Нет цены великому

Мышцы ног всё ещё подрагивали, как от слишком интенсивной тренировки. Честер задыхался — он был потным, как скотина, бедра пылали, и лежавший на животе член немного тоже, особенно яйца; кто бы мог подумать, что маленький, игрушечный на вид синий флоггер из пучка тонких резиновых нитей такой, сука, жгучий! Хотя, может быть, это всё просто опыт старого рыжего вампира — знал, куда бить и как, чтобы Честера от каждого удара скручивало под колючими искрами. Наручи на руках и ногах, приковавшие его в одной позе: на краю постели, вытянув наверх руки и свесив широко раздвинутые ноги к полу, — оказались ни хера не лишними. Дергало его здорово. Девин как раз, присев на постель за ним, начал высвобождать его руки. Вдруг вздохнул тяжело, с прорывающимся горловым ворчанием, от которого у Честера волосы на загривке привстали. — Этот… рисунок, — слово прозвучало с нажимом, — имеет для тебя какое-то… символическое значение? Честер ответил недоуменным мычанием — и в следующий же миг догадался, что речь о татуировке. Да, после их… сессий он бывал не самым быстрым умом. Подтверждая его мысль, вампир очертил легким прикосновением его забитое плечо. — Да нет, — пробормотал Честер и кашлянул — какой-то из последних вскриков всё-таки подсорвал ему голос. Теплая хватка бархатистых внутри наручей разжалась, на матрас рядом перестал давить второй вес. Честер размял кисти, приподнялся на локте… с недоверием глянул на протянутую ему бутылку воды. Вампир, видимо, считал его реакцию иначе: он открыл бутылку и протянул её снова. Сев (и хрипнув поначалу от отозвавшихся на движение уставших мышц), Честер легонько кивнул и наконец-то смочил шершавое горло. Говорить сразу стало легче. — Просто татуировка. Никаких смыслов. Зачем в них что-то вкладывать? Вампир обошел постель, замер напротив, скрестив руки на груди — возвышался, весь сдержанный и официальный в темной изумрудной рубашке. Осмотрел, беззвучно постукивая бледными пальцами по плечу. — У меня глаза болят каждый раз, когда я её вижу. Почему она такая отвратительная? — спросил он наконец, как всегда не стесняясь в выражениях. Честер прочистил горло снова, неторопливо и старательно закручивая синюю крышку на бутылке — это, конечно, было обидно слышать, но Торнтон был прав. Расплывшаяся татуировка его не красила. Лицо потеплело до самого лба. — Это… результат… в общем… — он чувствовал, что скатывается в бормотание. Девин издевательски хмыкнул, и Честер сдался. — Я сделал её по пьяни, когда выполнял заказ в другом городе, потом проебался на этапе заживления и сверху неудачно повзаимодействовал с пламенем джинна. Поэтому она… ну… такая. Он снова поднял взгляд. Вампир покачал головой. — Это же можно исправить, — произнес он не так жестко. Не так… непримиримо. — Я видел татуировки, которые можно было назвать произведениями искусства. — Ну… — снова протянул Честер, зацепившись за точку жемчужно-белой пуговицы на широкой груди. Хотелось по привычке опереться на бедра, ссутулиться, но на сегодня ему достаточно было боли. — Это же — в лучшем случае произведение массмаркета, — с неприкрытым отвращением закончил Девин. Честер постарался не слишком сильно сжать бутылку. — Я бы с удовольствием, знаешь ли, но искусство денег стоит, — огрызнулся он, постукивая пяткой по мягкому, словно обшитому чем-то основанию кровати. Девин фыркнул. — Тебя останавливает только это? Хорошо. Я заплачу за перекрытие этого ужаса, — бросил