Стать богатым

Луи не знал, насколько правильным было его решение. Он часто задумывался о своей «правильности», но никогда ни к чему не приходил, как и сейчас. На душе было тяжко, Лу не раз говорил самому себе о том, что правда лечит, но сейчас это была мера, чтобы быть услышанным. Чтобы наконец-то начать действовать. Рассказ Луи получился скомканным: он пытался в подробностях вспомнить все детали, но многие моменты Дак начал забывать, потому что за последние пять месяцев случилось много событий. Его жизнь поменялась слишком сильно, Луэллин уже и забыл, что когда-то жил в Сан-Мишуно с дядей, зарабатывал гроши и никогда не знал Дьюфорда, а уж тем более не предполагал, что Дьюи — его будущий муж. Голди слушала и не перебивала. По её лицу было непонятно, какие чувства она испытывает, что скажет в следующую секунду, но Луэллина было не остановить. В какой-то момент ему пришло осознание, что так он облегчит жизнь если не себе, то хотя бы Дьюи, которому всё это время враньё представлялось самым сложным испытанием. А им приходилось врать и притворяться каждый день, это казалось забавным, пока не привело к тому, что Луэллин запутался. В своём отношении к фиктивному мужу, в своих чувствах и намерениях. — Наверное, следовало рассказать это раньше, — подытожил он своё повествование. — Мне очень жаль, что обманывал вас всё это время. Луи думал о том, что, если бы О’Гилт была разочарована или разгневана, наверняка развернулась и ушла. Хотя, вдруг она продолжала стоять, чтобы высказать всё, что женщина о нём думает? — Луи, послушай, — выдохнула хозяйка квартиры, — я ценю твою правду, но ты и вправду думаешь, что дело только в браке? — усмехнулась она и, заметив недоумение Луэллина, продолжила. — Я уже какое-то время догадывалась, что что-то не так. Меня смутило уже то, что вы спите раздельно, мало времени проводите вместе. И даже несмотря на все мои сомнения, я поняла, что вы хорошие люди, которым можно доверять. Ну, а ещё я увидела, как вы относитесь друг к другу, как ваши взгляды постоянно пересекаются, и ваша химия привлекает других, заставляя восхищаться вашей особенной связи. Луэллин не дышал — его сердце было готово остановиться. Интересно, это было так очевидно всем, или только Голди владеет силой проницательности? Неужели их «связь» О’Гилт заметила раньше, чем сам Луи? — Я видела столько пар со штампом в паспорте, которые на дух друг друга не переносят. А ведь их брак изначально — не фиктивный, они женились по любви, однако всё привело к такому исходу. До вас жили именно такие, пока дело не закончилось разводом. Любой дурак может жениться и состоять в браке, однако быть настоящим мужем может далеко не каждый. — Миссис О’Гилт, я надеюсь, что вы только что не назвали меня дураком. — Сейчас назову, если не уловишь основную мысль, Луи! — Да, я понял, — насупился он, понимая, что сейчас неудачное время для шуток. — Спасибо, что вы поняли мою… нашу ситуацию. Я это очень ценю. — И когда же ты ему расскажешь правду о своих чувствах? На этот вопрос Луэллин не ответил, лишь отмахнулся, говоря, что ему уже пора, найдя предлог в виде работы, куда идти тоже не хотелось. Всю дорогу он думал о Дьюи и честно пытался выкинуть его из головы, потому что знал — рабочий день пойдёт насмарку, если Лу будет витать в облаках. День начался с неожиданной новости — Джайро вернулся из отпуска. Увидев своего нового начальника в коридоре, он стал из угла смотреть, как Гиарлуз наливает себе кофе из автомата, скучающе смотря куда-то вдаль. Теперь все мысли были заняты Гиарлузом: хотел отвлечься от тревожных размышлений? Получай другие, более непонятные! Луэллин решил идти на опережение и подойти к Гиарлузу первым. Набрав в грудь воздуха, он уверенным шагом идёт к начальнику отдела, в его голове были чётко сформулированные вопросы. Он сразу привлёк внимание Джайро, ему даже не следовало звать его по имени, но его обеспокоенный взгляд ненадолго выбил из колеи: — Мистер Гиарлуз, я бы хотел… И он встал как вкопанный, глупо хлопая глазами. Между ними было менее полтора метра, казалось, что