Дикий вереск

The Battle of the Northern Moon, Version 2

Весеннее солнце только-только расправило лучи над сонной Кумлой, а птицы в ближайшем перелеске уже были напуганы громким звуком рога, возвестившего о прибытии в главное поселение данов ладьи первых гостей. Ким Усон недовольно простонал и сжал руками голову, зарывшись пальцами в тёмные растрёпанные кудри, но потом всё же потёр лицо ладонями и заставил себя встать с кровати. Как ему ни хотелось остаться в ней ещё хотя бы до полудня и не ощущать бремя выпитой вечером браги, но долг для главы данов — превыше всего и он обязывает встретить прибывших. И если бы альфа и мог кого-то винить в этом, то только себя — ещё на зимнем тинге он объявил главам всех правящих семей, что в последнее полнолуние весны его клан проведёт весенний торг в Кумле. Такой же торг проводился осенью в Хэтуме, главном поселении северян, и не все кланы захотели отправить туда свои ладьи: торговля была малоприбыльной, а затраты большие. И дело было не в том, что путь на север длинный и опасный из-за близости торговых путей к землям клана бойев, а в том, что глава грувов Чон Джевон не отличался особым гостеприимством, и мало кто находил с ним общий язык, да и вообще водил дружбу. Хотя, Ким Усон был, наверное, единственным, кому старик Чон пожимал руку, и потому разрешал своим людям торговать с данами и готов был принять их в любое время. Поэтому после осеннего застоя торгу у данов обрадовались все. Кто-то открыто, как западные соседи — белги и вольты, которым добираться до Кумлы было удобно как по морю, так и по суше, что пусть и дольше, но надёжнее, а кто-то и не показывая своей радости, как южане и северяне, добиравшиеся только по морю. Их интерес был не в торговле, хотя и её они не пропустили бы, а прежде всего в весеннем празднике сватовства у данов. Их омеги славились не только мастерством в ткачестве и гончарном деле, но и исключительной красотой и хорошим воспитанием, поэтому ценились и были желанны во многих кланах. А с недавних пор, после большого мора, когда омег стало гораздо меньше и детей по этой причине тоже – многие семьи были не прочь породниться с данами и старались не пропускать такие праздники. Для самих данов этот обряд был самым долгожданным и волнительным, потому что пары, образованные в такие дни, считались обласканными богами, даже несмотря на то, что соединиться могли люди из разных кланов и семей, познакомившись и зная друг друга лишь несколько дней. На такие союзы шли не только из-за отчаяния или невозможности выдать замуж омегу в своих семьях, но и с желанием найти свою родственную душу, даже если это сулит уход из семьи и жизнь в чужих краях. Традиции у каждого клана были свои, но если уж чужой альфа решался взять на таком празднике в пару омегу данов, то обязан был выполнить все обряды хозяев, включая свадьбу, и дать семье омеги выкуп, который у него потребуют. Лишь при соблюдении всех условий, пара могла строить свою жизнь дальше так, как сама захочет — семьёй омеги становился его альфа. Жить новоиспечённые супруги могли остаться в семье омеги — и тогда даны с благодарностью принимали альфу, как собственного сына, но чаще всего альфы забирали и увозили омег в свои края. Бывали случаи, что время спустя через торговцев омеги присылали родным весточки о своей жизни или, что еще реже, навещали их сами, но чаще всего семьи прощались со своими детьми и только лишь молились богам об их счастливой судьбе. Гонец с пристани передал главе Киму, что прибыли южане — глава ютов Мин Дэхун прислал на торги две большие ладьи с товарами. Судна зашли в бухту и ждут позволения на выгрузку. На вопрос прибыл ли сам глава Мин, Усон получил ожидаемый ответ «Нет», хмыкнул и дал своё разрешение. Отсутствие главы ютов не удивило: старик и в прошлые торги не жаловал своим присутствием ни белгов, ни грувов — поговаривали, что тот уже слаб и скоро передаст главенство одному из своих многочисленных сыновей. Но кто именно возглавит клан — не знали даже сами юты, потому что настроение у Дэхуна менялось часто, как, впрочем, и омеги, регулярно дарившие ему детей. Усон после ночного возлияния с