Кровь нас связала

      Белла       Don't cry       Don't raise your eye       It's only teenage wasteland…*       — Она крутит эту песню уже третий раз, — устало вздохнула Белла, пропуская воздух сквозь полуприкрытые губы, отчего тонкая прядь темных волос взметнулась вверх.       Они с Эдвардом сидели на диване в уютной гостиной, большие окна которой выходили на чудесный сад, устроенный Рене, а дальше был только океан, блестящий сквозь пальмы и кипарисы в лучах закатного солнца. Шторы почти полностью скрывали этот завораживающий вид. Белла каждое утро предусмотрительно их задергивала, чтобы Эдвард мог спокойно перемещаться по дому. Но скоро, через восемь минут, солнце начнет сильнее клониться к горизонту и его прямой свет больше не будет проникать в гостиную. Она точно знала, потому что выучила на зубок время движения солнца, все восходы и закаты на ближайшую неделю в Джексонвилле прежде, чем сюда поехала с Эдвардом. Через восемь минут она, наконец, распахнёт плотную жаккардовую ткань и сможет полюбоваться апельсиново-оранжевым закатом.       Ей так не хватало солнца…       Белла тут же одернула себя и отвела тоскливый взгляд от окон, посмотрела на идеальное, гладкое лицо своего…теперь уже жениха. Надо постараться привыкнуть произносить это режущее язык и небо слово, словно она пыталась не говорить, а глотать лезвия. И что, в самом деле, с ней не так? Разве она не любила его больше всего на свете, больше жизни? Так в чем тогда проблема, это будет всего лишь свадьба, ничего между ними не изменится.       Эдвард, конечно, не мог читать ее мысли — и в такие моменты она была благодарна, что природа наделила ее хотя бы этим странным блоком, но взамен, видимо, забыла добавить немного грации и равновесия. И все же она чувствовала себя отчасти виноватой, что в тайне от него мечтала о солнце и тепле, когда ему такие вещи не были доступны. И снова порадовалась, что ее мысли были надёжно спрятаны, иначе Эдвард никогда не согласился бы ее обратить, зацепившись за ее мимолётные желания. Этого она боялась больше всего, ведь эти глупые мысли совсем ничего не значили, правда. Ее время утекало сквозь пальцы, как вода. Она буквально чувствовала, как тикают секунды ее жизни, с каждым ходом отдаляя ее от человеческого возраста Эдварда. Если бы она могла, то сжала бы их в кулаке и раскрошила в мелкую труху, а после выбросила на ветер. Но Белла была слабой и хрупкой, в ее руках не было ни капли силы, способной сделать хоть что-то. Она не хотела больше быть слабой. Собственная немощь вызывала в ней отвращение и даже порой ненависть, хотя она всегда думала, что неспособна на такие чувства. Но с тех пор, как Каллены уехали из Форкса, что-то изменилось, сломалось в ней, и даже возвращение Эдварда не смогло починить ее. Она была, как пианино, в котором западает пара клавиш, и на нем никогда теперь уже не получится сыграть что-то по истине красивое и стоящее. Или как забарахлившие часы, отстающие на пару минут, из-за чего постоянно приходилось подкручивать стрелки. Часы. Они снова вернули к ее главной проблеме — у нее почти не осталось времени…       — В свое время она была настоящим хитом, — тихо проговорил Эдвард, грустно улыбнувшись, словно вспомнил какой-то ностальгический момент из прошлого. Возможно, именно тот день, когда впервые услышал эту песню на радио, когда она покоряла чарты. Ее, Беллы, тогда, наверное, еще и на свете не было.       Беллу снова одолели мрачные мысли, что Эдвард несоизмеримо лучше нее. Он столько увидел и столько знал — как она могла сравниться с ним. Она даже не знала, что за группа играет эту дурацкую песню, когда он наверняка помнил, в каком году она вышла и сколько недель держалась на верхней строчке хит-парада. Она тут же сделала себе мысленную галочку исправить это упущение. Таких галочек накопилось уже изрядно — ей придется крепко попотеть, чтобы сравняться с Эдвардом хотя бы немного. Ему девушка предусмотрительно не говорила о своем стремлении, боясь, что будет выглядеть еще более жалкой и отчаянной. Ведь он наверняка предложит свою помощь, совершенно искренне, как это было с «Божественной комедией», которую Белла пыталась читать после нескольких туманных и непонятных для нее цитат, брошенных Эдвардом. Он так удивился, увидев библиотечный томик у нее на тумбочке, тут же открыл и просмотрел все ее пометки на непонятных местах, в которых она планировала разобраться получше. А потом взял и разжевал ей каждую помеченную строку и вложил ей в голову. Но ведь она хотела сама! Она так хотела как-нибудь ненароком поразить его, метко вставив удачную цитату в разговоре. Теперь это будет выглядеть глупо и нелепо. На следующий день она отнесла книгу в библиотеку, так и не дочитав до конца.       