Нет цены великому

— Ты, блядь, издеваешься, — выдохнул Честер едва слышно. Тут же он прикусил язык: в игровой всегда было конфиденциально тихо, и даже вампирским слухом обладать было не обязательно, чтобы разобрать, что он только что ляпнул. Но вампир лишь глянул на него позабавленно. — Если тебе так важно знать, то — нет, не издеваюсь, — ответил Девин предельно вежливо, едва сдерживая смех, и Честер понадеялся, что бросившаяся в лицо краска не так уж заметна. Он переступил на месте, на чуть мягком темно-синем мате, сжимая-разжимая скованные за спиной руки. Что-то внутри непокорно восставало, стоило подумать о том, чтобы бросить взгляд на бескровные ладони, в каждой из которых лежало по предмету. Кажется, впервые находиться в игровой раздетым догола и связанным ощущалось… сомнительной идеей. — Единственный выбор, который я тебе сегодня даю. Отнесись к нему серьезно, — напомнил Девин с легкой полуулыбкой. Честер глубоко вздохнул. Взгляд скользил по легким складкам чистой белой рубашки и по поясу серых брюк, чтобы не… не смотреть. — Это нихера не просто, — буркнул он. Девин чуть пожал плечами. — Я так не думаю, — он приподнял правую, демонстрируя небольшой черный стик, пока закрытый, с игривым темно-красным сердечком сбоку. — Это останется на коже на пару часов. А это, — в левой лежал тонкий красный маркер, — дня на два-три. Оттенки почти одинаковые. Поэтому — как долго ты готов носить следы? Честер снова сжал кулаки до впившихся в ладони ногтей. — Это ебучая помада! — прошипел он, снова почти задыхаясь от накатившего раздраженного жара, только, кажется, отступившего. — Откуда ты такое только берешь? Девин поднял обсуждаемый стик, рассматривая с преувеличенным вниманием. — Даже не знаю, как тебе ответить. Среди моих доноров есть женщины, и некоторые даже разделяют мои… увлечения, — гребанный вампир наслаждался ситуацией настолько заметно, что Честеру хотелось броситься на него в безумной, самоубийственной попытке придушить — но увы, плотные кожаные наручи, сцепленные друг с другом, делали это почти невозможным. Хотя он, приложив усилия, наверное, всё-таки смог бы перекинуть руки вперед. Но не быстро. И не под прямым темным взглядом. — Но конкретно эту посоветовал парень, если это важно, — закончил Девин, и Честер подавился всем тем, что теснилось на языке. — И даже не думай сказать, что я лгу, после того как я всего пару минут пообещал быть предельно честным. Он хороший бьюти-блогер… даже относительно известный в своих кругах, я думаю. И подобранная им в прошлый раз парфюмерная вода оказалась отличной. Так почему сейчас должно быть иначе? Ещё немного, и Честер, кажется, был готов принять своё неожиданно обнаруженное родство с джиннами. Или фениксами — настолько ему было жарко. Улыбка на пепельных губах приблекла. — Ты же помнишь, что в любой момент можешь использовать стоп-слово, да? — чуть прохладней спросил Девин. Честер всплеснул бы руками — если бы те не были скованы за спиной. — Ты порол меня тем чертовым английским ремнем, тозом или как его. Приковав к стене. И я ничего не сказал. Ты правда думаешь, что такая… такая мелочь… — У каждого свой порог, — темно-рыжие вьющиеся волосы чуть качнулись, когда Девин наклонил голову к плечу. — Если бы это было чем-то незначительным, ты бы не кипел уже добрых пять минут. Честер прикрыл глаза — теперь, в дополнение к недовольству, он чувствовал себя идиотом, ведь это была всего лишь маленькая темная помада… Острые бурлящие чувства закручивались во взрывоопасную спираль в груди и заставляли гореть не только лицо, но и уши, и даже, кажется, плечи. И сжимать кулаки. — Как я могу понять, ты не хочешь, чтобы следы остались действительно надолго, — мягкий и низкий голос Девина коснулся слуха, отвлекая, — но при этом в ярости, что альтернатива маркеру — это декоративная косметика. Даже если она будет использована, хах, не по назначению. Я прав? Честер — снова — вдохнул и выдохнул. Вампир дал ему выбор, вел с ним спокойный диалог… просто шипеть в ответ ругательства было бы слишком неуважительно. Недостойно. — Если кто-то заметит засосы или синяки, даже самой странной формы, то я могу как-то объяснить их появление, — неохотно