Нет цены великому

Коридор. Поворот. Лестница. Схватиться за холодный металл поручня, чтобы на площадке не потерять в скорости, не удержаться, соскользнуть — удар о шершавую стену отдался вспышкой от плеча до середины груды и выбил хрип. Не останавливаться. Бежать вниз дальше. Врезаться в легко поддавшиеся двери — другим плечом, целым, но всё равно до короткого, приглушившего боль выдоха. Издевательский лай следовал по пятам — лай и рычание на три голоса, слившиеся в одно сквозь эхо на лестнице. За спиной. Слишком близко. Ещё один пустующий коридор: полосы ламп, белое и серое, двери в кабинеты, диванчики для посетителей, ожидающих приема. Когти сзади тонко повизгивали по кафелю. Ещё одни двери далеко в конце. Бежать к ним, бежать вперед, толкнуть за собой тележку с контейнерами, стоящую у стены — и едва не рухнуть от ослепительной боли в плече. Под дробный звон инструментов кое-как выровняться, продолжать побег, дернуться вправо, к открытой белой двери — и резко сместиться влево. Смачный звук и грохот — кому-то, кажется, теперь нужно лечение — почти вытянули ухмылку. Почти. Бежать. Бежать дальше. Дышать нечем. Думать нечем. В мышцах боль-боль-боль: в ногах, в груди, в плече. Всё-таки это была- Тяжелое врезалось в спину, вонзилось в ногу как игла в бабочку, быстро и до вскрика, блядский кафель, Честер не успел понять. Боль от удара оглушила, залила сознание кипятком, всё померкло. В себя Честер пришел рывком — и вздрогнул, и захрипел, когда в правую словно вонзили раскаленный добела прут, прямо внутрь, под кожу. Рука неудобно лежала под грудью, и он как мог сдвинулся, чтобы не давить на нее весом. В ушах стоял гул, мысли плавали как в мутном геле. Пол был холодным, и боль в кисти от этого слегка отступала, но ему нужно было перевернуться, хотя бы на бок, чтобы не вредить дальше, не сделать хуже- Ему нужно было бежать. Но никто не спешил пригвоздить его когтями к кафелю, или разодрать спину, чтобы он перестал чувствовать ноги, или снова вцепиться в горячо ноющее, пульсирующее бедро. Только потрескивала где-то лампа. Голова была легкой — неприятно легкой, светлой, и Честер знал, что это не лучший знак. Жмурясь, он вдохнул и выдохнул, готовя себя к движению, быстрому и наверняка болезненному. И замер. Воздух был мокрым. Мокрым и липким. Душным, несмотря на холод. Стерильный запах больницы едва ощущался — через что-то… Что-то очень неправильное. Прижав к груди тяжелую, отдающую до плеча руку, Честер медленно приподнялся, с заколотившимся сердцем ожидая удара. В бедро стрельнуло, словно он снова напоролся на что-то острое, но никто не ударил со спины, и так же неловко и мелко, по дюйму, как заевший механизм, Честер начал переворачиваться. Пришлось ненадолго опереться на правую — ценой очередной резкой вспышки, от которой мгновенно навернулись слезы, — но всё же Честер смог перевалиться на бедро, морщась от вгрызшихся в мышцу жадных иголок. Посмотрел назад. Он пожалел об этом решении почти сразу же. Свет в коридоре едва горел: ближайшие лампы темнели, одна, вывороченная из потолочных плит, выплескивалась искрами далеко впереди. Сломанные двери, перевернутые обломки диванчиков, едва различимые в полумраке, вспоротая когтями штукатурка на стенах — из-за света они казались уже не белыми, а темно-серыми, но как-то странно, пятнами, и пол… Честер моргнул, и до него наконец-то дошло. Это были не обломки. Куски. Ебучая скотобойня. От негромкого утробного ворчания дрожь заколола затылок. За стеной раздались тяжелые шаги, половина двери слева скрипнула и рухнула в коридор, разбрызгивая темное. Высокая фигура, пригнувшись, показалась в слабом свете. Честер замер, задержав дыхание, мыслей не осталось: серая гладкая шкура, ветвистая тиара темных роговых наростов, толстые когтистые лапы, короткие парные отростки на спине с когтями