Дикий вереск

От ужина Чимин отказался и сразу улёгся спать. Юнги остался внизу, дав время омеге уснуть, а себе подумать о случившемся. Спонтанное решение остаться и приручить Пака вылилось для него в неожиданную сложность. И дело даже не в постоянных спорах с Кимом, не во вспышках ревности, а в том смятении, что поселилось в его груди с первой встречи с Чимином. Привычный к доступным и всегда желающим его внимания омегам, Мин сейчас из кожи вон лез, чтобы этот омега был к нему… благосклонен? Это ведь то, чего всегда хотели от него самого, и то, что он так нехотя дарил своим временным фаворитам. И вот теперь его самого настигла карма – он жаждет благосклонности своего омеги, желает признания себя рядом с ним, но натыкается на равнодушие и холодность. Как когда-то омеги из его окружения. И Юнги не нравится это чувство. Он никогда прежде не задумывался о тех, кто был рядом, об их чувствах к нему, и о том, как они жили после их расставания. Легко ли приняли это, переживали или забыли спустя время? Долго ли тосковали по нему? Юнги переставал о них вспоминать уже спустя пару дней, и последнее испытать на себе он совершенно не хочет. Потому что не сможет забыть, не сможет не думать. Внутри уже привычно ныло и скулило от неудовлетворённости, от бессилия и какой-то тоски, которую Юнги никак не мог в себе придушить. Стоило им с Чимином не видеться всего лишь день или повздорить из-за пустяка – появлялась пустота, которая могла быть заполнена только сладковатым запахом светлых волос, щекочущих его нос или ощущением теплой кожи на кончиках пальцев. Всё это, не взирая ни на что, он получал от спящего Чимина ночью и успокаивался осознанием того, что омега рядом и всё ещё его. Утро едва серело за окном, а Чимин уже будил альфу: – Юнги, – маленькая рука потрепала чёрные пряди на его лбу. – Пора собираться. – Так рано? – проворчал Юнги и широко зевнул, потягиваясь и будто бы случайно проводя рукой по спине склонившегося над ним Пака. – Нам ехать целый день, – ухмыльнулся и покачал головой Чимин, делая вид, что не заметил уловку альфы. – Но ты всё ещё можешь остаться… Последние слова заставили Юнги быстро одеться и спуститься вниз – как раз тогда, когда на пороге появился Тэхён с неизменным сопровождающим в чёрном. Быстрый завтрак, и вот они уже двигаются по узкой лесной тропке след в след и в полном молчании. Когда дорога стала шире, а сквозь поредевшие заросли пробилось солнце, Мин заметил, что с его лучами появилось и настроение поговорить: Тэхён о чём-то спрашивал Чонгука, и тот с каким-то детским восторгом отвечал на его вопросы и заглядывал в глаза. Поравнявшись с Паком, Юнги привлёк его внимание тоже: – Расскажешь куда мы едем? Чимин словно вынырнул из каких-то мыслей и склонил голову на бок, с интересом рассматривая Мина: – Боишься, что заведу тебя в тёмный лес и там оставлю? – Боюсь, что скорее Тэхён это сделает и тебя не спросит, а Чонгук ему в этом поможет – вон как шепчутся… Чимин перевёл взгляд на друга, к которому склонился грув и что-то нашёптывал на ухо, отчего Ким расплылся в широкой улыбке и захихикал. – Ну, вот точно тебе говорю – не пережить мне следующую ночь… – вздохнул Юнги и покачал головой с видом обречённого. – Не волнуйся, – сдерживая смешок ответил Чимин, – ночью мы будем рядом, и я не упущу тебя из вида. – Полагаюсь на тебя, мой омега, – протянул ему руку Юнги, и Пак уверенно по ней хлопнул. – Расскажи о своей семье, – неожиданно спросил Чимин, – и о себе… тоже. Юнги внутренне возликовал и всеми силами сдержал довольную улыбку – Чимину интересно! А мысль, что Пак просто разбавляет дорожную скуку, Мин задушил на корню – не сейчас, не когда эти красивые глаза смотрят на него и ждут чего-то интересного. – Я из семьи Мин – главной семьи ютов, – говорить, что его отец и есть глава клана, Юнги не стал. Почему-то он был уверен, что такой статус не понравится омеге, а потому, не время ещё и не место для подобных признаний. – Мой отец состоит в совете клана, и на его плечах многие важные решения, и потому мы нечасто с ним общались в последнее время. А мама… Мор забрал её и двоих моих сестёр. – Тот самый, что бушевал у нас десять зим назад? – Тот самый, – кивнул Юнги. – Много омег и детей мы тогда потеряли, в каждой семье были похороны. – Я хоть и мал тогда был, но хорошо помню, как Харин меня никуда не пускала и поила нас с Тэ своими горькими отварами, – он поморщил нос от воспоминаний, – но это, возможно, спасло нас – мы ведь с ним всё равно сбегали в лес и на луга, а потом получали от неё тряпкой. Не больно, но памятно. – Я тогда только-только собирался в свой первый поход на границу. Радовался, что смогу свои навыки боя опробовать на кочевниках, но мы и дня не проехали, как дяде доставили новости – в семье заболели омеги. – Дяде? – Дядя Кибом, брат моей мамы и лучший мечник клана. Он с самого детства учил меня владеть мечом, – ответил Мин, заметив интерес омеги. – Я больше рос с ним и другими воинами, чем в собственном доме, но это мне нравилось: дома с вечными собраниями и разговорами я чувствовал себя как в клетке, а с дядей – была свобода. – А мама? – на лице Чимина было удивление и какая-то грусть. – Она не была против? – Против? – на этот раз удивился Юнги. – С чего бы ей быть против? – Ну… – омега стушевался, – … не видеть своего ребёнка… – Нет, – Мин