Дикий вереск

Чимин ещё долго сидел внизу и поднялся в спальню совсем поздно. Юнги не спал, но лежал закрыв глаза и ровно дышал, словно видел десятый сон. Омега крадучись вошёл и тихо нырнул в кровать, стараясь не издавать ни звука, а потом долго всматривался в лицо Юнги, положив голову на подушку и дыша можжевельником, который в последнее время слишком уж часто хотелось вдыхать всей грудью. Так и уснул, а Мин… осторожно взял его ладонь и положил под свою щеку – так надёжнее, так правильнее… А утром он снова проснулся в одиночестве. Вонги, невысокий альфа средних лет, готовил что-то в бане: таскал туда воду, разжигал в очаге огонь и ворчал над тяжёлой бочкой. Проходящему мимо Юнги он призывно крикнул и махнул рукой, приглашая подойти: – Думаю, до заката я управлюсь, так что постарайтесь не слишком долго гулять сегодня. Вот, свежие венички для вас уже готовы, – он кивнул на ведро с водой, в котором виднелось два пучка веток. – Уж ты сегодня постарайся отходить Мини как следует! Что имел в виду мужчина, Юнги решил не уточнять, но вид замоченных прутьев не вызвал в нём восторга, и тем более мысли, что этим можно хлестать кого-то. И совсем уж вряд ли он станет делать такое с Чимином. Солнце пекло нещадно, и потому занятия он решил провести на этот раз позже, когда спадёт жара. Альфы разделись, оставаясь только в штанах, закатанных до колен, а молодое поколение принесло несколько вёдер воды, чтобы охлаждаться во время тренировок, и все с удовольствием поливали себя, иногда брызгая друг на друга, как дети. Сначала Мин был не против, но как только увидел на обычном месте белобрысую макушку, снова насупился и стал отдавать команды зло и резко. Чимин почему-то был один – без Тэхёна и его вечного спутника Чонгука, что тоже не понравилось Юнги, потому что с некоторых пор он стал полагаться на младшего альфу, зная, что тот всё время находится рядом с Тэхёном и присмотрит за Чимином тоже. После парных тренировок некоторые альфы ушли в селение, а несколько молодых парней остались и соревновались в метании ножей. Жара немного разморила Чимина, и он, медленно моргнув, прикрыл глаза, погружаясь в беспокойную дрёму. Глухой стук двери вырвал Чимина из сна, и он вскинулся прислушиваясь. Свеча перед ним почти догорела, и он зажёг новую, уже четвертую, от затухающего фитилька. Послышалось копошение, и Чимин вышел из комнаты, освещая себе путь к входной двери: – Джуни? – позвал он мужа, который сидел на табурете и упирался спиной о стену, прикрыв глаза. Весь вид альфы говорил насколько тот устал, но он всё же улыбнулся. – Ты чего не спишь? Пак поставил подсвечник рядом на ларь с обувью и присел перед мужем, взявшись стягивать с него грязные сапоги. Намджун словил его руки и потянул вверх, заставляя подняться: – Ну, что ты опять! – проворчал он, нахмурившись. – Сколько говорить – не нужно вот этого: ты не прислуга. Повторю тебе ещё раз – в нашем доме ты должен обязательно делать только три вещи: хорошо кушать, спать и заниматься тем, что самому нравится, а не сидеть до утра на пороге и потом бегать вокруг меня. Что скажут соседи, если увидят синяки у тебя под глазами и что тебя ветром носит? – Они скажут, что мой альфа хорошо заботится обо мне по ночам, – улыбнулся Чимин и хитро прищурился, прикусывая нижнюю губу. – И я делаю что нравится – забочусь о тебе. Да и вообще, твой отец снова прислал мне помощников. Он считает, что я сам не справляюсь с хозяйством? Я попросил их уйти, а они обиделись – Джуни, что я делаю не так? – Помощники получают плату за свою работу, Мини, – Намджун провёл широкой ладонью по отросшим волосам омеги и убрал прядку с его лба. – Ты лишаешь их дохода, потому они и не довольны. И если завтра они снова придут – найди для них хоть какое-то дело. – А можно попросить их заняться огородом? – спросил Пак неуверенно. – Почему нет? Дай им любую работу, – кивнул альфа и тоже прищурился, хитро глядя на Чимина: – Не любишь огород? – Ну… – протянул омега, пряча взгляд и не решаясь рассказать, что копаться в земле он совершенно не любит, – …не то чтобы не люблю, но мы с Тэхёном хотели бы сходить на охоту, если ты не против. – Я не против, но с вами должен пойти кто-то из… – он задумался, перебирая тех, кто будет свободным и присмотрит за омегами. Лучшим был бы в этом Усон, но. С дня сватовства младший брат избегал их с Чимином как мог, а