Нет цены великому

Вечернюю тренировку сегодня Честер пропустил. Это не было полностью обдуманным решением: он просто заскочил к себе в комнату после сдачи контракта, чтобы сменить потрепанную гулем одежду на чистую, а потом взгляд зацепился за висящее на двери шкафа худи цвета хаки — и Честер, торопливо сбрасывая одежду, свернул в ванную. Он хотел сунуться под холодный душ, чтобы немного сбить неестественный, неуместный жар — под ледяной душ, ему надо было что-то с этим сделать, срочно, — но вместо этого пришел в себя, опираясь на прохладную плитку предплечьем, в затуманенной от пара кабинке, мокрый, задыхающийся, с подрагивающими мышцами и потеками спермы на светлой стене. От темно-синей машины рыжего вампира он шел так быстро, что запыхался, и даже не успел замерзнуть под теплым ливнем. Худи он на следующий же день выстирал — потому что пропотел в нем насквозь, и всё же от мягкой ткани пахло… Не им. Мысли снова скатились к тому же, о чем он думал последнюю неделю, последние полмесяца: к рыжему холодному красавчику из какого-то бара (Честер даже название вспомнить не мог), который оказался вампиром; который притащил его к себе, даже зная, кто он; который распоряжался им с гипнотизирующей уверенностью; который устроил ему жесткую поездку и оставил синяки на ягодицах, царапины на бедрах и чуть-чуть недолеченный след укуса у шеи, и это было так хорошо, что Честер даже не жалел о том, что не смог кончить; который как-то пробрался прямо в сердце Цитадели, сквозь все её защиты, и шел по её коридорам с уверенностью какого-то гребанного аристократа; который… Честер отвел потяжелевшие мокрые волосы от лица, вздохнул и потянулся за шампунем. …Который сказал ему «прими своё наказание и скажи спасибо», и Честер вытерпел четыре почти что полноценных прокола на своих охуенно чувствительных сосках, каждый раз как в гребанный первый, и действительно это сказал. Сквозь слезы. Вампиру, у которого даже имени не знал. В этот раз он хотя бы кончил. Белье потом, правда, тоже пришлось стирать. И почти три дня заклеивать соски пластырями, потому что от малейшего контакта с тканью становилось некомфортно. И, если игнорировать, немного больно. Вампир не сдерживался. Хорошо это было или плохо, Честер не мог решить даже для себя. Кроме того, он — ну, вот так получилось — никогда не спал ни с кем дважды. Да ещё и трезвым. Ни разу. До момента в машине с проклятой нежитью. Не думать об этом было сложно, и думать — тоже, поэтому Честер высушил чистые волосы, пока те не распушились, вытащил из шкафа первые попавшиеся футболку и джинсы, щелкнул креплениями незаметной плоской кобуры на боку, прихватил — нет, не худи, черную толстовку, сунул в карманы нужные мелочи, влез в кеды и выскочил из комнаты, едва не забыв выключить свет. Ему нужно было выпить. Ближайшие бары отпадали, потому что там он мог встретить знакомые лица, и Честер решил попытать удачи в другой половине города. Про тренировку он вспомнил три остановки спустя — про тренировку и про обещание поспарринговать с Джошем. «Показать новичками пример»… Честер резко выпрямился на сидении, нащупал в кармане смартфон, глянул на время. Медленно опустился обратно на спинку. Нет смысла, он всё равно уже опоздал. Блядь, ну и похуй. Первый раунд шотов за то, какой же он всё-таки мудак. И ещё один за дырявую память, пожалуй. Желание слегка удариться затылком о низкий край сидения было сильным, но Честер не стал. Сунул руки в карманы толстовки. Всё-таки запрокинул голову, костеря себя последними словами, пялясь назад, на темноту за окном вагона метро — стараясь смотреть именно в темноту, а не в отражение на стекле. Ладно. Зато ему не придется поднимать против Джоша оружие, даже тренировочное, и выбирать между победой и чужой довольной ухмылкой, и… А если он хотел безоружки? Блядь. К лучшему! К лучшему, да. Сегодня Честер не будет идеальным, ответственным Охотником, как бы ни хотели обратного его учителя