Луи получил то, чего жаждал: перед ним стоит Джайро, который внимательно на него смотрит, и Дак мог спросить всё, что угодно. Однако в голове вопросы сменялись один за другим, когда юноша поздно осознал, что стена в коридоре не позволила увидеть человека, которого всё это время слушал Джайро — Скруджа Макдака. Впервые в жизни он оказался слишком близко к собственному дяде. Да, он уже видел его на расстоянии вытянутой руки, но Макдак никогда не замечал Луэллина в ответ. Теперь они оба смотрели друг другу в глаза, и Лу правда старался не пялиться, в очередной раз отмечая, как же Скрудж похож внешне и на него самого, и на Дональда. — Извините, я не во… — Кстати, а это, — Джайро, на удивление, наверное, даже своему собственному, взял разговор в свои руки. — Один из членов команды разработки новых идей, — Скрудж машинально протянул ладонь, а Луи пожал, молча кивнув в знак приветствия. — Лу… — Луи, — перебил он, заставляя Джайро заткнуться. — Меня зовут Луи, и я очень, очень рад с вами познакомиться, — Лу не знал, лукавил или говорил правду, ведь несмотря ни на что, Макдак достоин восхищения как предприниматель и человек, который для Дакбурга сделал многое. Но не уважения, ведь это «многое» было больше, чем Скрудж сделал для своей семьи за последние двадцать лет. Луи не хотел, чтобы Скрудж знал его полное имя и фамилию, — конечно, рано или поздно узнает, а, может быть, уже, и Луэллин волнуется напрасно, ведь Дак — одна из самых распространённых фамилий, вряд ли Макдак подумает на своих родственников. Но даже несмотря на это глупо отрицать, что Скрудж сам не начнёт замечать внешнюю схожесть Луи с другим его племянником, чего Лу боялся больше всего. — Я рад, что в нашей команде есть и юные члены со свежими и современными идеями. Кажется, Гиарлуз мне что-то о тебе рассказывал, — Скрудж пытался вспомнить, а вот Луэллину было не по себе, а что именно? Про то, что Луи на банкете хотел подойти к Макдаку, или же Джайро сразу сообщил про их кровное родство? — То, что ты недавно в компании и показываешь хорошие результаты. Так что я думаю, что ты заслуженно попал в нашу команду. Удивительно, как Скрудж Макдак был вежлив и учтив для своей роли начальника. Луэллин не привык к такому отношению от тех, кто был на несколько голов выше, — хотя, в нынешних реалиях только на половину макушки, если оценивать их разницу в росте. На прежних работах Луи получал наплевательское отношение к себе от людей, кто чувствовал власть только от названия своей должности. Лу считал, что Скрудж такой же сноб, видящий в людях не их потенциал, а деньги, которые он может на них заработать — хотя, с его положением в этой позиции нет ничего плохого. Скрудж был… искренним? Тому, кто руководит огромной корпорацией с несколькими филиалами, необязательно пытаться понравиться и подлизываться к простому подчинённому, который работает менее полугода. Хотя Луэллин невольно возвращался к тем мыслям, что Скрудж пытался обольстить не просто так: может, Гиарлуз ему уже всё рассказал? А вдруг он вообще сам узнал Луи? Как бы так теперь узнать истинное отношение Макдака к нему? Потому что то, как он воспринимает и относится к Скруджу, Луи не понимал. Он в голове разделял дядю, никогда не появлявшегося в его жизни с бизнесменом, который прямо сейчас стоит перед ним, воспринимая их людьми, различными друг от друга. Но эта грань различия заканчивалась на самом Скрудже, который был одним и тем же человеком с двумя амплуа, и ни одно из них Луэллину не известно в полной мере. Обменявшись любезностями, Луи оставил двух коллег наедине, но на самом деле спрятался за стенку то ли из-за желания подслушать дальнейший разговор, то ли из-за нежелания уходить. Впервые Скрудж был таким реальным, что аж хотелось рукой до него дотронуться, чтобы доказать самому себе — это не сон. Впредь встреч со Скруджем станет всё больше и больше, как и вопросов, которые Луэллин не осмелится задать. Он не знал, видел ли Джайро его изо стены, однако как только Макдак ушёл, Гиарлуз быстрым шагом, также настойчиво и