он. Видимо, предложенная вода оказалась только началом безумия. Честер вытаращился на вампира, наверняка совсем неприлично, но тот, кажется, не шутил. — Если вместе с ней ты набьешь ещё одну татуировку. Какую я скажу. И где я скажу. В счет следующей сессии. Знакомая властная полуулыбка чуть приподняла уголки губ. Честер открыл рот, чтобы сказать… что-то. Закрыл. Потер серьгу в мочке. Наверное, в нем говорила усталость после хорошей болезненной порки, но мысль вдруг показалась очень, очень соблазнительной. Избавиться от заебавшего напоминания о своей тупости, да ещё и получить новую татуировку, да ещё и бесплатно… Это же почти что по эскизу мастера, да? И не важно, чья на деле идея… И что татуировку он увидит только тогда, когда её будут переносить на кожу… А ещё мысль была немного, совсем чуть-чуть, дразнящей. Пугающей, но приятно пугающей. Пока приятно. Что мог захотеть вампир? Где? На что ему бы хватило духу? Самые тупые оскорбительные идеи, которые Честеру приходили на ум — вроде узоров на пояснице, пошлых надписей в паху, чего-то на ягодице или между — были ужасно не в стиле старого выебонщика, который даже спал, кажется, в костюмах (хорошо если не в гробу). Но ему и сама идея о татуировках не шла — поэтому… всё-таки, что?.. И зачем? А если он хотел не оскорбить, а- — У тебя есть какие-то предпочтения по мастерам? Может, знакомые татуировщики? — вернул его из размышлений голос Девина. Честер сполз чуть сильнее с края постели, стараясь не морщиться — и аккуратнее ерзать, мошонка всё ещё была болезненно чувствительной, — и поставил на пол бутылку. Занялся поножами, чтобы выиграть себе немного времени. Наконец, освободившись, свел колени. — Надо посмотреть, — пробормотал он. — Прямо сейчас никто на ум не идет. Он глянул на вампира — тот смотрел с едва заметной, ужасно бесячей ухмылкой. Читал его, похоже, как открытую книгу, н-нежить. — Два вопроса, — сказал Девин, демонстративно отгибая указательный и большой. — Кроме содержания татуировки. На остальное отвечу. Над первым Честер думал недолго. — Какого размера? Девин наклонил голову к плечу. — Не больше той, которая у тебя сейчас. Возможно, даже меньше, — он едва заметно поморщился. Видимо, не шутил, что раздражала. Отогнутым остался только большой. Здесь Честер думал дольше, потирая кончиками пальцев кожу на колене и всё никак не решаясь зайти на теплое, розовое от порки, ноющее бедро. — Зачем? — наконец, спросил он. Девин согнул и большой. — Это же очевидно, нет? — сказал он, пожимая плечами. — Ты будешь нести на себе мой след, который не исчезнет со временем. Мою метку. Но более… красивую, чем шрам от каленого железа. Эстетически приятную. Честер уставился на него, и челюсть, кажется, всё же невоспитанно отвалилась. — Что-то, о чьем смысле будем знать только мы двое, — Девин на мгновение выпустил когти, осмотрел их чуть рассеянным жестом. Снова посмотрел в открытую — темным, бесконечно темным взглядом отлично выучившего человеческие правила зверя. Честер не знал, от чего был в большем ахуе: от самой идеи поставить ему, как скоту, тавро, от идеи аналогично пометить его татуировкой или… от мысли, что в этом на самом деле… что-то… было. — В любом случае, не обязательно решать сейчас, — произнес Девин. И добавил, снобски подзакатив темные глаза: — Но если ты откажешься, придется закрывать твоё плечо… чем-нибудь. Каждый раз. Честер не огрызнулся только потому, что бедра ещё помнили ласку резиновых лент.