и куратор. Хотя он и в лучшие дни не был. Нет, иногда у него всё-таки мелькала мысль, что встречи с вампиром были каким-то ебнутым сном или приходом: в конце концов, Честер знал, что с головой у него не всё в порядке. Вот и сейчас. Но след от укуса был настоящим, и небольшой засос на груди был настоящим, и соски ныли вполне по-настоящему, и… Много какие вещи в его жизни были ебнутыми и настоящими. Вроде той, в которой он был… Перевернутое отражение криво ухмыльнулось ему. Нет, он не хотел думать об этом снова. Сейчас. Выпить, срочно. Поезд остановился. Честер выскользнул на заполненную платформу, обогнул медленную старушку на лестнице, выбрался из метро наружу, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Осмотрелся. На улице успело стемнеть, фонари у дороги разгорелись желтым, и плотный поток машин неохотно полз в вечерней пробке в считанных ярдах, полыхая бензиновыми запахами. Теплый ветер гладил лицо и забирался под расстегнутую толстовку. Честеру было всё равно, куда идти, и он побрел вперед под урчание автомобилей и резкие недовольные сигналы, огибая оставшиеся после дневного дождя лужи и посматривая на вывески. Одна — неоново-яркая, с изображением видеокассеты — привлекла его внимание. Вывеска подмигивала — по задумке или неисправности, — и Честер улыбнулся и потянул на себя тяжелую черную дверь. Короткая темная лестница с подсветкой по низу стены привела его в полуподвальное помещение. Внутри пока было пустовато: одинокая фигура у барной стойки с неоновыми лампами, кто-то за дальними столиками в полумраке, большая группа студентов на ярко освещенном маленьком танцполе. Музыка грохотала, как будто знакомая — может, какая-то популярная в прошлом месяце попса, но из-за диджейской обработки трек абсолютно не распознавался, как бы Честер ни напрягал память. Он прошел к бару, присел на один из пустующих высоких стульев, подальше от сгорбившегося одиночки с бутылкой пива. И уставился задумчиво на черную доску, на которой цветным мелом были написаны предложения вечера. Хотя какая разница, чем накидываться. Подошедшая бартендер с толстой французской косой, крашенной в пепельный, поддержала разговор о коктейлях — но дополнительную скидку так и не дала, хотя Честер использовал всё своё обаяние. Но он не то чтобы сильно расстроился: он делал это не из-за денег. Девушка, едва не закатывающая глаза, под конец с трудом сдерживала улыбку, и он сам отвлекся… достаточно. Скрестив руки на стойке, Честер наблюдал, как бартендер выставляет перед ним четыре ещё пустых шота. — С водкой или текилой? — спросила она деловито, наклоняясь поближе к нему. В вороте белой рубашки мелькнули бледные ключицы. Честер махнул рукой. — Что угодно, только не «Серебряную пулю», — её пора было считать негласной частью Охотничьей инициации — той половины, которая начиналась после всех церемоний в ближайшем открытом баре. И Честер так и не вспомнил, чем закончилась его. Остальные отказывались рассказывать. — Может, огненные? — заговорщицки предложила девушка, перебирая бутылки. Честер заинтересованно наклонил голову. — Я ещё не… — начал он, но чуть хриплый мужской голос рядом с прохладцей произнес: — Забудь о нем, он не будет пить в ближайшие полчаса. Честер обернулся, уже готовый покрыть кого-то охуевшего матом, но подавился словами: знакомый рыжий вампир стоял у него за плечом, в этих чертовых зауженных темных брюках, коротком незастегнутом пальто цвета графита и проглядывающей между полами черной рубашке. Охотничье чутье взвыло, как будто он и сам не знал, что перед ним нежить. Темно-янтарная челка, зачесанная набок, спадала на бледный лоб, на коротко стриженый по моде висок, небрежно, продуманно вьющаяся. — Какого?.. — всё-таки прохрипел Честер. Кажется, он ни с чего начал краснеть. Вампир опустил на него темный взгляд — а глаза у него были очень темные, практически черные, как кусочки холодного космоса на бледном аристократическом лице. — У