попытался объяснить он, жмурясь сильней — чтобы не пришлось смотреть на Девина, даже мельком. — Случайностью, последствиями контракта, удачным или неудачным сексом. Но гребанные слова? Это будет… как минимум непросто. Привлечет ненужное внимание. Поэтому… да, я не хочу, чтобы это был маркер. И да, я… возмущен альтернативой. Девин коротко, мелодично хмыкнул — мягкий выдох, от которого у Честера мурашки по плечам рассыпались. — Я понял. Тогда не двигайся и не открывай глаз… пока не будешь готов. Честер уловил удаляющиеся шаги, миги тишины, какой-то шелест. Потом Девин вернулся к нему. Раздался краткий звук, похожий на щелчок языком, и Честер втянул воздух. — Ты не посмеешь… — начал он истончившимся голосом, опять сжимая кулаки. — Выпрями, черт тебя подери, спину, — строго оборвал его вампир, и Честер на автомате расправил плечи. — Упрямый. Что-то прижалось под левой ключицей, прохладное и чуть суховатое, и юркими мазками заскользило по коже. Честер замер — в ужасе, в омерзении, в стыде, испуганно и сосредоточенно ловя каждый росчерк — и даже разобрал некоторые буквы: «я», «м»… Следы не ощущались, никак, абсолютно, но воздух в комнате разом стал тяжелым и плотным. — Так-то лучше. Послушный, — негромко добавил Девин. «О» легла на грудину тремя настойчивыми мазками, и прикосновения двинулись ниже, к животу. То, чем Девин писал, уже согрелось, и ощущались только краткие скользящие давления… Последняя буква оказалась над самым пупком. — М-м-м. Хороший Охотник, — вампир тянул слова чуть задумчиво — и со слышимой мягкой улыбкой. Череда коротких «х», мягких округлых «о» и находящейся где-то между ними «р» осталась справа на груди выше соска. — Или лучше сказать… хороший мальчик? Это было такое ебучее клише. И всё-таки Честер сжал губы, когда совершенно-точно-не-женская-помада игриво оставила росчерки на косой мышце. Вампир ходил вокруг него, легонько постукивая по ламинату каблуками кожаных дерби, и осыпал словами. Сильный, ловкий, осторожный, гибкий, преданный, самоотверженный, бесстрашный, надежный друг — слова расцветали на его теле, на спине, плечах, животе и бедрах, озвученные негромким теплым тоном. Но Девин, конечно, не ограничивал себя. — Красивый, — крупные буквы легли на шею сбоку, спустившись к ключице. Честер сдержал сухой смешок: он был максимум симпатичным, да и то если слегка выпить. Тут Девин ему польстил. Но возразить он не успел. — Нахальный, — Честер подавился воздухом и почти распахнул глаза, когда прикосновения помады легли на ягодицу. Присевший Девин чуть хмыкнул, и от короткого мазка подушечкой пальца — испортившего след или наоборот исправившего — Честер невольно напряг мышцы. — А ещё бесстыжий. Новое слово легло с другой стороны на бедро — не так далеко от предыдущего. Честер выдохнул, только разобрав шелест ткани. — Хм… Упругая задница? Хорош в минетах? Глубокая глотка? Нет, слишком длинно, — шепот над самым ухом, задумчивый и приятно хрипловатый, определенно дразнил. — Хотя у меня есть одна характеристика, которую точно нельзя игнорировать… Теплые пальцы обхватили левый локоть, удерживая на месте и легко прижимая к спине. — Изысканный, — улыбнулся за его спиной Девин, быстро выписывая слово внутри его предплечья. Честера всё-таки разобрал смех. — Я изысканный примерно настолько, насколько изыскан пьяный дебош в пабе, — не удержался он. Девин цокнул языком. — Ты не вампир и не пробовал себя, — почему-то это прозвучало очень неприлично — неприличней, чем недавний комплимент его умению брать в рот. — Кровь не зависит от характера, воспитания, цвета кожи и даже, не поверишь, от телосложения. Донор может быть идеальным по всем параметрам, следить за здоровьем, ходить к психологу и заниматься в спортзале каждый третий день — и всё равно кислить или отдавать йодом. А может быть сладким и свежим. Полнотелым. Вкусным. Вне зависимости от того, как питается и что употребляет. — А ты такой специалист в том, что «употребляют» твои доноры? — не удержался от любопытства Честер. Вампир мягко рассмеялся. — Это может звучать шокирующе, но да, и довольно хороший, — крышечка помады снова тихонько щелкнула, и Девин вдруг аккуратно обнял его со