бесповоротно, как Луэллин двадцать минут назад, направился к Лу, показывая всем своим видом недовольство: — Ну что, Дак? Это что ещё такое было? — Я не знал, что вы не одни, — честно признался он. — Я хотел поговорить с вами и узнать, зачем вы взяли меня в команду. Я же этого не заслуживаю. — Тебе, кажется, сам Макдак сказал, что ты — надежда компании, я этого повторять не собираюсь, — он уже хотел уйти, но Луэллин снова заговорил. — Но вы это сделали только из-за него, да? — Джайро явно оцепенел от такого ответа и даже замер. Вся злость Гиарлуза сменилась на замешательство, которое чётко выражалось на лице. — Не смешивай личное с рабочим, — раздражённо ответил он. — Вам не кажется, что это делаете вы своими поступками? Вы решаете за Макдака, общаться ему с родным племянником или нет. — Тебе не следовало разбрасываться словами. Я ничего за него не решаю, — выделил Джайро каждое слово. — Если он захочет общаться с племянником — пожалуйста! Только вот, за это время что-то ни разу не захотел, не думаешь? — он повернулся, одаривая его высокомерным взглядом, показывая своё преимущество в споре. — А я захотел, — сказал он. — Захотел узнать мотивы его поступка. — Тебе что, денег мало? Ещё нужно от него? — Что? — с недопониманием покосился он. — Да мне не нужно от него ни цента! Слушайте, вы не думали, что я бы уже рассказал ему всю правду? При таком раскладе я бы не стал ждать так долго, но, боже, нет! Своим поведением вы сами делаете хуже Макдаку, вы же его товарищ, и как не чужой ему человек должны понимать, что каждому человеку нужна семья. Только вот, вы сами лишаете его этого права. — Дак, — вздохнул он. — Не сейчас, ладно? Ему сейчас не до этого. Луи, на самом деле, тоже не до семейных драм и разборок, ведь проблем на голову взвалило ещё больше. Ни к какому компромиссу они не пришли, но впервые Луэллин был услышан. А ещё он понял, что Скрудж не знает, что Луи — его племянник. Так что несмотря на неправильные мысли по поводу Дака, Джайро сам направляет Луэллина, чтобы тот рассказал всю правду. А с этим у Луэллина очень и очень плохо…

***

Следующая неделя прошла спокойна: Луи наконец-то нашёл, чем себя занять, и все мысли были заняты идеями о новом проекте. Скруджа он больше не видел и решил повременить с разговором — всё же Гиарлуз был прав, когда говорил, что личное не стоит смешивать с работой. Если Макдак узнает всю правду, когда Луи будет временно работать в команде по разработке идей, то это в любом случае приведёт к тому, что к нему изменится отношение, а в лучшую или худшую сторону — непонятно. С Джайро пересекался редко, но метко — каждый раз Гиарлуз кидал на него неоднозначные взгляды, на которые Луэллин научился не обращать внимания. Уже совсем скоро необходимо представить Макдаку концепцию будущего проекта, но у Луэллина в голове было пусто. Он всё ещё продолжал выполнять свои обязанности несмотря на добавление новых, продолжал работать с Вебби. Первые дни после признания между ними висела мёртвая тишина, хотя Луэллин это бы назвал неловким молчанием, от которого было не по себе, но уже совсем скоро Веббигейл оттаяла. Может, всё не стало как прежде, но теперь они хотя бы здоровались и проводили время вместе, хоть и меньше. Луи отметил для себя, что Бойд всё чаще и чаще стал появляться в отделе без особых для этого причин. С Лу он практически не общался, иногда только странно смотрел, но Луэллин старался не воспринимать это на свой счёт, скорее связывая это с особенностями характера и поведения Бойда. Если с работой было всё относительно стабильно, то дома происходило что-то странное. Дьюи тоже пропадал на учёбе, они всё реже и реже виделись из-за сдачи курсовой работы и предстоящей практики в колледже. Поговорить времени не было, да и Луэллин был ещё морально не готов. Что касается Дьюфорда, каких-то значительных изменений он не заметил. Да, он всё ещё считал, что им не хватало разговоров по душам, но теперь Дьюи привык, что, либо его нет дома, либо Луэллин слишком устал после работы, чтобы связать и пару слов. Других забот тоже хватало: