Дикий вереск

Tal Barr–Scarborough Fair

На кухне кто-то звякнул посудой, и Чимин во сне нахмурился, сведя бровки. Юнги пальцем погладил складочку на его переносице и зашептал ему на ухо старую колыбельную, которую когда-то в детстве напевала ему нянька. Однажды закончится этот поход – Вернусь я в родные края. Там звёздное небо и солнца восход, Полынь, розмарин и тимьян. Конь пал, и в руках не сдержать мне клинок, О скалы разбилась ладья, Но ждешь ты меня и вплетаешь в венок Полынь, розмарин и тимьян. Из яркой парчи смастеришь ты наряд, Шелками окутаешь стан, От ран твои губы меня исцелят, Полынь, розмарин и тимьян… Однажды закончится этот поход, И буду от счастья я пьян: Увижу в любимых глазах небосвод, В руках розмарин и тимьян. Так и не дождавшись юта, Тэхён помог Харин убрать со стола и поднялся к Чимину. Он стоял у приоткрытой двери и насуплено смотрел на спящих супругов. Его любимый Мини казался совсем маленьким на большой кровати в объятиях своего альфы – хрупким и почти прозрачным из-за бледности. А Мин… так по-хозяйски закинул на него руку… так, будто всегда это делал… Ким прекрасно понимал, что теперь его друг снова имеет семью, и этот непонятный и раздражающий ют будет с ним постоянно. Но просто так доверить Пака незнакомцу он не мог – в груди ныло от вида Чимина, сбегающего на рассвете из дома и потом до позднего вечера выматывающего себя любой работой, лишь бы не возвращаться туда, куда он никогда бы не вернулся по своей воле. Не в дом своего отца уж точно. Но убедить Пака поселиться в доме, который строил для них Намджун, Тэхён не мог – Чимин упрямо отказывался. От прикосновения к своему боку Ким вздрогнул, повернул голову и натолкнулся на внимательный взгляд чёрных глаз – Чонгук посмотрел на спящего Чимина, кивнул, словно сам себе ответил на какой-то вопрос, и склонил голову на бок, уставившись уже на Тэхёна. Ким ещё никогда не видел его лицо так близко: густые чёрные брови, всё время сведённые будто в недовольстве, длинные ресницы, отбрасывающие тень на щеки, смуглая кожа со вспыхивающим румянцем, когда Тэхён ловил его взгляды на себе, и родинки – на скуле, носу, под нижней губой…  Тэхён пристально смотрел на неё и медленно вёл кончиком языка по своим губам, пока не заметил удивленно приподнятые брови и округлившиеся глаза – на скулах альфы разлился румянец, и он громко сглотнул. Ким цыкнул и отвернулся, а грув потянул его за талию к лестнице, прикрывая дверь и оставляя супругов отдыхать. – Не переживай за него, – сказал Чонгук, выходя вслед за Кимом на улицу, – Мин сможет о нём позаботиться. – Угу, – хмыкнул омега и криво улыбнулся, – хороша забота: и пары дней не прошло, как Чимин с кровати не встаёт! Прозвучало это как-то… странно, и Тэхён смутился, понимая, что сказал глупость. – Я хотел сказать… что заболел он и не встаёт… – омега исподлобья посмотрел на улыбающегося Чонгука, и когда тот не выдержал и засмеялся от вида краснеющих омежьих щек, стукнул альфу кулаком в плечо: – У вас одно на уме! – Ну, да, мы же альфы, – Чон с серьёзным видом закивал, соглашаясь, но не сдержал очередной приступ смеха: – о чём ещё мы можем думать?.. Тэхён снова цыкнул и зашагал домой. За ним уже привычно пошёл Чонгук, продолжая улыбаться. – Ты домой не собираешься возвращаться? – повернулся к Чонгуку Тэхён. – Пока нет, а что? – Да вижу, что ты без дела каждый день за мной таскаешься – не надоело? – Нет. – А если мой брат будет недоволен? – Он разрешил. – Что разрешил? – Ким резко развернулся, останавливаясь на узкой тропинке, спускавшейся вниз, и альфа чудом не сшиб его, отскочив к кустам. – Ну… разрешил остаться у вас на время. – Зачем? – допытывался Тэхён, подозрительно щуря глаза. – Мне здесь нравится, – пожал плечами грув. – Где здесь? В Кумле или возле меня? Улыбка сползла с лица Чона, и он сразу