только сейчас начал понимать вопросы Чимина и попробовал объяснить ту разницу, что была между ними: – Альф и омег у нас растят по-разному. Сестёр учила мама и другие омеги семьи. В её роду альфы были редкостью, и моё рождение стало почти чудом. С ней и с сёстрами мы виделись часто, но моим воспитанием занимался дядя – военное дело было основным в моей жизни, а он был лучшим в нём. Каждый в клане с детства знает своё предназначение, у каждого есть наставник и время для учёбы. Альф с восьмой или девятой зимы собирают вместе, обучают и присматриваются к их умениям, а спустя пару зим каждый выбирает свою дорогу. Не все альфы становятся воинами – кто-то занимается скотом, кто-то лекарским делом, кто-то ремесленничеством, но все умеют держать в руках оружие и в любой момент смогут стать на защиту семьи. – Посвятить жизнь войне... А ты никогда не хотел быть кем-то другим? – Другим? Нет… – пожал плечами Юнги, но попытался вспомнить: думал ли он хоть раз о пути, кроме того, что знал почти всю свою жизнь? Ни разу. Ни сомнений, ни желаний быть кем-то другим у него не было. До того мгновения, пока не произнёс клятву верности этому омеге. Было ли это осознанным желанием или бездумным порывом теперь уже не скажешь, потому что в тот момент Юнги даже не задумывался об этом. Так легко желание служить клану сменилось желанием оберегать конкретного человека – словно и не изменилось в его жизни ничего. А то, что выбор был сделан в пользу вот этого прекрасного создания, которого надо завоевать, как неприступную и сопротивляющуюся крепость. Всего-то задача для опытного воина! Всего-то времени у него – вся жизнь… – А как же теперь? – слова Пака вернули его к разговору. – Ты ведь не будешь у нас воевать – даны мирный народ. – Ну, даже у вас для меня нашлось дело, – ухмыльнулся словам омеги Мин. – Я рассказывал тебе, что глава Ким хочет обучать ваших альф тому, что я умею лучше всего – защищать вас. – Нас – это слабых омежек? – в глазах Чимина сверкнул огонёк раздражения, и он покачал головой с каким-то разочарованием. – Вас – это любимых людей, – омега снова выпускал когти, но Юнги попытался смягчить его. – Мы, альфы, для того и созданы богами, чтобы вы были в безопасности – вы и наши дети. Чимин промолчал, но Юнги заметил, что ответ ему понравился и вызвал не очередную вспышку злости, а всего лишь ухмылку. Когда солнце поднялось над кронами деревьев, путники сделали привал и поели. Весь день провести в седле для Юнги было делом привычным, да и Чон, скорее всего, сильный наездник, а вот омегам стоило отдохнуть. Но, к его удивлению, друзья быстро собрались и снова сели на лошадей, продолжив путь. Возражать Мин не стал, а решил внимательней наблюдать и больше не делать поспешных выводов. К середине дня они выехали из леса на каменистый берег, какое-то время двигались вдоль воды, а потом снова свернули в лес – на этот раз хвойный, с высокими и старыми елями и одеялом из огромных игл под ногами. Второй привал тоже был недолгим, но уже молчаливым – усталость сказывалась на желании омег разговаривать, хотя, они всё же недолго шушукались, пока прилегли и чуть не уснули. Разбудило их громкое ржание лошадей, и поход продолжился. Ближе к закату они остановились на большой поляне, окружённой высокими, но редкими елями. Лес накрывали сумерки, стихали громкие дневные звуки и всё чаще были слышны крики ночных птиц. – Добрались! – устало произнёс Тэхён и соскочил с коня. – Я займусь лошадьми, – сказал Пак, – а ты – ужином. Омеги отвязали от своих лошадей поклажу и расстелили на поляне кожаные полотна: – Натяните нам крышу у того края поляны, – указывал Чонгуку Ким, собирая хворост для костра, – тут часто идут дожди… Срубив несколько стволов, Юнги и Чонгук натянули на них кожаные полотна – дождь уж точно их не намочит. Несколько огромных ветвей, сложенных под кожаным навесом, давали мягкость для будущей ночёвки, а прихваченные одеяла обещали тепло в прохладную ночь. Тэхён уже жарил насаженное на ветки мясо, когда Чимин вернулся к ним и сел у костра, вытянув уставшие ноги: – Лошади привязаны у большого дуба, – сказал он и махнул в сторону, – накормлены и напоены. Ким согласно ответил кивком и протянул ему первый готовый кусок: – Завтра утро обещает быть солнечным, так что, думаю, нам снова повезёт. – А в другое время нельзя сюда приехать? – спросил Чонгук, беря из рук Тэхёна свою порцию. – Здесь берег оголяется только в начале лета, да и то ненадолго, – ответил Ким, не смотря на Мина, но всё же протягивая еду и ему. – А как вы знаете когда надо приезжать? – спросил Юнги, привлекая внимание Кима к себе и наклоняя голову в благодарность. – Если вода у нашего северного мыса отходит больше чем на двадцать шагов, можно успеть сюда, но отлив тут всего пару дней, поэтому надо всё сделать быстро. Теперь Мину стала ясна та поспешность, с которой омеги собирались, и их нежелание отдыхать в дороге. – Я спать, – Чимин поднялся, прихватил с собой мешок с вещами и направился к навесу. – Я с тобой, – тут же подскочил Ким и, приобняв его за плечи, покосился на грува. Альфы переглянулись в нерешительности: идти с омегами или остаться у костра – сложно выбрать, особенно для Чона, но Юнги таким вопросом не задавался – спать будет с Чимином, без возражений. Не потому, что боится оставлять тех вдвоём, а потому, что сам