Кровь нас связала

      Деймон       — Дерьмо, — мрачно заключил Деймон, смотря на лежащую ничком на грязном асфальте мертвую девушку.       Ну, по крайней мере, мертвую в данный момент. Это был важный нюанс. Скоро она очнется, и наверняка наворотит уйму неприятностей. Он со злостью оглянулся туда, где на вампирской скорости скрылся Стефан, бросив в него безвольное тело. И пока он машинально раскрыл руки, чтобы поймать летящий в него труп с болтающейся переломанной шеей, братишки и след простыл. Деймон не ожидал, что Стефан будет действовать, как… Деймон. Потому что лично он именно так бы и поступил, нисколько не заботясь о чужих проблемах и чужой загубленной жизни.       К тому времени, как он опомнился, оттолкнул от себя уже начинающее остывать тело и бросился за Стефаном, от того остался только тонкий шлейф запаха, терявшийся среди выхлопных газов машин и накопившегося за день мусора. Этот след смог бы вывести его на брата, но что-то подсказывало ему, что Стефан помчался к Клаусу, зная, что он не сможет последовать.       Деймон снова чертыхнулся. Надо было что-то решать и поскорее. Он оглядел темный грязный двор в поисках какой-нибудь деревяшки и нашел в куче хлама, которую они разгромили со Стефаном в драке, сломанный деревянный стул. Отломил ножку, критично осмотрел ее и пальцами выдрал еще несколько крупных щеп, придав ей остроконечный вид. Отлично, то, что надо! Вертя самодельный кол в руке и тихонько насвистывая, он опустился рядом с бездыханным телом, откинул мешающую мертвую руку от груди и замахнулся.       Подул легкий ветерок и взметнул темно-каштановые волосы, заслонявшие густой волной застывшее лицо. Деймон недовольно поджал губы, опустил кол и аккуратно убрал спутанные пряди.       И чего он вообще возится с ней?       И все же он потратил еще несколько секунд, чтобы разглядеть невезучую девчушку. Худая и бледная, совсем не похожа на типичных жителей Флориды. Стройные, пропорциональные ноги в коротких джинсовых шортах и красивой формы колени; тонкая изящная шея, плавно переходящая в острые ключицы и небольшую грудь, едва скрытую под испачканным кровью белым топом. Деймон всегда ценил красоту и умел рассмотреть ее даже в мертвом теле. И сейчас он определенно видел что-то инфернально-привлекательное в тонкой темно-красной нити засохшей крови, прочерченной на шее вниз и исчезавшей между двумя округлостями, чтобы вновь появиться расплывшимся причудливым абстрактным пятном на белой ткани.       А она ведь была так близка к спасению, если бы вовремя унесла ноги. А вместо этого таращилась на них своими огромными глазищами, в которых застыл страх и какая-то непонятная ему досада. У нее были такие же глаза, как у Елены: теплые, влажные, темно-карие, словно растаявший шоколад.       Елена… Что бы она сейчас сказала, увидев эту мертвую девушку, в чьем организме было под завязку его крови. Наверное, как обычно запричитала о праве на жизнь, вторых шансах и прочей сентиментальной, жалостливой ерунде, которая годилась только для того, чтобы с высокой трибуны лить в уши тупой толпе. Обычно, когда Елена заводила свою моралистскую пластинку, он слушал одним ухом. И то только затем, чтобы слышать ее приятный, мягкий голос. А потом она отчитала бы его за то, что он решил перекусить девчонкой. Что, по сути, было равносильно тому, что она отчитала бы его за то, кем он являлся. Честное слово, иногда она напоминала ему типичную училку, а себя при этом чувствовал самым злостным двоечником. Будь ее воля, Елена посадила бы его на беличью диету Стефана или, на крайний случай, пичкала мертвой донорской кровью. Попробовала бы сама несколько недель питаться остывшими макаронами с сыром или холодным, только что из холодильника, мясным рагу с затвердевшем жиром. Посмотрел бы он на нее…       Перед ним, словно наяву, возник образ Елены, смотревшей на него сочувствующе и со знакомым осуждающим огоньком в глазах. Но без какого-либо удивления, как будто от него ничего другого и нельзя было ожидать. Ну, да, конечно, паршивая овца Деймон и добрый, хороший Стефан.       