Морок нашего Рождества

                   Обед с Августой прошёл удивительно спокойно. О том, чтобы становиться подружками, конечно, не было и речи, но пообщались они довольно мило, учитывая ситуацию. Никкаль больше не хотела видеть в Августе соперницу и даже почти перестала ревновать к ней Кингу. Почти. После обеда они вернулись в агентство. Джон, как и до этого, просканировал энергию Никки и, не найдя никаких отклонений, вызвался съездить с ней в больницу за компанию. Никкаль не стала возражать. Поддержка Джона была сейчас очень кстати, ведь Кингу опять долго не выходил на связь. Появление Никкаль в вестибюле больницы вызвало шквал эмоций у работников. Кто-то с облегчением вздыхал и чуть ли не уповал на бога, кто-то ворчал, мол, не прошло и года, надо же, нагулялась! По разговорам выяснилось, что о её возвращении уже сообщили доктору Берту, и Никкаль оставалось только гадать, какой будет его реакция. Однако то, что их с Джоном попросили подождать на стуле, вместо того, чтобы отправить Никкаль обратно в палату, заставляло призадуматься. — Мистер Робертс, как думаете, меня выгонят? — Учитывая, что вы сбежали из больницы, нарушив режим и не предупредив персонал? Такое возможно, — честно ответил Джон. — Однако выгонят — слишком грубо сказано. Досрочно выпишут без возврата стоимости лечения. — Это то же самое! — огрызнулась Никки и сразу сникла. — Ох, не хотелось бы… — Почему? Разве вам не скучно здесь? — Да, но я хотела, чтобы Кингу сам забрал меня отсюда с разрешения врача и ему вернули хотя бы остаток. Он и так кучу денег на меня потратил, сначала оплатил заказ для агентства, теперь это бесполезное лечение. — Вам не стоит беспокоиться о его деньгах. Как его начальник, скажу, что у Кингу большой стаж, он много работает и очень хорошо зарабатывает. — И всё же мне немного не по себе… — Тогда придумайте, как вернуть ему должок, — с лукавой усмешкой ответил Джон. Несколько секунд Никкаль не понимала, сидела, потупив взгляд. А потом вдруг как поняла! С румяным от стыда лицом вскочила с места и возмущённо воскликнула: — Мистер Робертс! — Что? — Это не ваше дело. — Как скажете, мисс. Но я имел в виду другое. Вы сами подумали о… об этом. Из-за слов Джона Никкаль покраснела сильнее, чем прежде, к смущению добавилась злость. Мало того, что, скорее всего, он сейчас бессовестно врал тем, что строил из себя святошу, так ещё и заставил почувствовать себя озабоченной в общественном месте! Однако ни высказать всё, что думает, ни узнать, что же на самом деле подразумевал Джон, Никкаль не успела. Заметила приближение Берта и сразу остыла. Тот выглядел удивительно спокойным и даже поздоровался с Джоном через рукопожатие. Только тусклые тёмные круги проявились на коже под глазами. Никки вдруг подумала, что будь на его месте, скажем, Ниалл, то уже давно отчитал бы за нарушение правил и вдобавок придумал бы наказание. Но как мог наказать лечащий врач? Выписать болючий укол витаминов или отправить на клизму для выведения паршивых мыслей из организма? Может, вообще мог нацепить на неё смирительную рубашку? Но сколько бы безумных и смешных вариантов не лезло в голову, Берт лишь внимательно оглядел её и сказал: — Выглядите уже гораздо лучше, Никкаль. Как чувствуете себя? — Спасибо, доктор, всё хорошо. — Где вы были всё это время? — У меня в гостях, — ответил Джон. Если учесть, что тот уже давно считал работу своим вторым домом, то и лжи в словах не было. — Д-да… — подтвердила Никки, хлопая глазами. — Простите, доктор, мне очень стыдно за побег. — Охотно верю, — ответил Берт, но его вид говорил об обратном. — Значит, мне можно вернуться в палату? — Нет, с этим придётся подождать. Прежде вам необходимо пройти со мной в кабинет главврача. «Ой-ой-ой, это плохо… очень плохо!» — подумала Никкаль, в панике заламывая пальцы за спиной. — Я бы хотел пойти с ней, если вы не возражаете, — сказал Джон. — При поступлении в нашу больницу в документах представителем Никкаль был отмечен Кингу. Боюсь, что можно только ему. — Кингу сейчас нет в городе, он в командировке. Но попросил меня оказывать Никкаль поддержку, если потребуется. — Вот оно что. Теперь понятно, почему он не отвечал на мои звонки… — задумчиво произнёс Берт. — Никкаль, что скажете? — А? Да… Да, мне бы хотелось, чтобы Джон там был. — Тогда идите за мной. И не зря Никкаль переживала. В кабинете главного врача она чувствовала себя безнадёжной двоечницей и хулиганкой на выволочке у директора школы. Вот, кто с Ниаллом мог бы ещё и потягаться в искусстве отчитывать! Но больше, чем за себя, Никкаль испугалась за Берта, когда главврач упомянул, что того могли и уволить за то, что не уследил за своей пациенткой. Стало понятно, откуда те круги усталости под глазами. Должно быть, Берт не спал всю ночь, пытаясь разузнать, где она. Вставить своё слово в защиту Никки Джону удалось, лишь когда главврач раз в двадцать восьмой… или в двадцать девятый упомянул о том, что больница вообще-то несёт за неё ответственность и, более того, на них могли подать в суд. В итоге всё закончилось благополучно. Джон убедил главврача, что никто не собирается судиться и никого не надо увольнять. Никкаль же вернули в палату с условием, что это первый и последний её побег. Да и разве кто-то сомневался? Лёжа в уже знакомой койке, Никкаль куталась в плед и совсем не замечала, как рядом мельтешила медсестра с новой капельницей. Снова смотрела на лежащий в стороне телефон и думала о Кингу. Как он там? Как всё прошло? Сколько ещё пройдёт времени, прежде чем он зайдёт в сеть и прочитает её сообщение? Никкаль настолько глубоко погрузилась в эти вопросы, что даже не моргнула, когда игла проткнула вену. — Вы здесь? — будто откуда-то издалека прозвучал мужской голос. — А? Что? — Рассеянность… — полушёпотом сказал Берт, записывая это слово в свой блокнот. — Вы пропустили утреннюю капельницу, поэтому сейчас я вынужден удвоить дозу препарата, понимаете? — Д-да… А я это как-то почувствую? — Начнёт чесаться рука, но трогать нельзя ни в коем случае. А после капельницы можете сильно захотеть пить, но это нормально. Вам принесут воды, если нажмёте на кнопку вызова. Хотите ещё что-то спросить? — Хочу, — кивнув, Никкаль посмотрела на пустующую койку напротив. — А где миссис Мейпл? — К ней приехала внучка, гуляют во дворе. Она первая забила тревогу и переживала, когда вас искали, но ничего страшного. Никкаль тяжело вздохнула, ведь на секунду испугалась, что её сердобольная и впечатлительная соседка могла получить чересчур сильные эмоции от этого побега. Самое худшее во всей ситуации то, что Никкаль подумала о последствиях только сейчас! Она опустила голову и поджала губы. «Неужели я и правда иногда веду себя как полная эгоистка? Я вчера помешала Джону и Теодоре, Берта чуть не уволили, а миссис Мейпл мог бы хватить удар! И всё потому, что я решила помочь Кингу, а сама даже не подумала о том, смогу ли…» — Убирайте! Убирайте систему! — скомандовал Берт медсестре, заметив, что Никкаль дрожит. — Вы слышите меня? Смотрите сюда, скажите, в какую сторону я показываю? Никкаль сосредоточила взгляд на его указательном пальце, направленном к окну, и посмотрела туда же, будто надеясь увидеть что-нибудь интересное через приоткрытые жалюзи. Там виднелись полосы солнечного света, такие сильные и яркие, что часть тепла попадала и к ней на постель, пригревая ноги. — Тепло там сегодня, да? — прошептала Никки и услышала, как все в палате одновременно издали звуки облегчения. — Тоже хотите прогуляться? — спросил до этого молчавший Джон. — Было бы хорошо, но не знаю, можно ли мне после того, что я сбежала? Никкаль обратила на своего лечащего врача взгляд самой невинной овечки, надеясь на то, что это поможет растопить строгость и напряжённость в его взгляде. На сей раз она уж точно не собиралась убегать, но подышать свежим весенним воздухом очень хотела. Как раз настало то время года, когда по всему городу показывались первые почки на деревьях и распускались ещё совсем маленькие травинки и подснежники. Но Берт не сразу пошёл у неё на поводу, хоть и понимал её желание прогуляться после такого долгого «летаргического сна». Улыбнулся и аккуратно подметил: — Давайте мы сегодня пока понаблюдаем за вашим самочувствием, хорошо? — А завтра? — А завтра всё возможно, — он подмигнул и с досадой посмотрел на капельницу. — Кажется, ставить двойную дозировку лекарства было моей ошибкой, извините. Сейчас всё переделаем и вернёмся. Доктор и медсестра вышли, прихватив с собой подставку с капельницей. До конца проводив их взглядом, Никкаль как можно увереннее сказала Джону, пусть и в глубине души сомневалась… — Мне стало плохо не от капельницы. — Что ж, я догадался, но и с точки зрения магии вы тоже в порядке. — Тогда в чём дело? — В этом, — ответил Джон, дважды тронув свой висок пальцем. — Хах! Намекаете, что я чокнулась? — Нет, вы просто переутомились и забиваете голову негативными мыслями, а это не идёт на пользу выздоровлению. — И как же не забивать голову, мистер Робертс? Как, когда я лежу здесь и со мной все носятся, а Кингу там… в другой стране, среди врагов? Как? — Верьте. — Ч-что?.. — Да, звучит банально, но верьте в него. Кингу — взрослый мужчина и опытный заклинатель, он сделает всё возможное, чтобы выполнить то, что задумал. И вам обязательно нужно верить сильнее всех, потому что именно вы — его главная причина вернуться. — Я… — повторила Никки дрожащим голосом. — Да, думайте об этом как о чём-то светлом, и пусть это вас не расстраивает, — подойдя ближе, Джон почти по-отечески положил ладонь ей на макушку и слегка пригладил рыжие волосы. — Держитесь, вы не одна, кто ждёт Кингу домой. А теперь мне пора, долг верховного хранителя ждёт. — Идите… Хотя подождите! — Да, мисс? — Я всё ещё настроена превратиться в одну из ваших. — А я всё ещё отказываюсь участвовать. В ответ на эти слова из груди у неё вылетел смешок, вполовину наполненный горечью. Но Никкаль больше не собиралась настаивать на немедленном превращении в волшебницу или колдунью. Слова Августы были ещё свежи в памяти и вселяли уверенность в то, что всё обязательно случится. Знать бы только, когда и как именно, чтобы подготовиться… «Надеюсь, я овладею магией как-нибудь эффектно и буду выглядеть хорошо, а не так, будто вышла вынести мусор и вот тебе, получай подарок судьбы… А хотя мне всё равно. Лишь бы как можно скорее и рядом в этот момент был Кингу…»