посерьёзнел, не ожидая такого прямого вопроса, а Ким продолжал сверлить его взглядом, приподняв бровь. – В Кумле… – неловко пряча взгляд ответил Чонгук, но видя, как недовольно поджались губы омеги, тихо добавил: – И ты тоже… мне нравишься. – Ты ведь знаешь, что не сможешь… или… – Тэхён удивленно и как-то даже радостно посмотрел на альфу: – ты унаследуешь свой клан? Чон отрицательно помотал головой и увидел, как появившаяся радость тут же исчезла с лица Кима. – Отец передаст клан Хосоку, моему старшему брату. – Вот как… – Тэхён снова зашагал по тропинке, а Чонгук принялся рассказывать о своей семье. – Брат уже много дел перенял, клан его принимает как главу, но отец упёрся – хочет, чтобы Хосок женился и только тогда признает его главой. – У твоего брата нет омеги? – Нет, – грув охотно рассказывал, видя интерес Кима. – Он же должен породниться с кем-то из главных семей, вот и будет навещать до зимы разные кланы. Осенью к вам… – голос Чонгука дрогнул, и он растерянно посмотрел на идущего впереди Тэхёна, – … собирался… Ким почувствовал запинку альфы и оглянулся: расстроенный Чон шёл опустив голову и был похож на обиженного ребёнка, у которого отняли желанную игрушку. – Брось, Чонгуки, – попытался подбодрить его Тэхён, – может я ему и не понравлюсь… – Ты не можешь не понравиться, – буркнул тот и ещё больше надулся. Остальной путь они прошли молча, каждый думая о своём и о том, что опасения Чонгука вполне могут сбыться. Тэхёна никогда не пугал брак по договору – он с детства знал это, да и не было в Кумле кого-то, кто мог бы заставить его сердечко стучать быстрее. Но с появлением этого грува, за короткое время успевшего наполнить скучные дни омеги своей иногда неловкой помощью, всегда интересными рассказами о путешествиях и даже улыбкой, на которую Киму очень бы хотелось ответить, но из-за врождённой вредности, он этого не делал. Всего-то пару дней они провели вместе, а Чонгук стал таким незаметно нужным Тэхёну – вроде бы и толку от него особо нет, кроме разговоров, а без него уже как-то не так. Киму не хочется уже без… Осознание этого удивило и заставило подумать, что между ними возникло что-то незнакомое и волнующее – что-то, о чём иногда рассказывал Чимин, когда тосковал о Намджуне. Что-то, что Тэхён не может себе позволить. Не сейчас и не с Чонгуком. Под рёбрами заныло, и Ким поморщился – слова альфы о приезде старшего брата отозвались каким-то нерадостным предчувствием, вызывающим желание спрятаться и не встречаться с Чоном-старшим. Омега его не видел и вполне допускал, что тот хороший человек и достойный альфа, но… В памяти всплыло расстроенное лицо с родинкой под нижней губой, и Тэхёну стало совсем тошно. На Чонгука он так и не смотрел, пока они не подошли к его дому: – Не приходи больше, – выдавил из себя Тэхён не смотря в глаза парню. – Не надо. – Я не буду мешать, ты меня и не заметишь, – попросил Чонгук, понимая, что сейчас его лишают последней возможности быть рядом с полюбившимся омегой. – Ты не мешаешь, – возразил Ким, – но… так будет лучше. Для нас обоих лучше. Чонгук растерянно посмотрел на него, совершенно не понимая причины, но кивнул, принимая просьбу. Тэхён тоже кивнул в ответ и зашёл в дом. Чимин впервые за долгое время выспался. Ему не снились кошмары, сон был спокойным, а пробуждение – приятным. Он открыл глаза и увидел перед собой спящего Юнги и снова стал его рассматривать. Конечно же, возможность у него была каждое утро, но Пак так спешил побыстрее покинуть альфу и этот дом, что особо не присматривался. А сейчас возникло желание – не просто смотреть, а и увидеть этого альфу. С первого дня их знакомства Чимина удивляла белизна кожи юта, которую чёрные пряди волос ещё больше выделяли. На мгновение омеге захотелось узнать насколько эти волосы мягкие, но прикоснуться он не решился и продолжил изучать лицо: нос крупный, но не выделялся особо, скулы, как и раскосые глаза, сразу говорили, что этот альфа ют, а губы… На лице Пака появилась лёгкая улыбка, когда он протянул руку и едва не коснулся пальцами этих приоткрытых во сне губ – они неожиданно дрогнули и расплылись в улыбке.  