в колледже полный завал, да и с мамой общение становилось таким же редким и непостоянным. Хотя Дьюи думал, что встреча что-то изменит между ними, поведение Дейзи было слишком странным и отстранённым, что совсем не свойственно для неё. И всё бы шло в таком темпе и дальше, если бы сегодняшний день не изменил буквально всё. Луи уже свернул на улицу к дому, был настолько поглощён своими мыслями о работе, что даже не заметил, как к нему подбежал запыхавшийся Дьюи: — Я всё кричу тебе, а ты даже не слышишь, — рассмеялся он, и из-за хорошего чужого настроения у Луи поднялось собственное. — Ты сегодня рано. — А ты поздно, — подметил Луэллин. — Как у тебя на учёбе? — Лучше не спрашивай, — отмахнулся он. — А у тебя как на работе? — Тоже самое. Они замолчали и шли до дома молча, так и не найдя тему для разговора. Луи украдкой смотрел на Дьюфорда и думал, что же сейчас у него в голове? Может, он тоже думал о своём собеседнике, а может размышлял, чем же поддержать разговор и что сказать? А вдруг ему было так хорошо, что не имело значения, молча они идут или нет? Потому что Луи было нехорошо. Поведение Дьюи не изменилось: он боялся, что его мать всё же рассказала про признание Луэллина, но раз Дьюфорд ничего не говорил, Даку оставалось надеяться, что Дейзи почему-то сохранила его секрет. Может, он не понимал её мотивов, но он понимал, что сына она любит и вряд ли хочет снова портить с ним взаимоотношения. К Луи пришла, как он думал, гениальная идея. Когда до их собственной квартиры оставалось метров сто, Луэллин остановился, задумчиво оглядел всё вокруг и снова взглянул на Дьюи: — Слушай, если мы с тобой вдвоём освободились так рано, может быть, прогуляемся? Мне кто-то обещал показать Дакбург. — Луи, ты бы ещё через год вспомнил, — усмехнулся Дью. — Ты не освоился за эти три месяца? — Да, освоился, ты прав, — заключил Луэллин, многозначительно хмыкнув. — Но я хочу увидеть Дакбург глазами того, кто здесь живёт с самого рождения. «Я хочу увидеть мир твоими глазами» — вот, что на самом деле крутилось на языке, но то, что Луэллин не осмелился сказать. Эта фраза пойдёт в копилку к другим, которые Лу тоже не произнёс вслух. — Мы можем пройти пару-тройку кварталов до дома, где я жил, когда был маленьким. Я сам давно не был там, уже лет десять прошло, так что даже самому интересно, как изменилось то место. И было решено, они отправились почти сразу, так и не зайдя в квартиру. Дорога оказалось недолгой, они шли меньше сорока минут, но за разговорами время пронеслось куда быстрее. Луи был рад, что темы наконец-то нашлись, казалось, что они говорят ни о чём и обо всём одновременно: обсуждали погоду, ближайшие планы, недавно вышедший фильм, который по мнению Дьюи обязательно нужно посмотреть сегодня вечером, когда они придут домой. Тогда Луи понял, что скучал по такому Дьюи. Такому воодушевлённому, активному, общительному, его Дьюи, который своим присутствием заполняет пустоту и одиночество. Такие мысли приходят сами собой — не часто да и не редко. Дьюфорду тоже было хорошо, хотя неожиданное приглашение Луэллина прогуляться слегка озадачило. Он думал, а не похоже ли это на свидание? Может, это Луи и подразумевал, ведь на памяти Дьюи это было впервые, когда они гуляли… вдвоём, хотя могли точно также провести время в квартире, ведь оба были домоседами. Хотя, по такой же логике тот самый вечер на банкете можно было назвать свиданием, поэтому Дьюи заставил себя не думать об этом, даже если и хотел вернуться к таким мыслям. Всё изменилось, когда Дьюфорд увидел знакомый двор — тот самый, где Дью провёл всё детство. Он смотрел на место, обросшее травой, где должна была стоять карусель — наверное, её снесли несколько лет назад. Обшарпанные скамейки, покосившиеся деревья, знакомые невысокие дома — вся эта атмосфера возвращала в детство. Как бы компания Луи была не приятна, но ему хотелось, чтобы на его месте была Дейзи — ему хотелось показать всю ту красоту, которая раньше была обыденностью. — Здесь столько всего поменялось, — озвучил свои мысли вслух Дьюфорд. Он зашагал