Дикий вереск

Утро третьего дня встретило Юнги ярким солнцем и громкими голосами, обсуждающими предстоящий праздник. Молодые альфы собирались в торговые ряды, которые и нужны-то были не так для торговли, как для того, чтобы была причина ещё раз увидеться с омегами и может даже договориться о сватовстве. Омеги ходили между такими рядами и кидали завлекающие взгляды на идущих следом альф, а те замечали чего касались пальчики омег или что они громко обсуждали – так и подбиралось большинство подарков для вечера. За каким демоном на торге оказался Юнги, он и сам не понял. Но уже долгое время стоял у столов с украшениями и прочей омежьей ерундой, которой славились мастера ютов, и всё искал взглядом светлую макушку одного омеги с удивительными глазами. Канхо недовольно поглядывал на хозяина и поджимал губы, когда Юнги рассеянно отвечал на вопросы покупателей или невпопад что-то советовал, и, не выдержав, оттеснил его к краю ряда со словами: – Прогуляйтесь к морю или к водопаду, господин Мин, вы что-то не в себе с самого утра… Юнги строго зыркнул на помощника, но отошёл и медленно направился вдоль столов грувов, осматриваясь и уже не надеясь увидеть того, ради кого он здесь оказался. Неожиданно он заметил молодого грува, выигравшего вчера состязания по метанию секиры и копья. Парень приложил правую руку к груди и поклонился, опуская голову – традиционное приветствие грувов на тинге, а потом выпрямился и улыбнулся красивой белозубой улыбкой. Юнги по учтивому приветствию понял, что тот принадлежит к правящей семье своего клана и высказывает ему особое уважение, а значит, знает кто такой Юнги. Ответив молодому альфе таким же уважительным поклоном, Мин подошёл к нему: – Мин Юнги, – представился он, протягивая руку для приветствия. – Чон Чонгук, – ответил парень и пожал руку юта. – Ты сын Чон Джевона? – спросил Юнги и, получив согласный кивок, прищурился: – Знаешь меня? – Мы виделись восемь зим назад, – снова улыбнулся парень, – ты не помнишь меня? Юнги нахмурился, стараясь вспомнить всё, что связывало его с грувами, но… брови его удивлённо подскочили вверх: – Ты тот мальчишка, которого я учил метать нож? – Да, – радостно закивал младший альфа, – я немного подрос с того времени. – Да ты хорошо подрос, – мягко усмехнулся Юнги, вспоминая худого длинноногого мальчишку, которого привёз с собой глава грувов, и который надоедал ему тем, что два дня таскался за ним и старался повторять всё, что делал Юнги на тренировках воинов. – Твои уроки очень помогли мне, – сказал парень. – И я с тех пор много чему научился. – И хорошо это вчера показал, – довольно продолжил Юнги. – Не хочешь выпить за встречу? – спросил Чонгук, кивая на стол виноделов. – Пойдём, – согласился Мин, решая, что это не самое плохое знакомство на этом празднике, тем более с семьёй Чон. Вечерние сумерки постепенно накрывали дома, и жители готовились к такой долгожданной части праздника – сватовству. На большой поляне, где обычно собирались семьи для общих застолий, поставили длинные столы, устеленные скатертями с вышивкой, и скамьи, покрытые пёстрыми накидками. В центре накрыли стол для главной семьи, справа и слева столы для гостей, а чуть поодаль отдельно и на виду стол для омег, решившихся на сватовство, и напротив них – стол для альф. У края поляны рос очень старый дуб с раскидистыми ветвями, у которого обычно заключались всякого рода сделки, разрешались споры или создавались союзы. Сегодня он был обвязан разноцветными лентами со свисающими колокольчиками, которые перезванивались от лёгкого дуновения ветра, а рядом уже сидели музыканты и готовили свои инструменты. Ни для кого не секрет, что все эти игры и бои были лишь для того, чтобы альфы могли показать свою силу, а омеги – красоту. Из сундуков вытягивали самые красивые и яркие наряды, украшения поблёскивали в свете факелов, а лица сияли улыбками – всё лучшее, чтобы обратить на себя внимание. За те несколько дней, что гости прожили в Кумле, многие присмотрели себе пару и в этот вечер наверняка сделают ей подарок. Обряд такого сватовства особо не отличался от обычного у данов: омега мог подарок принять, и это было своего рода обещание дать своё согласие на брак, или не принять, тогда альфа имел возможность попытать счастье с кем-то более сговорчивым. Отличием было только то, что омеги заключали союз с кем-то из чужого клана – тем, кого знали всего лишь пару дней. Это был огромный риск для обоих, с той лишь разницей, что альфа возвращался в свою семью, а омега терял всех родных, вверяя свою жизнь незнакомцу. Стоя на пороге дома, Ким Усон недовольно поглядывал на Чимина и Тэхёна, не