Вместе мы едины 2: На пути друг к другу

Флаке, хмурясь, выслушал их историю, хотя Рихард ожидал более драматической реакции. Шнайдер, Олли и Пауль присоединились к разговору, как только услышали, что они втроем собрались на кухне. — Как ты, вообще, умудрился сломать кисть? — спросил Пауль, пялясь на рентгеновские снимки Тилля. Он повесил их на окно и не веря качал головой, рассматривая треснутые кости. — Я ударил пол, — пояснил Тилль, занятый разрисовыванием гипса многочисленными пенисами. Пауль цокнул языком, но обошелся без нотаций. Он понимал, что в них не было никакой пользы, особенно сейчас, когда вред уже был причинен. Олли тоже молчал. Шнайдер же, наоборот, выглядел очень встревоженным и начал сыпать вопросами: — Тилль, этот перелом слишком сильный для простого удара о пол. Что на самом деле произошло? Рихард и Флаке одновременно посмотрели на Шнайдера взглядом «отстань от него», но тот отмахнулся от них, сконцентрировавшись на Тилле. Тилль замедлил свое творчество, стиснув челюсть. Рихард вмешался, не став ждать, пока допрос Шнайдера стригеррит очередной приступ. — Он напился, встал на кровать и упал с нее, — легко соврал Рихард, тут же удивившись, насколько правдоподобно у него вышло. Шнайдер сузил взгляд и повернулся к нему. — А ты упал с кровати и ударился глазом, да? Теперь настала очередь Рихарда сжать челюсти. Тилль не дал ему ответить: — Все так и было, если что. Что-то не так? Шнайдер хотел было сказать еще что-то, но Пауль хлопнул в ладоши, разрывая напряжение в воздухе: — Что ж… Мы рады, что ты сходил к доктору, Тилль, и что ты пойдешь на поправку. Дай знать, если мы можем что-то для тебя сделать. Пойдем, Шнайдер. Пройдемся. Шнайдер дернулся, вырываясь от прикосновения Пауля, не отводя взгляда от Тилля. — Нет, я останусь здесь. Пауль снова попытался вытащить его из-за стола, но у него ничего не получилось. Оливер, не говоря ни слова, поднялся с места и встал перед Шнайдером, готовый либо сдержать его, либо защитить от нападений. — Отвали от меня! — Шнайдер уставился на Пауля. Флаке тут же подал голос: — Всем понятно, что это что-то личное, что они хотели бы оставить при себе. Тилль, иди к себе. Ты единственный даже не начал собирать свои вещи. Что касается тебя, Шнайдер, то прогулка — это потрясающая идея. Флаке по очереди глянул на Пауля и Оливера, которые все еще окружали Шнайдера с двух сторон. Шнайдер оглядел их всех внимательным взглядом и разочарованно скрестил руки на груди, осознав, что был в меньшинстве. — Ну и плевать, — он развернулся, бросил в Тилля взгляд, полный ненависти, а затем вышел за дверь. Тилль выглядел так, словно его не задело, но Рихард видел, как он вцепился в маркер. — Тилль, мне жаль, — Пауль извинился и пошел к двери, — В последнее время он сам не свой. Я понятия не имею, что с ним произошло, — он выскочил из кухни вслед за Шнайдером. — Что бы там ни было, пусть придержит свое мнение при себе, — буркнул Тилль. Олли успокаивающе погладил его по плечу, а затем отправился догонять Пауля и Шнайдера. Рихард выдохнул, когда услышал, как входная дверь закрылась в третий раз. — Мудак, — пробубнил Тилль, возвращаясь к злому рисованию. Флаке приподнял очки и устало потер глаза. — Один день без драмы и истерик — это все что я прошу! Один день! — сказал он, разочарованно вздыхая. Рихард погладил Тилля по бедру. — Тебе не обязательно было выгораживать меня, — сказал он. — Тебе тоже. Но ты все равно это сделал. Я просто ответил взаимностью. В любом случае, это не его собачьего носа дело. — Может, он просто переживает из-за тура, — предположил Рихард, хотя сам не был уверен в своих словах. — А может, он просто как всегда, ведет себя, как мудак. — Тилль, — тут же вмешался Флаке, — я не шутил на счет того, что ты единственный, кто даже не начал собираться. Аренда истекает через два дня. Тилль фыркнул, недовольный, что ему не дали закончить рисование пенисов. — Пусть истекает. — И не ведись на его провокации, — посоветовал Флаке. — Мне плевать, насколько сильно тебя выбешивают обезболивающие. — Он не… — начал было Рихард. — Ты прав, Флаке, — перебил Тилль. — Я буду осмотрительнее. Риш, пошли, поможешь мне собраться, а потом — я тебе. Тилль слишком крепко вцепился в запястье Рихарда, хотя тот все равно бы пошел, подчиняясь его невысказанному приказу молчать. — Хорошо. Флаке, зови, если понадобится помощь на кухне, ja? Флаке сложил пальцы в жест «окей», но Рихард видел по его взгляду, что они разделяли одно и то же беспокойство. Когда они вернулись в комнату Тилля, тот сразу закрыл дверь на замок, а затем упал на свою кровать, продолжив рисовать члены. — Что это было только что? — требовательно спросил Рихард, садясь на кровать рядом. — Шнайдер ведет себя как мудак, — сказал Тилль холодным тоном. — Нет. Я про Флаке. Почему ты не хочешь, чтобы он знал, что ты не принимаешь таблетки? Тилль ничего не сказал, продолжая вырисовывать вены на особо