Кровь нас связала

      Белла       Джаспер умчался так быстро, что Белла до сих пор ощущала его присутствие рядом. Зажмурься она, и все органы чувств будут кричать о том, что он слишком близко. Поэтому она смотрела перед собой широко открытыми глазами, не давая себе и шанса впасть в заблуждение.       Ну почему, когда она, наконец, сама решилась на какие-то действия, на то, что очень хотела и одновременно не хотела, но все равно сделала бы, чтобы проверить саму себя, как Джаспер испарился. Он, наверное, потешался над ее неловкими эмоциями. Ничего такого она сама в нем не замечала, но он десятилетиями жил со своим даром, наверняка научился каким-то трюкам. Она была почти уверена.       Конечно же, это были ее бредовые параноидальные мысли — в такой ситуации, когда он сам открыт полностью для кого-то, Джаспер был впервые. И она порой так тонко чувствовала все его оттенки и полутона, что негде было просто закрасться двойному дну или фальши. Между ними было столько гнева, неудовлетворенного желания, досады, но фальши — никогда. Честно говоря, она впервые так хорошо чувствовала кого-то, знала так много, при этом не зная про его жизнь почти ничего. И впервые сама была открыта кому-то настолько сильно. Невольно, не специально, но факта это не отменяло. Это злило и волновало, будоражило и бесило одновременно.       Джаспер был уже далеко, но Белла ощущала его решительность и нетерпение, пока металась по комнате, ставшей слишком маленькой для нее, разрываясь между тем, чтобы сделать так, как ей сказали, остаться и ждать, или кинуться побыстрее вслед за ним, потому что не было ничего важнее, чем быть там, где он.       Джаспер был не прав, это и ее дело тоже, ее бой. Она не могла прятаться за спинами остальных или за его спиной вечно. В ней бурлила поднимавшаяся волна азарта, а собственная легкая тревога и нервное ожидание еще больше подгоняли к какому-то пику, на котором она перестанет сдерживать себя.       Джаспер сказал ей бежать, убегать прочь, если все обернется плохо. Но она никогда еще не убегала от чего-то, всегда бежала только навстречу, хорошему или плохому. Время своей бесчувственности она не считала — то была не она, теперь это осознавалось особенно ясно, настоящая она никогда бы не убежала. Так с чего бы ей делать это сейчас! Явно не потому, что так сказал Джаспер. И пусть последняя мысль вызвала в ней некую дрожащую оторопь, Белла быстро переключилась на привычное ей раздражение, которое она часто испытывала, когда ей что-то указывали. А всколыхнувшиеся сильные эмоции Джаспера, сосредоточенные и в то же время агрессивно-яростные, буквально толкали что-то делать прямо сейчас. Она сконцентрировалась на них, позволила себе откликнуться на него, следовать за его чувствами. Спрыгнув из окна на землю, она уже хотела устремиться в лес, туда, куда ее тянуло больше всего, где ярким маяком быстро перемещался Джаспер. И заодно оказаться подальше от Чарли, чтобы не подвергать его риску. Она просто подберется чуть ближе. Она не будет рисковать и в любой момент сможет убежать.       Большой пикап прошуршал по асфальту и затормозил у их дома. Сью Клируотер аккуратно помогла Билли выйти из машины. Белла остановилась, хмуро наблюдая за ними. Они заметили ее сразу и настороженно поглядывали, подходя к дому. Решительно и уверенно. Ну конечно, теперь, наверное, вся резервация знала про нее. Ей вдруг пришла догадка, что Билли хотел удостовериться, не навредила ли она Чарли.       — Билли, Сью, зачем пришли? — она выступила вперед, преграждая им путь к двери. Просто из принципа. Это была ее территория, и она имела право.       — Телек опять сломался. А у Чарли по меньшей мере десять спортивных каналов.       Ну-ну. И не по одному из них не крутилось сейчас ничего интересного. Она слышала, как отец со вздохом перестал щелкать пультом еще пятнадцать минут назад.       — Белла, пропустишь? — в голосе Сью промелькнули враждебные нотки, а взгляд обеспокоенно переходил на окна гостиной.       Беллу кольнула быстрая ревность. Уж если кто и будет волноваться за Чарли, так это она. А Сью пусть заботится о своей семье, оставшейся без отца, а не бросает тут на нее косые взгляды, стоя на ее крыльце. Откуда взялась это территориальность, Белла не знала, но сейчас ее в любом случае волновали другие проблемы. И раз квилеты здесь, то, возможно, и Чарли будет с ними в безопасности — со скрипом, но она могла это признать.       — Конечно, Сью. Чарли в гостиной, — зловеще улыбнулась она, отходя на шаг и заставляя женщину буквально протискиваться к двери.       — А ты куда, Белла? — Билли изучающе и с толикой враждебности смотрел на нее.       — Не думаю, что это ваше дело. И вообще, не знала, что квилеты такие расисты.       Белла бросила это уже на ходу, с удовольствием отмечая озадаченные лица незваных гостей. Нет, серьезно, она правда так считала. Стоило ей перестать быть человеком, как все добродушие посыпалось с их лиц. И они возомнили себя защитниками Чарли. От нее! Если бы не Джаспер, который сейчас свербел прямо внутри, в самой сердцевине, она бы осталась и внаглую пялилась на них, не спускала бы глаз, следила бы за каждым глотком пива Билли или нервным вздохом Сью. Просто чтобы они почувствовали себя неловко в ее присутствии, чтобы отстали от нее и Чарли со своим ненужным вниманием и подозрениями. Если бы Билли действительно беспокоился, то давно рассказал бы все ее отцу, чтобы он знал, с чем имеет дело, когда ходил в лес охотиться на якобы волков или расследовал убийства кочевников. Если бы Билли был их другом, он не стал бы врать ей каждый раз, когда она в отчаянии звонила, что Джейк просто заболел. Их беспокойство и забота — не более чем пустой звук.       Белла оглянулась на окно гостиной, все еще видневшееся позади. Она уже решила, что обязательно расскажет про себя Чарли. Не сейчас и даже не завтра. Надо только все обдумать и найти правильные слова. Она не связана никакими клятвами и законами, поэтому она расскажет ему все, что будет допустимо, а на остальное намекнет. Он должен знать, какие монстры могут бродить вокруг, под самым носом, притворяясь людьми.       Дом скрылся за дорогой и деревьями. Остался только лес и Джаспер, который воодушевленно и одновременно яростно сверкал где-то далеко впереди. Белла чувствовала азарт сражения и вспышки беспокойства, сменявшиеся яростью и холодной сосредоточенностью. И как это все умещалось в нем? Она с трудом сдерживала этот бешеный натиск, хотелось бежать еще быстрее, чтобы ринуться в бой. Взлетев на самые высокие ветви сосен, она прыгала и цеплялась за них. Ее будоражил его горячий запал, гнев и твердая уверенность в своей силе. Этого всегда ей так не хватало раньше, а сейчас переполняло, пьянило, придавало сил. Ей нравилось в этот момент быть Джаспером и одновременно все еще оставаться Беллой. Это именно то, чего она хотела.       Ветка с треском хрустнула под ее хваткой, но Белла ловко приземлилась на нижнюю, легко балансируя на ней. Снова взяли верх ее собственные чувства: тревога, беспокойство, досадное волнение. Азартный пыл Джаспера все еще терзал ее, звал, требовал, его ярость заражала, кричала, чтобы она поспешила. Но она оставалась все на той же ветке, прислушиваясь и принюхиваясь. Вдалеке уже отчетливо слышались страшные звуки, состоящие из звериного рычания, глухого скрежета и треска, словно ломали толстый многовековой лед.       Господи, что же за ужас там творился. Кого-то разрывали на куски? А если это был Эмметт, Эсме, Карлайл, даже Роуз, Джейк или Эдвард. Она не хотела смерти никого из них. А если это был Джаспер!       Белла нехорошо рассмеялась. Что за идиотизм — это не мог быть Джаспер, он все еще был с ней, внутри, бился и метался в запале своих эмоций. Там происходило что-то невероятное, в нескольких милях отсюда, у тихой реки. Там шла ужасающая своей силой и мощью схватка, отголоски которой распространялись по всему лесу. Нигде вокруг не было слышно ни одного животного, ни одной птицы. Только треск, скрежет и грохот сталкивающихся тел. Если бы не волчье рычание, она вполне решила бы, что Каллены снова собрались поиграть в бейсбол, вышибая дух друг из друга.       Ей до смерти хотелось посмотреть на это действие, которое пугало, наводило ужас и притягивало. Наверное, это все от Джаспера, его драйва. Хотя в ней самой всегда было это тайное желание — узнать, увидеть, почувствовать запретное, опасное, недоступное. Именно оно толкало ее к Калленам и Эдварду, требовало узнать их тайну любой ценой. Просто раньше Белла никогда не задумывалась над этим ощущением в самой глубине себя, она была слишком ограниченной в своих возможностях. Зато теперь она чувствовала и познавала так много внутри и снаружи, что порой удивлялась, неужели в ней было столько всего. С Джаспером все стало еще глубже, пробило еще одну стену, за которой был целый космос, неизведанный, бескрайний, пугающий и манящий. И она хотела исследовать каждый его уголок, дойти до самого края, даже если будут трястись коленки от страха и дрожать руки от волнения.       Белла заставила себя притормозить, посидеть еще немного. Схватка, казалось, вошла в свой апогей, звуки стали сильнее, чаще и свирепее. С Джаспером творилось нечто невообразимое, она была готова разорваться пополам от его эмоций, сильных и всеобъемлющих, как десятибалльный шторм. Зубы скрежетали, десна сводило от выступающих клыков, которые остро упирались в губы, все вокруг приобрело инфракрасный объем. Джаспер если и не знал, то как будто чувствовал, что она где-то близко и дрался еще яростнее и быстрее, пока она не появилась.       Белла стиснула зубы, царапая клыками губы и чувствуя собственную кровь во рту. Нет, она не кинется в самую гущу схватки, не будет так рисковать, она подождет здесь, на этом самом дереве, когда все уляжется, когда он сам сможет найти ее. И Джаспер должен уловить и понять эти колоссальные волевые усилия, державшие ее на безопасном расстоянии, доверявшие ему делать свое дело. Возможно, она погорячилась, бросившись за ним, заставила нервничать, но что, черт возьми, ей было делать, когда их связь не оставляла ей никакого выбора. Когда он придет сюда, чтобы наверняка прорычать свое недовольство, она первой выскажет ему, что по-другому и быть не могло. Что нельзя вот так стремительно убегать навстречу жуткой армии смерти, а ее оставлять ждать непонятно чего и сотрясаться в мнимой безопасности и вдалеке от него. Это нечестно, несправедливо.       Так что, сражайся, Джаспер Хейл. А она подождет, но не очень далеко, потому что так было правильно, так было нужно. И не только для нее — она была почти уверена в этом странном ощущении, наитии.       Проговорив про себя все, что она собиралась высказать Джасперу, Белла успокоилась — как минимум, пришла в состояние, близкое к спокойствию, когда ноги против воли не несли ее к нему, в самое пекло, а клыки не прокусывали в гневе собственную плоть. К ее спокойствию присоединился и Джаспер, снова став исключительно сосредоточенным и отстраненным. Звуки сражения постепенно стихали. Почти закончилось. Наступало облегчение с легкой примесью беспокойства, горчившего на языке, как будто у нее самой скапливался яд. Его что-то волновало. Ее теперь тоже. Что-то было не так.       Беспокойно оглядываясь, Белла оставалась на своей облюбованной ветке, держась за смолистый ствол. Все было тихо, практически неподвижно. Даже насекомые в инстинктивном страхе улетели прочь. Вдали еще слышались единичные рыки и треск, напомнивший ей момент, когда Джеймс лишился головы.       Изумрудные хвойные ветви и шершавые коричневые стволы, прозрачно-серый воздух и стальное небо. Белла могла бы уже расслабиться, если бы не зудящая тревога Джаспера. Глаза продолжали шарить по лесу, небу, опустились к земле. Только случайная удача спасла ее, когда стоявшая прямо под ее деревом Виктория, оскалившись, взметнулась вверх. Белла не успела испытать страх, перемещаясь под самыми макушками сосен и елей, пока рыжая шевелюра мелькала то тут, то там. Она была внизу, тенью скользя по лесной подстилке, а потом они вдруг поменялись местами, и уже Белла почувствовала под ногами мягкий мох, перепрыгивая кочки и поваленные деревья, отталкиваясь от стволов, едва касаясь их носками ботинок. Виктория коснулась ее холодными пальцами, вырвавшими несколько волос. Беллу кольнул испуг, отразившийся звонким сигнальным колокольчиком в Джаспере. Его тревога и целеустремленность зазвучали в ней, пока она петляла между тонкими деревьями, а позади ледяным ветром не отставала Виктория.       Резкий толчок в спину, и она взлетела в воздух, ломая ветви и кувыркаясь, пока снова не оказалась на влажной мягкой земле. Сверху посыпался созданный ею дождь из мелких хвоинок, которые запутывались в волосах и покалывали лицо. Рыжая вампирша стояла в двух шагах, на расстоянии вытянутой руки. Бледное лицо светилось торжеством и лишь слегка удивлением. Как в замедленной съемке, красивая рука метнулась к Белле, заставляя отпрянуть и стукнуться затылком о внушительный ствол. Запах тлена и пыли коснулся ее, идеально вылепленное лицо Виктории было так близко. А глаза горели злобной местью, отчаянной болью и бесстрашной безысходностью. Наверное, так могло бы выглядеть бескрайнее одиночество вампира, потерявшего все.       