на концах, нелепо напоминающие ободранные крылья — вживую он никогда не видел полную трансформу, но описания из трактатов оказались достаточно точными. Пугающе точными. Чудовище слегка повело головой, разминая шею — отростки на спине приподнялись, вытягиваясь, и опустились, — и бросило в сторону то, что держало в лапе. Что-то большое. Немного округлое. Упавшее с тяжелым мягким звуком. Честер не хотел думать о том, что это наверняка была волчья голова. Медленно он выпрямил ладонь, нащупывая на холодном кафеле упор — чтобы встать и… и бежать дальше, если озверевший от крови вампир, охотившийся на его преследователей, решит поиграться с их добычей, или… Нет, скорее, чтобы принять смерть достойнее, не распластанным на ледяном полу, ведь полная трансформа — манифестация проклятья, любого, хоть вампирского, хоть вервольфьего, ни капли человеческого контроля, один яростный зверь, — но стоило ему чуть сдвинуться, и демоническая морда тут же резко повернулась к нему. Локоть подломился не вовремя, заскользил по плитке, и вместо того, чтобы сесть, Честер неловко рухнул на спину, прижимая раненную правую к груди. По застывшей морде, напоминавшей изрезанную временем каменную маску, ничего нельзя было прочесть. Узкие глаза не горели никаким пламенем: ни алыми углями, ни ядовитыми болотными огоньками, ни желтыми искрами. Пустая, глянцевая чернота. У Честера в голове остался только быстрый звук колотящегося сердца. Вампир шумно втянул воздух. И сдвинулся в его сторону. В застывшей тишине больничного крыла шаги звучали оглушительно и мерно, как какой-то таймер в игре. Тело задвигалось само, несмотря на боль: кое-как отталкиваясь от холодного кафеля, Честер заизвивался, отползая от неспешно приближающейся твари, пока от рывков бедро не свело так, что перед глазами потемнело. Когда сдавившее виски головокружение ослабло, Честер кое-как проморгался. Оказывается, задние лапы у вампиров были четырехпалые — пятый толстый палец оказался выгнут назад для баланса, как шпора, — шишковатые и такие же когтистые. Честер пялился на шершавые когти тупо: интересно, это проклятье делало вампиров похожими на чертей, или всё же чертей века назад писали с кем-то замеченных вампиров? — и даже не дернулся, когда чудовище опустилось на одно колено рядом. Он просто хотел, чтобы это уже закончилось — быстро или медленно. Как угодно. Просто закончилось. Твердое надавило на здоровое плечо, полезло под спину, и Честер вяло прогнулся, не сопротивляясь. Точно так же ткнулись под колени. Мгновение — и от резкого движения вверх затошнило. Бедро заныло, Честер на рефлексах сжался, защищая правую на груди — и уткнулся во что-то боком. Во что-то горячее, плотное и не просто гладкое — бархатное. Вампир зашагал куда-то — и двигался он с неожиданной для зверя плавностью. Честер как плыл в стальной хватке. Он едва подавил желание потрогать вампирскую шкуру, к которой его прижало щекой — слишком сбивающим с толку было ощущение, слишком приятным, словно ухоженная гладкошерстная кошка, теплая и какая-то уютная, а не проклятая тварь без единого проблеска человека внутри. Но стоило Честеру сдвинуться, вампир глухо заворчал, и в колено и плечо вонзились когти — несильно, едва оцарапав сквозь одежду, но всё равно неприятно. Честер съежился сильней. Показалось ему или нет, но теперь тварь отозвалась едва слышным воркующим звуком. Ресурс страха исчерпался быстро. От вынужденной неподвижности, тепла под боком — не тепла даже, жара, сплетавшегося с болью, словно вампир действительно пришел из самого ада, — от едва ощутимой мягкой качки Честера начало, несмотря ни на что, клонить в дрему. Как бы он ни старался, он то и дело соскальзывал под эту воду, переставал слышать тяжелые шаги, отдающееся в пустых коридорах эхо, шелест вдалеке, неровный и убаюкивающий… От порыва