тоже устал и провести ночь сидя не хотел: – Пойдём, – сказал он младшему альфе, растерянно смотрящему на уходящего Тэхёна, – завтра будет долгий день, сидя ты не отдохнёшь. Омеги улеглись посередине одеяла, накинутого на ветки, лицом друг к другу. Рука Тэхёна была перекинута через талию Пака, а веки полуопущены – омега не спал, наблюдая за Юнги. Мин же, оценив их ложе, лёг позади Чимина и привычно обнял его со спины, протиснув свою руку между рукой Кима и теплым животиком своего омеги. Губы Тэхёна недовольно поджались в тонкую линию, но тут же округлились в удивлённое «О», когда его укрыли плотнее одеялом и прижались к спине. Пока Ким вёл безмолвную войну с ютом за тело друга, внимание на грува он не обращал, и потому почувствовать того почти всем телом никак не ожидал. Юнги удалось-таки отвоевать Чимина себе и ещё сильнее к нему прижаться, с интересом наблюдая за парочкой рядом. Чонгук сначала замер и прислушался к напрягшемуся Тэхёну, ожидая возмущённых криков, но когда их не последовало, и кроме сопения омега не издавал ни звука, Чон осторожно положил сверху на Кима свою руку. Юнги, поглядывающий на них сквозь растрепавшиеся локоны Чимина, не смог сдержать улыбку, и её тут же заметил Тэхён, отчего покрылся ярким румянцем, заметным даже в сумерках. Ким недовольно выдохнул и потянул к себе ладонь Пака, подсовывая её под свою щеку. Мин снова улыбнулся и, едва касаясь, потёрся носом о шею своего омеги – Тэхён не сдержался и показал ему язык, целуя открытую ладонь друга. Юнги на это устало закатил глаза, всем своим видом показывая, что считает этого омегу сущим ребёнком. И только Чимин никак не реагировал на эти детские игры – посапывал тихонько в тёплых объятиях и не знал, что в этот момент два врага постепенно находят что-то общее для себя. Вскрик ночной птицы вырвал Юнги из сна, и он сильнее прижал к себе Чимина – тот как и каждую их ночь обнаружился спящим в обнимку с ним, утыкаясь носом в открытый ворот его рубахи, обвивая руками и закидывая ногу на его бедро. Привыкший к походному чуткому сну, альфа прислушался к тихому сопению в свою шею: крепкому сну Пака оставалось лишь позавидовать – ни шорохи леса, ни фырканье лошадей неподалёку, ни похрапывание Чонгука ему не мешали. Младший альфа, обнимал спящего Тэхёна, завёрнутого в одеяло, словно шелкопряд в кокон, и выглядели они так уютно, так правильно… Сон сразу не пришёл, и Юнги тихо лежал, пялясь на красивое лицо со светлыми прядями, прилипшими к влажному лбу, на закрытые веки, подрагивающие в быстрой пляске глаз под ними, на приоткрытые губы, выдыхающие горячий воздух в его шею – на того, кто так доверчиво жался к нему и теперь был его миром. На того, кто мог стать его счастьем. И Юнги хотелось этого счастья как никогда. – Не упустишь меня из вида? – вспоминая утренний разговор, улыбнулся Юнги и коснулся губами пухлых губ Чимина в полной уверенности, что тот не почувствует. – Это мне нельзя тебя упускать… Яркое солнце, пробивающееся сквозь кроны, громкие переливы птичьих трелей и смех проснувшихся омег, готовящих завтрак – таким встретило утро Юнги, и оно было на этот раз прекрасным: Чимин с Тэхёном суетились у костра, о чём-то переговариваясь и веселясь, рядом появился Чонгук с ведёрком чистой воды и кивнул на вопрос о лошадях – было что-то в этом до приятного домашним, пока он не услышал голос Кима: – …Да оставим его здесь – пусть себе спит. Может его кто украдёт пока мы сходим на берег… – Тэтэ! – укоризненно, но с улыбкой воскликнул Пак, похлопав друга по макушке ладонью. – Ну, да, ты прав – кому ещё это счастье нужно… Ждать что дальше выскажет Ким в его сторону Юнги не стал, а громко простонал, потягиваясь, и махнул всем рукой: – Доброго утра! От их полянки до берега было не более полсотни шагов – всего лишь спуститься с пологого склона вниз. Омеги взяли с собой небольшие ножи с широким лезвием, альфам же поручили нести кожаные мешки с одеждой. Маленькая бухта между двух отвесных скал встретила их солнечными бликами на мелководье и пустым берегом: вода отступила шагов на тридцать, оголяя темный песок, на котором открылись каменные валуны в половину человеческого роста. Омеги подкатили штаны до колен, взяли ножи и небольшие кожаные сумки и пошли к воде, внимательно присматриваясь к валявшейся тине и камням. – Пойдём с ними? – спросил Чонгук. – Подождём немного… – ответил Юнги, присаживаясь на берегу и прикрывая глаза, – сами позовут. Неожиданно раздался вскрик Тэхёна, от которого грув дёрнулся и подскочил на ноги, но увидев пританцовывающего Кима, успокоился, потоптался немного и решительно пошёл к нему. – Смотри какой… – омега вертел в руке камень размером с кулак, а когда увидел непонимание в глазах Чонгука, сковырнул ногтем темный налёт и сунул ему под нос появившуюся янтарную полосу: – Солнечный камень! – Вот ещё, – подошёл к ним Чимин и раскрыл ладонь, в которой два камня с куриное яйцо поблёскивали на солнце открытыми гранями и пускали солнечных зайчиков. Пак оглянулся, нашел взглядом Юнги и помахал ему, широко улыбаясь: – Иди к нам!.. Искать солнечные камни было интересно и даже весело. Омеги рыскали вокруг валунов и даже в шутку спорили где чей камень, ковыряясь в мокром песке и отталкивая друг друга ближе к воде. Альфы же сначала напряжённо за ними следили, порываясь разнять, но когда поняли, что