Чимин поднял глаза и увидел сонно промаргивающегося Юнги: – Выспался? – произнёс шепотом Мин. – Да, – так же шепотом ответил омега. – Как себя чувствуешь? Юнги подался вперёд и прикоснулся губами ко лбу Пака, задержался на пару мгновений и нехотя отстранился, поглаживая его скулу костяшками пальцев. – Ты уже не горишь. – Мне лучше, – ответил Чимин, не отстраняясь и принимая невольную ласку. – Только... Брови Мина подскочили вверх, ожидая продолжения, и он перестал поглаживать омегу. – Пить хочется, – выдохнул Пак, сожалея, что тот остановился. Но Юнги провёл ладонью по его плечу и спустился на талию. – Тебе надо поесть, а то сил не будет. Там Харин приготовила какую-то очень вкусную кашу, но боюсь, что Тэхён её почти всю съел… – Харин? Она пришла? – вскинулся омега и расплылся в улыбке. – Я сейчас, встаю… – Нет-нет-нет-нет, – остановил его альфа, прижимая к кровати, – лежи. Я всё принесу сюда… – А Харин?.. – И её сюда приведу. Мин вышел и уже через пару мгновений Чимин услышал родной голос: – Как тут мой мальчик? – Харин зашла в комнату с дощечкой, на которой стояла миска и кружка. – Хорошо! – бодро ответил омега улыбаясь. – Уже хорошо. – Я вижу, – с укором ответила женщина, ставя на его ноги дощечку и приподнимая выше подушку, чтобы ему было удобнее есть. – Лицо бледное, словно ты солнца не видишь, синяки под глазами, будто снова с Сухваном подрался, а волосы… Харин нахмурилась и покачала головой, а Чимин виновато свёл бровки и пригладил растрёпанные локоны, завязывая их узлом на затылке: – Я скажу Вонги затопить вам баню, – она не смотрела на запыхтевшего с возражениями Пака, а поправила одеяло и придвинула к нему кашу. – И пора всем вернуться домой, Мини. – Я и сам могу справиться со всеми делами, не надо никого возвращать. – Можешь, я не спорю. Но теперь ты живешь не один, и пора бы тебе больше внимания уделять своей семье и своему дому, – Харин присела рядом с Паком и убрала прядь волос, упавшую на его лицо. Чимин обиженно поджал губы, жуя кашу и стараясь не смотреть на Юнги, усмехавшегося и кивавшего каждому слову женщины. – Поэтому слуги вернутся и будут выполнять свою работу, не прячась от вас по углам. А ты будешь всё же отдыхать и не бегать по Кумле от зари до зари. Без тебя люди справятся, как делали это и раньше. Мин стоял у окна, наблюдая за тем, как покорно его строптивый омега соглашался с этой женщиной – видно было, что недоволен и будь кто другой на её месте – сразу бы ответил, но ей не смел. Юнги проникся к Харин уважением и решил снискать её расположение – иметь такого союзника в будущем было бы очень полезно. – Я хочу научиться растапливать баню, – вклинился он в разговор. – Но вам не нужно это делать, только скажите Вонги…– Харин не ожидала такого и посмотрела на Чимина, уплетавшего свою кашу. Тот только пожал плечами, мол, ничего не знаю – этот альфа сам такой странный, и отхлебнул из кружки. – Горько, – скривился он, отодвигая посуду, но Харин сложила руки в бока, и насупившийся Чимин снова притянул кружку и глотнул чай, ворчливо что-то бубня: – Мёда же можно добавить… – Мёд в каше, – ответила женщина, не обращая внимания на недовольного Пака. – Будь твоя воля, ты бы только его ложками и ел, да? Чимин согласно кивнул и улыбнулся: – Ты останешься пожить с нами? А вот этого Мин не ожидал. С появлением Харин всё в их доме быстро поменялось, включая и самого Чимина: он не огрызался и не возражал, выполнял всё, что говорила женщина, и оставался дома. Один раз, правда, отлучился ненадолго на конюшню проведать роженицу, но