***

На размышления он потратил целую неделю. Слишком мало. И слишком много. Вместе с августом в город пришла душная, тяжелая жара, отдающая кисловатым смогом и гарью, и Честер плавился в ней как восковой — и варился в одних и тех мыслях, в одних и тех же сомнениях. Неделю он зависал в общей кухне, на совещаниях, между подходами на тренировке, в спаррингах — и очень обидно дважды из-за этого получал по лицу. По контрактам, к счастью, была тишина, всё простое раздали новичкам, чтобы набирались опыта. Если бы Честеру пришлось выполнять контракт… то решать, может быть, и не понадобилось бы. Кажется, его рассеянность становилась заметной: Джош пару раз явно не просто так задерживался в коридорах и спускался ночью на кухню, но Честер каждый раз успевал трусливо затаиться в темном углу или под столом, пока друг не уходил. Рафа только косилась в перерывах между спаррингами, разминая смуглые плечи — особенно после того, как простейшим левым кроссом пробила его обычно достаточно хорошую защиту, — но свои мысли Охотница держала при себе. С Томасом достаточно оказалось просто пересечься на лестнице, чтобы в спину бросили: — Эй, Честер, — и от одного звука своего имени Фэйрклифф рефлекторно приготовился врать, изворачиваться и бежать, — может, выйдем? Честер обернулся, натягивая на лицо неловкую улыбку. Томас, как всегда к лету покрытый розовыми пятнами солнечных ожогов, качнул головой в сторону дверей на заднее крыльцо — неофициальную курилку, сейчас, кажется, пустовавшую. — Вроде я ничего не сделал, чтобы со мной «выходить», — сорвалось у Честера с губ быстрее, чем он подумал. Томас нахмурил полупрозрачные брови. — Э-э, в смысле… Там же жарко пиздец. И я бросил недавно. Не хочу сорваться. Желание сбежать стало сильнее: Томас упер руки в бока. О нет, режим наседки. Друг морально нависал над ним, даже находясь на пару ступенек ниже, и выкручиваться нужно было срочно: следующим шагом Томас обычно хватал за шкирку, как котенка, и после из его рук выбраться было невозможно. — Я серьезно бросить решил! — Честер поднял ладони, стараясь отступить повыше как можно более естественным движением. — Спроси Доминика или… Или Торпа! Уже с месяц держусь! Ну хотя бы это Томаса убедило: плечи чуть опустились, лицо приобрело удивительно мягкое… тревожное из-за приподнятых бровей выражение. Никто не мог сердиться на Томаса, когда тот чувствовал себя виноватым. Честер точно. — Ладно, — сказал Охотник чуть менее твердо, потирая наверняка зудящий густо-розовый румянец на щеке. — Я просто беспокоюсь. Ты выглядишь… загруженным в последнее время, хотя работы особенно нет. Избегаешь нас. Это… Честер не дал ему договорить. — Я думаю о том, чтобы перекрыть татуировку, — улыбнулся он как мог искренне. — Ту неудачную на плече. Надо выбрать эскиз и… Сам знаешь, это серьезное решение. И серьезные деньги. Томас посветлел на глазах. Честер кивнул с миролюбивой улыбкой и уже собрался уходить. — Но ты же помнишь, что всегда можешь поговорить со мной? — произнес друг ему вслед. — С нами: со мной, с Рафой… с Джошем. Поделиться. А не держать в себе. Честеру пришлось укусить себя за щеку, чтобы сдержать смешок. — Конечно, помню, — кивнул он, не оборачиваясь. В комнате он, только закрыв за собой дверь, достал смартфон и… Боже, он и правда невероятно тупой идиот. У него не было контактов Торнтона. С экрана на него смотрело его предательски розовеющее отражение, и Честер с усилием заставил себя думать: у Девина точно есть ноутбук, так что, наверное, и хоть какой-то телефон должен быть? С каким-то номером?.. А может, говоря о его беспечности, и прав был в чем-то старый рыжий- Честер не сдержал смешка. Облегченного. И полез в шкаф с одеждой. Нужный номер, конечно, нашелся в конце спрятанного меж вещей договора, когда Фэйрклифф снял с того зачарованную скрепку. «Я согласен на татуировку. Любая студия на твой вкус. ЧФ», — напечатал Честер быстро и отправил, пока не успел передумать. Опустился на край постели, глядя на экран в ожидании ответа, и чистых минут пять прождал, не сдвинувшись с места и только подергивая ногой. Но ничего не происходило, и Честер почти придумал ещё одного сообщение, почти хамское — или набрался смелости позвонить и озвучить его вслух… На экране появилось почтовое уведомление. За ним второе. И ещё несколько. Честер недоверчиво открыл первое. Уведомления об оплате и записи в… да он охуел! Честер едва не застонал в голос: вот же богатый ублюдок! Послезавтра? Так быстро? И откуда только он знает его почту?! Следом пришло сообщение. Честер прочел: «Не забывай о вежливости», — и даже осмотрелся торопливо, резкими движениями, хотя в комнате был точно один. Вот же… вампир ебучий.