друзья их просто дразнят, успокоились и тоже втянулись в поиски. Солнце поднялось высоко над ними, и жара постепенно раскалила воздух. Искатели всё ближе подходили к воде и всё чаще умывались или мочили ноги. Мешочки были уже полны камней и оставлены на одном из валунов, когда Тэхён громко крикнул: – А теперь купаться! – он схватил стоящего рядом Чимина за руку и потащил за собой в воду. Громкие крики и визги заполнили бухту – омеги брызгали друг на друга водой, пытались макнуть в воду и бегали друг за другом. Мин медленно шёл по мелководью, осматривая дно и решая где лучшее место чтобы окунуться, и не заметил, как к нему сзади подбежал Ким и быстрым ударом под колено свалил его в воду. Над Юнги, окунувшемся с головой, раздался победный крик, и когда альфа отплевался от воды, Тэхён уже был рядом с Паком, прячась от праведного гнева альфы за спиной друга. Юнги рыкнул, сжал кулаки и с грозным видом двинулся к ним. Чимин удивлённо округлил глаза, когда понял, что Мин бежит к ним, и выставил руки вперёд, отступая назад и упираясь в испуганного Кима. А спустя мгновение омеги пустились в рассыпную. – Нет, Юнги, нет… – только и успел крикнуть Пак, когда альфа расставил руки в стороны, догнал их в два прыжка и сгрёб обоих, прижав к себе. Снова раздались весёлые крики, когда омеги плюхнулись в воду вместе с Юнги. Промокшие и радостные, они бегали вокруг и плескали на альфу с двух сторон, не давая тому открыть глаза. Юнги поддался общему веселью и шарил рукой, намереваясь поймать хоть кого-то из этих сорванцов, но вслепую ему это не удавалось. В какой-то момент ему даже повезло – Тэхён запутался в водорослях и плюхнулся в воду, но крепкие руки Чонгука тут же выдернули его и не дали Юнги ухватить зазевавшегося омегу. Водяной натиск на Мина спал, и он смог стереть воду с лица, лишившись одного нападающего, а потому быстро кинулся в сторону Пака и поймал его, снова падая с омегой в воду.   Они весело барахтались, выныривая и тут же снова дёргая друг друга в воду, Чимин обхватывал альфу за спину, пытаясь зажать руки, но сил не хватало, и Мин выворачивался, обвивая омегу и скользя по его рёбрам. – Нет, Юнги, не надо! – кричал Пак, смеясь и извиваясь под его руками. Чонгук замер в нерешительности, не понимая спасать ли Чимина, но Ким только хмыкнул: – Юнги нашёл слабое место Мини – он очень боится щекотки… Когда обессиливший Чимин прижался к Юнги и мог не смеяться, а только хрипеть, альфа перестал его щекотать и просто придерживал на весу, перехватив за талию крепкой хваткой. Пак откинул назад голову, тяжело дыша и сглатывая, отчего его кадык заманчиво скользил под кожей. Улыбка сползла с лица Юнги, и он как завороженный смотрел на прекрасное улыбающееся лицо с милыми узкими глазками, из которых скатывалась то ли вода, то ли слёзы радости, на высокие смуглые скулы с россыпью веснушек, на пухлые манящие губы и юркий язычок, быстро их облизавший. Не думая и не сомневаясь, Юнги коснулся этих губ сначала легким поцелуем, как делал это ночью, а следом более настойчивым и чувственным, сминая пухлую мягкость и пробуя её на вкус. «Губы Чимина солёные», – подумалось ему. Он посмотрел в глаза Пака и увидел, что их обычный бирюзовый цвет стал темнее, гуще, почти что чёрным, а широкий зрачок, затопил потемневшую радужку. Омега смотрел неотрывно и не моргая, словно хотел проникнуть внутрь Юнги, и что-то там найти – что именно он не представлял, но готов был в это мгновение отдать Чимину всего себя. Левой рукой он ощутил горячее тело под мокрой рубахой, а правой зарылся в светлые волосы на затылке омеги, и в следующий миг почувствовал сладость вереска, ласкающего ноздри. Не отводя взгляда, он коснулся щеки Чимина, провёл ладонью по скуле и спустился на шею, где неожиданно нашёл что-то… Пак несколько раз моргнул, и волшебство взгляда между ними исчезло, а прохладная ладонь отвела руку Юнги от своей шеи. Не выпуская Чимина из своих рук, Юнги посмотрел в открывшийся ворот его рубахи и увидел на омежьей шее тонкий кожаный шнурок, на котором висел большой медвежий клык. Громкий крик Тэхёна послышался у Юнги за спиной и за ним всплеск воды, а потом снова крик: – Ещё! Я хочу ещё! – Мин обернулся и увидел Кима, цепляющегося за Чонгука и карабкающегося по тому, как по дереву. Альфа подхватывал Тэхёна под руки, подсаживал на свою шею и с силой откидывал снова в воду. Ким громко и далеко плюхался, поднимая много брызг и снова спешил к Чонгуку. – Хочешь так же? – спросил Юнги Пака. – Нет, я устал, – улыбнулся ему Чимин, – пойдём на берег… Когда игры и плескания всё же закончились, Тэхён с Чонгуком выбрались на берег и долго лежали на тёплом песке, о чём-то лениво разговаривая. Наблюдая за ними, Юнги заметил, что Ким с грувом ведёт себя самым необычным образом – будто нет между ними разницы ни в статусе, ни в поле, будто они знают друг друга всю жизнь. И это совсем не тот Тэхён, что всё время его задирает и хамит, этот Тэхён милый, тёплый и уютный. Наверное, таким его и знает Чимин, и таким он будет когда-то со своим любимым человеком… – Эй, Мин Юнги! – окликнул его Ким. – Куда ты дел моего друга? – Он захотел остаться один, – кивнул альфа в сторону скал, где виднелась одинокая светлая фигурка, сидевшая на камне у самой воды. – Я займусь ужином, а ты верни мне его в целости, пожалуйста, а не то Кумла тебе будет только сниться, – хмыкнул Тэхён в своей обычной манере. – Надо же мне ночью о кого-то греться… Юнги закатил глаза и покачал головой – этого омегу ещё не скоро что-то изменит, и дай Боги Юнги терпения дождаться этих перемен. Подождав на берегу еще какое-то время, Мин почувствовал приятный запах похлёбки и, взяв свою накидку, пошёл к Чимину.