быстро вернулся и без сопротивления выпил все горькие отвары. Юнги понимал, что подобное послушание у Пака только по отношению к Харин, но всё же прислушивался как она с ним разговаривает и на какие точки давит. И у него сложилось впечатление, что Чимин внутри всё ещё ребенок – капризный временами, но очень самостоятельный. Нельзя на такого давить или что-то запрещать, но можно уговорить или заставить выбрать – здравый смысл всегда побеждал, и омега соглашался на всё, что говорила женщина. Каждый день в их доме появлялись новые люди, Мин знакомился с ними и даже иногда видел знакомые лица. Не считая Тэхёна и Усона, к омеге приходили и другие жители: старик-альфа принес мешок овечьей шерсти, которую две молодые девушки, имена которых Юнги не успел запомнить, но которые часто мелькали у них ранним утром, выстирали на реке, просушили и занялись пряжей в одной из частей сарая. Чимин порывался пойти к ним, но Харин всего лишь переспросила куда он собрался, и омега развернулся в другую сторону и сделал пару кругов вокруг дома, всё равно заглянув в сарай. Несколько раз приходил конюх, и Пак расспрашивал его о лошадях, давал указания о выпасе и прочим хлопотам. С самого утра прибегали маленькие омежки и каждый день спрашивали «когда уже Чимини снова пойдёт с ними на луга собирать цветы». – Ещё пара дней и мы пойдём, – обещал омега, сдерживая кашель, а Харин только мотала головой и смотрела на Юнги, ища поддержку и призывая повлиять на Пака. Мин хмурился, поджимал губы, но говорить с Чимином по этому поводу не рисковал. – Он и так меня ненавидит, когда я просто спрашиваю о чём-то… – жаловался он позже Харин, когда они вместе сидели за столом, и женщина рассказывала о том, что Мину было интересно. – Ой, не говори так, – отмахивалась женщина и отпивала чай из большой кружки, закрывая при этом глаза и медленно втягивая аромат заваренных ягод. – Впервые за долгое время он подпустил к себе кого-то. С ненавистью он бы такого не сделал. Да и… – она помолчала пару мгновений и продолжила, – …он не умеет ненавидеть. Даже отца после всего простил, а это и я бы вряд ли смогла сделать. – Расскажи о нём – каким он рос? – Каким? – женщина улыбнулась, вспоминая что-то, и покачала головой. – Вот так сразу и не скажешь… У Мини большое любящее сердце. С детства таким был: любил всё вокруг –людей, животных, лес, море, небо. Но сам получал любви слишком мало. Его папа умер в родах и потому Мини растили мы, но всё же ему не хватало любви именно родного человека, а Юджин… Он был не плохим отцом и не обижал Мини, просто не любил. – Как можно не любить своего ребёнка? – Для него не было никого в этом мире, кроме Чивона. И с его смертью он потерял что-то важное здесь, – она положила ладонь на свою грудь, прикрывая сердце, – наверное с Чивоном ушла его любовь к людям, и он больше ни с кем не сближался, а Мини… – она вздохнула и снова отпила чай. – Он был так похож на папу, и Юджину было больно его видеть. – А как же Чимин? – Мини был очаровательным омежкой, – улыбнулась Харин. – Его все любили и баловали, ведь такому милому и нежному созданию трудно было отказать, но он рос послушным и очень самостоятельным – наказывать его было не за что. Правда… Иногда они с Тэтэ заигрывались и попадали в неприятности, но всё было невинно и не со зла. – На празднике какой-то старик что-то говорил об их драках, – Юнги не сомневался в словах Харин, но решил спросить и о таком. – Наверное, Чхве Сан жаловался, – усмехнулась женщина. – У него старая обида на наших омежек. Как-то его внук Дэгон задирал Мини, и Усон хорошо его отделал. Тот обиделся, но в открытую не мог ничего поделать – был слабее Усона и потому подстерёг Мини и Тэ у озера. А они… – Харин не сдержала смеха и закрыла ладонями лицо. – Что? – Мин подался вперёд и, широко открыв глаза, с нетерпением