Намджун и не спешил снова сближаться – что-то между ними треснуло в тот разговор, и отношение к младшему изменилось. – Попрошу Чихо – он вроде сам собирался на охоту в эти дни. – А ты? – с надеждой спросил Пак. – А я завтра должен помочь отцу отправить семью Юн в дальнее поселение за синий лес – они переезжают туда и будут смотреть за стадом, когда мы его туда перегоним на выпас, – альфа задумался немного и добавил: – Но мы можем сходить дня через три, если хочешь. – Хочу! – обрадовался омега и быстро затараторил: – Тогда мы с Тэтэ завтра останемся дома и потренируемся с ножами. Я уже могу попадать в дерево, а у Тэтэ пока не получается – он всё промахивается, но может это потому, что ему показывал я, а меня учил ты? – Я так понимаю, Пак Чимин, что моего младшего брата ты тоже испортил? – Это почему? – возмутился омега. – Мы с Тэтэ с самого детства всегда всё делаем вместе – ты должен был знать и не удивляться. – А я и не удивлён, – хохотнул Намджун и притянул мужа к себе, – но очень надеюсь, что Тэхёни не перейдёт к нам жить в ближайшее время – я пока не готов к такому.  Чимин сел на колени мужа и обнял руками его шею, но тут же его игривое настроение пропало: – Ты мокрый и холодный! – удивлённо насупился он, проводя руками по рубахе и тут же встал, почувствовав, как намокли и его штаны: – Почему не спрятался от ливня? – Мы перегнали лошадей за кривую скалу, а ты сам знаешь какой запах после них. Я помылся под дождём: не хотел греть воду и тебя будить, хотя кого я обманываю – ты ведь не спишь, пока я не вернусь? Чимин помотал головой: – Я не могу спать без тебя и всегда буду ждать когда ты вернешься, всегда, – уверенно произнёс он и добавил: – Баня натоплена с вечера. Намджун снял сапоги и встал, стягивая мокрые вещи, а Чимин быстро раскинул их на кухне, чтобы не залежались, и подумал, что завтра у него добавиться ещё и стирка. – Я могу пойти с тобой? – тихо спросил он у альфы. – Конечно… И почти под утро, когда разнеженный, расцелованный и очень довольный Чимин обнимал своего любимого альфу, Намджун сказал, почти засыпая: – Я поговорил с отцом, и он разрешил тебе заниматься лошадьми, как ты и просил. – Спасибо, – Чимин сильнее прижался к нему, обвивая тонкими руками и ногами. – Но у меня есть условие, Мини, – омега приподнял голову, смотря в лицо мужа с настороженностью. – Ты должен стать сильнее. – Сильнее? – Угу, – зевнул Джун и закрыл глаза: –Твоё тело слишком слабое, и потому я займусь им в ближайшее время. – Займись, альфа, – довольно промурчал Чимин, притираясь щекой к его груди и проваливаясь в сон. – Эй, Чимини, не сгори под солнцем, – раздался над ним весёлый окрик молодого альфы. Пак открыл глаза, промаргиваясь, и тут же был облит водой. Он вскочил на ноги, но наподдать хохочущему альфе не успел – тот уже отбежал, опасаясь немедленной мести. Чимин недовольно покачал головой, смахнул воду с лица и снова улёгся на траву, наблюдая за тем, ради кого приходил сюда почти каждый день. С того самого похода за солнечным камнем он не переставал думать о Юнги: о его появлении в своей жизни, о терпении и сдержанности в ответ на не лучшее к себе отношение, и о том разговоре на камнях. Юнги, казалось, понимал его лучше, чем Пак себе мог представить. А те его слова, что он должен хранить память о Намджуне, и вовсе отпечатались в его мыслях, как разрешение на эту самую память. Чимин больше всего на свете боялся, что Мин будет тем самым альфой, что закроет его дома и будет заставлять выполнять все те обязанности, что обычно требовали от других омег. Того, на чём никогда не настаивал Намджун и что он сам уже очень давно не делал. Но Юнги с первого дня вёл себя не так: не заставлял, не спорил, не требовал, а ведь мог бы и упрекать его бы никто не стал! Сколько раз Чимин испытывал его терпение и сколько подначивал на ссору, но тот сдерживался – сцепливал зубы и молчал. Это вызывало в омеге уважение. И стойкость тоже вызывала уважение: Мин не нарушал слово и не требовал супружеских отношений, ждал, когда Чимин сам захочет ему отдаться, ждал упорно, хоть и позволял себе касаться его тела. Пак знал, что альфа его хочет  – сомнений не было, особенно когда Пак чувствовал твёрдый член, потиравшийся о его бедро или ягодицы то утром, то вечером. Мин наверняка не подозревал, что все эти его касания, потирания, прижимания Чимин ощущает, и с каждым