Non, je ne regrette rien* — «Ни о чем не жалею»

      На улице было холодно и начинал накрапывать дождь.       Когда они вышли из подъезда, Карл мысленно приготовился к тому, о чём думал весь вечер.       Сейчас Пьер напомнит ему о «Ролане». Не просто так же он вызвался его проводить.       —Вон моя машина. Спасибо. — Карл сдержанно улыбнулся.       —Ты так уж торопишься? — Пьер достал из заднего кармана брюк пачку сигарет и закурил. — Может, немного пройдёмся?       —Дождь идёт.       —Здесь есть одно место неподалёку, где можно присесть. Милый бар. Да-да, я помню, что ты не пьёшь, тем более за рулём. — Он вскинул руку. — Но там ещё подают чай и кофе. Или их ты тоже не пьёшь?       —Не в девять вечера, обычно. Может быть, как-нибудь в другой раз?       Карлу было неприятно под его взглядом — каким-то жёстким и требовательным. К тому же Пьер положил руку ему на спину, как бы слегка подталкивая следовать за ним. Этот жест был одновременно и панибратским, и покровительственным.       —Идём, я угощаю. Это совсем ненадолго.       Он произнёс это таким тоном, что Карл не удержался и ответил с явным сарказмом:       —Это приглашение или это угроза?       Неожиданно тот улыбнулся вполне миролюбиво и отбросил сигарету.       —Это просьба. Есть разговор.       «А ведь он не отстанет… лучше и правда со всем этим покончить…» — подумал Карл и обнаружил, что его вновь, как и тогда возле Мемфиса, тянут за руку, и он почти машинально идёт, поддаваясь этой необъяснимой, магической силе, исходившей от Пьера. И хоть Карлу она была скорее неприятна, он не находил возможности противостоять ей и, к собственному неудовольствию, вновь подчинялся.       Маленькое кафе, судя по всему, с наступлением сумерек превращалось в бар, и, поскольку Пьеру дружелюбно кивнул из-за стойки бариста, а на столике немедленно появилась пепельница и вазочка с марципанами, захаживал он сюда нередко. Карл уселся на удобный венский стул, немного сердясь на себя за то, что испытывал одновременно опаску и любопытство. Странный он был, этот Берже.       — Так что ты будешь? — Пьер расположился не напротив, а у соседней стороны стола, и Карл снова напрягся. Зачем он сел рядом? «Ролан» в нём замер и затаился. — Печенюшки эти со всем хороши, попробуй…       — Чаю, пожалуй, выпью, — ровным голосом ответил Карл, и на какой-то замысловатый жест Пьера им очень быстро принесли чашку чая, сахарницу, блюдечко лимонных ломтиков и маленькую розеточку с мёдом. Перед Пьером гарсон поставил высокий стакан с тёмным содержимым и соломинкой. — Какая подача, — оценил Карл. — А на первый взгляд барчик так себе.       — Старый район, — ухмыльнулся Берже. — С традициями.       Он потянул через соломинку свой напиток и не мигая следил, как Карл кладёт в чашку лимон и подцепляет ложечкой мёд. А Карл отпил хорошо заваренный настой и вдруг успокоился. В конце концов, Пьеру нужнее, чтобы Ив ничего не узнал. Скорее всего, он и поговорить хочет для этого — попросить не распространяться. Пусть уже скажет что-нибудь! Он не собирается сидеть тут до полуночи.       — Так что ты хотел? — разломив пальцами марципанчик, повернул он голову и в упор взглянул в лицо Берже. Ещё стесняться не хватало… — Просто я рано встал сегодня и совершенно не выспался.       Пьер снова тихонько хмыкнул и сделал ещё большой глоток из своего стакана.       — Стало быть, ты из Германии… — напористо произнёс он. — Ты немец? Прямо вот совсем немец?       — А какие бывают? — опешил Карл.       — Ну, например, папа немец, а мама шведка… или там голландка. — Ярко-карие глаза смотрели как-то двойственно — и неприязненно, и заинтересованно, но интереса было больше, это чувствовалось.       — Нет, если так считать, то я прямо немец-немец. — В подробности Карл вдаваться не собирался.       — И ты прямо там жил в детстве, и учился, и всё такое? — не отставал Пьер.       — В детстве все ходят в школу, почему я исключение? — удивился Карл.       — Языки, манеры, — не обращая внимания продолжал Пьер. — Небось, школа частная, дорогая… У родителей денежки водились, небось…       Внезапно прорезавшийся простецкий говорок рассердил Карла: он терпеть не мог разговоры о семье, о школе и о матери. Да и об отце, в общем, тоже.       — Так мы здесь про моё детство будем говорить? — раздражённо прервал он рассуждения Берже.       — Ой, да нет, это как-то к слову пришлось, — фыркнул тот и быстро допил свой стакан. — Просто ты же друг Ива, давно его знаешь… Он тебя очень уважает и ценит (Карл с трудом удержался, чтобы не закатить глаза — уважает? Ив? Не смешно), у него ведь не так чтобы много друзей… Знаешь, как он был возмущён, что мы тогда спалили тебе галстук?       У Карла вдруг зазвенело в ушах, и словно ярче стал свет в кафе: он понял, что «Ролана» и всего, что происходило с ними в тот вечер, Пьер просто не помнит! Да и неудивительно, он же явно прикончил тогда тот ром… Облегчение и разочарование перемешались, подумалось — вот и хорошо, ничего, стало быть, и не было, и Ив точно не узнает ни о чём. Да и не нравится ему Пьер, не нравится! Наглый, шумный, всюду лезущий, дурно воспитанный. Пусть Ив с ним сам разбирается, да. Пьер многословно продолжал объяснять, что ему хотелось бы поддерживать хорошие отношения со всеми, кто дорог Иву, потому что Иву ведь важно, чтобы вокруг были близкие люди…       — Пьер! — остановил этот фонтан красноречия Карл. — Чего ты от меня-то хочешь, наконец? Я никак не пойму!       — Ну, как сказать… — запнулся тот и потянул из соломинки содержимое второго стакана, который ему принесли во время его монолога. — А, как есть скажу! Я вижу, ты хороший парень, Карл, и мне не важно, что там было с Ивом у вас, раз ты ему нужен, то я не против, понимаешь… — Интонации его голоса вдруг наполнились силой и даже некой угрозой, и Карл всё понял и улыбнулся:       — Погоди-погоди! Ты что, думаешь, у нас что-то было с Ивом?       — А что, не было? —несколько фальшиво небрежно бросил тот.       — Спорим, я знаю, кто тебе подал эту мысль? — устало вздохнул Карл. — Виктория, правда же? Она сама к нему неровно дышала всегда, а когда поняла всё, ещё сильнее ревновать стала. — Боже, мелькнула в голове шальная мысль, все влюблены в Ива! Чёртово поветрие! — А с Ивом мы просто дружим, у меня тоже друзей не так чтобы… И не в моём он вкусе, кстати! — сердито закончил он.       — А кто в твоём? — тут же вскинулся Берже.       — Никто, отстань, — насупился Карл и неожиданно для самого себя спросил: — А что ты пьёшь такое? Никогда не видел ничего похожего.       — А попробуй! — уже весело предложил явно немного успокоенный Пьер. — От одного глотка ничего с тобой не случится, да оно и некрепкое, кстати. Матье, дай ещё соломинку! — не дожидаясь согласия, позвал он официанта.        С исследовательским интересом погрузив трубочку в стакан, Карл попытался распробовать. Там явно присутствовал ром, сквозил кофейный и грушевый вкус, при этом была очень лёгкая лимонная кислинка и чуточку соли. В общем, неплохо и совершенно ни на что не похоже, да.       — Оригинально. Скорее нравится, чем нет, — признал он. — Сам придумал?       — Да, — довольно кивнул Пьер. — Название не придумал, ребята мне готовят, называют просто «Пьеру». Я тебя потом научу, если захочешь. Не можешь же ты всю жизнь не пить!       — Почему это не могу?       — Скучно! — ни на секунду не задумавшись ответил Пьер. — Кстати, чуть не забыл! Вот! — Из внутреннего кармана своей неизменной кожанки он извлёк узкую изящную упаковочную коробку с известным британским логотипом. — Не волнуйся, выбирал Ив. Галстук же я тебе всё-таки должен!       Прежде чем открыть ключом квартиру, Карл поднял руку и принюхался к рукаву плаща. Так и есть… он пахнет сигаретным дымом. За тот час, что они сидели в баре, Пьер курил почти безостановочно.       Матушка способна учуять и более «тонкие» запахи, поэтому верхнюю одежду Карл предусмотрительно снял, прежде чем войти в прихожую. Стараясь не создавать лишнего шума, переобулся и, аккуратно перебросив плащ через руку, почти на цыпочках прошёл в свою комнату. Ему показалось, что из комнаты матери мигнула полоска слабого света. Не спит?       Закрыв дверь, он положил плащ на кровать, сбросил пиджак, часы, развязал галстук, снял рубашку и, взяв из шкафа чистую пижаму (а заодно убрав подальше коробку с «презентом»), прошёл в ванную. Он мылся с особенной тщательностью, тёрся мочалкой до покраснения кожи. Вымыл голову, почистил зубы, умылся так, словно пытался скрыть следы какого-то преступления. Интересно, ему всегда будет хотеться как будто «отмыться» после общения с Пьером Берже? А ведь теперь это «общение» неизбежно…       Когда, завернувшись в халат, молодой человек вернулся обратно к себе, то застал там Ракель. Девушка сидела на краешке кровати и, увидев его, взволнованно встала.       —Мадам сегодня легла рано. В десять часов. Я принесла ей чай в комнату, а она уже спала. Вам что-нибудь принести? Ужин или…       —Нет, не надо. Но только всё равно тихо. Не хватало, чтобы она застала тебя среди ночи здесь.       Он прошёл к столу и вынул из папки несколько листов бумаги с эскизами. Потом посмотрел на Ракель. Достал из тумбочки сантиметровую ленту.       —Мне нужно снять мерки.       Девушка кивнула и в нерешительности коснулась пальцами маленьких пуговичек на светло-жёлтой трикотажной кофточке. Карл вновь подумал, что без своей «униформы» и даже в самой простой одежде она выглядит, как маленькая аристократка — аккуратные, тонкие черты лица, прямая осанка, округлая в «самых нужных местах», но не до вульгарности, фигурка. Было в Ракель что-то фарфоровое, нежное, наполняющее её образ достоинством и изяществом.       —Я могу и сама снять…       —Можешь. — Он пожал плечами. — Но я не гарантирую тогда, что ткань ляжет так идеально, как надо.       Он подошёл к ней и положил руки на плечи. Ракель смотрела на него снизу вверх — храбро и вместе с тем с надеждой.       —Ракель, ты меня стесняешься? — он спросил это очень серьёзно, без тени кокетства или улыбки.       —Немного, — она тоже улыбнулась, но уже извинительно.       —Модель не должна испытывать стеснение, раздеваясь. Ты должна эта понять, если готова попробовать. Тебе придётся раздеваться и одеваться перед другими людьми. Демонстрировать им себя и своё тело. Ты уверена, что справишься с этим?       