друзьями хоть и был в отвратном настроении, но собирался быстро. Праздничную одежду в синих тонах с серебристой вышивкой для встречи гостей старшие омеги приготовили ему ещё два дня назад и развесили в его комнате. Но альфа переоделся в любимые кожаные штаны и светлую льняную рубаху, посчитав, что он тут хозяин и сам вправе решать что надеть. Быстро плеснув на лицо холодной водой из ковша и потрепав ещё влажные волосы, он к своему удивлению столкнулся в дверях с Тэхёном, своим младшим братом, и Чимином, мужем старшего брата Намджуна. Утренняя встреча с омегами Усона не удивила. Эти двое не отличались спокойным нравом и часто носились по Кумле и её окрестностям, не отчитываясь ни перед ним, ни перед старшими омегами семьи. Чимина в своё время разбаловал Намджун, а Тэхён никогда от друга не отставал, да и вообще был любимчиком семьи Ким. С самого детства хрупкому омежке семьи Пак Чимину достаточно было хлопнуть пару раз широко раскрытыми глазками или робко потеребить белые локоны маленькими пальчиками, как все альфы в Кумле расплывались в улыбках, а Усон и вовсе тонул в глазах цвета бушующего моря. Тэхён же, так похожий на маму, да и на самого Усона, всегда умел получить от старших братьев всё, что хотел. И дело было не в его изысканной красоте с сияющими золотистыми глазами и копной густых каштановых волос – отказывать самой красивой улыбке в поселении не мог никто, включая всех Кимов. И хоть Усон был старше омег на четыре зимы и с самого детства за ними присматривал, слушались не они его, а сам альфа готов был сделать всё, что младшие омеги от него хотели. Вот и сейчас, вид у младших был таким потрёпанным, что не заметить это мог только Усон — слишком сонный и слишком уставший от вечерней попойки с друзьями, да и в целом привыкший к таким выходкам и уже отчаявшийся их приструнить. А потому помятые светлые рубахи и штаны с зеленоватыми пятнами от травы, нечёсаные волосы, кое-как собранные в пучки на затылке с торчащими из них травинками, и явные следы бессонной ночи на бледноватых лицах не привлекли его внимание. Попадись они такими старшим омегам — крик бы стоял на всю Кумлу, а Усон был слишком озабочен встречей гостей и собственной головной болью, чтобы их рассматривать. Во всяком случае сегодня утром. — Вы куда так рано? — спросил альфа, зевнул и пристегнул к поясу короткий меч, не замечая, как омеги неловко потоптались на пороге, переглянулись и вышли с ним на улицу. — Ну… мы на охоту… — начал было Тэхён, но Чимин его дёрнул за рубаху на спине и тот осёкся. — …Не пойдём сегодня, — закончил Пак, — будем с тобой гостей встречать, но сначала на источники сходим — жарко становится. — А, ну, да, сходите, — Усон, не обращая внимания на растрёпанных и нервных омег, медленно пошёл к пристани. Правда, пройдя пару шагов, он всё же развернулся и добавил:  — Только без игр, мальчики. Не позорьте меня хотя бы в эти дни и ведите себя с гостями, как положено омегам из главной семьи — с уважением и достоинством, а не как подростки, у которых только забавы в голове. — А когда это мы… — возмущённо вскинулся Тэхён. — Всегда, — отмахнулся от брата Усон и поприветствовал помощника Ю, уже спешащего к нему. — Помолчи, — прошипел Чимин на ухо другу, — пусть уйдёт. — А чего он, — так же шепотом ответил младший омега, — мы же не дети. Чимин закатил глаза и потянул его за талию: — Идём, пока нас ещё кто-то не увидел и не задал правильный вопрос «откуда мы», а не «куда», — прыснул старший омега. Тэхён расплылся в озорной улыбке и прикусил губу: — Чуть не попались. Они тихо хохотнули и нырнули в свои комнаты за чистой одеждой. Пристань Кумлы была выгодно спрятана в глубокой бухте и окружена небольшими скалами, на которых в смотровых гротах при надобности могли находиться лучники или дозорники. В дни торга Усон посчитал ненужным держать там кого-то, и все альфы суетились поблизости бухты, помогая гостям разгружаться и заодно присматривая за порядком. Берег, на котором раскинулась Кумла, был удобным для торговли и рыбного промысла: низина с бухтой, куда заходили ладьи и лодки, окружена невысокими холмами, на которых стояли склады и первый ряд