Но я ведь не девушка

      Зонтик понятия не имел, как вообще до такого докатился.              Зонтик, который из самых лучших побуждений утешал одногруппницу Катю, чуть не плача вместе с ней, ведь её на Новый Год бросил парень, о котором она пела весь прошлый семестр и внимания которого так старательно добивалась, жертвуя ему все свои конспекты; Зонтик, что из доброты душевной кормил бездомных кошек (и даже отнюдь не самыми дешёвыми консервами! Временами казалось, что он их кормит лучше, чем себя), а ещё мог выслушать душещипательные истории тёти Люды из канцелярского недалеко от ВУЗа, куда он ходит закупать себе новые записные книжки и блокнотики для рисования, ведь поговорить незамужней женщине бальзаковского возраста, кроме него, похоже, было абсолютно не с кем.              Он ведь простой студентик, пусть и имеющий уже диплом среднего профессионального! Пусть и не круглый отличник, но твёрдый хорошист. Он с искренним восторгом изучал древние манускрипты, старые храмы и осыпавшиеся фрески, мог разбирать картины Кандинского, отличить Репина от Васнецова, Сурикова от Перова, Айвазовского от… А Айвазовского и не нужно было ни от кого отличать. Его моря всегда особенно вдохновляли.              Ведь Зонтик — он скромный, домашний, сентиментальный, порядочный человек, в конце концов! Он за свою жизнь даже бумажку мимо урны не выкинул ни разу!              Вот и казалось бы, за что Вселенной наказывать его, Зонтика?              — Девушка! — за спиной раздался голос: что-то среднее между рёвом двигателя и гудением органа, — Вашей маме зять не нужен?              — Нет! — взвизгнул парень, даже не сообразив, как к нему обратились, и ускорил шаг.              Как гром среди ясного неба позади студента возник подозрительный субъект, ритмично стукая казаками по той проплешине асфальта, что уже успела слегка оттаять. В поношенных и явно видавших виды джинсах с каким-то ржавеньким пятном внизу на одной штанине — неужели плохо вымытая кровь?! — и в чёрной начищенной косухе не по сезону. Такие персонажи, похоже, оголтело запрыгивают в неё, стоит только первым весенним лучикам проклюнуться сквозь тучи — и не важно, что по вечерам всё ещё стабильно -10. Из-под кожанки выглядывало что-то белое, и Зонтик как-то совсем не хотел задумываться, даже по-художественному, что это — свитер, футболка или майка. Ведь на него выразительно таращились цветные линзы, да ещё и с ярко-жёлтыми белками, которые мигали в свете единственного фонарика, трепыхающегося над аркой, словно светодиодные фары, заставляя Зонтика застыть статуей как под воздействием Медузы.              Несколько вихоров каких-то явно тёмных и хорошо растрёпанных волос, будто их обладатель только что вылез с центрифуги, торчали кверху: особенно приметными из них оказались два клока на макушке, и в темноте они чудились перепуганному студенту какими-то жуткими демоническими рогами. Из-под края губ неизвестного выглядывал оскал, с клыками, да такими, что даже собаки на районе наверняка завистливо посматривают.              Не сказать, что Зонтик был человек сильно набожный. Но когда перед тобой непосредственно возникнет сумасбродная хуманизация тасманского дьявола, ты мигом взмолишься всем святым, которых в ипохондрическом бреду только упомнишь (и не важно, что тот же Сергий Радонежский, кому принято поклоняться перед сессией, — вообще-то покровитель всех учащихся, а не помощник во взаимодействии со слоями населения не столь духовно возвышенными), а ещё свечку (даже не в онлайне!) в храме, который они с группой как раз сейчас достраивают, поставишь не только перед экзаменами.              «Господигосподигосподи!..»              — Ну девушка! Стой, стой, ну куда ты?                     Зонтик зажмурился, продолжая призывать всевышнего, но уже отчётливо понимая, что хрен ему, а не помощь высших сил. Если они вообще существовали, то наверно навряд ли допустили бы эту офигенно пугающую встречу.              — Эй, дамочка, да не бойся ты. Не обижу.              «Демон» оскалился, видимо пытаясь выдать самую безобидную из своих улыбок, и клыки засверкали в темноте. Но на новонареченную «девушку» эффект она произвела прямо противоположный. Студент вздрогнул и вовсе перекрыл лицо руками, не рискуя выглядывать даже сквозь пальцы. Спустя пару секунд он подумал о том, что руки у него всё же рабочий инструмент. И если этот колоритный гопник расквасит ему нос, поняв, что он ошибся в определении пола объекта домогательств, то как бы и ничего. Больно, конечно, но поправимо. А вот если переломает пальцы или запястья, то это будет очень и очень хреново. Поэтому спустя несколько десятков секунд дурацкой немой сцены, Зонтик спрятал замёрзшие руки за спину и отвернулся вбок.              — Да не ссы ты. Просто телефончик хотел попросить. Вон какая краля. Волосы у тебя… Необычные.              — Я п-парень.              Поняв, что бить его пока не собираются, студент повернулся обратно, глядя в лицо воплощению своих ночных кошмаров. Воплощение ухмыльнулось, продолжая рассматривать его в неверном свете фонаря.              — И правда что.              — Б-бить будете? — зачем-то поинтересовался Зонтик.              — Телефончик дашь — не буду. — Проурчал кошмар.              Бирюзовый завозился, шаря по курточке где-то в районе груди, и извлёк из кармана мобильный в потёртом сереньком чехле с парой забавных наклеек.              — В-вот, — он неудачно протянул телефон, ткнув им в обтянутую белым крепкую грудь демона.              — Эт чё?              Лицо представителя маргинальной прослойки населения забавно исказилось, выражая недоумение. Вы когда-нибудь видели как недоумевает тасманский дьявол? Нет? Вот и Зонтик тоже видел впервые. Глазки округлил, губы трубочкой, как у хорька, — это было бы даже забавно, если б не ситуация в целом.              — Телефончик… — тяжело дыша выдавил студент. Но похоже, так и не смог донести нужную мысль до собедника.                     Мужчина устрашающей наружности продолжал хищно, как думалось студенту, пялиться, будто на сочный бифштекс из мраморной говядины в прожарке медиум. Наконец он расхохотался, громким и резким смехом, который, казалось, заставил дрожать стены.              Коленки парня были в шаге от того, чтобы свалить его на сырую землю. Но робеть сейчас было не время. Зонтик, прижавшись спиной к стене, пытался придумать, как можно избежать накала ситуации. Его голова работала на пределе, и в запутанном клубке мыслей он вычленил одно интересное воспоминание.              И «любимый» совет лучшего друга впервые как нельзя кстати пригодился.              — Ты чё, с-              Резко он толкнул мутного типа прямо в грудь, выбив воздух и не дав договорить. Тот даже отшатнулся, и, пока неизвестный не успел было оклематься, Зонтик дополнительно лягнул его ногой. Вырвавшееся болезненное кряхтение где-то на периферии здравого смысла подсказало, что попал студент в аккурат по самому сокровенному для любого мужчины причиндалу. И как дал дёру, стараясь не поскользнуться и сжав лямки рюкзака до побеления костяшек. А бегал парень ой как быстро. Так ещё под ускорением от хлынувшего в мозг адреналина.              Зонтик всегда запоминал маршруты, которые ему показывает навигатор, но всё равно заглядывал в телефон каждые две минуты, чтобы убедиться, точно ли он идёт туда, куда нужно. Даже если дорога строилась просто по прямой и не думала никуда сворачивать. Но сейчас ему было совершенно не до этого — ноги несли его сами собой, и отдышаться студент нормально смог, только когда нужная девятиэтажка оказалась в зоне видимости, а освещение превратилось в целую изгородь высоченных фонарных столбов, выстроившихся вдоль бордюра. Здесь он уже бывал, когда ходил на просмотр квартиры: специально ведь район выбирал обязательно спальный, максимально тихий! Долго искал подходящий, чтобы спокойно заселиться: из народонаселения здесь были в основном одни старички, которые, по всей видимости, прожили в местных домах всю жизнь. Так плюсом ещё автобусная остановка (даже не одна!) в относительной близости — идеальное безопасное гнёздышко для социально пассивного человека вроде него. Но, оказалось, нет. Чтоб его угораздило ещё раз пойти через дворы! Не стоило так слепо доверять Яндекс Картам.              Как назло у подъезда его как раз встретила очень вредная на вид пенсионерка. Из тех самых бабушек, что сидят на лавочках и обсуждают, кто наркоман, а кто проститутка. Видимо, совсем бесстрашная, раз ходит затемно, когда по району бродят… люди несколько опущенные. Она тянула за собой полиэтиленовый пакет, видать, из местной «стекляшки» и деловито перебирала тростью трясущейся кожистой ручонкой. Её толстенные очки как-то опасно сверкнули в свете лампы, что висела под навесом у подъезда, и Зонтик, на секунду снова взмолившись небу, просто понадеялся, что она не будет придираться.              — Чай к кому это ты у нас пожаловала, барышня?              Зонтик словил неприятное чувство дежавю. Да, возможно, в его меховых наушниках, старенькой и потому не слишком длинной демисезонной курточке и джинсах-дудочках он действительно мог сойти за девочку. Тем более, что парень с длинными волосами, да к тому же крашеными, для простого люда всё ещё был какой-то нонсенс. А Зонтик же имел внешность крайне миловидную, как часто замечали (пусть парень и стеснялся), вот порой и путали. Но чтобы сразу дважды за полчаса — это у него впервые. Особенно учитывая, что первый из них мог закончиться вполне плачевно…              — Добрый вечер, — он учтиво поздоровался, — Вообще-то, я мальчик… Зонтик. Я тут… с девятого…              Старушка с подозрением наклонила голову, лучше вглядываясь в его смущённое лицо.              — Не видала я тут раньше таких. Имя-то какое-то диковинное. Прямо настоящее? Так и назвали? — она гулко так причмокнула, — Или это у вас, молодёжи, опять шифры какие-то?              — Так и назвали… — Зонтик так зажато отвечал, словно эта женщина была членом комиссии на экзамене. Он хотел было обратиться, но понял, что имени, видимо, своей соседки до сих пор не знает, — А вас?..              — И чего ток не удумают! — причитала пенсионерка явно «старой закалки», — Ниной Михайловной буду. Живу на седьмом тутась этаже. Дети мои когда-т из деревни сюдым переселили, чтоб одна я тама не оставалась.              — А я, вот, с-студент… Снял квартиру у Ольги Денисовны здесь совсем недавно.              — А! — бабуля просияла, — У Ольки-то? Покровской? Сама-то она отседова уж нескок лет как уехала. Я её девчонкой молодой ещё помню, студенткой вот, как ты. Замуж выскочила за мужика, да красавца такого, статного, нос прямой, кудри смольные! И где только выудила! Так и укатила с муженьком-с в свою столицу-с, куда ей стало до нас… — ударилась бабуля в историю, — Тута старики одни да пооставались. А ты чего-сь так поздно-то, милок?              — Так, работаю, Нин Михайловна… Р-рестовратор я.              — Реставратор? — удивилась бабушка и прищурила глазки, словно стараясь разглядеть в пареньке нечто подозрительное, — Эт что, фаянсы и фарфоры восстанавливаешь? Или картины старинные, как в музеях?              — Да, картины, в основном, — заметил Зонтик, чувствуя себя уже чуточку спокойнее в разговоре, — Мы как раз работаем над одной картиной, очень интересная история у неё… Писана в конце девятнадцатого века.              — Ах, золотые годы! — вздохнула Нина Михайловна, — В народе тогда столько талантливых людей водилось! Надеюсь, ты не только краски взбраживаешь, но и душу туда вкладываешь? А то ведь без этого, без души-то, — никуда. Я в молодости тожи-сь немного рисовала. Но дальше не пошла. Да и куда мне, смотри, какие руки — как у лопаты.              — Я стараюсь, Нина Михайловна, — парень улыбнулся, — Давайте я помогу вам сумку до квартиры донести?              — Ой, кокой ты хороший мальчик, заботливый, — её морщинистые губы расплылись в беззубой улыбке, — А сам-то пополам не треснешь? А то вон, щуплый какоц, как спичка! Но красивый. Волосы ещё б не красил, — Нина Михайловна тряхнула одну из торчащих прядей с немного вымытой бирюзой, и ту повело в сторону, — Как педераст, чес слово, милый, ну ты меня извини! Повелись давеча все разукрашиваться, как новогодняя ёлка, ей богу! Ну стыдно!                     Пенсионерка продолжала вещать как радио, без остановки. Ей даже ответы собеседника были совершенно не принципиальны. Главное кивнуть или угукнуть в нужном месте. С этим Зонтик вполне справлялся, стараясь ещё кривовато улыбаться.              Пока они поднимались в лифте, соседка, пошамкивая, рассказала ему про всех местных обитателей с девятого по шестой этажи. Начала было вещать про Верку-проститутку с пятого, но лифт издал мелодичное «труньк» и двери разъехались в стороны на седьмом. Зонтик доволок пакет до двери, обитой пошарпанным бордовым дерматином, и уже мысленно собирался попрощаться. Но старушка опередила его.              — Проходи, милок, проходи. Сейчас чаю хоть попьём, я пирожков напекла-сь вчера с капустой. Вареньице кружовенное есть и икорка с кабачков. А то вон ты худющий совсем. И как ветром-то ещё не сдуло?              После словосочетания «пирожки с капустой» студента, вынужденно сидевшего на капустной диете предыдущие восемь дней, ощутимо передёрнуло.              — Сюда поклажу ставь, — пробухтела бабуся, указывая узловатым пальцем на кухонный уголок.              Ловко разобрав пакеты и распихав продукты по шкафчикам и холодильнику, пенсионерка продолжила выдавать характеристики соседям по дому. Зонтик уже сбился на каком они теперь этаже, но спросить как-то постеснялся.              — Иди давай, руки мой и за стол.              — Н-нина Михайловна, вы меня извините, но мне домой нужно…              — Эх, не с кем старушке поболтать, новости обсудить, — нарочито печально забубнила бабулька, театрально утирая несуществующую слезу.              Зонтик вздохнул, пытаясь состряпать верибельное оправдание для побега. Однокурсницы Кати и тёти Люды из канцелярского ему хватило с головой — выслушивать пенсионерские истории сегодня пошатнувшееся недавним происшествием ментальное здоровье не позволяло. Больше всего Зонтик сейчас мечтал о матрасе с одеялом, но дома его ждал ноутбук с незаконченным проектом, презентация которого была уже на следующей неделе.              — У меня это… Эээ… Рыбки дома голодные.              — Рыбки? — от удивления и без того морщинистый лоб бабуси собрался крупными складками. С одной стороны, её возмущало, что её щедрое предложение насчёт кабачковой икры с вареньем отвергли в угоду кормёжки каких-то рыбок. С другой, она умилилась, что юноша так заботится о своих питомцах.              — Р-рыбки, да. — врал Зонтик из рук вон плохо, но капустных пирожков с вареньем очень не хотелось. Казалось, его от неуспокоившейся тревоги вывернет на месте, если он хоть что-то съест.              — Ишь ты, заботливый какой, — сощурилась соседка, цепкий старушачий взгляд изучал лицо студента.              — Ну, я пойду. В-всего доброго, Нина Ми-михайловна.              — Ну, бог с тобой. Заходи чайку попить. — донеслось ему в спину.              Зонтик практически выскочил на лестничную клетку и в рекордные сроки преодолел четыре пролета до своего этажа. Только вымыв руки и переодевшись в домашнее, он осознал, что до всего случившегося этим вечером треша, что совсем не помнит, куда дел свой телефон. Проверив джинсы, рюкзак и не обнаружив там девайса, он двинулся в коридор. Наверняка ведь в куртке бросил. Он сунул руку в нагрудный карман и, найдя там только пустоту, почувствовал, как внутри всё ухнуло куда-то вниз от накатывающей паники.              — Нет-нет-нет, не может быть… Это очень, очень плохо…              Зонтик обшарил оба боковых, вытащил горсть старых автобусных билетов и в последней надежде похлопал по внутреннему. Ощутив нечто твёрдое и прямоугольное он уже было обрадовался, запустил руку внутрь, по ходу расстегивая липучку, и судорожно выдохнул, достав оттуда паспорт в обложке со смайликом.              Несколько долгих секунд студент смотрел в глаза жёлтой ухмыляющейся рожице, чувствуя, как к горлу подступает комок. Резко подхватившись с места он понёсся обратно в комнату, снова перетряхнул джинсы, осмотрел карман толстовки, зачем-то заглянул в рукава, встряхнул мягкую кофейную ткань, в надежде, что телефон внезапно выпадет из какой-нибудь складочки.              — Ну же! Где ты?              Зонтика затрясло. В последнем порыве он вывернул содержимое рюкзака прямо на пол, осмотрел все карманы и даже под слегка порвавшимся подкладом в главном отделении. И, плюхнувшись на колени, стал перебирать небольшую кучку вещей. Пара блокнотов разного размера, любимая перьевая ручка, маркеры для скетчинга, карандаш HB, три стирательных резинки, пачка бумажных носовых платков, студенческий билет, перчатки, скрученные в комок и спутавшиеся наушники. И ни следа телефона.              — Д-да где же он? Блин…              Зонтик всхлипнул. Это было просто ужасно. Там было всё самое важное… Его номер, с которым он уже столько лет, фото с друзьями (и не только с друзьями), контакты, карты с его маленькими важными отметками, да приложение банка в конце концов. Где теперь всё это?! Валяется в полурасстаявшем грязно-буром сугробе? Или… Подождите. Зонтик слышал как этот жуткий гопник, зажавший его под аркой, бежал за ним некоторое время. Цоканье его туфель он теперь ни с чем не спутает. А значит… Теоретически он мог подобрать его мобильный. Это осознание сделало ситуацию во много, много раз хуже.                     