Стать богатым

Луи, сидя на кухне в полном одиночестве, не хотел, чтобы так шёл весь год: он чувствовал себя максимально подавленно, словно это происходит не с ним, а с другим человеком. Ему не свойственно такое состояние: последний раз, когда он страдал от апатии, был после смерти дяди, но сейчас, слава богу, все живы, и поводов для беспокойство быть не должно, однако в Луэллине за эти пару дней что-то умерло. Пару дней после Рождества и до Нового года прошли отвратительно, Луэллин вернулся к работе через два дня после празднования в дурном настроении. Дак зашёл в офис, сел за стол, даже не поздоровавшись с Вебби: — О, Луи, привет! — вместо ответа Луэллин одарил её недовольным взглядом. — Что-то не так? Утро не задалось? — О, дай-ка подумать. Да, не задалось ровно с того момента, когда ты решила залезть в чужие дела и рассказать Хьюи правду! Он больше не говорил с Хьюбертом, потому что делать первые шаги всё равно боязливо. Оглушительный крик Хьюи во время разговора невольно всплывал в памяти. Ему не хочется вспоминать, что было тем вечером настолько сильно, и даже несмотря на просьбы Дьюи рассказать, о чём они говорили, Луи отнекивался, пытаясь перевести тему. Это не всегда получалось удачно — благо Дьюфорд был понимающим и после нескольких отказов перестал пытаться. — Ты не имела права так со мной поступать. — Какой же ты интересный! — взмахнула руками Веббигейл к потолку. Хорошо, что они одни из первых приходили на работу, и их разговор никто не мог подслушать. — Всегда должно быть по-твоему! Я старалась, правда, но ты можешь иногда подумать о других? А как же я? Я и так много делала, чтобы ты заметил меня. — Вебби, я всегда тебя замечал, — добавил Луи. — Я не в этом плане, Луи. Ты мне очень сильно нравишься. Не как друг. Тут на минуту Луэллин замер. Такое начало дня не входило в будничные планы. Признание в любви от коллеги? Ох, пожалуйста, куда же больше драмы в его жизни! Наверное, в этот момент Луи должен что-то ответить, но не мог. Он не знал, как расценивать её признание: несмотря ни на что, у них не может ничего получиться, ведь Луи в браке, хоть и фиктивном, но это была не единственная причина. Он вздохнул, повернулся к выключенному монитору, смотря в своё отражение. Ему было стыдно взглянуть своей собеседнице в глаза, поэтому он начал говорить с экраном, словно беседовал сейчас с самим собой. — Я очень ценю твоё признание. Ты молодец, что не боишься признаться в своих чувствах, но… прости, в моих глазах ты всегда будешь моим другом. — Это из-за того, что ты в браке? — Нет, Вебби, у нас в любом бы случае ничего не получилось, извини. Он знал, как её это ранило, но Луи не мог исправить ситуацию и давать ложные шансы. Больше Вебби не сказала ни слова — возможно, она думала, что Лу хотя бы посмотрит на неё, но, не дождавшись этого, девушка поднялась и вышла из кабинета, оставляя Луи одного. Как давно она была в него влюблена? Странно, что Лу ничего не заметил, Дак был уверен, что, если нечто подобное с ним случится, то Луэллин пресечет подобное, ведь такая любовь… Он закрыл лицо руками и пытался настроить себя на работу: через двадцать минут официально начинается трудовой день, но случилось столько событий, которые всё больше выбивали из колеи. И вот, когда зашёл Фентон, он подумал, что сейчас сможет отвлечься на начальника: может, Кабрера даже принёс хорошую новость. Луи, натянув улыбку, встал поздороваться с боссом, пока тот держал кипу бумаг: — Ну что, дружок, хочу тебя обрадовать. Теперь ты будешь работать на Гиарлуза. Луи стоял в полном недоумении. Его понизили из-за не вовремя сданного отчёта даже не по его вине или повысили, потому что Дак показывает хорошие результаты? Счастья работать на Гиарлуза было мало: Джайро — руководитель другого отдела, который был лучше их. Это означало, что Даку придётся проходить обучение, адаптироваться и потратить несколько месяцев, чтобы только свыкнуться с мыслью, каким тираном будет новый начальник. А что будет, когда снова сменится руководство, и он будет работать напрямую на Скруджа?! — Мистер Кабрера, вы можете мне объяснить? — Это