спеша возвращающихся из леса с подстреленными утками: – Вы не нашли другого времени поохотиться? – скривился альфа, видя кровь на рукаве рубахи Чимина. – Мы и так два дня никуда не ходили из-за ваших игр, – огрызнулся Чимин и попытался протиснуться между Усоном и дверью. Но альфа резко выставил руку перед ним, преграждая путь. – Тэхён, – не глядя на младшего брата произнёс Усон, – иди переоденься. Омега в нерешительности остановился и зыркнул на Чимина, но тот коротко махнул ему рукой, не отвлекаясь от альфы. Тэхён нахмурился и прошёл в дом. – Что, – устало спросил Чимин. – У тебя было достаточно времени подумать, – глухо выдохнул Ким. – Мой ответ «нет», как и всегда, – Чимин поднял голову и в упор посмотрел на Усона. – Перестань меня спрашивать. – Ты плохо подумал, Чимин, – альфа так же смотрел в глаза омеге, нависая над ним грозной тучей. – В твоих интересах ответить мне согласием, иначе… – Иначе что? – злое выражение глаз омеги заставило Усона взять себя в руки: «С ним так не пройдёт, с ним надо спокойно и мягко». – Прости, – произнёс он, напряжённо выдавив из себя улыбку, – я иногда не понимаю, что слишком давлю на тебя. Но и ты меня пойми, Мини. Я люблю тебя… Так давно люблю… Дыхание альфы стало тяжелеть, а скошенная трава снова забивалась в лёгкие омеги: – Усон, хватит, я не хочу, – прохрипел Чимин отклоняясь, но сильная рука не дала ему возможности отступить. – Ты не должен так… отпусти… Альфа прижал его к себе, всё быстрее шепча и поглаживая его бедро: – Чимини, малыш, ты столько зим сводишь меня с ума… Соглашайся, и я обещаю, что смогу сделать тебя счастливым, любое твоё желание исполню, что захочешь получишь… – Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, – выдохнул омега в ухо Кима, уже припавшего к его шее губами. Альфа замер, но не отпустил, сжимая его бок крепкой хваткой. – Для меня ты только друг, Усон, и никогда не станешь кем-то другим, прими это. – Тогда и тебе придётся принять то, что свобода твоя закончилась, – альфа злился, и голос его наливался ядом. – Время прошло, Мини, все сроки прошли. Ты теперь вдовец, а значит, можешь вступить в новый брак. – Не смей! – прошипел омега, выворачиваясь из рук Кима. – Ты не поступишь так со мной… с ним… Нельзя заставить кого-то разлюбить или полюбить. Это глупо, Усон! – Хранить верность мёртвому мужу – глупо. Отказывать главному альфе клана – глупо. Надеяться, что всё останется по-прежнему – глупо, – альфа чеканил каждое слово на ухо омеги, замечая, как тот напрягается в его руках. – Ты очень пожалеешь о своей глупости, Чимин. И на этот раз я не шучу. Он резко отстранился от Пака и ещё раз с вопросом посмотрел тому в глаза. – Нет, – замотал головой Чимин, – я не соглашусь. – Как знаешь, – криво ухмыльнулся альфа и отошёл от Пака, медленно направляясь в сторону поляны. Но через пару шагов обернулся и добавил: – Жду вас с Тэхёном, поторопитесь. Чимин выдохнул и тихо сказал: – Он ушёл, выходи. Тэхён выглянул из-за двери, потянул Чимина внутрь и обнял: – Не переживай, Мини, он успокоится, это же Усон. – Угу, – выдохнул Пак и прижался к нему, стараясь унять быстро колотившееся сердце, – пойдём переоденемся, не будем его злить ещё больше. Быстро умывшись, друзья натянули чистую одежду: Тэхён подготовленный для торжества синий наряд с белой вышивкой по вороту и краям рукавов – цвета семьи Ким, а Чимин белую рубаху с черными птицами на рукавах и чёрные штаны – цвета вдовцов у данов. Тэхён недовольно осмотрел друга: – Зачем ты так, Мини? – Пусть сразу все увидят и перестанут задавать вопросы, а засунут их… сам знаешь куда, – ответил омега. – Пойдём. За столом в центре сидел Усон, по правую руку от него расселись двоюродные братья и старшие племянники, кому уже было пятнадцать зим, по левую – пустовали места для омег. Старшее поколение предпочитало веселиться свободно от главенствующего альфы и присматривать за детьми, носившимися среди людей и прятавшимися под столами, и потому рядом с главой на таких застольях обычно сидели Чимин и Тэхён. К тому времени, как омеги появились на поляне, праздник набирал силу. Со всех сторон звучали здравицы в честь хозяев и гостей, восхвалялись победители состязаний и омеги, приготовившие блюда на праздничный стол. Музыка гремела, молодые омеги танцевали в кругу возле дуба, а вокруг них вились уже раззадоренные альфы. Но когда Чимин и Тэхён заняли свои места рядом с Усоном, это не осталось незамеченным гостями: многие оценили красоту и статность Тэхёна и позавидовали тому, кто однажды возьмёт его в мужья, но у альф всё же теплилась надежда потанцевать с ним в этот вечер. А вот Чимин удивил не только