***

На первом сеансе татуировщица — ошеломительная мускулистая брюнетка с яркими цветными рукавами — оценила «состояние» вытатуированной змеи и вежливо уточнила, не хочет ли он разбить перекрытие хотя бы на три этапа, а не на два. Честер только пожал плечами. — Я и эту за один сеанс набил, — ответил он, и татуировщица кивнула. И это правда… напоминало то, чем они с вампиром занимались. Немного странно, как-то половинчато, но напоминало. Хотя в аккуратной, новомодно лофтовой студии с негромко играющей музыкой никого не было, кроме них и администраторки внизу, на ресепшн, Честер всё равно чувствовал незримое присутствие вампира. Где-то… рядом. Может, где-то за спиной. И ему опять было слегка, терпимо, приятно больно — от обезбола он, конечно, отказался. Поверх расплывшегося убожества аккуратно намечался распускающийся черный цветок во всё плечо — пышный, кажется, пион, с чуть неровными, рваными на краях лепестками. Пока татуировка была хаотичной и незаконченной, непонятной из-за частично незакрашенных лепестков с проглядывающими внутри змеиными боками, но они уже выбрали контрастный оттенок для границ, легших на чистую кожу — яркий, неоновый рыжий. Только когда татуировщица сказала, протирая татуировку тщательно, что на сегодня хватит, Честер поймал себя на мысли, что цвет ему тоже о кое-ком напоминал. Свежезабитая кожа под пленкой ныла уже слегка неприятно, устало, а не дразняще, и Честер держался на одной мысли о том, как обработает её дома и закинется обезболом. Он вежливо попрощался с улыбчивой администраторкой, толкнул тяжелую металлическую дверь — и жара вкупе с рыжим закатным светом легла на плечи зыбучим песком. Плечо словно сунули в духовку. Честер остановился на невысоком крыльце, задыхаясь в нестерпимо плотном горячем воздухе, одернул сбившийся ворот футболки и всё-таки вдохнул. Распустил растрепавшийся хвост, сбежал по ступенькам на серую плитку, ощутимо жгущую сквозь подошвы кед, в голове строя маршрут до Цитадели, и в этот момент в кармане джинс завибрировало. Недоумевая, Фэйрклифф торопливо достал смартфон и заглянул в сообщения, пряча экран от солнца. «Шаг вперед и три ярда направо. Не заставляй меня ждать». Честер поднял голову, осматриваясь, и действительно: среди припаркованных у узкого тротуара машин у одной ещё горели фары. Удивленное ругательство удержать получилось чудом. В машине оказалось приятно прохладно, Девин кивнул ему вместо приветствия и, пока он пристегивался, выехал на дорогу. Впервые вампир был в легкой белой рубашке с короткими рукавами, удивительно открытой, и Честер поймал себя на том, что пялится бесстыдно (и бесконтрольно) на обнаженные рыжеватые предплечья и рельефные бицепсы, выглядывающие из-под невинно светлой ткани. Хотелось поинтересоваться, что Торнтон тут забыл — не на незаконченную же татуировку посмотреть захотел! — но в кои-то веки Честер решил помолчать. Решение оказалось крайне умным: Девин привез его к себе, отвел в полуподвальную комнату, раздел, поставил на колени, связал ему лодыжки и запястья крест-накрест и так замечательно отдрочил, шепча на ухо ужасающе грязные вещи, что после Честер приходил в себя не меньше половины минуты. Заодно вампир снял с его плеча пленку и без спешки зализал намечающуюся татуировку, и прикосновение теплого языка, оставляющее после себя благословенную прохладу и отсутствие боли, было едва ли не приятнее ладони на члене. Отдышавшись, Честер вполне искренне сказал распутывавшему веревки Девину: — Спасибо, — и его, сверх всего, ещё и накормили полноценным ужином. И отвезли почти к самой Цитадели. Провожая взглядом отъезжающую темно-синюю машину, Честер с нервным смешком подумал: как-то это было… слишком. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Неужели только потому, что он… не забыл о вежливости? И всё? Не может быть.