разом его самообладание становится всё меньше и меньше. Когда он хотел просто переспать с Юнги, чтобы не задумываться о чувствах и прочей ерунде, которых у него к альфе не было, он и не подозревал, что они появятся. Желание – возможно, но чувства… Чимин был не уверен что именно он чувствует к этому человеку. Это была не та любовь, что затопила его в юности к Намджуну – когда чувства переполняли и хотелось дышать человеком, не отрываться от него и срастись кожей, когда любое его слово, взгляд, касание проникало в тело и оседало где-то глубоко внутри, разжигая пожар и поднимаясь горячей волной от паха до кончиков пальцев. Чувства к Юнги были иными: непонятными пока, смущающими, и даже временами пугающими. Чимин терялся и старался откидывать такие мысли, но они всё чаще возвращались. Вечерами с тихим на выдохе в его волосы: «Я люблю тебя», с шершавой ладонью на его животе и потиранием большим пальцем места под пупком, с улыбкой во все дёсны, от которой хотелось улыбаться в ответ, с беспокойными и заботливыми взглядами карих глаз, в которых Чимин видел себя и только себя… Первое время он запрещал себе думать о том, чтобы подпустить этого альфу близко и тем более впустить в своё сердце. Оно было занято. Оно тосковало. Оно кровоточило уже столько зим. А Юнги, такой упрямый и настойчивый, всё же потихоньку исцелял его. Может, альфа прав, и в сердце Пака будет место и для него? Джун был его прошлым, тем, кто научил его жить в полную силу, открыл в нём то, о чём Чимин и не подозревал и помог понять свои желания. Он был первым для него во всём: в любви, в наслаждении, в становлении характера и понимании мира. Чимин так часто полагался на него, так сильно был привязан и не представлял свою жизнь без, что оставшись один продолжал жить только мыслями о муже и не хотел принимать жизнь без него. Ведь без Намджуна – это как без сердца, это словно среди людей, но одному. А снова почувствовать одиночество Паку было страшно. Тем более, когда узнал как это быть любимым. И вот появился Юнги – внезапно, вопреки его желанию, вопреки всему, на чём строился его мир. Такой непохожий на Джуна, такой… не он. И Чимин в очередной раз пытался разобраться: чувства, возникшие к Юнги – это действительно зов его сердца или желание быть с кем-то и не оставаться одному? Как же сложно! Сложно не думать об обоих и сложно не сравнивать. Чимин запретил себе сравнивать! Размышляя о своих очередных сомнениях, Пак не заметил, что альфы стали расходиться. Он и сам хотел было уйти, но увидел Юнги, сверлящего взглядом и кивающего ему, показывая на место рядом с собой. Чимин выплюнул травинку, встал и отряхнул штаны, выдерживая время, чтобы показать альфе: «Я не побегу к тебе от одного лишь кивка». Юнги покачал головой и ухмыльнулся, но терпеливо ждал, пока Чимин к нему не подошёл: – Ты уже свободен? – Да, сегодня Тэхён вызвался сделать всё за меня, – как-то хитро поморщил носик Чимин, – правда, выбора у него особо не было… – Непривычно видеть вас не вместе, – ухмыльнулся Мин, плеснув на голову ковш воды и фыркнув от удовольствия. Капельки потекли по его голому торсу, а следом за ними и взгляд Чимина заскользил по обнажённому телу. Омега сглотнул и отвёл взгляд, смутившись от того, что мысли его снова не о том. – Мы не всегда вместе, – он развернулся и ждал, пока Мин оденется, но тот не спешил, собирая оставшееся оружие. Привычным движением руки он выдернул катану, осмотрел лезвие и пустил солнечного зайчика, отразившегося на милом лице с полными восторга глазами – Чимин завороженно смотрел на меч. Юнги прищурил глаза, ловя смутное подозрение, и провернул меч вокруг своей руки, выставив вперёд перед носом Пака – омега неотрывно следил за всеми его движениями. – Хочешь попробовать? – спросил он, приподняв бровь и опуская меч вниз. – А… можно? – неуверенно спросил омега, облизнув пересохшие губы в предвкушении. – Конечно, подойди, – он протянул рукоять меча вперёд, и Пак схватился за неё двумя руками. Меч был тяжелым, хоть и выглядел тонким и почти лёгким. Чимин ухватился за него и поднял перед собой – руки напряглись, а тело приняло стойку, которую альфа показал своим ученикам ещё в первые дни. Юнги это заметил: – Возьми правой рукой ближе к цубе, а левой перехвати снизу… – наставлял альфа, видя, что маленькие руки омеги не в силах правильно держать меч. Чимин старался: его напряженные пальцы побелели, губы поджались, брови нахмурились, но он упрямо держал катану и пробовал повторить движения Юнги. – Хей, полегче, – вскинулся Мин, видя как неловко Пак водит клинком, – он очень острый, не зацепи себя… Чимин кивнул и отвёл меч от своих ног. Как он ни старался, но двигать катаной даже держа двумя руками, было сложно, и он в какой-то момент решил отдать её хозяину, но вдруг ощутил спиной прикосновение чужой груди, и на его руки легли сильные широкие ладони. – Держи крепче, – раздался тихий голос у его левого уха, и Мин обнял его со спины, направляя меч вверх. Чимин повернул голову к левому плечу и почти коснулся своим носом носа альфы. Их взгляды встретились, и Юнги увидел в спокойном бирюзовом море интерес и почти восторг. Разрывать взгляд ему не хотелось, но он был почти уверен, что Пак улыбнулся – в уголках его глаз появились маленькие морщинки, а сами глаза сузились до щелочек. Таким он помнил Чимина во время купания, таким хотел видеть всё чаще… Несколько раз он двинул руками, делая замах катаной вместе с Паком, потом резко опустил её вниз, словно рассекая что-то, покружился в два оборота, вокруг них и отпустил меч, вставая перед омегой. Чимин выпрямился и опустил клинок перед собой, глядя на Юнги с благодарной улыбкой: – Он такой… такой… – слов у него не нашлось, да их и не надо было – восторг и так был виден на его лице. – Попробуй вот этот, – Мин поднял с травы меч покороче и протянул его Чимину. Омега вынул клинок из ножен и быстро взмахнул им, держа одной рукой, а затем повторил те движения, что оттачивали сегодня альфы во время занятия, и получалось у него замечательно: быстро, легко, плавно и в то же время опасно. Пак закружил вокруг Мина, проворачивая кисть с мечом, как делал это альфа с катаной, потом отвёл клинок в сторону и, сделав обманный замах, попытался ударить застывшего Юнги сбоку. Но в тот же миг альфа вскинул вверх руку с сая и отразил удар, а затем скользнул ножнами по лезвию малого меча и ударил омегу по руке: от неожиданной боли Пак выронил меч, удивлённо хлопая глазами и сжимая кисть второй рукой. – Прости, – кинулся к нему Мин, внутренне кляня себя за привычки – тело действовало не задумываясь, как того требовала ситуация, и навредить омеге он уж точно не хотел. Ощупав руку, что прижимал к своей груди Чимин, он не увидел повреждений – лишь покраснение, но не отпустил, а поглаживал её большим пальцем, вглядываясь в глаза напротив. В распахнутые, лучащиеся счастьем глаза – Чимину явно по нраву пришелся его вакидзаси и этот неловкий поединок. – Всё хорошо, ты не сильно ударил, – замотал головой Чимин, сжимая своей рукой его пальцы. – В следующий раз я буду внимательней. – В следующий раз? – ухмыляясь сузил глаза Мин и хитро посмотрел на омегу. Улыбка на лице Чимина потускнела, и он опустил глаза, нахмурившись. – Ты потому сюда ходишь каждый день – смотришь на тренировки? Пак не ответил, сильнее поджав губы и смотря под ноги. Юнги сам себе кивнул и посмотрел вверх на темнеющее вечернее небо, сдерживая улыбку от подтвердившейся догадки: Чимин приходил не пялиться на других альф – он смотрел и учился, запоминая каждое движение, каждый удар. – Хочешь, будем с тобой тоже заниматься? – спросил Мин, с улыбкой глядя на омегу, который от этих слов сначала не веряще посмотрел в его глаза, а потом робко улыбнулся: – С настоящим мечом? – Ну, нет, сначала с деревянным, как и все, – вид у Юнги стал строгим и напряженным, – а потом, думаю, мой вакидзаси будет для тебя хорошим клинком. Чимин тоже посерьёзнел и с настороженностью всматривался в лицо Мина, а потом… бросился к нему и крепко обнял, опираясь лбом в его плечо, смыкая руки на талии и шепча: – Спасибо, Юнги, спасибо… Мин обнял его в ответ и положил щеку на белокурую макушку: – Но если ты будешь плохим учеником, я тебя отстегаю за лень и непослушание. – Ч-что? – удивлённо отстранился от него Чимин. – Что ты сделаешь? – Отстегаю… – растерянно повторил Мин, видя по вскинутым бровям омеги, что сказал какую-то нелепицу и постарался исправиться: – Веником… Пак нахмурился и посмотрел на него исподлобья: – Это тебя Харин научила? – глухо произнёс он. – Да… нет… – путался Мин, чувствуя, что момент близости между ними потерян, – это Вонги… он сказал, что приготовил для тебя веник. Чтобы отстегать. Но я… не думал… я не хочу тебя бить… даже