домов – в основном рыбаков и тех, кто часто выходил в море. За ними вверх по холмам были дома других жителей, а выше остальных на некотором отдалении жили старейшины и главы семей. За холмами расстилалась Зеленая равнина с полями и лугами для выпаса, её окружали леса, а за ними виднелись Голубые горы. На одном из ближних холмов, откуда была видна вся Кумла, и отдыхали после источников близкие друзья-омеги, наблюдая как прибывают чужие ладьи. — В эту весну будет удачный торг, — сказал Тэхён, вороша мокрые после купания волосы и с интересом следя за новыми и новыми гостями, — так много товаров навезли, и наши тоже успели столько всего наготовить… — Угу, — кивнул Чимин, не так впечатлённый гостями, как его друг. Он лежал на траве, упираясь на локти, закинув голову назад, и лениво пожёвывал травинку, гоняя её пухлыми губами из угла в угол рта. Мокрые светлые локоны, свисающие на траву за его спиной, подсыхали под тёплыми лучами, и он иногда тормошил их маленькой рукой, стараясь быстрее высушить. — О, Чимини, посмотри! — Тэхён, не отрывая глаз от пристани, дёрнул друга за колено и указал рукой на море у дозорной скалы. В этот миг раздался громкий рёв рогов, похожий на боевой, и в бухту зашли две ладьи под серыми парусами, на которых почти выцвели красные руны. Чимин вскинулся и приложил руку ко лбу, присматриваясь к новым гостям: — Так трубят бойи… — неуверенно сказал он встревоженному другу. — Что им тут нужно, наклави их забери? — посмотрел на него Тэхён, и они снова повернулись к морю. Ладьи самого ненавистного и кровожадного клана — медленно входили в бухту во всеоружии: альфы в кожаных доспехах на голые торсы стояли вдоль бортов кто с секирой, кто с мечом, а кто с копьём. Рог больше не звучал и к бою не звал, но все, кто находился на пристани, выжидательно взялись за имевшееся оружие, а с холмов к ним уже стягивались альфы в полном вооружении — все замерли, в любой момент ожидая нападения. Повисла тишина и, казалось, даже животные и птицы, привезённые на других ладьях, замерли и не издавали ни звука, и потому зычный голос бойя с первой ладьи прозвучал громко и зловеще: — Хей, Ким Усон, принимай гостей! — Кто ты, назовись! — крикнул глава данов, вставший впереди всех почти у самой воды. — Я — Говон, сын главы Ли из Скального берега, прибыл на весенний торг, — отозвался бойя с выбритыми висками и короткой всклокоченной бородой. Внешне он был крепче и гораздо крупнее своих соплеменников, одет в такие же кожаные одежды, как и все, но открывающие широкие плечи и бугрящиеся мышцы на руках, покрытые черными татуировками. — Рады вам, — ответил Усон, но особой радости ни у кого такие гости не вызывали. — Вы знаете законы дней торга? Полное подчинение правилам данов. Если что-то вам не нравится — море открыто. Никаких драк, кроме состязаний, и никакого насилия к другим гостям вне оглашённых боёв. — Знаем, — отозвался Говон, криво хмыкнув, — но если… — У нас нет если, — перебил его Усон. — Кто не согласен подчиняться — тот не желанен на нашей земле. — Подчиняемся, — недовольно ответил бойя, что-то каркнув своим воинам. Те глухо поворчали и убрали оружие. Задиры, драчуны, морские разбойники и убийцы — любые слова о нечестных и страшных поступках были о бойях. И потому глава Ким шепотом отдал приказ всем альфам быть настороже и ходить с оружием, а представителей других кланов предупредить о нежеланных гостях. Ладьи бойев причалили у левого изгиба бухты, ближе к домам, ещё никем не занятым и вдали от других гостей, что было всем только на руку. Чимин снова откинулся на спину, подставляя лицо солнцу, а Тэхён пристально следил за тем, как бойи сбились в небольшую толпу на второй ладье и… — Мини! Ты должен это видеть, — резко вскрикнул младший омега. — Что… — Чимин лениво привстал и повернулся, присматриваясь к суете на пристани. А в следующий миг замер в удивлении и восторге смотря на прекрасного коня цвета каштановых плодов с белой гривой и хвостом. — Как же он… прекрасен… — Хочешь его? — хитро улыбнулся ему младший. — Да, — выдохнул Чимин, поморщив маленький носик и закусив губу, — очень. — Тогда поспешим, пока его у нас не