Некоторое время девушка как будто бы колебалась под влиянием его слов, а потом быстро стала расстёгивать пуговицы. Оставшись в одной тоненькой комбинации, она стала выглядеть ещё более хрупкой и милой. Взяв сантиметр, он обхватил им её плечи, тонкую талию, грудь и, встав на одно колено, бёдра. Он делал это методично и уверенно, как делал не раз. Снимать мерки на работе — что может быть проще? Но совсем другое снимать их с полураздетой девушки в своей спальне, почти среди ночи, да ещё и служанки… Карл ощущал, что делает что-то запретное, и это ему нравилось. Нравилось ощущать её восторженный трепет и одновременно доверие. И едва уловимый запах туалетной воды с ароматом пиона, исходящий от тела. Красивого тела.       Он подумал об этом как-то вскользь и, замерив параметры, быстро отошёл, чтобы сделать пометки. Что ж, в бёдрах Ракель чуть полновата, но это может быть сексуально, особенно если их правильно подчеркнуть. В конце концов, если вспомнить, то вся мировая история моды вертится вокруг женского зада.       —Твои объёмы идеально подходят для того, чтобы работать моделью.       Это прозвучало немного формально, как если бы он говорил о каких-то неодушевлённых параметрах, объёмах воды или воздуха. Но тем не менее.       —Могу я взглянуть? — она, на ходу застёгивая одежду, подошла к нему и посмотрела на один из эскизов. — Вы думаете, что если я приду в этом платье… они возьмут меня?       —Да, но не в Жан Пату, — Карл улыбнулся. — Пожалуй, ты могла бы больше заинтересовать нового креативного директора дома Диора…       Ракель ахнула и на лице её отразился полный восторг.       «Она намного интереснее Виктории. Иву пора найти себе новую музу».       Завтра он отдаст все замеры и эскизы Альфонсине — их главной закройщице. Ракель — его первый свободный проект. Его чистый холст. Если он сможет найти для неё идеальный и подходящий стиль и она понравится Иву, то… он, собственно, сам не до конца понимал, зачем это всё ему нужно.       —Ракель, вот, возьми, отнеси завтра в химчистку. — Он напоследок дал ей в руки свой плащ, когда она выходила из комнаты.       —Хорошо. Спасибо, месье Лагерфельд…       —Не надо месье. Зови меня лучше по имени — Карл. Так меня зовут наши модели. Но, разумеется, не при моей матери.       Она улыбнулась, и он на прощание украдкой пожал её руку.       Работа «на два дома», как ворчала мадам Лагерфельд, в общем, не доставляла ему проблем. Он очень быстро понял, что без труда делит и время, и вдохновение на две почти равнозначные части. Хотя в Пату он был у руля и лично решал множество вопросов, у него также были и помощники, а у Бальмана он теперь отвечал за узкий сегмент «прогрессивно мыслящих» клиенток, которые стали обращаться в ателье с лёгкой руки Фелиции. Её новые туалеты произвели впечатление, это было бесспорно и очень добавило Карлу веры в себя. К счастью, эти дамы довольствовались его эскизами и парой примерок, на которых он проверял точность и качество исполнения, и не требовали ежечасного участия в процессе, как в своё время Фелис. Так что белкой в колесе он себя точно не ощущал.       Что касается Фелиции, то она была одной из первых, кто посетил его в его новом рабочем кабинете в Жан Пату. За несколько минут до её визита доставили огромный букет чайных роз, и он едва-едва расположил эту роскошь в напольной вазе, чудом найденной в какой-то кладовой, когда мадам Фелис ворвалась к нему, на ходу убеждая секретаря, что она близкий друг, ей можно. Карл всегда терялся от её весёлого напора, не имея повода отказать, рассердиться или ещё как-то показать неуместность её визита и поведения, не умея найти слов, чтобы объяснить ей, что они, наконец, не друзья! Фелис была лёгкой, остроумной, всегда приносила что-то вкусное к чаепитию (и приходилось его устраивать), развлекала его новостями и сплетнями, и с ней было бы очень приятно провести эти полчаса, если бы не одно «но» — Фелис в один прекрасный день принялась откровенно его соблазнять.       Она могла без предупреждения заявиться в любое из его рабочих мест, чтобы, например, «посоветоваться» о каком-нибудь аксессуаре или украшении, при этом наряды на ней с каждым разом становились всё более зазывными. Так как началось это в августе, то погода позволяла и декольте, и шифоны, и разрезы на юбках. Она старалась сесть рядом с ним и непринуждённо касалась то его руки, то локтя, то колена, и эти жесты не выглядели вульгарно, как ни странно, вот мастерица она была! Business-woman, так говорят в Англии? Она могла не застать его в Пату, и ему, разумеется, рассказывали об этом «набеге» со всеми подробностями. Точно так же в Бальмане все были в курсе и увлечённо наблюдали за развитием событий.       Карл тихо бесился, но что он мог поделать? К тому же, он подозревал, что именно она склонила в его пользу чашу весов, когда дом Пату прислал ему приглашение на работу… Да и вообще он был благодарен: она первая поверила в него, позволила творить без оглядки.       Модный мир Парижа тесен и довольно зол, смешки, намёки и откровенные шутки раздражали. Хихикал Ив, даже мадам Лагерфельд периодически интересовалась, как поживает мадам Рош, с которой она «случайно» встретилась и познакомилась в Пале Рояль за очередным воскресным завтраком… Но Карл решил, что не будет обращать внимания. С Фелис он старался просто не оставаться наедине. А теперь у него появилось увлекательное занятие — поработать волшебником, проверить силу своего таланта, поискать собственный почерк. И сделать счастливым для начала хоть одного человека — одну хорошую девушку.