***

Второй сеанс был забронирован на следующие выходные — удивительно хорошо зажившую кожу надо было как-то оправдать, Честер понимал, да, но это не значило, что ему не хотелось побыстрее закончить. Ожидание тянулось и томило, и впервые Честер был рад, что с контрактами у него оставалось не очень-то много свободного времени, если он уделял время тренировкам и писал отчеты не на отъебись. Друзья, кажется, снова начали что-то подозревать, теперь из-за его гиперактивного участия — но вежливо оттащившему его в сторону Томасу Честер просто, сняв ненадолго домашнее худи, показал закрытое пленкой плечо, и сомнения пропали. Про то, что ждет он не только второго сеанса, Честер, конечно, говорить не стал. В этот раз они провозились даже дольше, но результат выглядел восхитительно: никто в жизни бы не догадался, что под черным цветком с четким рыжим контуром раньше что-то было. Особенно тонко вышел легкий серый градиент меж лепестков по краям, сходящий на нет как аккуратно растушеванный карандаш. Честер вытерпел деликатную съемку с десяти разных ракурсов, придержал пленку, пока татуировщица крепила её к коже, и распрощался до следующего сеанса. — Сложно остановиться, да? — понимающе улыбнулась женщина. Честер, натягивая толстовку, хмыкнул: — Скорее, ловлю момент, пока деньги есть, — и понадеялся, что не слишком заметно покраснел. В студии он был так же вежлив, и пришедшее сообщение поймало его у самых дверей. «Шаг вперед и десять ярдов влево». В этот раз погода была приятней: всю предыдущую ночь неистовствовала гроза, настолько дикая, что Честер даже просыпался от грома. Свежий утренний ветер остался таким и сейчас, приятно вплетался в волосы, и Фэйрклифф наслаждался каждой секундой — совершенно случайно шагая так, чтобы не наступать на стыки плитки. Девин снова кивнул ему, но гораздо холоднее, чем в прошлый раз. На ближайшем перекрестке Честер, делая вид, что очень занят видом за окном, вслепую сдвинул руку на чужое бедро. Ткань брюк оказалась тонкой и гладкой, мышцы — теплыми и упруго-твердыми под пальцами, а потом кисть Честера крепко сжали и без деликатности убрали на место. Честер незаметно прикусил губу, сдерживая изо всех сил улыбку. Он смог облапать вампира ещё дважды, наслаждаясь короткими и чуть более шумными, раздраженными выдохами и приятным жаром под пальцами — это не считая всех тех моментов, когда он перед самым броском руки слышал сдержанное, предупреждающее покашливание. Когда они въезжали на покрытое плитами парковочное место у темного дома, и Девин в очередной раз предугадал его движение, Честер не удержался: — Не знал, что вампиры могут простыть. Посоветовать пастилки от боли в горле? До дома он шел, едва поспевая за быстрым шагом вампира, крепко и унизительно схваченный за загривок под самым хвостом. Оказывается, Девин вполне мог, не особо обращая внимание на его попытки сопротивления, прижать его к стене в коридоре, уткнув в чуть шершавые обои щекой, и удерживать на месте за одну только шею. И второй рукой расстегнуть на нем джинсы и спустить их вместе с бельем почти до середины бедра. А ещё у вампира в шкафу для верхней одежды была припрятана ебучая деревянная щетка. Спустя некоторое количество ударов — где-то в полтора раза больше озвученного и ещё пары по ладоням, которыми он попытался прикрыться — Честер, глотая воздух, согласился считать их вслух, как ему было приказано. Да, начиная с одного, ведь он проигнорировал слова хозяина. Да, на каждом третьем благодаря за попытки исправить его поведение. Мысль всё-таки сказать «спасибо, старый рыжий хозяин» мелькнула и пропала. Когда Девин закончил, Честер перешел границу стыда перед соседями за свои несдержанные, задавленные только нехваткой воздуха вскрики — да и стыда в целом. И благодарил, запинаясь, вполне искренне. К счастью, вампир дал ему прийти в себя — перед тем, как отправить на следующий круг ада, натянув белье и джинсы обратно. К сожалению, залечивать плотные бордовые (Честер даже сбежал от Торнтона в ванную, чтобы ужаснуться) следы он не стал. К счастью, на плечо это «наказание» не распространялось. А ещё Честера всё равно вкусно покормили каким-то горячим ризотто с грибами и курицей. …Приказав на время ужина в столовой сесть на стул — на обитый, мягкий, но всё ещё, блядь, стул. Вкус ризотто Честер, хоть убей, не запомнил. Зато запомнил, как отодвинул пустую тарелку и поднялся на ноги — чудом не вскочил, едва сдерживая ноющее протяжное «бля-ядь!» — и как вампир, покачивая налитую в округлый бокал воду, спросил его вежливо: — Тебя подвезти? И улыбнулся приятно, ожидающе. Как последняя мразь. Честер прикрыл глаза, сжимая губы, чтобы не выматериться вслух, и услышал тихий смешок. На обратном пути уже Девин устроил руку на его бедре, бессовестно и равнодушно, словно ей там было самое место, и при каждой остановке на перекрестках разминал ему мышцы. Иногда у самого паха. Иногда намеренно, до прорывавшегося хныкания вжимая его в сидение. …Спать пришлось на животе.