Стремительный черно-серый вихрь смел вампиршу с места, не оставив и следа, только два глухих стука, тела и головы, приземлившихся на влажный мох неподалеку. Но Белла все еще видела этот обреченный, злой и тоскливый взгляд красных глаз. Резко пришло облегчение, вырвавшееся выдохом изо рта. Джаспер оказался неожиданно быстрым, краем глаза она видела его тень где-то сбоку, стоявшую над обезглавленным телом. Его беспокойство все еще звенело в ней, и Белла, окончательно прийдя в себя, недоуменно повернулась к нему, собираясь начать свою заготовленную речь. И прерывисто вдохнула, вжавшись всей спиной в ствол большой ели. Воздух застрял в легких, не желая выходить обратно, сдавливая и сковывая внутренности от леденящего страха, на грани ужаса. Это был не Джаспер.       На нее медленно надвигался высокий вампир. Рубиново-красные глаза ярко выделялись на бледной коже, в обрамлении еще более белых волос. Сухое изящное тело было плотно запахнуто в черное кожаное пальто, колыхавшееся в районе голеней, скрытых за темными высокими ботинками. Никаких богатых вычурных плащей, дорогих костюмов и винтажных шарфов, которые она смутно помнила. Зато выражение юного худого лица, надменно-презрительное, осталось неизменным. Именно таким она и запомнила Кая Вольтури, который буравил ее враждебно-кровожадным взглядом все то короткое время, что она стояла в большой мраморной зале и умирала от страха и беспомощного гнева. И сейчас он одним своим видом снова заставлял ее чувствовать эту отвратительную беспомощность, порожденную удивлением и страхом.       — Деметрий, убери этот мусор, — он брезгливо откинул лежавшую на его пути рыжую голову носком ботинка, чуть скривился и преодолел оставшееся расстояние за долю секунды, встав теперь вплотную к ней.       За его спиной практически материализовался еще один, Белла узнала и его. Прямые черные волосы слегка растрепались, спадая на лицо, чуть насмешливое и казавшееся скучающим, если бы не цепкий внимательный взгляд, перемещавшийся так быстро, словно он видел сон наяву. Он за секунду обшарил ближайшие деревья и щелкнул колесиком блестящей зажигалки, невесть как оказавшейся в его руках.       — Итак, человек Калленов больше не человек, — неторопливо выговорил он, склоняясь с высоты своего роста к ее лицу и шумно вдыхая. Крылья носа расширились и сузились, губы тронула гримаса снисходительной усмешки. — Когда Деметрий засек тебя и рассказал мне, я сначала решил, что он окончательно отупел, — позади раздалось фырканье, но Кай стоял так близко, что за его высокой фигурой ничего не было видно. — Но, видимо, ещё что-то осталось от вампирской чуйки, которую он совсем потерял, носясь со своим даром, — силуэт его головы озарился огненным ореолом, отчего волосы приобрели холодный золотистый оттенок. Костер Виктории прогорел почти мгновенно, и снова вокруг стало оглушительно тихо. — А теперь собери-ка свои никудышные мозги в кучку и попробуй внятно ответить мне, кто тебя обратил, что тебе рассказал, где твой создатель сейчас находится. И даже не думай мямлить, как это было в прошлый раз. Умиляться и играть с дрожащими идиотами любит только Аро.       Белла так и не смогла выдохнуть, но зато снова втянула воздух. От Кая пахло старым пергаментом, ветхой тканью и неизменно тленом. Словно перед ней стояла мумия, пролежавшая в гробнице тысячи лет. Белла все ещё не могла прийти в себя, пытаясь понять, что ему надо от нее, почему она до сих пор жива, зачем этот жуткий вампир вообще с ней разговаривает, когда в прошлый раз смотрел на нее, как на насекомое. Сейчас, конечно, было ненамного лучше. Пожалуй, теперь она чувствовала себя не мухой, а, скажем, мелкой ящеркой под его холодным взглядом.       Ей так хотелось выдохнуть и сбросить тяжесть его внимания, но никак не получалось. Воздух застрял на полпути, сдавливал и саднил горло. Каменные руки обхватили ее шею и сжали под самым подбородком, потянули вверх, будто собираясь оторвать голову. Белла приподнялась на носочки, в панике не желая терять хоть какую-то опору.       — Мне вытягивать из тебя все силой? Я ведь задал простые вопросы. Если ты даже после обращения осталась такой же жалкой и тупеющей от страха, то я зря потратил свое время и ты мне бесполезна, — он резко обернулся, все ещё крепко держа ее. — Деметрий, если ты сорвал меня сюда ради этого, — Кай скривился ещё сильнее, осмотрев ее с ног до головы и снова низведя до уровня мошки, — то я лично прослежу, чтобы Джейн выжгла остатки твоих мозгов. Тебе они все равно не нужны.       Белла, наверное, и сама бы сейчас умерла от страха, настигшего так внезапно, неожиданно, если бы не всколыхнувшийся в ней страх Джаспера, совершенно непохожий. Ее страх сковывал и подчинял, а его ослепил гневом и заклокотал в горле едва слышным рычанием. Клыки сами вылезли и впились в твердую руку Кая. И она, возможно, смогла бы вырваться и убежать, но его вторая рука тяжело припечатала ее грудь, вышибая накопившийся воздух из лёгких, а потом она услышала громкий треск, такой жуткий «крак», с каким ломается деревянный стул, когда ты только сел на него. И все под тобой проваливается в пропасть. Так и Белла летела куда-то целое кошмарное мгновение. С ужасом она осознала, что треснуло прямо в ней самой. Боль была адская, словно в ней прорубали огромную дыру. А потом она услышала очень громкий стук собственного сердца, быстрый и рваный. Во рту стало солоно и горячо, по подбородку полились горячие струйки. Дышать было практически невозможно, словно лёгкие сдавили со всех сторон. Сердце все трепыхалось и оглушительно стучало, пока не замерло на мгновение, показавшееся вечностью, сдавленное в стальных тисках.       Белла во все глаза смотрела на Кая, лениво, скучающе наблюдавшего за ее мучениями. Он опустил взгляд вниз, и она машинально последовала за ним. Если бы она могла нормально дышать, то заорала бы, от боли и ужаса. Но рука Кая, погрузившаяся по самое запястье в ее грудь и сдавившая сердце в кулаке, не давала даже пошевелиться. Он прищурился в надменном презрении и слегка потянул на себя. Белла почувствовала, как все сосуды и ткани, державшие ее сердце напряглись и натянулись, ещё немного и они просто разорвутся. Кровь уже хлестала потоком изо рта, впитывалась в одежду. Но сознание было ясным и четким, хотя ничего не хотелось так сильно, как отключиться и перестать испытывать этот кошмар наяву, худший кошмар в ее жизни. Если бы не рычащий и метавшийся в ней Джаспер, то она точно уже перестала что-либо соображать или чувствовать. Просто сдалась под натиском этой каменно-твердой руки, державшей ее сердце и способной в любой момент раздавить его.       Лицо Кая оскалилось в кровожадной улыбке, будто он получал удовольствие от ее беспомощности и страха. Белла видела краем глаза и Деметрия, безразлично смотревшего на ее страдания. Казалось, его больше занимал окружавший лесной пейзаж. Когда страх дошел до наивысшей точки, из глаз полились колючие горькие слезы. Они смешивались с кровью и жгли ее почище открытого огня. В разверстой груди болезненно ныло сердце. Дышать она уже не могла. И это так разозлило ее, взбесило, что руки сами собой вцепились в предплечье Кая. Белла не знала, что собиралась делать, вырвать его руку вместе с собственным сердцем или наоборот удержать в себе, она просто вцепилась до боли в его твердую кожу, ненавидя только одними глазами, потому что не могла издать и звука. Она ещё ярче почувствовала Джаспера, горевшего в ней факелом, и вдавила пальцы в Кая ещё сильнее, разрывая рукав его пальто в лоскуты.       — Господин, — послышался настороженный голос Деметрия, но Кай даже не обратил внимания, продолжая изучать ее мучения с брезгливым интересом ученого, наблюдающего за копошением червей в банке. Белла нашла в себе силы испытать короткое облегчение, когда горячая ярость Джаспера вспыхнула в ней с новой силой. Через мгновение появился и он сам, резко замерев у дальних деревьев. Белла с трудом повернула голову и посмотрела на него. Волосы растрепались от быстрого бега, одежда в нескольких местах была порвана, глаза были словно две большие черные точки на бледном лице. На мгновение в них промелькнул какой-то совершенно неестественный ужас, пронзивший и ее.       Нет-нет, он не мог бояться, иначе пропадет, они оба пропадут. Если не справится он, не справится и она. Белла мыслями и чувствами умоляла его собраться, спасти их или хотя бы самого себя. Она не была эмпатом и вряд ли могла что-то внушить, но он должен был почувствовать ее. Иначе их дурацкую связь можно выбросить на свалку и забыть. Может, было бы лучше ему сейчас попытаться разорвать ее, эту странную связь, и бежать прочь к своим, предупредить. Эта отчаянная мысль промелькнула в ней, но тут же рассыпалась в ничто под натиском его бешеного несогласия, когда он уловил ее тоскливый и одновременно решительный настрой, будто бы угадал мысли. Он даже не дал ей возможности снова попытаться обдумать ее. Просто посмотрел вокруг черными глазами, чуть дольше задержался на ней и ее вывороченной груди. Спокойный и холодный снаружи и совершенно точно пребывавший в ярости внутри, где-то на задворках она даже ощущала его дикий страх, который подпитывал его.       — Разберись уже, Деметрий, чего встал, — бросил Кай, даже не шевельнувшись в сторону Джаспера.       — Что-то не так… — ищейка настороженно склонил голову, оглядываясь, будто в поисках опасности.       Джаспер оказался возле него так быстро, что тот едва успел увернуться. Они сцепились моментально, без предупреждений и отступлений. Их темные силуэты тенями мелькали на небольшом пятачке, где уже через несколько секунд не осталось ни одного целого дерева. Белла даже позабыла, что в груди у нее зияет огромная дыра, абсолютно реальная в этот раз, а сердце того и гляди расплющит чужая рука. Ее захватил Джаспер и его бешеный не поддающийся описанию пыл. Он разрывал и соединял ее раз за разом, с каждым громким ударом и падением дерущихся. Где-то там все ещё чувствовалась боль и страх окончательной смерти, отчаяние и тоска, но сейчас это было не важно. Она усилием воли задвинула все эти эмоции ещё дальше.       Кай впервые выказал что-то помимо снисходительного интереса, в задумчивости и напряжении наблюдая за схваткой. Деметрий дрался почти так же сосредоточенно и быстро, как Джаспер. Веками отточенные движения происходили будто сами собой. Наверное, он бы смог победить, уж слишком быстрым и смертоносным был, он использовал все свое тело для атаки, бил в самых неожиданных местах, изворачивался словно змей. Господи, кто вообще мог победить такого бойца. Белла не позволила себе сомневаться, только не сейчас. Она была уверена, что, если позволит себе хоть каплю сомнения, все пропало. И каждый раз, когда его руки брали в захват Джаспера или зубы громко клацали у шеи, она словно чувствовала все на своем собственном теле, разорванном и полном боли. Сердце в руке Кая ускорялось и трепетало, но тому было безразлично, он был поглощен дерущимися вампирами.       Не прошло и нескольких секунд с начала драки, как Деметрий провел какую-то очень быструю серию ударов и вдруг замешкался без причины, отшатываясь и открывая себя. Джаспер моментально, двигаясь очень быстро, скрутил его, опрокинул на землю и оторвал руки, отбросив их подальше.       — Отпусти ее, или я оторву ему голову и раскрошу в пыль, — тихо проговорил он, держа противника за челюсть. В глазах Деметрия все еще мелькал необоснованный ужас, смешанный с удивлением.       — Ты ставишь мне условия? Мне? — прорычал Кай, чуть сжав ее сердце, заставив рвано простонать от вновь нахлынувшей боли и страха.       — Говорю, как есть, — Джаспер оскалился и дернул челюсть Деметрия, вызывая короткий треск и протестующий стон.       — Какими же бездарями и никчемными ничтожествами я окружен. Убивай, будет ему уроком!       Джаспер ничего не ответил. Он отпустил челюсть противника, позволяя ей «кракнуть» и разойтись в районе рта, и метнулся к Каю, по пути с силой опустив ногу на позвоночник Деметрия. Еще один треск, который потонул в громком крике, ее собственном, когда рука резко вышла из груди.       Он вырвал ее сердце?! Господи, неужели у нее больше нет сердца? Почему она еще жива? Почему так больно?       Белла завалилась на землю, захлебываясь собственной кровью, видя перед собой только размытые тени и больше ничего. В панике она шарила руками везде, где могла дотянуться, натыкалась на липкие сгустки свернувшейся крови, ее крови.       Господи, сколько же тут крови.       Пальцы коснулись чего-то влажного и мягкого, и она в ужасе одернула руку. Это ее сердце, наверняка это ее сердце валялось у ног. Боже, какой кошмар, лучше бы умереть. Тогда Джаспер освободится и сможет спастись. О, Боже, где же Джаспер?! Она так была поглощена своими эмоциями, что практически не чувствовала его. Теперь она боялась наткнуться еще и на его тело, неподвижное и мертвое окончательно.       В груди рвано бухало и стучало, болезненно ныло и зудело. Белла судорожно и с бульканьем выдохнула, ощутив первые, пока еще далекие, предвестники облегчения в освободившихся легких. Стук стал ровнее, в глазах прояснилось, и она посмотрела на свою руку, сжимавшую ком окровавленной земли, который она приняла за собственное сердце. Но оно по-прежнему было при ней, билось о сломанные ребра, разгоняло кровь, которая восстанавливалась слишком медленно.       