Интересно, смотрела бы она также осуждающе на брата, хладнокровно и быстро убившего девушку?       Деймон не хотел над этим задумываться, потому что и так прекрасно знал ответ. Видел его в глазах Елены, когда Стефан сорвался и начал бросаться на людей. И от этого было только больнее, где-то внутри. Там, куда он запрещал себе заглядывать, и вообще упрямо отрицал существование этого потайного места в своей черной душе.       И зачем он вообще укусил эту несчастную горе-девицу? Ведь не собирался же даже охотиться в пределах города, пока не найдет брата. Но она так вкусно пахла. Как теплый, только что из печи, яблочный штрудель, от которого еще поднимался ароматный пар. И сладкое клубничное дыхание, которым она, часто дыша, обдавала его, пока он пил. Деймон давно не встречал столь прекрасной, дивно пахнущей крови, а на вкус она была еще лучше. Было даже немного жаль, что пропал такой прекрасный букет.       Деймон с силой сжал остроконечную ножку стула, отчего она затрещала и грозила треснуть. Тогда ему пришлось бы отломать еще одну, снова заострить…столько лишних движений… Он снова замахнулся и тут же перед глазами возник образ Елены, выставившей руки, чтобы остановить его и кричащей, что это только его, Деймона, вина. Громкий хруст, и ножка развалилась на несколько мелких частей.       — Блядское дерьмо! — с ненавистью выплюнул он и отбросил жалкие остатки бесполезной деревяшки.       Он резко встал и переместился к трехногому стулу, отодрал еще одну ножку, но приложился слишком сильно, и в его руках осталась лишь несколько тонких щепок. Ими, конечно, можно было проткнуть, но будет то еще приключение пробиться через ребра. Все равно, что тыкать зубочисткой в арбуз — ниже его достоинства. Деймон со злостью ударил стул о кирпичную стену, разнося его в мелкие щепки и клочки мягкой оббивки.       Что ж у него сегодня за паршивый день такой? Ни брата, ни приличного ужина… А если подумать, то и целое паршивое столетие или вообще вся его неудачная, жалкая жизнь.       Он вздохнул, запрокинув голову и закрыв глаза. А когда перед глазами перестали мелькать образы милого лица с шоколадными глазами, обернулся и подошел к лежащему телу. Еще раз задумчиво осмотрел его и обреченно проговорил, качая головой:       — Чтоб тебя, Елена Гилберт. Надеюсь, мне это когда-нибудь зачтется.       А потом легко подхватил мертвую девушку, перекинул через плечо и неслышно исчез в тени темных дворов.       Спустя два часа Деймон услышал характерный костный хруст встающей на место шеи и первый неуверенный стук сердца. Через пару секунд еще один. И еще. Оно трепыхалось медленно и прерывисто, как птица со сломанным крылом. Через пару минут прошелестел тихий судорожный вздох. Он оторвал взгляд от старого потрепанного Космополитена двухлетней давности с сексапильной Кэмерон Диаз на обложке, видимо, оставленного одним из гостей, и посмотрел на лежащую на кровати девушку, которая вот-вот должна была проснуться.       Деймон с телом на плече ввалился в один из дешевых мотелей на окраине Джексонвилла и, внушив сонному администратору, что он являлся обычным парнем с пьяненькой подружкой, даже не заплатив, получил ключ и скрылся в номере. И теперь он лениво развалился в кресле и ждал, от скуки листая всю макулатуру, что была в комнате.       Противно завибрировал на маленьком столике телефон. Снова. Деймон машинально взял его и посмотрел на экран, хотя и так знал, кто так настойчиво трезвонил почти весь последний час. Ну да, так и есть. Опять Эдвард. Он мог бы выключить или вообще раздавить эту пластиковую коробочку, но ему было скучно, в голову от безделья лезли дурные мысли, и он решил узнать, на сколько хватит этого Эдварда. Лично Деймон ставил, что тот сдастся через пятнадцать минут, но Эдди сумел его удивить.       — И кто же ты такой, таинственный Эдвард, — пробормотал он себе под нос, сбрасывая звонок. — Брат, парень или глубокая безнадежная френдзона?       