спины, скрестив руки на животе. Честер застыл: твердые, покрытые щекотными волосками предплечья были теплыми и обнаженными, и касающаяся лопаток грудь, тоже немного щекотная, и плотный плоский живот под скованными ладонями, — Девин, видимо, снял рубашку, когда отходил. Бля-ядь. Хорошо, что только её: к ягодицам легко прижималась колючая ткань плотных брюк… Отвлекая от закоротивших мыслей, вампир легонько потерся кончиком носа о его затылок, зарываясь в волосы. — Так получилось, наверное. Очень давно, ещё когда я был относительно… молодым, нам дали заказ на охрану одного человека. Мы нашли его лежащим в кабинете лицом в стол. Конечно, первой же мыслью было, что его успели отравить, и… Какой самый быстрый способ определения яда, когда у тебя нет лаборатории под боком? Дать попробовать кровь вампиру. Конечно, тогда я ничего не нашел, хотя мне яд ощутить не сложнее, чем тебе — плесень или гниль в еде. Всё перекрывал сильный маслянистый оттенок… жирный, почти вяжущий. Отвратительный вкус, если честно. Пока я плевался и пытался объяснить, что почувствовал в крови, человек пришел в себя. Вампир негромко рассмеялся, вычерчивая подушечками какие-то фигуры у него на животе, и это было невинно… И пускало чертовы горячие молнии по коже. Честер постарался дышать пореже, и думать — да. Думать об истории, которую вампир негромко, интимно шептал ему на ухо. Блядь. — Наше охраняемое лицо оказалось просто в стельку пьяным. Настолько, что даже наш визит не запомнил, ярыга, — вампир едва сдерживал смех. — А на следующее утро, когда протрезвел, ходил больной, встрепанный… Чахоточный. Сказал, что ночью ему привиделись ужасные вещи, словно сам Дьявол пришел по его душу. И потом не мог даже смотреть на выпивку. В прямом смысле не мог пить, хотя пытался, и с нами, и сам по себе. Сейчас такой опыт называют, кажется, бэд-трипом. После ещё пары похожих совпадений, не только с пьяницами, но и с любителями опиатов и морфия, я понял, что могу одновременно питаться и делать… можешь считать это актом альтруизма. Мне кровь, им временная трезвость. Насильственная. Сердце у вампира стучало очень медленно, но он был теплым — и приятным, и крепким, и обнимал так уютно… Честер слишком поздно заметил, что млеет в объятии неприкрыто. — И как много людей ты осчастливил? — съязвил он, мысленно пытаясь приструнить себя. Напоминая: этот кровосос достал где-то чертову помаду — женскую! — чтобы расписать его кожу словами! Хорошими словами. Почему-то вместо адского злого пламени в груди вылетали только какие-то пыльные искры. — М-м-м. Я перестал считать где-то после четырех тысяч, рысёнок, — вздохнул Девин. — И это было во времена, когда кокаин можно было купить в любой аптеке. «Четырех тысяч!» — ужаснулся Честер. И едва не вздохнул громко, предательски довольно, когда с шеи сзади убрали волосы и оставили долгий, чуть колючий поцелуй — наверняка до заметного следа. — Любопытный, — мягко посмеивался Девин, снова щелкнув крышечкой — слово легло на правое бедро прямо так, перевернуто. — И определенно соблазнительный. Честер не удержался — и всё-таки опустил взгляд. Ладонь Девина так и лежала у него на животе, прямо поверх бордовых неровных букв, а зажатой в правой чертовой темной помадой он аккуратно выводил у него под ребрами окончание слова. — У тебя не лучший почерк, — не удержался Честер. Девин шикнул: — Меш-шаешь, рысёнок, — но вампиру всё ещё было смешно. — Это цвет свернувшейся крови? — продолжил насмехаться Честер — и закусил губу, когда вампир слегка сжал зубы поверх его плеча. — Это «в ночь», если верить этикетке, но ты угадал, как звучал мой запрос, — хриплый шепот заставил его прижмуриться — как бы глупо Честер себя ни чувствовал. — Ты бы великолепно выглядел обнаженным и исчерченным своей же кровью… Если бы она оставалась стабильной и не сворачивалась в отвратительную бурую массу. Поэтому пришлось искать замену. И, к слову… Великолепный. Наклони вперед голову, рысёнок. Честер подчинился, и Девин ещё раз пригладил его волосы, перекинутые через плечо. — Я действительно забыл о таком прекрасном месте, — вздохнул он, быстро вычерчивая буквы между лопаток. — И о таком прекрасном слове… Честер