ждал продолжения. – Они затащили его в воду, там раздели, забрали одежду и убежали домой. – И сколько им было? – Мин рассмеялся вместе с Харин. – Зим девять вроде… – задумалась она. – Дэгон тогда до ночи просидел в озере, и только затемно его нашёл отец. Наши проказники ведь никому не рассказали и не пожаловались: вернулись тихие, послушные и весь вечер со мной ужин готовили. Я уже тогда поняла – что-то не так, а когда Чхве Сан на другой день к Юджину пришёл и что-то шипел о воспитании омег в этом доме, хозяин выкинул его со словами: «Из своего труса сначала достойного альфу сделай…» Мини тогда весь день ему на глаза не показывался – боялся, но Юджин только головой качал, когда его мельком видел, да и потом ни словом не упрекнул. – Они с Тэхёном давно дружат? – Почти с рождения. Чивон и Ёнсу, папа Тэтэ, тоже дружили с детства и потому Мини любили в семье Кимов. И до сих пор любят. – А Намджун? – решил спросить Юнги то, что его больше всего интересовало. – Они тоже с детства … любили друг друга? – О нём не скажу, но Мини, когда был совсем маленьким, всегда восхищался Джуном, а потом… – она пожала плечами, – это всё как-то переросло в любовь. Наверное, Джун был первым, кто показал Мини ту самую любовь... Очередное появление Тэхёна начиналось как обычно: громкий крик: «Мини ты где?» и быстрый топот ног по лестнице после ответа: «Я наверху». – Выйди, – единственное, чего удостаивался Мин от Кима, когда этот вихрь врывался в их спальню и плюхался рядом с другом. Юнги не оставалось ничего, кроме как вздохнуть и выйти в звенящем молчании, оставляя друзей одних. За спиной раздавалось тихое шушуканье и сдавленные смешки, но Юнги был даже благодарен Киму, что тот хотя бы предупреждает о своём приходе. Давая омегам время на тайны, Мин вышел на улицу, ожидая увидеть там младшего Чона, но, к удивлению, двор был пуст. Альфа огляделся и вдалеке всё же заметил черноволосую фигуру грува, сидевшего у сосны и что-то строгавшего ножиком. – Почему не заходишь? – спросил Юнги, подходя к нему. Чонгук взглянул на него снизу вверх и снова опустил голову, продолжая вырезать что-то из куска деревяшки: – Тэхён запретил. – Запретил заходить к нам в дом? – уточнил удивлённый Мин. – Нет… – парень нахмурился ещё сильнее, – запретил подходить к нему. – Хм, и ты его послушал? – Ну, не то чтобы, но да. Я к нему не подхожу. Близко. – Думаешь, он тебя не видит? – Думаю, видит. – Чонгук, ты же альфа, – Юнги присел рядом с грувом, но тот лишь хмыкнул, не поворачивая головы. – Покажи характер, покажи силу – покажи себя! Чонгук перестал ковырять деревяшку и внимательно посмотрел на Мина, приподняв одну бровь, а потом прикусил нижнюю губу, пряча улыбку: – А ты уже показал? Юнги нахмурился и не совсем понял – был это вопрос или издёвка? – Мой отец всегда учил нас с братом, что не нужно показывать омегам свою силу – они и так знают, что слабее нас. Но их можно удивить или заинтересовать. – Вот как, – слова грува так отличались от того, что внушали с самого детства в его доме, но были так близки к его ощущениям. – Что ещё говорил твой отец? – Что согласие омеги быть с тобой – это самый ценный подарок, который альфа может получить. – Твоему отцу попадались, наверное, самые прекрасные омеги, если он так о них говорит, – желание возразить или рассмеяться Юнги затолкал себе в глотку – его опыт с омегами мог сильно поспорить с таким. – Не знаю, – ответил Чонгук, – в его жизни была только мама. – Мальчики! – на крыльце показалась Харин и помахала им рукой. – Идите обедать. – Идём, – ответил Юнги и потянул Чона за рукав. – Этой женщине не перечит даже Чимин. За столом обедали молча. Омеги сидели рядом и быстро ели, бросая друг на друга косые взгляды. Альфы сидели напротив них и тоже несколько раз переглянулись, подозревая что-то. Что-то нехорошее. – Завтра мы