быстрее, оторвался от Луэллина, откинул голову назад, разглядывая облака — даже небо ему казалось чудным и не таким, как в других местах Дакбурга. Луи не знал, чем любоваться: с одной стороны такие простые дома и уютное место невольно возвращали самого Луэллина в детство. Он никогда не был здесь, и этот район напоминал весь Сан-Мишуно — такой небольшой, всеми забытый, но такой родной и любимый. А с другой — был счастливый Дьюфорд, чья улыбка не сравнится ни с одним закатом, ни с одним блеском луны, ни с одним лучом света, потому что она намного прекраснее, потому что её можно наблюдать в любое время суток. Дьюи был настоящим: теперь ему не было страшно сказать или сделать что-то не так, как это обычно бывает в обществе друзей Луэллина. Он был искренним, он не был ничьим сыном, фиктивным мужем, он был самим собой. Наверное, именно в этого Дьюи Луи и влюбился. Зашагав быстрее, они наконец-то шли рядом. Луи решил не задавать вопросов и лишний раз не тревожить — Дьюфорд был настолько счастливым, что вырывать его из такого состояния не хотелось. К счастью, Дьюи заговорил первым: — Спасибо, что привёл меня сюда, — сказал он. — Вообще-то это ты сюда меня привёл. Это тебе спасибо. Мне кажется, что сегодня я тебя узнал ещё больше. — И почему ты так считаешь? Мы просто пришли в место, где я жил. Он смотрел ему в глаза, и в этот раз Луэллину не потребовалось много времени для ответа, потому что он лежал буквально на поверхности: — Мы оба знаем, что не «просто». Ты с особым трепетом вспоминаешь место, где ты жил. Дом, который подарил тебе кучу воспоминаний и счастливое детство. Твоя способность видеть во всём прекрасное, даже в месте, которое изменилось до неузнаваемости — удивительна! Ты во всём можешь разглядеть хорошее, когда-то ты тоже самое сделал и… со мной. Они замолчали и, казалось, поменялись местами. Дьюи думал, что же сказать в ответ, а Луэллину наоборот не хотелось ничего говорить, ведь сейчас молчание казалось таким правильным и настоящим. Да и нужны ли сейчас слова? Луэллин увидел, как Дью трясётся, и, недолго думая, стянул с себя худи: — Ты замёрз? Вот, держи. Даже не думай отказываться, ты уже дрожишь от холода. Дьюи решил не спорить и послушно надел, кивая в знак благодарности. Да, на улице действительно стало прохладней к вечеру, но дрожь возникла вовсе не из-за погоды, а из-за слов Луи: таких нежных, чистых и искренних. Он смотрел, как Луи поправляет собственную зелёную толстовку на нём, расправляя сзади капюшон, а потом, продолжая за него держаться, переводит взгляд на Дьюи. Они так и стоят, молча смотря друг на друга, а Луи всё ещё не отпускает кофту, держась за неё как за спасательный круг. Он спускает руки к горловине, поправляя и затягивая верёвки на кофте. В голове вертится мысль, чтобы сейчас дёрнуть за них, притянуть Дьюфорда к себе, но его нерешительность всё ещё останавливала его. Этот прекрасный момент испортил шум машин, оба парни вздрогнули от неожиданности: кто-то из дома стал судорожно орать, приказывая заглушить этот ужасный вой. И вот, Дьюи и Луи смотрят друг на друга, и всё это вызывает не неловкость, а… смех. — Что ж, как насчёт того, чтобы продолжить этот прекрасный вечер дома? — неоднозначно сказал Дью, что воодушевило Луэллина. День, как и вечер, и вправду был чудесный, к тому же Дьюи не сопротивлялся, так что уже пора начинать действовать. — Мы ведь ещё хотели посмотреть фильм, а завтра обоим рано вставать. Луи решил не спорить, не говорить и не делать ничего лишнего: теперь волнение перешло к нему. С одной стороны, он же сам хотел рассказать всю правду о своих чувствах, но он так боится всё испортить и разочаровать Дьюи. Из-за всех волнений и лишних нервов толкового разговора опять не получилось. Дью в силу своего хорошего настроения после того, как они прогулялись до старого дома, без умолку рассказывал смешные ситуации из детства, говорил о вредных соседях, а Луи молча слушал, не находя, что добавить. Как только они оказались у двери, Дьюи, всё ещё в худи Луэллина, уже хотел снять её, но Дак остановил, сказав, что