гостей, но и всех данов: впервые клан видел старшего омегу семьи Ким в траурном наряде. Это было странно, но в то же время правильно: после пропажи Намджуна прошло достаточно времени, чтобы Чимин смирился с потерей и принял своё вдовство. Старшие даны его не осуждали и сначала даже жалели, помня как любили друг друга эти двое, но со временем всё чаще стали намекать Киму, что молодому омеге пора подумать о новом браке и о детях. И дело было не только в том, что Чимин был из семьи Ким, и породниться с ней был не прочь любой альфа, а ещё и в том, что красота его многим не давала покоя. Гости же были и удивлены, и огорчены: вдовец главенствующей семьи – табу для любых поползновений в его сторону, а значит даже танцы с ним под запретом без разрешения главы. – Это что-то новое, – хмыкнул Усон, уже достаточно пьяно кивая на наряд Чимина, севшего рядом. – Я могу подумать, что ты переду… – Думай что хочешь, но мой ответ «нет», – прошептал Чимин, не поворачивая в его сторону головы. Усон помрачнел, но взял в руки кружку, наполненную медовой брагой, и встал, ожидая внимания. В миг наступившей тишине он произнёс: – Приветствую всех отважных и надеющихся! Сегодняшний праздник весны мы завершим самым приятнейшим образом – соединением новых пар, которые подарят нашим семьям не только продолжение рода и крепкие союзы с другими семьями. Выпьем же за всех гостей, кто приехал и показал нам себя, а также тех, кого увидели вы, мои соплеменники, и выбрали своей парой. Да начнётся праздник! Раздался стук поднятых кружек и громкие возгласы радости, а потом снова грянула музыка. Молодые люди пили мало и больше танцевали, а старшие предпочли хорошее застолье. Брага лилась рекой, разговоры и хвалебные речи слышались со всех сторон, постепенно гости вливались за столы данов, а те присаживались к гостям – веселились, галдели, перекрикивали друг друга и братались. Много обсуждали игры и бои, хвалили победителей, и себя не забывали: налаживали торговые договора и новые путешествия. Тэхёна забрали в свой круг молодые омеги – двоюродные братья и сёстры – и закружили в весёлом хороводе, а Чимин остался сидеть рядом с Усоном. Потягивая вино, которое принесли ему по приказу Кима, он улыбался Тэхёну, махавшему ему в танце.

Exit Eden (Feat. Marko Hietala) – Run!

Неожиданно тяжёлая рука альфы легла на его бедро, и Чимин поперхнулся, чуть себя не облив. Усон, не обращая на это внимания и не поворачивая головы, медленно вёл рукой вверх – его пьяный смех и стук кружками с альфой семьи Чхве дали Чимину понять, что Ким в том состоянии, когда с ним говорить уже бесполезно. Пьяный альфа был упрямым и своенравным, не терпел возражений и знал только свои желания. Омега, поджав губы, сопел и с силой отдирал пальцы Усона от своего бедра, но тот был сильнее и отпускать явно не собирался. – Чимин, не хочешь танцевать? – неожиданно прозвучало рядом. Омега резко повернулся и удивлённо посмотрел на молодого альфу – Санхо, выигравшего бега и получившего награду из его рук. Яркая улыбка, рыжие волосы, немного наклонённая набок голова и протянутая с надеждой рука – какой же ты молодой и глупый, мальчик, почему тебя не остановили друзья… – Он не танцует, – рявкнул Усон и положил руку на талию Чимина, притягивая к себе и дыша брагой, не переставая второй рукой держать его бедро. Чимин поморщился и прошипел, повернувшись к Усону: – Убери руки. – А то что? – криво ухмыльнулся альфа, глядя ему в глаза с вызовом. Чимин помрачнел и повернулся к гостю с намерением принять приглашение: – Санхо, да?.. Возможно, я смогу… Договорить он не успел, как и протянуть руку – Усон резко дёрнул его на себя и зло рыкнул: – Не зли меня, Чимин, не сегодня. – Ты мне противен, Усон, – выворачивался из его рук омега, – я никогда тебя не выберу… Усон дёрнулся как от пощёчины, а в следующий миг Чимин ощутил его руку у себя на затылке. Его схватили за волосы и рванули вверх. Санхо отпрянул от вскочившего Кима, который выволок из-за стола Чимина и потащил его к столу омег-женихов. В разгар праздника на них мало кто обращал внимание. Но и вмешиваться никто бы не стал – слово главы семьи и тем более клана – закон для каждого, и как он поступает со своими омегами – его дело. Чимин пыхтел и кривился, пытаясь упираться, но хватка Усона была крепкой, а мозг затуманен брагой, он тащил омегу и шипел: – Я тебе покажу твоё место, дрянь. – Ты не посмеешь… – уже испуганно сказал Чимин, видя куда его тащит альфа. – И кто меня остановит? – зло усмехнулся Усон. – Ты сегодня же примешь подарок и скажешь «да». Любому, кто рискнет. – Нет! Я не хочу! – уже громко вскрикнул Чимин, но тут же умолк, услышав: – Тебе Тэхёна в помощь привести или сам справишься?  – Нет… – Что нет? – рыкнул Усон. – Я не слышу! – Не надо Тэхёна, – зажмурился омега и перестал сопротивляться. Усон толкнул его к столу омег, и Чимин плюхнулся на скамейку, ударившись коленом. Он сидел опустив голову и сдерживая злые слёзы, появившиеся в глазах, а над ним навис Усон и шептал на ухо: – Ты готов был лечь под грязного бойя, а я для тебя, значит, противен? Игры закончились, сука. Я был достаточно терпелив к тебе всё это время. Но ты перешёл черту, Чимин. И раз по-хорошему ты не захотел, то придётся по-плохому. Если посмеешь отказаться от предложения – я продлю праздник и Тэхён тоже получит своего альфу. Как думаешь, кто первый к нам нагрянет после такой новости? – Усон криво усмехнулся, видя ужас в глазах Чимина. – Думаю, ты меня понял. Чимин согласно кивнул, опуская взгляд и моля только о том, чтобы никто не ввязался в их ссору. Особенно… – Сядь на место, Тэ! Живо! – рявкнул Усон, бежавшему к ним брату. Чимин повернулся к ним и увидел друга, с возмущением на лице и готовностью броситься на старшего брата. – Тэ, не надо, уходи, – Чимин протянул руку к другу ладонью вперёд, запрещая вмешиваться. – Но… Мини.. – Делай как говорит Усон, прошу тебя, – Чимина начало немного потряхивать от страха, что Ким выполнит свои угрозы, и Тэхён тоже окажется рядом с ним и тогда уже никто его не спасёт от бойев. Тэхён остановился и непонимающе уставился на Чимина, мотающего головой и запрещающего к нему подходить, а потом Усон схватил брата за руку и потащил к столу. Усадив Тэхёна на место, он сунул ему в руку кружку с морсом: – Молчи и пей, – приказал альфа и уселся рядом, не сводя глаз с Чимина. Тэхён застыл, во все глаза наблюдая за другом. Омега сидел с ровной спиной и высоко поднятой головой, а широко открытыми глазами пялился куда-то перед собой – вид довольно спокойный, но только друг понимал насколько сейчас одиноким и потерянным он себя чувствует, как когда-то давно в день своего первого сватовства. Немногие, кто видел всю картину его позора, качали сочувственно головами или переглядывались друг с другом, обсуждая Усона, но встречаться взглядами с Чимином не рисковали: свои не пойдут против главы, а чужим в местные распри вмешиваться нет смысла. Постепенно Чимин перестал дрожать и взял себя в руки: воспоминания о первом сватовстве и пережитый тогда страх, сменились новыми опасениями – вдруг Усон действительно не шутит и заставит его выбрать мужа? Омега бросал робкие косые взгляды вокруг себя и ловил заинтересованные в ответ, что было и неожиданно, и странно, а ещё пугающе. Это всё казалось ему каким-то страшным сном, от которого хотелось проснуться, но почему-то никак не получалось. В голове постоянно крутилась мысль: «Этого не должно случиться! Не снова…» напускное спокойствие и уверенность сменились переживаниями и плохими воспоминаниями. Глава Ким подал знак, и музыканты отложили инструменты. Молодые омеги после танцев сходились к столу и удивлённо смотрели на Чимина, не понимая что он тут забыл. Пак натянул кривую улыбку и только пожимал плечами, когда слышал от младших робкие поздравления, что он решился на второй брак. Так же всё чаще в его сторону стали поглядывать альфы, которые заняли стол напротив, а некоторые уже во всю на него глазели. Усон, налив брагу, снова поднял кружку: – Под светом этой прекрасной луны пусть свершится данное судьбой! За столами послышались возгласы и смех, а первые альфы поднялись и подошли к омегам. Кто-то протягивал украшение, кто-то ленту с цветами, кто-то кожаный мешочек для мелочи. Омеги скромно улыбались и принимали подарки от понравившихся альф. Чимин сидел с самого края стола и смотрел перед собой с нахмуренными бровями и злым взглядом. Сердце его колотилось, когда он видел, что кто-то заинтересовывался ним и подходил ближе. Его губы поджимались, челюсти ходили желваками от злости, и он мысленно молил всех богов, чтобы альфа прошёл мимо. Пока что его молитвы были услышаны – никто не рисковал. Неожиданно рядом с ним остановился Санхо и почти открыл рот, чтобы что-то сказать. Чимин всего раз удивлённо моргнул, не ожидая такого, но быстро взял себя в руки и помотал головой: – Не вздумай, – выдохнул тихо, но достаточно, чтобы Санхо его услышал. Молодой альфа тяжело вздохнул и прошёл мимо. Чимин зло зыркнул на Усона, приподняв бровь и ухмыльнувшись уголком губ. Ким поджал губы и прищурился – игра продолжалась… Время шло быстро, но Паку казалось, что этот вечер никогда не закончится! Всё больше омег уходило со своими парами, все больше заинтересованных взглядов ловил он