***

Третий сеанс, в дополнение к обычной недельной паузе, был милостиво перенесен ещё на неделю вперед. Честеру пришлось неубедительно врать Торли, что его толкнули в толпе, да, упал прямо на задницу, нет, голову не ушиб и ничего страшного, и в медкабинет не надо. Теперь на его тщательно сдерживаемые страдания никто не обращал внимания — Рафа так вообще покатывалась иногда, когда он морщился при ходьбе или ерзал на стуле за обедом. Только Джош, выкроив свободную минуту после совещания, тепло назвал «горем луковым», потрепал по голове как в детстве и пожелал скорейшего выздоровления. И, чуть замявшись, обнял. Честер попытался не выдать переполнивших его в тот же момент противоречивых эмоций — в первую очередь не обнять слишком крепко в ответ или не задержаться рядом слишком надолго. Ведь кто знает, почему Джош в первое мгновение замялся. Может… Потому что… Нет. Честер в итоге даже вампиру написал: «Мог бы быть поаккуратнее со своей любимой игрушкой», — и добавил несколько грустных эмоджи. Ответ пришел неожиданно быстро. «А тебе бы понравилось, будь я мягче?» Честер набрал «да!». Набрал. И стер. «Возможно, я бы точно не страдал на тренировках!». Стер. «Нет, но зато надо мной бы не ржали». Стер. «Вспоминай, как ответил на этот вопрос, каждый раз, когда решишь подебоширить», — появилось в чате быстрее, чем он определился с ответом. «Ублюдок вампирский», — подумал Честер беспомощно. Слово-то какое нашел, подебоширить… Ладно хоть не посучиться. Чертовы следы — синяки — по низу ягодиц привлекали внимание каждый раз, когда Честер замечал своё отражение. Они предательски выглядывали из-под брифов снизу неровными бутонами. Они создавали извращенную тень в душе. Они… Никогда ещё никакие следы не вызывали у Честера настолько смешанных чувств. И по сравнению с этим новая татуировка, которой вампир задумал ненавязчиво его клеймить, казалась такой мелочью. Это, наверное, было странно- Нет, без «наверное»: это было пиздецки странно, Честер знал, но не мог заставить себя тревожиться или испытывать подходящий ситуации трепет. Всего лишь набитая на коже картинка. К тому же, набитая скорее всего на спине — на прошлом сеансе татуировщица во время перерывов довольно часто задумчиво поглядывала на его голые лопатки. Никак не сравнится с временными, конечно, но ужасно глубокими синяками, оставленными ебучей щеткой для одежды прямо в ебучем коридоре чужого дома. Честер поежился, сгоняя с кожи мурашки, и натянул толстовку чуть-чуть пониже.

***

И всё вышло так… расслабленно. Непринужденно. К нужному времени Честер закончил с отчетами, выбрался из Цитадели, ни с кем не столкнувшись, добрался до студии; администраторка за стойкой поприветствовала его тепло и предложила кофе. Они немного поболтали, пока в студию не ввалилась запоздавшая татуировщица, извиняясь за задержку — «чудом нашла, где припарковаться, почти в квартале отсюда, Ви, почему на нашей парковке опять кто-то встал?» — Честер тихонько посмеивался в кружку. Они прошли наверх, в студию, женщина достала из сумки большой альбом — и Честер наконец-то увидел, что для него приготовил вампир. — Я постаралась не отходить далеко от концепта, — сказала татуировщица, наверняка внимательно следя за его лицом. А Честер взгляда оторвать не мог: от небольшого черно-белого изображения лежащего волка, чутко приподнявшего голову, линии острых гор, разрубленных перевалом, узкого полумесяца сверху и небольших ветвей по краям, аккуратно завершавших картину — лавр, кажется? Финальный эскиз действительно был близок к прикрепленной на соседней странице распечатке: татуировщица только использовала более узкий контур, добавила деталей — прожилок на листья, шерсти волку, объема склонам гор, — и подправила некоторые небрежные линии. В остальном… Если это действительно был распечатанный скан, то… Девин умел неплохо рисовать. Оказывается. — Что-то не так? — аккуратно спросили его, и Честер очнулся. — Нет, всё здорово. Просто не думал, что можно сделать лучше, чем было, — признал он. — На лопатке норм же будет, да?