Blackmore’s Night – Wish You Were Here

Пак сидел на камне, обхватив руками поджатые колени и молча глядел на воду, о чём-то сосредоточенно думая. Юнги накинул на его плечи накидку и приобнял со спины: – Скоро совсем стемнеет… Там Тэхён обещал меня в лесу потерять, если я тебя к нему сейчас же не доставлю. Чимин хмыкнул и улыбнулся, откидываясь на грудь Юнги: – Я бы на твоём месте был с ним поосторожнее – Ким Тэхён всегда выполняет свои обещания. – Я запомню, – улыбнулся в ответ Юнги и обнял прильнувшее к нему тело, обвивая руками и кладя голову на светлую макушку. – Тебе нужно ещё время? Пак помедлил и, крутя шнурок с клыком в руке, всё же произнёс: – Совсем немного… – Мне уйти? Чимин снова замолчал, глядя на красную верхушку солнца, опускающегося в море. А Юнги не понимал что именно сейчас должен сделать – остаться здесь или… – Когда-то это место мне показал Намджун, – неожиданно сказал Чимин. – Это было наше первое путешествие вдвоём… Юнги впервые слышал от Пака что-то рвущееся из болезненных воспоминаний и старался быть спокойным, не выдавая волнение. – Потом были и другие, но там мы уже были не одни… – он снова замолчал и глубоко вздохнул, гладя большим пальцем клык. – Знаешь, что меня мучает до сих пор? – Что? – голос Мина был хриплым и глухим, а желание прекратить этот разговор сильным. Не потому, что Чимин говорил о другом человеке, которого любил и, наверное, любит до сих пор, что уж там себя обманывать. А потому, что сейчас омеге было невероятно больно, и Юнги эту боль чувствовал всей кожей. – Я не попрощался с ним, – несколько горячих капель упало на руки Юнги – слёзы этого маленького страдающего омеги, ищущего в его объятиях утешения или избавления от своей боли. – Последними моими словами были: «Я буду ждать тебя». И я не смог сказать ему прощай, даже когда ко мне в последний раз пришёл его медведь. – Медведь? – Юнги только сейчас понял почему в руках Чимина оказался этот клык. – Это его амулет? – Да, – прошептал омега, сжав в ладони клык, – его фюльгья – медведь, приснился мне в ту осень, когда Намджун не вернулся от грувов, он пришёл со мной попрощаться, а я… не смог. Знал, что он не вернется ко мне, но не мог отпустить… Он снова замолчал, роняя слёзы на руки Юнги – молча, беззвучно… – Эй!.. Сколько вас ждать, а? – раздался голос Тэхёна с берега. – Я сейчас Чонгука к вам отправлю… Чимин повернул голову в сторону друга и хлюпнул носом. – Он ведь не отстанет, да? – спросил Юнги тоже поворачиваясь на голос. – И заставит Чонгука сюда прийти… – вздохнул Чимин и снова взглянул на почти исчезнувшее солнце. – Пора… Он свернул шнурок вокруг клыка и поудобнее взял в ладонь, затем вывернулся из рук Мина и встал во весь рост. – Прощай… – одними губами прошептал Пак и замахнулся со всей силы, но его руку перехватил Юнги. – Постой… Удивлённый и непонимающий взгляд мокрых глаз вперился в него, ожидая объяснений. – Не выбрасывай, не нужно, – произнёс Мин, опуская руку омеги и прижимая сжатый кулак с амулетом к груди, где под рубахой чернел навсегда оставленный след – медвежья лапа. – Ты ведь всегда будешь о нём помнить? Пак кивнул, всё так же не понимая Юнги. – Воспоминания невозможно выкинуть в море, ведь так? У нас говорят, что человек жив, пока жива память о нём. Попрощайся, если того требует твоё сердце и живи дальше. А этот клык пусть останется напоминанием обо всём хорошем, что у вас было и что осталось здесь навсегда, – Мин положил свою ладонь поверх сжатого кулака омеги и погладил его по голове. Чимин проморгался, смахивая слёзы, снова невольно навернувшиеся, и упёрся лбом в плечо Мина. – Спасибо… – послышалось глухое на выдохе, и Чимин обнял Юнги так крепко, словно ближе у него никого в этом мире не было. – Простите… – послышался виноватый голос совсем рядом. Чонгук опустил голову и хитро посматривал в их сторону, стараясь не улыбаться: – Я не хотел, но Тэхён… У него нож и очень плохое настроение… Давайте вернёмся? После их возвращения в Кумлу что-то мимолётно начало меняться: не сразу и не в один день, но ощутимо. Чимин стал раньше приходить домой и всё чаще разделять работу по дому со своими слугами. Юнги не сомневался, что омега вполне мог управиться и сам, но его помощники старались всё делать быстрее Пака до его возвращения с конюшни или других работ. Сам Мин со следующего дня занялся обучением альф на той самой поляне, где проходили состязания, и с уже приготовленными соломенными фигурами. В первый день к нему пришло семь альф из самой Кумлы: молодые парни зим восемнадцать-двадцать с горящими глазами и желанием куда-то вылить свои силы. Через пять дней к ним появились еще десять альф уже постарше с других посёлков – эти старались больше слушать и тренировались усерднее младших. Юнги начал их обучение с изготовления временного оружия: – Каждому из вас нужен меч, который научит ваши руки быть сильными, ловкими и проворными, – он раздал альфам деревянные палки из ясеня и бука. – В моём клане его называют