на себе и всё сильнее в его сердце проникал страх – Усон не шутил! Тошнотный ком подкатил к его горлу и заставил омегу с силой сглотнуть, как только из-за стола грувов встал силач, поднявший на состязаниях самый большой камень, и впился в него тяжелым взглядом. Тут же справа резко подскочил высокий альфа из белгов и привлёк к себе внимание Чимина, быстро снимая с шеи блеснувшее в огнях костров кольцо… Всё это становилось пугающим и неотвратимым – Чимин очень хотел бы сейчас оказаться далеко от этой своры голодных животных, глядевших на него, как на кусок мяса, и почувствовавших лёгкую добычу. Мимо воли Пак повернулся к Усону, привычно ища в нём защиту, но наткнулся на приподнятую бровь и немой вопрос: «Передумал?» В ответ Чимин лишь обиженно свёл брови и чуть мотнул головой, а Усон нахмурился и что-то резко сказал дернувшемуся Тэхёну. – Посмотри на меня, – неожиданно прозвучал хриплый голос совсем рядом. – Ч-что? – растерянно повернулся на него Чимин, отрывая взгляд от Усона, расплывшегося в пьяной улыбке. Когда рядом появился этот альфа и как долго стоит, Чимин не заметил и потому удивлённо моргнул и нахмурился. Мин Юнги из южного клана, будь он неладен. – Примешь ли ты мой подарок? – голос ровный, громкий, уверенный, а взгляд колкий и пронизывающий. Чимин одарил его таким же, скользнув с головы до ног и обратно, словно оценивал породистую лошадь – разве что зубы не проверил. Но альфа взгляд выдержал, даже не поменявшись в лице. Омега выпрямил спину, расправил плечи и высоко поднял голову, стараясь быть надменным: – Ты пожалеешь… – ухмылка дерзкая и обещающая действительно пожалеть. – Кто из нас – посмотрим… – не меняя выражение лица ответил альфа, протягивая руку и смотря в глаза омеги. Замечая движение, Чимин опускает взгляд и только сейчас видит на ладони альфы тонкую подвеску из серебра, оплетённую красной тесьмой. Он кривит губы в презрительной ухмылке: так предсказуемо и скучно – подарок для глупого омежки, падкого на яркие безделушки? Но длинные узловатые пальцы тянут за конец подвески, и у Чимина удивлённо приоткрывается рот, а глаза округляются: на ладони альфы оказывается маленький узкий ножик в серебряных ножнах. Омега завороженно смотрит на тонкое лезвие и прикусив нижнюю губу тянется пальцами к его острому кончику, а Мин неотрывно смотрит на эти пухлые губы и упускает момент, когда маленький палец касается металла – губы дрогнули и тут же обхватили палец с выступившей каплей крови. Юнги словно просыпается, дёрнувшись, когда Чимин причмокивает, слизывая кровь из ранки, а потом медленно обводит губы язычком. Альфа моргает пару раз, и поднимает потерявшийся взгляд, смотря в наглые прищуренные глаза омеги: – Посмотрим, – хмыкает он и забирает подарок. Юнги кивает, словно дает добро самому себе и отходит к своему столу, а Чимин поворачивается к Усону и, презрительно глядя на него, показывает ему подвеску. А Ким поднимает кружку, машет ею омеге и залпом выпивает.    Тэхён ёрзал на скамье и всё порывался к Чимину, но тяжёлая рука брата его останавливала, а пьяное шипение предупреждало: – Не угомонишься – тоже будешь с подарком. Зря что ли наш Мини так покладист? Тэхён поворачивается к брату и смотрит на него удивлёнными и широко раскрытыми глазами, хватая воздух и не зная что сказать, а потом на него накатывает злость: – Он там из-за меня?.. Усон! Прекрати это! Пусть он вернётся сюда! – Замолчи! – альфа громко ставит кружку на стол и хватает омегу за шею, привлекая к себе. – Не из-за тебя, а из-за себя. Это его научит уважать старших и подчиняться приказам. – Ты ненормальный, Усон! Его же увезут на юг! Мы его больше не увидим! – Тэхён колотил сжатыми кулаками по груди брата и еле сдерживал себя, чтобы не кричать и не привлекать к себе внимание. – Ты плохо знаешь нашего Чимини, Тэтэ, – пьяно икнул Усон, – не нашелся ещё тот альфа, которому он уступит. Вот увидишь, чужака хватит на пару дней, а потом он сам приведёт твоего любимого Мини да ещё и заплатит, чтобы мы его назад забрали. Альфа отпустил брата и громко захохотал над своей шуткой, а Тэхён только покачал головой и снова стал наблюдать за другом. Больше к нему никто не подходил и вскоре омеги вернулись к своим семьям, радостно показывая подарки. Чимин тоже вернулся за стол, с надменной и злой улыбкой вытянул вперёд руку с зажатой в ней подвеской и покрутил ею прямо перед носом Усона: – Доволен? – Да, – альфа пьяно улыбнулся, – поздравляю. Чимин закатил глаза и, как бы ему ни хотелось уйти и не разговаривать с Усоном, уселся рядом и налил в кружку морс. Едва донеся кружку к губам, он услышал: – Завтра не вздумай никуда