веником… Чимин опустил голову и потёр пальцами лоб, потом глубоко вздохнул и спросил: – Они натопили баню? – Юнги кивнул, и Пак кивнул в ответ. – Ну, что же, наверное, пора нам туда сходить. Солнце медленно клонилось к краю холмов, когда Чимин и Юнги вернулись домой. Из трубы над постройкой за сараями струился белый дымок, а рядом на скамейке сидел Вонги: – Долго же вы, – покряхтел он, вставая, – уже всё готово: Харин оставила вам чистую одежду, а я на столике приготовил свежую брагу для тебя, Юнги, и берёзовый сок для Мини, – он потрепал омегу по волосам и махнул на прощание. – Мы будем там пить? – с каким-то ужасом спросил Мин, совершенно не понимая что им предстоит там делать. – Нет, мы будем там мыться, – огрызнулся Чимин, но тут же сам себя осёк – срывать злость на альфе не стоило. Он выдохнул и уже спокойно пояснил: – Некоторые альфы любят после бани выпить брагу или пиво, поэтому для тебя Вонги и постарался. – А ты? – Я не пью ни в бане, ни после, – ответил Пак и потянул ручку двери. В лицо ему пахнуло теплым воздухом и запахом трав. Юнги зашел следом и осмотрелся: в маленькой комнатушке стояли две лавки, на одной из которых лежала стопка одежды – видимо та, что принесла Харин, а на второй два кувшина и миска с закуской, накрытая полотенцем. В углу у двери напротив стояли вёдра с чистой водой, а над окошком висели на гвоздике стянутые верёвкой веники из сухих веток и листьев. – Здесь разденься и грязную одежду брось в корзину, – сказал Пак и ткнул пальцем под лавку. Он развернулся спиной, снял рубаху и, немного помешкав, быстро стянул штаны. Юнги успел увидеть лишь длинную светлую косу вдоль загорелой спины и округлые ягодицы, которые хорошо знал на ощупь – омега скоро юркнул в следующую дверь и плотно закрыл её за собой. Забросив свою одежду в корзину, Мин пошёл за ним.

Patty Gurdy – Gurdy's Green

В комнате без окон было жарко и почти темно: свет проникал из отверстия в потолке, но наступившие сумерки мало помогали, слабо освещая лишь её середину. Справа горел очаг, отбрасывая красноватый свет на остальную её часть, и Мин смог рассмотреть слева две деревянные полки на разной высоте от пола, три ведра с водой и одно с теми самыми вениками, что Вонги показывал ему утром. Тут же у очага спиной к нему стоял и Чимин. Юркие пальчики перебирали косу, расплетая и освобождая волнистые пряди, которые опускались на спину и так напоминали Юнги о той ночи… Внизу живота потянуло, и он приблизился к омеге: – Можно я? – от неожиданного прикосновения чужих пальцев Пак вздрогнул, но возражать не стал, опустив руки. Юнги провёл ладонью по его волосам и вдохнул их аромат – слегка уловимый вереск был сладким, но ещё не таким медовым, каким ему помнился. Медленно пропуская локоны сквозь пальцы, альфа расплетал их, стараясь не сильно дёргать, но всё же немного запутался в потёмках и неловко потянул одну прядь. Чимин застыл и медленно повернул голову к плечу – на его лице появилось… удивление? – Прости, – шепнул Юнги почти в самое ухо, отчего у Пака пошли мурашки по коже – прикосновения с примесью лёгкой боли были слишком приятны. И если на поляне он мог как-то отвлекаться от этих ощущений, то сейчас, будучи совсем голым и так близко от такого же Юнги – думать о чём-то другом не получалось. Он сглотнул и сделал шаг вперёд, стараясь уйти от соблазна продолжить чувствовать то, что не должен. Что так давно не чувствовал. Подняв над головой большой ковш с водой, Чимин вылил её на себя и зачерпнул воду снова, окатывая ею уже Мина. Брызги попали на угли в очаге, раздалось шипение и небольшой клубок пара вырвался из очага. Пак взял Юнги за руку и потянул к лавкам. В большой бадье он выловил мочало и, потерев его мылом, провёл по груди альфы, оставляя пенный след. Чимин замер в ожидании, что Юнги продолжит мылиться сам, но тот думал всего мгновение и накрыл маленькую ладонь омеги своей, прижимая сильнее и ведя ею по своим ключицам. Пак понял чего хотел от него альфа и взялся за мочало двумя руками, натирая его кожу всё сильнее и постепенно спускаясь вниз. Хоть ощущения жестких волокон были не такими и приятными, но осознание от того чьи руки сейчас скользят по его телу, добавляли Юнги особого трепета и предвкушения от предстоящих прикосновений внизу живота. Но… Пак оторвался от него и зашел со спины, натирая плечи, лопатки и рёбра сзади, и тут он