~~❅~~

Думая о том, чего же на самом деле хочет добиться отправительница записки и не ловушка ли это, Кингу и не заметил, как выпил весь кофе. К слову, он вышел необыкновенно вкусным, и от него не было плохо, хотя прошло уже достаточно времени. Гадать на гуще Кингу не умел, но почему-то продолжал смотреть на то, как перекатывается по дну чашки кофейная кашица, и словно надеялся увидеть в ней что-то. Уверенность в том, что послание именно от Кены росло всё выше. В конце концов она единственная из дочерей Тиамат, кто проявил к нему уважение в последние дни. В таком случае можно было бы смело идти сегодня ночью, не так ли? Но что, если это ловушка, и та же Анун подговорила или вынудила её написать записку? А если это и не Кена вовсе? Он же никогда не видел её почерка… Даже если предположить, что у оставившей послание нет коварного умысла, тогда в чём её мотив? С чего вдруг любой другой жительнице Обители помогать ему? Всех их наверняка с самого рождения настраивали против него. За этими мыслями Кингу не сразу сообразил, что начал есть яблоко. Очнулся от звука хруста мякоти во рту, посмотрел… А половины не было. Выплёвывать прямо на пол было бы странно, да и уже поздно, и всё же доедать яблоко он не стал. Вернул на поднос и потёр рукавом окошко, надеясь разглядеть хоть что-то, но всё без толку. Кажется, стекло было испачкано с той стороны, а по рассеянному золотисто-оранжевому свету легко получилось распознать закат. Кингу резко зажмурился, когда осознал, сколько уже не писал и не звонил Никкаль. А она, должно быть, очень ждала от него новостей! Метнувшись к сумке, Кингу не мог не порадоваться тому факту, что его вещи не трогали, пока он лежал без сознания. Включив телефон вернулся к окну, чтобы «поймать» связь. Как только на экране появилась заветная палочка вместо крестика, сразу же набрал номер Никки. Её радостный голос, прерываемый плохим соединением, прозвучал в динамике через пару гудков. — Кингу! Слава богу… я д… же снача… …н… …поверила! — Прости меня, госпожа, прости. Так вышло, что я не смог позвонить раньше. Как ты? — Тепе… …уже лучше. А ты? Как вс-сё… …рошло? Ты сделал, что они х… …тели? — Да, — ответил Кингу с лёгкой улыбкой. Только теперь он ощущал, что это стоило ему нескольких десятков лет, но не хотел рассказывать Никки. Не сейчас, когда она очень далеко, и он не сможет её успокоить. Возможно, позже. — Мне осталось только получить перевод, и я сразу же поеду обратно. Ни на минуту здесь не задержусь. — К… …да? Ты знаешь? Они сказали что-н… …будь? — Если всё пройдёт хорошо, перевод будет у меня через несколько часов. — Что з… …чит «если»? — по обрывкам фраз и с помощью своей хорошо развитой интуиции Кингу распознал, что Никкаль сейчас нахмурилась. — Всё мо… …жет… …ройти п… …лохо? Скрывать то, что ему назначили встречу, Кингу не хотел, но затих, думая, как бы преподнести это помягче для Никкаль. И в голову пришло сказать лишь часть правды, без подробностей. — Дочь Тиамат оставила записку, что перевод можно забрать уже сегодня ночью. — Ох… так быстро? — Да, — с улыбкой ответил Кингу, отстранённо глядя в окно. — Моя госпожа, ты рада? — Конечно, зна… …т, я скоро ув… …жу тебя. Скоро об… …иму. — Да, это так. Совсем скоро. — Ух, ну… …вот, теперь не м… …гу дождаться. — Да, я тоже, но мы столько ждали… Подождём и ещё немножко, правда? — Угу… Тоскливый вздох на том конце провода заставлял его мечтать о том, что вот ускорить часы, поскорее загнать солнце за горизонт. Да только он не Ловчий Времени и не хотел заканчивать с ней разговор так быстро. Чтобы Никкаль дальше не думала о грустном, он сменил тему, спросив: — Как дела в больнице? Врачи уже пришли в себя от твоего блестящего побега? Никкаль засмеялась, её голос заметно повеселел: — Ха-ха… Откуд… ты зна… …шь, что мой побег был блес… …щим? Ха-ха-ха! — У тебя не может быть иначе. — Ну… если не сч… …тать, что док… …ра Берта чуть не… …волили, то всё норм… …но. — Стой-стой… Его хотели уволить? — серьёзно переспросил Кингу, словно не веря в услышанное. — Да, глав… …рач так ск… зал… — Надо будет с ним поговорить. — Уже не над… Кингу… это пустяки. Дж…н всё у… …ладил. Просто возвращайся ск… …рее… Я… так соскуч… …лась. — Да, моя госпожа, я тоже. Невыносимо соскучился. — Знаешь, сег… …ня дн… …м было так тепло… И я подум… …ла, как хорошо было бы… погулять вместе… — Обязательно погуляем. Где ты захочешь и когда захочешь. — В парке, г… …де мост. Помнишь, ты х… …тел показать мне? — Конечно, мы туда сходим, обещаю. — Завя… жешь мне… шарф на… лице? Никки попросила об этом так неожиданно, что у Кингу практически до предела расширились зрачки и засветились радужки глаз от восторга. Он вспомнил тот вечер, и какой тогда она была милой, смущённой, растерянной, заинтригованной… И то, что ей захотелось вновь испытать это, вновь довериться ему, невообразимым образом вызывало в груди Кингу неукротимый шторм из самых ярких эмоций. Из любопытства он спросил невесть почему осевшим голосом: — Зачем, госпожа? Разве это уже будет сюрпризом? — Будет! Я в… …дь так и не ви… …ела… — Тебе правда этого хочется? Теперь уже и её тон стал необъяснимо напряжённым. — Да… Хочу всё… прямо, как в тот… вечер… Кингу сглотнул, но так, что она не услышала. Прикрыл глаза, представляя, что находится рядом с ней, держит за руку… — Никки… — Д-да?.. — Ты невероятна. Вместо ответного комплиментами, с её губ слетела мягкая усмешка. Никкаль догадалась, что на самом деле он хотел бы сказать, в чём признаться, но пока не мог. — Спасибо, милый… я тебя тоже. Его раздавшийся шумный вздох облегчения и радости легонько пощекотал её ухо. Никкаль всё понимала, не торопила, и от этого было очень приятно на сердце, которое билось сейчас от её слов будто бы ударов сто сорок, не меньше. И восхитительное чувство взаимности наполняло силами на какие угодно поступки ради неё… Кингу не знал, что ещё сказать Никки, о чём попросить. Все адекватные мысли просто вылетели из головы, но и прощаться на таком моменте ни за что не хотелось! Не придумав ничего лучше, он произнёс. — Дыши… — Что?.. — Никкаль улыбнулась. — Хах… Ты там… с… …бя… успокаиваешь? — Нет, моя госпожа, но это и правда меня успокоит. Я просто хочу послушать, как ты дышишь. Можно? Никкаль на несколько секунд замолчала, а потом ответила: — О… это так… — Странно? — предположил Кингу. — Да, но ещё… ещё заводит. Кингу застыл, слегка приоткрыв рот. Его взгляд то темнел, то опять разгорался из-за противоречивых чувств внутри. Было так неожиданно и волнительно слышать её откровение, но сейчас?.. Когда он находился в этом проклятом месте, полном фанатичных мужененавистниц? Кингу уточнил, точно давая ей шанс сменить тему… — Ты уверена, что хотела сказать именно это слово? — Абсолютно… Ты ведь… ещё хочешь что… бы я… подышала? — Хочу. — Тогда слушай… Он попросил её дышать, а сам, прикрыв веки, наоборот, задержал дыхание. Чтобы в полной тишине ничего не отвлекало его даже от самого незначительного… но только не для него… изменения в трубке. Чтобы своим сосредоточенным магическим слухом ловить каждый шорох сквозь любые помехи. Только бы без конца слушать плавные вдохи и шумные выдохи Никкаль… Один, второй, третий… Кингу потерялся в том, сколько вздохов насчитал. Он почти что забыл, где находился, чувствовал лишь дрожь собственных ресниц, да тепло бликов заката на своих щеках. Ещё несколько дыханий Никки, и вот уже можно было легко представить, будто они с ней лежат на кровати, заключив друг друга в крепкие объятия. Своими вздохами она щекочет ему шею и скулу, уткнувшись… А он старается придвинуться всё ближе, чтобы сберечь её хрупкий сон от целого мира. И не было ничего дороже, чем видеть сейчас перед закрытыми глазами каждое её движение. И опять услышать вздох Никки в умиротворяющем молчании. А после — внезапный стон… — Ах… Такой яркий, чёткий и чувственный… Лишь от одного этого звука пересохло в горле. Кингу плавно запрокинул голову и медленно раскрыл веки. Прошептал, не в силах скрыть томную хрипоту в голосе… — Никки, постой… Очередной вздох оборвался, когда она тихо произнесла… — Ох, прости… Забылась… задумалась… — Ничего. Никкаль снова стала делать плавные вдохи и выдохи, но возникшее между ними напряжение не собиралось исчезать. Она наверняка и сама чувствовала, как попытка сделать вид, что ничего такого не случилось, только больше всё усложняет. Поэтому спросила… — Тебе ведь… понравилось… да? — Что? — спросил Кингу. И, конечно, он понял что, просто растерялся от намерения Никки завести откровенный разговор при таких обстоятельствах. Она же не обиделась от такого уточнения, было слышно, что, скорее, растерялась и смутилась не меньше него. И всё же решилась подсказать: — То, что т… услышал. Хочешь, повторю? И он был бы наглым лжецом, если бы сказал, что не хотел. Хотел, и ещё как. Тем более, что у него и в мыслях не было обижать Никки в такой момент. Но здесь? Сейчас? На расстоянии? — Моя госпожа, послушай… — То есть… не понравилось? — Никкаль сделала вывод быстрее, чем он смог договорить, и в её словах было столько стыда и досады. — Нет, что