Вместе мы едины 2: На пути друг к другу

Тихий стук в дверь заставил Тилля и Рихарда оторваться от сбора вещей и переглянуться. Они собрали почти все, за исключением некоторых штанов Тилля (тех, которые Рихард признал недопустимо рваными), сложили в пакеты и упаковали в чемоданы. Тилль открыл дверь и увидел Шнайдера на пороге. — Ja? — спросил он напряженно. — Я просто хотел извиниться перед вами обоими, — он осторожно заглянул в комнату, чтобы встретиться с Рихардом взглядами. — Я сунул нос не в свое дело, и… И вы заслуживаете презумпции невиновности, просто… Мне тяжело видеть, когда вам обоим больно. Лицо Тилля смягчилось. Он видел, что Шнайдер на самом деле сожалел о вспышке злости. — Спасибо, Дум. Обещаю, что у нас все хорошо. — Вам помочь со сборами? — Nee, мы почти закончили. Спасибо. — Хорошо, — сказал Шнайдер, а затем снова посмотрел на Рихарда, складывающего штаны на полу. Рихард улыбнулся и показал ему большой палец. Шнайдер кивнул и вернулся в свою комнату. — Мне его жаль, — признался Рихард, выкидывая очередные рваные штаны в контейнер с ненужными вещами. — Наверное, с его точки зрения, мы действительно выглядим ужасно? — Наверное, — Тилль безразлично пожал плечами. — Это не меняет того, что он не должен был вмешиваться. Но я рад, что он пришел извиниться.

***

Флаке продолжал греметь кастрюлями на кухне, пытаясь определить, что могло им понадобиться для завтрака, а что можно было убирать. Пауль вприпрыжку зашел на кухню. — Флаке, — начал он, — что ты имел в виду, когда написал, что знаешь, почему Дум переживаешь за Рихарда? Флаке оторвался от своего занятия. Он ожидал, что Пауль придет к нему с этим вопросом — он никогда не ходил вокруг и около. Флаке нравилось, что они с Паулем всегда обсуждали проблемы открыто и своими словами, но из-за этой черты ему было сложнее сохранить что-то в тайне. — Я не могу об этом говорить, — сказал он. — Спроси у него. — Я уже спросил. — И? — Он сказал, что ты думаешь, что он чувствует вину за то, что свел их двоих вместе. Флаке пожал плечами. — Значит, так оно и есть. — Флаке, — Пауль скрестил руки на груди. — Мне стоит переживать? — Нет, — Флаке поправил очки на носу и продолжил собирать вещи. — Шнайдер просто запутался, но переживать не стоит. Со временем он все поймет. — Звучит загадочно. — Это потому что никто в этом доме не может говорить вслух, как взрослый человек, — Флаке возмутился. — Если бы все просто говорили то, что думают, как делаю я или, в основном, ты, то все было бы намного проще и менее драматично! Пауль сел на стул и вздохнул. — Флаке… Как ты думаешь, все… в порядке? Мне кажется, Шнайдер не зря беспокоится, пусть и слишком сильно… Я не знаю, сможем ли мы пережить второй похожий скандал, если что-то пойдет не так. — Я не думаю, что наши мнения играют роль, даже если все не в порядке. Они слишком близки друг к другу. Что бы они не говорили о своем типе отношений, вряд ли они остановятся просто потому что нам некомфортно. Я думаю… Все будет в порядке, если они продолжат слушать и слышать друг друга, и если не случится ничего страшного…. В любом случае, если что-то и начинать, то сейчас. Мы еще не в туре, альбом еще не записывается, все спокойно. Если все и может сложиться, то лучше момента и не придумаешь. Пауль затеребил рукава свитера и тихо признался: — Я скучаю по тому, как мы с Рихардом проводили время вместе. Флаке улыбнулся и погладил Пауля по спине. — Уж об этом точно не стоит переживать. Это сейчас у них конфетно-букетный период, но потом их начнет воротить от постоянной близости. Особенно Рихарда — никто не может вытерпеть Тилля 24/7, поверь мне. Пауль засмеялся и склонился к Флаке. — Спасибо, — он прижался лбом к его руке на секунду. — Что насчет билетов на самолет, кстати? Когда у нас финальные прогоны? — Пока все сухо. Я пытался связаться, но мне никто ничего не говорит. Кажется, все ждут, пока мы закончим предпродакшн. В кухню зашел Оливер и тут же открыл пустые шкафчики. — У нас, что, не осталось ни одной пиалы? — Я все упаковал, прости, — извинился Флаке, — Я собирался позвать всех на ужин, чтобы отпраздновать переезд. — Хорошо, — Оливер сдулся, погрустнев. Пауль знал, что тот хотел по-быстрому перекусить хлопьями. Если дело касалось еды — Олли был бездонным. — Не переживай, Олли, — поддержал Пауль, — Послезавтра мы уже будем в пути. Тебе же нравится путешествовать! — Хлопья мне тоже нравятся, — Оливер надул губу. Тилль и Рихард сгрузили чемоданы в гостиной, прежде чем зайти в кухню. — Моя комната — все, — провозгласил Тилль. — За исключением вещей Олли, конечно. — Их не так много, — добавил Рихард — Я почти все перевез к своей девушке, — пояснил Оливер. Все тут же замерли и повернулись в его сторону. Олли почти не говорил о своей личной жизни и не упоминал о том, что встречался с кем-либо. Пауль первым прервал тишину: — Поздравляю! — он похлопал Оливера по спине. Тот немного покраснел. — Это же потрясающе! Могу поинтересоваться, как долго вы встречаетесь? Оливер склонил голову на бок, а затем ответил еще тише: — Четыре месяца. Все снова удивились, но гораздо быстрее отмерли. Олли как всегда все держал при себе. Пауль обнял его и, отстранившись, заулыбался. — Я уверен, она потрясная. Только, пожалуйста, уж предупреди, если вы решите пожениться, хорошо? Все дружно фыркнули, и в этот момент на кухню выплыл Шнайдер. Он тоже заглянул в шкафчики. — Пиалушек нет, — пожаловался Оливер. Шнайдер грустно вздохнул. — Я просто хотел хлопьев. Флаке вскинул руки вверх. — Я так понял, что все уже голодные, да? Может, пойдем ужинать пораньше? Все согласно закивали, и Флаке закатил глаза. — Ладно. Приводите себя в порядок. Мы выходим через пять минут. Пауль довольно подскочил, а остальные заулыбались. Прошло неприлично много времени с тех пор, когда они выбирались на ужин вшестером. Последний раз был прямо перед тем, как между Рихардом и Тиллем возникла связь. Поэтому они все нуждались в объединяющем вечере, чтобы восстановить атмосферу перед туром.