меня есть к тебе предложение, и ты выслушаешь его трезвым, — произнес он невозмутимо. Честер обернулся к бартендер, и уже прокручивая в голове: «Да он шутит!» — но девушка с опустевшими глазами убирала со стойки шоты. На него она не обращала никакого внимания, словно его не существовало. «Вампир ебучий», — подумал Честер ошарашенно. Знать о вампирской магии и видеть её в применении, вот так, абсолютно обыденно, было совершенно разными вещами. — Отвечай: здесь есть какое-то тихое конфиденциальное место? — спросил у бартендер вампир. Та кивнула, выравнивая ряд бутылок за стойкой. — Конференц-зал на втором этаже, — голос у нее тоже звучал отстраненно, тускловато. — Он не очень большой. Ключи у Агнес, менеджерки смены. Блондинка, стоит у дверей в подсобные помещения вон там. Вампир кивнул и развернулся, и Честер проводил широкую спину и темно-рыжий затылок возмущенным взглядом, сжимая ладони в кулаки. Этот… этот… кровосос просто приходит и вмешивается в его дела? Вот так? Как он вообще, блядь, его нашел?! Честер сам не знал, где находится этот бар… или паб… это место! Вампир вернулся через несколько минут, покручивая на пальце ключ с большим пластиковым брелоком в форме синей пирамидки. Легким движением головы он предложил следовать за ним. Честеру очень, очень хотелось отказаться от любых предложений, и высказать вампиру в лицо всё, что он думает о его самомнении и нахальстве… Хотелось, когда вампир отобрал у него выпивку. Сейчас Честер, незаметно начав теребить неровную, но гладкую серьгу, перебрал уже все возможные причины, и всё равно никак не мог понять: зачем находить его в третий раз? О каком предложении может быть речь? Это потому, что он сказал, что ему похуй на правила ордена, или… И ведь как-то вампир нашел его сейчас. Как? И Честер неохотно соскользнул с высокого стула. Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж, прошли по коридору вдоль черной стены, раскрашенной разноцветными треугольниками в каком-то подобии калейдоскопа. Вампир уверенно подошел к двустворчатым дверям и открыл их ключом. Честер, спрятав руки в карманы, зашел вслед за ним и осмотрелся с кислым лицом: под тремя парами белых ламп конференц-зал выглядел… как дешевый конференц-зал с серым ковролином, шаткими черными столами, составленными в одну большую поверхность по центру, и с задвинутыми под столы стульями с металлическими ножками. Воздух был теплым, чуть спертым, и слабо пах чем-то пластиковым. Белая маркерная доска на стене с призраками старых надписей выглядела так, как будто ей было не меньше пяти лет. Шум с первого этажа здесь едва доносился — даже не шум, только отдаленные вибрации, — и тишина загустела быстро. Замок за спиной тихонько щелкнул, и Честер бросил взгляд назад, на двери. Ключ торчал в замке, пирамидка гипнотически покачивалась. Фэйрклиффу захотелось поежиться. — Итак, — вампир встал напротив него, высокий и расслабленный, и Честер рефлекторно сложил руки на груди. — Я упомянул, что у меня есть предложение. — Я что, настолько вкусный, что ты начал преследовать меня? — не удержался от ехидства Честер. Вампир чуть улыбнулся, не раздвигая губ — и блядь, от этой позабавленной прохладцы у Честера точно сердце застучало быстрее. — И где твой симпатичный аксессуар на шею? — Ты знаешь, что это? — проигнорировав его вопросы полностью, рыжий достал из кармана небольшую статуэтку светлого каменного кита на квадратном постаменте и поставил на стол. Честер удивленно вскинул брови: это был один из тех артефактов, которые мешали подслушать ведущийся рядом разговор. Очень, очень старый. Кошмарно дорогой. Ради него одного? Ради этого разговора? Честер медленно кивнул. — Ты мне понравился, маленький Охотник, — сказал вампир безмятежно. — Ты и твоя… твоё влечение к острым ощущениям. Я хочу быть единственным, что причиняет тебе боль. Честер застыл. — Прошу… прощения? Какое ещё «влечение»? — переспросил он медленно. Вампир чуть пожал