ветра, швырнувшего ему в лицо щедрую горсть снега, Честер проснулся разом. Руки и ноги заледенели мгновенно. Вампир клекотнул. Кажется, он совсем не устал нести его через всё больничное крыло. Громада здания с пустыми, темными окнами нависала над ними. А Честер в своем побеге забрался глубоко… Серое от туч вечернее небо прикрыли переплетения голых черных веток, они прошли под каким-то фонарем — Честер всё ещё опасался ерзать в крепкой хватке и осмотреться толком не мог — и напоминавшие корону изгибистые рога на каменно-серой голове блеснули глубоким кровавым гранатом. Возможно, Честеру показалось. Или так их окрасила кровь вервольфов. Возможно… Вампир остановился. Честера опустили на землю — поставили прямо, чуть резко, и от смены положения у него даже голова пошла кругом. Стоило ему выпрямиться, как левое бедро пронзила боль. Честер покачнулся и точно бы упал, если бы не прихватившая его за бок лапа. Он вцепился в нее — единственное неподвижное вокруг. Холодный ветер колол лицо и забирался под толстовку, под ногами белел свежевыпавший чистый снег, шкура вампира действительно была плотной и бархатно-гладкой, несмотря на неровные очертания, и горячей, как нагретые солнцем камни, и под ней бугрились такие же твердые на ощупь мышцы. Ладони Честера едва хватало, чтобы обхватить половину толстого предплечья, и буроватые наросты на локте складывались во что-то, напоминавшее шип… Честер с усилием проморгался вновь — от чертовой легкости мысли уплывали. В ногах поселилась неприятная слабость, он не заметил, когда успел повиснуть на подставленной лапе всем весом, и выпрямиться оказалось неожиданно трудно. Честер поднял взгляд. Раскинувший когтистые «крылья» вампир, переставший горбить хребет от низких для него потолков больницы, был на полторы головы выше его. «Почти минотавр», — почему-то подумал Честер, хотя минотавры вымерли ещё век назад, моргнул — и его подхватили подмышки. — Не отключайся, — сухо приказал Девин, сжимая его крепче, с растрепанными мокрыми волосами, слипшимися в пики, весь в бурых разводах и — Честера пробило знобливой дрожью — абсолютно голый. — Я чую твою кровь, Охотник. Говори со мной. Где? Рука? Честер мотнул головой — и тут же пожалел об этом. Его словно встряхнули, как фигурку в снежном шаре, земля поплыла неустойчивой льдиной, деревья закачались. — Нога, — едва смог пробормотать он, нащупывая целой ладонью ещё горячее, крепкое плечо, всё такое же надежное. — Левая. Бедро. А ты?.. — С таким состоянием я тебе уже не помогу. Нужен кто-то более умелый, — отрывисто произнес вампир. — Я отвезу. На заднее сидение, быстро. Честера ловко развернули, как набитую ватой игрушку, и он наконец-то заметил стоявшую рядом темно-синюю машину, припорошенную свежим снегом. Неподалеку, смешанные с ним же, лежали темные обрывки одежды. Честер не сдержал прорвавшегося смешка, но сказать ничего не успел — его подтолкнули, заставляя переставлять ноги, и задняя дверь открылась сама по себе. Вампир помог ему сесть на сидение и забраться внутрь, и придерживал, чтобы Честер не использовал правую. На несколько мгновений Девин навис над ним, чтобы втащить глубже в машину. Видеть алебастровую кожу, проглядывающую сквозь грязные разводы, голую грудь и бедра, и ни чуточки не съежившийся член, когда вокруг швыряло снег, было сюрреалистично — и ужасающе холодно. Походя вампир тронул его чуть выше колена, недовольно цокнул языком. — Надеюсь, эти псины ничего не занесли в рану. Кажется, у меня были бинты, — пробормотал он. Честер не удержался, потянулся ткнуть в запачканную подсохшей кровью голую грудь — но его руку перехватили и сжали. Девин всё ещё был… горячим. — Тебе не х-холодно? — выдохнул Честер, ежась. Вампир глянул на него, как на идиота. — Я не живой. Мне всё равно, какая снаружи температура, — он без заминки выбрался