увели. — Не думаю, что найдутся желающие — у кого хватит золота на такого красавца? — ответил Пак, но встал и завязал копну своих волос в небрежный узел на затылке. — Думаешь, это их конь? — Не знаю, — повёл плечом Тэхён, — вряд ли они занялись разведением лошадей, наверняка своровали у кого-то или выменяли, и это в лучшем случае. — Но возьмут они за него много… — Я куплю его для тебя, — просто ответил Тэхён и положил руку на плечи друга. — Я и сам могу, Тэтэ. — Знаю. Но я так хочу, — настаивал младший, начиная хмуриться. — Ну, хорошо, хорошо, не дуйся, — ответил Чимин и прислонился лбом ко лбу друга, — я приму от тебя любой подарок. Но потом ты примешь и от меня тоже — любой и без возражений. Тэхён прикрыл глаза в согласии и улыбнулся красивой широкой улыбкой: — Твоё слово всегда должно быть последним, да, Мини? — Сам же знаешь, — расплылся в улыбке Чимин и пожал плечами. — Идём, мелкий… — подзадоривал друга Тэхён, пятернёй забирая со лба назад волосы и заплетая их в небрежную косу. — Сам ты мелкий, — хмурился старший омега и хлопал того по спине, стараясь вытянуться повыше. Невысокий рост и тонкая, на вид хрупкая фигура всегда были у него поводом для недовольства собой, а для высокого и относительно крепкого Тэхёна — темой для беззлобных шуток над другом. Но если подобные шутки отпускал кто-то другой, то пощады от Кима не было никому: обидеть его Мини не смел никто. Пока они спустились с холма и дошли до пристани, коня уже забрали и увели в общий загон, где держали своих лошадей даны. Можно было пойти и туда, но омеги решили разузнать о животном у кого-то из бойев. Опасно? Да, но любопытство взяло верх, и Чимин подошёл к молодому альфе, скручивающему верёвку, которой привязывали коня на ладье. По его потрёпанной одежде, общему грязноватому виду, но цепкому и рыскающему взгляду было понятно — такому ни веры, ни слова. — Кто хозяин этого жеребца? — Чимин всё же заговорил с бойем. — Ли Говон, — ответил тот и оглядел омег заинтересованным взглядом. — А тебе зачем? Хочешь купить? — Я хочу, — выступил вперёд Тэхён. — Это вряд ли, — хмыкнул альфа, — конь не продаётся. Друзья удивлённо переглянулись: — А зачем же он здесь? — продолжил Тэхён. — Это выкуп за омегу, — как само собой понятное ответил альфа. — Подарок главе Киму, если он отдаст своего брата нашему хозяину. Омеги снова переглянулись, но на этот раз помрачнев. — А у них уже всё договорено? Я что-то не слышал, чтобы Ким Усон собирался выдать брата замуж, — продолжил спрашивать Чимин. — У нас долго не разговаривают, — альфа отбросил верёвку к мешкам с каким-то барахлом и стряхнул ладони, уже основательно присматриваясь к данам, — принёс выкуп и забрал омегу — все дела. — А если омега не согласится? — Да кто ж вас будет спрашивать? — рассмеялся альфа. А потом неожиданно резко спросил: — А вы из какой семьи? — Тебе зачем? — насторожился Чимин и подозрительно прищурился. — Красивые, я бы вас обоих забрал, — поиграл бровями альфа и хлопнул себя по боку, загремев монетами в кошеле. — Вам понравится. — Это вряд ли, — зло выплюнул Чимин и, видя, что альфа настроен серьёзно, положил руку на висевший на поясе нож. — Любишь жестко? — альфа облизнулся и оскалился, а в его глазах загорелся огонь какого-то предвкушения. — Это хорошо, я тоже не люблю нежничать. Чимин дёрнулся от отвращения, а Тэхён потянул его за рукав поближе к себе. Под гогот альфы омеги отступили назад и быстро зашагали в сторону торговых рядов, оборачиваясь и посматривая не идёт ли он за ними — провоцировать такого себе дороже. Когда солнце близилось к полудню, в Кумлу прибыли представители всех кланов и торговля набирала силу. По заведенному порядку у данов, первый день был отдан только торговле, второй — боям и состязаниям, на третий день до полудня снова велась торговля, а вечером начиналось самое долгожданное — праздник сватовства.  