субурито. Его мы и будем делать. На лицах альф появилось выражение недовольства или недоумения, они тихо шептались, не рискуя открыто выразить своё возмущение, но Мин взял в руки такую же палку, отмерил с одного конца длину своего предплечья и поставил ножом зарубку: – Я научу вас не просто бить мечом – тут конечно же важна сила рук и само оружие, но и умению наносить быстрые и точные удары, при этом отражая нападение противника или даже нескольких. В глазах учеников он видел сомнение, а на лицах ухмылки. Не все были на состязаниях и видели бои, в которых Мин участвовал, и потому он решил всё же наглядно показать то, чему хотел их научить. Откинув палку, он поднялся с травы и вышел в центр поляны: – Кто из вас самый сильный воин? – спросил Юнги и оглядел сидящих. На ноги не торопясь поднялся крепкий альфа на голову выше Мина и гораздо шире его в плечах. В руках он перекидывал тяжелый меч, играя мышцами и показывая всем свою силу. Юнги кивнул ему, приветствуя, и взял в руки катану, не вынимая её из ножен, разминая руку и быстро проворачивая кисть: – Как тебя зовут? – Кванхи, – альфа встал напротив Мина и окинул его взглядом с ног до головы, а потом улыбнулся с хитрым прищуром: – Надеюсь, Чимин меня простит… – А мне у кого придётся просить прощение? – так же ухмыльнулся Юнги, ожидая нападения. Кванхи не ответил и замахнулся. Юнги ушел от удара: отклонился и быстро поднырнул под вытянутые руки противника. Альфа был силён, но движения его были медленными и неповоротливыми – Мину не составляло труда кружить вокруг него, уворачиваясь и запутывая быстрыми шагами. Меч он так и не использовал, а вот Кванхи уже покрывался потом от сильных, но бесцельных замахов и ударов в воздух – зацепить юта ему не удавалось, это злило и выматывало. В какой-то момент силач хотел ударить по противнику с разворота, но чужая нога пнула его под колено, заставив завалиться на бок и перехватить меч в другую руку. Но из-за медлительности и этот маневр не получился – равновесие потеряно, и Мину осталось всего лишь приложить свой меч к его шее – бой окончен. – Теперь вы двое, – Юнги ткнул пальцем в молодых альф, ухмыляющихся в стороне от всех, – нападайте. Парни тут же подскочили и зашли с двух сторон, поднимая мечи для удара. Мин обнажил катану, взяв её в правую руку, а сая перехватил наподобие меча левой, и принял стойку для обороны. С первого же движения противников, Юнги шагнул вплотную к одному из них, толкнул его в грудь и плашмя ударил сая по макушке. Парень от неожиданности опешил, даже замахнуться толком не успел и плюхнулся на траву, теряя меч и вертя головой в попытке прийти в себя. Второй альфа не решился ударить по Мину вблизи своего друга – мог бы и по нему попасть не рассчитав, а потому ринулся на наставника с сильным замахом сверху. Юнги легко остановил его меч своим, и тут же ударил младшего ножнами в живот. Тот сложился вдвое и замер от боли, сбившей дыхание. Мин схватил его за волосы на затылке и приподнял вверх: – Дыши! – смотрел он, хмурясь, в скривленное лицо парня. – Давай же! Тот рвано вдохнул и закашлялся, оседая на траву. – Есть ещё желающие? – Мин обвёл взглядом своих учеников и, не увидев новых противников, хмыкнул: – Значит, продолжим… До конца дня всё воинство усердно работало ножами, вытёсывая себе деревянное оружие. – Субурито научит ваши руки тяжести и в то же время балансу, – строгал палку Мин, объясняя все тонкости предстоящих тренировок. – А еще не сможет нанести увечья ни противнику, ни вам самим, как мог бы хорошо заточенный клинок… Альфы слушали и молча работали, уже не сомневаясь, что этот невысокий ют сможет их чему-то научить. Юнги же уяснил для себя две вещи: первая – даны рассчитывают прежде всего на свою силу, и вторая – переучивать их будет сложнее, чем учить с малых лет. К удивлению Юнги, его ученики были старательными и послушными, а желание побыстрее взять в руки настоящие мечи побуждало тренироваться не только когда есть время от основных работ, но и каждый день. Постепенно и сам Мин начал получать удовольствие от этих занятий – его тело требовало привычных нагрузок, и руки соскучились по катане. В один из дней юнги заметил в траве неподалёку две знакомые макушки – Чимин и Тэхён сидели у дуба и наблюдали за тренировками. О чём они говорили он не слышал, но присутствие этих двоих его насторожило. На следующий день омеги снова незаметно появились у того же дуба, какое-то время смотрели на альф и так же незаметно уходили. Это продолжалось почти неделю, а потом к нему подошёл Чонгук: – Ты не будешь против, если я тоже поучусь с вами? – Ты? – удивился Мин и не упустил случая подразнить младшего: – Ну, если Тэхён не будет возражать… – А они с Одуванчиком всё равно тут полдня крутятся, так что… – пожал он плечами, никак не обижаясь на старшего. Мин растерянно оглянулся и увидел всё те же внимательные взгляды – омеги сидели на своём месте, пялились на альф и о чём-то переговаривались. Юнги насупился и сузил глаза: в его голове появились нехорошие мысли и подозрения, особенно после слов Чонгука – по какой такой причине эти двое ходят сюда каждый день? Он перевёл взгляд на воинов, которые под летним солнцем разгорячённые и потные сняли рубахи и тренировались в одних штанах. Крупные мышцы бугрились на их телах, перекатываясь при каждом взмахе мечей, кожа