Дикий вереск

Пять зим спустя. – Мини! – голос Тэхёна звучит звонко и радостно. – Ты где? Дверь распахивается и на пороге появляется сам омега в припорошенной снегом шубе и высокой меховой шапке. Он красивым был всегда, а в своём теперешнем положении – так особенно: блестящие янтарные глаза, в которых плещется море добра, широкая улыбка от которой становится радостно и самые крепкие объятия, в которых Чимину всегда хочется оставаться. От Тэхёна исходит то тепло, что сравнимо разве что с теплом родителя. Чимин не знает наверняка – не было такого в его жизни, но каждый раз обнимая друга чувствует именно что-то невероятно родное и любимое. – Сегодня снег выпал! – Ким отряхивает прилипшие снежинки на пол, и они, не долетая, уже превращаются в россыпь капель. – И если он продержится до завтра, то можно и горку насыпать. – Какая горка, Тэтэ? – Чимин качает неодобрительно головой и шевелит угли в очаге под большим казаном с готовящейся похлёбкой. – Пока не вернётся Чонгук, ты будешь сидеть тихо, сидеть дома, и не ввяжешься ни в какие игры с детьми! – Ну, Ми-и-ни… – моляще протянул Тэхён, выпячивая губу и строя умильную рожицу. Пак зыркнул в его сторону и ничуть не умилился – идти на поводу у друга он не собирался, потому что: обещал Чонгуку присмотреть за беременным омегой и потому что боялся сам ввязаться в снежные игры. Было ли это плохо? Скорее нет, чем да. Играть они любили с детства и уже взрослыми никогда не отказывали себе в удовольствии, но в этот раз Пак дал себе самому слово, что будет серьёзным и ответственным человеком, выполнит всё, что от него ждут, а уж потом… возможно, но не точно… они с Тэхёном порадуются снегу. – Когда вернётся Чонгук, я с удовольствием поиграю с тобой на горке, – хитро улыбнулся Чимин, наливая в кружку чай из сушеных ягод, к которому их приучили грувы еще с первой зимы. С той самой зимы, что они с Тэхёном переехали в Хэтум, и старик Чон передал клан старшему сыну Хосоку. Без таких отваров здесь никак нельзя, да и вкусные ягодки в холода им очень полюбились. – Ты стал таким вредным, – наигранно злился Ким, тем не менее протягивая руки к горячей кружке, – знаешь же, что он не даст мне туда и шагу ступить! – Ну, ты сам выбрал себе мужа, – хмыкнул Пак, – чего уж возмущаться. К тому же, я на его стороне – тебе нужно беречь себя, Тэтэ. Дана вам не так легко далась, а времени прошло не так уж и много – будь спокойнее и не заставляй нас переживать, хорошо? – Хорошо, – вздохнул Тэхён, стянул шубу и присел на лавку у очага. Чимин вложил в его руки кружку и сам присел рядом, а Ким положил голову на его плечо: – Ты сегодня на конюшню? – Да, собирался прокатиться на Ястребе. Присмотришь тут? – А за тобой кто присмотрит? – недовольно пробубнил Ким. – Ты ведь не далеко поедешь? Я бы не хотел отправлять на твои поиски альф – они же передерутся! – Перестань, – Чимин усмехнулся и отпил отвар, – я здесь точно не потеряюсь. Эти леса я уже хорошо знаю, так что никого посылать не нужно. К тому же, я проедусь к малой бухте и посмотрю размыло ли дорогу после недавних дождей. Они оба вытянули ноги к очагу, шевеля пальцами в цветных носках и цепляя ими друг друга. – Ты никогда не думал вернуться в Кумлу? – неожиданно спросил Ким. – Зачем? – удивился Чимин и повернулся к нему. – Ну… может… – он закусил губу не решаясь сказать то, что хотел, но друг и так всё понял. – Не стоит, Тэтэ, – он снова уставился на огонь, – та жизнь закончилась. Теперь мы с тобой грувы, и это на самом деле очень даже хорошо! Мне нравилось в Хэтуме и нравится здесь, в Бирке. Начинать новую жизнь в новом клане с новыми людьми оказалось не так страшно и даже интересно. – Я не спорю, тут хорошо, – ответил Ким. – Раньше мы с тобой думали, что северяне грубые, нахальные и неприветливые, но теперь-то знаем, что это не так: нас приняли в семью, и заботятся как о родных людях, помогают даже когда не просишь. Но я ведь не слепой, Мини – ты всё так же один, никого не подпускаешь к себе, и… ты изменился – мне это не нравится. Смотри сколько альф на тебя заглядываются, только улыбнись и… – Все мои попытки быть с кем-то плохо закончились, – устало сказал Чимин. – Наверное, судьба у меня быть одному. Да и вряд ли Минджун стерпит рядом со мной хоть кого-то – я даже не представляю чем это может закончиться. – Это потому, что ты слишком много позволяешь этому альфе, – фыркнул Тэхён. – Ты сам ему много позволяешь, – улыбнулся Чимин. – Мне можно, – Тэхён снова притёрся к плечу друга и обнял его за талию. – Я его люблю. – Хорошо, что твой муж тебя сейчас не слышит. – Да пусть бы и услышал. Он его тоже любит и потому не ревнует. – Пф-ф-ф, – фыркнул Чимин, – вы с Чонгуком такие дети! Хоть я буду взрослым среди вас. – Папа! – маленький вихрь со светлыми кудряшками громко хлопнул дверью и запрыгал на одной ноге, на ходу стягивая сапог с другой. – Ты видел? Там снег! – Минимин! – возмущённо произнёс