временное решение, не волнуйся, ты всё ещё работаешь у меня в отделе. Каждый год после Рождества создаётся специальная комиссия из людей со всех отделов для разработки новых проектов и идей в области нашей корпорации. Этим руководителем является Джайро. Там работы буквально на месяц, ты должен понимать, что обязанностей будет больше. — Тогда можно спросить, почему вы выбрали меня? — удивился Луи. — Я же работаю всего ничего, только три месяца, у меня нет опыта в разработки данных проектов. — Я тебя не выбирал. Этим занимается Гиарлуз. У Луи было много вопросов, ему повезло, что в одной команде с ним оказалась Лина — она была единственной, кого знал Дак. Ответив на многочисленные вопросы, Лу с горечью для себя отметил, что не получил на них ответы — он всё ещё не понимал, почему оказался именно он. — Лучшая идея будет поощрена не только реализацией, но и неплохой премией в десятикратном размере. В начале февраля каждый представит свою идею перед главными начальниками корпорации. Луи сглотнул, понимая, что это значит, но всё же решил уточнить: — Так значит, Макдак тоже там будет? На свой вопрос Луи получил кивок. Теперь Лу запутался ещё больше, не понимая мотивов Джайро: он всем своим видом показывал, что Луэллину не стоит лезть к Скруджу, а сейчас сам отправляет на верную смерть. Это очередная издёвка, но зачем? Гиарлуз так хотел показать своё превосходство? Луи был зол, Гиарлуза несколько дней не было в офисе — кажется, он был в командировке. Прошло четыре дня после оглашения решения, но своего нового «начальника» Лу всё ещё не видел. Ещё до Рождества ему хотелось поговорить с Джайро, но его всегда что-то останавливало, а именно страхи и неуверенности в себе. Сейчас, когда он полон решимости и жаждет знать правду, Гиарлуз исчезает, и всё становится ещё запутаннее. И вот, он всё ещё сидит на кухне и с нежеланием пьёт чай — в какой-то момент напиток стал ему противен. Отложив кружку в сторону, он снова и снова прокручивает события в голове, наслаждаясь тишиной, пока не слышит, как ключ несколько раз прокручивается в двери, а через пару мгновений голос Дьюи окутывает всю квартиру: — Луи, ты ведь уже дома? Ты не представляешь, какой у меня был сегодня сумасшедший день. Не могу сдать курсовую работу своему научному руководителю, вечно придирается ко всему и гоняет как мальчика на побегушках, — возмущается Дью, размахивая руками, но, когда заходит на кухню и видит опечаленного Лу, то притихает, садясь на стул рядом. — Луи? — Да, как же я тебя понимаю, — грустно усмехается он, складывая руки на столе. — Тяжёлый день? — Нет, всё в порядке, извини, — он старается взять себя в руки, хоть и получается с трудом. — Я не хотел портить тебе настроение своим унынием, ты и сам особо не в духе. А отсутствие такого «духа» началось с Рождества. Им казалось, что их жизнь из-за праздника стала делиться на «до» и «после», где это «после» не имело ничего общего с прошлым. Но они старались друг другу не жаловаться, ведь понимали, что сами виноваты. Что этот обман привёл их к ухудшению взаимоотношений с близкими людьми: Дьюи всё ещё не поговорил с мамой, только поздравив её с Рождеством, а Луи не общался ни с Вебби, ни с Хьюи. — Хочешь поговорить об этом? — заметив недоумённый взгляд, Дью уточнил. — Про Джайро и свою работу. — Нет, спасибо. Я не знаю, наверное, это не главное, что меня сейчас волнует, — с неуверенностью ответил Луи. — Я через пару недель хотел поехать в Сан Мишуно. Хьюи пока гостит там, у него отпуск на работе, да и моя мама… В общем, я буду рад, если ты поедешь со мной, потому что ехать одному будет невыносимо. Да и ты хоть развеешься немного. — Не знаю. Я очень хочу, но я не был дома с того момента, как мой дядя… — он не мог закончить предложение. — В общем, ты понял, наверное, сейчас не время. Ладонь Дьюи потянулась к Луи, он очень хотел поддержать Дака, накрыв своей рукой чужую. Его что-то останавливало, он так боялся сделать первый шаг, хотя Дьюи понимал, что и так что-то изменилось у них после Рождества. В хорошем смысле. Хотя, может быть, это случилось раньше. И дело не в их объятиях, благодаря