ты, нет, — начал объясняться Кингу, бережно подбирая каждое слово, чтобы не задеть. — Всё хорошо, слышишь? Я готов очень-очень долго слушать твоё дыхание, твой голос… — опять сглотнул, переводя дух. — И твои прекрасные стоны… — Просто сей… …ас не… подход… щий момент. — Верно, Никки… — он улыбнулся. — Да и если честно, я ни разу так не делал. — Как? — По телефону. От её смеха в трубке послышался шорох. Видимо, Никкаль хотела его этим засмущать, но не вышло. Впрочем, всё равно не переставала пытаться. Игриво спросила на выдохе: — П… …равда?.. — Да, а ты? — Ну… я тоже, но! Мне-то всего двадцать… я ещ… слиш …ком молодая! — Значит, я для такого уже слишком старый, — ответил Кингу, ухмыльнувшись. — Ха-ха-ха! Заметь… ты сам это …казал! — заливисто смеясь, сказала Никки и многообещающе добавила. — Х…тя… знаешь, я бы… попробовала. Не сейчас, потом… Наткнулась как-то в инт… …нете, что это добавляет разн… бразия парам. — Хорошо, если хочешь, когда-нибудь попробуем. — Э-эм… ты так …росто на это согл… …сился… — Я думаю, нам уже поздно друг друга стесняться. — Хм… а я всё равно… стесняюсь… — Почему, моя госпожа? — спросил Кингу, немного напрягшись. Ведь что бы ни случилось, ему всё ещё было важно, чтобы Никки чувствовала себя комфортно и безопасно рядом с ним. — Ты можешь мне рассказать, и мы вместе подумаем, что с этим сделать. — Да, знаю, не… в этом …ело. Просто до сих пор ещ… не верится, что… что… — Что мы вместе? — Да…. забирай уже скорее… перевод у этих нен… …мальных и ух… ди оттуда. Домой… — Как скажешь, моя госпожа. — Тебе, наверное, пора… …дти, да? Через мутное окно по-прежнему было ни лахму не видно, но свет заката стал тусклее, значит, солнце понемногу пряталось от этого места. Кингу убрал телефон от уха и с недовольством поджал губы. Они с Никки болтали уже больше часа, и он с удовольствием проговорил бы в несколько раз больше, если бы не увидел шкалу заряда сверху: осталось около тридцати процентов, а ведь его телефону предстояло держаться без подзарядки ещё, как минимум, сутки. — Да… Не хочу, но, кажется, пора. — Хор… …шо, Кингу, я буду ждать новостей. Удачи с переводом. — Спасибо, госпожа. На сей раз первой отключилась Никки, оставив его наедине с догорающим солнцем. И странной запиской. Здравый смысл в его голове продолжал яростно настаивать на том, что это может быть ловушка. В любом случае, вариантов не так много: рискнуть сейчас или сидеть здесь неизвестно сколько времени в надежде на то, что перевод принесут на блюдечке. А принесут ли? Он уже сомневался. После исцеления Яхне у дочерей Тиамат не осталось причин играть с ним по правилам и совсем ничего не мешало нарушить договор. Конечно, после такого они ещё ниже падут в его глазах, но ведь им и плевать на его мнение. Он для них никто. Чудовище, животное. «Зря я сомневаюсь, —с постным лицом подумал Кингу, комкая пальцами маленькую бумажку. —У меня есть магия и амулет, я не раз выбирался из ловушек. Если это шанс разобраться с проблемами поскорее, то я им воспользуюсь». Отдалённый звук статных шагов по деревянному полу вернул Кингу в реальность. Взглянув на записку в руке, он вспомнил последние слова оттуда — «Никому не рассказывай». Той, кто оставил этот поднос, могло здорово влететь, если она пришла сюда без ведома остальных. А значит, и перевод от неё получить не выйдет, чего нельзя было допустить. Быстро оценив ситуацию, Кингу за считанные секунды спрятал поднос с едой под койку, выключенный телефон — обратно в сумку, а комочек исписанной бумаги — в карман своей одежды под плащом. Сделав непринуждённое лицо, Кингу сел на край кровати и стал ждать. Низкий каркас всё же нещадно прогнулся под его весом, и что-то теперь подсказывало, что нетронутый салат и бутерброды пришли в негодность. Что ж, значит, придётся ещё немного посидеть на магической диете. Дверь распахнулась настежь и впустила обозлённую будто бы на целый мир Анун. Она громко ругалась на шумерском. — Что-то случилось? — спросил Кингу, сохраняя завидную невозмутимость и вежливость. — Какого лахаму дверь открыта?! На ней стоял магический замок! «И правда… Значит, она не знает, кто его открыл». — Это я сделал, — соврал Кингу, не поведя бровью. — Лжец! Наш особый магический код известен только мне и сёстрам! Ты врёшь! — Или ваш код не такой уж идеальный, и я смог его вскрыть. — Это невозможно! — Сомневаешься в моей магии? — усмехнулся Кингу, поднявшись с кровати. Анун тут же отступила на шаг назад. — Можешь убедиться сама. На самом деле Кингу не планировал вступать с ней в схватку, уж точно не в маленькой каморке на чердаке, так ведь и всю крышу разнести можно! Просто ему нужно было выглядеть убедительно и даже угрожающе, чтобы Анун поверила, что он мог отпереть эту лахамскую дверь. И, судя по тому, как через плотный слой голубой краски бледность изменила цвет её лица, кажется, сработало. Скрыв страх за наигранной брезгливостью, Анун хмыкнула. — Вот ещё! Свою силу на нечестивца в священных стенах Обители понапрасну растрачивать… Хах! Много будет тебе чести! — Как видишь, дверь открыта, а я ещё не сбежал. Потому что мне нужен перевод, помнишь? Когда он будет готов? — Терпи, дракон, сам же просил достоверно и подробно. — Тогда зачем ты пришла? — Проверить, не сдох ли… — Анун будто выплюнула эти слова ему под ноги. — Но ты живее всех живых, как паразит. Жалко, значит, кормить придётся. — Не утруждайтесь, — ответил ей Кингу не менее едко. — Моего дара Тиамат хватит, чтобы не есть и не пить годами. На самом деле он не знал наверняка, ведь никогда раньше так долго не проверял. Однако не хотел упустить шанса позлить эту противную женщину и не прогадал. Реакция на его фразу пошла за считанные секунды. И если несколько минут назад Анун трусила, стоя бледная, как поганка, то теперь её щёки потемнели от ярости, на висках некрасиво вздулись вены, а искривлённый рот дрожал, как у змеи, что готовилась вот-вот выпустить щедрую порцию яда. — Подонок! Это не твой дар, а наш! Наш, слышишь?! Он принадлежит культу! — Кажется, ваша Великая богиня Тиамат так не думала. Кингу сказал это и моргнул, и глаза его в то же мгновение преобразились в кристально-голубые, с продолговатыми зрачками. Глядя в них, как в строжайшую ледяную тюрьму, Анун вспомнила самое ужасное, что пережила в своей жизни, и внезапно свалилась на колени, всхлипывая. — П-п-пощади, прошу! Не тронь меня! Кингу замер в ступоре, ожидая какую угодно, но точно не подобную реакцию. Его память начала вытаскивать из череды нежелательных воспоминаний неприятные обрывки той роковой ночи, разделившей его жизнь на две части. — Что?.. Но я не… — он протянул к ней руку, сам не зная зачем. Возможно, хотел привести в чувство, но… — Нет! Нет! Пожалуйста, нет! — Анун вся сжалась на полу, накрыв голову руками. — Я потороплю сестёр с переводом, только не убивай меня, умоляю! Невозможно не вспомнить этот взгляд, ослеплённый ужасом и истерией. Такой же или очень похожий на тот, что у Яхне. Кингу встревоженно осмотрелся и ощутил, как скрипучие дощечки на полу и на стенах чердака словно задышали боязнью и ненавистью к нему. Как и он испытывал сейчас то же самое к себе. Кингу медленно отступал назад, не сводя потухшего взгляда с шокированной Анун, пока не уткнулся ногами в холодный борт койки. — Иди, — тихо сказал он, не глядя на неё, но слыша, как та продолжает дрожать на полу, поэтому повторил громче: — Иди же. Я не трону тебя. Чтобы не испытывать терпение дракона, Анун нервно закивала и поднялась на конвульсивно трясущиеся ноги. Вылетела пулей, прикрывая заплаканное лицо капюшоном. О том, чтобы поставить новый магический замок на дверь, и думать забыла. Когда последние суматошные шаги растворились в тишине чердака, Кингу остался один. Сидел на койке, сгорбившись, и опять отсчитывал по одному от десяти с закрытыми глазами. Он отпустил её. Ещё раз, как тогда… Но что же только что случилось? И почему теперь ему так сильно было больно? В голове, а ещё в грудной клетке, словно что-то настойчиво рвалось наружу…

~~❅~~

Остаток встречи с отправительницей записки Кингу провалялся на кровати, безэмоционально глядя на паутинку в углу потолка и лишь изредка меняя положение тела. Отдыхом назвать это можно было с натяжкой, скорее, вынужденным бездельем. Заходить к нему перестали, и Кингу не знал, плохо это или хорошо. Несмотря на отпёртую дверь, ни единой мысли о том, чтобы спуститься с чердака, в голову не приходило. В конце концов, что ему делать на нижних этажах? Попусту сеять панику? Но неизбежно приближался назначенный час, и пора было выбираться из своей нестандартной спальни. Сверившись с часами, Кингу написал Никкаль, что вот-вот пойдёт за переводом, и вновь выключил телефон, но на сей раз решил взять с собой вместе с сумкой. Не забыл вернуть во внутренний карман и амулет дракона. Ведь если всё пройдёт гладко, то возвращаться в Обитель уже не придётся. Кингу оставил на койке дырявую, испачканную в крови куртку и потрёпанный чёрный плащ, быстро переоделся в то, в чём будет удобнее передвигаться и если что уходить от погони. Попрятал по карманам перчатки, иглы, парочку крохотных колбочек со вспомогательными зельями. Он очень надеялся, что весь этот арсенал не пригодится, но по опыту всё равно понимал, как важно иметь запасной план. Пригнувшись, он покинул комнату и прикрыл за собой дверь. В остальной части чердака окон вовсе не было, но темнота никогда не пугала того, кто нередко бывал её частью. Ступая вдоль стен, Кингу быстро нашёл спуск вниз. Осторожно перешагивал ступеньки, но не потому что боялся, а потому что не хотел случайно встретиться с какой-нибудь заплутавшей или слишком любопытной дочерью Тиамат и напугать её. Крутая винтовая лестница скоро закончилась, и он оказался