с Тэ уедем на пару дней, – заявил Чимин, убирая посуду со стола. – Куда? – спросил Юнги, сверля его подозрительным взглядом. – В одно место, – встрял Ким, – вам знать не нужно. – Чимин, мы договаривались, – не обращая внимания на Тэхёна, настойчиво сказал Мин. Пак застыл в дверях с кружками и мисками, не решаясь повернуться и что-то ответить. Но Ким и тут не заставил себя ждать: – Перестань его связывать! – почти прошипел омега. – Он уже и шагу ступить без твоего разрешения не может? – А ты перестань к нам каждый день таскаться… – огрызнулся Юнги и тут же пожалел, что не прикусил себе язык, потому что Тэхён как-то резко растерял свой пыл и удивлённо хлопнул ресницами, будто не расслышал что сейчас ему сказали. А спустя пару мгновений Мин увидел повлажневший взгляд и подрагивающие губы – Ким молча развернулся и выбежал из дома. – Не смей! – голос Пака был ровным и глухим, а в глазах полыхнуло нехорошим огнём. – Никогда, слышишь? Юнги кивнул, понимая, что снова их отношения скатились в никуда от его несдержанности. Ему захотелось дать себе хорошего пинка или укоротить язык, чтобы впредь думать, прежде чем говорить такие глупости. А ещё… Он теперь понимал, что Ким Тэхён был его личным испытанием – это без сомнений, и он это испытание снова провалил. Чимин бросил посуду и выбежал вслед за другом, но оказавшись на тропинке у спуска вниз, остановился, потоптался немного на месте и не спеша вернулся назад. На этот раз его утешение Тэхёну не понадобится. Слова Юнги ударили по Киму не сразу: он сначала и не понял что хотел сказать Мин, но чёткое «к нам» заставило омегу осознать, что появились границы, которые ему теперь придётся учитывать. И эти границы не дают ему быть к Чимину так близко, как всегда. Эти границы называются Мин Юнги, и он их не-на-ви-дит! Тэхён бежал по тропинке сдерживая рвущуюся злость и обиду на юта – тот не имел права забирать у него друга, не имел прав на Чимина! Ким не позволит ему такого… Но с каждым выдохом и каждым шагом приходило понимание, что да, теперь имеет, потому что они супруги, потому что теперь они вместе. Потому что Чимин уже его. Спустившись с холма вниз, Тэхён остановился и повернулся назад: в нескольких шагах от него замер Чонгук – с широко распахнутыми глазами и взволнованным лицом. Альфа не приближался и молчал, но сопровождал везде и всегда даже после запрета. Ким хлюпнул носом и сделал к нему пару шагов. Чонгук озадаченно приподнял брови и отступил назад. Тэхён уже решительнее зашагал к нему и упёрся лбом в его плечо, отчего альфа замер и почти перестал дышать, а почувствовав рваное дыхание Кима и тихие всхлипы, неуверенно и почти опасливо приобнял его. Тот обхватил грува за талию руками и прижался всем телом, Чонгук же погладил его спину, успокаивая: – Всё хорошо, Тэтэ… – Ненавижу его… – Не нужно… – А я всё равно ненавижу… – слова были уже спокойнее и немного ворчливее. – Они теперь связаны. Тебе придётся к этому привыкнуть. – Он его недостоин, – уже тихо и почти смиренно. – Но они всё равно семья, и им тоже непросто. – Ты его защищаешь, потому что ты альфа, – укоризненно, отрываясь от плеча и заглядывая в глаза Чона уже без злости. – Нет, я не защищаю, но понимаю как Юнги тяжело. – Он получил лучшее, что было у данов! – с гордостью, но в то же время с упрёком. – И он остался здесь, среди тех, кто смотрит на него как на чужака. – Ты не понимаешь! – Конечно, я не понимаю. – А ты… – посопев немного, но всё же решившись: – …ты мог бы как он? – Как он? – растерянно и замерев в нерешительности. – Ты… мог бы остаться?.. Когда Чимин вернулся, Юнги привстал с лавки, на которой сидел и всё ещё ругал себя за несдержанность. Он ожидал самого худшего: истерики, ругани, битья посуды или даже драки – последнее он хоть и предположил, но тут же отмёл, считая совсем большой глупостью. Чимин