Тэхён. – Ты на кого оставил Дану? Альфочка скинул шубку и втиснулся между омегами: – Я не Минимин, Тэтэ! – возмущенно проворчал он, прижимаясь к Чимину. – Сколько тебе повторить? Это папа тебе Мини, а я Джун, понял?! – Не-ет, ты Минимин! – дразнил его Ким, щекоча рёбра, отчего мальчик громко смеялся, выворачиваясь и еще больше прижимаясь к Паку. – И чем старше становишься, тем больше Мин, чем Мини! Альфочка не понял всего, что этим хотел сказать Тэхён, а вот Чимин заметно погрустнел. Он обнял сына и поцеловал в светлую макушку, усаживая на своих коленях: – Ты почему вернулся? – Дана заснула, и мне стало скучно, – рассказывал малыш, теребя на кофте Чимина завязку. – С Соён играть не интересно – она то вышивает, то песни поёт, то что-то готовит, а мне что с ней делать? Тоже петь или шить? Я же альфа! – Ну, да, альфа, – фыркнул Тэхён, давя смех, а Пак недовольно зыркнул на него, грозно сведя брови. – Вот вернется Гуки, и мы с ним пойдём на охоту, – Минджун довольно рассказывал обо всем, что обещал ему Чон. – А ещё, Хосок приедет к нам летом и подарит мне лук и стрелы, он так сказал! А потом, когда замёрзнет ручей, мы с Гуки… И ещё много чего они с «Гуки» собирались сделать – Чимин с Тэхёном молча слушали и удивлялись что такого Чон пообещал малышу. – Мне кажется, или я не увижу своего сына до самого лета, если они с «Гуки» действительно всё это будут делать? – спросил друга Пак. – Ты сына, а я мужа, – ответил Ким, – но я возражать не буду. Разве только чуть-чуть, если и ночью они с «Гуки» не будут расставаться. Чимин всё прекрасно видел и понимал – маленькому альфе нужен был отец. Малыш тянулся к Чонгуку, и тот часто брал его с собой то в лес, то на рыбалку, то в горы за травами. Он не баловал альфочку и говорил с ним как со взрослым, учил находить тропинки и дорогу домой, разбираться в следах животных, в травах, грибах, и постоянно повторял, что альфа всегда должен заботиться об омеге – о папе, младшем брате или сестре, о своей паре. – Когда я стану старше, то буду как Гуки – шаманом! – гордо заявил малыш. – Ну, до того времени ещё много чего поменяется, – возразил Ким. – Может ты захочешь стать рыбаком, гончаром или… воином? Чимин замер и повернул голову к другу: тот что-то сегодня разговорился и то и дело цеплял его память – с чего бы? Минджун покачал головой и слез с коленей папы: – Нет, я хочу быть как Гуки, – ответил он и уже в дверях своей комнаты добавил: – И чтобы мне сделали такие же рисунки на щеках как у него, – он смешно потянул пальчиками кожу под глазами, показывая где именно будут его татуировки. – Так, – Чимин встал и снял с очага котелок, – похлёбка готова, хлеб на столе. Поедите и приберёте за собой, а я ненадолго к Ястребу… – Я с тобой! – Минджун оказался тут же и вцепился ручками в рубаху папы. – Нет, котенок, ты останешься с Тэтэ, – Чимин присел и погладил сына по кудряшкам. – Я ненадолго, обещаю. Ястреба нужно почистить, покормить и выгулять до маленькой бухты, а покататься мы сможем в другой раз. – Ладно, я присмотрю за омегами, пока тебя не будет, – ответил Минджун, сжал губки бантиком и вскинул подбородок вверх. – А вот теперь он точно Мини, – возмущенно заметил Ким, глядя на друга, – хоть что-то в нём от тебя! Чимин цыкнул и закатил глаза, и Минджун повторил это за ним – Тэхён хлопнул ладонью себя по лбу и покачал головой – эти двое были так не похожи внешне, но так схожи во всём остальном: – Я словно вернулся в детство и вижу тебя маленького, – сказал Тэхён, – и очень сомневаюсь, что переживу такое ещё раз. – А когда папа был маленьким, вы вместе играли? – Минджун тут же вскарабкался на колени Кима и уже заглядывал в его янтарные глаза, ожидая интересные истории. – О, да-а-а, – протянул Тэхён, хитро зыркая на одевающегося Пака. – Твой папа был тем ещё затейником… – Тэтэ, ты ведь понимаешь, что стоит Дане подрасти, и меня уже будет не остановить? – Чимин расплылся в широкой улыбке и поиграл бровями. – Или лучше мне сходить на охоту с Чонгуком и рассказать ему о нашем купании в… – Мне расскажи, – взвился альфочка и крутил не переставая головой то в одну, то в другую сторону, ловя каждое слово взрослых, – я тоже хочу про купание! – Мини, не беспокойся, – тут же посерьёзнел Ким, – мы поедим, всё приберём и пойдём ко мне, да малыш? Там скоро проснётся Дана, и Соён обещала приготовить пироги с сушёной ежевикой… Мы найдём чем себя занять, да, Минимин? – Я Джун!..   