обратно на ветер. — Экономь силы, Охотник. Его схватили за лодыжки и втолкнули ноги на сидение, и Честер ахнул и выматерился: в бедро словно снова воткнулись острые когти. — Мне жаль, — без особого сожаления извинился вампир и захлопнул дверь. Честер откинул голову на сидения. Если уж он пережил столкновение с тремя вервольфами и вампиром в полной трансформе… То сейчас можно было расслабиться. Если бы сердце не колотилось в груди, как будто он только что пробежал пару кругов на стадионе, а в ноге не проворачивали ебучий бур, никак не желавший останавливаться. Кисть не болела, если он не напрягал её, только неприятно опухла, а остальное… Было, наверное, что-то ещё, могло быть, но сейчас рана в ноге перекрыла собой всё. Рядом открылся багажник. Опять подуло пробирающим холодком, что-то зашуршало, пластиково щелкнуло. Звякнуло металлом о металл. Честер прочистил горло — хотелось закрыть глаза и провалиться обратно в приятную, как теплый песок, отключающую мысли дрему, но он помнил просьбу вампира. — Как ты меня нашел? — спросил он. Девин не ответил, шуршание стало громче, и на живот Честеру вдруг упала пара упаковок, белая и синяя. — Затянуть сможешь? — вампир звучал отстраненно. Честер пошевелил пальцами правой. — Нет, — признал он. — Кажется, я кисть вывихнул. Или сломал. Девин хмыкнул. И ничего не сказал. Когда пару минут спустя Торнтон, хлопнув дверью, сел на водительское сидение и опустил на приборную панель спинку соседнего, чтобы подобраться к Честеру, он был уже одет — в черный лонгслив и какие-то неожиданно мешковатые штаны. Зачесанные набок волосы казались ещё более темными, чем раньше, прилизанными, влажными, и на чистом лице ещё оставались капли воды. Честера всего пробрало от мысли обливаться на таком ветрище, но вампиру в самом деле было плевать — он даже не утер капли, пока перетягивал ему бедро, удивительно умело накладывая давящую повязку. Честер держался, покусывая губу, и только удивился, когда вампир напоследок вытащил с соседнего сидения и накинул на него знакомый серый плащ. — До ближайшей клиники пятнадцать минут, — сказал Девин, заводя мотор. Под плащом действительно было чуть теплее — хотя мерз Честер скорее всего от кровопотери. Идиотскую легкость в голове это бы точно объяснило… Машина тронулась с места, и он едва вспомнил: — Мне обычная не подойдет. Как я объясню такие… — Конечно, — хмыкнул вампир. — Не считай меня за идиота. Я слышал об одной, владелец работает на орден. Стрейхорн, кажется. От передних сидений потянуло теплым воздухом, и Честер прикрыл глаза, выше подтягивая ворот чужого пальто. Ему было почти хорошо, несмотря на боль. — Не, не Стрейхорн, — он замолк, закусил язык, пережидая тошнотворный приступ головокружения, — кажется. Но «рейх» тот ещё. Торли вроде говорил о нем… Он едва успел остановить себя — не стоило упоминать куратора при вампире, — но Девин не обратил внимания. — В любом случае, он точно знаком с особенностями вашей, — вампир выдержал паузу, — работы. К слову, о ней. Объяснишь, как подцепил трех вервольфов разом? Ваш орден с ума сошел, отправлять тебя одного? Они точно куда-то ехали: Честера чуть сильнее потянуло к двери на повороте. — Не сошел. Вервольфов в контракте не было, — с трудом пробормотал Честер. — Не знаю, что их туда принесло… А сам-то? — он на мгновение сжал губы перед тем, как спросить: — Из человеколюбия мне помог? Девин хмыкнул. — Твоя смерть не принесет мне ничего, кроме убытка, — бросил он рассеянно. — Ты — моя собственность, Охотник. Я не могу дать каким-то грязным животным просто взять и сломать тебя. — Ага, — ответил Честер едва слышно. Такой ответ должен был, наверное, напомнить ему его место, указать на его глупость, приструнить, но — почему-то — с задачей совсем не справился. В салоне воцарилась тишина — только шуршал кондиционер, гнавший