***

      Карл вновь посетил авеню Монтень в январе, как раз накануне выхода новой коллекции. Он хотел рассказать Иву про Ракель и заодно увидеть его за работой… и, конечно, сравнить.       Теперь, когда их статус был формально уравнен, Карл мог себе это позволить. Он придёт к Иву Сен-Лорану, директору дома Диор, как Карл Лагерфельд, директор дома Жан Пату. Он не мог сделать этого пока был ассистентом. Просто не мог.       Они действительно стали меньше общаться, и Карл говорил, что всё дело в работе. Они оба теперь очень заняты. Но Виктория, с которой он иногда болтал по телефону, говорила, что во всём виноват «этот Пьер».       Отчасти она была права. После их с Берже разговора в баре Карлу совсем не хотелось вновь видеться с ним. Он был бы рад увидеться с Ивом, но тот, похоже, не ходил никуда без Пьера, а ему было неловко самому друга об этом просить.       Не мог же он позвонить и сказать:       «Давай встретимся, но только без твоего парня!»       Ив спросит, естественно, почему, и что ему отвечать? Что Пьер ему не нравится?       Ив даже если и согласится, то наверняка ведь расстроится. А расстроенный Ив не лучший партнёр для общения.       Карл подъехал к офису в конце рабочего дня, но в ателье и мастерских кипела работа. Он вновь уловил такую же атмосферу взволнованной суеты, но теперь она ощущалась совсем по-другому. При Кристиане Диоре у посетителя было ощущение, что он входит в святище, храм, где даже воздух наполнен торжественной важностью. Сейчас же здесь было ощущение, будто пришёл в богемный салон — всё казалось более лёгким, игривым, как пузырьки от шампанского.       Карл поднялся на третий этаж и зашёл в кабинет к Иву. Он был здесь один раз, почти год назад, и с тех пор многое изменилось. В светлом, просторном помещении уже мало что напоминало о его прежнем владельце. Ив повесил свои любимые репродукции Матисса, поставил проигрыватель, натащил каких-то фигурок, книжек и прочих вещей. При входе взгляд сразу же приковывал большой букет белых лилий, стоявший в углу — любимых цветов Ива. Карл знал уже от вездесущей Виктории, что это Пьер их постоянно теперь покупает.       «Я ему предложила в шутку открыть цветочную лавку! Знаешь, как от этих лилий воняет? И знаешь, что он сделал? Он на следующий день послал мне букет из ромашек!»              Когда Карл вошёл, Ив вместе со второй своей любимой моделью Анной-Марией Мунье подбирал аксессуары к наряду — очень лаконичному белому платью футляру.       —Привет, а почему у вас такой холод? — поинтересовался он, не снимая пальто. В помещении действительно было очень прохладно. На Иве поверх белого халата был накинут шерстяной вязаный кардиган, который смотрелся очень забавно.       —Радиатор сломался. Привет. Ммм… Софи, повернитесь, пожалуйста, и пройдитесь.       Карл встал рядом с ним, и все трое некоторое время наблюдали за тем, как двигается ткань в такт движениям.       —Ну, как тебе? — Ив вопросительно посмотрел на него.       —Ну…— Карл глубоко вздохнул. — Красиво, конечно. И очень просто.       —И жутко скучно. Подумай, ей двадцать, а платье прибавляет ей как минимум пять-восемь лет! Знаешь…— он наклонился к его уху и прошептал: — Такой холод… можно было бы разжечь прямо посреди комнаты костер и всё это сжечь!       —Как радикально…— Карл улыбнулся. С Ивом никогда не было скучно.       Дверь открылась, и в кабинет, решительно стуча каблуками, вошла Раймонда Зенакер. Карл обратил внимание, как моментально скривился, отвернувшись в сторону, Ив.       —Здравствуй, Карл. Ив, мне нужно поговорить с тобой. Это серьёзно. — Она выглядела не то что рассерженной, но до предела напряжённой.       —Говорите, Раймонда. — Ив поправил очки, снял кардиган и сел за свой стол, сразу став выглядеть как-то серьёзнее.       —Мы могли бы поговорить наедине?       Анна-Мария и другая модель тут же вышли. Карл остался стоять. Он видел, что это не понравилось Иву. Не понравилось, что девушки не стали дожидаться его разрешения и подчинились Раймонде. Его выражение глаз за очками стало как будто стеклянным.       —Что-то случилось?       —Случилось? О да…— женщина украдкой взглянула на Карла, но, очевидно, рассудив, что он не сотрудник, решила, что при нём говорить можно. — Ив, мы уже говорили об этом. Я не против, чтобы твой друг… приходил к тебе на работу. Но ты мог бы попросить его не вмешиваться… в рабочий процесс?       —Пьер вмешивается? — лицо Ива оставалось непроницаемым.       —Он раздаёт указания ремонтникам и отчитывает нашего слесаря. Он мешает людям делать свою работу! Я не говорю уже о том, что он заходит везде… он посторонний человек! Он здесь не работает!       Карл подавил ухмылку. Кажется, у мадам Зенакер появился свой конкурент. Ведь это она главный администратор дома Диора, его грозное око, его контролёр.       —А что, они ещё не починили радиатор? Они его чинят с утра. Всё давно должно было начать нормально работать. Мы здесь от холода умираем…— Ив кашлянул. — Пьер разбирается в этом.       —В чём? В радиаторах? — голос Раймонды возвысился. Ив встал из-за стола.       —Как надо работать. Вы знаете, что до сих пор нам не привезли партию на замену бракованному атласу? Впрочем, кому в такой холод нужен атлас. Может быть, нам всем просто взять спицы и начать вязать свитера?       Ив сердился. Карлу было интересно наблюдать за этим. Стало быть, господин креативный директор уже почувствовал власть?       —Я поговорю с Пьером, Раймонда, — холодно резюмировал он. — Но пока я вижу, что он… хоть не работает здесь, но лучше справляется с вашей работой.       Последнюю фразу Ив произнёс очень тихо. Лицо мадам Зенакер буквально перекосилось. Карл понимал почему: представить, чтобы Ив мог так разговаривать с ней…       Едва она вышла, Карл произнёс не без восхищения:       —Жёстко ты её припечатал.       —Мне надоело, что она ведёт себя со мной, как будто бы я какой-то студент. — Неожиданно он расплылся в улыбке. — Хотя Пьер и правда всюду влезает.       —Он что, нигде не работает? Ничем не занят? — поинтересовался Карл.       Ив пожал плечами.       —Не знаю… он продавал картины Бернара, но, сам понимаешь, ему придётся заниматься теперь чем-то другим.       —И на что он живёт? Или вам хватает твоей зарплаты? — решил он съязвить.       —Кажется, у него есть какие-то сбережения…— Ив задумался. — У него есть квартира. Он сдаёт её… кажется.       —Боже, Ив, я тебя обожаю…— Карл улыбнулся. — Ты знаешь о нём что-нибудь, кроме его фамилии? Откуда он хотя бы? Явно же не из Парижа.       —Я знаю достаточно…— тот улыбнулся в ответ. — Да, он не из Парижа. Он… с острова…       —Неужели Корсика? — не выдержал Карл.       —Корсика? Нет… почему… Олерон. Это где-то на западном побережье.       «Кажется… где-то…» В этом весь Ив. Его мало интересует кто-либо, кроме него самого. И как при этом ему удается не выглядеть ни самодовольным, ни надменным?       —Пьер тебе не понравился? — Ив спросил это так прямо, что Карл смутился.       —Скажем так … он производит впечатление на первый взгляд… а на второй его портит.       —Обожаю твоё чувство юмора! — Ив расхохотался. — Ты так точно подметил! Он и Виктории не понравился. Но знаешь, с ним мне спокойно… с ним я ничего не боюсь. У него столько уверенности! Он их всех раздражает, потому что ему чужды условности. Он свободнее их. Этих… комильфошных мещан…       Карл не понял, кого Ив отнёс к «комильфошным мещанам», зато с удивлением понял другое. Иву… нравится, ему нравится, что Пьер не нравится никому из его окружения! Его это практически приводит в восторг!       «Так Пьер твой вызов, твой демонстративный плевок в сторону общества? Он олицетворяет то, что ты себе сам не можешь позволить? Да, в нём так мало того, что можно назвать буржуазностью. Того, что ты ненавидишь…»       «Свобода… свобода… свобода…»       —А его самого ты не боишься? — Карл продолжил шутить, но Ив неожиданно стал очень серьёзным. На его лице возникла мягкая, чуть мечтательная полуулыбка. У Ива всегда есть какой-то секрет…       —Наедине Пьер не такой, каким может казаться перед другими. Он очень нежный и добрый… он…       —Так! Не продолжай… я не хочу знать такие подробности…— по спине Карла пробежали мурашки. — Знаешь, я ничего не имею против него. А вот он против меня явно что-то имеет…       —О, Карл, он просто не знает тебя! — Ив подошёл и игриво растрепал ему волосы. — Просто он ещё не очень привык к нашему обществу… он нервничает, потому что не всё понимает. Он знаешь… ммм… как каракатица, которая выпускает чернила, чтобы никто не подплыл к ней. Когда он поймёт, что ты для него не представляешь угрозы, он тебя очень полюбит, я уверен!       —Ничего страшного, я в его любви не нуждаюсь…       —В чьей любви ты не нуждаешься? — раздался знакомый голос у него за спиной, заставив едва не подпрыгнуть. Ив хихикнул.       Пьер вошёл, вернее, влетел в кабинет, не стуча. Карл машинально отметил, что деловой костюм, в котором он был, смотрится на нём значительно хуже, чем свитер и обычные брюки. Он ему явно велик, и на такую фигуру, как у него, шить на заказ желательно всю одежду. Пиджак широковат в плечах и сидит мешковато на худощавой фигуре, но Пьер, должно быть, думает, что выглядит в неём внушительнее. Что ж, шума он точно производит удивительно много. И какой же неприятный у него всё-таки голос…       Карл поймал себя на мысли, что намеренно ищет в Берже недостатки.       «Господи, что же такое там так понравилось Иву?»       —Привет, Пьер. — Карл набрал в грудь побольше воздуха, развернулся к нему и картинно произнёс: — А Ив сказал… что ты похож на каракатицу!       Раздался сдавленный смешок. Ив отвернулся к окну. Пьер слегка опешил. Это секундное выражение растерянности на лице сразу дало Карлу преимущество. Нет, он не позволит Берже вновь взять над собой верх.       —Чего?       —Не слушай его, Пьер… у Карлито такое же ужасное чувство юмора, как у тебя…— Ив подошёл к нему и положил руку на плечо. — Я просто сказал, что ты иногда выпускаешь чернила.       Они смотрелись довольно забавно, практически так же, как Пьер смотрелся с Бернаром. Хотя, по сравнению с жутковатым Бюффе, Ив в плане физической привлекательности, на взгляд Карла, выигрывал.       Пьер молчал, пытаясь понять смысл сказанного, не задавая лишних вопросов. И ему явно не нравилось, что уловить его он не мог. «Ну вот, сейчас будет выстрел чернил…»       —Ну что ж…— Пьер посмотрел на Карла. — Насколько я помню, аллергия у тебя на осьминогов.       —Осьминоги тоже выпускают чернила.       —Пьер, как там у нас с отоплением? Мы все жутко замёрзли.       Ив перевел тему, и Пьер, взяв его под локоть, отвёл в сторону. Он стал что-то тихо ему говорить, и Карл в этом уловил жест пренебрежения. Пьер хочет продемонстрировать, что Карл тут… не свой?       