Пока Чимин дошёл до конюшни, ему повстречались в основном омеги и дети – альфы два дня назад отправились в Хэтум на очередной тинг, где Хосок пообещал устроить большой торг. Это был хороший повод показать свои товары и рассказать всем о новом поселении, куда со временем грувы переместят часть торговли. Бирка был новым посёлком, в котором жили молодые семьи и в котором только-только начали строить удобную пристань в Большой бухте – самой северной из трёх. Полуостров находился на юге земель грувов и был удобен для мореплавателей, но до недавнего времени неудобен для Хэтума. От основных земель он был словно отрезан полосой гор, и добраться туда было можно только по воде. Главу Чон Джевона в своё время не интересовал полуостров – он не видел в нём смысла, ведь всё равно в Хэтум из него торговые ладьи добирались бы морем. Но его сын Хосок думал иначе. Они с младшим братом много времени провели в горах и в запутанных пещерах нашли всё-таки проход на полуостров. А когда отец передал ему власть в клане, предложил обживать южные земли и строить там торговый посёлок. Желающие нашлись сразу. Хэтум давно разросся и находить работу молодым грувам было всё труднее. И потому переехать на новые и весьма плодородные земли вызвалось два десятка семей. Делали всё вместе: строили дома, разводили коз и овец, вспахивали первые поля и мостили пристань. На вторую зиму к ним переехало еще полтора десятка семей и работа ускорилась. Чонгук часто метался между Хэтумом и Биркой – этот посёлок был его детищем, тут он как нигде чувствовал себя нужным, а потому уже на вторую зиму Тэхён решил переехать в Бирку, чтобы альфа не выматывался частыми дорогами и смог спокойно жить там, где ему нравится. Киму было неважно где, но важно с кем жить, и потому в соседних домах на самой опушке леса поселились две самые близкие семьи на севере: Чонгук с Тэхёном и дочкой Даной и Пак Чимин с сыном Минджуном. Чимин переехал в Бирку с самыми первыми поселенцами. Ким сначала обрадовался этому и даже надеялся, что друг начнёт там новую жизнь, создаст семью и забудет все те несчастья, что случились с ним в Кумле. Но время шло, а Чимин по-прежнему оставался один, и тут до Тэхёна дошло понимание, что Пак просто спрятался от всех – от старых знакомых, от родных и от своего прошлого. Да, он строил новую жизнь, но не собирался в неё кого-то пускать, и это огорчало Кима всё сильнее. Он как-то решился поговорить о Чимине с Чонгуком, но услышал лишь: «Дай ему время». Ким тогда вспылил и возмутился, что Чону плевать на друга, но альфа осадил его прыть всего лишь одним вопросом: «Думаешь, если Усону не удалось сделать его насильно счастливым, у тебя это получится?» И Тэхён ужаснулся. Испугался, что поступит с Чимином так, как поступали все близкие ему люди – навяжет свою волю. И он отступил, приняв мысль, что только Чимин может решать как и с кем ему жить. Впрочем, это не мешало ему иногда дёргать Пака и в шутку расхваливать кого-то из альф, а потом отбиваться от друга, норовящего его отшлёпать. А ещё спустя пару зим, Тэхён окончательно перестал надеяться, что Пак будет хоть с кем-то – подрос самый главный и, наверное, единственный альфа в жизни Чимина – маленький Минджун. – Мда… чувствуется кровь родителя… – не удержался Ким, когда альфочка не захотел отдавать ему чандо, случайно попавшее в руки. Ни обмен на другие игрушки, ни сухарики с мёдом, которые там любил этот малыш, не смогли исправить эту ошибку: цепкие пальчики до побеления сжимали подвеску, а попытки Тэхёна забрать её – вызывали громкие возмущённые крики. Позже, когда малыш уснул, Чимин смог выпутать из его рук подвеску и спрятать подальше. Но зиму спустя она снова оказалась в руках Минджуна и теперь уже безвозвратно: – Это моё! – шипел он на Кима, попытавшегося отобрать нож, и прятал руки за спину. – Да Боги тебя храни, Минимин! – возмущался Тэхён, снова попавший в ту же неприятность. – Ну почему ты находишь его только когда с тобой я?.. С того дня альфочка прятал чандо под подушкой и первое время каждое утро проверял на месте ли он. Чимин только вздыхал и уже не сопротивлялся, но всегда наказывал сыну: – Это не игрушка, Джуни. Нож – это оружие, и с ним надо уметь обращаться. – А когда ты меня научишь? – Когда немного подрастешь. – А когда я подрасту? – Когда сможешь поднять мой меч. – Но меч тяжёлый, а нож лёгкий – я могу его и поднимать, и… – И больше его не увидишь, если будешь играть, – пригрозил ему Пак, выхватывая опасную вещь из детских рук. – Нет, я понял! – испуганно выкрикнул мальчик. – Не игрушка, нельзя! – То-то же, – ответил омега, возвращая всё же нож сыну. – Завтра попросим Чонгука сделать тебе меч, – от радости Минджун даже захлопал в ладошки, а Чимин продолжил: –Сначала из дерева, а потом посмотрим… Вспоминая сейчас тот разговор, Чимин улыбался: прошло всего четыре зимы, а Минджун уже так подрос и с каждым днём всё больше и больше становился похожим на Юнги. И не только внешне – с рождения личико сына напоминало ему Мина от раскосых глаз и носа кнопкой до бантика губ, недовольно поджатых по любому поводу, но и альфьим характером – спокойным, не по годам серьёзным, внимательным и невероятно любящим оружие. Иногда Чимину казалось, что рядом с ним растёт маленький Юнги, и только редкие проявления вредности и любопытства показывали, что что-то и от него в этом ребёнке есть. «Юнги…» – выдохнул он еле