Собирая себя заново

Жизнь для многих — это череда утрат и обретений: кто-то находит смысл в любви, карьере или семье, а кто-то утрачивает его в разочарованиях и страданиях. Но для Сиджея, или Джейсона — неважно, как его называть, всё оказалось намного глубже и болезненнее. Он давно потерял ту часть себя, которую сам же разрушил, разбив вдребезги свои мечты и счастье. Когда-то он был трусом, который сбежал, оставив позади всё самое важное, испугавшись собственных эмоций, страхов и уязвимости. Он убегал от любви, от себя, от будущего, которое могло бы быть светлым, если бы он не выбрал другой путь. Самая горькая истина заключалась в том, что именно Сиджей стал причиной катастрофы в жизни Сала Фишера. Он был тем, кто предал, из-за чего Сал потерял память и вместе с ней — самого себя. Когда Сиджей обещал быть рядом, поддерживать и защищать, он не сдержал своих слов. В момент, когда его любимый нуждался в нём больше всего, Сиджей исчез, оставив Сала наедине с тьмой, которую тот не мог преодолеть. Это предательство разрушило всё — и Сала, и Сиджея. Теперь Сал жил другой жизнью, с новыми воспоминаниями, совершенно не помня о том, что между ними когда-то было. Сиджей знал, что эти воспоминания ушли навсегда, как и их поездка на море, их общие локальные шутки, их мечты о будущем. Больше не было смеха, который они когда-то разделяли, и больше не было доверия, что их связывало. Сиджей порой завидовал Салу, хотя и не хотел этого признавать. Сал получил возможность начать заново, пусть и без воспоминаний о прошлом, а Сиджей был обречён оставаться в своих ошибках, в бесконечной вине за разрушенные надежды. Он понимал, что Сал никогда не вспомнит их общие моменты, не вспомнит те чувства, которые когда-то их объединяли. И это причиняло ему боль — осознание того, что всё безвозвратно утрачено. Сиджей мог лишь наблюдать со стороны, зная, что никакого возвращения больше не будет. Саморазрушение стало единственной постоянной в жизни Сиджея. Он продолжал жить в прошлом, в своих утратах и предательстве, понимая, что разрушил не только жизнь Сала, но и свою собственную. И хотя он пытался не думать об этом, каждый раз, вспоминая Сала, его охватывала боль. Сиджей знал, что никакого будущего для них больше не существует, и этот факт съедал его изнутри, как невыносимая тяжесть, от которой уже не было спасения. Сиджей докурил сигарету, крутя в руках свой старый телефон и пытаясь набраться смелости, чтобы ещё раз позвонить другу из прошлого — Дэвиду, бывшему барабанщику их группы «Крутые Калеки». Это был единственный человек, с которым Сиджей связался за эти три-четыре года исчезновения. Хоть Сиджей и смог позвонить Дэвиду пару недель назад после встречи с Салом Фишером и Ларри Джонсоном, он всё равно не мог сделать это снова. Он уже несколько раз набирал номер, но всякий раз, когда на экране появлялся знакомый код, сердце начинало колотиться, как будто пыталось вырваться из груди. Сиджей осознавал, что общение с Дэвидом может стать тем мостом, который вернёт его к нормальной жизни, но страх, который его охватывал, был подавляющим. Каждый раз, когда он думал о том, что скажет, его разум заполнялся неуверенностью и самоосуждением. — Зачем ты вообще это делаешь? — пробормотал он, шевеля губами, словно хотел убедить себя. — Ты же его оставил. Теперь просто так не вернёшься. Он бросил взгляд на старую фотографию, висевшую на стене, где вся группа «Крутые Калеки» была в полном составе — улыбки, полные надежд и мечтаний, застывшие в моменте. Воспоминания о том времени вдруг обрушились на него с такой силой, что он чуть не усмехнулся от горечи. У них были общие планы, разговоры о будущем и их музыке. Как легко они тогда мечтали о том, что будут делать, когда станут знаменитыми. — Вот ты и остался с этими мечтами, — произнёс он горько, смотря на фото. — А они… Они просто продолжили жить. Сиджей снова посмотрел на телефон, который в его руках казался тяжёлым, как груз, который ему не под силу поднять. Внутренний голос шептал ему, что, возможно, Дэвид будет рад услышать его, но неуверенность вновь заполняла его разум. — Что ты ему скажешь? Привет, я снова жив? — в сердцах выпалил он, пытаясь избавиться от тени своего прошлого. — Или, может, расскажешь, как всё у тебя пошло наперекосяк? Казалось, каждое слово, что он готов был сказать, вызывало в нём лишь больший страх. Он чувствовал, что не заслуживает прощения, что его предательство осталось незабудимым. Вспоминая тот момент, когда он бросил группу и уехал, чтобы избегать своих проблем, ему было стыдно. Он понимал, что, возможно, это не только его жизнь пошла наперекосяк, но и Дэвид, и вся группа пострадали из-за его выбора. — Нет, это не имеет смысла, — сказал он, вновь отложив телефон. — Что он может подумать? Что ты снова захотел