в лабиринте из многочисленных коридоров третьего этажа. Не желая слоняться здесь до утра в поисках нормального выхода, Кингу сразу подошёл к ближайшему окну и раздвинул шторы. Приятно зажмурился от яркого лунного света и улыбнулся, выглянув на улицу. С тем грязным маленьким окошком он уже начал понемногу забывать нормальные пейзажи. Поэтому сейчас был рад даже почти монохромной картинке из светлого песка и тёмного неба. Кингу осмотрел окно и понял, что форточка достаточно большая для того, чтобы он смог в неё пролезть. Повернул щеколду и дёрнул за ручку. Окно было старым, поэтому когда после нескольких рывков створка всё же поддалась, то по тихому коридору прокатился тонкий скрип металлических петель. Этот скрип раздался настолько неожиданно, что и сам Кингу замер и задержал дыхание. Оглянулся, прислушиваясь. Однако, кроме звука колышущейся на ветру занавески, слышно больше ничего не было. С чувством успокоения Кингу выдохнул и вытащил голову на улицу. Деревья стояли слишком далеко от этого окна, по стенам не вился какой-нибудь плющ, да и вообще не было ничего, за что можно зацепиться, а прыгать достаточно высоко. Впрочем, это чуть ли не самая меньшая сложность из всех, что выпала Кингу, пока он находился здесь. Присмотревшись к земле, он сделал несколько шагов назад, после чего с разбега выпрыгнул из окна. Тёплый ночной ветер свистнул прямо ему в уши, от твёрдого приземления в клумбу с цветами на секунду напряглись мышцы ног. Кингу взглянул на примятые им белые, синие и голубые незабудки и покачал головой. Жалко, ведь кто-то выращивал, старался… После минутной передышки он распрямился и вышел на тропинку, стряхивая земляную пыль с волос. Смотреть на окно, из которого вылетел, даже не хотел — понимал, что обычный человек от такой высоты точно сломал бы себе что-нибудь, а то и вовсе разбился. Отряхнув последнюю грязь с одежды, Кингу снова прислушался к звукам, но, кажется, остался наедине с шумом искусственных ручейков, шорохом деревьев и блеском звёзд. Постоял немного на месте, наслаждаясь спокойствием. Воздух был таким чистым и сладким, что Кингу дышал как будто бы впервые. А может, всё дело в заточении, в котором он находился несколько последних дней… И наконец-то выбрался… — У южной стены, — шепнул Кингу, рассматривая безоблачное небо. Он снова искал глазами Полярную звезду, а когда нашёл, то посмотрел в противоположном направлении и понял, что там сторона, обратная главным воротам, и это хорошо. Не хотелось снова натыкаться на охранниц, а уж тем более драться с ними. Оглядываясь по сторонам, Кингу пошёл по тропинке к барьеру. В то, что очень скоро перевод может оказаться у него на руках, верилось ещё не до конца. Интуиция ожидала подвоха. И первый подвох в том, что, когда он пришёл на место встречи, там никого не оказалось. «Может, ещё рано? — спросил себя Кингу, глядя на невидимую стену барьера. За ней на много-много километров вперёд простиралась безразличная пустыня. — Ладно, подожду немного». О том, что будет, если адресантка записки так и не объявится, Кингу предпочитал не думать и надеяться на лучшее. Хотя на самом деле такое возможно, что кто-то из дочерей просто решил над ним подшутить и сейчас наблюдает из окна своей спальни, надрывая живот от смеха. А он, выходит, тоже хорош. Повёлся как последний идиот… Но видит Тиамат, это совсем несмешно! И когда Кингу уже казалось, что его нажитое жизненным опытом терпение сейчас лопнет, то за спиной вдруг пошевелился ракитовый куст. Или показалось, что пошевелился?.. Кингу напрягся как для атаки и оглянулся на странное движение. Загоревшимися от магии глазами посмотрел на куст, но тот выглядел совсем обычно. Лишь гибкие ветки, усыпанные маленькими жёлтыми цветками подрагивали на ветру. Кингу вздохнул и ругнулся про себя. Живой куст, ну и привидится же такое! «Лахаму… После того как мы разберёмся с заклинанием, попрошу у Джона долгосрочный отпуск». — Хих… И долго ты будешь разглядывать нашу растительность? В первый миг оторопев от неожиданности, Кингу прогнал удивление и посмотрел туда, откуда послышался тихий женский голос. Появившаяся словно из ниоткуда дочь Тиамат уже стояла на несколько шагов в пустыне. Темнота и капюшон синей мантии, такой же, как и у остальных, скрывал её лицо, а не по размеру длинные рукава — руки. И можно было бы сказать, что с виду она выглядела копией сестёр, если бы не одно заметное различие. Низкий рост. Кингу тут же вспомнил «ребёнка» на лестнице в ночь, когда прибыл в культ. — Значит, это была ты, — догадался он. — Я до последнего думал на Кену… — Ты ждал сестру Кену? — насмешливо спросила дочь Тиамат и прикрыла лицо рукавом, чтобы заглушить смех. — Х-х… Что, тоже влюбился? «Тоже?» — удивился Кингу. Вслух же спросил: — Кто ты? — Ты и сам хорошо меня знаешь. — Почему же я должен хорошо тебя знать, если не знаю даже имени? — Хм… Значит, это я хорошо знаю тебя. Ответы этой колдуньи звучали странно, сбивали с толку и вызывали лишь больше вопросов. Но Кингу понимал, что так она пыталась запутать его, чтобы ничего о себе не рассказывать. Поэтому настойчивее повторил свой вопрос. — Твоё имя? — Можешь называть меня Элишва. Кингу отметил про себя, что не так давно уже слышал такое имя в этих стенах. С Элишвой его спутала бредящая Яхне. Но интересно, почему? Возможно, потому что была тогда не в себе. — Элишва… «Клятва богу»? У женщины, давшей тебе имя, богатая фантазия. — Забавно слышать это от того, кого назвали «Луна и защита Тиамат». — Небуквально… — прошептал Кингу. Он знал, что первое значение его имени несколько иное. — Откуда тебе известно? — Хорошо знаю язык древних, но это неважно… — она запустила руку в карман мантии и вытащила запечатанный конверт. — Ты же пришёл сюда за этим? Кингу подозревал, что было внутри. Перевод инструкции по снятию заклинания, как и обещано в записке. Прочитав заинтересованность в его глазах, дочь Тиамат напоказ вытянула руку вверх, чтобы в свете луны стало видно, что в конверте точно что-то лежит. Кингу напрягся, но не торопился. Их всё ещё разделял барьер, построенный на древней шумерской магии, и это всё ещё могла быть ловушка. — Откуда у тебя перевод? Украла у старших? — Украла, вот ещё… Я сама его составила. — Одна? — Так вышло, что я много пишу и читаю на шумеро-аккадском. — Не верю, что тебе не помогли сёстры. — А с чего бы? Они вообще не собирались переводить для тебя документы. Тянули время, чтобы найти способ вытянуть из тебя Дар Тиамат и убить. Это было похоже на правду. Однако настораживало другое: — И ты единственная милосердна и справедлива, да? — Ух, сколько сарказма! Хи-хи-хи… Но разве у тебя есть ещё пути, как со всем этим разобраться? Был один. Вернуться домой и начать переводить документы самому с самого начала, но это откат назад. Получится, что всё здесь произошло с ним впустую, и он только зря убил время, которое мог бы провести рядом с близкими. Зря передал годы жизни проклятой Яхне. Да, это было бы слишком жестоко по отношению к самому себе. Кингу уже выставил перед барьером руки, чтобы наколдовать антимагию, как в прошлый раз, но тут его ждала неожиданная новость: — У тебя получится пройти сквозь него, — объяснила Элишва и положила конверт обратно в карман. — Барьер не тронет тех, в чьих венах течёт кровь богини. — Ты можешь врать. — Могу, но зачем? — Чтобы меня убить. — Хм, а это обидно… — она чуть склонила голову. — Зачем желать твоей смерти? Ты же ничего не сделал. — Я напал на культ почти сорок лет назад, — ответил Кингу с сожалением. — Ого, как давно… Но знаешь… мне плевать. — Что? — спросил он, не поверив в услышанное. — Но… — Плевать, — повторила Элишва, пожав плечами. —Мне ты ничего не сделал. Кингу остолбенел, не зная, что ему испытывать и как реагировать. В услышанное верилось с трудом, он даже подумал сначала, что спит или находится в бреду. Но порывы ветра на его коже ощущались вполне правдоподобно, вызывая мурашки. А может, они были и не от холода. А от того, что хоть и до сих пор не видел лица этой девушки, в самом деле не улавливал в её словах и жестах ни намёка на страх или отвращение. Это поражало. — Ты… ты не боишься меня? — вновь спросил Кингу, чтобы удостовериться наверняка и разогнать остатки сомнения. — Нет. Мне даже чуть интересно… — тихо ответила Элишва — Хи-хик… Неужели вы все такие? — О чём ты? — Лахаму, о мужчинах, конечно. Там, во внешнем мире… Все мужчины такие высокие и сильные? — А ты никогда не видела? — Вживую? Нет, только в книгах, на картинках. И Кингу хотел уже ответить, но вовремя опомнился. Лицо этой девушки по-прежнему скрывал капюшон, и она была невысокого роста. Что, если это действительно ребёнок, а он сейчас начнёт тут разговаривать с ней о мужчинах. Конечно, на первый взгляд тема безобидная, но мало ли? — Ты же совершеннолетняя? — решил уточнить Кингу, окинув её фигуру взглядом. — Эй, мне вообще-то двадцать восемь! — Да неужели? — иронично спросил он, приглядевшись получше, словно думал, что сможет наконец разглядеть её лицо во тьме, но увы. — Ну… ну… Вообще… — однако Элишва быстро сдалась под его взглядом и поправила себя. — Ну ладно, двадцать пять. — Точно? — Двадцать четыре! — огрызнулась она. — О Тиамат… Ну что?.. Что?! Теперь это правда! «Совсем ещё девчонка, — подумал Кингу и тут же осёкся, ведь вспомнил, что Никкаль ещё младше. — Хотя, пожалуй, я погорячился…» — Ну так ты ответишь? Что там с мужчинами? Вы правда такие плохие, как говорят сёстры? — По-разному, — честно ответил Кингу. — Но большинство нормальные. — Нормальные… — отстранённо произнесла Элишва. — А ты нормальный? — Не мне отвечать на этот вопрос. — А мне больше и не у кого спросить… Так ты идёшь? — Куда? — Хих… Сюда! — она топнула ногой по песку рядом с