же поднялся наверх, не сказав ему ни слова. Мин подождал немного и, услышав какое-то тихое шуршание в спальне, тоже поднялся к нему. Пак собирал в сумку вещи и был показательно спокойным. Юнги хотел было начать разговор и извиниться, но не успел – Чимин начал первым: – Мы с Тэхёном уедем на пару дней, – не отрываясь от сборов и не поворачиваясь к Мину. Тот слушал и не перебивал – было видно, что внутри Чимина всё бушует и в таком состоянии разговор не получится: – Есть одно место, о котором знаем только мы двое – там можно добыть солнечный камень. И если ты хочешь поехать с нами – собери вещи и иди на конюшню – надо выбрать тебе коня. – Я поеду, – без раздумий ответил Юнги, подходя к омеге и собираясь его обнять, но Пак уклонился и вышел из комнаты. Мин вздохнул и пошёл за ним, оставив на потом попытки поговорить и давая омеге время успокоиться. В небольшой комнатушке между их спальней и другой комнатой, где Чимин хотел поселить альфу в их первую ночь, по стенам располагались сундуки и полки, на которых были сложены ткани и вещи. Чимин выбрал несколько рубах, штанов и запихнул их в кожаный мешок, а потом кивнул Мину на отдельно лежащие вещи: – Выбери себе что-то в дорогу. – Это для меня? – одежда была пошита как у данов, но вышивка не как у омеги – желтая с голубым, а красная с чёрным. – Не нравится? – сузил глаза Пак и сложил руки на груди. – Нет… Цвета не как у тебя – другие… – он подошёл ближе и провёл рукой по плотной, но мягкой ткани. – Одежду пошили для тебя, а цвета выбрал я, у тебя же всё твоё – красное и чёрное, – Юнги повернулся и удивлённо глянул на Чимина. – Но если захочешь другое, то на осень закажем ткачихам по твоему желанию другую одежду. Ты ведь не ждёшь, что вышивкой займусь я? – Нет, конечно, – усмехнулся Юнги, вспомнив их встречу в доме Кимов. – Спасибо, Чимин. Было приятно – так приятно, что даже в такой мелочи, как цвета его клана, Чимин подумал о его интересах. – В лесах твои шелка не спасут от комаров и еловых веток. Штаны бери из кожи и накидку не забудь. Сложи всё в мешок и спускайся вниз – пойдём на конюшню. Всю дорогу Чимин шёл впереди и ускорял шаг, не давая альфе поравняться, а когда у самого загона показались Тэхён с Чонгуком, Юнги и сам не хотел говорить о чём-то. Ким демонстративно отвернулся, но не отошёл, а лишь спрятался за спину грува, уклоняясь от любого разговора. – Юнги едет с нами, Тэ, – сказал Чимин, поглаживая руку друга. Тот хмыкнул и, тут же посмотрев на Чона, спросил: – Хочешь с нами? – А… можно? – удивлённо хлопнул глазами Чонгук и просиял белозубой улыбкой. – Ну, теперь любому встречному можно, – съязвил Тэхён, вызывающе смотря на Мина. – Тэ, не нужно, прошу тебя, – умоляюще простонал Чимин и приобнял друга. Ким обвил его руками в ответ и нагло улыбнулся Мину, поглаживая спину Пака и утыкаясь в его шею. Юнги не ответил, а лишь насупился, смотря в глаза Тэхёну, приподняв бровь и мысленно обещая, что не спустит этому омеге больше ни одну выходку. – Я возьму Ястреба, а ты выбирай: Снежная или Гром, – предложил Пак другу, а альфам дал по морковке и указал на пасущихся неподалёку лошадей: – Ступайте в загон и ждите: кто к вам подойдёт – на том и поедете. Омеги уже сделали пару кругов по лугу на своих лошадях, когда к ним присоединились альфы: Юнги на чёрном молодом жеребце и Чонгук на красивой кобыле серого цвета. Чимин остался доволен их выбором и к концу дня совсем оттаял, весело носясь на Ястребе наперегонки с Тэхёном. А когда они возвращались домой, омега сам начал разговор: – Я хочу, чтобы ты знал, Юнги: Тэхён всегда был моей семьёй – ею он и останется. Хочешь ты того или нет. – Я не хотел… – И я не хочу выбирать между вами. Но если придётся… – Чимин в упор посмотрел Мину в глаза, – …тебе не понравится мой выбор. Юнги выдержал его взгляд и кивнул: – Я запомню.