блестела от пота, громкие выдохи и стоны раздавались вокруг… И когда к ним присоединился Чонгук, так же раздевшись и показывая другим альфам свою силу, Юнги снова посмотрел на омег. Тэхён сразу заёрзал на месте и вытянул шею, впиваясь взглядом в молодого грува, а Чимин зажал в губах очередную травинку и перекатывал ее губами из одного угла рта в другой: – Тэтэ, не пялься, – тихо сказал Пак, дёргая друга за рубаху на спине. – Отстань, Мини, дай полюбоваться… – На нас самих скоро будут пялиться из-за тебя. – Твой ют до сих пор не разделся, вот ты и ворчишь… – Я на него и дома могу посмотреть… – И чего же мы тогда сюда ходим уже неделю? – развернулся к нему Ким и хитро скривился. – Ну… – Пак стушевался и повернул голову в сторону, – я тут отдыхаю… Здесь солнце не так печёт… – Ага, – язвительно кивнул Тэхён, – другого тенистого дерева в округе не видать. Чимин закатил глаза и усмехнулся: – Ты тоже сюда со мной ходишь – с чего бы? – А я свободный омега – на кого хочу, на того и смотрю, – он снова подался вперёд, ища взглядом Чонгука. – О! Смотри-ка, Мини, твоему тоже припекло… Чимин приподнялся на локтях и подвинулся к Киму поближе – в середине поляны в боевой стойке стоял Юнги, а напротив него – Чонгук. Оба без рубах, оба с деревянными мечами и оба бросали незаметные, как им казалось, взгляды в их сторону. – Они ведь не собираются по-настоящему драться?.. – заволновался Чимин. – Это будет интересно… – с азартом ответил Ким. – Если выиграет Чонгук – ты выполняешь моё желание, если Мин – я. – Идёт, – Пак хлопнул по протянутой ладони друга, принимая спор – и вроде взрослые омеги, а детские привычки всё брать на спор никуда не делись. Они сели поудобнее и вперились взглядами в своих альф. А те быстро задвигались по кругу, нанося резкие удары и пробуя силы друг друга. Бой был недолгим: Мин быстро подскочил к груву и почти прижался к нему, лишая младшего возможности нанести удар. Чонгук растерялся на мгновение, не ожидая такого, и тут же получил сильный толчок в грудь, от которого чуть не завалился назад, но всё же смог устоять на ногах. А Юнги уже наносил короткие тычки субурито по всему его телу – резкие и болезненные, на которые грув отвечать не успевал, лишь блокируя некоторые своим мечом. Правда, в какой-то миг он всё же замахнулся на Мина, стараясь ударить сверху, но его меч лишь скользнул по мечу юта, уходя в сторону, и Чонгук получил очередной удар по ребрам. Дыхание сорвалось, и он сжался от боли, а потом почувствовал субурито Юнги на своей спине. Старший не ударил, а лишь хлопнул плашмя, показывая, что бой окончен, отошел и сделал короткий поклон. Чонгук выровнял дыхание и тоже поклонился Мину с благодарностью, но тут же увидел уходящего и очень недовольного Тэхёна, схватил свою рубаху и побежал за ним. Юнги покачал головой и усмехнулся – с таким рвением толку с занятий не будет. Он решил при следующей встрече пояснить этому влюблённому глупцу, что нужно выбрать – либо следить за Кимом, либо заниматься делом. Хотя, самому очень хотелось наблюдать за Чимином, который… снова исчез.   – Тэхёни, – нагнал омегу грув и зашагал рядом, – куда ты так спешишь? – Надо забрать в пекарне хлеб, потом у Ли Донсока творог и сметану и отнести всё в лечебницу, – ворчал Ким. – А после этого дать задание рыбакам на утреннюю рыбалку – Усон хочет засушить рыбу на зиму. – И ты всё должен сделать один? – удивился альфа. – А как же Одуванчик? – Мини уже не главный омега и потому не должен это всё… – Ким раздражённо выдохнул и добавил: – И он тебе не одуванчик! – Что-то случилось? – Чонгук взял его за кисть и остановил. – Всё хорошо, просто настроение такое…– ответил Тэхён, стараясь подавить недовольство от проигрыша. Он хотел этот вечер снова провести с Чоном и погулять у берега, смотря на красивый закат, а придётся вот это всё. Альфа кивнул и отпустил его руку, а Тэхён как-то совсем грустно на него посмотрел и снова зашагал по тропинке в пекарню. До самого вечера Ким суетился по разным делам и упрямо сжимал губы, стараясь не ворчать. Он часто помогал Чимину и работа была привычной, но другое дело, когда ты сам без помощи друга делаешь это всё – скучно, грустно и совсем не весело, но спор есть спор. А поникший вид Чонгука тем более не добавлял радости. – Вот чего ты всё время за мной ходишь? – не выдержал омега и развернулся к груву, несущему две полные корзины молока. – Помогаю, – удивлённо хлопнул глазами альфа, вытягивая вперед руки, показывая, мол, вот же! – Нет, – упрямо топнул ногой Ким, – не сейчас. Всё время, с утра до вечера – тебе заняться нечем? – Нет, – помахал головой Чон и улыбнулся счастливо и как-то по-детски, – мне нравится быть с тобой. – «Нравится», – перекривил его Тэхён и нахмурился, – а меня ты спросил? Мне это нравится? Улыбка сползла с лица Чонгука, и он как-то обиженно хлопнул глазами, словно у него отобрали любимую игрушку: – Не нравится? – почти прошептал он и тоже поджал губы. – Гр-р-р, – рыкнул Ким и снова топнул ногой, – ну, почему ты такой… Он развернулся и снова зашагал по тропинке, громко призывая: – Шевелись, Чон, у нас ещё много дел… Чонгук вскинулся, хитро улыбнулся и кинулся догонять строптивого омегу. После слов Чонгука Юнги задумался: по какой причине омеги ходят к ним? Почему Чимин ходит? И почему ни слова не говорит, будто и нет этого?.. Неужели