слышно, смакуя на языке имя. А следом за вкусом пришёл и образ: широкая счастливая улыбка и разметавшиеся по подушке черные волосы, губы, влажные после поцелуя, которые складываются в слова: «Я люблю тебя…» Только иногда в моменты особенной тоски он мог вот так уехать от всех к маленькой бухте – такой похожей на ту, что навсегда осталась в той другой жизни, в которой ему было так хорошо. Здесь в одиночестве и тишине он мог дать волю своей слабости и разрешить себе слабость. Вспомнить, прожить и снова спрятать воспоминания и любимый образ так глубоко, чтобы не болело и не тревожило, чтобы никто не подозревал даже, как иногда ему хочется закричать во все горло: «Я так скучаю по тебе!..» Ястреб громко фыркнул и повёл ушами, вырывая Чимина из воспоминаний. Они подъехали к краю ельника, за которым и была маленькая бухта. Солнце прорвалось сквозь тучи и ярко светило на выпавший снег. Ещё немного и белый пух растает под его лучами, превращаясь в черное месиво: даже если к ночи станет холодно, и морозец скуёт грязные лужи, снега не останется, и Тэхён будет расстроен. Такой ребёнок… Чимин потянул поводья и почти двинулся вперёд, как услышал чужие приглушённые голоса где-то впереди: – Там… я видел дым в той стороне, значит там дома… – Тише… – Помаши Говону, пусть причаливает… – Подождём темноты?.. Пак тихо слез с Ястреба и медленно шагнул в ельник, стараясь не показываться тем, кто был на берегу. Сердце у него громко колотилось, предчувствуя беду, но он осторожно шёл вперёд. Возле двух лодок суетились альфы, стягивая на берег свои пожитки: сети, мешки и оружие. Недалеко от берега стояла небольшая ладья, а у самого входа в бухту – побольше. Темно-серые паруса висели грязной тряпкой на мачте, а вдоль кормы стояли такие же грязные и серые… – Бойя!.. – одними губами прошептал Пак и закрыл ладонями рот, чтобы не проронить ни звука. Ещё в Кумле он помнил рассказы Усона о нападении этих разбойников на мелкие приграничные поселения, о гибели альф и пропаже омег и детей. Именно поэтому Мин учил тогда молодых данов воинскому делу. А теперь эти рассказы стали их явью… Чимин медленно отступил назад, взял за поводья Ястреба и отвёл его подальше, где не будет слышен его топот, а потом быстро вскочил на коня и помчался в Бирку. Времени совсем не было, думать приходилось быстро, а действовать ещё быстрее. – Тэхён! – вбежал он в дом друга и увидел три пары удивлённых глаз, уставившихся на него: Тэхён с Даной и Минджуном играл в ладошки, напевая старую считалочку. – Мини? Что-то случилось? Ты какой-то… – Выйдем. Ким без возражений посадил дочь рядом с Джуном, и тот крепко обнял малышку, настороженно наблюдая за старшими. – Слушай и не спорь, – резко сказал Пак, взяв руки друга в свои. – Как только стемнеет на нас нападут бойя. – Что? – почти выкрикнул Тэхён, но Чимин закрыл его рот своею ладонью. – Тихо, не пугай детей. Ким кивнул, с накатывающим ужасом смотря на друга, и тот убрал руку. – Я видел две ладьи в малой бухте, – тихо и быстро говорил Пак. – Там около тридцати альф, может больше, не было времени считать. – Боги… – прошептал Тэхён, – нам не выстоять… – Надо спрятать детей в пещерах – там они их не найдут. – Да, – согласно кивал Ким. – Надо идти в ту, что ниже всех, после второго поворота, там есть вода и она теплее других… – И еще надо зажечь сигнальный костёр. – Да, но его смогут увидеть только утром… – Или ещё сегодня вечером, если ты поторопишься. – Я.. потороп.. Что? Почему я? Чимини? – Тут должен кто-то остаться, чтобы вы смогли уйти и спрятаться. – Нет. Ты уйдёшь с нами, – твердо сказал Тэхён цепляясь за плечи друга. – Тэтэ, пойми… – Нет! – уже громко и надрывно крикнул Ким, мотая головой. – Альфы не смогут… их мало… – Тэхён не переставая крутил головой, отказываясь слушать. – Я уже всех предупредил пока бежал к вам, надо собираться побыстрее. – Я без тебя не пойду. – Пойдёшь, – Чимин развернул друга и втолкнул его в комнату. – Джуни, собирайся, мы идём в ночной поход. – Ура! – альфочка метнулся к своим вещам и быстро натягивал сапожки. – А Тэтэ и Дана? – Они тоже идут с нами, – отвечал Пак, складывая в небольшой мешочек хлеб и сыр, что увидел на столе. – Тэхён! Ким вытер ладонями мокрые щеки, быстро собрал дочку, а затем оделся сам. Чимин забрал у него Дану и взял за руку сына: – Огниво возьми, – напомнил он и вышел на улицу. Между домами суетились грувы: тихо, без криков и плача подходили к Чимину, приводили детей и… прощались. Пак только сейчас увидел, что остаться решил не только он – все понимали, что детям нужно время дойти до пещер и спуститься в самую дальнюю, а тому десятку альф, что не уплыли с Чонгуком надолго бойя не задержать. Подросткам дали в руки самых маленьких, и они вереницей пошли к горам, а следом уходили дети постарше. Пора было прощаться – Чимин обнял Минджуна и прошептал ему на ухо: – Котенок, ты ведь знаешь, что я тебя люблю. – Папа? – маленькое