Размытые тени, которые она приняла за наступающую посмертную темноту, превратились в вампиров. Неужели они дрались все это время, целую вечность, пока она валялась на земле и пыталась прийти в себя. Но прошло от силы пару минут. Деметрий все так же валялся кулем неподалеку, рыча от злости и пытаясь восстановить сломанную челюсть и разорванный рот. Жуткое зрелище. Она не хотела на это смотреть. Белла отвернулась и наткнулась взглядом на оставшихся двоих, внезапно замерших в сцепленной позе.       Сердце, только-только нашедшее заново свой ритм, снова сорвалось в пропасть. Кай крепко держал Джаспера, которого из-за разницы в росте поставил на колени, просто сломав их с одного удара. Его рука, с силой сжимавшая шею, была словно в красной перчатке, целиком покрытая ее кровью, темно-алой, казавшейся атласной на каменной плоти вампира. И такого же цвета были его глаза, полные презрительного превосходства. Они больше не были подернуты мутноватой пленкой, какими она запомнила их в Вольтерре. Хотя, кто знает, тогда она почти не обратила внимания на беловолосого вампира на троне. Может, они всегда были такими, яркими и устрашающими.       — Занимательный дар. Управление чувствами, — губы Кая впервые разошлись в скупой улыбке, хотя глаза так и остались отвратительно холодными, как две бездонные кровавые дыры. — Неужели ты думал, что, живя веками среди одаренных вампиров, я не научился противостоять их дарам! Одаренные вампиры — бич нашего рода. Целиком зависимые от своих способностей, ничтожные и бесполезные, если натолкнутся на какой-нибудь противовес себе. И тупые! Особенно молодняк.       Джаспер дернулся, Кай сомкнул пальцы еще крепче, отчего кожа на шее начала трескаться. Белла с ужасом следила за тонкой сеточкой трещин, расползавшихся во все стороны от руки. Она взглянула на Джаспера, не чувствуя страха, которого ожидала. Он смотрел на нее, не мигая, толкая сосредоточенностью и решительностью, словно предупреждал к чему-то приготовиться. Она очень надеялась, что это не будет отчаянная попытка отвлечения, чтобы она смогла сбежать. Злость, долго дремавшая в тени страха, снова поднялась в ней. Она ни за что отсюда не побежит. Куда ей с развороченной грудью, в которой она до сих пор ощущала мелкие осколки костей и даже боялась дотронуться и наткнуться на месиво из крови, мяса и ребер. А он что — собирался пожертвовать собой? Иди на хрен, Джаспер Хейл — она не хотела, чтобы он погиб во имя ее, оставив с бесконечным тоскливым чувством вины и дырой, которая никогда не сможет зарасти.       — Любопытно… — снова заговорил Кай, пресекая их попытки безмолвно поговорить, держа под прицелом своего цепкого холодного взгляда, который через секунду полностью обратился к Джасперу. — Однажды, чуть больше полувека назад, к нам попал вампир, который рассказал, что на юге американского континента идут территориальные войны. И неизменно побеждал только один клан. Говорил, что все это благодаря одному весьма одаренному вампиру, который был способен пустить в бегство десяток храбрецов или заставить трусов яростно и смело атаковать. Никто не мог одолеть его и клан, — он помолчал, разглядывая напрягшегося Джаспера все внимательнее с неподдельным интересом. Белла напряглась вместе с ним, снова позабыв про свою боль. А Кай продолжал: — Вампира, надеявшегося этой информацией выторговать себе помилование, мы, конечно, казнили. А про войны мы и так знали и уже прореживали местные кланы пару веков назад. Но Аро загорелся и было решено снова напомнить особо зазнавшимся, что следует вести себя тише и не привлекать внимание. Мы знатно прошлись по всем мелким южным кланам, попрятавшимся в норы, как крысы, стоило им узнать о нас. Но того уникального вампира так и не нашли. Но зато нашлись те, кто подтвердил слова казненного. Умеющий внушать чувства действительно был, но покинул юг несколько месяцев назад. Сбежал буквально у нас из-под носа. Разочарование Аро надо было видеть. Мало, кто остался в живых в тот день, — еще несколько секунд молчания, в течение которых Белла пыталась предугадать его следующие слова, но чавкающий и шамкающий Деметрий на заднем плане изрядно сбивал с мысли. — И вот я смотрю на твои шрамы, говорящие мне, что ты долго и ожесточенно воевал. Чувствую, как меня то и дело охватывает цепенеющий страх, нерешительность, тревога… Хотя я редко поддаюсь таким эмоциям, почти никогда. Мало, что может меня испугать и уж точно не семейка Карлайла. И само собой закрадывается подозрение, почти уверенность — уж не ты ли тот самый вампир, ускользнувший от Вольтури.       Деметрий поднялся, удивительно ловко справляясь без рук. Его лицо стало вновь целым, если не считать двух тончайших линий по краям рта, где срослась рваная рана. Подбородок был залит прозрачной ядовитой слюной, которую он не мог вытереть. Злобно покосившись в ее сторону, он метнулся к своим рукам и завозился, приделывая их на место. Все это выглядело слишком омерзительно, и она снова отвернулась. Тихий неестественный смех Кая, словно наждачка по стеклу, заставил ее поднять на него глаза.       — Подумать только. Беглый одаренный вампир, скрывшийся от правосудия Вольтури, прячется под крылом у праведного Карлайла. Вместе с провидицей, чтецом мыслей и… — тут он посмотрел на Беллу, чуть изогнув красивые губы в кривоватой улыбке, — вампиром другого, незнакомого и враждебного нам, вида. Уж не намеревается ли наш дорогой Карлайл устроить бунт, революцию, собрав рядом с собой столько одаренных вампиров, окружив себя волками, которые так удачно помогли вам уничтожить свору новорожденных? Я всегда знал, что нам надо было внимательнее следить за ним. Аро будет расстроен предательством старого друга. Но закон един для всех.       Белла хотела зажмуриться и не видеть этого торжествующего выражения бледного лица. Как же было отвратительно и мерзко слушать его, выворачивающего все так, как было угодно ему. Джаспер застыл каменным изваянием, весь подобравшийся и натянутый, как струна. Мрачная зловещая готовность полностью завладела им и теперь поглощала ее. Он собирался бороться до последнего, понимая, что уже ничто их не спасет. Наверное, только это и придало ей уверенности, и Белла хрипло проговорила незнакомым голосом, чувствуя, как в груди все еще булькало и скрипело:       — Чего ты хочешь? — он вопросительно уставился на нее, будто она сказала нечто идиотское, но ее мозг уже работал на полную катушку. — Ты ведь не просто так тут толкал свою длиннющую речь перед жалкими ничтожествами. Хотел бы убить — так убил бы сразу. Ты преодолел полмира, чтобы выяснить, что мне известно о таких, как я. Тебе что-то надо от меня. Мы можем договориться или заключить сделку.       Пожалуйста, пусть ему будет что-то надо. Она совсем не была так уверена, как выглядела или говорила. Джаспер неотрывно смотрел на нее, злясь и успокаивая одновременно. Его сопричастность, близость их переживаний, абсолютно разных, заставляла ее идти дальше. Ей нужна была его злость, чтобы продержаться еще немного.       — Я не договариваюсь с такими, как вы. И не заключаю никаких сделок, — снова ошеломляющее презрение. И откуда он только берет столько. — Но в своей милости я повременю с разговором с Аро и Маркусом, пока не получу кое-каких сведений. К великому прискорбию, эти сведения я могу получить лишь от таких, как ты.       — Спрашивай, — Белла не показала страха, но в душе ее захлестнуло отчаяние. Она почти ничего не могла ему сказать, потому что не знала. Неужели придется врать самому Вольтури, придумывать на ходу…       — Какая тупость! — скривился он, дернув в досаде Джаспера, и снова послышался тихое потрескивание. Деметрий, полностью вернувший себе форму, не считая болтавшихся оторванных рукавов, злобной черной тенью встал рядом и схватил обе его руки, натягивая до предела. Белла издала протестующий возглас — они же сейчас разорвут его на куски, четвертуют прямо у нее на глазах. — Что ты можешь знать такого, чего не знаю я сам.       — Ты же хотел узнать, кто меня создал и…       — Лишь для того, чтобы выйти на тех, кто действительно может что-то знать. На тебе солнечный амулет, а значит, если не ты, то твой создатель, знаком с ведьмой. Но, похоже, сейчас придется довольствоваться только тобой, — его лицо приобрело такое выражение, словно ему под нос подсунули тухлую рыбу. — Что ж, я привык иметь дело с никчемными тупицами. А таких, как ты, крайне сложно найти. Вечно прячетесь, как тараканы. Нарушаете все мыслимые правила, якшаетесь с ведьмами и оборотнями. Никакого самоуважения и достоинства.       — И что я должна сделать? — Белла была уверена, что это будет нечто невыполнимое, крайне опасное и безумное. Внутри все подрагивало от неприятного беспокойства и тревоги Джаспера, который слишком спокойно себя вел, распятый между Каем и Деметрием.       — Добудешь мне сведения и постараешься при этом не умереть, как несколько тупиц до тебя. По крайней мере, пока не отчитаешься мне.       — Шпионить? Мне нужно будет шпионить? — Белла снова ухнула в пропасть скребущего страха. Она уж точно не была создана для роли какой-нибудь Мата Хари.       — Мне плевать, как ты это будешь называть. Хоть игрой в бисер. Мне нужен только результат. Мне нужен Клаус и все его приближенные, мне нужны ведьмы, мне нужны их планы и связи. Мне нужно все.       Белла прикрыла глаза, даже боясь представить, как она будет это реализовывать. И опять этот Клаус. Она не хотела бы встречаться с тем, чье имя знали сразу и Деймон, и Кай Вольтури. Это ничем хорошим не кончится.       — И тогда ты отпустишь Джаспера? И остальных? Оставишь в покое Карлайла?       — Я уже сказал свое слово, — он медленно разжал пальцы и отступил на шаг. Деметрий недовольно последовал за ним, отпуская Джаспера. — И если не получу результатов, то всех Калленов будет ждать справедливый суд в Вольтерре или любом другом месте, где мы найдем вас. Никто не скроется. Деметрий проинструктирует. Надеюсь, с этим ты способен справиться? И поторопись, пока эта мегера Джейн со своим прихлебателем братцем не заподозрили тебя и не побежали докладываться, — бросил Кай ему и через секунду его уже не было поблизости.       — Я свяжусь с тобой, — зловеще сказал ей Деметрий и исчез следом.       Белла хотела повалиться прямо тут, где все было залито ее кровью, смешанной с грязью и сырым мхом. Но голова не успела коснуться земли, вместо этого взлетев вверх. Она не сопротивлялась, когда Джаспер нес ее куда-то. Ей было абсолютно все равно. Может, он унесет ее туда, где никто из Вольтури не сможет найти, какую-нибудь Гренландию или одинокий айсберг в Арктике. Потому что она все равно не сможет выполнить безумный приказ Кая. Лучше сразу удавиться. Грудь нещадно болела, во рту все еще стоял привкус собственной крови, напоминая о нескольких ужасных минутах, что рука Кая сжимала ее сердце. Снова она не выдержит такого зверского кошмара. И никогда не забудет.       Джаспер остановился, сильнее прижимая ее к себе. Белла не видела ничего кроме его испачканной толстовки и приличной прорехи прямо по курсу ее взгляда. Деревянный стук и грохот даже не заставили ее вздрогнуть — кажется, он ногой вышиб дверь.       — Чарли наверняка будет допытываться, кто выломал дверь, — с трудом выговорила она, больше поглощенная его разгневанным беспокойством, чем собственным страхом.       — Это не ваш дом.       — Не хочу снова к тебе домой, — как маленькая, захныкала она, представив, что придется снова терпеть Розали и Эдварда. К тому же она испачкает все кругом своей кровью — Эсме расстроится.       — Это не он.       Незнакомые запахи новой мебели, полироли и цветочных ароматизаторов ударили в нос. Белла завозилась, приподнимая голову. Они были внутри милой уютной гостиной в классическом американском стиле, с камином, книжными полками и деревянной отделкой стен. Джаспер аккуратно усадил ее на мягкий светлый диван. Даже страшно было подумать, во что он скоро превратится.       — Где это мы?       — Это домик для тебя и Эдварда. Элис все здесь устроила еще месяц назад. Даже гардероб набит под завязку, — между делом говорил он, опустившись перед ней на колени и осторожно разрывая футболку и рассматривая ее грудь, едва дотрагиваясь пальцами.       — Какая ирония. А диван жалко, — она сказала это для того, чтобы только отвлечься от гложущего ее страха посмотреть наконец на свою рану. Вместо этого она следила за нахмуренными бровями и прищуренными глазами Джаспера.       — Не думаю, что он теперь вам понадобится, — он чуть надавил на грудную клетку, и Белла зашипела от боли.       — Все плохо, да? — она не была уверена, что хотела это знать.       — Все не так плохо, если ты говоришь и худо-бедно дышишь, — он наконец посмотрел на нее, обеспокоенный и решительный одновременно. — Но тебе, полагаю, нужна кровь, чтобы полностью восстановить такое сильное повреждение? — Белла кивнула, рискнув посмотреть вниз, и тут же издала мучительный стон. Все было очень плохо. Ребра срослись только частично. Она это знала, потому что, черт возьми, видела их, белеющие кусочки среди красной плоти. Кое-где кожа и мышцы начинали срастаться, но разверстые кости мешали им соединиться. Господи, она была похожа на мясную вырезку, лежащую на прилавке. Кровью тут не отделаешься — нужно вправлять кости и убирать осколки. Отодвинувшаяся боль вернулась с новой силой, увеличилась многократно, когда Белла видела весь этот кровавый ужас, оставленный рукой Кая. — Белла, — голос Джаспера вернул ее в действительность, поразивший ее непривычными нотками, на грани нежности и вымученного спокойствия, — если бы я мог, то отдал бы тебе свою кровь. Но во мне ее нет ни капли. Ты подождешь меня здесь, пока я не схожу за ней? Не сбежишь?       — Это вряд ли. Я похожа на Восставшего из ада, — она не хотела спорить, даже говорить было трудно. Она не знала, как еще продержалась, договариваясь с Каем.       Джаспер исчез. Белла медленно выдохнула и откинула голову на спинку дивана. Слезы снова хлынули потоком, слезы злости и облегчения. Она выторговала немного времени, но все бессмысленно. И теперь в опасности абсолютно все. Разве что Элис спаслась. Неужели знала заранее. Если так, то… Руки сжались в кулаки, слезы покатились сильнее. Она хотела найти маленькую вампиршу и потребовать сказать правду. Если бы тогда в Сиэтле у нее были чувства, то Элис наверняка бы все рассказала, Белла смогла бы заставить ее довериться. А теперь они все почти что мертвецы. Где-то рядом, внутри, был Джаспер, притихший и не мешавший ей страдать. Она была благодарна. Сейчас ей не нужны были утешения. Но его незримое присутствие стало таким привычным, что она не испытывала ни капли стеснения от своих слабовольных эмоций.       Когда на улице послышались шаги и тихие голоса, Белла уже взяла себя в руки. На пороге показался Карлайл, он быстро осмотрел ее и на вампирской скорости принялся разбирать свой чемоданчик. Джаспер опустился на диван, почти вплотную. Она не видела его лица, смотря то в потолок, то за манипуляциями быстрых рук среди шуршащих упаковок с неизвестными ей инструментами.       — Тебе нужна помощь, другого выхода нет, — тихо шепнул он, объясняя присутствие Карлайла. Она только кивнула, соглашаясь. Все, что угодно, только пусть эта жуткое месиво в груди исчезнет.       — Белла, ты частично регенерировала, и мне придется кое-где заново разрезать тебя, — уверенный тон Карлайла вселял в нее надежду, хоть слова и внушали страх. — Я буду делать все быстро, — он поднес к ее груди небольшой гудящий аппарат, похожий на фотокамеру. — Это портативный рентген. Мне нужно точно знать, где застряли осколки ребер. Как только я закончу, сразу выпьешь крови.       — Звучит, как план, — она постаралась улыбнуться и тут же зашипела и застонала, когда грудная клетка снова начала сочиться кровью под скальпелем. — Карлайл, мне так жаль. Кай… он…       — Джаспер мне рассказал. Не думай сейчас об этом. Мы во всем разберемся. Джаспер, посвети сюда рентгеном, — он методично и ловко работал пальцами, ковыряясь у нее в груди. Белла ощущала себя нанизанным на вертел поросенком, которого заживо зажаривали на костре. — Вот так, почти все. У тебя отличная регенерация.       Белла только вымученно простонала, хотя собиралась просто хмыкнуть. Дышать стало немного легче, а после совсем хорошо. Больше ничего не булькало и не клокотало, не резало и не сжималось от боли. Джаспер вскрыл пакет с кровью и передал ей. Она пила, прикрыв глаза, чувствуя его прохладную руку на своих волосах. Пальцы Карлайла аккуратно прикрыли разорванной футболкой ее грудь, а сам он быстро убирал мусор. В домике царило молчание, и Белла не могла не думать, что она снова подвергала Калленов опасности. Она не хотела никого вмешивать в свои проблемы, но все равно получилась полная херня. А Карлайл великодушно, как мог только он, даже не думал злиться на нее.       Какая же она дура. Надо было не распускать сопли, когда ее обратили, и метаться между звонком Эдварду и Элис. Никто из них, как оказалось, не был способен ей помочь. Нужно было набрать единственного, кто смог бы это сделать. Карлайл. Он принял бы ее любой, сделал все, чтобы вытащить из передряги. Почему она не подумала об этом, почему не вспомнила о том, кто никогда никому не отказывал в помощи? И, возможно, тогда не было бы всего этого дерьма с отключением чувств, Вольтури и Каем. И она не ощущала бы себя так скверно.       — Карлайл, — тихо позвала она, когда все кругом уже было чисто, кроме напрочь испорченного дивана, — спасибо. И простите меня. Я столько всего наворотила, а вы продолжаете мне помогать…       — Ты не сделала ничего такого, Белла. Мы все стали жертвами обстоятельств. И ты все еще часть нашей семьи, несмотря на то что больше не с Эдвардом. Просто помни об этом, — он тепло и устало улыбнулся, подхватив свой чемоданчик. — Отдыхай. После поговорим.       Карлайл ушел. Джаспер продолжал сидеть рядом, внимательно наблюдая за тем, как она допивала кровь. Белла слегка смутилась, вспомнив, сколько раз она измывалась над ним, распивая под самым его носом из донорских пакетов. И сейчас его жажда чувствовалась всей кожей, хотя она и была скрыта за множеством других вещей. Он вопросительно приподнял бровь.       — Я могу отойти, если тебе… ммм… сложно… — она была вынуждена что-то ответить под его взглядом, но решительно не знала, что именно. Просто хотелось убрать эту возникшую неловкость.       — Расслабься, это последнее, что меня сейчас волнует, — он усмехнулся и откинулся на диване. — К тому же, в этот раз я успел поохотиться.       И действительно, его глаза снова были золотистого оттенка, хоть и темнее, чем обычно. Саламандровый цвет полностью исчез, и Белла не удержалась от сожаления. Ей нравилось и доставляло некоторое странное удовольствие видеть свою кровь в его глазах.       — А сейчас что? — Джаспер, качнувшись маятником, наклонился к ней.       — Ничего, — буркнула она. — У меня практически вырвали сердце из груди. Я имею право чувствовать все, что угодно.       — Кстати об этом, — он сложил руки на груди, и Белла остро почувствовала болезненный комок его неприятных эмоций, ворочавшийся у нее внутри — все, что он испытывал за последние пару часов вместе с ней. Их страх, их боль, их злость, их отчаянье. Как длинный бесконечный зеркальный коридор, где были сотни Белл и Джасперов и эхо их сопряженных чувств. Такая полноценность и такая мука одновременно. Она прикрыла глаза, пытаясь справиться с этим ощущением единства, сейчас казавшимся слишком тяжелым даже для них двоих. Джаспер тихо вздохнул, и его прохладное дыхание на ее лице приятно защекотало кожу. — Зачем ты вообще согласилась на эту кабальную сделку с Каем?       — А у меня, у нас, был выход? — Белла, не открывая глаз, чуть качнулась в его сторону, чтобы сохранить дуновение его дыхания на себе чуть дольше. — Ты же хотел благородно пожертвовать собой…       — С чего ты взяла? — он говорил у самого ее лица, почти касаясь щеки. Голос был недовольным, но дыхание все еще приятно ласкало кожу. — Я всего лишь дал сигнал тебе приготовиться.       — К чему? — Белла раскрыла глаза, его темно-золотистая радужка была слишком близко, заполняя все пространство. — У тебя был какой-то план? Ты знал, как спасти нас всех?       — Нет, не знал, — нехотя признался он, отстраняясь. — Я бы… действовал по обстоятельствам.       — Я тоже действовала по обстоятельствам, — она сама теперь придвинулась к нему, размахивая рукой с зажатым полупустым донорским пакетом. Несколько капель брызнули на Джаспера, заставив его поморщиться. — И была быстрее тебя. Не жалуйся, что я вытащила твою задницу. Так что какой там теперь счет спасений, три-один? — она снова взмахнула рукой и еще несколько капель попали на него. Джаспер раздраженно рыкнул и отобрал пакет, закупорив его. — Хотя постой. У меня в груди была огромная дырень размером с волейбольный мяч, и я все равно смогла вытащить нас из дерьма. Так что, два дополнительных очка в мою пользу. Три-три.       — Временно вытащить. Мы все еще можем нырнуть обратно и не всплыть, — Джаспер заводился все сильнее, подхватив ее эмоции. И теперь они метались между ними, как мячики в пинг-понге. В груди снова все горело, только уже не от боли, а злости и возмущения. — И какой, нахрен, счет спасений?       — Ты просто не хочешь признавать, что тебя тоже надо было спасать. И я сделала это.       — И какой ценой…       — Такой, какой было необходимо! — Белла решительно поднялась, заканчивая разговор, и метнулась в соседнее помещение. — В этом уютном гнездышке есть чертов душ? Я не могу заявиться домой в таком виде.       — Слева, — рыкнул Джаспер, оставаясь на диване и смотря на нее так, словно собирался закинуть на плечо и самолично окатить водой. — И в этот раз постарайся не ублажать себя лейкой.       Белла замерла, злобно прищурив глаза. Вот ведь сволочь. Это был запрещенный прием. Она была в бешенстве и диком смущении одновременно. Слова вырывались сами собой, и она получала удовольствие и стыд от каждого.       — О, я это сделаю, даже не сомневайся. Буду трогать себя везде, — она демонстративно прошлась ладонью по груди и бедрам. — Надеюсь, там достаточно высокий бортик, чтобы я смогла приподнять ногу и войти в себя пальцами, — Белла чувствовала, как горели ее щеки, и видела, как разом почернели глаза Джаспера, сжавшего подлокотник дивана так, что он треснул, выпустив наружу крошево набивки. — А ты можешь сидеть здесь, все слушать и ощущать. Можешь даже подрочить, если станет совсем невмоготу. Будет забавно, если мы кончим одновременно.       Господи, что она несла! Совсем спятила! Куда ей до таких рискованных игр!       Джаспер вскочил с дивана. Белла молнией скрылась в ванной и захлопнула дверь прямо перед его носом. Она стояла, прислонившись к теплому дереву лбом, чувствуя, как он медленно вдыхал, раз, другой, тишина, и снова вдох — там, в шаге от нее, за тонкой для таких как они дверью. Ему ничего не стоило снести ее одним движением и ворваться к ней. Белла мучительно ожидала, страшась и желая любого исхода. В ней все кипело от злости, возбуждения, долгого томления. Сколько еще это могло продолжаться. Она так устала.       Джаспер тяжело вдохнул. Белла выдохнула и, скинув с себя грязную одежду, зашла в душ. Когда она включила воду, дверь громко скрежетнула от сильного удара и треснула прямо по середине. Белла вздрогнула, но продолжала яростно намыливать и тереть кожу до скрипа мочалкой, смывая кровь и грязь. Джаспер все это время стоял за дверью, неподвижный и напряженный. От его эмоций, бешеных, ярких, напористых, у нее сводило между ног, остро кололо торчащие соски и подрагивали руки. Но она даже не коснулась себя, ни разу.       Когда Белла вышла из ванной, закутанная в длинное махровое полотенце, она знала, что его уже не было в доме. На полу у двери аккуратной стопкой лежала чистая одежда. Напряжение ушло, но облегчение так и не наступило. В подвешенном состоянии она быстро оделась и тоже покинула дом.       Дома было так непривычно тихо и спокойно. Чарли сидел внизу у телека под мерное бормотание диктора. Скоро он уснет, Белла слышала, как постепенно замедлялось его дыхание, становясь глубоким и размеренным. А потом проснется среди ночи и отправится к себе в комнату. А она так и будет ходить в свое комнате, неслышно, легко, не задевая ни один предмет, потому что даже расслабиться было невозможно. Все тело замерло будто перед опасным прыжком с высокого обрыва. От нее больше не пахло кровью, только запах новой одежды, которая была ей абсолютно в пору. Элис никогда не ошибалась. Черные облегающие брюки и серо-стальная блуза — сама она вряд ли себе когда-нибудь такое купила, но одежда сидела идеально, удобно, приятно. Элис всегда все знала наперед. Почему же тогда она молчала, до сих пор молчит… Вокруг творится какой-то кошмар, а она молчит… Белла приложила ладонь к груди, там, где совсем недавно торчала рука Кая, превратившая ее грудь в месиво из костей и крови. Она все ещё чувствовала фантомный холод, сжимавший ее сердце. И все бы отдала, чтобы навсегда забыть этот ужас. Если бы только Элис ее предупредила, если бы все рассказала, возможно, Белла убежала бы вместе с ней.       Со злостью дёрнув пуговицы, она сорвала с себя блузу, надела привычную мягкую клетчатую рубашку и упала на кровать. Звякнул телефон, и внутри все приподнялось: это Элис! Ну конечно, сейчас она скажет, что все будет хорошо, что все наладится. Белла уже сожалела, что думала о ней так плохо. Конечно же, Элис не могла бросить всех, ее и свою семью. Она с трепетом открыла сообщение и вздрогнула.       «Завтра в 9 вечера, портовая кофейня, Порт Анжелес».       Деметрий. Даже без подписи было все понятно. И нисколько не удивительно, что он узнал ее номер. Она не хотела ехать, стоило только представить, что она снова встретится с одним из Вольтури, ее бросало в дрожь, а рука Кая снова ворочалась в груди. Ледяная и беспощадная. И некуда было скрыться. Если бы только Элис… А может, ее уже нет в живых, может, ее тоже настигли и прикончили. Вот почему от нее никаких вестей, вот почему она молчит. Белла пришла в ужас от этой мысли и мгновенно набрала ее номер. Гудок, второй, третий… Боже, она ведь столько наговорила в их последнюю встречу. Если бы она только знала. Но ведь кто-то же прислала ей солнечные амулеты. Без подписи и намеков, но кто еще это мог быть, кроме Элис. А она даже не поблагодарила ее…       — Белла, — мелодичный голос на том конце заставил ее почти расплакаться от облегчения.       — Элис…       — Все хорошо, Белла?       — Элис… Нет, нехорошо, Элис, все совсем нехорошо, — внутри злой червячок уничтожал облегчение и первую радость от знакомого голоса. — Где ты, Элис? — наверняка было какое-то объяснение, причина. Сейчас она узнает и все поймет.       — Это неважно… Я…       — Кто там тебе звонит, Элис? Пусть подождёт, — на заднем фоне отчётливо послышался требовательный голос. — Ты уже выбрала себе платье? Мне срочно нужно решить, голубой или зелёный. Эта мымра Форбс решила, что выпускной должен проходить в холодных оттенках.       — Выпускной? Платье?       — Белла, что произошло? — она на секунду замолкла и заговорила быстрее. — Ты собираешься встречаться с Деметрием? Подожди немного, я должна просмотреть твое будущее. Не делай пока ничего, пожалуйста.       — Не делать ничего? Да знаешь, как-то уже поздно. Надо было предупреждать раньше, до того, как рука Кая чуть не вырвала у меня сердце!       — Что? Кай? Боже, Белла, я не видела этого, прости. Я пытаюсь настроиться на кое-кого другого и на это уходят все силы. Если бы я знала…       — Но ты не знала, конечно. Как не знала и когда меня обратили. Когда я строчила тебе пачками письма весь последний год. Ты ничего не знала. Я думала, ты мой друг. Я думала, что не безразлична тебе.       Белла вдруг поняла, что все дело было в Элис. Всегда. Не в Эдварде. Та фантомная дыра в груди, из-за которой она кричала по ночам и не знала, проснется ли вообще утром, разрослась не из-за Эдварда. Ей было все непонятно, почему ей так легко было отпустить его сейчас, не жалея и не страдая, хотя ещё несколько месяцев назад она все готова была отдать, чтобы быть с ним рядом. Так не бывает. Это нелогично. А сейчас она вспоминала, как писала письма, одно за другим, каждый раз получая системный ответ, что почта не существует. И с каждым новым письмом становилось все хуже, кошмары все страшнее, крики все громче. Нет, это с самого начало не было связано с Эдвардом. Его она бы пережила. Но Элис… С Элис она ощущала какую-то связь, необъяснимую, странную, возникшую сразу, как только она увидела ее и Джаспера, входящих в столовую. Как будто Элис стала ее Рубиконом, знаком судьбы, белым кроликом, открывшим путь в страну чудес, можно называть, как угодно.       Белла с испугом ожидала, что прямо сейчас эта дыра разрастется в ней с новой силой, даже приложила руку к груди, но ничего кроме стука сердца не почувствовала. Только обиду и злость.       — Ты не безразлична, Белла, конечно, нет. Но мне сейчас надо разобраться в собственной жизни. Это важно, я так… чувствую.       — А как же твоя семья? Как же Джаспер? Как же я? Эдвард, в конце концов!       — Что там орет эта истеричка, — снова требовательный голос зазвучал совсем близок, словно его обладательница стояла рядом с Элис. — Она решила, что пуп земли, и ты должна охранять каждый ее шаг? А своих мозгов что ли нет? У тебя вся семья такая беспомощная?       — Может захлопнешься и перестанешь лезть в чужой разговор? — рявкнула в трубку Белла.       — Может, попробуешь разбираться со своими проблемами сама?       — Белла, мне жаль, правда, — Элис что-то шикнула и снова быстро заговорила. — Я должна была тебе все рассказать или написать письмо. Но я так испугалась. Все было так непонятно. До сих пор непонятно…       — Зато мне все понятно. Ты просто бросила всех и сбежала, чтобы выбирать платья на выпускной и веселиться. Нет, я понимаю. Так легче, чем то, что сейчас творится у нас, — Белла так завелась, что удивлялась, как она могла ещё сожалеть и скучать по Элис, как она вообще допустила ее в свою жизнь.       — Белла, послушай…       — Я целовалась с Джаспером! — выпалила она, почти крикнула в телефон. — Трижды, — она слушала молчание в телефоне с тихим шуршанием ткани на заднем фоне и тяжело дышала. Она так хотела сделать ей больно, встряхнуть, чтобы Элис поняла, что натворила, какую ошибку совершила, сбежав. И тут же дико сожалела и стыдилась своего поступка, такого мелочного на фоне всего, что происходит, и удовлетворения, которое невольно расползалось внутри. — Элис, ты слышала? Я…       — Я все слышала, — снова тишина несколько секунд. — Мы с ним больше не вместе, так что это неважно.       Конечно, это было важно. Белла слышала это в ее голосе, в своем голосе, чувствовала внутри, ощущала на теле. Это сидело у нее в голове, в груди, в животе, стучало в висках и свербело на самом кончике языка.       — Элис, я не хотела…       — Кто такой Джаспер? Твой парень? И правильно, что бросила. Нахрен такой сдался. Я бы ещё и оторвала ему что-нибудь в качестве сувенира.       — Мне пора, Белла. Береги себя. И будь осторожна с Деметрием.       Белла не успела ничего ответить. В трубке уже звучали длинные гудки. На душе скребли кошки, все было как-то не так, неправильно. Она надеялась, что Элис развеет все ее переживания, а она только добавила новых. Разговор не принес облегчения, и собственные брошенные в гневе слова принесли лишь временное короткое удовлетворение, а теперь нависали противным чувством вины и сожаления.       Она больше не могла находиться в этой тесной маленькой комнате. Белла взлохматила волосы и выпрыгнула в открытое окно, мягко приземлившись на газон. Пиликнул телефон — пришло сообщение от Элис, странное, как и всегда:       «Консилер для лица отлично помогает от солнца. Э».       Плевать, даже думать не будет. Белла захлопнула телефон и пошла. Она не знала, куда шла. Было темно и безлюдно, ее никто не видел, и это было хорошо. Через несколько минут она была уже почти в центре, пара поворотов и ноги принесли ее на пустую школьную парковку. Недолго думая, она приблизилась к первому корпусу, невидимой тенью обошла здание и проникла внутрь, через заднюю дверь. Даже взламывать не пришлось, ручка была аккуратно сломана — заходи, кто хочешь. Вот она и вошла.       Пустые темные коридоры и запах школы навевал спокойствие. За полтора года она прожила здесь целую жизнь. Ей даже нравилось. Она неспешно прошлась по всему корпусу, тихо минуя коморку охраны, где беспробудно дрых охранник, развалившись на старой кушетке. Вряд ли он вообще проснется до конца своей смены. Зашла в столовую, где все еще витали запахи дневной еды. Потом в спортзал с опущенной волейбольной сеткой и раскиданными мячами. Забросила несколько в корзину — человеком у нее никогда не получалось, а сейчас она могла это сделать с закрытыми глазами, находясь на другом конце зала. Снова коридоры, несколько открытых классов. Белла задержалась в последнем, где на стенах висели портреты писателей и старый плакат с английским алфавитом, который больше подошел бы для начальной школы, но сколько она помнила, висел именно здесь.       Завтра в этом классе будет последний экзамен. Последний день в школе и в Форксе. Завтра она соберет вещи, попрощается с Чарли, попросит забрать ее диплом. Она вернется за ним позже — по крайней мере, так она скажет отцу. Скажет, что решила немного попутешествовать по Среднему Западу или Восточному побережью или еще где. И сядет на вечерний автобус до Порт Анжелеса, который по расписанию должен прибыть к восьми тридцати вечера. У нее будет в запасе еще полчаса, чтобы собраться, а дальше… Дальше ее воображение рисовало слишком страшные картины, и она предпочитала не вникать в них.       Белла села на первую парту, болтая ногами. Прикрыла глаза. Было тихо и спокойно. Она решила остаться тут еще ненадолго. Даже прилегла, уставившись в белый потолок и свесив одну ногу, раскачивая ею словно маятником.       — Интересный выбор, чтобы провести последнюю ночь в Форксе, — раздался тихий голос у двери.       Белла даже не вздрогнула, Она почувствовала Джаспера уже давно, едва он решил прийти к ней. Она не звала, не просила, но каким-то образом он все равно чувствовал, что ей сейчас лучше с ним, чем без него. Его решительные и уверенные эмоции резонировали в ней, словно огромный камертон, выдающий чистую пронзительную ноту, которая тут же эхом откликалась в ней. Сейчас ей даже нравился этот резонанс, делающих их сопричастными. Она словно больше не была одна, даже если вокруг не было ни души.       — Почему последнюю? — она продолжала болтать ногой, слегка задевая носком пол.       Джаспер медленно подошел, но пока не попал в поле ее зрения. Она могла только чувствовать его озоновую прохладу в полуметре от себя. Он был почти спокоен, хотя за тонким слоем равновесия все еще волновалось что-то большое и многогранное, гораздо больше ее самой. Белла настороженно прислушивалась к нему — отголоски их последней стычки все еще мучили ее, не давали покоя, поэтому она не верила царившему между ними сейчас хрупкому спокойствию, как нельзя было верить затишью перед грозой. Она поднялась, присев на край парты и посмотрела на него. Ни следа сегодняшней драки и ее крови, в которой он был измазан с головы до ног. Чистая синяя рубашка, свободные джинсы, даже волосы расчесаны. Собственная лохматая копна заставила ее слегка смутиться, и она назло взлохматила ее еще больше.       — У тебя классический прощальный настрой, — склонив голову, ответил он. — Решила не дожидаться вручения дипломов? — Белла пожала плечами. — Деметрий? — она протянула ему телефон с открытым сообщением, снова испытывая страх. — Я еду с тобой, — его раздраженное смирение вмиг прогнало всю боязнь, оставив только зудящее волнение.       — Не хочу никого впутывать в свои проблемы. Роуз права, — Белла вздохнула, сдувая прядь волос со лба, но та снова непослушно опустилась, щекоча нос.       — Роуз может идти на хер, — сквозь мнимое спокойствие прорвался всплеск его истинных чувств, жестких и резких. — Не вздумай сбежать одна. Снова, — Белла раздраженно выдохнула, снова пытаясь сдуть мешающуюся прядь. Джаспер тяжело вздохнул и потянулся к ней, ловко заправив ее за ухо.       — Зачем тебе все это?       — Затем, что я так хочу. Разве этого недостаточно? — Белла не знала, что ответить. Для нее вечно было недостаточно. Она вечно хотела чего-то запредельного, чего никто и никогда не был в состоянии ей дать. — И хватит изводить себя. И меня.       — А ты пришел меня успокоить, значит? Чтобы я не мешала тебе предаваться своему уединению?       — Я похож на того, кто может сейчас успокоить?       Белла покачала головой. Нет, он был совсем не похож. Даже спокойный и расслабленный он скрывал какие-то неведомые ей глубины эмоций, наверное, собранных за годы его жизни со всех встретившихся ему на пути. Другого объяснения у нее не было. Он был словно океан, то тихий, почти неподвижный на поверхности, то бушующий десятибалльным штормом, снося все на пути. Она была малюсенькой лодочкой в океане, и сама была этим океаном. Такое странное ощущение, словно в ней было гораздо больше, чем ее маленькое хрупкое тело могло вместить. Это было страшно и потрясающе одновременно.       Джаспер уже стоял совсем рядом, заправляя еще одну непослушную прядь, пропускал волосы через пальцы, словно расчесывая их, аккуратно расправляя на спине и плечах. Как будто действительно пытался успокоить.       — Ты не успокаиваешь, — попыталась создать видимость ворчания Белла, наклоняя голову так, чтобы его руки коснулись ее затылка.       — Я знаю.       Он снова глубоко вдыхал, касаясь ее носом на висках и макушке, пока пальцами продолжал распутывать густую копну волос, массировать затылок и чувствительное место, где он переходил в шею. Белла дышала озоновой прохладой, ощущая себя посреди грозовой бури. Чувствуя, как с каждым его вдохом в ней поднимаются новые волны, выплескиваясь прямо на него. Рука Джаспера чуть сжала волосы у самого основания, фиксируя голову в одном положении. Она так и замерла, уткнувшись в его шею, пока он медленно и глубоко дышал в ее макушку.       — Ты сводишь меня с ума, Белла, — прошептал он, прильнув к виску, потом к щеке, его губы касались мочки ее уха, когда он говорил. — Это какое-то безумие.       Белла прижалась к нему покрепче, обхватила руками спину. Мягкий хлопок его рубашки приятно касался ее щеки, а холод под ней приносило облегчение ее теплому, казавшемуся почти горячим телу. Он пах чистотой, свежестью и грозой с легчайшим оттенком влажного леса, по которому он, наверное, пробегал. Еще чуть-чуть, и она могла поверить, что находилась не в пустом школьном классе, а под открытым небом, затянутым черными тучами, которые озарялись вспышками молний, разряжая воздух вокруг нее, и вот-вот хлынет дождь.       — Нет, это просто эмпатия, — она, наконец, взглянула на него, осмотрела лицо, почти бесстрастное, если бы не темные провалы глаз. А даже если бы и они оставались прежними, это ничего не значило. Ее накрывала волна его чувств, грозящих снести все на своем пути. И снесли бы, если бы ее собственные эмоции не рвались изнутри бешеным напором.       Джаспер покачал головой, будто бы она не понимала того, что говорила. Все она понимала. Может, даже получше него. Все менялось, стремительно и неотвратимо. Элис это увидела первой и решила бежать впереди изменений, как всегда. А Белла безнадежно отставала, цепляясь за старое.       Она все еще додумывала эту мысль, когда он коснулся ее губ большим пальцем, погладил, чуть потянул за уголок, смотря задумчивым взглядом, за которым было столько всего, ее и его. Палец все еще легонько щекотал уголок ее губ, когда Джаспер уже целовал ее, неожиданно нежно, почти невесомо, касаясь губами и кончиком языка. Белла нетерпеливо приоткрыла рот, и он моментально проник внутрь, двигаясь быстро и резко, она едва успевала подхватывать его темп. Несколько минут она слышала только свое частое шумное дыхание между их ртами, чувствовала его руки в своих волосах, на шее, плечах. На месте усидеть больше было невозможно, все тело словно налилось током, который потрескивал внутри, щекотал кончики пальцев, топорщил волосы на затылке, сводил живот. Губы, язык, весь рот уже горел от поцелуя. Нет, не поцелуя — Джаспер пожирал ее рот, имел языком и губами. Хотя если это не самый настоящий поцелуй, то что тогда вообще значит целоваться.       