кофта ему даже больше к лицу. Оба Дака стали искать ключи, и их поиски прервала появившаяся на этаже Голди, радостно махающая в ответ такому же весёлому Дьюи и взвинченному Луэллину: — Мальчики, привет! Первый раз вижу, как вы возвращаетесь вдвоём. Вы что, на свидании были? Вопрос слегка озадачил, но Дьюи и Луи привыкли — это было в духе О’Гилт. Кое как отшутившись и не дав чёткого объяснения, даже при таком раскладе женщина осталась довольна ответом. И вот, Луэллин, нащупав ключи, уже стал открывать квартиру, попутно прощаясь с женщиной, пока та не ответила: — Ну что ж, приятно вам провести вечер! Я рада, что вы наконец-то стали встречаться по-настоящему. Луи открыл дверь, но так и не зашёл: лишь схватился за ручку, чувствуя, как слова Голди вбились в сознание. Дьюи замер, его улыбка сползла моментально, а Луи перестал понимать, куда Дьюфорд смотрел: то ли на дверь, то ли сквозь неё — в квартиру, пропитанную обманом. Прежний настрой Дьюи улетучился, Луи дождался, когда услышит звук закрывающейся двери на первом этаже, а потом тихо стал говорить, чтобы услышал только Дью: — Дьюи, по поводу Голди, я совсем забыл… — То есть, она всё знала, да? — Дьюфорд со всех ног влетел в квартиру и стал мерить коридор шагами. Он не знал, куда себя деть, от обиды и злости закипали нервы, Дьюфорд даже до конца не понимал, что это происходит на самом деле. — Но при этом, когда она приходила, ты всячески подчёркивал, что я твой муж. Даже сейчас зачем-то врал про свидание! А она всё знала! Дьюи начал истерически смеяться. Он чувствовал себя ужасно, не осознавая, что верил каждому красивому слову Луэллину, сказанному им меньше часа назад, а сейчас, оказывается, Лу скрыл от него самое главное — то, на чём изначально строились их отношения. Его дурили, водили за нос и теперь, когда правда всплыла наружу, он чувствовал себя полным идиотом. — Дьюи, но ведь не с самого начала! — он понимал, что виноват перед Дьюфордом, что ему не получится оправдаться перед ним, но объясниться хотелось. — Я буквально недавно ей рассказал. — О да, это должно меня успокоить? — он ушёл к себе в комнату, оставляя дверь открытой. Дьюфорд продолжал также носиться по спальне, а Луэллин не заходил за порог и молча наблюдал за тем, как он попутно ищет свои вещи. — Я играл твоего мужа перед твоими коллегами, чувствуя себя так неправильно и унизительно, а сейчас Голди… — силы закончились, он сел на кровать, но говорить на повышенных тонах не перестал. — Она всё знала, так какова вероятность, что другие тоже? — он сделал паузу, чтобы набрать воздух в лёгкие. — Ты ведь врал всем, а я, наивный дурак, подумал, что со мной ты можешь быть честным. Я так устал от твоего вранья! Луи сам устал, но ведь с Дьюи он всегда был честным и искренним, не считая инцидента с Голди. И своих чувств. И вообще много чего ещё, но Луэллин хотя бы в открытую никогда не врал, как делал это другим про их брак. — А ты не думаешь, что из-за своего глупого положения я не могу быть честным полностью, как бы мне не хотелось? Да, прости, я правда забыл, зато говорю сейчас. — А через сколько бы ты вспомнил, если б не Голди? Что нам бы ещё пришлось сделать ради ненастоящего брака? Луи, ты мог отправить мне, ну не знаю, хотя бы сообщение о том, что рассказал всё Голди! Хоть какую-то весточку, это же не сложно! Луэллин даже не заметил, как стал выходить из себя: в глубине души он понимал, что не имеет на это право, но обстоятельства, крутившиеся вокруг него, вынуждали. На него и вправду много, чего обрушилось, ещё и эта работа, постоянное чувство одиночества и ничтожности, так как Лу не мог нормально поговорить с Дьюфордом. И сейчас тоже не смог. — Открою тебе глаза на правду: моя жизнь не крутится вокруг нашего фиктивного брака, я просто забегался на работе! Представь, у меня есть другие заботы, а ты уже начинаешь драматизировать, хотя не должен, учитывая, что у тебя и так неплохие условия. Что-то переклинило, и Дьюи замер, сидя на кровати. Он опустил взгляд вниз, ненадолго на его лице показалась перекошенная улыбка, хотя