которым стало так спокойно и тепло, а в чём-то другом. Так и ни на что не решившись, он убрал руку, встал с места и принялся готовить обед, понимая, что они снова не в состоянии поговорить о том, чём хочет Дьюи. Даку не хватало разговоров по душам: он знает, что раньше их было не так много, но Лу всегда говорил о своих чувствах и ничего не боялся. А сейчас Лу закрылся, из него было тяжело вытащить хоть одно слово, а апатичное состояние стало привычным. Дак пытался поговорить о Хьюи, о работе, о друзьях, но ничего не выходило — Дьюи принял решение не доставать его и дать время, чтобы прийти в чувства. На следующий день, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, Дьюфорд предложил Луэллину вечером посмотреть фильм — они уже несколько недель как забыли об этой традиции. И вот, пока Лу выбирал между боевиком и комедией, а Дьюи раскладывал чипсы по тарелкам, в их квартиру постучали. Они, будучи в разных комнатах, синхронно повернули головы в сторону коридора, остановив взгляд на входной двери: — Я открою, — Луи отложил пульт, вскочил с дивана и побежал к двери. Как только он повернул верхние замки, перед ним оказалась женщина, одетая в строгое чёрное пальто. По коже Луэллина забегали мурашки то ли из-за ветра с улицы, то ли из-за холодного и отстранённого вида незнакомки. Он вглядывался в черты её лица: острые скулы, голубые, казалось, бездонные глаза и еле-еле заметные морщины. Наверное, стоило спросить, что же она хотела, но Дьюи, вышедший из комнаты, её перебил: — Боже, мама! — он встал около Луэллина, помогая матери снять пальто. — Ты какими судьбами здесь? И вообще, как нашла мой новый адрес? — Ну, во-первых, неужели родная мать не может навестить своего единственного сына? — как только она избавилась от верхней одежды, она с недоверием стала разглядывать квартиру. — А во-вторых, мог бы и сказать, что переехал, — наконец-то мать Дьюи впервые соизволила посмотреть на Лу, но её взгляд, кажется, стал ещё холоднее. — И живёшь не пойми с кем. — Здравствуйте, меня зовут Луи, — он протянул руку, но та, проигнорировав жест, прошла внутрь. Лу посмотрел на своего соседа, поймав его взгляд, в котором читались извинения за поведение своей матери. — Что ж, она у тебя очень… — сглотнул он, — милая женщина. — Можешь оставить нас вдвоём, пожалуйста, — он кивнул в сторону матери, которая уже зашла в гостиную и уселась на диван. — Извини, что всё так внезапно, я правда не знал, что она приедет… Так бы я тебя обязательно предупредил, я не думал, что это испортит вечер… — Дьюи, послушай, — он заметил, как Дак суетится и начинает волноваться, поэтому подошёл ближе, положив ладонь на плечо. — Тебе не стоит извиняться, она же твоя родная мама. Я всё понимаю, если вам нужно время, то хорошо, я не буду вам мешать. Думаю, вам следует много, что обсудить. Дьюи грустно улыбнулся этой горькой правде: он понимал, что неожиданный приезд в Дакбург, — город, который Дейзи не очень то и любит — связан с её личными переживаниями и, возможно, последней неудавшейся встречей. Глубоко вздохнув, он зашёл к ней и закрыл за собой дверь. Ей здесь не нравилось — она всем своим видом давала понять это. Хотя, квартира была очень хорошей, даже лучше предыдущей, но её поведение вызвано тем, что Дьюи ничего не рассказал ни о переезде, ни о Луи, который, наверное, по этой же причине не полюбился Дейзи. Хотя, Дьюфорд был уверен, что, когда та узнает его получше, то захочет усыновить вместо Дью. — Я рад, что ты приехала, мам, — признался Дьюи. — Но в следующий раз позвони — я бы встретил тебя с вещами. — Не переживай, у меня их не так много. — Надеюсь, ты хотя бы останешься у нас, а не поедешь в сомнительную гостиницу? — спросил Дью. — Если твой сосед не против. — Не против, — сразу сказал Дак, уверенный в ответе. Над комнатой повисло неловкое молчание. Он знал, что, раз мать приехала, значит ей есть, что сказать. Но это не значило, что Дьюфорд не хотел сделать того же самого. — Извини, что не сказал о переезде. Нужно было предупредить. Луи очень хороший человек, я уверен, если ты не будешь на него скалиться, он тебе понравится, — он