собой. — Чтобы у меня перевод забрать. — А просто так ты мне его не отдашь? — Кингу нахмурился. Так и знал, что будет какой-то подвох. — Ты чего-то хочешь? — Показать тебе кое-что, но не здесь. Нет, постой… Ты же взял статуэтку? — Какую ещё статуэтку? — Хих, глиняную статуэтку Тиамат, конечно. Нужна, чтобы заклинание снять. — И откуда по-твоему я должен был об этом знать? — скрывая лёгкое раздражение, прошептал Кингу. — Ну как же! — она снова достала конверт и посмотрела на него. — А, ой… — Что ж, спасибо, что сказала хотя бы сейчас, — шумно вздохнув, произнёс Кингу. — Где мне её искать? — Здесь! Они расставлены по всему двору. Элишва гордо развела руками, показывая на территорию Обители, а Кингу уже цепко всматривался в темноту, пытаясь разглядеть хотя бы одну. Он видел эти статуэтки в ту ночь, когда пришёл сюда, но думал, что они самые обычные, декоративные. Кому бы в голову пришло расставлять по всему саду заряженные магией артефакты? Наверное, только дочерям Тиамат! Кингу хмыкнул, понимая, что уж очень недооценил непредсказуемость последовательниц культа. Или переоценил их адекватность. Ближайшая статуэтка нашлась в траве под деревом в нескольких шагах. И Кингу уже пошёл к ней, когда услышал голос Элишвы. — Статуэтка должна быть такой же, как и та, что ты разбил. — Боже… — он закрыл лицо рукой как от головной боли. — Почему же ты не говоришь мне всего сразу? — Ну извини меня! — Ещё какие-то важные детали будут? — Да, есть кое-что. Не разбей её! Хи-хи… Решив всё же проверить статуэтку, которую увидел первой, Кингу стал напрягать память, чтобы воссоздать в голове картинку, как именно выглядела та самая глиняная Тиамат из лавки Рэйтана. В какой позе она стояла, в каком одеянии, как украшена и какой внутри был… — Песок, — мрачно сказал он. — Песок? А что песок? — Как я пойму, какого цвета песок внутри? — Хм… Хороший вопрос. Есть идеи? — Я думал, что ты мне подскажешь. — У меня не очень богатый магический опыт, прости, — печально ответила Элишва и уселась прямо на землю, поджав под себя ноги. Видимо, решила, что это теперь надолго. Кингу через силу вздохнул и замолчал, чтобы как следует подумать. Можно было бы, конечно, пойти по самому простому пути и разбить каждую статуэтку, которая попадётся на глаза, но ему не нужны были последствия. С теми, что уже есть, для начала бы хоть разобраться… А кроме этого лишний шум мог привлечь внимание других дочерей Тиамат, и ему бы не хотелось в копилку к репутации убийцы и маньяка заработать ещё репутацию вандала. Рассудив, что времени не так уж и много, а других задумок всё равно нет, Кингу напряг зрение, чтобы попытаться увидеть магический след статуэтки. Глаза за секунды окрасились в жёлтый, и он улыбнулся. Под глиняной оболочкой ясно виднелся сгусток фиолетовой магии. Эта статуэтка была не той, которая ему нужна. «Хорошо, что я не взял её», — с облегчением подумал Кингу. У его способности тут же открылось другое преимущество — теперь не нужно было всматриваться в темноту, чтобы найти хотя бы ещё одну статуэтку. Фиолетовые и белые огоньки светились в саду как на ладони. Однако Кингу в голову пришёл новый логичный вопрос: — А если точно такой же статуэтки больше нет? — Этого не может быть, — ответила Элишва. — Сёстры лепят по форме только два облика. Радостный и разгневанный. — Сёстры? А ты? — Мне ещё нельзя. Недостаточно высокий сан. — Какой у тебя? — Я не могу рассказывать об этом, зато могу о кое чём другом. Когда пойдёшь со мной. «Сказала не «если», а «когда». Значит, выбора не оставляет… А драться с ней я не хочу… — Кингу поджал губы. — Что ж, надо сосредоточиться на статуэтке. Как она выглядела тогда?» Ответ пришёл быстро, когда Кингу получше прокрутил у себя в голове тот самый день. Как зашёл в сувенирную лавку и сразу же заметил Никки. Розовощёкую из-за мороза на улице, немного помятую и уставшую. Она сразу заинтересовала его тем, что очень увлечённо рассматривала амулет его семьи на витрине. И, если бы тогда все мысли Кингу не были заняты болезнью матери, кто знает… возможно, он бы пригласил Никкаль на кофе и поподробнее рассказал бы о драконе? И тогда она бы ему либо не поверила, посчитав сумасшедшим, либо ещё больше погрузилась бы во всё паранормальное. В неотъемлемую часть его жизни, во всю его жизнь. Нет, лучше. Сама Никкаль стала бы его жизнью. Уже. Кингу всей душой это чувствовал. — Ну как, нашёл? — спросила Элишва. — Да, — ответил Кингу, подняв статуэтку улыбающейся Тиамат с белоснежным свечением внутри. И ему тоже хотелось улыбаться. — Что теперь? — Теперь пойдём, — дочь Тиамат немного неуклюже поднялась и отряхнула полы мантии от песка. — Только осторожно, не разбей. — Да, я помню. Кингу подошёл к своей сумке, расстегнул. Для большей сохранности завернул статуэтку в несколько слоёв одежды.Теперь молния еле-еле сходилась, но, приложив небольшое усилие, сумку удалось закрыть. Кингу снова оказался лицом перед защитным барьером, а Элишва недвижимо замерла неподалёку. И пусть её лицо по-прежнему прятала темнота, он интуитивно ощутил заинтересованность. «Стоит ли полностью доверять ей? — размышлял Кингу, рассматривая невысокую фигуру. — На первый взгляд безобидная, но что-то подсказывает, что лучше быть начеку». Налегать на невидимый барьер он не спешил, а просто вытянул руку, ведь повредить себе кисть однозначно не так серьёзно, как другие близко расположенные части тела. Кингу легонько коснулся двумя пальцами барьера и с изумлением понял, что не почувствовал ничего, кроме волны тепла. Поэтому, больше не сомневаясь, пересёк прозрачную преграду. Территория Обители осталась за спиной, как и однообразные дни, проведённые в этих стенах. Если бы Кингу только знал, то не стал бы использовать антимагию, чтобы туда попасть. А теперь же он искренне верил в то, что больше никогда не вернётся к ним. — Надо же. И правда единственный сын Тиамат… — То есть ты даже не была уверена? — хмыкнув, спросил Кингу. — Ты тоже сомневаешься во мне. По глазам вижу. — Что ж, справедливо… — Кингу кивнул и оглянулся на здание культа. — Значит, я зря использовал антимагию, когда сюда пришёл… — Какую ещё антимагию? — Я временно сделал небольшую прореху в барьере, чтобы пройти через него. Элишва посмотрела на невидимый купол, высоко-высоко вверх, точно о чём-то думая. А потом вдруг закрыла лицо рукой и захихикала через рукав. Сначала это выглядело даже немного мило, но чем дольше звучал этот смех, тем все более жутким он становился. — Хи-хи-хи… Хи-хи… ха… Хи-хи! Хи-хихи-хи-хи! Ха-ха! Ха-ха-ха-ха! — Что смешного? — спросил Кингу в недоумении. — Хи-хи-хи-хи… Как давно это было? Хи… хи… — Хм… — чтобы вспомнить, ему пришлось призадуматься, потому что прожитые тут дни как будто были похожи на один непрерывный. — Кажется, два дня. Или три. — Хи-хи-хи… Интересно, когда же они заметят? Хи-хи… — Что заметят? Кто? — Сёстры! Ха-ха-хи! Барьер же совсем нельзя трогать! Хи… Хи-хи… — То есть он больше не действует? — Да! Хи-хи-хи! — Да уж, это и правда забавно, — сказал Кингу, не удержавшись от злорадостной улыбки. Затем посмотрел на холмистый горизонт ночной пустыни. — Ну и куда пойдём? — На юг. Больше она ничего не говорила, а Кингу и не настаивал на разговорах, просто следовал за ней. Про себя он отметил, что Элишва не стремилась соблюдать дистанцию в одиннадцать шагов, но стоило ему нагнать её, чтобы идти рядом, как тут же ускорялась, мешая ногами плотный песок, пуская пыль. В пустыне было тихо. Даже слишком. Ни единого крика какой-нибудь птицы в небе, вообще ничего. Лишь шорох песчаных волн, подгоняемых ветром. Однако Кингу это ничуть не пугало, напротив, на фоне всех сумасшедших событий последних дней, он оценил этот безмолвный покой. И сразу заметил, когда в тишине появился новый негромкий звук — чья-то шумная одышка. Кингу вновь догнал Элишву в пару широких шагов и спросил, пытаясь заглянуть в лицо, но та отвернулась. — Может, передохнём? — Нет… времени… — шумно вздыхая между словами, ответила она. — Ночь не вечна… Рано утром… молитва. Меня хватятся сёстры… «Интересно… Она точно маг, но при этом утомляется даже быстрее обычного человека». — Я вижу, что ты устала. Остановись всего на пару минут, — вдруг Кингу возник перед ней, преграждая путь. — Может, лучше уже скажешь, куда мы идём? — На юг. — Да, я помню. Но куда конкретно? Не поднимая головы, Элишва обречённо вздохнула и плюхнулась прямо на песок, подогнув под себя ноги. Положила ладони на колени и замерла. А через пару секунд ответила, но совсем не то, чего ожидал Кингу. — Ладно, ты прав, отдохнём. Кажется, уже недалеко… Кстати, ты знал, что низкий человек проходит примерно в полтора раза больше шагов, чем высокий? — На себя намекаешь? — с улыбкой уточнил Кингу. — Хих… Может быть. — Почему бы тебе тогда не использовать магию, чтобы идти быстрее? — Я не могу. — Почему? — Потому что экономлю магическую энергию. Чтобы делать так… Поправив чересчур длинный рукав, Элишва вытянула вперёд правую руку и задержала дыхание, чтобы сосредоточиться. Какое-то время ничего не происходило. Кингу же терпеливо стоял, не шевелясь, будто бы в ожидании чуда. Которое произошло через несколько секунд. Воздух затрепетал над ладонью Элишвы, неохотно поддаваясь, превращаясь в увеличивающийся шар чистейшей воды. Кингу сначала плохо понял, в чём дело, ведь каждая из дочерей Тиамат от рождения владела магией воды. Однако вспомнил, где находится. «Пустыня… Откуда она взяла воду в пустыне? Поблизости же ни одного источника… Неужели…» — Да, из воздуха, — подтвердила Элишва, прочитав догадку во взгляде Кингу. Улыбнулась. — Кругом так много маленьких капелек воды… Жалко, что ты их не видишь. — Впечатляет. Кто тебя этому научил? — Сестра Ясмин. Она тебе кофе сварила, только, конечно, не