На последней фразе он невольно горько усмехнулся, от души сочувствуя этому бедняге, если верен был третий вариант. Не успел он отложить телефон, как тот снова засветился и задрожал в его руке. До чего же упрямый малый!       — Не звони мне больше, Эдвард… — тщательно проговаривал слова и тут же набирал их сообщением Деймон. Нажал «отправить» и довольно улыбнулся. Телефон больше не звонил. Так-то лучше.       И практически сразу раздался глухой стон и скрип кровати. Девушка зашевелилась и закашлялась, неловко переваливаясь на бок и приподнимаясь на локте. Деймон безучастно наблюдал за ее попытками.       — Что…случилось?.. Где я? — прохрипела она и тут же схватилась за шею. — Боже, шея… Что ты со мной сделал?       — Формально не я, а мой брат, — решил уточнить Деймон. — Но это, в общем-то, уже не важно, — он посмотрел прямо в удивленно-испуганные глаза ничего не понимающей незнакомки и с широкой улыбкой, словно вручал самый долгожданный подарок, добавил: — Ты умерла, дорогуша. Поздравляшки!       — Что?.. Как?.. — девушка начала судорожно ощупывать себя и оглядывать. Она уже сидела на кровати, внимательно рассматривая руки, прикладывала их к груди и снова рассматривала. — Но я жива…сердце бьется…ничего не поменялось.       Кажется, в ее голосе прозвучало разочарование, и она подняла свое немного грустное лицо к нему. Деймон посмотрел на нее несколько удивленно, приподнял бровь, еще с минуту помолчав, дабы соблюсти нужное драматичное напряжение, и потом все же смилостивился.       — Технически — да. Пока. Или уже. Это скорее философский вопрос, жива ты или мертва сейчас. Можешь изучить его на досуге своей вечности.       — Вечности?       — Ах, да! Совсем забыл, — театрально воскликнул Деймон, хлопнув себя по лбу. — Ты…       — Вампир? Я — вампир?       Он снова посмотрел на девушку, уже по-другому, более заинтересованно. Сообразительная, однако. Быстро сложила два и два. И не особо удивлена. Он ожидал долгих отрицаний, рационализаций, сарказма, возможно, истерики. Ну, или что там обычно бывает, когда современному человеку внезапно сообщают, что он стал мифическим клыкастым чудищем. На его памяти только Викки Донован спокойно и весьма прозаично отреагировала на новость о своей смерти. Но та была забойной наркоманкой и не шибко блистала умом к тому же, так что он делал ей существенную скидку.       — Но я совсем не похожа на вампира, — задумчиво протянула девушка, все еще рассматривая себя и периодически с опаской поглядывая на него. — Так странно…ничего не понимаю. Ты точно вампир. Я видела, как ты и тот другой перемещались и дрались. И ты укусил меня, — она схватилась за шею, пытаясь нащупать несуществующий след укуса, потом обнаружила засохшую кровь на коже и одежде и снова боязливо глянула на него.       Деймону было забавно наблюдать за ее менявшимися реакциями и подвижной мимикой. Она то морщила нос, то сводила брови, чуть приоткрывая рот, словно хотела что-то сказать, но не находила слов. Мотала головой, а потом резко замирала, уставившись в одну точку. Сглатывала, касалась своего лица, волос, оголенных плеч. Всматривалась в обстановку комнаты, словно хотела разглядеть что-то в этом безвкусно обставленном номере. Определенно, в ее лохматой головке шла какая-то бурная мыслительная деятельность.       — И много ты встречала вампиров, дорогая? — снисходительно усмехнулся он.       — Я…- начала она, но запнулась, беспомощно глядя на него, будто умоляя о чем-то. Деймона это не особо тронуло, он крайне редко отвечал на чужие мольбы и просьбы о помощи. — Мне надо домой. К Эдварду…       А, значит, все-таки парень. С такой интонацией произносят имя только безнадежно влюбленные.       Снова завибрировал телефон, будто ее услышали. Девушка вздрогнула и потянулась к нему, неуклюже вставая с кровати. Деймон перехватил его и посмотрел на экран.       — Смотри-ка, это как раз он, — он посмотрел на напряженную девушку и притворно сочувственно произнес: — Может, мне ему ответить? Все-таки бедняга звонит уже добрый час.       — Отдай.       — Прости, не могу, — грустно взметнул брови и прижал телефон к груди.       — Он будет волноваться и искать меня. Отдай! Пожалуйста!       — О, ну раз пожалуйста, то, конечно… — он протянул ей телефон, видя радость на ее лице, и тут же одернул руку обратно. — Нет!       Она в отчаянье встала, тут же запнулась на ровном месте и повалилась обратно на кровать. Всхлипнула, но сумела подавить порыв, стиснув зубы и сжав губы. И хорошо. Он терпеть не мог рыдающих женщин — они наводили на него тоску, а в его жизни и так все было беспросветно уже который год подряд. Эта девчушка заработала в его рейтинге пару баллов. Деймон не собирался ее жалеть или испытывать чувство вины за свой мелочный поступок. Пусть привыкает — пригодится. Мир жесток, а его мир — еще и беспринципен, кровожаден и дик. Выживали и выживают только сильнейшие.       — Можем отправить ему сообщение, — все же дал небольшую поблажку он. — Диктуй, — он приготовился набирать, но девушка упрямо молчала, буравя его злым взглядом. — Эх, все приходится делать самому. Как на счет… «Катись в дьяволу, Эдди»? — он быстро набрал текст, услышав, как она издала какое-то протестующее мычание. — Нет? Ладно, а это: «Дорогой Эдвард, пошел нахрен»! Тоже нет? Тебе не угодишь! Все, последнее: «Ненавижу тебя, козел. Все…»       — Нет! — с легким налетом паники выкрикнула она. Деймон остановился и выжидательно уставился на нее с занесенным над кнопкой пальцем. — Напиши…напиши, что я сильно порезалась и зашла в аптеку за бинтами и антисептиком. И что я приду позже, когда обработаю рану.       Это было крайне странное сообщение парню, но Деймон послушно напечатал продиктованный текст и отправил. Еще страннее было то, что через несколько секунд пришел ответ: «Напиши, как закончишь. Я тебя встречу». Но это было не его дело, что за извращенные отношения были у этих двоих. Тем более, им все равно пришел, может, и не очень логичный, но абсолютный и безоговорочный конец.       — Ты же понимаешь, что не придёшь позже? — выразительно глядя на нее, вкрадчиво спросил Деймон. — Возможно, вообще никогда не придёшь.       — Почему?       — Как бы тебе объяснить…- Деймон изобразил крайне задумчивый вид, постукивая пальцем по губе. — Они ходят под солнцем, для тебя оно — смерть; они скоро умрут, а ты будешь жить вечно; они едят бургеры и стейки, ты ешь их. Хотя если ты захочешь перекусить своим Эдвардом, я, пожалуй, даже хотел бы посмотреть на это. Но если серьезно. Все просто. Мы не треплем о нашем существовании на каждом углу. Разве ты не читала Стокера?       Деймон мрачно усмехнулся своим же словам. Если бы ещё в Мистик Фоллс хоть кто-нибудь соблюдал это простое правило, так необходимое для выживания. Но похоже в этом городке всем было плевать. Солнечные кольца там нынче доставались кому попало, вампиры водили шуры-муры со своими злейшими врагами, отращивавшими хвост каждое полнолуние; ведьмы в конец обнаглели, даже мертвые умудрялись гадить; а вся городская верхушка обязательно таскала в багажниках своих машин связку добротных осиновых кольев. Не жизнь, а сказка! Черт бы его побрал. И зачем он каждый раз туда возвращался? Даже родного дома уже давно там не было, одни поросшие травой руины.       Девчонка ничего не ответила, смотря на него со смесью подозрения и недоумения. Не верила или до нее ещё не дошло окончательно. Деймон раздражённо закатил глаза: он очень надеялся, что ему не досталась ещё одна безмозглая девица. Такого он не переживет и лучше убьет ее прямо сейчас.       