Внизу живота и еще ниже скручивал тянущий дискомфорт, который на удивление был предвкушающе приятен, как бывает особенно приятно, когда сидишь на переднем сиденье горок и замер на самой высокой точке аттракциона, перед неминуемым головокружительным падением в пропасть. Жутко хотелось свести ноги, но между ними уже стоял Джаспер, продолжавший облизывать прохладным языком ее болезненно горящие губы. Поэтому Белла отчаянно ерзала задницей по парте в попытке ослабить это скручивающее напряжение, но только еще больше усиливала его, пока не сползла на самый край и не впечаталась промежностью в Джаспера. Он прикусил ее шею, оставив красноватый вспухший и тут же исчезнувший след, когда она совершенно бездумно потерлась о его каменно-твердое возбуждение, тело само стремилось облегчить свое состояние.       Черт, она и не думала, что он может быть еще более твердым. С Эдвардом они никогда так далеко не заходили. А в ричмондском архиве все случилось так быстро и было размыто ее бесчувственностью, что она едва ли могла внятно вспомнить все свои ощущения.       Джаспер сильно толкнулся, и все мысли напрочь вылетели из головы. Ее окутала, сдавила и расплющила пелена возбуждения. Почти ослепила, до красно-черных вспышек перед глазами и щекочущей дрожи на веках и в деснах. Она не сразу поняла, что все это было не только ее, но и Джаспера. Он уже мягко продолжал надавливать между ее ног, чуть отстраняться и снова давить. Белла чувствовала сквозь натянутую до предела ткань их одежды его твердый член и его пальцы, впившиеся ей в бедра и проделавшие дырки в тонких брюках. Ну и плевать — они все равно были не ее.       Она покачивалась, балансируя на краю парты, удерживаемая только руками Джаспера, стиснув его между своих ног, пока он целовал ее лицо от висков до подбородка и обратно, оставляя влажные следы, облизывал раковину уха и шею. Когда дискомфорт во всем теле стал настолько невыносим — не помогало даже их давящее трение друг о друга — и Белла уже решила, что так и останется замершей на самой вершине аттракциона, он просто одним движением сдернул с нее брюки, не отрываясь от ее лица и шеи. Как заправский фокусник, выдергивающий скатерть из-под сотни стеклянных фужеров. Кажется, она выдохнула что-то типа «вау» в пустоту класса. Кажется, Джаспер смеялся, целуя ее шею так сильно, что засосы наверняка будет сходить не меньше минуты.       Он отстранился, внимательно осматривая оставленные следы, поглаживал их, размазывая остатки холодеющей слюны по ее коже. Опустил взгляд вниз, Белла последовала за ним и тут же смутилась, увидев тонкую белоснежную ткань нижнего белья. Не ее. Точнее оно могло бы стать ее, в каком-то другом, не ее, будущем. Это белье, как и все на ней, не считая привычной клетчатой рубашки, было куплено Элис для той, другой Беллы. Удивительно, что это оказался хоть и атласный, но очень простой и удобный комплект белья. Зная Элис, весь гардероб домика мог быть набит кружевами и соблазнительным шелком. Белла смущенно сомкнула бедра, на мгновение пожалев, что это не красивое откровенное кружево, которое наверняка лучше бы подошло сейчас. Джаспер моментально протиснулся ладонью и развел обратно, накрывая ее промежность ладонью и вдавливая ткань трусиков пальцем.       А ведь это он выбрал белье вместе с остальной одеждой. Когда она поспешно одевалась, озлобленная, испуганная и возбужденная, то даже не думала о таких вещах, просто нацепила на себя приготовленные шмотки и кинулась прочь из дома, где все пропахло ее кровью и неудовлетворенным желанием. Зато сейчас не могла избавиться от неудобной мысли, что эти обычные атласные трусики выбрал именно Джаспер. Что это означало? Что она такая же простая и обычная? Кружево ей не подходит?       Его палец проходился посередине, вверх и вниз. Белла завороженно смотрела и чувствовала, как остывшая мокрая ткань касается ее горячей кожи, даже видела влажное пятно, которое он медленно тер уже двумя пальцами.       Наверное, стоило самой покопаться в том гардеробе. И почему она не подумала об этом. А почему он взял именно это белье? Задумывался ли над выбором или схватил первое попавшееся?       — Белла, — его голос прозвучал строго, почти рычаще. Она посмотрела на него, — о чем бы ты сейчас не думала, прекрати. У нас так хорошо все начиналось.       Она чувствовала его раздражение и едва заметное тревожное ожидание, звенящую колокольчиком внутри нее. Словно он переживал, что она не готова или передумала, и они оба снова будут мучительно сбрасывать копившееся напряженное желание. Белла посмотрела в его черные блестящие глаза, пока в ней отражалась его беспокойная злая решительность, разгонявшая остатки ее дурацких мыслей.       — Единственное, о чем я могу сейчас думать, это о твоих чертовых пальцах у меня между ног, — выдавила она на одном дыхании и уже почти смело тянулась к его брюкам.       Джаспер медленно удовлетворенно улыбнулся и резко опустился, едва она успела расстегнуть ремень. Белла ахнула, когда он сильным движением широко развел ее ноги, погладил ставшую такой чувствительной кожу бедер, провел по ним носом от колена до самого верха, шумно вдыхая на протяжении всего пути. Мышцы мелко подрагивали, кровь обильно прилила к тем местам, где он целовал, сосал и прикусывал порозовевшую кожу.       Пальцы снова гладили тонкую ткань белья, сильно, почти до боли, натянули и с коротким треском разорвали. Белла не позволила себе зажмуриться, даже когда Джаспер без промедления уткнулся и потерся носом между ее ног, глубоко дыша и щекоча влажную кожу прохладным дыханием. Даже когда он провел языком по всей промежности, смотря снизу прямо на нее абсолютно черными глазами. Его свирепое возбуждение и пьянящее удовольствие напрочь смыло весь ее стыд, пока он вылизывал и целовал так, как делал бы это с ее ртом. Совсем как в ее воображении в душе, вечность назад. И совершенно по-другому — ее фантазия даже приблизительно не смогла передать то, что происходило сейчас. Белла хрипло постанывала, вцепившись в края парты, и, не отрываясь, смотрела, как его язык скользил между складками половых губ, доходя до набухшего клитора, и снова исчезал из поля ее зрения с едва слышным влажным звуком. Она вздрогнула, когда почувствовала его в себе, едва не задохнулась от ощущений, которые невозможно было описать. Дрожь все не проходила, сводя мышцы внутри и снаружи, и Джаспер просто до боли впился в ее бедра пальцами, разводя их еще дальше и приподнимая. Она все-таки не выдержала и на несколько секунд зажмурилась — это было слишком для и так переполненной ее, она не настолько сильная, не настолько уверенная, не настолько…       Джаспер ослабил хватку, поглаживая исчезающие синяки на ее бледной коже, сбавил свой бешеный напор, с которым ворвался в нее, язык все еще касался ее самых чувствительных мест, невесомо и нежно. Он не сожалел и не извинялся, даже терпения в нем почти не осталось. Черные глаза смотрели прямо в нее, не мигая. И все же между ними было это странное, противоречивое понимание. Он едва держался, но ждал ее. Она задыхалась, но спешила к нему. Они двигались на разных скоростях и в разные стороны, но вместе; испытывали разные эмоции, которые в конечном итоге неизбежно сливались в нечто единое, совершенно новое.       Белла прикрыла глаза от переполнивших ее переживаний, от приближающегося чего-то огромного и мощного. Джаспер отстранился от нее, мазнув невесомо языком. Короткий вздох разочарования прервался, когда он медленно поцеловал и чуть прикусил особенно чувствительное место на бедре, где под кожей туго пульсировал пульс. Она пропустила следующий вдох, замерев в ожидании, снова оказавшись на вершине перед падением. Он впервые за все время закрыл глаза, плотно прижался губами к бедру, почти у самой промежности, и быстрым точным движением прокусил его. Белла с шумом выпустила весь скопившийся воздух в легких. Ее почти разорвало от нахлынувших ощущений и чувств. Саднящая боль от впившихся глубоко в нее зубов, ритмичная пульсация выходящей крови, невероятное горячее удовольствие Джаспера, размеренно всасывающего ее. Она не знала, как это возможно, но чувствовала, как кровь разливалась внутри него теплым потоком. Чувствовала его яд, горящий в ее венах, доходящий до самого сердца, заставлявший его стучать все быстрее. Собственные клыки прорезались в ответ на его жажду. Она почти что чувствовала вкус собственной крови и ощущала свой запах. Восприятие Джаспера как будто стало и ее тоже. Белла летела вниз на бешеной скорости с самой высокой точки аттракциона, делала мертвую петлю, мир переворачивался по несколько раз в секунду, и невозможно было даже вдохнуть. Она потеряла счёт времени, пока он пил ее кровь, а потом зализывал рану, пока та медленно зарастала, целовал и ласкал место укуса, ставшего уже бледным полукругом, который тоже вскоре исчезнет. Собирал оставшиеся капли и тоненькие ручейки крови на бледном бедре. Его пальцы все это время гладили и кружили между ее ног, размазывая влагу по всей промежности. Белла была почти на грани, дрожа всем телом, вцепившись в парту, которая уже натужно трещала под ее руками. Она не могла издать даже звука. Казалось, за нее это делал Джаспер, каждый раз выдыхая с глухим рычащим стоном от ее удовольствия. И хорошо, потому что тогда она бы просто выла от переполнявших ее ощущений. Этот безмолвный вой сидел внутри нее, подкатывал к горлу, собирался внизу живота и между ног, под пальцами Джаспера.       Она смогла резко выдохнуть только когда все вдруг прекратилось, и он снова стоял, глядя на нее глазами, полными ее крови, рубиново-красными, яркими и блестящими. Ее отражение плескалось в этом кровавом море, и Белла не узнавала себя в знакомом лице. Она никогда не была такой красивой, цельной, почти совершенной, словно каждый атом ее тела немного сдвинулся и встал наконец на свое, единственно правильное место.       — Прости, Белла, но если кончишь ты, кончу и я.       Что? О чем это он? К чему извинения? Она уже и успела забыть то мимолётное разочарование, оно просто потерялось в ней, кануло в самую глубину.       Джаспер медленно моргнул, и поцеловал её. Она чувствовала во рту дикую смесь его яда, своей крови и чего-то ещё незнакомо-терпкого. Вот значит, каков ее вкус. А какой он у Джаспера? Будет ли она так же испытывать весь его спектр ощущений, будет ли он так же задыхаться внутри при приближении к грани? Столько мыслей вдруг ворвались в ее сознание, пока он целовал ее, жадно, глубоко, сильно. Она представляла, как так же будет изучать и пробовать его. Скорее бы уже. Она так много хотела сейчас, что ни одна ночь не вместит в себе.       Рубашка все ещё была на ней, но его руки уже гладили живот, притягивали за бедра ближе, пока она не почувствовала его член, уткнувшийся в ее промежность. Белла ахнула и оторвалась от Джаспера. Его недовольство вспыхнуло в ней и погасло. А она во все глаза пялилась вниз, вцепившись в его плечи. Господи, сколько она успела пропустить! Минуту или целую ночь? Он проследил за ее взглядом, коснулся носом виска вдыхая ее запах и продолжая неспешно давить на вход, раздвигать набухшие половые губы и скользить между ними. Белла тихо простонала на выдохе, когда почувствовала, как он начал входить в нее, смотрела широко открытыми глазами, как его член медленно скрывается в ней, ожидая, что в любой момент наступит боль или еще что-то неприятное. Если честно, она вообще не знала, чего ожидать. Понятия не имела, был ли он слишком большим для нее или абсолютно нормальным. Черт, ей даже не с чем было сравнивать. Собственная неопытность показалась ей почти что недопустимым невежеством. Джаспер недовольно заворчал ее возникшей неловкости, приподнял лицо, отрывая от потрясающе бесстыдного зрелища и погладил большими пальцами щеки, чуть натягивая кожу на них.       — Белла, — он вошел в нее полностью, и она снова забыла, как дышать, — я только что практически полностью вылизал тебя между ног, и, кстати, при случае собираюсь сделать это снова, — он показательно облизнулся, будто какая-то часть ее вкуса все еще оставалась на его губах, — а сейчас ты решила чего-то устыдиться.       — Джаспер, просто заткнись.       Она бы и хотела на него разозлиться за то, что называл вещи своими именами и обескураживал ее, сам при этом ни капли не смущаясь. Но ее разрывало от ощущений и эмоций, от его запаха и осознания, что он полностью в ней. Белла потянулась, и сама накинулась на его рот, почувствовав ответный напор. Их губы соединялись и разъединялись с влажным звуком, слишком громким в пустом классе. Джаспер не двигался в ней, но она все равно чувствовала его, расширявшего и переполнявшего ее. Наверное, она могла бы получать удовольствие с ним даже в полной неподвижности. Никакой боли она так и не почувствовала, только абсолютное заполненность. Он соединился с ней идеально. Невыносимо идеальный член.       