В восточной части Кумлы у небольшого перелеска готовили поле для состязаний, а с западной стороны, поставили основные торговые ряды. Это была поляна у Большого дуба — место, где обычно даны собирались для самых главных событий и где без труда могли поместиться все желающие, будь то праздник или сборы в поход. Каждому клану выделили своё место и столы, на которых торговцы раскладывали свои товары и во всю привлекали внимание к себе громкими зазывалами. Белги привезли обувь, товары из шерсти и пеньки, лекарственные травы и сыры, которые славились во многих краях. Вольты давали пробовать различные масла, мёд, сушеные фрукты и вина, от которых настроение поднималось уже с первого глотка, а в отдалении стояли их торговцы овощами и зерном, сохраненным за зиму для посевов. Юты развернули стопки тончайших тканей и на них раскидали искусные украшения с цветными камнями, отдельно разложили табак и специи, а также стекло и зеркала, чудом доставленные в такую даль. Грувы привезли меха, кожу и солёную рыбу, а также икру: мерзкую по словам Чимина и невероятно вкусную по мнению Тэхёна. Впервые они попробовали её, когда Усона в прошлый раз угостил глава Чон во время осеннего торга у грувов. Хозяева предлагали тканную одежду, цветные покрывала, расписную посуду и железную утварь для земледелия. И у всех торговцев без исключения были столы с оружием — мечами, ножами, секирами, топорами: с чеканными узорами, украшенными рукоятями и формой, которая указывала на клан и на мастера, что их делал. Чимин и Тэхён неспешно прогуливались среди всего изобилия товаров и обсуждали вполголоса всё, что им приглянулось – от медовых орешков до охотничьих ножей. Увидев меха, Тэхён потянул Чимина к столу северян: — Мини, смотри какая красота… — он взял в руки белоснежный мех полярной лисы и приложил к плечу друга, — тебе нужно пошить новую шубу на эту зиму и это подой… Ким неожиданно запнулся, и слова застряли у него в горле от крепкого и звонкого хлопка по его заднице. Тэхёна повело вперёд, но он удержался и застыл с широко открытым ртом и удивлённо распахнутыми глазами, когда ощутил чужое дыхание на своём затылке и ладонь, сжимающую его пострадавшую ягодицу: — Любишь меха, малыш?.. — молодой и почти воркующий голос послышался у самого уха Кима, а чужой нос громко засопел, втягивая запах с его шеи. — Выбирай, отдам любой… за поцелуй… Чимин повернулся к другу, заметив, что тот умолк на полуслове, и увидел как потемнели его янтарные глаза, а губы искривились в брезгливом недовольстве. Тэхён медленно отступил на шаг, повернулся к обнаглевшему альфе и тут же с разворота заехал кулаком ему под челюсть. Зубы альфы громко стукнули, он охнул от неожиданности, оступился, зацепившись за кочку, и плюхнулся на задницу, прижимая ладонь к подбородку. Кольцо омеги рассекло на нём кожу, и первые алые капли просочились сквозь прижатые пальцы. Тэхён, проследив взглядом за каплей крови, падающей в расстёгнутый ворот чёрной рубахи, увидел вздымающуюся грудь неудачливого ухажёра, недовольно нахмурился и поджал губы — Усон его точно убьёт! А потом поднял глаза выше, и недовольство на его лице сменилось замешательством: тонкие губы альфы широко растянулись, и сверкнула белозубая улыбка. На Кима смотрели красивые чёрные глаза с таким восторгом и восхищением, что он растерялся. А вот Чимин — нет: — Тебе руки мешают? — спросил он, вставая перед другом и вытягивая из ножен длинный нож. — Так я помогу их укоротить. — Мини, не нужно, — зашептал ему на ухо Тэхён, приходя в себя и хватая старшего за руку. — Это грувы, что с них взять — северяне же. — И это даёт им право лапать людей на глазах у всех? — возмутился Чимин, наблюдая, как к молодому альфе подошли друзья и, на удивление, со смехом подняли того с травы. А он, что тоже удивительно, снова расплылся в улыбке и ответил: — Тебя, одуванчик, я не рискнул бы тронуть даже наедине в лесу. — Что?.. — дёрнулся Чимин к скалящемуся альфе, но Тэхён крепко в него вцепился и быстро заговорил: — Мини, спокойно, сейчас придёт Усон, и мало нам не покажется. Надо уйти, пока здесь не собралась толпа. Чимин кивнул другу и спрятал нож, видя, что грувы к ним не лезут, а просто обхохатывают пострадавшего. Тот тоже усмехается и зыркает на Тэхёна всё таким же восторженным взглядом — значит, драки не будет. Омеги с невозмутимыми лицами развернулись и пошли дальше по ряду, всё же иногда оглядываясь на смеющихся северян.