Он продолжал внимательно наблюдать за девушкой со своего кресла. Она сидела на краешке кровати, ежась и растирая кожу плеч, постоянно сглатывала и морщилась будто от зудящей боли. Деймон удовлетворённо дёрнул уголком губ. Процесс уже начался. Организм перерабатывал последние остатки собственной крови, и скоро ей станет совсем плохо, если она не подпитает его. Вон как ее начало морозить — значит, уже не хватало, чтобы сохранять температурный баланс тела. Наверняка и жажда мучила, просто она ещё не поняла, что это конкретно было, списывала на обычный человеческий голод. А через пару часов в деснах начнет свербеть так, что хоть стены грызи, пульс и давление подскочат, как у столетнего диабетика, съевшего кусочек шоколадного торта, слух и зрение обострятся до раздражающего состояния, башка будет раскалываться как с жуткого похмелья после недельного запоя. Собственно, Викки Донован и списывала все на обычный укурный отходняк. Было забавно за этим наблюдать, пока она не начала закидываться его коллекционным виски.       Однако сегодня Деймона не тянуло на развлечения. Он не собирался торчать в этом клоповнике до самого утра, ожидая, когда девчонку посетит откровение. А потом ещё и весь день, чтобы ее не поджарило на солнце. Поэтому он за секунду метнулся к выключателю и обратно. Для нее это, наверное, было почти незаметно, словно в глазах на мгновение зарябило. Одно моргание ресниц, и вот он уже снова сидел в кресле, вытянув ноги.       Комнату осветил яркий жёлтый свет, заставляя ее зашипеть и зажмуриться, прикрывая глаза руками.       — Ай! Выключи свет!       Деймон с минуту внимательно смотрел на нее, чуть склонив голову, а потом немного подкрутил громкость радио, которое сквозь свистящие помехи наигрывало какой-то блюз. Девушка поморщилась и прикрыла уши. Так она и сидела, чуть покачиваясь, на кровати и пытаясь отгородиться от назойливых шумов и света лампы, которая, кстати, тоже слегка гудела и потрескивала.       — Что со мной происходит? — выдавила она.       — Ты проходишь процесс обращения. Крайне неприятный, стоит отметить. Свет слепит глаза, любой звук, словно напильник по металлу. И это еще цветочки. Дальше будет только хуже. Твое тело очень быстро поглощает собственную кровь, — он снова развернул Космополитен и с преувеличенным вниманием стал пялиться на фотосессию красотки Кэмерон. — Когда захочешь есть, дай мне знать.       — Уже, — невнятно промычала она.       — Что, прости?       — Хочу есть. И пить. Ужасно, — она посмотрела на него своими большими умоляющими глазами. — Можно мне хотя бы воды?       — Ну…водички для тебя у меня нет, — Деймон перегнулся через подлокотник и покопался в спортивной сумке, куда предусмотрительно спрятал переносной мини-холодильник, украденный им когда-то в одном трансплантационном центре. Этот ящичек отлично удерживал холод до двенадцати часов и был идеальным вместилищем для донорской крови. Ее он тоже, разумеется, украл в местном травмпункте и собирался припасти для себя. Но жизнь, как всегда, решила все за него, так что теперь ему приходилось делиться добычей. — Зато найдется кое-что получше.       Он достал два больших пакета донорской крови и потряс ими перед собой. Густая темно-алая жидкость лениво забулькала внутри, на поверхности выступило пара полупрозрачных пузырей.       — Считай, что сегодня у тебя наступило Рождество. А я — твой Санта. Надеюсь, ты была хорошей девочкой весь год. Получи свой подарок.       С этими словами он кинул девчонке один пакет с кровью, не заботясь, поймает она его или нет. Если умудрится порвать и разлить ценное содержимое, будет слизывать языком с пола. Если захочет жить, конечно. Но она поймала. И теперь держала пакет в руках, словно диковинную вещицу и не знала, что с ней делать. Ее руки дрожали, судорожно сжимая прозрачный плотный пластик, отчего кровь перетекала то вверх, то вниз, издавая тихое утробное бульканье.       — Это…это что, кровь? — с легким отвращением спросила она.       У Деймона создалось впечатление, что она даже слегка побаивалась того, что находилось у нее в руках. Дьявол, вот была бы ирония: вампир, боящийся одного вида крови!       — Если тебе так будет проще, представь, что это…ммм…томатный сок, — он скорчил довольную мину, приподняв брови и растянув губы в широкой улыбке.       — Человеческая кровь, — самой себе уточнила она. Деймон закатил глаза. — Я…я не могу. Не могу человеческую.       Ох, нет! Неужели ему попался еще один моралист-белкоед. Это было просто чудовищное невезение и вселенская несправедливость. Где здоровый аппетит хищника? Где кровожадная натура древнего зла, которым пугали когда-то необразованный люд? Вместо этого перед ним сидела худосочная, бледная и трясущаяся, словно осиновый лист, девица и беспомощно пялилась на еду, которая сама буквально прыгнула к ней в руки. И ведь хотела же — было видно по расширившимся ноздрям, поджатым губам и тяжелому дыханию. Хищник, дремлющий внутри, уже чуял близость крови. И хотел высосать весь пакет до капли.       Деймон со злостью выпустил воздух сквозь сжатые зубы, вскочил с кресла и одним прыжком оказался лицом к лицу с малохольной девицей. Он наклонился так, чтобы смотреть ей в глаза и, четко и резко выговаривая слова, произнес:       — Значит так, дорогуша. Объясню тебе популярно. Чтобы до тебя дошло. Не выпьешь это, — он указал на пакет с кровью, — умрешь через несколько часов очень нехорошей, мучительной смертью. Иссыхая, как мумия. Твое тело сожрет само себя, — он подождал, когда в ее темных, сейчас почти черных от расширившихся зрачков, глазах промелькнет понимание, и продолжил: — Бэмби для тебя у меня нет. Прости, я за Гринпис и все такое. Но если так уж противно пить человеческую кровь, то на местной свалке полно огромных помойных крыс. Я слышу отсюда, как они копошатся в мусоре и пронзительно пищат. А через два номера спит блохастый тощий рыжий кот. Весьма неплохой ассортимент для захудалого мотеля, скажи? Но добывать тебе придется их самой. А я подожду тут и посмотрю на это захватывающее зрелище, — он отступил, разводя руками. — Выбор за тобой, малышка. У нас, согласно Конституции, свободная страна. Можешь пить, и тогда все это, — он обвел рукой комнату, — прекратится. Или не пить. В этом случае я подожду, когда ты отойдешь в мир иной и тихо уйду. Или еще лучше — просто убью тебя, на этот раз окончательно, чтобы избавить нас обоих от мучений.       Девушка ошеломленно смотрела на него, потом сглотнула и подняла пакет с кровью на уровне глаз. Он видел, как она завороженно смотрела на заветную красную жидкость, часто и судорожно сглатывала от обильного притока слюны, шевелила губами и прикусывала их. Да, прорезывались где-то в глубине зубки. Деймон хорошо помнил эти ощущения, пусть и прошло полтора века.       — Я не хочу умирать, — наконец выдавила она.       — Рад за тебя, дорогая, — он был совершенно искренен и отсалютовал ей все еще невскрытым собственным пакетом. — Тогда пей.       — Я выпью и стану такой, как ты? — неуверенно уточнила она. Он коротко кивнул. — Вампиром?       — Со всеми вытекающими преимуществами: сила, скорость, усиленные ощущения, гипноз, возможность отключения эмоций.       — Отключение эмоций?       — Не думай об этом сейчас. А лучше, мой тебе совет, вообще никогда.       — А недостатки? — она взглянула на свой пакет, потом снова на него. Деймон молчал, и она уточнила. — Ты сказал про преимущества. А недостатки есть?       Деймон хмыкнул. Надо же, все-таки не совсем дура. Ума хватило заранее узнать свои перспективы. Он вздохнул и ответил, не видя смысла скрывать.       — Солнце, вербена, и еще старайся избегать острых деревянных предметов между седьмым и восьмым ребрами. Давай уже, пей.       Она медленно отвинтила клапан и принюхалась. Сморщила нос, еще раз принюхалась. На коже вокруг глаз прошла едва заметная рябь. Она заморгала, будто пытаясь вытравить соринку из глаз. И едва дыша поднесла пакет ко рту.       — Тебя как зовут-то? — внезапно опомнился Деймон, и она вздрогнула.       — Белла Свон.       — Изабелла… — протянул он. — Что-то итальянское. Мне нравится.       — Просто Белла.       — Деймон Сальваторе, — чинно произнес он, слегка склонив голову и прижав руку к груди. А потом открыл свой пакет, отсалютовал ей и сделала большой глоток. — За твою вечность, Белла Свон.       