Джаспер отрывисто рассмеялся, и Белла обреченно поняла, что сказала это вслух. Она тихо зарычала, все еще чувствуя его смех на своем лице, а он вдруг внезапно вышел. Она машинально бросила взгляд вниз — на члене тонкими редкими мазками виднелись красно-коричневые разводы. Он же не отступит, узнав, что она оказалась девственницей? Она убьет его, если он это сделает. Но Джаспер опустился на колени и снова запустил язык прямо в нее, вылизывая чувствительное влагалище, насколько мог дотянуться, высасывая остатки пролившейся крови. Она вновь чувствовала, как их обоих захватывает жадное удовольствие. Секунда и быстрым движением он снова вошел в нее, в этот раз не останавливаясь и не медля.       Белла и так была на пределе, она была на пределе еще с того момента, как он впервые попробовал ее кровь пару дней назад. И честно держалась слишком долго. Она кончила где-то между третьим и четвертым толчком, вскрикнув от удивления и восторга. Джаспер все еще продолжал двигаться, изливаясь в ней и распирая ее своим опустошающим оргазмом.       Она шумно и хрипло дышала, когда он вышел из нее, прижимая к себе сильнее. Его влажный и все еще возбужденный член прижимался к ее животу, оставляя вязкие прохладные следы, размазывая их по теплой коже. Джаспер гладил ее спину под рубашкой и грудь, все еще скрытую атласным белым, не ее, лифчиком, целовал шею, посасывая и вбирая в себя тонкую кожу. Не обладай она регенерацией, все ее тело было бы в синяках и засосах. Все закончилось так быстро, а вскоре на ее теле не останется ни единого следа, который бы послужил доказательством того, что все случилось по-настоящему, а не в ее воображении.       — Это был ты, — тихо сказала она, потершись животом об его член, разгоняя приятные ощущения в них обоих. Джаспер вопросительно промычал, продолжая целовать ее шею и лицо. — Я говорю, что это был ты, тогда, в душе, — Белла подавила желание приластиться к его рту, когда он целовал ее щеки и подбородок, касаясь кончиком языка. Ее было одновременно волнительно и весело выдать этот оставшийся неудобный секретик. Она чувствовала небывалую легкость и не было ни капли страха или стыда. Все казалось правильным. Даже рассказать свои воспаленные фантазии, которые раньше хотелось запрятать подальше. — Я представляла тебя, пока доставляла себе удовольствие, — смело продолжала она. Джаспер перестал целовать, облизал губы и посмотрел на нее немигающими красным взглядом. Белла сглотнула, когда тяжесть его желания угрожающе нависла над ней, но она не позволила себе сдать назад. И зачастила, пока ее собственное так и не утихшее возбуждение не вязло окончательно верх. — Это было так ярко, реалистично, я была почти уверена, что это именно ты делал со мной все эти вещи, пальцами и языком…       — Белла, просто заткнись, — Джаспер вернул сказанные ею самой слова, прошипев их прямо ей в приоткрытые губы. Она хотела было немного посмеяться, что такая мелочь заставила его почти слететь с катушек, но смех застыл у нее на губах, когда он с силой ворвался в ее рот, раздвигая языком зубы, и через мгновение его член, все такой же невероятно твердый, тоже был в ней.       Она не могла сказать, сколько прошло времени, но, когда они тихо покидали школу через задний ход, небо было все еще чернильно-темным, а охранник так и храпел в своей каморке, не услышав ни скрипа парты по полу, ни эха ее стонов, а пару раз она даже весьма громко взвыла. Все слилось в один большой единый сгусток эмоций и ощущений, время и пространство сузились до единственной точки в пустом классе английского. Но в памяти всплывали отдельные мелочи, вроде позвякивающей и легонько ударяющейся об ее бедро пряжки его ремня, плавного скольжения его члена в ней, его сильных рук, приподнимающих ее за бедра, жесткой поверхности парты, трущейся об ее ягодицы при каждом движении…       Комната снова встретила ее тишиной, когда внутри оглушительно громко билось ее неутихающее пульсирующее удовольствие и бешеный восторг Джаспера, который несся где-то в лесу, и в то же время был здесь и сейчас с ней. Или это она была с ним. Неважно. Энергия билась в них обоих, требуя выхода наружу. Белла скинула с себя неудобные ставшие драными брюки и в одной рубашке упала на кровать, скрипнувшей от ее резкого падения. От нее все еще пахло им, Джаспер словно был прямо здесь, она чувствовала его эмоционально и физически, на коже, во рту, в горящей промежности. Так легко было представить, что он вновь целовал ее, касался, терся своим холодным телом.       Белла так хотела снова все это почувствовать, заново испытать. Рука сама потянулась вниз, скользя по животу, на котором уже подсохли и стали шершавыми следы их близости. Пальцы дотронулись до возбужденной плоти между ног, и ей пришлось схватить подушку и прижать к лицу, приглушая стон. За стенкой похрапывал Чарли, но она не испытывала ни капли стыда. Завтра, все будет завтра. Неловкий взгляд на отца, волнующий страх перед встречей в школе с Джаспером… и с вездесущим Эдвардом.       Она проникла пальцами внутрь, ощущая прохладную вязкость оставшегося семени и собственную скользкую смазку, активно задвигала рукой, без особой искусности, просто подчиняясь своему телу. От рубашки пахло Джаспером. Его удивленное почти агрессивное желание толкалось в ней и вырывалось приглушенным рычанием. Она заработала пальцами быстрее, выгибаясь на мягкой кровати и вдавливая подушку в лицо. Белла почти не пугалась того, что он снова все чувствовал, даже хотела этого. Интересно, где он сейчас, что делает, пытается сдержаться или поддается ей? Ощущения внезапно обострились, усилились, скрутили ее, и она с пугающим восторгом поняла, почувствовала Джаспера, стала им. Пальцы были уже все измазаны и легко скользили внутри, по промежности, клитору. Белла сходила с ума, испытывая свое и его ненасытное вожделение, представляла, как он сжимал свой проклятый идеальный член, рычал и шипел сквозь зубы и думал о ней. Она кончила так бурно, вцепившись зубами в подушку, чтобы не взвыть в голос. Бедра мелко подрагивали, между ног было липко и мокро, дыхание шумно вырывалось изо рта и казалось, что он дышал совсем рядом с ней, тяжело и прерывисто, и неважно, что ему совсем не нужен был кислород.       Задрожал в вибрации телефон. Белла не глядя взяла трубку, прекрасно зная, кто звонил.       — Белла… — тяжелое рычание Джаспера отдалось в ней первыми отголосками волнительного напряжения. — Какого черта ты творишь, Белла?       — Я… — она поднесла испачканные пальцы к лицу, потерла их друг о друга, — не хотела тебя беспокоить, прости, — и в каком-то странном порыве облизала их, чувствуя целую гамму оттенков, инстинктивно узнавая вкус Джаспера, который пробовала сейчас впервые, и ее собственный уже знакомый.       — Белла, — еще более низкий, почти угрожающий гул ее имени. Он, видимо, услышал тихий влажный звук, с которым она вынула пальцы изо рта и бог знает, что мог подумать. Она правда была искренна, говоря, что не планировала и не хотела ничего такого, все случилось само собой. — Ты что, хочешь, чтобы я пришел и вытрахал тебя до полусмерти?       — Чарли чутко спит.       И зачем она сказала эту глупость, будто и правда ждала, что он придет, хотела этого. Боже, на самом деле так и было. Белла стиснула зубы, чтобы не ляпнуть это вслух.       — Если я захочу, он не проснется до самого утра, — он тоже говорил так, будто уже собирался идти к ней.       Несколько секунд они молчали. Казалось, телефон просто взорвется у нее в руке от невысказанного напряжения. Белла тихо вздохнула, и почти сразу на том конце вздохнул и Джаспер.       — До завтра, Джаспер.       — До завтра, Белла.       Она уснула почти мгновенно, как и была, в одной рубашке и без штанов, прикрывшись сиреневым покрывалом и слушая мерное успокаивающее сопение Чарли за стенкой.       На следующее утро Белла стояла перед зеркалом и внимательно осматривала себя, чисто вымытую, в свежей, только своей, одежде, даже аккуратно причесанную. Она принюхалась к себе — пахло только яблочным шампунем от слегка влажных волос и мужским гелем для душа, который она позаимствовала у Чарли. Все было как обычно, она выглядела, как обычно. На теле не осталось ни единого синяка, даже укус на бедре полностью сошел без следа. Никакого дискомфорта, неприятных ощущений, которые говорили бы о том, что вчера она перестала быть девственницей. Словно ничего и не было, просто слишком реалистичный сон.       Нет, не сон. Зелёная клетчатая рубашка, в которой она была вчера, висела на спинке стула и весьма ощутимо пахла Джаспером и всем тем, чем они занимались. Белла чувствовала это даже за несколько шагов. Она с трудом оторвала взгляд от отражения рубашки в зеркале и снова посмотрела на себя. Ничего. Все та же она. И как будто совершенно другая. Она пока ещё не могла точно определить, какая именно. Белла вздохнула, заправив влажные волосы и постаралась придать своему лицу самое обычное, заурядное выражение, а не «боже, я занималась сексом с Джаспером Хейлом, сидя на школьной парте». Ей тревожно казалось, что стоит ей выйти из комнаты, и эти слова высветятся у нее на лбу подобно алой букве. Войти в школу, в класс, в котором несколько часов назад они делали совершенно дикие вещи, будет сложно. Посмотреть в лицо Джасперу, которого она снова бесстыдно представляла, пока ласкала себя уже дома, а потом ещё смело говорила с ним об этом по телефону, будет ещё сложнее.       Хотя, может, и не придется, может, она увидит его только вечером или гораздо позже. Может, он вообще не придет сегодня в школу — с такими-то красными глазами. И у нее будет время собраться, подготовиться, чтобы… Что? Не разреветься позорно от неловкого смущения, не броситься ему на шею и умолять повторить все, не накричать просто так, без причины?       Белла раздражённо стукнула костяшками пальцев по своему отражению и, схватив рюкзак, вышла из комнаты. Честное слово, у нее были проблемы и пострашнее, чем бояться реакции Джаспера или вообще кого-либо. Если подумать, она бы лучше пережила тот, факт, что все бы вдруг узнали о вчерашнем, чем встречаться с Деметрием сегодня.       Заводя пикап, она полностью погрузилась в мысли, которые уже были забиты только предстоящей встречей в Порт Анжелесе и кучами дерьма, которые за этим последуют.       Едва выйдя на школьной парковке, Белла, ни на кого не смотря, спешно пошла ко входу в корпус. Быстрее придет — быстрее займет свое место, минуя разговоры со всеми — быстрее напишет экзамен — быстрее уйдет отсюда. Таков бы ее план.       — Чтобы ты знала, мне вчера ночью пришлось срочно сворачивать и бежать в сторону вашего с Эдвардом домика, иначе бы я кончил прямо на подходе к дому. Неловко бы вышло, согласись? — угрожающе тихий, на грани слуха, голос Джаспера раздался за спиной среди десятков болтающих без умолку учеников, когда он нагнал ее в коридоре, вывернув из-за угла.       Белла уже поняла, что он был здесь, почувствовала его знакомый озоновый запах и его странное волнительно спокойствие или спокойное волнение, несмотря на пугающий тон. Наверное, она могла бы это сравнить с тихим океаном, под мерной рябью которого скрывается адская бездна. Она остановилась, не дойдя до класса нескольких метров. И вздохнула, с облегчением и нервным волнением одновременно. Это было так странно, но приятно. Она вдруг обнаружила, что это было очень удобно, не пытаться подобрать слова, а просто чувствовать и ощущать. Поначалу тяжело, изматывающе, но кажется, они оба наконец нашли ритм их общего состояния. Надо только не сбиться с него.       — Это не наш домик. Не мой точно, — Белла посмотрела на него, прищурившего темно-карие глаза, за которыми она отчётливо различала алый цвет — значит, надел линзы. И почему ей не пришло в голову, что так можно было. А ещё беспокоилась…       Он не злился, хотя лицо и выглядело слегка недовольным, скорее был расслабленным, лениво ожидающим окончания всей этой школьной суматохи. И ещё чего-то от нее. Белла закатила глаза, не собираясь тут угадывать. Джаспер тихо хмыкнул, чуть склонившись к ней и вдохнув. Совершенно незаметное и быстрое движение, но ее тут же окутало приятное дрожащее волнение, откликнувшееся на его удовольствие, которое словно поглаживало ее изнутри.       — Выглядишь… свежо, — совершенно обыденным тоном шепнул он, а у нее сложилось ощущение, что он только что провел носом по всему ее телу.       Белла только неуверенно хмыкнула, дернув плечами. Она бы, может, и хотела сострить в ответ, но никак не удавалось избавиться от воспоминаний и мыслей, заставлявших волосы на затылке шевелиться, а кончики пальцев неметь. А самое паршивое, что и не особо хотелось. Ей нравились эти мысли, воспоминания, ощущения. Нравилось, что, когда они стояли вот так рядом, других словно не существовало, для них обоих.       Джаспер просто смотрел на нее, как будто готовый поддержать ее во всем, пойти на экзамен или развернуться и убежать прочь. Любое безумство. Любая глупость. А лучше бы спустил ее на землю, черт возьми.       Белла колоссальным волевым усилием, которое Джаспер все же нехотя подхватил и облегчил ношу, отвела взгляд и тяжело вздохнула, смотря на вход в класс. Надо идти. Надо держать в голове только предстоящие два часа, которые она потратит на усиленное выполнение заданий. Спины невесомо коснулась холодная ладонь, провела от лопаток до напряженной поясницы и отстранилась. Белла сделала решительный шаг вперед, быстро уходя от Джаспера, чтобы не было соблазна прижаться ближе.       