податься – договор с твоим женихом о свадьбе будем при тебе обсуждать. – Я не хочу выходить замуж, Усон, – устало произнёс Чимин и приобнял Тэхёна, прижавшегося к его плечу и внимательно слушающего их разговор. – Эта шутка уже не смешная. – Шутки кончились, когда ты мне отказал, – посерьёзнел альфа и в глазах его опасно полыхнуло злостью. – И теперь о тебе будет заботиться кто-то не из семьи Ким. – Усон, давай поговорим завтра и… – Глава Ким, – прозвучал уже знакомый хрипловатый голос, и рядом с ними оказался Мин Юнги, который не на шутку стал бесить Чимина своим внезапным появлением. И это уже второй раз за этот вечер! – Хочу высказать вам своё уважение и благодарность: за праздник, за возможность моим воинам показать себя и за разрешение взять в пары ваших омег. Пятеро наших воинов нашли у вас своё счастье и завтра будут договариваться о браке. – Я тоже рад нашей встрече и вашему участию в этом празднике. Особенно радостно для меня знать, что не только наши кланы будут иметь что-то общее через эти пары, а и наши семьи породнятся, – Усон натянуто улыбался, но алкоголь постепенно сходил, и он начинал понимать всю глупость своего решения. Очевидно, что этот ют не так прост, как казалось при первом знакомстве и отделаться от него Паку будет сложно. – Завтра в полдень я приду к вам, как главе семьи, говорить о браке с Чимином, – чуть склонив голову сказал Юнги. – В полдень, – так же поклонился Усон, давая лёгкого шлепка по заду стоящему рядом Паку, чуть ли зубы не скалящего на гостя. Омега отвлёкся от юта и зло посмотрел на Усона, но тут же растянул губы в подобие улыбки: – Будем ждать с нетерпением, – почти выплюнул он Мину и гордо вскинул подбородок. А Юнги лишь ухмыльнулся уголком рта и слегка поклонился прощаясь. Дождавшись, когда все вернутся с праздника, Юнги проверил своих воинов: все ли на месте, в каком виде, и не продолжают ли пить. К его удивлению, альфы разбрелись по своим кроватям и почти сразу уснули – дневные переживания и вечерние танцы сделали своё дело. Но вот самому Мину не спалось. Юнги медленно шёл по едва заметной в ночи тропке всё глубже в лес, думая о том, что натворил. Брага уже давно выветрилась, а голова наполнилась мыслями и переживаниями, так давно не ощущаемыми. Какие злые духи нашептали ему ввязаться в этот ритуал и обзавестись омегой он так и не понял. Вроде бы выпил мало, следил за своими воинами, но видел только одного человека, одно лицо и одни глаза цвета моря, в которых ярко блестели звёзды… Смотрел и терялся, ловя каждый взмах длинных ресниц, под удивлённо приподнятыми или зло насупленными бровями, каждое движение пухлых влажных губ – искривлённых в усмешке или поджатых от недовольства, каждый поворот головы и нервное подёргивание плечом… А потом… Что-то произошло между Чимином и альфой семьи Ким, что-то совсем непонятное и настораживающее. Омегу выволокли из-за стола и насильно усадили на скамью женихов. Особой радости на лице Чимина не было, скорее злость и безысходность, но держался он с гордостью и даже превосходством, чем и вызвал очередной интерес у Юнги. Никто из молодых альф не рискнул к нему подойти, хотя красота этого омеги была признана всеми ещё в первый день до боёв и многие желали близости с ним, о чём и шептались по ночам. А вот альфы постарше не на шутку решили заявить на него свои права и попытать удачу – и это Мину абсолютно не понравилось. Всё происходило так быстро, что Юнги не особо думал над последствиями: перед глазами красивый омега, который прятал свою растерянность под надменностью, а слабость прикрывал злостью, глядя на всех как затравленный зверёк. И этого зверька надо было спасать. Но вот кто теперь спасёт самого Юнги? Альфа остановился и осмотрелся: вокруг лес, тишина с негромкими голосами ночных птиц и полная луна, освещающая всё мягким белым светом. Заблудиться он не смог бы – не так уж далеко от поселения ушёл, но возвращаться не хотелось – такая ночь располагала к раздумьям. Чуть впереди Юнги увидел домик из старого сруба и щелями между балками – невысокий, с маленьким окошком на одной стене и покатой крышей. Вряд ли гостевой, скорее охотничий или для перестоя в пути. Альфа обошёл его и заглянул внутрь: одна комнатка, давно нетопленый очаг, и огромная куча сена, на которую падает свет луны из окошка. Для чего всё это – непонятно, но Юнги особо и не задумывался, у него хватало мыслей и без того. Он уселся на улице, прислонившись спиной к стене и откинул голову назад, наслаждаясь спокойствием как на улице, так и в голове. На небе проплывали редкие облачка, временами заслоняя ночное светило и погружая лес во тьму, но потом