знает, что тебе… Но вкусный, правда? — Правда, — кивнул Кингу. — Мне понравился, спасибо. — Ну ты же всё-таки мою мать исцелил, так что это я должна тебя благода… Элишва резко замолкла, осознав, что проговорилась. Тихо, но очень неприлично выругалась на шумерском, когда шар над её ладонью лопнул из-за потери концентрации и обрушился на руку щедрой порцией воды, холодной как лёд. Наконец решившись подставить лицо под яркий свет луны, она посмотрела на Кингу. Тот замер, вначале не в силах поверить, но теперь ясно видел в Элишве схожие с Яхне черты: серые глаза с прищуром, узкий острый нос, пухлые щёки, небольшой подбородок, пушистые тёмно-каштановые волосы… Даже родинка в том же месте — над губой. И почему-то на её лице совсем не было голубой краски, как у сестёр, поэтому Кингу смог разглядеть чуть желтоватый оттенок её кожи в темноте. Он нахмурился и побледнел. Черты его лица устрашающе заострились, когда всё же смог глухо произнести… — Ты… — Да. Я… — Элишва поднялась на трясущиеся от недавнего сидения ноги. — Я самая младшая дочь Тиамат и Яхне. Хотя она опять молодая, так что это ненадолго. — По-хорошему отдай мне перевод и уходи обратно, — сухо сказал Кингу. — Нечего тебе здесь делать. — Хм… Ты теперь меня ненавидишь? — Нет… У меня нет причин. Но если твоя мать узнает, что ты виделась со мной, то будет очень недовольна. Так что лучше уходи. — А я уже привыкла, хи-хи… Дочь Тиамат подняла вторую руку и засучила свисающий рукав. Кингу увидел, как вокруг её коротких пальцев и вокруг запястья в несколько слоёв были намотаны бинты. В некоторых местах марля порозовела от крови. — Левой достаётся намного чаще, потому что правой я пишу… — прошептала Элишва, безучастно глядя на пострадавшую руку. Сделав свой голос чуть грубее, кого-то процитировала. — «Этого недостаточно, Эли… Старайся лучше… У тебя огромный потенциал, а ты так погано им пользуешься… Разве ты не хочешь быть хорошей дочерью, Эли?» — Это… это… — Кингу побледнел ещё сильнее и растерял все слова сочувствия. — Это ужасно. Никого… Никого не должны так бить! — Пожалуйста, не надо жалости… — она поправила капюшон, снова скрывая лицо. — Мне и без того стыдно. — Стыдно? Тебе? — Кингу осторожно поставил сумку на землю, но если бы не статуэтка внутри, то швырнул бы от бурлящего внутри гнева. Уселся на песок перед Элишвой. — Стыдно должно быть им! Дай посмотреть. — П-посмотреть? Что? — Руку. Я могу тебя вылечить. На миг Элишва задумалась. Было очень интересно посмотреть на целительный дар от самой Тиамат, она столько удивительных легенд об этом слышала! И всё-таки здравый смысл был сильнее любопытства. Прижав больную руку к своей груди, она покачала головой. — Не надо. — Боишься? Я не собираюсь тебе вредить. — Не боюсь, просто… Будет много вопросов. Если сёстры и мать увидят, что рука больше не болит, то догадаются и накажут ещё строже. — Можно продолжать носить бинты и только делать вид, что болит, — предложил Кингу. — Так или иначе, я тебя не заставляю. — Спасибо, ше, ты очень добр, но нет. — Как ты сказала? Ше? Мне не послышалось? — А, н-ну… — стушевавшись, Элишва опустила голову. — На шумерском это значит… — «Брат», — закончил Кингу с ухмылкой. — Я знаю. — Да? Лахаму, извини, я не должна была… — Всё хорошо. Ты уже отдохнула? — Да. — Тогда идём. … Идти и правда пришлось не так уж много, однако луна уже устала наблюдать за ними и накрылась перистым облаком, чтобы отдохнуть. Кингу и Элишва больше ни о чём не говорили до самого прибытия на место. Он — всё пытался уложить в голове: как так вышло, что девушка, идущая перед ним, настолько сильно похожа на свою ведьму-мать внешне? И, более того, ровно настолько же она и отличалась характером. Хотя Кингу точно не знал, возможно, что в юности Яхне тоже была милой… Совершенно ясно, что он уже не узнает об этом, да и не хотел бы. — Кажется, это здесь… — восторженно прошептала Элишва, разглядывая обломки каменных стен неподалёку. Она ускорила шаг. — Да, точно! Это он! Хи-хи-хи! Пока дочь Тиамат как малое дитя хлопала в ладоши и бежала вприпрыжку, забыв про усталость и пуская вверх столбы песка, Кингу думал, а не показалось ли? Точно ли это не было миражом? Но он не страдал от жажды, рассудок был в полном порядке, а ноги уверенно несли его к руинам, покрытым толстым слоем въевшейся песчаной пыли. Он был здесь когда-то давно и даже писал диплом про это место, когда ещё учился на факультете туризма. — Знаешь, что это? — в который раз пройдя под полуразрушенной аркой так, точно совершала древний ритуал, спросила Элишва. — Конечно. Руины Ашшура — столица древней Ассирии. Точнее, то, что от неё осталось. — В книжках по истории пишут, что этот город назвали именем царя Ассура, который тогда правил… — Элишва медленно провела пальцем по клиньям символа, вырезанного на одной из стен. С благоговением прикрыла глаза. — Но в библиотеке Обители хранится настоящая версия. — Расскажешь? — На самом деле город назывался не Ашшур, а Аштур. Царь назвал его в честь своей любимой — Ашту. — Она была его царицей? — Обычной девушкой. Ну как обычной… сказочно красивой. Ассур полюбил её, как только увидел. И город этот построил только чтобы она обратила на него внимание. — И как? Обратила? — Нет. Хи-хи… — Элишва прикрыла лицо рукавом. — Но мне всегда было интересно, неужели мужчина и правда построил целый город ради женщины? Может, это всего лишь сказки? Погладив шершавый камень арки, Кингу задумчиво улыбнулся. Какая-то часть него была твёрдо уверена, что это не сказка, не миф. Что царь и в самом деле мог сделать такое, несмотря на невзаимность. Потому что чисто, искренне любил. Ведь кто, как не Кингу на своей шкуре познал, на что может быть готов мужчина ради любимой женщины? Вынести сколько угодно боли, перерыть весь мир ради неё одной, забраться на другой край света… Только бы видеть улыбку Никки, чувствовать её рядом, касаться, там, где она позволит. Любоваться ею каждый день, верить в её красоту и в её силу, словно в собственную богиню. Вздохнув, Кингу прошептал: — Такое возможно, если царь действительно её любил. — За что? — Элишва снова хихикнула. — Хих… За то, что Ашту его не любила? — Это неважно. Человек любит другого не за что-то, а потому что просто не может его не любить. Элишва вздрогнула от этих слов и притихла, задумчиво любуясь орнаментом на древних руинах. Что-то близкое к этому было и у неё к своей матери. Яхне ведь никогда не была к ней особенно ласкова, большую часть жизни она учила Элишву, как надо быть сильной колдуньей, как в будущем состояться той, кто приведёт культ к новому расцвету. Яхне учила свою дочь лишь ненавидеть. Всех мужчин в мире, особенно Кингу. Но каким-то чудом Элишве лучше прочего удавалось любить: богиню Тиамат, всех сестёр до единой. И маму… И как же хотелось, чтобы Яхне тоже любила её так же сильно! Кингу испугался, когда услышал плач среди безразличной пустыни — надрывный, жалостливый, почти детский — и посмотрел на Элишву. Та стояла, прижавшись лбом к стене почти что стёртого с лица земли города, и солёными каплями слёз поливала безжизненные пески. Кингу стало так больно от сожаления. Он присмотрелся к ней и увидел не скулящую от обиды маленькую девочку, а чистое отчаяние, облачённое в синюю мантию. А ещё одиночество. Боль. Скорбь. Тоску. Не зная, чем помочь, Кингу подошёл к ней, в знак поддержки хотел положить руку на плечо, но не мог. Что-то сдерживало его. — Я тебе… так завидую… Кингу… — Мне? Почему? — Твоя мама… любила тебя… Очень любила. Она всё за тебя… отдала… — Элишва… — Вот, держи… — она засунула перебинтованную руку в карман мантии и вытащила конверт. — Держи… Ты наконец-то заслужил… Вот оно… То, ради чего он здесь, — перевод с инструкцией, как разрушить чары Тиамат. Ещё пару дней назад Кингу думал, что, заполучив это, будет чувствовать радость, а не как сейчас — пустоту и смятение. Но рука всё ещё дрожала в паре шагов, а Элишва, вытирая слёзы другим рукавом, ждала от него действий. — Спасибо… — Кингу слегка поклонился и взял конверт. Плотная шершавая бумага как будто царапала кожу ладони, а печать с гидрой в центре защищала то, что лежало внутри. — Спасибо, Элишва. Я его сохраню. — Тебе спасибо, ше… За то, что показал мне руины, — дочь Тиамат смахнула последнюю слезу и улыбнулась. — Я всегда хотела на них посмотреть, но одной идти сюда было страшно. Вздрогнув от этих слов, Кингу тут же всё понял. С самого начала она на самом деле не знала, куда шла, и теперь видела Ашшур впервые. Вот только злиться на неё за этот обман почему-то не выходило. Кингу испытывал лишь изумление и немного шок. Но тут же оказалось, что у Элишвы ещё есть для него сюрпризы. — Ты исцелил мою маму, и… За это я хочу показать тебе твою. Из-за услышанного Кингу чуть не упал в кучу песка на ровном месте. Глаза в шоке расширились, а зрачки же наоборот стали предельно маленькими, будто его ослепили. Он мотнул головой в стороны, ожидая, что сейчас из-за каменных стен выйдут люди с микрофоном и камерой и скажут, что это программа «Розыгрыш». Или, быть может, это всё ещё сон? Или на самом деле он умер, когда лечил Яхне? Было уже не разобрать, что видение, а что реальность. — Что за шутки? — Кингу нахмурился. То, что он начал хорошо относиться к этой девушке, ещё не значило, что мог позволить над собой глумиться. — В каком смысле ты покажешь её? — Ой, кажется, ты не так понял… Это мой дар, как твой — исцеление. Я могу показать воспоминание с ней. Хочешь? — Откуда у тебя воспоминания о ней? — осторожно спросил Кингу. — Ты же совсем… — Это не мои воспоминания, — на опережение заговорила Элишва, лишь бы не услышать слово «маленькая» от него. — Это воспоминания Яхне, которые я забрала. — Зачем? Хотя догадываюсь. Яхне настолько