***

Через полтора часа они уже болтали за столиком в ресторане средиземной кухни. Тилль и Рихард сидели рядом друг с другом напротив Пауля и Шнайдера, а Олли и Флаке расположились на противоположных концах стола. Они счастливо ели и пили, оставив все беспокойства снаружи, наслаждаясь компанией и блюдами. Тилль снова использовал свою закастованную руку для еды, засунув вилку в гипс, как делал это в кафе за завтраком. Пауль смеялся над ним и каждый раз выдавал новую шутку, стоило Тиллю нанизать кусочек мяса. Даже Шнайдер повеселел. Вино, которое они разделили на шестерых, окрасило его щеки и добавило смеха в реплики. Они провели за едой и разговорами более двух часов, прежде чем Шнайдер и Рихард вдруг начали соревноваться в скоропитии вина. Заметив это, Тилль забрал у Рихарда бокал, а затем поцеловал в губы, чтобы успокоить его желания напиться. Тот, несмотря на глубокую нетрезвость, согласился и перешел на воду. Шнайдеру же никто не мог запретить выпивать, и он заказал еще одну бутылку, пока другие были заняты обсуждением идеального рецепта фалафеля. Когда еще одна бутылка опустела, Шнайдер провозгласил, что нуждается в туалете и, пошатываясь, вышел из-за стола. Только тогда все заметили, насколько он перебрал. — Может… Стоит за ним проследить, чтобы случайно не ударился? — предложил Флаке, расстроенный, поскольку не уследил за тем, что кто-то из них перебрал с алкоголем. Рихард тут же поднялся из-за стола. — Мне все равно надо. Я схожу. Тилль выпустил его из своих объятий. Рихард неплохо контролировал свое поведение, будучи под алкоголем, так что переживать не стоило. Рихард зашел в туалет и увидел, как Шнайдер мыл руки. Он немного пошатывался, но, в целом, выглядел стабильно. — Ты ок? — спросил Рихард, направляясь к писсуарам. — Ага, — Шнайдер кивнул. Рихард расстегнул ширинку и оперся рукой о стену. — Может, тебе стоит притормозить, — сказал он, закончив писать. — Выпить воды немного или что-то типа того, — стряхнув, Рихард привел в порядок свои штаны, а затем развернулся. Он резко дернулся, не ожидав увидеть Шнайдера прямо перед собой. Его глаза были почти черными. — Ты уверен, что все хорошо? — спросил Рихард, отступая. Шнайдер шагнул вперед, прижимая его к стене рядом с писсуарами. — Дум?… Что-то не так? — он искренне распереживался о том, что никакой реакции не последовало. Шнайдер оперся рукой о стену. — Все так, — пьяно промычал он, несмотря на то, что его все еще шатало. — Ты… Ты уверен? — Рихард вжался в стену, ощущая легкий дискомфорт. Он ни разу не видел его таким, и это слегка нервировало. — Ага. Рихард почувствовал запах алкоголя в его дыхании, и пытался судорожно придумать, что делать. Он не мог оттолкнуть Шнайдера, поскольку боялся причинить ему вред. Прежде чем ему пришло в голову, что делать, Шнайдер склонился, его тело по-пьяному дернулось. Несмотря на это, последующий поцелуй получился жестким и уверенным. Рихард замер от шока, не зная, как реагировать. Он хотел отодвинуться, оттолкнуть Шнайдера, накричать на него и вернуться за стол, но что-то удержало его на месте. Рихард не ответил на поцелуй, но и не сопротивлялся и не двигался. Тело предавало его, отзываясь теплом на влажный, пьяный и неконтролируемый поцелуй. Рихард почувствовал, как по нервам ударило кипятком от стыда. Шнайдер поцеловал его глубже, удивляя еще раз. Его поцелуй стал мягче и деликатнее, но оставался все таким же уверенным и техничным, несмотря на опьянение. Наконец, Шнайдер отстранился, тяжело дыша. Его брови нахмурились. Рихард ничего не сказал, продолжая в шоке смотреть на него. А что он мог сказать? Шнайдер и тут взял все в свои руки: — Прости, Рихард. Мне жаль. Его выражение лица продолжало быть стоическим: брови сведены, губы поджаты. Он отступил, давая Рихарду пространство для действий. Тот продолжил стоять, пытаясь пережить, что произошло. Шнайдер отвел взгляд в сторону и направился к выходу. Уже у двери он повернулся. Его лицо было полно боли и мольбы, когда он сказал: — Пожалуйста, не говори Тиллю, — и вышел. Рихард остался один. Его сердце бешено колотилось в груди, и руки все еще дрожали. Он отчаянно зарылся в волосы. Что же он наделал?!