снова даря мягкий белый свет. Такой же свет был вокруг Чимина этим вечером: свет его волос, обрамляющих бледное лицо и спускающихся по плечам мягкими волнами, свет от всего омеги целиком… В какой-то момент Юнги осознал, что весь этот омега стал светом для него, будто раньше вокруг него была только серая тьма… Шорох осторожных шагов и потрескивание сухих веток под ногами неожиданно вывели Мина из задумчивости и заставили напрячь слух. Кто-то шёл к домику и этот кто-то был осторожен. Юнги беззвучно усмехнулся – кому-то не терпелось перейти к замужеству уже сегодня? Возможно. Стоит ли ему выдать себя и спугнуть ночных влюблённых? Нет, пусть получают то, чего жаждут в эту прекрасную ночь – никто не осудит, если не узнает. Должен ли он уйти? Наверное, да: быть свидетелем чужой страсти – не то, что ему сейчас нужно. Шелест одежды и глубокое дыхание раздавались уже совсем рядом – за стеной, на которую он опирался, а щели между поленьями сруба пропускали все звуки. Если бы Юнги хотел, то мог бы даже посмотреть на…  – Мини… – тихий выдох имени пригвоздил Мина к месту, заставив замереть. – Пожалуйста… – Тише, родной, тише, – такой узнаваемый шепот он не спутает ни с чьим другим, нет! Всё ещё будучи в нерешительности, Юнги прислушивался к звукам за спиной, разрываясь между желанием вмешаться и убедиться, что там всё же Чимин, и порывом уйти и остаться в спасительном неведении. Это же не он, не его омега! С каждым глубоким вздохом, с каждым шорохом одежды в нём нарастала злость и ощущение предательства, которое давило на гордость и толкало раскрыть этих обманщиков! Но… тихий полустон знакомого голоса пригвоздил его к месту и вынимал душу всё медленнее и больнее. А он заворожённо слушал как два человека совсем рядом с ним дышат всё глубже и, кажется, целуются… Всё, на что решается Мин – это повернуть голову к щели на уровне его глаз и в мягком свете луны увидеть те самые светлые локоны, по которым проводит чья-то рука с длинными тонкими пальцами, вплетается в них и пропускает сквозь. Чимин стоит к нему спиной, слегка откинув голову назад, а перед ним кто-то темноволосый и высокий. Лица не видно, но по движениям голов Юнги понимает – да, целуются. Осознание неприятно ощущается на губах, словно у него отнимают что-то важное, что-то его, и он закрывает глаза, хмурясь и заставляя себя отвернуться. Это почти получается, до того момента, как он слышит очередной стон. Совсем тихий, почти как выдох, но отзывающийся в голове громким криком. И Юнги распахивает глаза и смотрит… смотрит… смотрит… Чужие руки стягивают с плеч омеги рубаху – медленно и… привычно? Оголившаяся спина в свете луны почти белоснежная, тонкая и светящаяся, но эта хрупкость обманчива: Чимин поднимает руки, стягивая одежду с человека перед собой, и Юнги замечает перекат мышц под тонкой кожей на его спине. Это ему кажется? Или на самом деле этот омега не такой уж хрупкий сосуд, каким представлял себе Мин? Очередной глубокий стон издает темноволосый, оглаживая спину Чимина уже быстро и нетерпеливо – его руки скользят вверх и вниз, сминая белые локоны, прочерчивая на светящейся коже линии, вжимая в тело пальцы. Чимин вторит ему высоким стоном и откидывает голову на бок, открывая шею, по которой уже ведёт губами… – Тэ-э-э, – выстанывает имя Чимин, и Юнги отшатывается, словно его окатывают ледяной водой. – Не отдам тебя, – шепчет Тэхён, не отрываясь от шеи… любовника? Юнги замирает в замешательстве, не решаясь уйти. – Никому… ни за что… – Мой Тэ-тэ, – нежно выдыхает Чимин утягивая друга на себя и опускаясь на сено. Звуки поцелуев и стонов громче, шорох одежды и смятой сухой травы почти у самого уха Юнги, и ему кажется, что он сейчас с ними рядом, на душистом сене, и стоит лишь протянуть руку, он сможет коснуться… Альфа сжимает кулаки, сдерживая себя от желания посмотреть на омег и… перестает дышать, потому что ощущает сгустившийся аромат лаванды и медового вереска, просочившийся сквозь щели.   