ненавидела мою мать, что даже не хочет о ней помнить? — Не совсем. Повелительница ведь умирала, а мы с сёстрами тогда не знали, согласишься ли ты помочь. Я забирала эти воспоминания, чтобы облегчить ей душу перед скорой смертью, а ещё, чтобы сохранить её знания другим. — Сколько же ты забрала у неё? Как ещё не запуталась, не сошла с ума? — Я переписываю всё в книги, иначе никак. В мелочах, подробностях, после чего воспоминания уходят из моей головы. — А воспоминания про мою маму? — Никуда не записывала, чтобы не пропали. Хи-хи… Может, всё это время надеялась, что мы встретимся, не знаю… — Элишва улыбнулась и протянула правую руку. — Что скажешь, Кингу? Хочешь посмотреть? Кингу смотрел на протянутую ладонь и не мог поверить, что ещё чуть-чуть, и он увидит её — свою маму. Молодую, здоровую, полную магических сил. И всё же он бы никогда от такого не отказался. Прежде, чем взять Элишву за руку, вдруг спросил: — Поэтому ты не нанесла на кожу краску? Чтобы я смог прикоснуться к твоей руке, и ты показала мне? Дочь Тиамат бросила на свою ладонь такой взгляд, словно увидела впервые, затем ткнула себя пальцем во влажную от недавних слёз щёку и засмеялась, как будто ответ на его его вопрос слишком очевидный. — Краска — это защита, а мне защищаться не от кого. Я знаю, что ты мне не навредишь. — И всё-таки ты… странная… — сказал Кингу, глядя на неё задумчиво. Вовсе не понимая, откуда в этой маленькой девочке столько спокойной смелости. — Почему это? — Все в Обители боятся меня, но ясно почему, а ты… Наоборот, сбежала ночью, нарушила правила. И для чего? Просто чтобы… прогуляться и поговорить? Неужели тебе правда нисколько не страшно? — Страшно? — Элишва задрала голову к луне, и капюшон съехал вниз, открыв её голову. — Что такое «страшно»? Для каждого ведь оно своё, верно? Мне не страшно стоять с тобой посреди пустыни, но… страшно спускаться по лестнице, потому что очень высоко, — она громко засмеялась, но потом, точно опомнившись, нацепила капюшон обратно и прикрыла улыбку широким рукавом мантии. — Хи-хих, забудь… Всякие глупости тебе рассказываю. Если не хочешь, можем не смотреть воспоминание. — Нет… — Кингу запнулся, услышав, как на этом слове его голос отчего-то дрогнул. — Кхм… Нет, я готов. Пожалуйста, покажи мне. Элишва кивнула, сразу же утратив всю свою детскую непосредственность. А перед тем, как взять Кингу за руку, серьёзно предупредила. — Может получиться попасть в воспоминание не с первого раза, потому что я ещё никогда не трогала мужчин за руки, да и не только за руки… Кхм-кхм… Вообще не трогала. — Я понял, что ты волнуешься, но уверен, что ты сможешь. — Кхм, ладно… Это будет выглядеть так, что как будто мы наблюдаем со стороны. Что бы ни происходило в том воспоминании, не отпускай мою руку и ничего там не трогай. Ни камешка, ни пылинки. — Иначе случится что-то страшное? — Воспоминание разрушится и навсегда вылетит из моей головы. Вернуться в него не получится. — Одна попытка, понял. Можем начинать? — Дай мне минутку. — Конечно. Жду. Опустив голову, Элишва приложила четыре пальца к ключицам и что-то зашептала себе под нос, словно молитву. Кингу не расслышал, но и не торопил, давая возможность первой сделать, что нужно, когда соберётся с духом. Он мог лишь догадываться, какие в её голове мысли. «Великая Тиамат, мне неизвестны твои божественные замыслы, но ведь ты же зачем-то захотела, чтобы он родился мужчиной… Ты благословила его своим Даром, а значит, я не оскверню твою веру, если к нему прикоснусь. Я молюсь тебе шесть раз в день, соблюдаю пост, умываюсь солёной водой утром и перед сном. Я чту тебя и всех детей твоих как послушная дочь, и он — тоже твой ребёнок». Получив, известный только ей ответ, Элишва кивнула кому-то невидимому и убрала пальцы от ключиц, чтобы опять протянуть их Кингу. — Ладно, давай… — их пальцы соприкоснулись, и она зажмурилась, клацнув зубами. — Бр-р-р… Пощади, Тиамат… У всех мужчин руки такие ледяные? А ведь сестра Анун говорила, что ты тот ещё енот-потаскун… Да как ими вообще можно трогать женщин? — Ну… Хм… Тебе лучше не знать, кхм, — сдерживая смех, ответил Кингу. — Если неприятно, я могу отпустить. — Н-нет, подожди. Я не думаю, что ещё раз на это решусь. Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу. — Хорошо. Пусть Кингу и испытывал на себе силу будущих воспоминаний из мороков каждый день, и всё же то, по каким именно законам работала подобная магия, для него пока оставалось тайной. Думая о том, что надо непременно заняться изучением, когда заклинание будет разрушено, Кингу чувствовал, как окружение меняется, как воздух из тёплого становится холодным, и наоборот. Так несколько раз… Сбоку послышался голос Элишвы, довольной тем, что вышло: — Открывай. И теперь они стояли не среди ночной пустыни, а в благоухающем саду Обители, в сто крат более прекрасном, чем увидел Кингу, когда пришёл ночью. Ведь тогда за территориями ухаживало намного больше рук. Он глядел на фигуру высокой и статной девушки, широко распахнув глаза, и чувствовал каждой частицей души, что это она — его мама. Такая юная, ангельски красивая, она вылавливала из журчащего ручья лепестки цветущей яблони, падающие с дерева и любовалась, как блестят на них капельки в свете солнца. — Сестра Дияла! Сестра! — звонкие голоса девочек помладше привлекли внимание, и она обернулась. Две дочери Тиамат бежали к ней, приложив по четыре пальца к ключицам. — Повелительница Яхне ищет вас! — Да-да, иду… — Дияла стряхнула капли воды с пальцев. Те, повинуясь её магии сами скатились с бледной кожи, собрались в одну большую каплю, которая плюхнулась обратно в ручей. Девочки рассмеялись, ведь им всегда нравилось смотреть, как колдовала старшая. Когда Дияла поднялась на ноги, расшитый золотыми нитками синий капюшон съехал с головы на плечи под тяжестью волос. Густая коса тут же упала вниз, кончиком почти касаясь травы. — А зачем меня ищет Яхне, не сказала? — Насчёт вашего подарка на день рождения, сестра. Вы решили, что хотите попросить у Великой Матери? — Да, — кивнув, сказала Дияла и подала девочкам руки. — Решила давно. — И что же вы попросили? Она улыбнулась и покачала головой. — Не скажу, иначе не сбудется. Девочки притихли, видимо, немного опечалившись, но посмотрели вдаль, на навес, увитый розами и плющом, и снова радостно засмеялись. Дияла посмотрела туда же и увидела Яхне. — Интересно, о чём она думала тогда? — шёпотом спросил Кингу, видя, как приближается мама. Сердце одновременно и радовалось, и страдало при взгляде на неё. — Она же не слышит нас? — Нет. А о чём она думает, я не знаю. Кингу кивнул и, не моргая, продолжил наблюдать. Пытаясь навечно запомнить каждый жест своей мамы, каждое слово и каждый лучистый взгляд. — Давно ты тут стоишь, сестра? — спросила Дияла, опустив голову и приложив пальцы к ключицам в знак уважения. — Всё время, пока ты играла в воде. Тебе и людей не надо, ты опять сама себе на уме. — Прошу прощения, но на сегодня я уже всё прочитала, и… — Я знаю, не извиняйся… — губы Яхне растянулись, а Кингу же напрягся. До сих пор он не видел, чтобы эта жуткая женщина умела так ласково улыбаться. Но посмотрела на младших, и вся мягкость сошла с лица. — Ступайте в Обитель, оставьте нас. — Как прикажете, Повелительница! — в один голос сказали девочки и покорно побежали в сторону величественного здания. Кингу снова насторожился, стал внимательным до предела. Его мама со своей губительницей осталась совсем одна, но так радостно улыбалась. Ещё даже не представляла, как скоро станет беспощадна к ней судьба. — Ну? Скоро тот самый день. Придумала, что хочешь? — Ты знаешь, — ответила Дияла, и Кингу со щемящим чувством в груди увидел, как засветились её глаза. Большие, медовые, как и у него… Теперь он видел, как примерно выглядел его собственный взгляд со стороны в минуты счастья. Это так восхищало… — Дияла, милая, подожди, — мягко возразила Яхне, коснувшись плеча сестры. — Успеешь стать мамой, тебе ведь всего девятнадцать. У Кингу что-то сдавило в горле, когда он услышал. Элишва же шёпотом озвучила его мысли, чуть сильнее сжав свои пальцы: — Девятнадцать… Какая маленькая… Видя так близко свою высокую статную маму, а рядом — Элишву, что едва дотягивала ростом до полутора метров, Кингу тихо засмеялся. Дочь Тиамат насупилась, но промолчала. Кивнула вперёд, призывая продолжить смотреть. — Но моё желание исполнено. Я уже беременна, сестра, — вдруг сказала Дияла, и под навесом зазвенела тишина. Затих даже ветер. Она легонько коснулась живота. — Он здесь, я чувствую. Такой маленький. — Он? — лицо Яхне на миг напряглось. — Ребёнок. — Но постой… Когда? Неужели неделю назад? — Да… — Дияла робко опустила взгляд на колени. — Я думаю, да. — Это же поразительно, сестра! — воскликнула Яхне и на эмоциях схватила маму Кингу за руки. — Помнишь, в тот вечер упала звезда? Ты понимаешь, что это значит? — Ох… Ты слишком сильно веришь в приметы. — Это не просто примета, это знак! — Яхне вдруг отскочила от Диялы и опустилась на одно колено. — Ты — мать Великого дитя. — Сестра, перестань… Я не хочу величия. Я просто хочу стать мамой. — Дияла, от судьбы не убежать. Богиня Тиамат определяет всё за нас. Ты передала титул, и Мать решила дать тебе другую Великую миссию. Кингу застыл как поражённый громом. Повернулся к Элишве, не веря ушам и глазам. — Моя мама была Повелительницей? — Могла ей стать, но засомневалась. Она всё-таки — Звезда Тиамат, это должно было быть её призванием. Но твоя мама решила, что ещё слишком юна и неопытна для этого, и отдала титул моей. Кингу замолчал, размышляя, что изменилось бы, если его мама не отказалась от звания Повелительницы? Уж точно никто не посмел бы лишить её магии. Но возможно, что и он не родился бы тогда. Этого