ему было не смешно, а, на самом деле, очень больно: — О да, я знал, что этот момент рано или поздно настанет, — на самом деле нет. На самом деле всё это время Дьюи убеждал себе, что Лу — другой человек, что он слишком хороший, чуть ли не идеальный, что подобное ему просто кажется, и все эти мысли должны остаться в том глупом кошмаре, который приснился несколько месяцев назад. — Ты будешь упрекать меня деньгами, отлично. Ты ведь такой хороший: покупаешь еду, платишь за квартиру, ещё и денег накинул, а мне остаётся сидеть на шее, выполнять каждое твоё желание и хорошо играть свою роль. Его и вправду купили? Дьюи, снова не в силах сидеть долго на одном месте, встал с кровати, но в этот раз его остановил Лу, схватив за запястье. Он не сжимал сильно, при небольших усилиях Дьюфорд мог бы выбраться, однако не стал этого делать, продолжая сверлить взглядом в стене дырку, показывая всем своим видом, что смотреть в глаза Луи уже нет никакого желания: — Я не собираюсь упрекать тебя и пользоваться своим положением, Дьюи. Я всегда тебе говорил, что квартира — наша, общая. Живи, сколько влезет. Я просто имел ввиду, что на некоторые вещи ты бы мог закрыть глаза, потому что получаешь выгоду. — Так о какой выгоде мы говорим? — он всё же вырвался из слабой хватки, размахивая руками от недовольства. — Луи, у нас опять всё упирается в деньги, — он всё же посмотрел на Луэллина. — Да не нужны мне они от тебя! — О, не слишком лицемерно это говорить человеку, который буквально пошёл на это ради денег? — не сдерживая свой пыл, начал язвить Луи. — А не слишком ли это говорить тому, кто платит за враньё и молчание? Тогда в комнате повисла тишина — видимо, уже оба выдохлись и устали пререкаться, и слов не осталось. Да и Луи не хотел говорить обидных и резких слов, не хотел ругаться с Дьюфордом, он преследовал лишь одной цели — спокойно поговорить, чтобы наладить ситуацию. Но он сделал только хуже и понимал, что виноват, что то самое «враньё и молчание» привели к такому исходу. — Дьюи, прости, — судорожно вздыхает он. — Я погорячился. Мне правда важен твой комфорт в наших… непростых отношениях, я просто хочу, чтобы ты не зацикливался. Да, мы идём на многие вещи ради денег, — как только разговор опять свернулся в сторону материальной выгоды, Дьюфорд, не сдерживая себя, вышел из собственной комнаты. — Да ладно, ты ведь этого даже не скрывал! Тебе не надоело всегда убегать от разговора и прятаться в свой панцирь? Дьюи остановился на пороге комнаты, стоя спиной к Луэллину, но даже сейчас ему не нужно было видеть его лица, чтобы чувствовать чужой взгляд на себе. Выдохнув, он положил руку на косяк и посмотрел на соседа по квартире через плечо: — Я не прячусь от разговора, — вздохнул он. — Я хочу спрятаться от тебя, — Дьюи теперь полностью повернулся. — Ты ведь сам говорил, что дело не в деньгах, а в «нас». Так где же эти «мы»? Луи не понял, вопрос был риторическим, или Дьюи и вправду ждал ответа на свои вопросы. Вместо этого Дак сделал шаг навстречу, и, на удивление, Дьюфорд не бежал, не пятился назад, а видимо просто ждал дальнейших действий от Луэллина: — Я всё ещё так считаю, Дьюи, ты мне очень дорог. Хотя Луи чувствовал, что это «мы» разрушается на глазах, понимал, хоть и с огромным нежеланием, что его слова вообще не к месту, но почему-то яро ждал, что на это скажет Дьюфорд. А он не знал, что сказать. От неожиданного признания по телу снова прошлась дрожь, если бы Дьюфорд услышал эти слова раньше, может, даже сам сказал их, то всё было бы проще? Сейчас эти слова казались насмешкой над чувствами Дьюи, который всё это время верил Луи. Дак вздохнул и наконец-то вышел из комнаты, даже не взглянув на Лу. Ему потребовалось несколько минут, чтобы заговорить, стоя в коридоре: — Я уже не понимаю, правду ты мне говоришь или врёшь, чтобы удержать. Луи понял, что тут подходит ни первый, ни второй вариант — он просто хотел его удержать. Хотел, чтобы Дьюи остался, простил его, чтобы этот глупый случай забылся как страшный сон, хотя Луэллин понимал, что глупый здесь только он сам.