замолчал, а потом продолжил. — А ещё извини, что уехал так резко. — Знаешь, я уже переживала, что это Рождество ты отметишь в полном одиночестве. Ну, я рада, что какая никакая компания у тебя была. Хотя я не думала, что ты свинтишь от меня к парню. Ну, я бы поняла ещё к девушке, но… — Мам! — прикрикнул он. — Ты опять за старое? — Всё-всё, я поняла, — она отмахивается, принимая свою неправоту. — Ты меня тоже извини, я обещаю больше не сводить тебя с детьми моих друзей. Если ты, конечно, сам не попросишь. Я много думала и поняла, что была не права, а особенно несправедлива, когда сравнивала тебя с отцом. — Мам, я не хочу о нём говорить, — вздыхает он. — Я знаю, почему он тебе дорог и небезразличен, возможно, не принимаю, но знаю. Но я не обязан его любить в ответ. Она кивнула и даже не стала переубеждать в обратном. Даже не пыталась в сотый раз оправдать поведение человека, который их бросил несколько лет назад. А, может, она наконец-то поняла сама, что её бывший муж — не святой человек? — Дьюи, а я ведь только к твоим девятнадцати годам поняла, что ты похож на меня, — грустно усмехнулась она, с опаской дотронувшись до головы сына. Когда тот не отодвинулся и не показал попытки сопротивления, та начала его слабо гладить, и этих прикосновений так не хватало от собственной матери. — Раньше я видела его черты, но не свои. А тебе следовало сменить фамилию, чтобы мне заметить нашу схожесть. «А мне нужно было взять деньги, чтобы понять, как мы с тобой похожи» — подумал он, но вслух не озвучил собственные мысли. — Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья, Дьюи. Дьюи натянул улыбку и хотел было поспорить, но сил никаких не было. Мягкие руки матери возвращали в беззаботное детство, где мир Дьюи состоял только из её прикосновений, мягкого голоса, сказок перед сном. И не было ни фиктивного брака, ни проблем в колледже и с друзьями. Не было лжи и не было желания с нею связываться. Наверное, маленький Дьюи бы сейчас разочаровался. Потому что он один со своими проблемами. Дьюи понимал, почему Дейзи так печётся за сына — она боялась, что тот повторит её судьбу и навсегда останется один. На самом деле, Дьюи тоже этого боялся. После ухода Госалин он перестал верить в то, что есть на свете такой человек, который может полюбить Дьюфорда за его душу, а не кошелёк, набитый деньгами. Не делало лучше и разговоры о девушках. Дьюфорд знал, что Дейзи нейтрально относится к однополым парам, но никогда не могла допустить, чтобы Дьюи предпочитал… такое. В общем, ей в любом случае знать необязательно, у него ведь нет парня, верно? Ну, по крайней мере пока. Луи любезно сварил всем чай, Дейзи начала таять, но всё ещё не могла нормально общаться с Луэллином и большую часть времени игнорировала его присутствие. Дьюи было уже радостно от того, что она его не ненавидит. Наверное, они и вправду с матерью похожи, ведь им обоим нужно время, чтобы доверять другим людям. Когда время подошло ко сну, было принято решение отправить Дейзи спать на диван, а двух Даков — в комнату, которая принадлежала Дьюи. На часах уже было за полночь, Луи и Дьюи зашли в спальню, и их взгляд бросился на двуспальную кровать, которая на эту ночь принадлежала им обоим. — Не переживай, я могу лечь на пол, — добавил Луи. — Ни в коем случае, — Дьюфорд сел на край кровати, расправил одеяло, доставая подушку. — Нам хватит место обоим. Луэлллин кивнул и обошёл кровать, занимая вторую половину. Первые десять минут были очень неловкими, они пытались уложиться, чтобы не прикасаться телами друг к другу и свыкнуться с мыслью о том, что под боком будет спать другой человек. Странно, что у обоих эти мысли вызывали смешанные эмоции. Они знали, что этого не должно было произойти, но с другой стороны — в этом нет ничего такого. Луи уже приходилось спать вместе с Хьюи, да и за их долгую дружбу это случалось не один раз, но это никогда не вызывало такого смущения, которое он испытывает сейчас. А потом Луи понял, что это другое, ведь Хьюберт его лучший друг, а Дьюи… Дьюи не Хьюи. Чтобы отогнать лишние мысли, он решил подумать о чём-то другом, но не