И это становится последним испытанием, которое он не проходит: откинув голову и наслаждаясь звуками желания двух разгорячённых омег, вдыхая их насыщенный призывный запах, он распускает шнуровку штанов и сжимает свою возбуждённую плоть, чуть не простонав от удовольствия. Последний раз он помнит себя за таким занятием ещё зелёным юнцом, ни разу не знавшим омегу, и случайно увидевший парочку в лесу. И вот он взрослый, возбуждённый, снова подсматривающий за кем-то и зажимающий рот, чтобы не раскрыть себя. «Не смотреть… не… смотреть…», – зажмурившись твердит он мысленно как молитву, но очередной стон Чимина заставляет его открыть глаза и повернуть голову. Омеги лежат прижавшись друг к другу, обнажённые, сияющие в свете луны, с поблескивающими бисеринками пота на телах. Их ноги переплетены, руки внизу живота ритмично двигаются, вырывая из каждого громкие стоны. Тэхён выгнулся назад и откинул голову, а Чимин припал к его шее, шепча вперемешку со стонами его имя. И Юнги жалеет, что видит всё это. Потому что забыть уже не сможет. А в следующее мгновение движения рук омег становятся резче и быстрее, дыхание меняется, а стоны затихают, словно им не хватает воздуха. Рука Юнги тоже ускоряется, сердце стучит о рёбра так громко, что кажется его могут услышать, но для альфы сейчас нет ничего важнее и желаннее, чем два прекрасных тела на грани высшего удовольствия. – Ну же, мой хороший… – порывисто шепчет Чимин, отрываясь от шеи Тэхёна, и тот не заставляет его ждать – впивается поцелуем в пухлые губы и проглатывает стон Чимина, не давая ему вскрикнуть, а спустя мгновение возвращает ему свой. Тела содрогаются, запах усиливается и заполняет лёгкие альфы, не давая думать ни о чем, кроме того удовольствия, что разлилось по омежьим телам и вылилось на их животы. Юнги изливается следом за ними, прикусив ладонь и отклонившись от стены домика на бок – густой запах можжевельника слишком тяжёл сейчас и мог бы его выдать, а он этого не хочет. Восстанавливать дыхание, зажав себе рот и дыша через раз – не слишком просто, но по-другому Юнги себе не позволяет. А спустя время снова прислушивается: омеги уже нежатся и разговаривают, а значит, вполне могут его услышать. Их шепот различим только у самой стены, и потому альфа, едва шевелясь, прислоняется к ней: – … Поговорю с ним, буду умолять на коленях, если понадобится, – бубнит Тэхён упираясь носом в макушку Чимина и вдыхая любимый аромат. – Это бесполезно, – Пак скользит по его в ключице короткими поцелуями. – Он хочет меня, но не получит. Никогда. – Этот Мин может тебя увезти на юг. – Никто без моего желания никуда меня не увезёт. А я желаю оставаться здесь. С тобой. – Обещаешь? – Обещаю. Омеги затихли и Юнги подумал, что они уснули, но едва он пошевелился, разговор снова продолжился: – Мини, а ты действительно думаешь, что Джуни… – Тэхён не досказал, но Чимин его понял. – Я не думаю. Я знаю. Тэхён отодвинулся от друга и удивлённо посмотрел тому в глаза, ожидая ответа. – В ту осень, когда они не вернулись, мне приснился его медведь. Ты ведь знаешь что это значит? – Тэхён кивнул. – Он пришел ко мне на порог, долго и печально смотрел прямо в глаза, а потом развернулся и ушел в лес. Не оборачиваясь. Я уже тогда понял, что Джуни не вернется. Так и случилось. – Но как-же, Мини, – голос Тэхёна начал подрагивать, – ты всё это время ждал… ходил на тот утёс… – Ждал, – согласно кивнул Чимин. – А что ещё я мог сделать? Спрыгнуть с того утёса? Да, хотел, особенно первые три зимы. Но тогда бы я стал лжецом – Джуни взял с меня слово выжить несмотря ни на что, даже если его не будет рядом. Наверное, он чувствовал, что не вернётся ко мне. – Мини, – Тэхён крепко прижался к другу, обнимая его руками и ногами, словно заворачивая в кокон. – Пообещай и мне тоже, что выживешь несмотря ни на что, да? – Выживу, не сомневайся, – Чимин улыбнулся, погладил Тэхёна по голове и поцеловал в уголок рта. – А ты мне пообещай всегда рассказывать обо всём, что тебя волнует. – Меня волнует только Мин Юнги, – ворчливо пропыхтел Тэхён. – Он слишком жадно на тебя смотрит, и он не такой дурак, как Усон. – Он альфа, Тэтэ, – щелкнул друга по кончику носа Чимин, – а они все глупые. А почему? – Потому что думают только членом, – ответил Тэхён смеясь и порываясь пощекотать друга. – Точно, – смеялся Чимин, уворачиваясь от рук Тэ. – И это нам поможет. – Что ты придумал? – заёрзал Тэхён и уселся напротив друга. – Обвиню его в насилии до свадьбы, – ответил Чимин. – За такое его быстро отправят домой на юг и забудут как звать. Тэхён посерьёзнел: – Ты уверен, что тебе поверят? – Усон поверит всему, что я скажу, – хмыкнул Чимин. – Думаю, что даже разбирательств не будет. Мне нужно всего-то уложить этого юта в постель. – Я боюсь, что тебя могут наказать, если поймают на вранье… – Не бойся, – отмахнулся Чимин, – твой брат сделает всё за нас. Омега встал и отряхнул одежду, затягивая штаны и поправляя рубаху: – Нам пора возвращаться, Тэ, скоро утро. Усон наверняка придёт нас проверить и не даст уйти в лес. Не будем его злить сегодня и все оставшиеся дни до свадьбы – нам нужен заботливый глава, желающий защитить своих омег, – Чимин улыбнулся и протянул руку, помогая Тэхёну встать. – Насилие, значит, – покачал головой Юнги, смотря вслед уходящим омегам, – ну, посмотрим…