личико вытянулось и бровки удивленно подскочили вверх. – Что случилось? – Ты сейчас пойдёшь в горы с Тэтэ и Даной. – А ты? – А мне нужно остаться, малыш. – Я останусь с тобой. – Нет, котёнок, ты пойдёшь с… – Нет! Я останусь с тобой! – Минджун топнул ножкой и схватил Чимина за рукав. Его глаза наполнились слезами, а нижняя губка задрожала. – Тише, тише, малыш, – Пак снова его прижал к себе, нашептывая: – Что тебе всегда говорил Гуки про долг альфы? – Альфа должен заботиться об омегах, – хлюпнул носом мальчик. – А кто у нас в семье слабые омеги? – Дана. – А ещё? – Ты и Тэтэ! – Нет, котёнок, я сильный омега и могу себя защитить – у меня есть большой меч, помнишь? – Минджун кивнул, но от папы не отлип. – А вот Тэтэ и малыш в его животике – самые слабые у нас. И потому… – Я хочу остаться с тобой, ну, пожалуйста… – Джуни, послушай меня внимательно, – уже строже сказал Чимин, понимая, что с его упрямым альфочкой договориться будет не так просто. – Тэтэ надо будет уйти, чтобы зажечь костёр для Гуки, и Дана останется совсем одна, без папы. У неё будешь только ты, малыш, и Тэтэ сможет всё сделать, только если ты позаботишься о ней, понимаешь? – А кто будет заботиться о тебе? – он поднял заплаканное личико и посмотрел Чимину прямо в глаза. – А я остаюсь здесь не один, видишь? – они оглянулись и увидели других жителей, провожающих своих детей. – Все взрослые остаются. – Хорошо, – кивнул Минджун, – я присмотрю за Тэтэ и Даной, но ты никуда не уходи без меня. Когда я вернусь из похода, мы с тобой поедем кататься на Ястребе, ты обещал. – Да, котёнок, – Чимин снова крепко обнял сына и быстро поцеловал его щечки, лобик и носик. – Будь умничкой и слушай Тэтэ, малыш. Тэхён подошёл к ним и обнял друга, потершись носом о его щеку – Чимин поцеловал его в лоб и тихо прошептал: – Не дай ему меня забыть, Тэтэ, – Ким вздрогнул и сильнее прижался, пряча выступившие слёзы. – И ещё… Если когда-то вы встретитесь с Юнги… Передай ему, что я был не прав. – Сам ему скажешь, вредная омега Пак Чимин, – хлюпнул носом Тэхён и кивнул на свой ещё незаметный животик. – Летом родится этот маленький Чон, и мы все вместе съездим в Кумлу. – Договорились, ворчливая омега Ким Тэхён! Пак поцеловал друга в щёку, а Ким того чмокнул в лоб и протянул руку Минджуну. Малыш сжал его ладонь и потопал за остальными грувами: – Я скоро вернусь, – сказал альфочка, оборачиваясь и маша свободной рукой. – Я люблю тебя, котёнок… – сдерживая слёзы и стараясь улыбаться, ответил Чимин.

Rasmussen-HigherGround

Семеро альф и два десятка омег – столько их было и с каждым Чимин мысленно попрощался. Кто из них сегодня увидит своего духа-хранителя и уйдёт за ним, известно только богам, но умирать никому не хотелось, Пак знал это. Как знал и то, что ни один грув не скажет бойя о детях даже под пытками. Солнце постепенно садилось, и на Бирку опускалась темнота. Чимин заплёл косу, связал её в крепкий узел и спрятал под кожаную шапку, надел рубаху, лёгкую меховую жилетку и кожаные штаны – больше ничего ему и не надо, чтобы быть в бою быстрым и ловким. Вакидзаси, что когда-то подарил ему Юнги, легко вышел из сая и словил отблеск последних лучей – Пак снова вложил меч в ножны и вспомнил слова бывшего мужа: «Внимание и дыхание… Один взмах – один удар…» Да, он будет внимательным, будет быстрым и попробует выжить, чтобы ещё раз увидеть своего сына. – Пора, – позвали его друзья, а затем все быстро обнялись – последнее прощание перед неизвестной судьбой и последние слёзы украдкой. Они молча спустились к морю и укрылись за небольшими валунами, что были раскиданы по берегу: сюда выйдут бойя, потому что другой дороги в Бирку нет, и здесь их встретят сначала стрелами, а потом мечами. Вечерние сумерки холодили тело, а под ногами хлюпал всё-таки растаявший снег. Чимин присел за валуном и посмотрел на серые тучи, медленно плывущие над головой: ночью снова будет снег… Тэхён ему обрадуется… От мыслей о друге стало тепло на сердце, а о том, что он сейчас далеко – спокойнее. Ким позаботится о Минджуне, и они с Чонгуком смогут вырастить его с любовью, в этом Пак был уверен и потому отдал другу сына не колеблясь. – Идут… – прошептал кто-то впереди, и омеги натянули луки. Бойя не стали ждать темноты, и несколько альф короткими перебежками крались по берегу, высматривая поселение и жителей. – Эй! – крикнул кто-то из грувов, привлекая к себе внимание: бойя замерли от неожиданности и их тут же пронзили стрелы – четверо упали, а двое кинулись назад с криками предупреждения. Вторые выстрелы их догнали, но теперь бойя знали, что их ждут. Укрываясь под деревянными щитами, они двигались открыто, присматриваясь и громко призывая выйти и драться. Бойя не собирались говорить или торговаться, они шли убивать и грабить, это было ясно всем. Стрелы щитам не страшны, да и метать секиры или ножи в них не было смысла, а потому оставалось принять бой уже