Per aspera ad astra/Через тернии к звёздам

      Прохладный ветерок приятно холодил открытые участки кожи. Августовское солнце грело своими лучами. Вокруг бегали дошколята, играя то ли в салочки, то ли во что-то ещё. Зелёная листва размеренно шуршала, перебивая резкие звуки города и человеческие голоса.       Учиха Саске неспеша шёл в центр города, через один из новых районов. Тренировка должна была начаться только через час, потому паренёк не спешил. Он гулял и наслаждался приятной летней погодой. Прогноз обещал сегодня прохладу, но завтра снова должны были начаться душные летние дни. Мальчика передёрнуло. Он вспомнил, почему не любил лето.       «С другой стороны, — подумал он, — хорошо, что тренировка сегодня, а не завтра».       Размышляя о необходимых для короткой программы, которую они начали готовить для отчётника в конце ноября, прыжках и движениях, Саске вышел к главному входу Тренировочного центра имени Хаширамы Сенджу. Ирука-сенсей сообщил о начале их подготовки в конце прошлой тренировки. Все ребята уже неплохо делали дорожку шагов, а с прыжками у большинства были проблемы. Хотя были и такие ребята, которые сначала делали всё правильно, а потом, в конце тренировки, умудрялись сбиваться на том, что до этого у них получалось.       Мальчик вошёл в холл и обратил внимание на часы. Он немного не рассчитал со временем и пришёл на тридцать минут раньше. Учиха прошёл по знакомому маршруту, направляясь в раздевалку. Там, конечно, никого не было. Чтобы переодеться, ему хватит и восьми минут. Следовательно, у него было время размяться, чтобы не потянуть себе ничего, как это сделал когда-то Киба. Поэтому Саске шустро переоделся в свои спортивки, подхватил сумку с коньками, закинув её на плечо, и отправился на выход из раздевалки. У него не было привычки открывать двери с ноги, как у Наруто, потому он вышел почти беззвучно.       На скамейке у льда лежала белая сумка для коньков, а рядом стоял термос. Саске сразу догадался, чьи это были вещи. Сакура жила далеко, у её родителей не было возможности подвозить её на каждую тренировку, а автобус ходил раз в три часа. Обещавшая в свою первую тренировку больше не опаздывать девочка приходила за час, а то и два до начала. Уходила она тоже последней — автобус домой подъезжал к Центру только через сорок минут после тренировки. Всегда вовремя открытыми и закрытыми раздевалками их группа была обязана именно Харуно. А ещё тем, что никому из ребят не приходилось комуницировать со старенькой гардеробщицей — противной бабкой лет семидесяти (хотя выглядела она на все сто пятьдесят). Старуху, казалось, видевшую ещё период Хэйан, боялись даже охранники: трое мужчин возрастом от сорока до пятидесяти лет, имеющие довольно шкафообразные фигуры. Со скверным характером этой современницы динозавров справлялись только два человека на весь Комплекс. Это были вежливая Сакура Харуно и Хатори-сан, который в течении последних двадцати лет работал спортивным медиком в тренировочном центре.       Саске повёл плечами, пытаясь расслабиться. Старуха была невыносимой скандалисткой. Однажды, когда он ещё не ходил в школу, она отчитывала Ируку-сенсея, крича о его безответственности на весь немаленький холл. Подкреплённых доказательств того, что ключи от раздевалки потерял именно он, у неё не было, и она просто бросала оскорбления в его адрес.       — Не смей так говорить про Ируку-сенсея, карга! Он не мог их потерять! — Тогда на защиту учителя вышел Наруто, которому эта бабка сразу не понравилась. Он ничего не мог доказать или опровергнуть, но и обвинения «карги» были абсолютно безосновательны. Узумаки был готов описать ей во всех красках (в рамках своего возраста, конечно) дорогу в пешее путешествие с очень интересным маршрутом. Хотя, чего греха таить, все только об этом и мечтали. Саске и сам оказался бы рад сказать ей пару ласковых.       — Так нельзя говорить со старшими! — обернулся Умино на блондина, пытаясь его приструнить. Мужчине и самому не нравилось, что на него кричали, как на провинившегося ребёнка. Хотя правда была в том, что он действительно годился женщине не то, что в дети, во внуки.       — Согласен, Ирука, но и ты согласись, Наруто тоже прав. — К ним подошёл Хатори-сан. Его авторитет и спокойное выражение лица действовали на всех безотказно — люди затыкались, внимательно слушая каждое слово мужчины. — Вы, Ито-сан, — тогда они узнали, как зовут эту склочную бабку, — не имеете права кричать на Ируку-сана без доказательств.       — Но Хатори-сама… — заискивающе зашептала бабка.       — Вы, верно, забыли, что я сообщал Вам о том, что мы со старшими ребятами сегодня будем проверять их физическую подготовку в рамках моей компетенции, — перебил он её. Мужчина выглядел суровым. Прямая спина, невыразительный взгляд и безэмоциональное лицо заставили женщину сжаться. — Ребята попросили дать им потренироваться ещё. И об этом я Вам тоже говорил, — отметил он невнимательность персонала. — Ещё раз поищите ключи у себя в каморке, — посоветовал он, — я буквально пять минут назад видел ребят, которые выходили на улицу. Они сказали, что занесли их.       Недоумённое лицо старухи надо было видеть. Её узкие глаза, похожие на две щели, раскрылись так, что теперь были размером с монету. Сухие бескровные губы открылись, словно она хотела что-то сказать. Вся она теперь напоминала мопса, которому дали щелбан.       — Думаю, Вам стоит проверится, Ито-сан, — сказал Хатори-сан, уходя в свой кабинет. — Полагаю, Вам пора на пенсию.       Саске ухмыльнулся уголками губ. Если сама старуха вызывала в нём отвращение и презрение, то этот случай был его любимым. Бабка получила по заслугам. К сожалению, на пенсию никто так и не ушёл.       Учиха задумался. Вероятно, им всем стоило сказать Сакуре спасибо за то, что именно она постоянно сталкивается с Ведьмой. Такую кличку дал старухе Наруто. Она хоть и не была лицеприятной, но очень подходила своей обладательнице. С другой стороны, сам Саске про себя и с семьёй называл её «Жабой». После рассказа младшего сына оказалось, что эта женщина терроризировала уже не одно поколение хоккеистов и фигуристов.       Неожиданно из приоткрытой двери в женскую раздевалку раздался девичий голос:       — Даже не знаю… — Тонкий голосок Сакуры Саске узнал мгновенно. Обычно паренька не интересовали девчачьи разговоры, но сейчас, по неведомой ему причине, захотелось послушать. Ну, а может они его обсуждают! — Не то, чтобы у меня есть конкретная цель. — Девочка замялась. — В общем-то, я пришла сюда просто так. — Она задумалась вспоминая причину. — Мне понравилось выступление одной фигуристки, я рассказала об этом маме, она предложила поискать место для занятий. Я уже тогда дружила с Ино…       — Да, мы это обсуждали, и я предложила ей ходить вместе со мной! — перебил Сакуру звонкий голос Яманака Ино.       — Ой, я тоже пришла из-за суперского выступления одной знакомой моей двоюродной сестры… — протянула Тен-Тен.       Дальше Саске не слушал. Не было ему дела до того, почему сюда приходили другие. На Сакуру, вроде, тоже было всё равно, — ну каталась и каталась — но что-то кольнуло его изнутри. Может то было любопытство? Учиха не был уверен, но такое объяснение его вполне устраивало. Почему любопытство решило отыграться именно на Харуно, мальчик старался не думать.       «Как можно заниматься спортом без мотивации? — подумал про себя Саске, отворачиваясь и уходя в сторону мужской раздевалки. Дождаться кого-нибудь из парней будет безопаснее. — Хотя, это её дело», — махнул он на размышления. Саске действительно не видел ничего страшного в отсутствии мотивации, но прекрасно знал, что сам бы так не смог. У него была причина заниматься фигурным катанием — любовь ко льду, которую ему в детстве привила мама. Брюнет желал доказать, что родители не зря им гордятся. Когда Саске размышлял об этом, ему обычно казалось, что он занимается только из-за родителей. Но затем он перевязывал шнуровку на коньках и выходил на лёд. И тогда в полной мере осознавал свою любовь к тому, чем он занимался. Ему было хорошо, когда он катался на коньках. Его сердце трепетало.       Саске вновь задумался. Вероятно, это и было его причиной. Лёд был у него в сердце, но не в том отрицательном значении, к которому люди привыкли. В совершенно ином…       Лёд наполнял жизнь Саске радостью и, что парадоксально, грел душу…