По пути в класс она только и думала о том, как не думать. Представлять милых пчелок? Читать по памяти Шекспира? Решать дилемму вагонетки?       Эдвард, встретивший ее привычным выражением нервного ожидания и сидящий на своем привычном месте, никак не дал знать, что она думала о чем-то ужасном. Вероятно, у нее получилось. Стоило, пожалуй, взять на заметку эту технику. Она быстро дошла до своего места рядом с ним и опустилась на стул, смотря строго перед собой. Боковым зрением она видела, как он слегка развернулся в ее сторону и теперь смотрел куда-то ей в висок.       Что же ей еще придумать? Проблема голодных детей в Африке? Перечисление всего, что было у нее в холодильнике? Вспомнить все ругательные слова, что успела понабраться от Деймона?       Кажется, действительно работало.       Джаспер вошел в класс, и она еще усерднее стала искать самые безумные способы не думать. Он обвел ленивым взглядом класс, как будто бы принюхался и опустился на первую парту в среднем ряду. В обычное время она была всегда свободна — никто не хотел сидеть так близко к стоящему у доски учителю, но Джаспер словно не видел в этом никакой проблемы. Даже той, что именно на ней они вчера…       Стоп. Белла зажмурилась. Учитель разносил тесты. Очень вовремя как раз остановился рядом с их партой и выдал листы. Она ухватилась за свой, как за спасательный круг. Эдвард, сидящий рядом, не глядя, взял свой и продолжил свое молчаливое бдение над ней.       — Что тебе надо? — процедила она, коротко посмотрев на него.       — Белла, я… — он хмурился, словно решал сложную задачу, и как-то странно смотрел на нее, словно чего-то ждал.       — Внимание. Время пошло.       Со звонком все открыли листы и приступили к экзамену. Белла мгновенно склонилась к своему, читая и проговаривая про себя каждую строку. Эдвард снова строчил, как безумный, периодически поглядывая на нее. Это нервировало и раздражало, и еще было неловко, словно ее тщательно осматривают, ища прореху в одежде… или мыслях. Уверенное спокойствие Джаспера с легким оттенком раздражения коснулось ее, словно он опять провел рукой по спине. Белла взглянула на него. Он сидел в расслабленной позе, записывая что-то в листе. Другая его рука медленно и будто бы неосознанно выводила круговые узоры на парте. Именно в том месте, где вчера находился ее зад.       Черт.       Эдвард замер на секунду, уставившись в свой тест, медленно повернулся к ней и снова вернулся к заданию. Карандаш усердно застрочил дальше. Белла тихо выдохнула, снова читая про себя текст с листа. Джаспер продолжал водить рукой, периодически постукивая пальцами по этому же месту. И снова водил, легко и мягко, будто бы поглаживал.       И что он делает, черт возьми. Она даже смотреть на эту парту не могла, а он ходил по тончайшей грани. Господи, а если там остались какие-то следы. Они все прибрали за собой, но кто знает…       Джессика, сидевшая сразу за ним, пошевелилась, меняя позу, положила ногу на ногу, повела плечами. Джаспер перестал водить, поднеся руку к лицу. Белла не видела из-за его спины, что он делал. Даже попыталась незаметно вытянуть шею, но взгляд Эдварда снова заставил ее скукожиться и уставиться в тест.       Может, попроситься пересесть. К тому же Джасперу. Нет, это будет совсем странно. Осталось немного. Большую часть она уже выполнила. Джессика странно кашлянула. Сидевшая рядом с ней Анжела нервно оглянулась. Эдвард, наконец, оставил ее и теперь буравил спину Джаспера. Тот даже не шелохнулся, продолжая писать и снова мягко постукивать пальцами, водить ими по парте.       Белла стиснула зубы. Кажется, ее бросило в жар. Или это она горела только внутри. Между строчками заданий в голове вспыхивали и гасли совершенно другие образы.       Кроули потер шею. Джессика без конца ерзала на сидении, будто никак не могла нормально усесться. Белла принюхалась, пытаясь уловить остатки их вчерашних действий, но чуяла только людей и озоновое дуновение Джаспера, успокаивающее и будоражащее одновременно.       Следующее задание она решила, практически не задумываясь. Теперь ее взгляд метался от ученика к ученику, останавливался на спине Джаспера, перемещался на почти заполненный тест. Кто-то, как и Джесс, ерзал на стуле. Другие покашливали, лохматили волосы, громко сглатывали, тяжело дышали… Белла закусила губу — ей вдруг стало весело, почти до смеха. Она, черт возьми, злилась на Джаспера за то, что он так открыто вел себя. Разумеется, кроме нее и Эдварда, другие ничего не понимали.       Эдвард едва слышно зашипел, словно услышал свое имя. Белла медленно, все еще ощущая отголоски возбужденного веселья от чувства собственной, их с Джаспером, неприличной вольности, повернулась к нему. На несколько секунд ей показалось, что на ее лице снова алыми буквами высвечиваются запретные мысли, которые она хотела оставить только себе. Лицо Эдварда она затруднилась бы описать. Ужас? Неверие? Неприятное, практически болезненное удивление? Будто с нее разом, перед всем классом, слетела одежда и теперь она стояла под градом пораженных и осуждающих взглядов.       Джаспер пошевелился и обернулся, смотря ненатуральными карими глазами самым бесстрастным лицом, хотя всю ее охватывало его возбуждение, уверенный вызов, какая-то непоколебимая непреложность. Сама Белла начинала подрагивать от гнева. И какого черта он вообще все это делал? Нельзя было подержать пару часов свои мысли при себе?!       Она скривила губы, оскалившись на Эдварда. Нечего на нее так смотреть! Она могла делать все, что угодно, не спрашивая его разрешения. Как и он сам. Захотел — бросил ее и отправился умирать к Вольтури. А она захотела — бросила его и занялась сексом с Джаспером.       Белла очень четко проговорила про себя эти фразы, видя, как меняется лицо Эдварда от болезненно хмурого до удивленно злого и одновременно жалкого, от которого в ней проснулись злорадство и стыдливая жалость. Если бы не почти самоуверенный настрой Джаспера, она бы точно сорвалась и сделала что-нибудь такое, о чем позже непременно пожалела бы.       Прозвенел звонок. Эдвард выскочил из класса, даже не сдав тест. Джаспер спокойно поднялся со своего места. Все ученики волнительной толпой спешили убраться подальше, тяжело дыша и нервно поправляясь.       — Зачем ты это сделал? — Белла накинулась на него, умудряясь кричать шепотом.       — Сделал что?       Белла на секунду замялась. И правда — что? Как ей описать это странное действо?       — Думал о…       — А разве я не волен думать о том, что захочу и когда захочу? — вскинув бровь, спокойно поинтересовался он.       — Разумеется, волен, но Эдвард…       — Если Эдвард лезет без разрешения в чужие головы, то должен быть готов увидеть там то, что ему потенциально не понравится.       — Господи, он смотрел на меня так… и на тебя… — она даже не хотела дальше договаривать. Все и так было понятно.       — И почему меня или тебя должно волновать, как смотрит Эдвард? Это исключительно его проблемы.       Его слова просто заводили ее в тупик. Она не знала, что ответить на них. Он как будто везде был прав, но Белла все равно чувствовала неприятную зудящую неправильность происходящего. Или ей только казалось…       — Ничего страшного не произошло, Белла. Ни вчера, ни сегодня. А Эдварду давно нужно было понять некоторые вещи.       — Ничего страшного? Да половина класса ушла в возбуждении!       — Это вышло не специально, — ухмыльнулся Джаспер. — Переживут. Может, кто-нибудь даже не будет упускать возможность.       — Господи! Ты невыносим! Все, я ухожу. И даже не смей снова напрашиваться в мою машину. Мы просто переспали, это ничего не значит.       Она врала, нагло. И он понимал это. Конечно, это значило. Она пока еще не до конца понимала, что именно, но внутри все переворачивалось, крутилось, меняло форму, подстраиваясь под новую реальность, в которой была уже не только она одна. Был еще и он, сейчас затихший, но незримо присутствующий в ней всегда. Это успокаивало. Она никогда не хотела быть одной на самом деле, даже боялась этого И одновременно это бесило. Она не привыкла делить абсолютно все, явное и тайное, с кем-то.       Белла уже дошла до пикапа. Подождала немного, по привычке — вдруг Джаспер все же запрыгнет к ней. Но не дождалась. Внутри он тоже не навязывался, оставаясь чуть в стороне, но она все равно ощущала его, пока ехала домой, собирала наскоро рюкзак, говорила с Чарли, звонила Рене.       В шесть тридцать она попрощалась с отцом, обещав звонить через день, и вышла на крыльцо. Немного постояла и направилась к остановке автобусов. Джаспера не было. Может, он вообще и не придет — она вообще-то ожидала его увидеть у дома, хотя они ни о чем толком не успели договориться. Но вот она уже встала под большим табло с расписанием рейсов, а он так и не объявился.       Белла почувствовала беспокойство. Может, он решил, что с него хватит возиться с ней или обиделся на ее слова. Она подавила желание позвонить ему или просто крикнуть про себя. Он где-то был там, в ней, она чувствовала его, но значило ли это что-либо? Волнение и страх подбирались к ней, но Белла загоняла их поглубже. Роуз права, ей пора научиться справляться самой со своими проблемами. И Джаспер не обязан ей помогать их решать. Может, для него действительно ничего не значило, что они вытворяли последние несколько дней. Может, он просто поддался их связи, от которой теперь вскоре сможет избавиться.       Из-за поворота показался автобус. Вот и все. Прочь тоску и обиду. Он ей ничего не должен. Она ему тоже. В груди поднялось легкое предвкушение и приподнятость. Она справится.       Из-за громадины автобуса резко вырулил какой-то сумасшедший байкер. Обогнал и жестко затормозил прямо перед остановкой, разбрызгивая крошево мелких камушков и сора. Белла хмуро смотрела на него несколько секунд, пока байкер поднимал визор черного шлема. Красные глаза Джаспера с интересом прищурились.       — Ты же не думала снова сбежать? — приглушенно спросил он строгим голосом, хотя внутри она ощущала только воодушевление и легкость, как тогда, на стадионе.       — Вообще-то это ты опаздываешь, — она хмурилась и улыбалась одновременно, когда подходила к нему и брала из протянутой руки еще один шлем. И старалась не слишком выпячивать облегчение, которое буквально просвечивало ее.       — Пришлось доставать свой собственный транспорт, — усмехнулся он, и Белла подхватила его усмешку.       — Зачем на шлемы?       — Не хочу привлекать внимание копов. Запрыгивай.       — Как Эдвард и остальные? — неуверенно ляпнула она, умастившись сзади.       — Ты действительно хочешь знать?       — Не особо, — Белла обхватила его за талию, чувствуя приятную прохладу кожаной куртки, холод его тела под ней и бешеный жар его эмоций, который он похоже сдерживал все это время, пока она расстраивалась и сомневалась. И как только смог. Гнев и азарт, волнение и вызов, влечение и недовольство. Все это хлынуло на нее потоком, и Белла судорожно вздохнула — она оказывается даже скучала без этого, уж слишком спокойно было в ней эти пару часов. А она на самом деле быстро уставала от спокойствия.       — Вот и славно.       Джаспер дал по газам, и Белла еще сильнее стиснула его, прижавшись всем телом.       Время до Порт Анжелеса пролетело слишком быстро, и вот они уже входили в полупустое портовое кафе. Деметрий сидел за дальним столиком и вертел в руках бумажный стаканчик, периодически поднося его к носу, принюхиваясь и в отвращении морщась. Выглядел он в лучшем случае, как очень странный парень. Бледный, с темными глазами, которые при ближайшем рассмотрении сразу становились красными, но вряд ли кто решился бы подойти так близко.       Белла помедлила, но рука Джаспера тут же легла ей на спину и легонько подтолкнула. Он первым сел за столик, и она поспешила тоже занять стул. Деметрий долго смотрел на него со смесью подозрения, скуки и ненависти. Джаспер расслабленно откинулся на спинку стула, но Белла отлично чувствовала его напряженную собранность и настороженное опасение. Она хотела нервно постучать ногой по полу или сделать еще какое-то действие, но чувствовала, что надо ждать. Происходило что-то вроде установления невидимых границ, и если она покажет слабину, у них запросто оттяпают часть личного пространства.       Деметрий нехорошо улыбнулся, обнажив часть зубов с чуть выступающими клыками. Джаспер слегка подался вперед. Сама она упрямо буравила взглядом сидящего напротив них вампира. Он скользнул по ним ленивым оценивающим взглядом, задержался на ней и повернулся к Джасперу.       — Когда-нибудь, когда ты ослабишь бдительность и будешь меньше всего ожидать, я найду тебя, — он снова посмотрел на нее, задумчиво-пристально, — или вас обоих. И убью.       — Или я убью тебя первым, — слишком спокойным и оттого страшным тоном тихо ответил Джаспер.       — Или нас всех убьют еще раньше. Может, уже забудешь свою уязвленную гордость и введешь в курс дела, — взвилась от долгого напряжения Белла, сама удивившись такому порыву.       Деметрий бесстрастно приподнял бровь и улыбнулся еще шире, отчего стали видны тонкие полоски шрамов от разорванного рта. Жутковатое зрелище.       — Разумеется. Надеюсь, вы захватили крем от солнца. В Луизиане сейчас особенно жарко.