уже не осторожничал, от души прикладывая силу своих не таких и слабых рук. Юнги чуть не заныл от прерванного желания почувствовать омежьи ласки, но тут же подумал, что сможет отомстить этому хитрецу тем же. Он выловил из бадьи второе мочало, потёр его мылом и развернулся к Чимину, как только тот остановился, не решаясь прикасаться к его ягодицам. – Теперь моя очередь, – довольно улыбнулся Юнги, смотря на растерянность омеги, – ты не против? – Нет, – Пак поджал губы и приподнял подбородок. Юнги прикоснулся к длинной шее, так смело подставленной, легкими и медленными движениями – жесткие волокна могли быть неприятны, а у него было совсем другое намерение. Положив ладонь Чимину на затылок, он не дал тому отодвинуться и продолжил вести мочалом по шее, затем ключицам и совсем легонько по груди, вокруг сосков. Посмотрев исподлобья на лицо омеги, он заметил, что веки того были опущены, губы слегка приоткрылись и из них слышались рваные выдохи, кадык на шее дёрнулся вверх, и Чимин сглотнул, когда Юнги зацепил пальцем его сосок… Рука сзади ощутила тяжесть – омега упёрся на неё спиной, словно искал опору, и Мину захотелось в этот момент положить его на лавку, чтобы касаться этого тела без боязни не удержать. В момент, когда мочало оглаживало омежий пупок, Чимин завозился, выворачиваясь из альфьих рук. Каждое касание приводило его в состояние одурения: желание всё хуже контролировалось, и он понимал, что еще несколько движений, и Мин почувствует то, что уже не скрыть и объяснять чем вызван его стояк не придётся. Пак развернулся спиной, опуская голову и забирая мешающие локоны – Юнги подавил смешок, понимая всё без слов: сладкий медовый вереск заполнял его нос, усиливая и без того обострённое желание. Он положил ладонь на шею Чимина спереди, немного сжимая её и не давая тому отступить вперёд, и продолжил скользить мочалом по стройному телу, всё ниже и ниже. Смущаться, как Чимин, он не собирался и потому после поясницы тут же потёр ягодицы. Пак выгнулся в струнку и произнёс, сглотнув: – Теперь волосы… Улыбнувшись, Юнги отложил мочало и, перехватив руку омеги, забрал мыло. Пена на белых локонах взбилась быстро, и Мин с удовольствием запустил в них обе руки. Он сжимал пальцами кожу, разминая и подёргивая пряди, водил по ним и жмакал, собирая в кулак, а Чимин безвольно отдался в его руки и лишь закатывал глаза от удовольствия. Видя это, Юнги представил себе, как наматывает светлые пряди на кулак, тянет их назад, обнажая длинную шею, и впивается в неё губами, зубами, оставляя след, который будет виден каждому при первом же взгляде на этого омегу. Откуда такие желания взялись в его голове Мин не понимал – ни с кем до этого ему не хотелось подобного и ни с кем другим до Чимина ему не хотелось показать всем своё обладание. Может потому, что ни с кем другим он не чувствовал такое сопротивление и желание победить, доказать, что сможет быть желанным. Никого другого он не изучал так настойчиво и никого раньше так не хотел увидеть побеждённым и совершенно разбитым от удовольствия. Чимина повело, и он ухватился за предплечья альфы: – Теперь я, – тяжело выдохнул омега и потянулся к волосам Мина. Он хмурился, дул губы и усердно мылил голову альфы, вглядываясь в бесстрастное лицо – казалось, Юнги не чувствует совершенно ничего и лишь улыбается на неосторожные подёргивания за волосы. Это немного расстроило Пака: он хотел, чтобы Мину было так же приятно, как и ему, но, видимо, его пальчики не смогли доставить альфе удовольствие. – Теперь смоем мыло и попаримся, – Чимин поднял одно ведро и вылил его на голову Мину. Тот с удовольствием отфыркался и окатил водой омегу: – А веники? – уточнил он о том, что не давало ему покоя с самого утра. – И веники будут, не волнуйся, – хмыкнул Пак, выплескивая воду в очаг. Огонь погас, погружая комнату в темноту и заполняя её громким шипением и следом за этим паром. Воздух наполнился запахом трав и луговых цветов – видимо их отвар омега и вылил на раскалённые камни. – Сейчас немного трудно дышать, это будет недолго, – пояснял он. – Но если тебе станет плохо – в предбаннике в вёдрах холодная вода: вылей ковш на голову или скажи мне и я помогу. Воздуха стало мало, пар окутывал Юнги со всех сторон, забивая дыхание. Он закашлялся и позвал взволнованно: – Чимин? – Всё хорошо, я здесь. Юнги ощутил прикосновение к своему плечу и