***

Изменения в поведении Вебби сначала насторожили Бойда. Он не привык к тому, что его вечно болтливая подружка ушла в себя и больше не делится всем происходящим в её жизни — даже глупыми, по мнению других, вещами, которые парню казались умилительными. Истинную причину он выяснил не сразу, но Вандеркряк всё же поделилась с ним, как с близким другом и человеком, которому она доверяет. Оказывается, Вебби призналась в чувствах Луэллину, а тот её отшил. В этот момент ликованию Бойда не было предела, но он старался всячески скрыть свой радостный порыв, чтобы не вызвать у Вандеркряк вопросы. Сейчас ему только и остаётся быть рядом и желательно больше не подпускать ни одного мужчину к Веббигейл. Госалин, узнав об этом, выразила опасения, что Вандеркряк может увидеть в Бойде замену Луи — да, учитывая её характер, он мог с опаской предположить, что Вебби может им воспользоваться. И несмотря на это, он верил, что Вандеркряк уважала его настолько сильно, что не позволила бы ранить Бойда. Сегодня они снова созванивались с Маллард, парень советовался с ней, как лучше будет подступить к девушке — Госалин уже давно знала о его чувствах и пару раз выступала купидоном, пытаясь подтолкнуть Веббигейл к Бойду. — Как думаешь, может, ей отправить цветы? — размышлял он. — Хотя бы анонимно, ей уже будет приятно. — И какая в этом выгода для тебя? — усмехнулась она. — К тому же, Вебби может по ошибке подумать на другого. — Ты думаешь, что я во всём ищу выгоду? — Да, Бойд, — заключила Гос. — Потому что мы с тобой как две капли воды. Разве не ты радовался тому, что Луи её отшил? — Я радовался лишь потому, что он не мог сделать её счастливой. Он ей не пара. — Ну да, этот выскочка вообще некому не пара, — самодовольно фыркнула она. Общая неприязнь к Даку связывала обоих. Хотя, конечно, Бойд более был терпим к Луи, ведь они работали вместе, а ещё у них были общие знакомые в лице Лины и Вебби, но это не повод, чтобы его любить. Луи появился неожиданно, вокруг него возник необъяснимый ажиотаж из-за его скрытности. Бойду казалось это глупостью, такое странное поведение лишь привлекает ненужное внимание, и парень предполагал, что Луэллин именно этого и добивался. Странная и непонятная история с Дьюи тоже не давала покоя, но Бойд пока ни с кем не делился этими мыслями. Госалин тоже невзлюбила Луэллина, даже не потому, что он её унизил на банкете. Бо́льшим поводом было то, что Дьюи выбрал такого, как он — мужчину. Она несколько дней сетовала по этому поводу, а Бойд терпеливо слушал, осознавая, что уже трём людям он испортил жизнь только своим появлением. — Знаешь, я до сих пор не могу понять, что Дьюи в нём нашёл, — возмущалась Госалин. — Разве такой, как он, может заинтересовать? Такой наглый, излишне самоуверенный показушник! Он так разбрасывался словами только ради того, чтобы повысить свою самооценку, чтобы другие увидели, как же Луэллин красиво защищает своего мужа. Умный человек бы промолчал, объяснил наедине, но надо же было устроить концерт у всех на глазах! Бойд не знал, на чьей стороне быть. С одной стороны Госалин была права, хотя возникшая с самого начала неприязнь к Луи также влияла на восприятие странного поступка. А с другой — если бы про Вебби начали говорить плохо, Бойд без раздумий также вступился, наплевав, поведёт ли он себя показушно или нет. — Неважно, пара или нет, но сейчас их союз мне только на руку, — он слышит тихий стук во входную дверь, поворачивает голову в сторону и, встав с дивана, направляется в сторону коридора. — Пока они вместе, у Вебби не возникнет мыслей снова признаваться ему в любви, так что пусть живут вместе до конца своих дней. На этих словах он открывает дверь, даже не посмотрев в глазок, и видит на своём пороге… Дьюи. Бойд мог ожидать кого угодно, но не его: да, на удивление, со вторым Даком они неплохо общаются, он относится к нему куда лучше, но и назвать их закадычными друзьями сложно. — Привет, прости, пожалуйста, что так поздно и без предупреждения, — говорит он. — Но я не знал, куда идти, — Бойд видел, как парень взволнован, так что даже сам стал переживать и проникнулся чужой проблемой. — Могу ли я переночевать сегодня у тебя?