смог. Взгляд Луи вернулся к Дьюфорду, по чьему лицо можно было прочитать, что ему также некомфортно, хотя… такого не должно быть! Нет, они с Дьюи так хорошо ладят и относятся друг к другу, могут поговорить и попросить помощи несмотря на то, что происходит в их жизни. Они снова отдалились? Луи боялся, что это всё из-за него. Он с головой ушёл в работу и даже не замечал очевидного. Лу всё ещё не отводил глаз, а Дью не смотрел, да и уснуть не пытался, словно подсознательно ожидал, что Дак заговорит с ним. — Как ты? — обессиленно спросил Луэллин. Дьюи наконец-то взглянул на Лу и даже принял более удобную позу. Он так давно не слышал этого вопроса, что после него Дьюи почувствовал, что «никак». И Дьюфорд знал, что Лу спрашивал не про настроение, не про то, удобно ли он устроился. Он спрашивал о матери. О его состоянии. О Рождестве. — Я думал, что разгружусь после разговора с ней, но всё стало хуже из-за тревожных мыслей. Не знаю, должен ли я вообще говорить, но… у нас в целом были всегда сложные отношения, но сейчас ко мне пришло осознание, что я не хочу её разочаровать. Луи, взбив подушку и расположив её между своей спиной и стеной, повторил положение Дьюфорда, настраиваясь на разговор: — С родственниками так всегда. Я тоже хотел, чтобы Дональд мой гордился. Не знаю, был ли я хорошим племянником, но он считал меня таким. Я хочу ему верить. Дьюи улыбнулся, продолжая разговор о матери: — Она боится, что я пойду по её стопам. Ну, знаешь, останусь один и никого себе не найду. Я именно по этому и уехал, она пыталась свести меня с дочерью своей знакомой, до этого ещё уговаривая сойтись с Гос, — он тяжело вздыхает, а Луи с сочувствием смотрит на него. —Когда я был маленьким, — неожиданно начал Лу. — Мой дядя Дон рассказывал про поверье, в котором говорится, что возлюбленные связаны невидимыми красными нитями, которые охватывают их запястья. Они есть у каждого человека, просто могут быть настолько длинными и запутанными с чужими, что эта встреча может произойти нескоро. Я это к тому, что вы оба просто не встретили такого человека — это не значит, что вы одни. Как минимум, хотя нет, даже максимум, вы есть друг у друга Дьюи почувствовал неприятные ощущения в области запястья правой руки и взглянул на него. Может, это история так повлияла на него, но он с интересом стал разглядывать свою руку, словно пытаясь разглядеть, куда ведёт его длинная красная нитка. — Звучит очень красиво, — сказал Дью, потирая то самое место. — А ты сам в это веришь? — Тогда поверил. Он мне рассказал после того, когда я сообщил о своём расставании. — Так значит, ты всё же встречался, да? — с ехидной улыбкой сказал Дьюфорд, которому стало настолько комфортно, что он решился лечь набок, не отрывая взгляд от Луи. Заметив его недоумённый взгляд, он продолжил. — Когда мы ехали с твоего банкета, ты говорил, что отношения — это не твоё. — Ты спрашивал только про девушек. — Оу, — невольно произнёс он, но через несколько мгновений до него дошёл смысл сказанных слов Луэллина. Это настолько было неожиданно, что он даже подскочил, упираясь рукой об матрас. — Оу! Мне следовало догадаться сразу, — он показал пальцем на себя, а потом перевёл на Лу. — Ну, я про фиктивный брак. — Это, — Луи повторил жест Дьюи. — Ещё ничего не значит. Для фиктивного брака пол не важен. Хотя, если бы я был гомофобом, то, наверное, выбрал девушку. Они оба застыли от признания Лу и каждый обдумывал слова друг друга. Луи размышлял, правильно ли было сейчас, в такой до боли интимной обстановке, лёжа в кровати с парнем, говорить о том, что он гей? А Дьюи думал лишь об одном — действительно ли это ничего не значит? — То есть, «это», — он снова показал пальцем друг на друга. — Ничего не значит? Он не знал, какого ответа ожидать. Наверное, после того, как Луи сказал «дело в нас», когда они обнимались, и слышать через неделю «это ничего не значит», лёжа в одной кровати, слегка противоречиво. Но Дьюи не мог обвинять Луи, ведь, на самом деле, также не понимал, что значит «это». Луи подобно Дьюи посмотрел на своё запястье. Он хотел отвести взгляд, но почему-то именно сейчас глаза