Вместе мы едины 2: На пути друг к другу

Шнайдер отстранился первым — будь то для дыхания или для того, чтобы привести сознание в порядок. Рихард не был уверен. В чем он был уверен, так это в том, как чертовски сильно он хотел Шнайдера. Этот дъявольский взгляд в машине, наблюдающий за тем, как Тилль ласкал его. Даже сейчас… Взгляд Шнайдера был диким, хищным, и он сводил Рихарда с ума так, как не мог никто. Секс с Тиллем был глубоким, чувственным, непохожим на обычный. Рихард всегда ощущал его любовь и оставался удовлетворен как на физическом уровне, так и на эмоциональном. Он чувствовал себя полноценным и счастливым. То, что он ощутил со Шнайдером…. Это было что-то абсолютно другое. И в то же время что-то, в чем Рихард нуждался, как лев — в свежей наживе. Он скользнул взглядом вдоль тела Шнайдера, разглядывая его, а затем их глаза снова встретились. — Ты… — Шнайдер вздохнул, его дыхание снова сорвалось. — Все хорошо? Рихард тихо кивнул и снова потянулся к Шнайдеру, но тот остановил его. Что? Почему? — Ты сказал Тиллю, что я поцеловал тебя, и он совсем-совсем не разозлился? — Нет. Он сказал, что ему плевать, с кем я, — Рихард терял остатки терпения. Шнайдер нахмурился, по-прежнему сомневаясь, и его недоверие начинало раздражать. Он не хотел думать о том, что его собственное сознание подсказывало ему, что они делали что-то неправильное. Конечно, все дело было в смешанных сигналах, которые подавал Шнайдер. Рихард вздохнул. — Слушай…. Я сказал ему, что поцеловал другого человека. Я не сказал, кого. Но он отреагировал смехом, и сказал, что ему было совершенно плевать, что я делаю с другими людьми. Понятно? Это не успокоило Шнайдера. — Рихард, но это совсем не то, что сказать ему что это я поцеловал тебя. Разве… Ты не думаешь, что я немного отличаюсь от «другого человека»? Рихард переступил с ноги на ногу, чувствуя раздражение и дискомфорт. — Я не знаю, я не… — Ты не хотел говорить ему, что это был я, — сказал Шнайдер. Его глухой тон убил остатки возбуждения в Рихарде. Теперь он испытывал только неловкость и вину и ненавидел себя за это. Шнайдер зарылся пальцами в волосы, а затем начал расхаживать по комнате. Его паника потихоньку передалась и Рихарду. — Мы не можем продолжать это, — пробубнил Шнайдер. — Тилль ни за что не простит…. Черт… Это была ошибка… Рихард скрестил руки на груди в защитном жесте. Он не хотел чувствовать ни вину, ни отторжение. — Это ты все начал, — напомнил он, защищаясь. — Это ты поцеловал меня в туалете. Шнайдер осел на кровать, потирая виски. — Я знаю. Понятия не имею, о чем я думал. Конечно, Тилль ни за что меня не простит… Черт…. Он посмотрел на Рихарда взглядом полным страха. — Что ты ему скажешь? Рихард подумал о том, что его ждет впереди. Он понимал, что реакция Тилля вряд ли будет такой же легкой, если он расскажет ему о том, что целовался со Шнайдером. К тому же… Пьяный поцелуй в туалете — это одно, а заниматься петтингом в ночи — совершенно другое. Он поднес руку ко рту и зажевал ноготь. Что произойдет, если Тилль узнает? А что, если Шнайдер согласиться никогда больше не возвращаться к этому разговору и забыть все, что произошло? Рихард понимал, что будет чувствовать вину в любом случае, но знал, что справится с ней. Шнайдер тоже справится. — Я не скажу ему, — в конце концов, сказал Рихард. Шнайдер нахмурился, а Рихард продолжил: — Это все неважно. Все закончится прямо здесь и сейчас. Мы больше не будем это обсуждать и разговаривать об этом. Никто не задет, мы с тобой по-прежнему друзья, как и до этого. Сомнение на лице Шнайдера начинало дико подбешивать. — Не смотри на меня так! — возмущенно сказал он. — Это ты меня поцеловал. — Ты тоже меня целовал, — напомнил Шнайдер, поднимаясь и направляясь прямо на Рихарда. — Это ты сказал мне, что тебе нравится, когда я смотрю на тебя. Это ты сказал, что хочешь, чтобы я тебе отдрочил. Шнайдер застыл в сантиметрах от Рихарда. Огонь плескался в его глазах и дыхание было тяжелым. Рихард почувствовал, как завелся с пол оборота. Его сердце бешено забилось в груди. Шнайдер склонился и шепнул ему в губы: — Это ты хочешь, чтобы я отымел тебя. Рихард сглотнул. Слова и мысли покинули его тело. Он