теперь не узнать. — Это воспоминание заканчивается, но у меня есть ещё, — сказала Элишва. — Показывай. И снова смена видов, снова Яхне и Дияла. Но на сей раз в комнате у последней. Кингу ухмыльнулся, ведь уже знал, что отдельные покои — редкость в культе Тиамат. Значит, маму очень уважали. — Я решила! Когда малышка родится, наречём Нингаль, — с улыбкой сказала Яхне, ворвавшись в спальню. — Как тебе? — Нингаль… Великая госпожа? — Да! Подходящее имя для будущей Повелительницы, главы Обители, носительницы дара Великой Богини-Матери! Кингу не удержался от тихого смешка. Как же веселила эта слепая самоуверенность! Но всё ехидство пропадало, когда он смотрел на лицо мамы, озарённое светлой печалью. Дияла притихла, кутаясь в плащ сильнее, закрывая уже слегка округлившийся живот. Конечно, она знала, как давно все в культе ждали этого предзнаменования, эту наследницу, надежду на величайшее будущее и процветание… Опустив взгляд ниже, ангельски улыбнулась и прошептала едва-едва слышно, сокровенно… — А если родится мальчик, то Кингу его назову… Однако Яхне услышала, и ей очень не понравились эти слова. Внутренне она вскипела, задавила в себе отвращение, чтобы не расстроить беременную сестру, и как можно спокойнее сказала: — Не родится. Был знак. Дияла вздрогнула и сконфуженно отвела глаза от того, что её слова всё же были расслышаны, но быстро собралась и, не переставая улыбаться, попыталась мягко настоять: — А вдруг? — Ты слишком легкомысленна для той, чья дочь изменит судьбы. Взрослей, раз так рвалась стать матерью, тебе ведь помогать ей в будущем. — Или ему. — Дияла… — Ну что? Дай хоть повоображать, сестра. Кому от этого вред? — Ладно, если хочешь. Но не заигрывайся… — Яхне хотела было уже удалиться, но вдруг замерла. — Значит, Кингу? Что ж, тогда незавидная его будет ждать судьба, раз уж сама мать ему имя хтонического чудовища выбрала. Услышав, Кингу весь окаменел от сдерживаемой злобы, но вспомнил, что это всего лишь обрывки прошлого. Всё уже произошло. И он ничего не может сделать, его удел — просто наблюдать. Кингу задышал успокаиваясь. И в этом ему очень помогало присутствие мамы, пусть и иллюзорное. Замечание очень обидело Диялу, но виду та не подала. Конечно, она знала о первом значении этого имени, но знала и о другом, что и вложила изначально. Ласково поглаживая живот, Дияла без капли злого умысла упрекнула Яхне: — Всё-то ты видишь на поверхности… Кингу не только чудовище. Кингу — Луна Тиамат. Защитник земли. Яхне хмыкнула, всё же собравшись уйти. Вместо прощания сказала. — Я верю в волю Матери, избранная сестра. И вышла из комнаты, громко прикрыв за собой дверь. Дияла осталась одна. Взглянув на свой живот, вздохнула и сокровенно прошептала с ангельской улыбкой… — Мальчик или девочка… Мне неважно, кем ты родишься, я всё равно буду тебя любить. Уже люблю. Элишва почувствовала, как хватка Кингу ослабла от услышанного, но не могла позволить, чтобы воспоминание безвозвратно рассыпалась, поэтому сама покрепче ухватилась за его руку. Она понимала, насколько эти слова были трогательными для него, ей тоже потребовалось приложить усилие, чтобы проглотить ком в горле и продолжить смотреть воспоминание. Не дожидаясь, пока младшие придут помогать ей, Дияла сама зашла за ширму и наконец позволила себе переодеться из тяжёлой повседневной одежды в длинную сорочку. Прилежно повесила шкаф платье и расшитый плащ. Аккуратно и кропотливо распустила косы и расчесала свои длинные волосы, напевая какой-то незатейливый, очень спокойный мотив. Кингу медленно прикрыл веки. Он ещё помнил эту мелодию из глубины своего беззаботного детства. Мама часто напевала ему перед сном. Как же сейчас хотелось подсесть к ней, положить голову на хрупкое плечо и просто слушать, слушать её благозвучный голос без конца… — Тихо по небу плывут… Белые облака… На ночь тебя украдут… Туда, где течёт река… Волны её шумны… Выходят из берегов… Цвет у её воды… — Цвет самых ярких снов… — шёпотом Кингу закончил строчку. Перебирая расчёсанные волосы пальцами, Дияла вдруг остановилась посмотрела перед собой. Её глаза наполнились ярким золотистым светом, на лбу, под кожей зажглась остроконечная звезда с четырьмя лучами. Звезда Тиамат. Кингу думал, что это метафора, а теперь собственными глазами видел её. Ощутил, как Элишва ещё сильнее сжала его руку, зажмурилась. — Моя голова… Нет… Нет, так быть не должно! — Что с тобой? — спросил Кингу, а сам не мог оторваться от наблюдения за своей матерью. На секунду показалось, будто она смотрит прямо на него. — Здесь кто-то есть? — тихо спросила Дияла и обхватила руками свой живот. Нахмурилась, за секунды став грозной и опасной как фурия. — Не знаю, кто вы, но уходите. Я не позволю навредить моему ребёнку! — Мама… Ты меня видишь? — Тиамат, как больно… — прохрипела Элишва, дотронувшись до головы перебинтованной рукой. — Перестань. Я не справляюсь… Всё плывёт! — Подожди, — возразил Кингу, видя, как неизбежно испаряются стены комнаты. — Я же ничего не трогал. Позволь мне ещё немного… — Поздно… Воспоминание за секунды развеялось, словно дым, и навсегда покинуло голову той, кто хранил его всё это время. Покои Диялы превратились в руины древнего города. Тяжело дыша, дочь Тиамат упала коленями в песок, обхватила двумя руками голову. — Элишва… — Кингу присел на корточки перед ней, заслонив лунный свет собой. — Извини, я… Ты как? — Н-нормально… Сейчас пройдёт… — Помочь подняться? — Не надо… Я сама… Скоро… Кингу отошёл на несколько шагов, давая немного пространства, не желая мешать и беспокоить. Опёрся об арку Ашшура спиной и улыбнулся. В то, что он видел маму, до сих пор немного не верилось. Кто бы мог подумать, что в молодости она была такой. Мягкой, но гордой. Хрупкой, но опасной. Он вспомнил, как на лбу у неё возникла звезда, и тут же от неё во все стороны хлынуло мощной магической волной. Мама была очень сильной, сильнее его самого. — Но как же тогда они смогли её побороть? — спросил Кингу в воздух и неожиданно получил ответ. — Их было больше сотни, — сказала дочь Тиамат, подходя ближе. Ещё держалась за голову, но уже не мучилась от боли. — Сто двадцать на неё одну — это тяжело, тем более у твоей мамы было слабое место. — Я… Было жестоко и нечестно со стороны всех дочерей Тиамат — нападать на свою же сестру, жившую с ними под одной крышей. На молодую, хоть и магически сильную женщину с новорождённым ребёнком. Они пытались сломить Диялу числом — окружили как стервятники, слабую, скорее всего, раненую — и им сошло с рук… Но от судьбы они всё равно не убежали. И тёмная частичка души Кингу даже согрелась на секунду от мысли: может быть, то нападение всё-таки стоило того? «Нет! — возразил Кингу самому себе. — Там ведь были и дети… Безобидные дети! Они не заслужили такого!» — Знаю, от этого не легче, но... — Элишва уселась на поваленную полуразрушенную колонну Ашшура и стала болтать ногами, не доставая ими до земли. — Моя мать рассказала в бреду, как отправила за Диялой хвост, когда её выгнали из культа. — И правда, с чего же мне должно быть легче? — мрачно произнёс Кингу. — За ней следили, чтобы ничего не стряслось. Пока её не подобрал мужчина на машине и не увёз далеко-далеко. — Какой ещё мужчина? — Не знаю, никто не разглядел его. Но, скорее всего, это он помог твоей маме устроиться во внешнем мире. — Если это так, то спасибо ему. И тебе. За перевод и за то, что показала мне всё. — Ты отдал годы жизни моей матери, ше. Мы в расчёте. Кингу хмыкнул, снова услышав это слово. Брат… От этой девушки оно звучало как-то необычно, по-другому. Уже думая, как объяснить Никкаль настолько необычный «сувенир», привезённый из поездки, Кингу, вздохнул… Ох, сколько будет эмоций! Вдруг прямо спросил, нарушая воцарившуюся тишину: — Хочешь поехать со мной? — Куда это? — Туда, откуда я приехал. В другую страну. Во внешний мир. — Хи-хи… А ты смешной! Хи-хи-хи! Ха-ха! Хи… — Я не шучу. Разглядев его лицо через темноту, Элишва и правда не заметила ни намёка на издёвку. И чуть не свалилась с колонны, когда поняла: Кингу говорил совершенно серьёзно. — Что-о-о-о?! — её громкий крик пронёсся между пустынных холмов. — Вижу, что тебе в Обители не очень хорошо, — он кивнул на перебинтованную руку. — Я тоже могу помочь тебе устроиться. Если только ты этого хочешь. На удивление, дочь Тиамат даже ни секунды не подумала, прежде чем ответить. — Нет. — Почему? — спросил Кингу. — Мне нравится здесь жить. Нравится поклоняться богине, записывать воспоминания, — она зачерпнула песок здоровой рукой и стала сыпать себе на колени тонкой струйкой. — Здесь бывает тяжело, это правда, но я не хочу что-то менять. Моё место в культе, рядом с сёстрами. Рядом с моей мамой. Спасибо за предложение, но надеюсь, ты поймёшь. И Кингу, конечно, понял. Ведь так же сильно любил свою маму и всех, кто ему дорог. И не оставил бы их ни за что. — Я понял тебя, дочь Тиамат, — он поклонился ей, приложив два пальца к ключицам, и поднял сумку с земли. — Пойдём? Я провожу тебя до Обители. — Не нужно. Иди наконец домой. Тебя там очень ждут. Шокированный Кингу взглянул на Элишву, спросил еле слышно… — Откуда ты… — Просто знаю, — она улыбнулась. — Иди, дракон. И он пошёл. Сумка была тяжелее от статуэтки внутри, а конверт с добытым переводом грел кожу через карман на одежде. В обуви (и не только) шелестел песок. Но несмотря на все трудности и усталость, на душе было спокойно и хорошо… Отдалившись от руин, он услышал крик за своей спиной, обернулся. Элишва всё так же сидела на колонне и махала рукой на прощание. Одновременно улыбалась и плакала… — Кингу! Кингу, спасибо! Спасибо, что мы познакомились! Спасибо тебе за всё! Он тоже улыбнулся, помахал ей в ответ и побрёл в сторону Шаргата. Впереди ждала дорога домой.