Белла силой заставила себя не думать о плохом, о своей…неправильности. Она старалась держать в узде свое чувство неполноценности и безысходности, особенно когда была у Калленов. Она могла улыбаться и говорить что-то хорошее и приятное, чтобы порадовать Эсме и Элис, могла восхищаться Эдвардом открыто и по-настоящему, могла даже иногда отвечать на колкие шутки Эмметта и сарказм Роуз. Единственное, чего у нее не получалось, это скрывать свои эмоции от Джаспера. Она не часто его видела в доме, а если он и был, то находился где-то на безопасном расстоянии. Иногда он бросал на нее короткие задумчивые взгляды, словно видел все, что она пыталась запрятать глубоко в себе и притвориться, что этого нет. Но если он и видел, то ничего с этим не делал, не оказывал своего влияния и не копался в ее эмоциях. Он даже ничего не говорил. Коротко кивал в знак приветствия и быстро скрывался из поля ее зрения. Если честно, Белла до сих пор немного побаивалась Джаспера, иногда в его присутствии у нее даже немели кончики пальцев, словно по ним прошелся ток, отчего ей жутко хотелось расчесать их или прикусить. Но она только могла сжимать кулаки и отчаянно пытаться затолкнуть свой страх куда подальше.       Sally, take my hand       Travel south crossland       Put out the fire       Don't look past my shoulder       The exodus is here       The happy ones are near       Let's get together       Before we get much older       Рене прибавила громкости и стала подпевать. А Белла снова тяжело вздохнула — даже чертова песня намекала ей, что ее часики тикали. Она тут же передумала узнавать про нее больше и мысленно вычеркнула тот пункт из своего невидимого списка.       Чуть хрипловатый голос матери отчетливо доносился из кухни, где она готовила лимонад, который в детстве Белла очень любила. Слова песни вколачивались в сознание Беллы, усиленные голосом Рене, как двойная доза болезненного лекарства. Она едва заметно морщилась, а Эдвард немного снисходительно и одновременно тепло усмехнулся. Похоже, Рене ему нравилась. Она всем нравилась и всегда легко и быстро заводила новых друзей. В отличие от Беллы.       Интересно, это было нормально — завидовать собственной матери?       Рене не знала многих вещей, часто путала кнопки на телефоне или клавиши на ноутбуке, никогда не дочитывала книги до конца, она порой даже не могла сходу вспомнить, какой сегодня день или время года. Эти вещи частенько раздражали Беллу, как и то, что несмотря на всю свою непутевость, Рене всегда могла поддержать практически любой разговор, с легкостью скрашивая его своим смехом и искренним интересом к собеседнику. Мать была открыта миру, а мир радушно открывался ей в ответ. Белла так не умела, не могла избавиться от бесконечных мыслей, что она делала что-то не так. И это раздражало ее еще больше.       Опять короткий укол вины — нужно быть терпимее к матери. Белла вообще-то любила ее и беспокоилась, что когда станет вампиром, то не сможет запросто приехать к Рене, выпить с ней лимонада и со смехом вспомнить, как однажды они умудрились потерять друг друга в маленьком магазинчике на заправке. Возможно, ей вообще больше никогда не удастся увидеть мать. От этой мысли ей стало совсем тоскливо, но она тут же одернула себя: зато она будет с Эдвардом, навсегда. Наверное, это того стоило.       — Почему бы тебе не пойти к ней? — Эдвард, наверное, принял ее сморщившееся лицо за желание побыть с матерью.       Но Белла лучше бы посидела рядом с ним, в приятном молчании. Она и так предыдущие два дня стойко держалась, пока Рене таскала ее за покупками, болтала без умолку, пока они загорали в саду и все время восхищалась Эдвардом.       А вдруг он устал от нее и хочет побыть один?       