напрямую. Первыми вышли альфы, за ними встали омеги – все с оружием и решимостью не отступать. – Да нас тут ждали! – рассмеялся высокий и широкоплечий бойя, выходя вперёд. – Бросайте оружие, и останетесь живы. Чимин помнил этого альфу, помнил его голос и тот поединок, в котором у него выиграл коня для Тэхёна. А ещё помнил, каким злым тот был, когда уплывал из Кумлы: «Говон!» – вспомнил Пак его имя. И понял, что попадаться этому бойя ему никак нельзя. Обведя молчаливых грувов злым взглядом, Говон коротко выплюнул: – Альф убить, омег и детей связать и погрузить на судна. Первый удар приняли на себя альфы, бросившись на бегущих бойя, и смогли отвлечь на себя десяток самых быстрых и нетерпеливых бандитов, а остальные напали уже на омег. Сначала бойя щадили их и пытались просто запугать и обезоружить, но не получилось – грувы сопротивлялись в полную силу, нанося нападающим раны и не бросая оружие. Чимина окружили двое альф, с насмешками обещавшие хорошенько его проучить, если он будет сопротивляться, но Пак подпустил их ближе и с разворота пересёк одному горло, а второму грудь. «Один взмах – один удар» – повторил он как заклинание и приготовился к новому нападению. Крики и хрипы его противников привлекли еще двоих бойя, и эти оказались уже не такими глупыми: разговоры не вели, кружили вокруг Чимина и дёргались в его сторону, вынуждая сделать выпад. Пак не спешил и на подначки не вёлся – быстро разворачиваясь к альфам и не давая зайти себе за спину. – Что за танцы у вас? – услышал он совсем рядом и успел повернуться на голос, отражая удар меча и тут же отскакивая в сторону. От трех противников ему точно не отбиться. Пак отбежал в сторону и снова встал в стойку – альфы двинулись к нему, а Говон сплюнул и сказал: – Долго не играйтесь, ещё дел полно. Бойя напали вдвоём с двух сторон сразу. Чимину пришлось несладко: отражать удары, крутиться вокруг себя, и всё время отходить в сторону, чтобы оказаться против одного бойя, а не двух. Он был быстрее, легче, гибче, и это помогло ему поднырнуть под одного бойя и полоснуть его по бедру, тут же перекатиться по земле и снизу ткнуть остриём меча в живот второму. Альфы вскрикивали, зажимали раны и с ещё большим напором и злостью наносили удары. Они были ранены, но всё же сильнее, и их было двое. Чимин стал тяжело дышать, руки хоть и были тренированы, но уже устали, и меч стал казаться тяжёлым. Пот катился по его лицу, шее и спине, одежда промокла от грязи, в которую он падал, а места ударов на теле, не замеченные сразу, теперь отдавали тупой болью при каждом движении. Пак понимал, что сил остаётся всё меньше, и потому направил их на несколько ударов, в надежде, что успеет отбиться.   Первым замахнулся тот, что был ранен в ногу: его лицо исказилось в злобной гримасе, руки крепко сжимали тяжёлый меч, и он никак не ожидал, что омега бросится к нему, поднырнёт под руки и толкнёт в грудь, а следом полоснёт по животу снизу вверх. Громкий крик в самое ухо заставил Чимина отскочить от падающего альфы и заметить удар второго противника. Видимо рана на животе его не сильно беспокоила, хотя пятно крови расползлось по его серой одежде, но он всё так же нападал на Пака и был более проворным, чем его напарник. Чимин отбивался от прямых быстрых ударов альфы мечом и ножнами, и в какой-то момент изловчился, подпрыгнул и пнул того ногой в живот – бойя вскрикнул и повалился на спину, а Пак перехватил вакидзаси лезвием вниз и пригвоздил противника к земле. Вложив последние силы в этот удар, он едва успел подняться, как почувствовал боль от удара в голову: в глазах поплыло, крики стихли, а земля стремительно приблизилась – он упал и провалился в темноту. Первое, что почувствовал Чимин, холод, которым пронзило всё тело – его облили водой: – Очнулся? – хохотнул бойя, стоящий рядом с пустым ведром. – Эй, Говон, он живой… – Кто у нас тут… Чимин осознал себя лежащим на боку под валуном. Руки нещадно ныли, связанные за спиной, голова болела, а во рту был привкус железа. Он с трудом сглотнул и повернул голову в сторону голоса – тут же захотелось выблевать внутренности и снова провалиться в темноту. Но не удалось. Его потянули вверх и приложили к камню спиной, а затем стянули шапку. – Постой… – перед глазами появилось удивлённое лицо Говона: он хмуро всмотрелся в Пака и постепенно расплылся в широкой мерзкой улыбке: – Помнишь меня, крошка? Пак медленно моргнул и почти закрыл глаза, но его встряхнули с недовольным: – Не спать! Смотри на меня! Где ваши дети? – он еще раз тряхнул Чимина за плечи, больно стукнув головой о валун. Пак застонал и завалился на бок. – Только не вздумай мне сдохнуть, дан. Я собираюсь взять за тебя хорошие деньги – как думаешь, глава Ким будет рад видеть тебя снова? Чимин не ответил: в глазах снова поплыло, а тело начало бить дрожью от холода. – Он так долго не протянет, Говон… – говорил кто-то. – А в мокрой одежде и на холоде уж точно