плечами. — В первый наш раз ты просил не залечивать укус. Во второй — дерзил мне поначалу, осознанно нарываясь на… назовем это «приручение». И то, и то закончилось больно, но недовольства от тебя я не услышал. Надеюсь, ты не будешь сейчас врать и говорить, что всё было совсем не так? Я отлично помню твой несдержанный скулеж и восхитительные слезы, — Честер не нашел слов, чтобы ответить, и, краснея, только едва качнул головой. — Но если это тебе кажется недостаточным, то… Ты кажешься мне весьма умелым Охотником, но бываешь… небрежен в своей работе, как я заметил. Царапины на груди — такие неглубокие порезы даже зашивать не надо, они затягиваются за пару дней, если правильно их обработать. Сбитые костяшки, хотя на тренировках обычно используют бинты, чтобы меньше травмировать руки. Вас должны были учить и тому, и тому. Но ты не обрабатывал и не использовал. Специально, я думаю. У Честера с каждым словом в животе рос какой-то ледяной, склизкий ком. — Тебе это нравится, — это вампир произнес так же безмятежно. — Ты прикрываешься своими контрактами, тренировками и Дьявол знает чем ещё, чтобы делать себе больно. Я хочу это всё себе. Вдохнуть спертый, плотный воздух получилось с трудом. — Я не… — начал Честер — и замолчал, потому что сам понял, как ломко и ржаво звучит его голос. Вампир смотрел на него темными бесстрастными глазами, пронизывал, кажется, до самого сердца, забирался в голову… проклятая бессмертная нежить! Честер — до прошлого понедельника — никогда не спал ни с кем дважды. Честер никогда не хотел этого. Не представлял с кем-то реально существующим разнообразные сценарии, реалистичные и нет, не пытался восстановить в памяти отдельные моменты и ощущения, распробовать ещё раз, не… Не ловил стояки, просто увидев вещь, в которой тогда был. Честер открыл рот, собираясь что-то сказать — и закрыл. Он не знал, что говорить, в голову лезли совсем неуместные воспоминания: как вампир, трахая его, крепко притянул к теплому себе и постанывал в плечо едва слышно, неконтролируемо, и как в машине довольно вылизывал клыки, уже дважды заставив его до скрипа стискивать пальцы на подголовнике от острой боли. Тело ощущалось чужим, задеревеневшим. Вампир наклонил голову, и чуть вьющиеся кроваво-рыжие волосы легко качнулись. — Я мог бы просто очаровать тебя, и ты бы отдавал себя по первому щелчку, — произнес он мягко, и Честер задохнулся от одной мысли. — Но ты Охотник, а проблем я всё ещё не хочу. К тому же, гораздо приятнее, когда любовник отдается осознанно. По желанию. Особенно… так. — Ты хочешь меня… обратить, что ли? А потом убивать раз за разом, потому что мне это понравится? — наконец-то прошипел Честер. Бледные, чуть вишневые губы дернулись в улыбке. — Ох, нет. Наоборот. Я хочу, чтобы ты жил — такой, какой ты сейчас. Страдал от моей руки. Разделял со мной кровь. И возвращался ко мне на следующую ночь, — приятный, чуть хриплый голос зачаровывал. Честер потер ладонью лицо, выдохнул беззвучно. Глянул сквозь пальцы на вампира, облизывая пересохшие губы — но тот стоял спокойно, ждал, и руки не прятал, и… Если не врал, если Честер всё понял правильно — то предлагал очень, очень интересную сделку. И всё же — нежить же, сколько веков имел в запасе, чтобы научиться прекрасно манипулировать людьми… — Я чувствую твои сомнения. Нас никто не может подслушать, — вампир указал на статуэтку на столе. — Я говорил и раньше: это только между нами. Задавай свои вопросы. Честер прошелся до столов и обратно, покусывая нервно костяшку указательного, поглядывая то на белого каменного кита, то на темный силуэт вампира. Тот присел на край столешницы, отодвинув в сторону легкий стул, оперся на дерево ладонью, элегантно устроил вторую поверх бедра — на фоне черного и серого его кожа казалась нездорово, неестественно белой. Мраморной. Молодой и взрослый разом, он бы выглядел идеальной ожившей скульптурой, если бы не заметная горбинка старого перелома