дружить? Так не бывает. Сиджей вздохнул, и грудь сжалась от сожаления. Он вновь посмотрел на фотографию, осознав, что время не ждёт, и начал набирать номер. Сердце колотилось так сильно, что казалось, его слышит весь мир. Каждый гудок телефона вызывал в нём смешанные чувства — надежду и страх одновременно. «Что, если он не ответит? Или что хуже — если ответит и спросит, где ты был?» Сиджей зажмурился, готовясь к разговору, и, наконец, нажал кнопку вызова. Параллельно с гудками в голове возникали воспоминания о старых репетициях, смехе и музыке. Они были командой, и в этот момент он понял, что, возможно, это единственный шанс восстановить то, что было утрачено. Когда на звонок ответили, он уже почти приготовился к тому, что все его страхи подтвердятся. И вот, наконец, раздался знакомый голос: — Привет, чувачело! — весело произнёс Дэвид, и Сиджей замер на мгновение, его сердце сжалось от ностальгии. Он почти молчал, слушая голос, который так сильно не изменился за все эти годы. Этот веселый и беззаботный тон только усиливал его чувство вины. Сиджей вспомнил, как однажды они сидели на репетиции и просто смеялись, будто ничего и не было. — Эй, ты чего? — спросил Дэвид, заметив его молчание. — Ты там не заглох? — Да нет, просто... — Сиджей попытался собраться с мыслями, но слова застряли в горле. — Просто думал, как у тебя дела... — Всё нормально! Я сейчас работаю в больнице, помогаю ребятам с инвалидностью. А знаешь, время от времени собираемся с друзьями и играем в импровизированной группе «Новые Крутые Калеки». Сиджей вновь почувствовал укол боли, осознавая, как легко Дэвид справлялся с новой реальностью, в то время как он сам застрял в прошлом. В какой-то момент он почувствовал, что не может больше молчать, и, собравшись с духом, произнёс: — Слушай, Дэв, я... я хотел бы встретиться. На другой стороне провода повисла пауза, и Сиджей почувствовал, как закипает в нём страх. Что, если Дэвид не захочет? Что, если всё это — лишь иллюзия? — Сиджей, — наконец сказал Дэвид, — я думал, ты уже никогда не позвонишь. Эти слова, полные удивления и лёгкой радости, ударили по Сиджею сильнее, чем он ожидал. В этот момент он понял, что, возможно, ещё не всё потеряно. Сиджей даже не заметил, как разговор стал лёгким и дружественным, хотя больше всех болтал Дэвид. Сиджей не возражал — его мысли унесло в прошлое, и он просто наслаждался тёплым тоном голоса друга, который словно напоминал о временах, когда всё было проще. После завершения разговора, чувствуя себя немного легче, Сиджей взглянул на свой сберегательный счёт. В голове уже созревали планы, и он без труда заказал билеты на следующий день на автобус из Нью-Йорка в Нокфелл. Конечно, было бы проще лететь на самолёте, но Сиджей хотел провести это время в пути, собраться с мыслями и понять, что делать дальше. Он знал, что поездка могла быть сложной, но это была возможность вернуться к истокам, взглянуть на свой родной город и, возможно, встретиться с людьми, которых не видел долгое время. Внутренний голос подсказывал ему, что это может быть шанс на исцеление, а значит, и на новую жизнь. Весь вечер Сиджей провёл, размышляя о предстоящей поездке. Он не мог избавиться от волнения, которое смешивалось с тревогой, но в какой-то степени это было хорошее чувство — шаг к переменам. Он собрал вещи, старательно укладывая всё необходимое, и, глядя на последние лучи солнца, заползающие в его маленькую квартиру, почувствовал, что у него ещё не всё потеряно. Это было как тихое дыхание надежды, медленно пробивающееся сквозь тьму, которая окутала его жизнь в последние годы. Он вспомнил, как Нокфелл всегда был для него местом уюта и тепла, и сейчас, когда он собирался вернуться, внутри него зажглась искра — может быть, именно этот родной город даст ему новую надежду. Надежду двигаться вперёд, возможно, в ином направлении, которое он ещё не рассматривал. Сиджей понимал, что путь будет трудным, и на нём будут преграды, но в этот момент он почувствовал, как нечто внутри него, забытое и искалеченное, начинает пробуждаться. Каждая минута ожидания автобусного рейса дарила ему всё больше уверенности — он не собирался оставаться в тени. Он хотел бороться за своё место в жизни, за себя, за то, что ещё можно восстановить. Его глаза наполнились слезами, но это были слёзы не от горя, а от надежды. Надежды на то, что Нокфелл может стать тем местом, где он сможет вновь обрести себя, найти новые смыслы и возможности. Сиджей знал, что впереди может быть много трудностей, но готовность их встретить с открытым сердцем и жаждой жизни могла стать его спасением. В глубине души он понимал, что история ещё не закончена, и в его руках был ключ к новой главе. Он лишь должен был сделать шаг, и этот шаг — поездка в Нокфелл — стал первым в этой долгожданной перемене.