сдохнет до утра… – Ничего, эта тварь живучая и сильнее, чем кажется… – последнее, что услышал Чимин, снова проваливаясь в темноту. – Глава Ким! – дозорный альфа кричал с верхушки мачты и махал в сторону полуострова. – Там сигнальный дым! Сокджин повернулся к Канхо, стоящему рядом с ним с картой в руках, и спросил: – Тут есть поселение? – Раньше не было… – неуверенно ответил старик, просматривая земли грувов. – Последний раз мы были здесь три зимы назад, но ни о каком поселении не слышали. – Но это же не просто дым? Я думаю, кто-то попал в беду, – Сокджин еще раз посмотрел на вьющийся белый столб, тающий в рассветном тумане. – Похоже на то, – ответил хриплый сонный голос. – Просто так в эту пору леса не горят. Но если мы туда отправимся, то ты опоздаешь на тинг. – Я не особо-то и хочу туда попасть, – огрызнулся Ким на Юнги. – Из-за тебя мне приходится тащить на себе все эти встречи и договора. – Не благодари, брат, – ухмыльнулся Мин, похлопывая его по плечу. Кому, как не ему, знать, что Сокджин получает от этого всего определённое удовольствие: признание в собственном клане тешит его самолюбие, а титул «Глава Ким клана Мин» – вызывает у него довольную улыбку уже третью зиму. – Ты ведь обещал меня поддерживать! – с хитрым прищуром спросил Сокджин. – Ну, я же здесь? К тому же, мы с тобой побывали во всех кланах, и к грувам ты плывешь уже второй раз. Я не обещал быть тебе нянькой, Джин, и ты должен быть благодарен, что я вообще плыву с тобой хоть куда-то. – Плывёшь, – согласно кивнул Ким и тут же добавил: – До первого места, где найдёшь хоть какой-то след своего омеги. – Своего мужа, – поправил его Мин и всмотрелся в берег, мимо которого они плыли. – Там есть небольшая бухта и… ладья? Канхо встал рядом с ним и в удивлении приподнял брови: – Бойя? Такие судна и паруса только у них. – Вот почему там дым – они на кого-то напали, – сказал Мин и обратился к брату: – Тебе решать, глава, куда мы плывём. – Поворачивай к бухте, – ответил Ким, недолго думая. – Всем приготовиться к бою, на другую нашу ладью передайте приказ следовать за нами и тоже вооружиться. В бухту ладьи ютов зашли на удивление тихо – ни на большой ладье бойя, ни на второй поменьше они никого не нашли и потому сошли на берег, решая куда двинутся дальше. Местность они не знали и единственным, что могло хоть как-то помочь, был столб дыма далеко на севере у виднеющихся вершин гор. Канхо, изучивший карту махнул рукой вдоль берега: – Нужно пройти вверх. Там большая бухта и удобное место для поселка, а в лесу вряд ли кто-то будет строиться. К тому же ладьи бойя могут быть и там тоже. – Хорошо, – согласился Сокджин, – идём вдоль берега, но смотрим внимательно и себя не показываем. После ночного заморозка чуть потеплело, и снова большими пушистыми хлопьями начал падать снег. Не долетая до земли, он почти таял и стекал по одежде ютов холодными каплями. – Мерзкая погода, – сказал Сокджин, подёргивая плечами, – дым скоро пропадёт. Интересно, его увидел кто-то кроме нас? – Не знаю, но особо ни на кого не рассчитываю – до Хэтума больше дня и ночи пути, даже если они увидели сигнал, доберутся не так скоро, как мы. – Надеюсь, мы тоже будем вовремя, – прошептал Ким, вынимая меч из ножен и кивая брату в сторону тел, лежащих на берегу. Они были скинуты в одну кучу, а легкий снег присыпавший их, уже не таял. У большого валуна ближе к кромке леса стояли трое альф в серых грязных одеждах и, видимо, сторожили пленников, посмеиваясь над ними, пиная ногами и всё время о ком-то спрашивая. Не более десятка омег сидели и лежали на земле, опутанные сетями: со связанными руками они жались друг к другу и ненавидящими взглядами зыркали на бойя, неудачно уворачиваясь от пинков. В момент, когда кто-то из омег заметил крадущихся ютов, на их лицах мелькнуло удивление, растерянность и, наконец, понимание – это не враги. Молодой черноволосый омега нарочито громко огрызнулся и пнул альфу по колену: бойя отвлеклись на пленников и не заметили, как получили по стреле – за считанные мгновения наступила полная тишина. – Четверо альф рыскают по нашим домам, – сказал черноволосый омега, которого распутывал Юнги, – а остальные – ушли в лес искать наших детей. – Бойя много? – Теперь не более двух десятков, – ответил тот, поднимаясь на ноги и кривясь от боли. Ссадины и порезы на его руках и шее уже не кровили, но было видно, что любое движение даётся ему нелегко. – Мы славно смогли их задержать. – Сначала очистим селение от этих тварей, – кивнул Юнги Сокджину, – а потом пойдём к горам на помощь младшим. Их могут найти и… – Надо отнести Чимина в дом – он совсем плох… – раздался чей-то голос за спиной Юнги, и мир для него в одно мгновение оглох. Слышен был только стук его сердца, который отдавался в висках и нарастал, грозя лишить его разума: «Чимина!» Мин быстро развернулся и обвёл взглядом всех освобождённых пленников, что поднимались с