Белла беспокойно поерзала, мазохистски вертя эту мысль так и сяк, рассматривая под разными углами. Потом вздохнула и отпустила. Все-таки жаль, что она не может так легко и непринужденно жить, как мать.       — Белла, разве ты не понимаешь, что у тебя осталось очень мало времени, — чуть более настойчиво проговорил Эдвард. — Я бы на твоем месте не терял ни секунды, чтобы побыть с близкими людьми.       — Да, время, — она поджала губы и кивнула.       Уж она-то знала, как никто другой, насколько оно было важно. Эдвард мог бы и не напоминать. Раздражение тонюсенькой иголочкой проникло под ее кожу, удивив Беллу. Она никогда раньше не испытывала его по отношению к Эдварду. Обычно она раздражалась на невыносимых, недалеких, настырных и откровенно тупых людей. Ее…жених…не принадлежал ни к одному типу. Он был выше всех их. Белла в конец растерялась, пребывая в каком-то раздрае от противоречивых чувств. Пожалуй, ей не помешал бы Джаспер, чтобы немного разгрести этот бардак.       Господи, что за глупости!       Она тут же одернула себя. Стал бы он копаться в мелких, незначительных эмоциях обычной девчонки, которую он, Белла не удивилась бы, вообще мог презирать и считать бесполезным человеческим балластом. Она только доставляла всем лишние проблемы и не приносила никакой пользы.       Стало внезапно оглушительно тихо, что Белле показалось, что она прокричала свои крамольные мысли вслух, и тревожно вскинулась. Эдвард все также сидел неподвижно и спокойно, переключая по третьему кругу каналы. В гостиную вошла Рене с кувшином лимонада и с улыбкой водрузила его на журнальный столик.       — У нас закончилась содовая. Не хотите прогуляться до супермаркета? — она разлила лимонад по стаканам и протянула один Эдварду.       Белла с каким-то извращенным любопытством и трепетом, которые раньше в себе не замечала, наблюдала, как он под ожидающим взглядом матери подносил стакан ко рту и делал медленный глоток. Его кадык дрогнул, проталкивая освежающий и сладкий напиток в желудок. Ну, по крайней мере, для всех он был именно таким. Для него же это была пресная холодная вода, смешанная с землей.       — Очень вкусно, Рене. Спасибо, — с улыбкой Эдвард отставил стакан обратно. На его лице не было и намека на отвратительный вкус и мерзкие ощущения.       Белла хихикнула и тут же поймала его быстрый удивленный взгляд. Ей стало немного стыдно за внезапное непонятное веселье, и она нервно потерла влажные ладони о джинсовую ткань шорт.       — Я схожу, — она решительно встала, слегка пошатнувшись, и тут же была ловко подхвачена за локоть холодной рукой Эдварда.       Было приятно ощущать его гладкие пальцы на своей теплой коже, но он быстро убрал их, едва она твердо встала на ноги. Белла подавила разочарованный вздох — он никогда не задерживал своих рук на ее теле дольше необходимого. Лишь легкие невесомые прикосновения и неглубокие поцелуи, практически мазки по губам — вот все, что они могли себе позволить. А ей хотелось больше, дольше и глубже. Ей хотелось всего.       — Мы можем сходить вместе через полчаса, — он посмотрел на горизонт, чтобы прикинуть, когда зайдет солнце.       — Я быстро. Хочу немного проветриться, — Белла закивала, подтверждая свое желание, и снова почувствовала себя виноватой, когда увидела его погрустневший взгляд.       Но ей действительно нужно было ненадолго отдалиться от навязчивой радости Рене и тяжелого присутствия Эдварда. Ей просто хотелось на короткое время не думать ни о чем — утекающем времени, скорой потере матери, своей незначительности рядом с Эдвардом, страхе его потерять — и просто дышать. Она не была до конца уверена, что поступила правильно, оставив Эдварда одного, поэтому, не давая себе времени передумать, быстро вышла на улицу, снова едва не упав, запнувшись о порог.       Снаружи было чудесно. Дневная жара спала, и все вокруг было залито золотистым светом закатного солнца. Белла неспешно шла по тротуару, ступая по ярким прозрачно-солнечным полосам. Она внимательно смотрела под ноги, чтобы не оступиться или не поскользнуться на банановой кожуре, как в детских мультиках и немых фильмах с Чаплином. За углом показался супермаркет, но она решила, что дойдет до следующего. Тут было совсем небольшое расстояние — ее не хватятся. Она дышала глубоко и медленно, усилием воли заставляя себя не думать, не переживать, не мечтать. Просто идти вперед, просто смотреть под ноги, просто вдыхать и выдыхать.       