протянул руку на голос: пальцы скользнули по разгорячённой влажной коже, и Мин слегка её сжал. От пальцев Юнги на своих рёбрах у Чимина пробежали мурашки по коже, и он невольно вздрогнул. Мин замер, напряжённо вслушиваясь, но омега не отстранился и не сказал ни слова против, продолжая стоять перед Юнги и похлопывать его по плечу, приободряя. Когда пар понемногу рассеивался и дышать стало легче, Юнги понял, что на зрение и нюх полагаться теперь не придётся – влажный и горячий воздух, наполненный травами, забивал ароматы, погасший очаг и раскалённые камни не освещали почти ничего: оставались только прикосновения, и от этого становилось только интереснее. – Ложись на лавку и расслабься, – сказал Чимин, – позволь горячему пару проникнуть в тебя и прогреть до костей. Альфа нащупал рукой деревянную поверхность и лёг на живот, вытянув ноги и подложив руки под голову. Лежать действительно было приятно, хоть и жарко: мышцы, натруженные за прошедшие дни, словно расплавлялись, и в теле не осталось ни одного напряжённого места, а в голове все тревожащие мысли мелькали где-то далеко, не задевая засыпающее сознание. – Если хочешь, я тебя веником… пошлёпаю, – неожиданно произнёс Чимин. – Хочу, – усмехнулся Мин, представив на мгновение, как Чимин будет хлестать его замоченными прутьями со всей своей силы – будет ли это больно? – Хорошо, – ответил омега и нерешительно добавил: – Тогда и ты меня… тоже… – Я не буду тебя бить! – запротестовал Юнги и даже развернулся, выставив вперёд ладонь, думая, что так подтвердит свою решимость. – Нет, Юнги, не бить, а шлёпать, – ответил Пак и, как показалось Мину, улыбнулся и немного расслабился: – Это не будет больно, даже… приятно – думаю, тебе должно понравиться. Мин снова улёгся и напрягся, ожидая удара, но почувствовал прохладное прикосновение мокрых листьев на своей спине: ими провели по ней вниз, потом вверх, затем похлопали легонько, постепенно усиливая удары, отчего Юнги захотелось довольно простонать – это было невероятно приятно. Чимин снова смочил веники в прохладной воде и хлестнул уже сильнее – Мин молчал и принимал удары, всё так же ощущая удовольствие. А когда омега уже бил его в полную силу, и кожа горела от каждой ветки, Юнги понял, что Чимин оказался прав – ему нравилось это, и особенно нравилось чувствовать удары от этих маленьких рук. Последней каплей удовольствия стала холодная вода, которую омега вылил на него: – Как ты? – послышался осторожный вопрос, и тёплая ладонь легла на его голову. – Это… слов нет… невероятные ощущения, – выдохнул Мин. – Я так и думал, – кивнул сам себе Чимин и тоже распластался на лавке животом вниз. – Хочешь, чтобы я тоже тебя… веником? – спросил Мин, поднимаясь. Пар ушёл, и свет очага немного растворял темноту. – Попробуй, – ответил Пак, совсем разомлев от жара. Юнги взял мокрые пучки в руки и всё не решался начать, а молчащий Чимин уверенности не добавлял: – Я начинаю, – предупредил он и приложил веники к спине Пака, погладил ими от шеи до кончиков пальцев на ногах, снова намочил и легонько шлёпнул на пробу. – Сильнее… – послышалось мягкое и просящее. Мин ударил сильнее и услышал звук, от которого непонятно почему пришло лёгкое возбуждение, и в мыслях возник вопрос: «А если Чимина шлёпнуть по ягодицам ладонью, звук будет таким же?» и он шлёпнул! Не думая о последствиях и о том, что Пак, возможно, запретит ему к себе прикасаться в ближайшие сто лет. Но Юнги услышал… тихий стон? Это ведь был он? Ему ведь не послышалось?.. Веники были тут же откинуты, а две ладони прошлись по расслабленной спине от шеи до поясницы, затем сжали две желанные половинки и вновь устремились вверх, разминая омежью спину – очередной довольный выдох, почти стон, донёсся до Мина, а потом вокруг разлилась медовая сладость, оседавшая на языке и заставившая альфу довольно проурчать: – Нравится? – Хорошо… – выстонал Пак, растекаясь довольной лужицей под пальцами Мина, а тот продолжил изучать такое мягкое и податливое тело уже губами. Спустившись полосой поцелуев вниз вдоль позвоночника, он сжал ягодицы омеги ладонями, а потом слегка прикусил зубами, и вот уже настоящий стон донёсся до его ушей. Недолго думая, Юнги приподнял разомлевшее тело и уложил на спину, снова припадая губами к горячей коже на груди, животе и… Чимина словно прошило молнией, когда он почувствовал слегка шершавые губы альфы