Нет цены великому

Подперев голову ладонью и вплетя пальцы в распущенные волосы, Честер изо всех сил пытался читать. Поначалу в архиве ему даже нравилось: его ни разу не находили, если он прятался в полумраке между высокими шкафами, а всех, кто пытался тут шуметь без разрешения, хранительница Ринн выгоняла взашей. И никогда не верила, что мимо нее кто-то мог прокрасться. Даже если на этом настаивал сам Торли. Честер старался не злоупотреблять этим, но иногда пользовался. К тому же, некоторые хранившиеся тут книги и улики были охуенными. Чего только стоила засушенная лапа вервольфа, убитого в трансформе! Когда Честер нашел её, то пришел в восторг. Сухая, когтистая и скрюченная — так легко было убедить остальных, что она проклята, и никто не переживет ночи рядом с ней. Боже, как ему повезло тогда, что до пойманных с поличным Энди и Влада эта информация дошла через третьи руки! Честер улыбнулся воспоминанию, потом встряхнулся и снова попытался сосредоточиться. Сейчас, конечно, таинственный ореол вокруг архива изрядно померк: это просто была большая библиотека с кучей книг, отчётов и историй из прошлого. Что, безусловно, было полезным подспорьем и отличным источником теоретического опыта… Честер перелистнул страницу — он никак не мог понять, какой тип призрака поселился на месте его текущего выданного контракта, а совсем без подготовки теперь соваться как-то не хотелось, — и на автомате потер левое плечо над ключицей. Теплая боль стрельнула по мышце, Честер вздрогнул и украдкой осмотрелся. Где-то за шкафами он слышал негромкий, неразборчивый разговор как минимум трех Охотников, но здесь и сейчас, за этим столом, ярко освещенным лампой, он был один. Честер беззвучно выдохнул и поерзал на мягком стуле. Ему было душновато, в подмышках и на поясе ткань стремительно, тяжело влажнела, и от худи — он и раньше предпочитал их футболкам дома — уже резковато тянуло его потом. Честер чуть дернул себя за волосы на виске, призывая разум вернуться к чтению, и даже смог справиться с ещё двумя абзацами. Потом ладонь снова, сама, как живая скользнула к основанию шеи. Честер сжал губы. Под худи, не заметная ни для кого, пряталась небольшая повязка на пластырях. А под ней — Честер поерзал снова, рефлекторно раздвигая колени шире — темнел оставленный Девином укус. Вампир залечил его, чтобы кровь не текла, но синяк оставил — большой, темный, по форме его челюсти. С бордовой, крепко засосанной кожей внутри. Честер прикрыл глаза и снова тихонько вздохнул; в паху уже легонько, тепло и томно тянуло, сколько бы он ни напоминал себе о книге и контракте. Пальцы скользили по ощутимому сквозь ткань краю повязки, не решаясь двинуться дальше. Вчера Девин поставил его на колени на постели, сказал положить руки на изголовье — а оно там было, оказывается, черное, незаметное на фоне стены, — и после долгой, изматывающе тщательной растяжки трахнул вот так. И укусил в конце, не сдерживаясь. Вспомнив, как вампир опустил его на свои бедра — и как глубоко при этом в нем оказался чужой член, и как Девин, потянув его за волосы, заставил в этом признаться — Честер прикусил губу. Пальцы танцевали на границе следа, по памяти очерчивая его грубую форму — и как перед укусом Девин тесно обхватил его под грудью, почти до хруста ребер, вжимаясь и продолжая медленно и глубоко толкаться… Честер сжал губы и надавил на след намеренно, и от боли и удовольствия разом дернулись колени. Лицо ощутимо горело, белье уже тесно сдавило вставший член, и Честер глубоко вздохнул. Он не будет самоудовлетворяться в архиве, вспоминая свой последний секс с нежитью, когда в паре ярдов от него есть люди. Не будет же, правда?..