земли, но не заметил никого, кто был бы хоть мельком похож на его мужа. Неужели он снова ошибся? Но чуть поодаль увидел ещё двоих омег, что отбежали к деревьям и спешно кого-то развязывали – тело, обмотанное толстыми верёвками словно тюк с зерном. Ещё один омега, которого никто не заметил. Развязав тело, омеги тут же обняли его, стараясь прикрыть собою от холодного ветра и падающего снега: – Если Чонгук не вернется… – начал было один и всхлипнул, но второй его прервал с дрожью в голосе: – Замолчи! С ним всё будет хорошо. Он не умрёт! Небольшая фигурка в их объятиях была тихой и… безжизненной. Лица Юнги не видел, но лежащая на земле маленькая рука с пухленькими пальчиками была ему знакома. Мин не слышал ни Канхо, тянущего его за рукав, ни Сокджина, отдающего приказы: всё его существо сейчас поглотила одна мысль – он нашёл Чимина! А ещё… на светлых волосах его омеги застыла грязь и… кровь… Это ведь она? Шаг. Второй. И вот он уже рядом. Сжимает ледяную ладонь в своей и подрагивающими пальцами убирает окровавленные локоны с бледного лица… – Чимини… – тихо прошептал Юнги, надеясь, что его услышат. Но некогда розовые пухлые губы сейчас синюшны и болезненно сжаты, на серых скулах проступили синяки, черты утратили свою мягкость и заострились, глаза закрыты и ни одна ресничка не дрогнула в ответ на его голос. – Я нашёл тебя, слышишь?.. Не слышит. Почти не дышит. Мертвенно холодный… – Его нужно согреть, – сказали совсем рядом, и Мин словно очнулся, сгребая любимого в объятия и прижимая к себе. – Дом Чимини совсем рядом, отнесём его туда… Юнги всего на мгновение повернулся к брату, поймал его утвердительный кивок и понёс Чимина следом за спешащими впереди него омегами. – Мы разделимся, – сказал Сокджин, уже понимая что случилось с братом. Он обратился к стоящим рядом альфам: – Вы трое останетесь здесь и освободите дома от бойя, а потом будете присматривать за поселением, пока мы не вернёмся. Всех, кого найдёте или кто выйдет из леса – уничтожить, никого не жалеть, раненых не оставлять. Остальные – со мной. Альфы приказ приняли и отправились за своим главой и проводником-омегой, что в нетерпении ждал их неподалёку. Дом Чимина оказался пустым: дверь распахнута, вещи перевёрнуты и разбросаны – видимо, бойя уже побывали тут. Омеги быстро поправили кровать в комнате с большим очагом, и Юнги положил на неё Пака. – Разожги огонь, – скомандовал Мину омега постарше, отодвигая альфу и стягивая с Чимина мокрую одежду. – Теперь двигай кровать к огню поближе. Вдвоём со вторым омегой они уже раздели почти безжизненное тело и быстро растирали его в четыре руки. Юнги с шумом толкнул кровать куда указали и тоже принялся растирать спину Чимина. Омеги на мгновение опешили и растерянно переглянулись, но альфа перехватил их взгляды и сказал: – Это мой муж, и я не уйду отсюда. Грувы как-то особенно внимательно глянули на него и на их лицах промелькнуло удивление: – Тогда Минд… – хотел что-то сказать младший, но старший предупреждающе рыкнул на него и толкнул локтем в бок: – Инсон! – Да, Хани, я понял, – он виновато опустил голову, принимаясь растирать руку Чимина ещё усерднее. От очага начало тянуть теплом, омеги заметно устали, но не переставали растирать друга, а Юнги всё сильнее паниковал в своих мыслях, не понимая почему тело Чимина всё ещё холодное. – Инсон, неси меха – прогреем их и укроем Чимина, – сказал Хани, а затем повернулся к альфе и, пристально смотря в его глаза, тихо прошептал: – Поклянись, что он твой муж. – Клянусь своей жизнью, – недоуменно ответил Мин, даже не задумываясь о вопросе и не переставая растирать поясницу Пака. – Тогда раздевайся, – сказал Хани, прикрывая Чимина одеялом, – живое тело быстрее его согреет, так нас учили старики. Юнги не спорил: быстро снял с себя верхнюю одежду, оставаясь в нижних нательных штанах, но услышал от Хани, стоящего спиной к нему: «Всё снимай, обними и грей его собой». Прикасаться вот так к обнаженному любимому телу было необычно и страшно. Страшно, потому что оно было холодным и почти безжизненным. Уже не таким ледяным, как на берегу в первое прикосновение, но и не тем тёплым и мягким, каким он его помнил все эти зимы. Полностью прижавшись к Чимину и обняв его всего руками и ногами, Юнги замер и смотрел на бледное лицо любимого человека – такое родное и такое изменившееся. Как же он давно хотел его увидеть и вот, случилось. Мин потянулся вперёд и прикоснулся губами ко лбу омеги, потом оставил незаметные поцелуи на его глазах и носу, провёл по скулам и щекам, и в конце поцеловал в губы – по-прежнему синюшные, но уже немного расслабленные. Омеги нагрели у огня овечьи шкуры и укрыли пару. Хани мокрой тряпкой вытер висок Чимина от крови и немного отчистил грязные локоны, когда заметил, что альфа уснул, прижавшись щекой к макушке Пака. Мешать он не стал – шепнул Инсону идти отдохнуть, добавил в огонь пару поленьев и вышел вслед за ним.