согретый воздух, — и, чтобы не сидеть в ней, вязкой как зыбучие пески, Честер вытолкнул: — Никогда до этого не видел полную вампирскую трансформу. — Поэтому ты ещё жив, — совершенно точно усмехнулся Девин. Честер продолжил: — У тебя красивые рога. Такие… как из рубинов. У всех такие? — и в этот раз вампир не ответил. Честер забормотал: — Я не… Это не оскорбление. Я не знаю, правда. Мне интересно. Ты сказал мне говорить с тобой, и я- — Спасибо за… комплимент, — произнес вампир медленно. — И отвечая на твой вопрос — нет, не у всех. Насколько мне известно. Надеюсь, следующую свою попытку «посмотреть, есть ли рога» ты переживешь. Честер открыл рот. Закрыл. Голова кружилась, даже если он сжимал ладонь на крае упругого сидения. Ему нужно было заткнуться. — А ещё ты очень… приятный на ощупь, — пробормотал Честер тише, закрывая глаза. — И в целом… тоже. Вау. Сможешь как-нибудь… не знаю… Выебать меня в этой форме? Сразу же он пожалел, что не замолчал вовремя, но после краткой паузы у Девина вырвался смешок — едва слышный, отрывистый. Через пару секунд вампир смеялся почти в голос. — Вот, значит, как, маленький Охотник, — он звучал позабавленно, но при этом абсолютно не ядовито. Не издевался. — Вот, значит, как. Я думал, что после этого… инцидента ты задумаешься, нужен ли тебе договор, а вместо этого ты — ты умеешь удивлять. Полная трансформа предназначена для боя, для защиты своей жизни, а не для удовольствий. Я мог убить тебя, ты знаешь? На самом деле мог. Честер промямлил: — Все вокруг пытаются это сделать… Удивил, — и тут же добавил тише: — Не убил же. Он въехали куда-то, в тоннель, наверное — за сомкнутыми веками начали быстро мелькать и пропадать яркие желтые вспышки. Девин никак не мог перестать приглушенно посмеиваться. — Мне почти жаль это говорить, — всё-таки произнес он, — но я напомнил про предназначение трансформы не просто так. В нее не соскользнешь просто по желанию, это раз. И не факт, что выберешься после. А ещё… Она бесполая. У всех. Поэтому, если ты надеялся на какие-то… гениталии, придется тебя разочаровать. Да и — даже если бы у меня в ней что-то и было, ты берешь в учет разницу, хм, комплекций? Я очень смутно, но помню тебя тогда, и для меня ты был… если не крошечным, то очень компактным. — Я… — выдохнул Честер. Закрыл рот. Снова открыл. — Я учитываю. У Девина вырвался ещё один низкий смешок. — Ах, учитываешь, значит. Я понял. — Даже без гениталий, — тут же добавил Честер. Девин серьезно заметил: — Не только. Острые когти, клыки — для тебя остается очень мало вариантов, — он снова хмыкнул. — Очень мало вариантов остаться целым. Ты правда любишь объезжать то, что может тебя прикончить, маленький Охотник? — Не знаю, — держать в голове разговор становилось всё сложнее. — Тебя пока… не пробовал… Ой, или мы уже… Вампир только цокнул языком, и Честер, кажется, всё-таки соскользнул в темноту. Он проснулся от несильной, но твердой пощечины. С трудом вытащил себя из цепкой хватки бессознанки — щеку покалывало теплом, плащ пропал, они стояли на месте, дверь у него в ногах была открыта, и Девин снова влез в салон, поставив колено меж его ног. Черный лонгслив, влажный на плечах, плотно обтягивал плечи и широкую грудь, обрисовывая торс до последнего мускула, и Честер с трудом оторвался от открывшегося вида. Боже, как же тяжело было просто лежать. — Я — случайно заметивший тебя Охотник. Возможно, неместный, — произнес вампир негромко, глядя на него сверху вниз до мороза черными равнодушными глазами. — Пришел тебе на помощь, добил вервольфов и помог добраться. Доктор не запомнит, как я выгляжу. Ты сделаешь вид, что тоже. Вервольфы были целыми, когда вы уходили — возможно, постарались какие-то падальщики. Понял? Честер с трудом кивнул. Вампир легко улыбнулся. — Хороший мальчик. Пошли, подлатаем тебя, рысёнок.