***

      Тренировка прошла чудесно. Саске был на седьмом небе от счастья. Наконец у него получился идеальный тулуп. Хотелось в ту же секунду бежать к матери, чтобы рассказать, похвастаться. Чтобы она, будто удивлённая, чуть округлила глаза, потом вернула свою мягкую счастливую улыбку, а затем подозвала его к себе и погладила по голове, приговаривая, что он молодец. Чтобы вечером с работы пришёл отец, за ужином Саске рассказал бы ему о своей маленькой победе, а он сказал бы, что ни капли в нём не сомневался. Чтобы брат тыкнул ему в лоб на просьбу показать новое умение и чуть печально, улыбаясь, как их мать, уголками губ, сказал: «В следующий раз».       Счастливый и беззаботный Саске Учиха собирался уже выходить из тренеровочного центра, как вдруг почувствовал вибрацию телефона в кармане джинсов. На дисплее высветилось «Брат», и мальчик поспешил поднять трубку. С той стороны смартфона послышались голоса множества людей, словно Итачи находился в толпе. Через пару секунд послышался уже голос брата:       — Саске, ты где?       — В тренировочном центре, — ответил Саске без задней мысли. Может братец захотел забрать его?! Тогда они могли бы сходить на городской каток!       — Не уходи оттуда, я скоро за тобой подъеду! — Голос Итачи был каким-то слишком напряжённым. Саске удивился и насторожился. Брат всегда был либо просто спокоен, либо достаточно энергичен. Напряжённым он был крайне редко, и именно это на мгновение испугало Саске. Мальчик решил ждать и наблюдать, но какая-то липкая плёнка страха облепила его тело. Нехорошее предчувствие съедало его. Что-то было не так, но что именно?       Саске просидел на ступеньках у входа ещё где-то десять минут. Десять жутко напряжённых минут. Когда к нему подъехало такси, на заднем сиденьи которого сидел Итачи, мальчик вскочил на ноги и рванул к машине.       Когда младший брат уселся в автомобиль старший кивнул ему, в знак приветствия, а затем сказал водителю:       — В международную больницу Святого Луки, пожалуйста.

***

      — Как?! — вскрикнул Саске, не пытаясь контролировать громкость. Как это могло произойти?! Почему это произошло?! Младший Учиха почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Он не видел, но знал, что это мог быть только Итачи.       — Мне очень жаль, соболезную вашей утрате, — произнёс безликий мужчина в белом халате без каких либо эмоций. И Учихе так сильно захотелось ударить его, но дальним уголком сознания он понимал, что так нельзя. Такие случаи в больнице — не редкость, и Саске не мог злиться на человека, который видит смерть каждый день. — К сожалению, Микото-сан умерла ещё до того, как приехала скорая, а Фугаку-сан — по-пути сюда. Слишком многочисленные травмы и слишком сильная кровопотеря.       — Мы понимаем, — тихо сказал Итачи, кивнув мужчине и всё ещё держа брата за плечо.       — У вас есть другие родственники? — уточнил врач.       Итачи что-то ему ответил, но Саске уже не слышал. Он лишь чувствовал удары сердца. Оно словно билось в предсмертной агонии, пытаясь пробиться через его грудную клетку. Пульсация крови отдавала в уши. Её шум перебивал все другие звуки. А сейчас хотелось слышать далеко не его. Чёрт, как же хотелось услышать мягкий голос матери, зовущий его к столу; строгий голос отца, объясняющий им с братом, что хорошо, а что плохо. И сейчас, в момент, когда Саске отчётливо понял, что у него больше ничего нет, в голову ударили воспоминания о том, что было всего полтора часа назад. Теперь его мысли казались такими мелочными. Просто увидеть, знать, что они живы. Ками! Ему больше ничего не нужно было. Лучше бы он упал, лучше бы у него ничего не получилось сегодня! Только бы они не ехали по той автостраде. Лучше бы он навернулся и попал в больницу…       Кто-то тряс его, крепко держа за плечи.       — Не смей так говорить! — Тем, кто пытался до него докричаться был старший брат.       Саске не заметил, как сказал последнее вслух. И теперь внимательный и напряжённый брат был на пол пути между гневом и депрессией.       «Какая это стадия принятия? — мелонхолично подумал Саске. — Как прежде уже не будет».       В тот день десятилетний Саске и шестнадцатилетний Итачи Учиха почувствовали, как же больно терять близких.