состоял целиком из страсти и неконтролируемого желания к Шнайдеру. Они одновременно схватили друг друга, борясь за контроль и желание удовлетворить свои нужды. Они ударились о кровать ногами, тут же падая с сверху, без тени сомнения. Их губы снова встретились в поцелуе — жестком, рваном и вызывающем стоны. Они начали раздеваться. Шнайдер на секунду замешкался. Рихард тут же поспешил воспользоваться этим. Он вцепился в его ширинку и издал довольный звук, почувствовав каменное возбуждение Шнайдера. Рихард расстегнул ширинку и тут же запустил ладонь под нижнее белье, сбивая дыхание Шнайдера еще сильнее. Он вцепился в его бедра сильнее, впечатывая в себя сильнее, и их борьба возобновилась. Шнайдер цеплялся за шею Рихарда в попытке контролировать его движения и для опоры во время встречных толчков. Он рвано и грубо стонал, не отводя горящего взгляда от глаз Рихарда. Рихард дрочил ему быстро, крепко и безжалостно, пока Шнайдер не затрясся от удовольствия и чрезмерной стимуляции. Он всхлипывал, пока его вздохи не превратились в совсем короткие, совпадающие с рваными движениями Рихарда. Шнайдер стиснул зубы и вдруг выдал: — …стой. Рихард замедлился, скорее из-за замешательства, чем из-за подчинения. Шнайдер воспользовался его медлительностью, чтобы полностью отстраниться и глубоко вздохнуть. Он отсел в другую часть кровати и спрятал лицо в ладонях. Рихард тут же вспылил. — Да что с тобой не так, черт возьми?! — возмутился он, мучаясь от нехватки прикосновений. Шнайдер поднял на него взгляд. — Что не так со мной?! Это не я встречаюсь с другим членом группы, Рихард. Я думал, что ты будешь немного более сознательным насчет этого. Если это продолжится… — он снова был безумно встревожен, — я не думаю, что мы сможем просто остановиться. И… Все будет только хуже. Рихард вспылил. И дело было не только в том, насколько синими становились его яйца. Он не хотел слушать Шнайдера. Потому что тот, конечно был прав. Он не хотел останавливаться. Не хотел переставать думать об этом. И… Он не мог представить сценарий, в котором все бы закончилось хорошо. Самое лучшее, что они могли сделать — оставить все, как есть. Рихард раздраженно вздохнул. — Так… Что нам делать? То, что мы не можем продолжать, это понятно. Шнайдер согласно кивнул. — Я понятия не имею. Не знаю. Рихард посмотрел на него в тысячный раз, но в этот раз с отчаянием, а не страстью. — Шнайдер, — позвал он тихо. Тот поднял голову, слегка раздраженный, но его голос звучал уязвлено. — Что, Рихард? Рихард некоторое время молчал, а затем спросил: — Ты на самом деле хотел меня? Шнайдер нахмурился, собираясь спросить: «Что за тупой вопрос?», но тут же замолчал, увидев, что Рихард дрожал. Он спрашивал не потому что хотел почесать свое его. Он спрашивал, потому что ему было страшно. Шнайдер понятия не имел, почему Рихард переживал, что он его использовал и отвергал. Между ними не было ничего, что связывало бы их в эмоциональном плане. Но, увидев Рихарда, беззащитного, в штанах с очевидным возбуждением, но с болью во взгляде, которую он не мог понять, Шнайдер испытал вину такого масштаба, что не чувствовал уже очень давно. Он поморщился от боли, стараясь вытащить раскаленный добела нож из своего сознания. — Рихард, — сказал он мягко, снова приближаясь к нему. Шнайдер опустил руки на его плечи и посмотрел сверху вниз. Он попытался улыбнуться, но у него не получилось. — Конечно, я хотел тебя. До сих пор хочу. Мы просто не можем. Это не успокоило Рихарда, и Шнайдер ощутил себя полнейшим ничтожеством. — Мне жаль, Рихард, — сказал он. — Ты продолжаешь извиняться, — обвинил Рихард. — Потому что продолжаю лажать, — объяснил Шнайдер. Рихард посмотрел на него. В его взгляде промелькнуло что-то, что едва ли не заставило Шнайдера сказать: «Да пошло оно к черту», после чего он бы нагнул его прямо поперек кровати. Но он не стал. Вместо этого Шнайдер тяжело сглотнул и обнял Рихарда. Отстранившись, он сказал: — Я думаю, тебе стоит вернуться к Тиллю. Рихард напрягся, но затем кивнул, понимая, что на этот раз Шнайдер был абсолютно непреклонен. Он вышел за дверь, не оглядываясь назад. Шнайдер упал на кровать и просто долго-долго лежал, пялясь в потолок.