В прохладных залах супермаркета Белла быстро нашла содовую и заодно прихватила по какому-то безумному наитию пачку жевательных конфет со вкусом клубники. Она не ела их с детства. Однажды Рене после двойной смены забыла приготовить еду, а дома не оказалось ничего съестного, кроме пакета овсянки и тех самых конфет, из чего мать сотворила нечто похожее на ужин. Белла еще долго помнила приторный вкус сладкой овсянки с тягучими розовыми нитями растаявших конфет.       Она шла обратно в сторону дома, перекинув пакет с содовой через плечо и жуя сразу две конфеты. Она даже прикрыла глаза от давно забытого вкуса. Ей вспомнился тот далекий вечер, когда она сказала матери, чтобы та не беспокоилась — теперь Белла будет готовить сама. И приятное чувство удовлетворения, когда Рене восхищалась и благодарила ее за первую приготовленную яичницу с беконом.       Белла медленно улыбнулась самой себе и достала еще одну конфету. Она остановилась, чтобы развернуть ее, в тени больших, старых и неухоженных пальм, за которыми виднелось полуразрушенное двухэтажное здание. Тонкий острый край обертки прошелся по коже, и на пальце выступила кровь.       — Ну вот опять, — Белла подняла палец к лицу и завороженно смотрела, как набирается красная капля на самом его кончике.       Она, раздраженная своей неловкостью, вздохнула и положила конфету в рот, прихватив и ту самую каплю крови. Покатала на языке, ощущая резкий металлический привкус и одновременно яркую сладость клубники. Ей даже понравилось. Она на мгновение представила, что она уже вампир, сильная и ловкая, бесстрашная, и вкус стал насыщеннее. На пальце выступила еще одна. Белла внимательно рассматривала, как она становится больше, перекатывая остатки конфеты между губами. Она снова собиралась ее слизнуть.       Она не сразу поняла, что произошло. Ее дернуло в районе талии, а ноги оторвались от земли. Казалось, сам воздух пришел в движение. Волосы заслонили лицо, и она не могла ничего толком увидеть, но чувствовала, что прижата к крепкому телу. Внезапно все остановилось, и она смогла выдохнуть. Белла даже не успела осмотреть какой-то темный и грязный двор, судя по всему, расположенный за тем полуразрушенным зданием. Ее шею пронзила острая боль.       Святой боже, да ее укусили!       Белла задергалась в стальной хватке, пакет с содовой с шумом упал на замызганный асфальт. Она инстинктивно попыталась отодрать чужие руки, стальной хваткой держащие ее поперек груди и слегка отклоняя голову вбок, чтобы предоставить удобный доступ к шее. Конечно же, это было бесполезно. Ее накрыла паника.       Нет! Не так! Все должно было быть не так! Она не хотела умирать в грязной, заплеванной подворотне, выпитая каким-то неизвестным вампиром. Она же еще толком не попрощалась с матерью, с Чарли, со всеми. Ей нужно было еще немного времени. И она мечтала, что это сделает Эдвард, она представляла этот момент сотни раз, засыпая с мыслями о нем. Белла от такой несправедливости и осознания полной обреченности всхлипнула и захныкала.       — Шшш… — прошелестело ей прямо в ухо, пошевелив короткие тонкие волоски и разгоняя мурашки по голове и груди. — Расслабься и получай удовольствие, девочка, — она почувствовала неожиданно приятную мягкость языка, прошедшего по свежему укусу.       — Пахнешь клубникой…и яблоком, — приятный глубокий баритон вызвал новую волну мурашек. — Если не будешь дергаться, то получишь самое большое наслаждение в своей жизни. Пусть и последнее.       Шею снова пронзил укус. Белла сжалась, готовая испытать знакомую обжигающую муку боли, что она запомнила после зубов Джеймса. Но ничего. Едва заметное жжение и ощутимые движения губ и языка, высасывающие из нее кровь. Белла чувствовала, как она мощными толчками выходила из нее, а тело накрывала приятная истома. Она прикрыла глаза, поддаваясь ей, и практически повисла на руках неизвестного вампира, чьего лица она даже не видела. Но ей почему-то было уже все равно. Хотелось, чтобы эти приятные ощущения никогда не кончались.       