The Rasmus with Anette Olzon - October & April

К их удивлению стычка с грувами сошла на нет, и друзья успокоились, оказавшись в рядах ютов. На их столах Тэхёна привлекли яркие ткани, и он водил пальцами по зелёному шёлку с золотистым узором, на соседнем Чимин рассматривал наконечники и оперение для стрел, а самого Чимина — темноволосый альфа с пронзительным взглядом карих глаз, стоящий неподалёку. — Мини, — позвал друга Тэхён. — Как думаешь, тёте понравится? Чимин накинул на свою руку край ткани, сжал её в ладони, ощущая нежную и приятную мягкость, потом взял из раскиданных украшений шпильку с изумрудом и приложил к ней: — Красиво, — кивнул он, — а шпильку я Джиён от себя подарю, хорошо? Пожилой торговец с сединой на висках принялся показывать и другие ткани, во всю расхваливая вкус Тэхёна, пока тот отсчитывал монеты и с улыбкой принимал лесть. Чимин же шёл вдоль столов южан и скользил незаинтересованным взглядом по товарам, пока не увидел в самом углу небольшой свиток. Он был сделан из почти белой тончайшей прекрасно выделанной кожи, и пальцы, коснувшись, ощутили её невероятную гладкость. — Сколько? — тихо спросил Пак у молодого альфы в черных одеждах с серебряной вышивкой, стоящего неподалёку от стола. — Двадцать монет, — ответил приятный низкий голос. — Сколько? Двадцать? — удивился Чимин, а потом прикусил губу и украдкой зыркнул на Кима — друг увлечённо нюхал что-то и расспрашивал старого южанина о специях. Чимин нахмурился и быстро отсчитал монеты, а потом незаметно для друга спрятал свиток в свой рукав в потайной кармашек. — Возьми, — протянул ему торговец три разноцветные палочки: чёрную, красную и синюю. Чимин удивлённо поднял на него взгляд и только сейчас рассмотрел красивое светлое лицо, обрамлённое чёрными слегка волнистыми волосами, собранными на затылке в пучок, и раскосые карие глаза с густыми чёрными ресницами, внимательно его разглядывающие. — Нет, у меня… — Не волнуйся, денег не нужно, — настаивал альфа, шепча мягким чуть хрипловатым голосом и склонив голову к плечу, — ты ведь пергамент для рисования берёшь? Чимин снова мельком взглянул на Тэхёна, что-то восторженно пробующего: — Это не для меня — подарок, – ответил он, но понял, что говорит уже лишнее: – да, для рисования. — Тогда прими и ты мой подарок, не отказывай, — мягко улыбнулся альфа и, завернув палочки в маленький лоскут ткани, добавил: — Это цветной воск, хорошо ложится на пергамент. Чимин пристально посмотрел на альфу ещё раз и подумал: «Такой улыбке тяжело отказать», а потому после короткого «спасибо» спрятал палочки в тот же кармашек. — Мини, ты что-то присмотрел? — окликнул его Тэхён. — Н-нет, — омега быстро отступил от стола и сделал вид, что рассматривает украшения. — Я там видел луки и стрелы — пойдём? — младший схватил Чимина за руку и потащил дальше по ряду. А Чимин обернулся и как-то растерянно посмотрел на альфу, словно сомневаясь, нужно ли прощаться с ним — они ведь даже не познакомились. — Красивые омеги у данов, — произнёс старый торговец, продавший Тэхёну ткань, смотря вслед уходящим друзьям. — Красивые, — согласился молодой альфа, провожая уходящего Чимина задумчивым взглядом. — И странно, что не меченные… — Даже не думай, Юнги! — нахмурился старик. — Ты ведь понимаешь, что… — Я всё понимаю, Канхо, — оборвал его младший альфа, одарив тяжелым взглядом, из которого исчезла вся мягкость, что была минуту назад и которой он оглаживал белокурого омегу. — А ты слишком много говоришь. Под его взглядом старик словно сжался и с небольшим поклоном произнёс: — Простите, мой господин, я не хотел.