***

Девин, как всегда, ждал его снаружи, в машине. Пробежав расстояние от крыльца до припаркованного автомобиля — неожиданный теплый дождь лил косой стеной, а сильные, бодрящие порывы ветра то и дело бросали воду в лицо, и капюшон толстовки не спасал, — Честер торопливо скользнул на свободное заднее сидение. Скользнул в прямом смысле: ох уж эта гладкая темная кожа… Пока он пытался вслепую застегнуть ремень безопасности, Торнтон чуть суховато спросил: — Всё в порядке? — Я- да, — пробормотал Честер. Они выбрались на дорогу, крепление наконец-то щелкнуло, и Фэйрклифф снял капюшон и осторожно откинулся на спинку сидения, стараясь не прижиматься к упругой коже левой стороной. И не ерзать: почти зажившие синяки периодически зудели до ужаса. — Как тебе новая татуировка? — вопрос прозвучал абсолютно дежурно, вампир был больше сосредоточен на дороге, чем на разговоре, но у Честера опять душно разгорелось лицо. — Не то, что я бы себе набил, — сказал он, зачесывая чуть подмокшие волосы назад, — слишком… изящно, что ли. Ты сам нарисовал эскиз? — Конечно, — Девин чуть кивнул. — Ты ожидал чего-то другого, да? Честер незаметно скрестил лодыжки. — Возможно, — ответил он осторожно. И понадеялся, что Девин… — И чего же? Ну блядь. Честер отвел взгляд за стекло, на проносящуюся мимо улицу: на льющую с неба воду и лужи на тротуарах, на витрины с огоньками, столбы, пожелтевшие деревья и редких пешеходов с зонтами. — Ты — вампир, и говорил, что хочешь меня клеймить, — пробормотал он, опять пряча руки в карманах, хотя в салоне было тепло. — Конечно, я ждал чего-то вроде… твоей подписи или герба твоего кла- — У меня его нет, — оборвал его Девин. — Кроме того, я бы не хотел, чтобы у докторов из ордена возникли вопросы. И вряд ли хотел бы ты. Честер тихонько прочистил горло: об этом он даже не задумывался. — Понял, — ответил он коротко. Факт отсутствия клана звучал интригующе — единицы вампиров так жили, могли так жить: без вечных интриг за главенство, без подчиненных по праву перерождения младших, без оказывающих определенные услуги смертных последователей, без сети удобных проверенных доноров, постоянно расширяемой и обновляемой чужими усилиями. Если Торнтона когда-то изгнали по всем правилам, то информация об этом могла быть зафиксирована и помещена в архив, но… За что? Неужели Девин на самом деле ещё хуже, ещё опаснее, чем показалось Честеру поначалу? Смертельно оскорбил главу клана и отказался умирать за это, или не выполнил прямой приказ, или… Неудачная попытка переворота? Изгнание было серьезным наказанием, вампиры предпочитали устроить нарушителю увлекательную голодовку, наслаждаясь униженным выпрашиванием хоть какой-то крови или голодным звериным бешенством, или же обвесить кровными клятвами, чтобы использовать как пожелает их извращенный разум, но изгонять… Мысль покопаться в архиве Честер, посомневавшись, всё же придержал: вряд ли его интерес к чужому прошлому будет воспринят… положительно, если Девин случайно заметит это у него в голове. А вероятность, что он на самом деле мог, была, и немаленькая. Стоит ли удовлетворение мимолетного интереса такого риска? В салоне воцарилась тишина, и в сдержанное, едва уловимое урчание мотора причудливо вплетались барабанящий по крыше дождь и далекий шум дороги. Честер начал усиленно перебирать всё, что помнил о крупных вампирских стычках — и внутренних, и с Охотниками, — пока неожиданный вывод не поразил его до желания накрыть лицо ладонью. С чего бы изгнаннику продолжать относить себя к клану, который разорвал с ним всякие связи? Конечно, фамилия Торнтон и не должна быть известной, и зацепок ему не даст… Идиот. Видимо, у него всё-таки вырвался какой-то недовольный вздох — вампир негромко спросил: — Насколько больно тебе было? Честер наконец-то обратил внимание, что они уткнулись в хвост намечавшейся на перекрестке пробки. Машины через одну лезли в их ряд — похоже, за обычных десять минут