Зонтик сделал глубокий вдох. Потом выдох. Мысленно отсчитал до десяти. Для надёжности повторил ещё разок. Нужно было мыслить настолько здраво, насколько это было вообще возможно. Он глянул на себя в зеркало: вид у него был слегка побитым. Тень под глазами, а у корней родные русые волосы торчат. Оно и неудивительно: отрастала его копна у Зонтика неприлично быстро, а эту стрижку вместе с окрашиванием он сделал уже больше месяца назад. Студент слегка ополоснулся и пригладил выбившиеся волоски мокрой ладонью. Попутно не забыв убрать один, что у основания был седой.       Вероятнее всего, он так запаниковал, что сам того не понимая выпустил смартфон из рук. Ни за что на свете Зонтик не вернётся на улицу, тем более до наступления рассвета. Чтобы искать в потёмках телефон, который наверняка уже кто-то подобрал, если его мобильный вообще остался цел. Да и, в конце концов, Зонтик ведь уже буквально протянул его тому страшному человеку в руки. Значит, ментально отказался от него. Значит, и горевать было особо нечего, пусть и очень обидно, что у него был шанс уйти совершенно без потерь. Только симку ужасно жалко, но ничего уже с этим не поделаешь. Он мог потерять там гораздо больше, чем просто телефон.       На фоне общей тревоги парень даже несколько раз подумал, стоит ли зайти в личный кабинет с сайта и перевыпустить карточку. Но мальчиком он был всё же умным, поэтому успокоил себя тем, что нашедшему придётся сначала сломать пароль на самом телефоне, а потом ещё пароль в приложении банка. А это очень, очень много вариантов. Да и на счету у него сейчас остался почти что кукиш: он единовременно внёс залог и уже оплатил аренду, так что до аванса (до которого ещё чуть больше, чем половина недели) у него осталось в лучшем случае на булочку. Поэтому он подытожил свои мысленные рассуждения обречённым вздохом, щёлкнул чайник и заварил себе кружку зелёного: что-то вроде из тех успокаивающих составов, — чтобы не отключиться в ближайший час.       Первые просмотры начинаются уже через два месяца. Переехал Зонтик сюда совсем недавно, потому в квартире вместе с ним поселились и нераспакованные картонные коробки — пусть и не скажешь, что у него было много вещей. На столе стояли изгвазданные и явно хорошо использующиеся стеклянные банки и непроливашки с кисточками, несколько наборов красок: заляпанные тюбики с маслом, потёкшие баночки гуаши, акварельные кюветы, в которых цвета уже сильно перемазались и местами вытерлись, и несколько палитр из дерева и пластика, в которые краска уже частично повъедалась. Выкраски, холсты и склейки из разных видов бумаги в основном поселились на полу, потому что рабочий стол был частично занят стареньким ноутбуком, который студент использовал ещё со времён художественного колледжа, инструментами и тетрадями с конспектами. Зонтик был прилежным учеником (и рассчитывал всё же на стипендию: пусть две тысячи всего, но лишними не будут), поэтому готовиться к экзаменационному сезону потихоньку стоило уже сейчас. А значит придётся для начала сделать множество набросков для будущих работ.       Из одной из уже распакованных коробок он выудил старенький смартфон тринадцатого года, который он всё ещё хранил. Так, на всякий случай. Его батареи хватало всего на несколько часов, в нём было целых 256 Мб памяти, трещина в верхней части, проходящая через весь экран, и только один мессенджер, помимо операционной системы, в старой версии, который он всё-таки ещё тянул. Тот ещё артефакт, но это было хоть что-то. Студент не особо жаловался.       Зонтик открыл ноутбук, надеясь хотя бы немного поработать. Он легонько улыбнулся, когда среди переписок заметил всплывший выше всех контакт с сияющей золотой макушкой. Однокурсник был явно обеспокоен, ведь он звонил ещё некоторое время назад… Безуспешно. Зонтик очень редко не берёт звонки (и не без причины). Конечно тот стал бы волноваться. И, зная его настойчивость, там наверняка красовалось где-то минимум 6-7 пропущенных. Бирюзовый отмахнулся, написав, что потерял телефон, не указывая подробностей. Проще было бы рассказать о случившемся лицом к лицу. Он открыл уже было корел, но затем… ещё на всякий случай предупредил начальника и ответственную коллегу о том, что сейчас не стоит звонить ему на номер и, если он срочно понадобится, лучше написать, а затем вновь вздохнул. Замена номера займёт какое-то время, особенно учитывая его график…       Как бы никто не додумался его или его близких этим шантажировать… Зонтик хлебнул травяной чай и постарался отключить именно эту часть своего рассудка, чтобы заняться делом и в конце концов уснуть сегодня ночью.