Они шептались буквально минуту, после чего Ив довольно громко произнёс:       —О… и ты можешь сказать им? Я уже Раймонде сказал… Пьер, мне, правда, всё равно, кто это сделает. Лишь бы он заработал!       —Карл, не хочешь после работы зайти к нам? Выпить… чаю или кофе? Ничего другого тебе я не предлагаю.       Карл, который всё это время смотрел в окно, обернулся. Пьер стоял у него за спиной.       —Мне сегодня ещё надо много работать.       Эта короткая фраза, произнесённая Ивом, прозвучала неожиданно резко и как бы говорила: почему ты не спросил у меня разрешения приглашать его к нам? Я не хочу.       Впрочем, может быть, Карлу это лишь показалось? В любом случае, он бы теперь отказал.       —Да, как-нибудь в другой раз.       Пьер побыл с ними недолго. Он явно чувствовал себя некомфортно в этом большом кабинете, святилище дома моды, где ему так трудно было найти себе место. Карл подумал, что, учитывая тот круг, в котором Берже прежде вращался, вся их компания, вся жизнь Ива должна вызывать у него отторжение. И что было при этом совсем непонятно — зачем он встаскивает себя в этот мир? Неужели ему правда нечем заняться?       Поболтавшись ещё какое-то время по кабинету, Пьер ушел. Наверное, разбираться с кем-то, перед кем ощущал своё превосходство — например, некомпетентным сантехником.       —Слушай, Ив, я встретил тут одну девушку…— Карл вспомнил, что хотел рассказать про Ракель. —Мне кажется, что это может быть тебе интересно.       —О, ты встретил девушку? Это действительно интересно! — Ив засмеялся.       «А мне интересно, понимает ли он, что говорит гадости, когда хочет как будто бы пошутить? — подумал Карл с раздражением, которое вспыхнуло снова. Обижаться на Ива как будто бы глупо. Иногда кажется, он сам не понимает, что он говорит.       —Ей двадцать один. Она моя домработница. Но у неё превосходные данные. И она мечтает работать моделью… мне кажется, она должна тебе подойти. Я хочу привести её…       —Приводи…— взгляд Ива вновь стал отстранённым и немного задумчивым. — А к себе ты не хочешь устроить её?       —Мне кажется, её типаж подходит больше для Диора.       Ив сел на подоконник, достал из кармана пачку сигарет и, приоткрыв форточку, закурил. Его чуть ссутулившаяся, длинноногая худая фигура на фоне окна несла в себе какой-то драматичный оттенок. Карл подумал, что он похож на переросший в стебле, но не распустивший бутона цветок. Красивый и уродливый одновременно.       Ив — не такой, как другие. Он — прекрасный мутант. Отталкивает и притягивает. Интересно, сознаёт ли он свою отличительность? Ответ прозвучал вдруг вслух, неожиданный.       —Знаешь, Карл, я не уверен, что я смогу слишком долго работать здесь… — произнёс Ив, смотря на начавшуюся за окном метель. Карл, заинтересованный, подошёл и присел рядом, напротив. Он слушал, а Ив курил и говорил. То, что как будто бы сам впервые осознал.       —Я никому не говорил об этом ещё. Даже Пьеру. Я хотел бы иметь свой дом моды. Где делал бы то, что хотел. Где имел бы свободу. Но знаешь… До Пьера, я не мог думать об этом всерьёз.       Карл чувствовал, как учащается у него сердцебиение. Ему почему-то было страшно от того, что Ив говорил… ведь… ведь он только успел за ним…       —До Пьера?       —Да. У месье Диора была мадам Зенакер, понимаешь? А я… я был без Пьера. Пьер бы мог всем управлять. Ты его видел…— Ив засмеялся и глаза его как будто бы засветились от счастья.       —Ты думаешь, Пьер смог бы управлять домом моды? — Карл сдержанно улыбнулся. — Ив, ты прости меня… я правда ничего не имею против него. Он, кажется, умный, но… но он так далёк от мира кутюр… какое у него образование?       Ив потушил сигарету. Он явно напрягся от этого вопроса.       —Он… почти получил бакалавра, но кое-что произошло…       —То есть ты хочешь сказать, что у него нет даже законченного образования?       —Ты правда думаешь, что всё решает диплом? — Ив посмотрел на него с осуждением.       —Нет. Я так не думаю. Но знаю, что его отсутствие очень многое осложняет. Одно дело уметь торговать… иметь дело с деньгами. Тут бывает чутьё. Но управлять бизнесом с такой конкуренцией…       —Пьер очень сильный. И смелый. Мне кажется, он может всё. Я сам рядом с ним становлюсь как будто смелее…— Ив разволновался и начал ходить туда-сюда по кабинету.       —Ты просто любишь его. — Карл отвернулся, как будто сказал что-то неловкое.       —Люблю…?       Это «люблю» прозвучало так странно. То ли утверждение, то ли… вопрос?       Их снова прервали. Пьер зашёл в кабинет, чтобы объявить, что радиатор наконец-то починен. Он посмотрел как-то странно на Карла, и тому показалось, что он хочет, чтобы он оставил их с Ивом наедине. Молодой человек начал прощаться.       Уже выходя, Карл зачем-то решил обернуться. Ив стоял спиной к нему, у стола. Пьер был рядом, в профиль к двери. Его рука была в руке Ива. Этот невинный, какой-то трогательный в своей простоте жест, вдруг, потряс Лагерфельда. Как будто бы он увидел что-то настолько интимное… и говорившее со всем миром без слов.       Рука в руке… Карл вдруг осознал, что никто и никогда не держал его за руку. Брал под руку — да, много раз. Матушка, модели, Виктория… Ив, в конце концов. Но никто не брал его… за руку.       Никто никогда не любил его… так.       Он быстро вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. За ней осталось то, что Карл хотел бы иметь теперь.       Он хотел чтобы кто-то держал его за руку.