на своём члене, а следом желание толкнуться вперёд. – Юн-ги… – выдохнул он приподнимаясь и цепляясь за руки, оглаживающие его пах. – Остановись… Мин замер, так и не коснувшись напряжённой головки языком: «Чимин не хочет? Ему не нравится?..» Но огорчиться он не успел, услышав неожиданное тихое: – Я… хочу тебя… Но не так… Всего хочу… Удивление, потом сомнение, а затем облегченное и радостное осознание, что услышал то самое, о чём мечтал с самой свадьбы – Чимин захотел его, готов сам ему отдаться не по долгу, а от желания именно с ним его разделить. Губы альфы впились в пухлые омежьи не так, как раньше – нежно, ласково, а настойчиво, с силой сжимая мягкую плоть, посасывая её и чуть покусывая, словно пробуя. И когда очередной стон удовольствия был пойман его губами, Юнги оторвался от омеги и произнёс, тяжело дыша: – Ты уверен? – он не хотел ошибиться и остановиться на полпути, не хотел сожалений или оправданий на следующее утро, и потому заставил Чимина повторить своё желание не под влиянием совсем разбившей его ласки. – Да, уверен, – ответил Пак и сам притянул альфу к себе, впиваясь в его рот и юркнув в него своим язычком – напористо и властно. Поцелуи были долгими и мокрыми, а прикосновения горячими и будоражащими, но в какой-то момент Юнги всё же чудом удалось остановиться. Он упёрся лбом в лоб Чимина и, тяжело дыша, сказал: – Я хочу тебя, Чимини. Но не здесь, а в нашей постели – там, где буду видеть твои глаза, всего тебя. – Идём, альфа… – и Пак снова его поцеловал. В дом они вошли целуясь, не удержавшись от накатывающего желания и впопыхах надев лишь штаны: Чимин обнимал Юнги за шею, тот одной рукой крепко прижимал его к себе за талию, а вторую выставил вперёд и старался не натолкнуться на стену или мебель. – Вы уже помылись? – звонкий детский голосок послышался из кухни, заставляя целующуюся пару застыть почти у лестницы. – Мини? Чимин оторвался от губ альфы и прочистив горло отозвался: – Да, Соён, уже… помылись, – он выпутывался из объятий недовольного Юнги, хмуря брови и глазами показывая прекратить его лапать. – Ты… почему здесь? Он наконец-то отлепился от Мина, кивком головы посылая того наверх и показывая на свой и его голые торсы. Альфа скривился, чуть не захныкав от такого невезения, и пару раз приложился затылком о стену: вот за что ему всё это? И почему их дом как проходной двор с утра до вечера? Одного только Тэхёна ему по горло хватает, а тут… Чимин настойчиво пихал его к лестнице, а сам говорил с кем-то, кто, к счастью, не спешил появиться в комнате: – Меня прислал Тэхён… – ответил тот же голосок. – Тэхён! – прошипел Мин, закатывая глаза. – Я мог бы сразу догадаться… – Иди уже, нам нужны рубашки, – прошептал ему Пак, толкая в спину, и уже громче спросил ребёнка: – И чего он хотел? – Чимини, ты забыл? – громко возмущался голосок, что даже наверху его было слышно Юнги. – Завтра же летний праздник! Ты обещал с нами на речке венки пускать. – А, да, Соён, я совсем забыл, – отвечал омега, – столько дел было сегодня, я так устал… – Ты же пойдёшь с нами? – допытывалась Соён, пока Чимин натягивал принесённую Мином рубаху. – Тэтэ сказал, чтобы я обязательно тебя привела! От упоминания Кима Юнги снова закатил глаза, отчего получил тычок под рёбра и недовольный взгляд от Пака. Они зашли в кухню, где за столом сидела та самая рыжая девчонка, что приглашала их на свадьбу. На этот раз на ней было яркое зелёное платье, в одну косу вплетена такая же лента, а вторую, недоплетенную, держала Харин, прикрывающая ладонью рот и сдерживающая рвущийся смех. Соён деловито жевала пирог и запивала его ягодным узваром, упершись взглядом в пару: – Так это Тэхён тебя прислал? – спросил Чимин, присаживаясь рядом. – Ага, – кивнула она, – а ещё сказал, что выполнил всё, что был должен, и если твой альфа тебя не отпустит, то он пришлёт Гуки. На этот раз Мину захотелось закатить не глаза, а рукава и хорошенько наподдать Киму, чтобы у того отпало всякое желание присылать к ним кого-бы то ни было и тем более «Гуки». – Моего альфу зовут Юнги, – серьёзно сказал Чимин, и девочка от его тона сразу перестала жевать. – Зови его так, договорились? Она кивнула и отпила узвар, отодвигая от себя пирог: – Так ты пойдёшь? – Пойду, – вздохнул Пак и кинул жалобный взгляд на Юнги. Тот глубоко вздохнул и кивнул: – Пойдём. Не будем же заставлять приходить сюда «Гуки»…