Девушка, теперь он знал ее имя, Белла Свон глубоко вздохнула, как будто собралась дрябнуть рюмку крепкого бурбона, и сделала свой первый глоток. Он тут же услышал глухой стон, увидел, как она отняла пакет, прижав руки ко рту. Между пальцами просачивались остатки невыпитой крови, а вокруг глаз заизвивались тонкими змейками темные сосуды. Белки глаз окрасились в ярко-красный цвет, а между приоткрытых губ поблескивали прорезавшиеся белые клыки. Белла неверующе ощупывала новое приобретение пальцами.       — Осторожно, они острые, — Деймона забавляла ее почти детская реакция на происходившие с ней изменения.       Но Белла его не слушала. Она резко поднесла пакет, все еще полный крови, к лицу и с наслаждением вдохнула запах. А ведь она еще не пробовала из живого источника. Каково же ей будет… Ее ноздри трепетали, а в следующий миг она с жадностью припала к клапану и полностью осушила почти пол-литра свежеохлажденной крови. Деймон наблюдал, неспеша попивая свою порцию, как Белла сидела, прикрыв глаза, глубоко дышала и блаженно улыбалась. Это было даже красиво. Теперь он видел что-то похожее на грациозно замершего хищника, а не загнанного олененка.       Белла открыла глаза и ахнула. Да, мощная эйфория после первой крови прошла, и теперь она наверняка смогла ощутить мир вокруг во всей его полноте. Он сам очень хорошо помнил, как это было у него. Все вокруг переливалось миллионами оттенков, названия которых он даже не знал. Да наверняка, и не было у них названий. Мир стал объемным, динамичным, ярким. Деймон тогда ощущал себя ребенком, кружащимся на карусели. Всего вокруг было слишком много, но он успевал увидеть и услышать каждую деталь, каждую микроскопическую пылинку. И точно также слишком много было и внутри него. Его собственный мир обрушился на него огромной волной всепоглощающих эмоций. Паршивое было время, вспоминал Деймон сейчас, он до сих пор не понимал, как выполз из той ямы. Даже Стефан не смог.       Белла между тем перемещалась от одного угла к другому, не замечая, что делает это на огромной скорости. Вот она стояла возле прикроватной тумбочки, рассматривая игру света под абажуром лампы, а через долю секунды уже была в другом конце, пропуская сквозь пальцы простенькие занавески. Она смеялась, вскрикивала от восторга, увидев какую-то совершенно банальную ерунду вроде булавки, а потом внезапно замирала и ее губы начинали дрожать от сдерживаемого плача. И все снова по кругу.       Деймон сидел в своем кресле и ждал. Он решил дать ей немного времени, чтобы справиться самой. Дать затрещину он ей всегда успеет, если что. А Белла все никак не могла остановиться смеяться и плакать одновременно, садиться и через секунду снова вставать. Она даже что-то бормотала себе под нос, будто спорила с самой собой.       — У меня от тебя сейчас закружится голова, — проворчал, не выдержав, он. — Сядь уже, — Белла послушно села, сцепив руки в замок и слегка покачиваясь. — Тебя сейчас раздирают противоречивые эмоции. Это нормально. У нас они обострены до предела. Сделай глубокий вдох, сконцентрируйся на чем-то одном. Гнев, страх, любовь…все, что угодно.       — Не могу, их так много, — причитала она. — Боже, Эдвард! Что я ему скажу? Он не поймет. Я пила кровь человека…как я могла…что мне теперь делать…       Она продолжала бессвязно лепетать, пока Деймон возводил глаза к небу, еще раз уверившись, что подростки с их глупой любовью — худшее, что могло случиться с этим миром. И он уж точно на все это не подписывался.       — Ну если так приспичило, то сходи к нему. Потом внушишь все забыть, и дело с концом. Или убьешь. Тоже вариант, — честное слово, он готов был сам выпнуть ее к этому Эдварду. Пусть он выслушивает все эти сопли.       — Не-нет-нет, — в панике зачастила она. — Он меня возненавидит. Я не могу прийти…такой, — она указала на саму себя. — И там Рене…боже, мама… — Белла залезла с ногами на кровать, обхватила их и уткнулась лицом в колени. — Я просто хотела быть, как он. Я так люблю его, — разобрал Деймон сквозь ее стоны и рыдания. — И ненавижу. Да, я ненавижу его, — она резко подняла голову. — Как я могу любить и ненавидеть его одновременно?       — Мне это знакомо, — со вздохом согласился Деймон. Он не отказался бы сейчас от чего-нибудь покрепче стерильной крови, но в этом гадюшнике из напитков была только вода из-под крана. — Если тебе станет легче, не у тебя одной проблемы на любовном поприще. Я вот люблю женщину, которая никогда не полюбит меня. Так что добро пожаловать в клуб, дорогая.       Белла несколько секунд смотрела на него, а потом захохотала, долго и со вкусом, запрокинув голову. Она хохотала, а из ее глаз лились слезы. Деймон оскорбился. В кои-то веки излил душу, и тут поглумились. Но, оказалось, смеялись не над ним.       — Это что же получается, — сквозь истеричный смех выдавила Белла. — Я теперь останусь вечной девственницей?!       И снова зарыдала. Или засмеялась. Деймон уже не мог разобрать.       Проклятье, даже чертова наркоша Викки Донован не была такой отмороженной на всю голову. С ней хотя бы было весело какое-то время. И почему ему так не везет на людей, которых он обращал? Не быть, видимо, ему счастливым родителем…       Он смотрел со смесью удивления и легкой брезгливости на Беллу, скатившуюся в самую банальную истерию, и решил, что пора прекращать этот гребаный цирк. Он не доктор Фрейд и даже не собутыльник, которому можно по пьяни высказать все, что накипело. Поэтому он решительно встал, и через минуту на рыдающую Беллу вылилось ведро холодной воды. Девушка заткнулась, разводя мокрые длинные пряди в стороны, и ошарашенно таращилась на него.       — Так-то лучше, — довольно улыбаясь, заключил Деймон.       Он поискал в карманах и вытащил ее мобильник. Подкинул в руке и протянул. Белла недоуменно смотрела на телефон в его протянутой ладони, будто видела впервые. Ее еще слегка потряхивало, а в глазах отражались всполохи разбушевавшихся эмоций, но теперь это были не его, Деймона, проблемы. Он не стал дожидаться, когда до нее дойдет, и сам кинул ей на колени телефон. Белла ловко поймала его и повертела в руках.       — Ты отдаешь его мне? Зачем? Что мне делать?       — Что пожелаешь. Ты прошла курс начинающего вампира для чайников, больше я ничем тебе не обязан. А ты вольна идти на все четыре стороны, — он поправил куртку, поднял с пола спортивную сумку и переместился к двери, оглянувшись на сидящую растерянную девушку. — Так что… Можешь позвонить своему Эдварду и рыдать ему в трубку всю ночь напролет. Потому что мне это точно неинтересно и не доставляет ни малейшего удовольствия. Или можешь пойти к нему и заняться, наконец, с ним сексом. Или съесть его. Или все вместе. Одно другому не мешает, проверено на личном опыте, — он немного помолчал, раздумывая и взвешивая варианты. — Или можешь пойти со мной. Из меня паршивый компаньон, предупреждаю сразу. И мне плевать на твои расстроенные чувства, подростковые комплексы и личные проблемы. Но я, пожалуй, смогу показать тебе твой новый мир. Такой, каким вижу его я.       Деймон протянул руку в приглашающем жесте. Он сам не знал, зачем предложил этой странной девчонке пойти с ним. Просто это было какое-то внутреннее наитие, чутье. Возможно, она ему поможет в его деле со Стефаном или хотя бы, он очень надеялся, не даст заскучать. Он, конечно, всем говорил, что всегда может справиться в одиночку, но надо было признаться, пусть только самому себе, что быть постоянно одному…утомляло. Он просто устал.       Деймон вздрогнул, когда маленькая худенькая ручка, все еще мокрая после импровизированного душа, устроенного им, легла в его сухую прохладную ладонь. Если честно, он не ждал, что Белла согласится. Она смотрела на него потерянными карими глазами. Теперь они уже не казались ему похожими на Еленины. Более темные, глубокие напоминавшие скорее холодный кофе, чем теплый уютный шоколад.       Деймон ухмыльнулся, сжал руку Беллы и открыл дверь, ведущую в ночь.