Нет цены великому

Снимая толстовку, Честер изо всех сил старался не улыбнуться. Это было сложно, смех, паскуда, так и рвался из груди, и наверняка его лицо от попыток сдержаться перекосило изрядно. Но он ничего не мог поделать с собой. Девин сидел перед ним на краю высокой кровати, с идеально ровной спиной, закинув ногу на ногу — опять зауженные черные брюки со стрелками, темные дерби и белая рубашка, но сегодня с широко расстегнутым воротом, из которого выглядывала складка шелковистого винно-красного платка, — так вот, ярко-рыжий Девин сидел перед ним и… методично, тщательно, один за другим натирал выпущенные когти небольшой белой салфеткой, особое внимание уделяя кромке. Честер за ворот потянул футболку и всё-таки прыснул, скрытый тканью. На расстоянии удара от него находился зрелый вампир в частичной трансформе, в полуподвальной комнате разливался острый, тревожно медицинский запах спирта, но ему всё равно было ужасно смешно. Смешно и до застрявшего в горле дыхания горячо. От предвкушения. От ощущения опасности. — Раздевайся и ложись на постель, — чуть рассеянно приказал ему Девин. — На спину. Можешь оставить на себе вещи, которые не боишься запачкать. Или порвать. Он осмотрел когти, словно сделавшая свежий маникюр дама, протер безымянный ещё раз — Честер чуть не фыркнул от смеха, стряхивая с бедер джинсы и незаметно потирая привставший член. Он выпрямился, и под пристальным темным — колючим — взглядом следующий смешок всё-таки застрял в горле. Вампир вздохнул. — Я рад, что ты начнешь сессию в приподнятом настроении, — произнес он терпеливо, прохладно, но Честер мог поклясться — бездонные глаза тоже смеялись. Фэйрклифф снял носки, бросив их на скамейку к остальной одежде, и задумчиво подцепил эластичную резинку брифов большими пальцами. Дышать стало чуть сложнее… Он услышал легкое, суховатое клацание когтей и поежился от мурашек на затылке. И всё-таки потянул резинку вниз, обнажая тазовые косточки, пах и бедра. Когда Честер, шлепая босыми ногами по полу, подошел к постели, то обратил внимание, что поверх той накинута черная, слегка поблескивающая простыня. Он забрался на кровать — и чуть поежился, простынь оказалась плотной, гладкой и немного, резиново прохладной. Честер сел боком. Лег на спину, скрывая мурашки. Уставился в темный потолок, обходя взглядом ярко горящие лампы. Стук поставленных на ламинат ботинок — раз; два. Иначе прогнувшийся под вторым весом матрас. Шорох простыни, остановившееся рядом движение, шелест — и влажная салфетка прижалась к его плечу, проходясь по обнаженной коже мимолетным спиртовым холодком. Честер покосился в сторону и тут же отвел взгляд обратно, потому что сосредоточенный на занятии Девин выглядел слишком… Слишком… Плечи, предплечья, грудь. Потом какой-то спрей, пахнущий слабо, но резко. Неприятно. Ещё дезинфекция? Новая холодная салфетка. Мурашки в первую секунду. Живот. Бедра. Спрей. Девин, кажется, не пропустил ни дюйма его кожи. — Ты сможешь оставаться неподвижным, или мне лучше связать тебя? — спросил Девин ровно. Честер заметался мысленно: он не был уверен, что сможет, но быть связанным в такой момент… по голеням прошлось неприятное чувство слабости. Это может быть… может быть слишком. — Я смогу, — произнес Честер упрямо. — Тогда смотри мне в глаза, — произнес вампир тихо и твердо, и этого Честер не послушаться не мог. Темные радужки — темные настолько, что зрачка было не различить — придавили Честера к плотной простыне и постели. Длинная, мягко вьющаяся прядь свесилась с бледного лба, сияя кровавым янтарем. На скулах, оказывается, рассыпались едва заметные бледные веснушки. Чуть прохладная ладонь легла ему на грудь… — Дыши, маленький Охотник, — шепнул вампир с усмешкой в уголке губ, и Честер послушно — поспешно — вдохнул. В паху сладко и неуместно потянуло, чуть опавший член снова дернулся; Честер подумал под темным как морские глубины взглядом: сейчас он что угодно, но не Охотник, что угодно, но не избранный, — и беззвучно распахнул губы, когда когти остро и аккуратно проткнули кожу. Он задышал быстрее, стараясь замереть на месте: боль длилась ровной негромкой нотой, в паху пульсировало всё сильней, обширней, тверже, Девин усмехнулся широко, до клыков: — О, это мне нравится, — и когти медленно сдвинулись распарывая разрезая Честер едва успел задавить вскрик. Следы мокро пылали, растекаясь жаром по коже, он сжал кулаки — и дернулся телом, когда вампир провел снова, ещё раз Уже пальцами. — Смотри на меня, маленький Охотник, — прошептал вампир вкрадчиво, и Честер распахнул глаза — он и не понял, когда зажмурился. Девин возвышался над ним, неспешно вылизывая окровавленные пальцы, и темные глаза горели огнем — и довольством. От вида мокрого красного языка, скользящего меж указательным и средним, у Честера тепло стало где-то в затылке. И перемкнуло. Немного. — Твоя кровь — чистое золото, — вампир слизнул с губы бордовую полоску. — Я хочу больше. Чтобы ты истекал ей под моими когтями, пока не потемнеет в глазах. Я распущу тебя на ремни — руки, бедра, грудь. А потом залечу. И растерзаю снова. Столько раз, сколько захочу. Он ухмылялся, чуть постукивая пальцем — безопасным, сейчас без когтя — по нижней губе. Честер и не замечал, какие они у него… мягкие? темные? соблазнительные?.. Сердце билось бешено. Кровь сочилась из царапин и медленно собиралась на груди. Честер не умрет сейчас, вампир обещал, что оставит его в живых, что… Он же не может умереть, пока не исполнит пророчество — если оно, конечно… Если оно, конечно, действительно о нем… — Я получу кровь, а ты получишь боль. Будешь смотреть мне в глаза, не скрывая ничего, не сдерживаясь, — произнес Девин ниже, — и поблагодаришь в конце за мою милость. Честер моргнул, и теплая ладонь тяжело легла на бедро недалеко от паха. Он должен был испугаться. Он смотрел нежити в черные глаза без дна. Он чуть двинул коленом, раскрываясь шире.