устремились к левой руке, которая выглядела как обычно. — Я имел ввиду брак, а не нас. Не подумай, я не воспринимаю наш брак реальным, ведь… ты мне ничем не обязан и всё такое. Ты ведь понял, да? Не хотелось бы сделать ситуацию ещё хуже. — Я понимаю, Луи, — с грустью произнёс он, хоть и многого не понимал. — И я знаю, что ты не такой. А ведь пару месяцев назад он думал иное, когда ему приснился тот самый страшный сон, где Луи, почувствовав свою власть, взял полный контроль над ним. Нет, всё же Луи не такой. Дьюфорд, конечно, не уверен, так ли хорошо он знает своего фиктивного мужа, но Дак точно не такой. Почему-то так подсказывало его сердце. И на этом они закончили говорить. Возможно, на это повлияла атмосфера, а может их неспособность приблизиться к чему-то большему. Или боязнь испортить и потерять то, что есть сейчас. А может ещё и осознание, что мама Дьюи спит за стенкой. Хотя, наверное, это меньше всего похоже на правду. На утро Луи проснулся первым даже без будильника: он взглянул на часы и с горечью отметил, что уже шесть утра и пора вставать на работу. С непривычки Луи сначала не понял, что он спит не на диване, а на мягкой и большой кровати. Он, зевая, потянулся, стараясь вести себя максимально тихо, чтобы случайно не разбудить Дью, позволяя ему досыпать несколько часов. Луи не спешил подниматься с кровати. Удобно усевшись, он повернул голову в сторону Дьюи, с интересом рассматривая его. Теперь не нужно было отводить глаза, вряд ли Дьюфорд проснулся от пристального взгляда или из-за быстро бьющегося сердца Луи, которое не успокаивалось при виде умиротворённого Дьюфорда. Уголки губ невольно поползли вверх, он задержал взгляд на его потрёпанных волосах и отметил, что никогда не видел Дьюи таким… настоящим. И от этого осознания было хорошо. Словно только Луи может видеть его таким, и от этого стало приятней вдвойне. Таким заспанным, в синей домашней растянутой футболке, укрытым одеялом наполовину, из-за чего открывался вид на его открытый живот и ноги. Луи смущённо отвёл глаза, возвращаясь к его лицу, а потом взгляд бросился на протянутую вперёд руку, слабо сжатую в кулак. Он усмехнулся, взглянул на запястье Дьюи и подумал, что ему и вправду волноваться не о чем. Только вот, причины для переживаний возникали у самого Луи, когда он посмотрел на собственное запястье и понял, что хотел бы, чтобы они с Дьюфордом были связаны этими невидимыми нитями. А, может, они уже? Чтобы снова не уйти в собственные мысли, он покинул спальню и направился в сторону кухни. Он с удивлением отметил, что в комнате свет горит, а значит мама Дьюи уже проснулась и вовсю хозяйничала в квартире двух холостяков, — немного женатых друг на друге — в которую не вступала нога женщин, если не считать Голди и подруг Луи. Аккуратно зайдя, он слабо постучался в дверь, чтобы привлечь внимание женщины: — С добрым утром, надеюсь, вам хорошо спалось на новом месте? Луи изо всех сил старался ей понравиться. Конечно, Дьюи несколько раз пытался объяснить, что дело не в нём, что он не сделал ничего плохого, чтобы позволило Дейзи не любить Дака, но произвести хорошее впечатление всё равно хотелось. — Этот диван ужасно твёрдый и старый. Да и не только он, — прыснула она, отпивая горячий кофе. Где-то в глубине души, когда желание понравиться стало угасать, Луи надеялся, что она обожжёт язык так сильно, что больше не сможет язвить. — И как только Дьюи выбрал эту квартиру? — Изначально я выбирал. Только потом предложил Дьюи жить вместе. Она с недоверием посмотрела на парня, а потом перевела взгляд куда-то в пустоту и задумалась. Топая ногой в такт своим мыслям, Дейзи вернулась к разговору: — Мне интересно, почему именно мой сын? Не пойми меня неправильно, но обычно парни живут со своими девушками, а не предлагают съезжаться… другим парням. — Вы думаете, что это странно, да? — спросил Лу, сложив руки на груди. Он старался говорить шёпотом, чтобы не разбудить сладко спящего Дьюи. — А как ты думаешь, какие могут быть мысли у матери, которая волнуется за личную жизнь сына и желает ему только всего самого лучшего? Он смотрел на неё, а