Вместе мы едины 2: На пути друг к другу

Тилль забежал домой, и Рихард не отставал от него. — Тилль, погоди… Мы можем поговорить? — попросил он, пока Тилль выкладывал рыбу из холодильника на кухонную тумбу. — Нет. Не можем, — буркнул он и протиснулся мимо Рихарда к своей комнате. — Тилль, пожалуйста… Не закрывайся от меня снова… Я не вынесу, если ты будешь грустить из-за меня… Тилль замер перед дверьми и повернулся к Рихарду. Его лицо было каменным. — Я не закрываюсь. И я не грущу из-за тебя. Я просто не хочу разговаривать об этом. — Мы не обязаны ни о чем разговаривать. Я вообще больше никогда не подниму эту тему, если ты хочешь. Я просто… Не хочу, чтобы между нами было напряжение. И… Я переживаю, что оно так и останется, если мы сейчас не поговорим и не успокоимся вместе. Тилль вздохнул и посмотрел Рихарду в глаза. — Ладно, — он открыл дверь в комнату и начал собирать вещи, разбросанные по полу. Рихард застыл на несколько секунд, но потом начал помогать Тиллю с уборкой. — Ммм… Так… Со скольки лет ты начал рыбачить? — С тех пор, как был ребенком, — Тилль даже не смотрел в его сторону, пока складывал футболки и штаны, убирая их в распакованный чемодан. — А… Круто, — Рихард не нашел, что еще можно было сказать. Он начал собирать носки в надежде найти пару к каждому. Рихард искренне пытался заставить свой мозг сказать что-то, что ослабит ощущение напряжения в груди, но то все нарастало и нарастало. Ровно в момент, когда он собрался пробормотать еще один бесполезный вопрос, Тилль начал тихо рассказывать: — Мне было семнадцать. Один из моих тренеров по плаванию завел меня в душевую после тренировки. Он ударил меня головой о стену и выбил зуб, пока делал это. Я поэтому перестал плавать, а не из-за травмы. Я просто не мог находиться с ним в одном помещении. Меня так трясло, что я даже стоять не мог. И не мог никому рассказать, потому что он сказал, что разрушит мою карьеру и убьет меня. А… Тренеры были, как Боги. Неприкасаемые и совершенные, так что… Мне бы никто не поверил, даже если бы я кому-то рассказал. Так что я никому об этом никогда не говорил. До сегодняшнего дня. Рихард почувствовал, как его сердце разрывалось от боли за Тилля. Тот выглядел спокойным и невозмутимым. И как только он мог быть таким, разговаривая о чем-то настолько отвратительном и ужасном? — Мне жаль, Тилль. Тилль пожал плечами. Выражение его лица не поменялось. — Это было давно. — Почему ты рассказал мне? То есть… Я благодарен, что ты поделился со мной… Но ты же знаешь, что это было не обяза- — Я знаю. Тилль вздохнул, и Рихард, наконец, заметил мелькнувшее выражение страдания на его лице. — Я просто… Не хотел, чтобы ты чувствовал себя плохо из-за меня. Ты ничего об этом не знал. И я просто хотел тебе объяснить, что произошло, чтобы ты понял. — Что понял? Некоторое время Тилль подбирал слова, пока наконец не сказал: — Меня. Я хочу, чтобы ты научился понимать меня, — он посмотрел Рихарду в глаза. — Ты спросил меня, откуда у меня берутся такие вопросы… А раньше ты постоянно спрашивал меня, почему мои песни всегда на такие ужасные темы, и почему мои стихи настолько темные и извращенные… Все спрашивают, почему я отношусь к боли, как к моему старому, близкому другу… Потому что так оно и есть. Боль — это то, что было в моей жизни всегда. Она мне как сестра, знакомая и успокаивающая. Когда мой мозг заполнен темнотой, извращениями, страданиями и ужасом, то по-настоящему отвратительным воспоминаниям не остается места, чтобы всплыть на поверхность. С болью то же самое. Когда я сосредотачиваюсь на хорошей боли, то места плохой боли нет. Я бы давно превратился в тень самого себя, если бы не отвлекался на боль и темноту… Вот, что я хочу, чтобы ты понимал. Закончив свой монолог, Тилль спокойно вернулся к тому, чтобы упаковать футболки. Он чуть дернулся, когда Рихард подошел к нему и осторожно обнял. Тилль подозревал, что тот начнет бормотать успокаивающие и совершенно бесполезные сочувственные слова, но их не было. Рихард продолжал держать его в своем объятии молча. Тилль постарался почувствовать благодарность за внимание, осознавая, что Рихард пытался его успокоить, но не мог. Вместо этого тело начало наполняться звенящим и переполняющим чувством стыда. Дыхание сперло до боли, и Тилль почувствовал знакомый холодок, пробирающий в груди и предшествующий панической атаке. Его мысли завертелись и заскакали в голове, пытаясь зацепиться хоть за что-то кроме мыслей о том, что произошло, когда ему было 17. Тилль не хотел думать о боли, которая последовала, когда его швырнули о кафель и прижали к скользкой плитке. Или о том, как он плакал, умоляя тренера остановиться, или о том, как вода окрасилась в красный и стекала в водосток… Сердце