до пригородного района они не доберутся. И нежити, видимо, тоже была известна скука. — Не особенно, — осторожно признал Фэйрклифф, чуть ерзая на скользком сидении. — Татуировка изящная, я же сказал. Небольшая. И татуировщица была хорошая. — Хм, хорошо, — отозвался Девин немного задумчиво. — Уже не терпится посмотреть, как она будет выглядеть зажившей. Честер уставился в темно-рыжий стриженный затылок, чуть видимый из-за подголовника. Девин только что… вслух признал, что ему не терпится? Увидеть, как… Ох. Ох. — Ты даже не представляешь, как сейчас от тебя замечательно пахнет, — низкий голос прозвучал так, что Честер безотчетно выпрямился в кресле. — Твой личный запах, немного крови, металла и чернил поверх — у них такой суховатый, чуть едкий оттенок. Легкий. Всё время напоминает мне, что ты согласился вечно носить на себе мою метку. Удивительно приятная мысль. Честер сглотнул и прикрыл глаза. Одних интонаций ему хватило, чтобы почти почувствовать прикосновение ладони на шее — и на загривке, гладящей ласково. Как питомца. Девину даже не нужно было трогать его, чтобы у него привстало, и блядский вампир отлично это знал. Миновав пробку, они добрались до темного, возвышающегося дома. Ливень поутих, оставив дорожки темно-серыми, а траву на ухоженном газоне — поблескивающе-мокрой. Выйдя из машины, Торнтон коротким жестом приказал следовать за ним. В доме, когда вампир открыл дверцу шкафа, чтобы достать плечики для пальто, Честер на дерганное мгновение опустил взгляд на полку — на очень знакомую деревянную щетку — и сразу же отвел глаза. К его изумлению, Девин пошел не прямо, к двери в полуподвальную комнату за лестницей, а наверх. Как оказалось, в сумрачный темно-зеленый кабинет. — Сними толстовку, — прохладный низкий голос заставил сердце Честера ускориться. — Встань у края стола и обопрись на столешницу. Честер тут же взялся за ворот плотной, сырой толстовки — синяки, может, почти сошли, но он ещё ярко помнил, что бывает, если испытывать терпение вампира. И пока не хотел повторять. Стол был практически пуст: лишь подставка для папок слева, ещё одна подставка справа — небольшая, серовато-каменная, как будто ещё под чернильницу с пером, — и широкая подложка из насыщенно-кофейной кожи у кресла напротив. Честер уложил ладони на прохладное гладкое дерево… Опустил голову, хоть Девин этого и не требовал. Расслабил плечи. За спиной раздались едва слышные по плотному ковру шаги. — Хоть на тебе набито и не моё имя, — произнес вампир негромко, — но, похоже, ты держал в голове, что это знак собственности. Честер сглотнул: всё было легко и весело, пока за спиной не загудела машинка, и удивительно плотное осознание не навалилось на него всем весом с первыми уколами игл. Что он будет думать о рыжем любовнике каждый раз, когда увидит своё отражение, или когда кто-то спросит о татуировке — пока он не сведет её или не перекроет. Да и после… Так что Честер не просто «держал в голове», он с трудом дышать мог. От мысли, что тонкие линии где-то выйдут не по эскизу, или… Крепкие ладони легли на пояс, заставив его резко втянуть воздух, проникли под футболку — неожиданно теплые, для нежити Девин был слишком горячим — и сомкнулись на поясе. Честеру в миг стало жарко — и немного влажно. — На эту татуировку мне точно будет приятно смотреть, — с легко различимым хищным довольством произнес вампир. И потянул футболку вверх. Он сам снял её, аккуратно, и оставил ткань висеть поверх локтей Честера. Пригладил его распущенные волосы, чтобы открыть взгляду спину. Ногтями подцепил пленку на плече. Честер выдохнул, когда прохладный воздух лизнул разгоряченную, раздраженную иглами кожу на лопатке. Замер — всё в комнате замерло, и тишина стала ожидающе вязкой. — Теперь ты всегда будешь помнить, чей ты, — произнес Девин негромко, подхватывая его под солнечное сплетение, и Честер не сдержал тихого стона, когда свежей татуировки легко коснулся влажный язык.