приходит посмотреть на… него? От этой мысли внутри всё потеплело и на губах мимо воли расплылась довольная улыбка. Но через мгновение она исчезла, когда пришло внезапное: а если не на него?.. Проверить свои догадки он решил в тот же вечер. Уже привычно вернувшись раньше Чимина, он застал Харин, готовящую ужин: – Мини будет поздно – они перегоняют скот на новые луга, – сказала женщина, убирая посуду. – Он говорил утром, но обещал быть до ночи. Я подожду его, а ты иди отдыхай, – Мин накрыл полотенцем миску с нарезанными овощами и присел за стол с горячим чаем. – Завтра Вонги собирался гнать брагу, поэтому вечером будет горячая баня. Скажешь Мини, а то он всё на озеро ходит и хорошего веника не видит. – Веника? – удивлённо вскинул брови Юнги. – Веника, – кивнула Харин, домывая посуду, – берёзового. Пора отстегать этого вредину… Она вытерла руки и оглядела кухню, но нашла лишь ошарашенного альфу, глядевшего на нее с широко раскрытыми глазами. – Мне кажется или ты ещё не парился в нашей бане? – прищурилась женщина. А когда Мин отрицательно покачал головой, добавила: – Пора всыпать этому засранцу за такое отношение… Я поговорю с ним, не волнуйся. Что наладится и как этому поможет «отстегать» Чимина для Юнги осталось загадкой, но то, с каким настроем Харин пообещала поговорить с Паком, его насторожило – уж больно нехорошо она хмурилась при этом. Возражать и тем более спорить с ней он по-прежнему не решался, а потому попрощался и задумался над другим – проверить своего омегу нужно уже сегодня. Когда уставший и вымотанный дневным перегоном Чимин вернулся домой, то не ожидал того, что перед ним появится Юнги. Раздетый Юнги в одних домашних штанах из тонкого шёлка, струящегося по ногам и не скрывающий… скорее даже выделяющий… Омега быстро отвёл глаза в сторону, вяло что-то ворча о том, как устал и как голоден. Мин заметил его заинтересованный взгляд и покрасневшие щеки, резкий разворот на кухню и нежелание смотреть в его сторону. Это озадачило. Это напрягло и заставило подумать, что интерес к нему у Чимина всё же есть, но почему тогда днём он смотрит неотрывно и не робеет, почему не отводит взгляд от… альф? Чимин приходит смотреть на других??? Это расстроило и разозлило. Сильно. Юнги не стал давить на Пака: кинув: «Я ложусь спать» и всё так же видя перед собой только омежью спину, поднялся наверх и улёгся в кровать. Сон не шёл, раздражение росло – он крутился, не находя удобного места, и постепенно надумывал какие-то нелепицы о Чимине, о его интересе к другим альфам, о своём праве на него... А потом… Вспомнился строгий взгляд сине-зелёных глаз и такие уверенные слова: «Обещаю быть верным…» Юнги несколько раз глубоко вдохнул и резко выдохнул, стараясь с воздухом выкинуть из головы сомнения и переживания. Нужно сначала убедиться, что он прав, а потом… А потом… просто поговорить. Им нужно обязательно поговорить. Но не сегодня. Юнги закрыл глаза и вспомнил их недавнюю поездку: мокрое и тёплое тело в руках, заливистый смех, сверкающие капли воды на смуглом лице и яркие горящие глаза цвета бушующего моря… От этих воспоминаний стало спокойнее. Увидеть Юнги в одних штанах стало неожиданным испытанием стойкости, которой у Чимина в последнее время было всё меньше и меньше. Единственный поцелуй, который до сих пор ощущался на губах, будоражил и снова возвращал его в те дни, когда он почувствовал этого альфу уже по-другому. Не как вынужденного навязанного мужа, с которым нужно смириться и которого вынужден терпеть, а как человека, которому можно довериться и найти в нём близкую душу и, возможно, стать чем-то большим, чем просто супругами. Чимин, услышав, что Мин поднялся в их спальню, выдохнул и огляделся: везде чистота и порядок, на столе приготовленный для него ужин – значит, Харин была здесь и позаботилась о них. Кормилица хоть и нечасто в последнее время баловала Пака своим участием, но не упускала парня из вида: выпечка с его любимыми фруктами, рыбка на костре без костей и с овощами, отвар из кислых ягод, от которых у Тэхёна зубы сводит, и молочная каша, как в далёком детстве – всё, что любил омежка и что она всегда готовила для него. А с недавних пор Харин снова взялась за его воспитание, хоть он и был вполне себе самостоятельным и ответственным омегой. – Ты совсем запустил дом – мытьё полов на твоих руках, раз не допускаешь сюда помощников… – Я не хочу слышать чем ты занят! Если постирал, то будь добр, наведи порядок с вещами – сколько их у тебя скопилось в комнате отца? Или делай сам, или разреши это делать слугам!.. – Почему я не вижу горячей похлёбки? Снова ешь только вяленое мясо и сыр? На себя тебе плевать, так хоть о Юнги подумай – альфа должен питаться лучше… – Мини, одной работой семью не построишь – хватит бегать по Кумле, как загнанный заяц. Сходите с Юнги к водопаду, или в лес по ягоды. Покажи ему наш мир, покажи людей… Чимин отмахнулся от слов, кружащих в его голове от одного воспоминания о кормилице, и уселся ужинать. Он делал всё медленно, оттягивая время, когда нужно лечь рядом с альфой в одну кровать и ощущать его горячее, крепкое, возбуждающее тело… Пак с отчаянием бросил на стол ложку, чуть не попав по миске и не разбрызгав молочную кашу: в последние дни он слишком часто думал о Юнги. Слишком сильно его тянуло к нему. Всё рядом с этим альфой было слишком для него.