Теплая щекотка прошла по шее, между ключицами и опустилась в ложбинку между грудей. А за ней еще одна. И еще. Эта ее собственная кровь, поняла Белла, но не придала этому значения. Она тонкой полоской стекала по ее чувствительной коже, пачкая белый топ и тонкий бюстгалтер. Белла тихо вздохнула. Губы вампира прижались еще плотнее, и она сама уже хотела двинуться им навстречу.       — Что ты здесь делаешь, Деймон?       Все оборвалось внезапно. Она почувствовала себя так, словно снова летела с обрыва и погружалась в ледяную воду океана. Тело не слушалось под гнетом слабости, в глазах двоилось, уши словно забило ватой. Она неловко пыталась опереться на не слушавшиеся и в лучшие времена ноги. Если бы не сильные руки, державшие ее под грудью, на которых она практически повисла — валяться бы ей на грязном асфальте.       — Ужинаю, — знакомый уже голос, ставший теперь язвительным, раздался рядом с ухом. Кажется, вампир прижался щекой к ее виску, словно ребенок к любимой игрушке. — Разве не видно? А вот что забыл здесь ты, братишка? Не пора ли вернуться домой?       — Как ты меня нашел?       Белла щурилась, пытаясь разглядеть второго незнакомца, но видела только размытый стройный силуэт. В голове свербела мутная мысль, что ей надо попросить у него помощи. Она открыла рот, но из него вышел только воздух с легким хрипом. Она слабо дернулась, и от этого недо-движения еще больше обвисла.       — Списал должок с одной ведьмы. И кстати, не я один теперь знаю, где ты. Твоя девушка места себе не находит, знаешь ли, — в голосе вампира просквозило едким холодком.       — Мы с Еленой больше не можем быть вместе, — обреченно произнес незнакомец. Его тон неуловимо напомнил ей об Эдварде. Эдвард! Он, наверное, будет искать ее. Она снова пошевелилась, но конечности словно застыли и заледенели.       — Так скажи ей об этом сам! Меня она не желает слушать.       — Ты зря сюда явился. Уходи, пока Клаус не пронюхал про тебя и, тем более, про нее.       — Я никуда не уйду без тебя, Стефан, — вампир, кажется, его назвали Деймоном, сделал шаг в сторону, таща Беллу за собой.       Она что-то невнятно промычала и попыталась протянуть руку к другому. Деймон раздраженно встряхнул ее и развернул к себе. Белла, наконец, смотрела ему прямо в лицо, но не могла различить его черты. Только яркие голубые пятна глаз, которых становилось то четыре, то целых шесть.       Как у вампира могут быть голубые глаза? Эта инертная мысль лениво кружилась в ее практически пустом сознании. Она почувствовала, как ее придержали за шею, а в следующий миг в рот хлынул поток теплой, густой и сладковато-пряной жидкости. Тело мгновенно начало оживать, словно по нему пустили живую воду. Жар пронесся от кончиков заиндевевших пальцев до самой макушки, онемевшие ноги обрели силу. Теперь Белла уже сама высасывала этот дивный нектар, и ей было совершенно все равно, что это такое. Потому что ей было хорошо, как никогда.       — Ну хватит, — ее оторвали от источника, и она недовольно заворчала.       Зрение прояснилось. Она четко видела перед собой высокого красивого мужчину с насмешливо-высокомерным выражением лица. И пронзительные голубые глаза. Он вытирал о черную футболку окровавленное запястье, и Белла с ужасом осознала, что только что с удовольствием пила его кровь. Она не успела додумать и принять эту мысль, как ее лицо зажали между теплыми ладонями. Теплыми?       — Ты ничего не вспомнишь о сегодняшнем вечере. Ты случайно забрела в этот грязный проулок и потеряла сознание. А сейчас ты со всех ног помчишься домой, — она завороженно смотрела, как дрожали, то сужаясь, то расширяясь его зрачки, а радужка как будто становилась еще ярче.       Это было очень красиво, но Белла совсем не понимала, что он только что сделал и зачем. Ее, что — отпускают? Вот так вот просто? Она видела их лица, услышала их имена. Кто они вообще такие? Что они такое?       — Давай уже, беги. Считай, что тебе сегодня повезло, малышка, — Деймон слегка подтолкнул ее, раздраженно закатив глаза.       Белла заторможенно сделала пару шагов назад, опершись о стену разрушенного здания, но Деймон уже не обращал на нее внимания, снова на повышенных тонах заговорив с другим.       — Куда ты пошел, Стефан? Я вытащу тебя!       — Меня не надо вытаскивать, — с досадой обернулся уже было уходивший Стефан. Теперь Белла могла его разглядеть. Молодой, красивый, с грустными глазами, он снова неуловимо напомнил ей Эдварда, хотя ничем не был похож на него. — И не надо спасать! Я сам так захотел. Что еще тебе нужно сказать, чтобы ты, наконец, услышал?       — Мне просто нужен мой младший брат, понял? — со злостью выкрикнул Деймон, в два шага подходя ближе к нему. Белла вжалась в стену, когда увидела, как размытым темным пятном он преодолел десяток метров. Это было очень быстро. — Ты не спрашивал никого, когда решил героически спасти меня, пожертвовав собой. Благородный рыцарь Стефан, — ядовито выплюнул он. — Так с чего я буду слушать тебя сейчас? Мы уходим, — он схватил его за плечо, но Стефан моментально вырвался из захвата.       Белла не могла двинуться с места, во все глаза таращась, как двое вампиров, каких-то очень странных вампиров, сплелись в клубок из рук и ног и, переходя с вампирской скорости на человеческую и обратно, перемещались на небольшом клочке между двумя зданиями, разнося по пути и без того раздолбанные мусорные баки и кроша кирпичную кладку стен. Их словно дергало от одной точки пространства к другой, как будто это была телепортация, настолько быстро все происходило. Вот они ударились со всей дури в дальний угол двора, и сверху посыпалось крошево кирпича и бетона. А через секунду они пробили большую дыру в полуметре от нее, обдав ее красноватой пылью.       — Ты еще здесь?! Какого дьявола? — на нее пронзительно уставились две пары глаз, зеленые и голубые.       Белла молчала. Вампиры вылезли из проделанной ими дыры, отряхнулись и окружили ее. Стефан смотрел с легким любопытством и беспокойством. Деймон — со злостью и раздражением.       — Она на вербене, — неуверенно начал Стефан.       — Я пил ее кровь, — Деймон внимательно осмотрел ее и, наклонившись, понюхал воздух вокруг нее. — Ничего не чувствую.       Они говорили так, словно ее здесь не было или она была полной идиоткой, не способной понять, что происходит. Они совершенно не боялись раскрытия своей тайны. А значит, тут Белла осознала это с особой четкостью, они ее убьют. Убьют, и она ничего не сможет сделать. Как всегда.       — Почему на тебя не подействовало внушение? — наконец, обратился к ней Стефан. — Ты точно не ведьма. Иначе уже давно смогла сбежать.       — Я… — ее голос дрожал. Она отупело смотрела на этих двоих и сама не знала, что могла сказать. Разумеется, она не была ведьмой. Она даже не была уверена, что те существовали. Зато догадывалась, что ее пресловутый блок на мысли помог и в этот раз.       — Наплевать, — оборвал Деймон. — Потом разберемся. Сначала я вытащу тебя, даже если придется свернуть тебе шею. Мне даже доставит удовольствие, — он снова схватил Стефана.       Тот вырвался, оставив в руках Деймона кусок своей рубашки, и застыл в паре метров. Белла не хотела снова оказаться между враждующими вампирами и тихонько попятилась в сторону. Если они снова начнут драться, она, если ноги не подведут ее, сможет улизнуть. Давайте же, начните драться!       — Стефан, не смей! Не смей уходить, черт бы тебя побрал! — Деймон шагнул к нему. Белла сделала еще шажок назад, но была остановлена резким голосом вампира, который даже не потрудился повернуться к ней, продолжая испепелять взглядом Стефана. — А ты стой на месте, если хочешь жить.       Белла замерла. Посмотрела в грустные, так похожие на Эдварда, глаза Стефана, прося без слов о помощи. Он показался ей более разумным и добрым. В его чертах лица она видела сожаление, и это вселило в нее надежду. Он несколько секунд смотрел на нее с каким-то странным, решительным выражением лица, потом повернулся к другому.       — Прости, — тихо проговорил он, и Белла не поняла, к кому он обращался. — Я не могу тебе позволить все испортить, Деймон.       Белла моргнула. Стефан пропал, а в следующее мгновение она ощутила дуновение ветра на своей коже. Сильная рука захватила ее подбородок, вторая надавила на затылок. Она словно со стороны услышала громкий, оглушительный треск. Он как будто громыхнул прямо у нее в голове и во рту, ударив резкой, ломающей болью. Она полетела куда-то вперед, одновременно проваливаясь в сплошное темное ничто.