потом покосился назад: ему было так страшно, что сейчас выйдет Дьюфорд и всё услышит. Даже больше Лу боялся и не хотел, чтобы тот слышал, как его мать в сотый раз печётся о его жизни. Луи знал, что нужно делать в такой ситуации: убедить мать Дьюи, что он ещё обязательно встретит ту самую удивительную и невероятную девушку, которая будет лучше всех вместе взятых в жизни Дьюфорда. Это бы её точно успокоило, возможно даже позволило зауважать Луи и хоть немного, но полюбить. Но почему-то он не хотел этого делать — сердце подсказывало ему, что нужно поступать по-другому. — Вы думаете, что я не волнуюсь? Послушайте, может, я не внушаю доверия, мы с вами не знакомы так хорошо, чтобы мои слова показались правдой, но мне тоже очень хочется, чтобы Дьюи был счастлив. Потому что он этого заслуживает как никто другой. Однако, не задумывались ли вы, что ваш сын может создать будущее с другим парнем? Признание молниеносно сбило с толку не только Дейзи, но и самого Лу. Его сердце бешено застучало, ему начало казаться, что он признаётся в смертельных грехах нежели говорит то, что было очевидно. Дак видел, как женщина не сводит с него глаз, требуя объяснений. Тяжело вздохнув, снова переборов себя, Луэллин продолжил: — Может я и есть тот парень, с кем он может создать будущее? Он так долго не мог признаться самому себе, но сделал впервые, сказав это даже не своей пассии, а его матери. Луи так боялся этих слов, ведь давно не испытывал подобных чувств и чаще всего запрещал себе их, но сейчас это казалось так… правильно? Луэллин знал, что это не самое лучшее, что можно сказать Дейзи, но, чтобы хоть как-то оправдать себя, он продолжил: — Извините, я знаю, что не должен был это говорить, — запнулся он. — Я хочу вас заверить, что испытываю к нему самые искренние и нежные чувства. Ещё ни с одним человеком у меня не было такого. Я никогда не смотрел на парня и не думал, как же он удивителен и красив. Мне всегда было охота сказать это вслух и не хотелось останавливать себя, думая, что сейчас либо не время, либо все эти чувства мне кажутся. Меня только недавно осенило, и я понял, что ничего мне не кажется. Если у меня есть шанс сделать вашего сына самым счастливым, я готов подчинить весь мир к его ногам. — Боже, два парня… это неправильно! — сказала она. — Вас смущает только пол? Неужели он так важен для любви? — Любовь? Между вами? — усмехнулась она, рассмеявшись. — Не говори глупостей, мой сын не такой. — Я же сказал, что я на всё готов ради его счастье. Даже, если оно будет не со мной. Даже, если мне придётся остаться в стороне, — он ненадолго замолчал, посмотрев себе под ноги. — Я просто хотел вам на собственном примере показать, что парень может любить парня, в этом нет ничего такого. Я ни в коем случае не заставляю Дьюи любить себя. Луи думал о том, что пора признаться Дьюи — велика вероятность, что Дейзи расскажет сыну о разговоре быстрее, чем Луэллин на что-то решится. Хотя, в глубине души он надеялся, что женщина сохранит его секрет. Они буквально живут несколько месяцев вместе, притворяются мужьями на публике, а сегодня спали в одной кровати, и Луэллин понял, что ему не хочется просыпаться с кем-то другим в одной постели. Только с Дьюи, ведь он всё ещё не Хьюи, всё ещё «другое», но теперь нечто большее, и над этим нужно задуматься по пути на работу. Как только он вышел из дома, даже толком не позавтракав, — на кухне долго оставаться не хотелось после неловкого разговора с Дейзи, так что он решил поесть на работе — всё происходящее вокруг стало таким нереальным. Ему казалось, что он герой сериала, а, может, всё это ему снится? И не было никаких признаний, и этих чувств тоже не было. Ситуация ухудшилась в тот момент, когда на улице он встретил Голди: — Луи, с добрым утром! — она приветливо помахала ему, однако заметив, что парень не в том настроении, замолчала, сочувственно смотря на юношу. — У тебя всё хорошо? О’Гилт не делала ситуацию лучше. Луэллин долго смотрел на женщину и молчал. А потом снова подумал о Дьюи и всё же заговорил: — Я должен вам рассказать кое-что. На самом деле я всё это время вас обманывал.