Нет цены великому

Честер сильнее прогнулся в спине, со стоном дернул руками, но плотные кожаные наручи не поддались. Позвякивающие цепи, приковавшие его руки к разным сторонам изголовья, никуда не делись. Чужой член раскрывал его издевательски медленно и сильно, дразня растраханный вход и заставляя напрягаться мышцы живота. Девин с поблескивающей от испарины бледной кожей, кажется, отлично знал, как Честеру хочется подрочить лежащий на животе член — иначе бы не ухмылялся так широко и клыкасто, размеренно двигая бедрами. С нечеловеческой выносливостью, ровно, не сбиваясь. Это было хорошо, остро, но недостаточно. Честер застонал недовольно, крепче охватывая любовника коленями и неловко пытаясь пришпорить пятками, и снова дернул руками — бессмысленно тянясь к паху. В голове путалось: кажется, вампир сказал ему, что он должен умолять… или наоборот, умолять нет смысла, ему просто надо раздвинуть ноги и удовлетворить любовника телом — без жалоб и сопротивления… Или… или… блядь, ох, бля-ядь… Неспешные толчки сводили его с ума!.. — Быстрее, пожалуйста! — прохрипел Честер, ерзая — и застыл, когда на горле сжались стальные теплые пальцы, не до боли, но ощутимо. Пульс тут же забился где-то между чужими указательным и большим — тяжелый и летящий. — Ш-ш-ш, — темный взгляд вампира, шарящий по его телу, казался чуть стеклянным. — Заткнись, если хочешь кончить, маленький… маленький Охотник… Ладонь на шее прижимала его к постели, обездвиживала, держала капканом, в голове мутилось, и Честер боялся дернуться — кажется, сделай он что не так, и пальцы сожмутся до хруста позвонков, — но вампир продолжал медленно, неукротимо вбиваться в него, и вместе со страхом в животе распустило первые лепестки ядовито-яркое удовольствие. Обнаженный, распятый на постели, насаженный на член и с чужой рукой на горле, он ничего не мог сделать… — Да, вот так, — едва слышный низкий шепот прерывисто коснулся слуха, — отдайся этому… ты мой… весь и… ах, полностью… Не мог сбежать… Чувство было странным, одновременно похожим на легкость, равнодушие и томительное, чуткое внимание, и Честер погрузился в него с головой, как под воду. Веки опустились, мышцы расслабились, медленно, одна за одной, и остались только ощущения: тугое напряжение в паху, прорывающееся спазмами, горячее, вплотную прижавшееся к нему тело, дразнящее натяжение, застывшие на шее твердые пальцы… — Молодец, — шепнул тот же голос, и Честер дернулся в беззвучном стоне: движения стали мельче, быстрее, и теперь так точно попадали… У него перехватило дыхание от поднимающегося удовольствия: рывками, каждый сильнее и глубже, чем до этого, глубже или выше, или- Пальцы на горле исчезли, как лед под солнцем, Честеру почудился едва слышный шепот, охриплый и тяжелый, тепла стало больше, лицо разгорелось, к губам прижались чужие. Честер едва двинулся в ответ на поцелуй — не было сил, удовольствие душило не хуже руки, и внутри всё так сжалось, выдавливая дурацкую влагу под веки… вампир брал его, порывисто и быстро, подхватив под колени, шептал что-то, а у Честера вместе с пульсом в висках звучало, повторяясь, преломляясь: мой хороший… В конце слезы всё-таки заскользили горячим по вискам, и даже оргазм лишь ненадолго подсушил их; вампир развязал его, и Честер свернулся в тесный клубок под его боком, пряча лицо в скрещенных руках и спутанных волосах, и лежал так, пока не смог снова дышать. После об этом они не говорили.