чуть улыбнулся, пользуясь тем, что вампир не видел его лица. — Мой, — шепнул Девин, и три буквы легли выше, в основании шеи. У Честера перехватило дыхание. — И я правда считаю, что твои накрашенные губы будут отлично смотреться вокруг моего члена. — Укушу, — пригрозил Честер слабо. Крепкая ладонь сжала его бедро. — Сколько ты сможешь взять? — соблазняюще зашептал Девин ему в шею. — Как низко останутся яркие бордовые следы твоих губ? Знаешь, как горячо выглядит размазанная помада и сперма поверх? С первого взгляда будет видно, насколько ты постарался. Насколько дал себя разрушить. Дышать стало сложнее. — Неправда. Это будет выглядеть… как будто я действительно… тебя укусил, — с трудом выдохнул Честер. Вампир громко фыркнул. — Возможно, — согласился вдруг он. — Но это не значит, что я не получу удовольствия. У тебя действительно невероятно умелый рот. Красивый… рот. Честер выдавил смешок. Хватка кожаных наручей на кистях стала почти грубой, словно те сжались на пару размеров. — И что? Толкнешь меня сейчас на колени и заставишь раскрыть губы? — голос позорно сломался под конец. — Используешь… по назначению? В игровой повисла тишина, и ответа Девина Честер ждал с быстро колотящимся сердцем. — Было бы интересно, — пробормотал наконец вампир. — Но нет. Облегчение смешалось с толикой неожиданно острого разочарования, и Честеру самому стало стыдно за свою мечущуюся натуру. Смешок щекотнул шею сзади. — Очевидно, я хочу, чтобы ты, как хороший Охотник, накрасил губы сам, — прошептал Девин с легко различимой улыбкой, и Честер едва не застонал, переступая на месте. Отставить! Вампир отлично умел пить ему кровь, не используя клыки. Но от одной мысли, как он сам берет в руки дурацкий стик, чтобы сделать это… как на губах остаются яркие, заметные, неровные и неуместные пятна, как Девин смотрит на него, идиотски размалеванного, ни туда ни сюда, сверху вниз, захотелось съежиться от гадливости — уж лучше по локоть забраться в несвежее умертвие! — и Честер выдавил быстрее, пока не успел испугаться собственной смелости: — Желтый! — и зачем-то забормотал, уставившись в темный узор дерева за границей синего мата: — Знаю, это полная херня, но я не- Слишком- — Ш-ш-ш, — Девин крепче прижал его к себе, наверняка смазывая слова на спине и пачкаясь в темной помаде, и медленно потерся носом о затылок. — Тише, мой храбрый рысёнок. Всё в порядке. Ты молодец. Ничего против твоей воли. Честер заставил себя перевести дыхание — и расслабить руки, и плечи, и крепко сжатую челюсть. Девин не собирался… Не собирался. Наручи перестали давить. Он и не заметил, когда успел так… натянуться из-за какой-то, мать её, помады. — Это не принесет удовольствия никому из нас. Какой бы мелочью тебе это не казалось. Тебе или мне, — продолжал негромко шептать вампир. Он не двигался, и в уверенном крепком объятии Честер, подчиняясь гипнотически приятному хрипловатому голосу, прикрыл глаза и постарался дышать в одном ритме. — Я могу заставить тебя сделать что-то в одном случае: если это именно то, чего ты хочешь. Быть заставленным. Не опуститься передо мной на колени, а рухнуть под весом руки на плече или умелой подсечки. Не раздеться донага и лечь грудью на стол, чтобы я мог тебя выпороть, а быть прижатым к нему силой и силой же оказаться лишенным одежды. Честер сглотнул — в тишине игровой представить это почему-то оказалось очень, очень просто. — Признавать свои ограничения — не слабость, — вампир поцеловал его в шею, медленно скользя губами по коже, и ещё, и Честер не задумываясь наклонил голову, чтобы ощутить больше, — а доверие. Щелчок открытого стика прозвучал приглушенно — как и мягкий звук упавшей на мат легкой крышечки. — Твоё послушание ценно, но ценнее искренность, — суховатое прикосновение заскользило ниже пупка, и Честер невольно напряг живот, задерживая дыхание. В пальцы ткнулась чуть колючая складка чужих брюк, и он сжал её в слабой хватке; каждое движение ощущалось острее прежнего, но он не мог сложить взмахи в буквы, никак не мог… — Быть с кем-то искренним — значит, доверять. Не бояться… Немного мягкий кончик уверенно ткнулся в грудину — прямо поверх сердца. — Быть уязвимым, — шепнул Девин.