большом члене. — Тилль… Я понимаю, что тебе нужна боль, но… Ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне. Просто… Просто попроси и все. — Дело не в этом, — пробубнил Тилль, прикрывая лицо гипсом, делая вид, что очень внимательно рассматривает свое творчество. — Тилль, перестань, пожалуйста. Мы разговариваем. Можешь уделить минутку своего внимания мне? Если я могу тебе помочь… — Не можешь. Не беспокойся. Рихард вскинул руки вверх. — Ну, супер! Вот теперь я точно ни о чем не беспокоюсь, Тилль. Спасибо! Теперь я точно знаю, что ты в порядке и больше никогда не буду беспокоиться о тебе. Тилль прикрыл глаза и издал мученический вздох, осознав, что и в комнате ему не дадут закончить разрисовывать гипс. Он закрыл маркер и выкинул его в сторону письменного стола. Тот упал и покатился по полу. Тилль смотрел на него, пока тот не остановился. — Ну и хрен с ним, — сказал он, а потом повернулся к Рихарду. — Что ты хочешь узнать? — несмотря на то, что его тон сочился сарказмом, Рихард был благодарен, что Тилль обратил на него внимание. — Почему ты не принимаешь обезбол? Тилль рыкнул, а затем осторожно сказал: — Я не против обезбола. Я просто не нуждаюсь в нем. Флаке думает по-другому, но я предпочитаю, чтобы он не лез не в свои дела. А ты знаешь, что он будет. Рихард кивнул. — Но почему ты не принимаешь их? Я же вижу, что тебе больно! Или…. Или тебе недостаточно того, что даю тебе я? Тилль визуально смягчился: — Нет, это… Это две разные ситуации. И… Риш, честно, боль не настолько сильная, как ты думаешь. Я просто не люблю обезбол и, в целом, наркотические вещества. Особенно после того, как я увидел, что они сделали с тобой. Рихард поморщился, вспомнив свой героиновый приход. — Я не хочу даже смотреть в сторону этой дорожки, — продолжил Тилль. — Ты забыл, как принял кокаин на прошлой неделе? Или как часто напиваешься? — Алкоголь и кокаин влияют на меня по-другому, — Тилль пожал плечами, — алкоголь дает свободу, а кокс — энергию, и… И я знаю свою меру. Рихард был недоволен тем, что ему пришлось признать, что Тилль был прав. Впрочем, что-то в его ответе все еще не складывалось, пусть он и не мог сказать, что именно. Тилль сел на кровати и мягко поцеловал его в губы. — Мне приятно, что ты переживаешь обо мне, Риш. Правда. Но, поверь мне, я в порядке. Тяжело вздохнув, Рихард посмотрел ему в глаза, а затем кивнул. В груди все еще беспокойно чесалось, и Тилль, наверняка, это чувствовал. Вдруг Тилль подался вперед и прижался к Рихарду всем телом, целуя глубже и дольше. Его здоровая рука проникла под футболку. — Погоди, Тилль. — Ты не хочешь секса? — Э… Хочу, но… — И в чем проблема? — он оседлал его колени, а затемприжал к постели, целуя в шею. — Тилль, прекрати, — попытался настоять Рихард, но уже не так активно. Тилль выпрямился и удивленно посмотрел вниз. — Что такое? — А то, что ты всегда пытаешься трахнуть меня, когда я пытаюсь поговорить с тобой о чем-то серьезном. Тилль удивленно вскинул брови. — Потому что проблемы не липнут, если трахаться или трахаться, Риш. Рихард цокнул и раздраженно вздохнул. — Да, и это тоже часть проблемы. Они не исчезнут сами собой, просто потому что ты решил потрахаться вместо разговора. И я — не кукла для снятия напряжения, которой можно пользоваться каждый раз, когда тебе плохо, Тилль, — он тут же пожалел о том, что сказал это вслух, поскольку Тилль обессилено осел на кровати. — Нет, погоди… Я не имел в виду… Я знаю, что ты не считаешь, что я кукла…. Просто… Просто мне кажется, что я — способ отвлечься. Помнишь, что тебе сказал Флаке? Тилль вздохнул и кивнул, выглядя, как нашкодивший пацан, которому выказывали замечание. Рихард протянул ладонь к его лицу и осторожно отвел челку с его лба. — Ты делаешь это даже не подумав. Это как рефлекс, — сказал он мягко. — Я тебя люблю. И… Мне бы хотелось, чтобы ты был готов бороться с проблемами вместе со мной, а не отходил в сторону, пока они не укусят тебя за задницу. Глаза Тилля сверкнули, и Рихард недовольно рыкнул: — Клянусь Господом Богом, если ты пошутишь про задницу, я ударю твой гипс! Тилль коротко улыбнулся, но быстро принял серьезное выражение лица: — Я тебя услышал, Риш. И, конечно, ты прав. Мне просто нравится секс. Мне становится хорошо, когда я трахаюсь — особенно если до этого мне было плохо. Рихард поцеловал его в кончик носа, заставив Тилля поморщиться из-за слишком приторного жеста. — Я понимаю тебя. Но… Надо находить время и для успокаивающего секса и для разговоров. Нам просто… Надо договориться о правилах? Перебить твою привычку трахаться в самое неподходящее время? — И сейчас у нас неподходящее время? — спросил Тилль. — Сейчас — идеальный пример того, что такое «неподходящее время». Так что, да. Но я буду рад поцеловать тебя еще раз, прежде чем мы начнем паковать вещи. Тилль закатил глава, но улыбнулся перед тем, как склониться над Рихардом и нежно поцеловать его в губы. — Твоя взяла.