зашумело в ушах, и Тилль почувствовал, что больше не мог… Рихард не должен увидеть его таким. Не должен! Тилль внезапно обхватил лицо Рихарда ладонями и впился в его губы, рыча и срывая с него вещи. — Я хочу тебя выебать, — рыкнул он, торопливо раздеваясь. Рихард удивленно посмотрел на него. — Ты уверен? Я не дум- — Замолчи. Я выебу тебя прямо сейчас, — он сорвал рубашку с Рихарда и выкинул ее в угол комнаты. — Э… Окей… — согласился Рихард, — Ладно. Если ты на самом деле этого хочешь. — Я сказал: замолчи, — повторил Тилль, — снимай эти ебучие штаны. Рихард кивнул и послушался. Может, у Тилля был свой собственный способ бороться с травмой, но что-то подсказывало, что дело было не в этом. Как только они оба избавились от штанов, Тилль схватил Рихарда и поставил его прямо на пол в коленно-локтевую. Он схватил любрикант из-под кровати и выдавил смазку на свой член. Рихард почувствовал легкий дискомфорт, по большей степени из-за того, как Тилль метался между эмоциями, но попытался сфокусироваться на том, как он дрочил себе, начав повторять то же самое. Эрекция пришла достаточно быстро, его тело всегда откликалось на стимуляцию. Рихард сосредоточился на тепле между ног, но не смог. — Нет-нет-нет-нет, — забормотал Тилль. — Нет-нет, только не сейчас… Рихард обернулся, и его член тут же опал, стоило ему увидеть, что Тилль обмяк, несмотря на все попытки. — Тилль, все в порядке… Нам не обязательно заниматься сексом… — мягко сказал Рихард, но его слова остались незамеченными. — Нет-нет-нет-нет, мне нужно это… Мне, черт возьми, нужно это! Блять, просто работай, черт возьми! В животе что-то перевернулось. Тилль сдался, опускаясь на колени и схватился за голову. Затем он вмазал кулаком по полу настолько сильно, что что-то хрустнуло. Рихард испугался, что тот мог что-то сломать себе. Тилль глубоко и рвано дышал, дрожа и вызывая значительное беспокойство. Рихард быстро подскочил к нему и схватил за плечи, пытаясь заставить посмотреть на себя. — Тилль, пожалуйста… Все хорошо, я тебе обещаю… Я, правда, не в настроении, чтобы трахаться… Нам, правда, не надо… — он коснулся его подбородка, поднимая лицо наверх. Взгляд Тилля бегал, неспособный сфокусироваться. Он продолжил коротко и рвано дышать, и его легкая дрожь начала увеличиваться. Тилля начало сильно колотить. — Что такое? Что-то не так? Черт… Тилль… Ты в порядке? Тилль покачал головой и сдавленно прошептал: — Нет. — Черт… Я не знаю, что делать. Что случилось? Что тебе нужно? В больницу? Что? Тилль покачал головой, и Рихард запаниковал. — Тилль, что мне делать? Позвать Флаке? — Нет? — Тогда что? — Рихард потряс его за плечи, пытаясь посмотреть на него. Их взгляды, наконец, пересеклись. — Свали к черту, — прошептал он. — Нет. Я не оставлю тебя одного в таком состоянии. Просто скажи мне, как тебе помочь. — Помоги мне своим отсутствием, — зашипел Тилль, опускаясь на пол и сворачиваясь в клубок. Он зарылся руками в волосы. — Отвали от меня. Рихард растерялся. Он понятия не имел, что делать, но и не мог просто уйти из комнаты… Тилль отстранился, закрываясь от него со всех сторон, как мог. Рихард попытался заговорить еще раз, но тот просто лежал и трясся, пытаясь сделать нормальный вздох. — Я позвоню Флаке и тут же вернусь. Просто… Просто заберу телефон, хорошо? И сразу же вернусь. Тилль никак не показал, что услышал его. Рихард поднялся, понимая, что ему нельзя было уходить, но он так же понятия не имел, как помочь. Он никогда не видел Тилля в таком состоянии, и если кто-то и знал, что делать, то только Флаке. Выбежав из комнаты, Рихард ломанулся в гостиную и нашарил телефон среди диванных подушек. Он тут же набрал Флаке и с облегчением выдохнул, когда тот ответил после первого звонка: — Ja? — Флаке, мне нужна твоя помощь. Тилль ничего не слышит, валяется на полу в позе эмбриона и дрожит. Я понятия не имею, что случилось, он ничего не говорит. — Он что-то принял? Он дышит? — Флаке серьезно забеспокоился. — Нет, он трезвый. Он дышит, но странно. Он…. — Рихард понятия не имел, стоило ли рассказывать все подробности, — Он сказал мне кое-что, что случилось с ним. Кое-что плохое, а потом… А потом вот упал на пол и перестал разговаривать. — У него паническая атака, — пояснил Флаке. Его голос стал менее взволнованным. — Все будет хорошо. Ему просто надо успокоиться. Побудешь с ним, пока я не приеду? К сожалению, тут мы бессильны. Он должен успокоиться сам. — Да, да, я побуду с ним, — Рихард выдохнул, потихоньку успокаиваюсь. — Хорошо. Дай мне пять минут, — Флаке скинул звонок. Рихард шумно вдохнул и выдохнул, возвращаясь в комнату Тилля. Он в друг с удивлением увидел, что та была закрыта. Рихард дернул ручку, но дверь оказалась заперта изнутри. — Блять.