***

      —Ты не заболел? Ты плохо ешь. — Голос матери вывел Карла из глубокой задумчивости.       Его тарелка с супом была практически нетронута. Время от времени он зачерпывал ложкой её содержимое и вновь возвращал обратно.       Её слова внезапно вызвали в нём вспышку раздражения, что бывало нечасто.       —Я то ем слишком много, то мало. Ты уж определись, сколько мне надо, — заметил он, добавив в голос побольше сарказма.       Элизабет проигнорировала это замечание и спросила, как дела на работе. Карл знал, что задавая ему какой-то вопрос, она редко слушала ответ, поэтому односложно ответил, что всё нормально.       Он тут же подумал про готовый наряд для Ракель, который лежал, тщательно упакованный в крафтовую бумагу, в его комнате. Он принёс его с работы вчера и размышлял, как лучше всего устроить примерку. У Ракель было два выходных — воскресенье и понедельник. Жила она за городом, хоть и одна. Ехать куда-то на край света ради примерки Карл не собирался, а на работу он принципиально приводить её не хотел. Достаточно было тех сплетен, что ходили про него и Фелицию. Пришла в голову мысль ради этой цели снять номер в отеле, но неожиданно удача им улыбнулась — матушка собралась съездить на пару дней навестить какую-то дальнюю родственницу в Провансе. Карл в первый раз слышал о том, что у них во Франции есть родня, но обрадовался.       Значит, им можно будет спокойно разместиться, не покидая квартиры.       Ракель как раз зашла в комнату, чтобы убрать со стола посуду.       —Всё было вкусно. Я просто не голоден…— зачем-то произнёс он, обращаясь к девушке, которая забирала почти нетронутый суп.       —Хорошо, месье. Я могу приготовить вам после что-то отдельно.       —Подготовь всё для моего отъезда, Ракель. И можешь быть свободна до вторника, — заметила мать.       Карл подумал, что она не просто так решила отпустить девушку домой на выходные, пока сама будет отсутствовать. Неужели не хочет оставлять их наедине? Раньше подобной тревоги за ней он не замечал.       —Машина будет к семи. Поможешь спустить мои вещи. — Женщина посмотрела на сына.       —Я думал, ты хочешь, чтобы я сам отвёз тебя на вокзал…— удивился он.       —Нет уж, спасибо. Я знаю, как ты водишь. Уволь меня от таких впечатлений. Удивительно, что ты её до сих пор не разбил. —Элизабет бросила льняную салфетку и встала, закончив обед.       Карл поймал взгляд Ракель, стоявшей возле двери. Девушка покусывала губы и слегка улыбалась.       Спустя два часа он вынес чемоданы в прихожую и помог Элизабет надеть пальто. Ракель уже ушла, оставив в холодильнике лоточки с едой, на взгляд Карла, не меньше чем на неделю.       —Звонила мадам Рош. Она хочет, чтобы ты поужинал с ней завтра вечером. — Элизабет подкрашивала губы перед зеркалом. Карл стоял сзади и она уловила изменившееся выражение его лица. — В чём дело?       —Фелиция хочет слишком много.       — Разве у тебя есть планы на вечер? Или ты опять придумаешь что-нибудь про работу?       Ему не нравилось, что мать завела сейчас этот разговор. Он не хотел обсуждать с ней Фелис. Он вообще не хотел обсуждать мадам Рош ни с кем. Его положение и так достаточно глупо.       —Я обещал сшить для неё несколько комплектов одежды. Не более того. Но она, кажется, полагает, что модельер должен прилагаться к заказу, — парировал он.       Элизабет повернулась к нему и неожиданно улыбнулась. Улыбка, такая редкая, удивительным образом преображала её лицо. Делала его более живым, добросердечным. И это было так странно. Карл не был даже уверен, что понимает, как на это ему реагировать.       —Не делай вид, что ты маленький мальчик и ничего не понимаешь. Разумеется, ты интересуешь её как мужчина.       —Она замужем, — напомнил он.       —Ну и что? — она пожала плечами. — Тем лучше. Или ты горишь желанием связать себя узами брака?       —Мама, на что ты намекаешь? — он тоже улыбнулся и попытался свести всё к шутке и заодно поправил её меховой воротник. — Подталкиваешь меня к такому греху?       —Решать, конечно, тебе. Но ты должен понимать, что такая возможность выпадает нечасто. У неё большие связи, знакомства. В том числе и в мире моды. Да, конечно, она не так молода…— женщина сделала паузу.— Но это скорее плюс нежели минус. Тебе тоже не двадцать.       —С моим возрастом ты тоже не можешь определиться? — вырвалось у него. —Хочешь, чтобы я стал… кем? Её жиголо?       —Не драматизируй. С твоим наследством жиголо тебе стать точно уже не грозит. Но помни, что молодость и красота проходят намного быстрее, чем можно подумать. Совсем скоро тебе будет уже труднее подобную возможность заполучить.       На этом разговор был закончен. Карл просто не знал, что мог бы дальше на это всё отвечать. Помогая ей спустить чемоданы и загрузить их в такси, он не мог отделаться от неприятного чувства… чего-то горького, унизительного. Он ожидал, что матушка вместе с ним посмеётся над навязчивыми ухаживаниями Фелис. Ведь это и правда просто смешно. Но за какого человека она, выходит, на самом деле его считает?       «Я похож на человека, который нуждается в деньгах?» — ответил он резко на шутку мадам Альфонсины на прошлой неделе.       «Конечно нет, Карл. Просто это было бы… мило».       Мило? Почему люди часто приписывают ему такие странные вещи? Вспомнить хотя бы Викторию… он что, производит такое вот неприятное впечатление?       Решив прогнать эти мысли, молодой человек поднялся обратно в квартиру и прислушался к тиканью часов в тишине. Он один…совсем один… какой приятное чувство! Впрочем, одному ему быть не долго.       Он вернулся в столовую и налил себе чай. Взял из вазочки на салфетку сразу несколько песочных печений (подарок Фелис!) и отправился к себе в спальню, чтобы всё подготовить.       Примерно в восемь раздался звонок в дверь. Карл открыл и увидел радостно улыбающуюся Ракель с пакетом, полным мандаринов, который она держала, прижимая к груди.       —Заходи. Это для меня мандарины? — он не мог не улыбаться, глядя на девушку. — Просто обычно женщины дарят мне апельсины…       Ракель рассмеялась.       Было странно находится в квартире с ней вдвоём. То есть, такое уже бывало и раньше, но сейчас по-другому. Ведь это тайна, секрет.       —Я пойду пока всё приготовлю к примерке.       —А я сделаю чай! — Ракель быстро разулась и повесила своё пальто на вешалку в прихожей. На то самое место, на тот крючок, на который обычно вешала верхнюю одежду мама.       В комнате он аккуратно разложил на кровати готовое платье — алое, без рукавов, с V-образным вырезом на груди. Талия чуть завышена, пышная юбка с подъюбником. Длина выше колена. Ракель будет похожа в нем на прекрасный бутон. Мака или может быть розы?       «Для кого вы придумали это платье? Кто заказчица? — поинтересовалась Альфонсина. — Выглядит очень игриво…»       Ну уж определенно, заказчица не мадам Рош. Такое платье будет к лицу лишь молодой девушке, хотя и даму лет тридцати омолодит.       «Для одной моей подруги, — загадочно ответил он. — Она дочь одного известного политика, имени которого я назвать не могу».       Ракель принесла на подносе в комнату чай и поставила блюдо с мандаринами. Карл протянул ей платье.       —Мне выйти или помочь тебе переодеться?       —Лучше… помочь.       Она слегка покраснела, и румянец на светлокожих щеках стал точно в тон платью. Он отвернулся к окну, пока она раздевалась и подошёл, чтобы помочь застегнуть пуговицы на спине. Ткань была шелковистой и облегала стан плотно. Но это не был корсет, в нём можно было свободно двигаться и дышать. Он вытащил из пучка на её голове две маленьких шпильки и распустил белокурые волосы по плечам.       —Взгляни. — Он открыл дверцу шкафа, где было зеркало в полный рост. — После того, как ты придёшь в нём к моему другу и покажешь себя, оно твоё. Это будет подарок.       Ракель несколько мгновений молча смотрела на своё отражение, как будто не веря, а потом внезапно глаза её заблестели и маленькая слезинка скатилась по правой щеке.       —Почему ты плачешь? — он растерялся. —Тебе не нравится?       —Нравится, очень! — она быстро вытерла слёзы. — Просто я вдруг поняла… что мне в нём ведь и пойти совсем некуда. Это… не мой уровень, нет. Я не могу такое принять.       Его поразили эти слова. Одновременно какая-то взрослая глубина и печаль их, и в то же время такая самокритичность. Он подошёл к ней, положил руки на плечи и очень серьёзно посмотрел прямо в глаза.       —Ракель, ты очень красивая девушка. Очень. Конечно, платье не сделает тебя богатой и знаменитой. Здесь всё зависит лишь от тебя. Но я точно знаю, что красивая внешность и одежда могут помочь тебе. Очень важно уметь себя подавать. Подавать себя, а не продавать, понимаешь? — зачем-то он сказал последнюю фразу.       Она смотрела на него, широко распахнув свои удивительные глаза, и слегка улыбалась. Ему нравилось, что на него смотрят… вот так. Скорее с подобострастием, чем с хищным желанием, какое читается в глазах Фелис.       Внезапно Карл ощутил очень явственно, что кожа у него под пальцами, которые касались обнаженных плеч, очень нежная. И от самой Ракель исходит какое-то мягкое, притягательное тепло. Она смотрела на него, чуть прикрыв губы, и ему вдруг пришло в голову её поцеловать. Эта мысль, кажется давно уже блуждала где-то на задворках сознания… Он понял, что вновь хотел ощутить бы прикосновение губ, воспоминания о котором было всё ещё живо… Может быть Ракель воспоминание это сможет прогнать? Нет, он не влюблён в неё совершенно. Но она ему нравится.       «И ей не сорок пять…»       Молодой человек слегка склонил голову к её лицу, как будто бы проверяя, делая шаг и наблюдая… ладони его с плеч соскользнули на спину и он почувствовал, как Ракель приподнимается немного на цыпочки и тянется к нему, обнимая за шею.       Он поцеловал её. Очень аккуратно, практически не разомкнув губ. У него был очень не большой опыт по части умения целоваться, и Карлу не хотелось бы, чтобы она подумала… что он не умеет.       Странно, что с Пьером не было такого сомнения, но сейчас инициатива и главная роль должны принадлежать ему…       Он чувствовал жар её ладоней у себя на плечах, через рубашку, и подумал, что целоваться — это всё же приятно. Хотя и не давал Ракель углубить поцелуй, превращая его из целомудренного в более страстный.       Внезапно какой-то странный звук, похожий на скрежет, раздался в прихожей.       Карл машинально отстранил от себя Ракель.       —Ты слышала?       —Что? — недоумение в глазах.       —Переодевайся. — Карл подошёл к двери и прислушался. Нет, ему это не кажется…       Рубашка на спине моментально взмокла от пота. Он точно услышал, как негромко хлопнула дверь.       Повернувшись к девушке, он «прокричал» шепотом «она вернулась, быстрее!»       Ракель всё поняла, но — проклятье! — платье никак не получалось расстегнуть на спине. Карл хотел помочь ей, но вынужден был в отчаянии схватиться за ручку двери, удерживая и проклиная себя, что так и не врезал замок. Затаив дыхание, он слушал, как тихо ступают шаги в коридоре. Через мгновение в комнату постучали и тут же дёрнули ручку двери. Он едва успел навалиться на створку.       —Карл! —раздался знакомый голос.       —Мама… ты дома? Одну секунду… я одеваюсь…— он указал рукой Ракель на платяной шкаф и тут же понял, что сморозил какую-то глупость.       Девушка в наполовину снятом платье, похватала свою одежду и бросилась к гардеробу. На мгновение мелькнувшая мысль «но почему я должен её прятать?» улетучилась, когда он, наконец, открыл дверь.       На пороге, прямо в верхней одежде, не сняв перчаток и шляпы, стояла Элизабет Лагерфельд.       —Мама… что случилось? Почему ты вернулась? — он старался говорить одновременно небрежно и удивлённо.       —Ракель здесь? — резко перебила она его.       —Ракель? Нет…       Его взгляд упал ниже и молодой человек похолодел. В руках матери был плащ девушки, оставленный ими в прихожей.