на переносице. Честер не был в музеях со средней школы, но всё равно был уверен: такими статуи не делали. Такими… Горбинка портила скульптурное совершенство, но делала вампира запоминающимся. И неебически горячим. — Я бы понял, если бы ты сказал, что хочешь только моей крови, — сказал Честер наконец, легонько дергая себя за прядь на виске. Вера в чужие хорошие намерения как-то никак не хотела появляться. — Секс на кровь — нормальная сделка, я такое уже видел. Но ты в первую очередь хочешь моей… боли? Как? Что? Вампир смотрел на него прямо, и темного пристального взгляда не отводил — ну точно что-то скрывал, слишком открыто и честно выглядел. — Ты будешь следить за своим состоянием, когда меня рядом нет, а я буду разрушать тебя и собирать обратно. Словами или действиями причинять тебе боль, которую ты так любишь. А после — обеспечу тебе безопасность и залечу следы своих действий… если ты этого захочешь, — рыжий парень чуть улыбнулся. — Это главное. Мы можем заниматься сексом во время наших встреч, можем не делать этого. Ты можешь стать моим добровольным донором и делиться кровью, можешь оставлять её себе. Это обсуждаемо. Честер прищурился. — В каком смысле «следить за своим состоянием»? — С моей стороны — обещание боли, с твоей — обещание не причинять её себе в моё отсутствие. Выполняешь его — получаешь боль от меня, не выполняешь — не получаешь ничего. Я хочу всё чистым, и твои реакции в том числе, — вампир неспешно, беззвучно постукивал пальцами по столу. Честер не отставал: — Какое именно обещание ты ждешь от меня? Ты выбрал охуенно широкую формулировку. Вампир тихо вздохнул и уставился в потолок, что-то просчитывая. — Ладно, давай остановимся на этом, — сказал он вполголоса сам себе и снова посмотрел на Честера. Когда вампир заговорил, низкий голос зазвучал чуть монотонно: — Тебе нельзя осознанно причинять себе вред, и физический, и моральный. Нельзя подставляться под удары на миссиях, нельзя игнорировать полученные ранения, нельзя лишать себя базовых потребностей вроде сна, воды или еды под любым предлогом, даже какой-то возможной дальнейшей выгоды. Если ты ловишь себя на том, что делал что-то из этого неосознанно — ты прекращаешь это делать. Также тебе нельзя употреблять сигареты, алкоголь, — у Честера челюсть отвалилась, — любые наркотики и медицинские препараты не по назначению, как и заниматься сексом с третьими лицами без моего одобрения. — Ты не ох-х-х… — Честер едва успел оборвать себя. — В смысле никакого алкоголя и сигарет? Даже пива? И какая тебе разница, с кем я- Вампир прервал его чуть надменным тоном: — Я уже сказал: хочу всё в тебе чистым. Реакции, кровь, тело, — и Честер не сдержал глупого, неуместного смешка. — Для последнего ты опоздал, — ухмыльнулся он, складывая руки на груди, — лет на пять. Если не больше. Вампир неожиданно усмехнулся так же мерзотно. — После того, что я с тобой сделал и сделаю, ты чистым и не будешь, — бросил он, и у Честера мурашки по шее заскользили. — Но мне достаточно знать, что ты не… м-м-м, не связываешься с… Он замолчал, чуть поджал губы, снова подбирая слова. Честер съёрничал: — Ни с кем грязным, Ваше аристократическое Величество? — Высоко берешь, «Ваше Сиятельство» достаточно, — невозмутимо отозвался вампир. — Но ты уловил суть. Честер рассмеялся снова, но вампир не торопился присоединиться. Только смотрел со сдержанной прохладной улыбкой — и смех застрял у Фэйрклиффа в горле. — Ты серьезно? — прохрипел он. Вампир медленно, едва заметно кивнул, продолжая улыбаться. — К сожалению, мой род закончился на мне, и сейчас происхождение не играет никакой роли. И я предпочитаю не нести это в постель, если вдруг это тебя беспокоит. Честер спрятал руки в карманы. — Не беспокоит, — соврал он. — Значит, я должен… блядь, что, хранить себя, что ли? — рыжий снова высокомерно кивнул, и Честер покусал губу, удерживаясь от ругательств. В кулаке он тискал пачку сигарет, и старался не скрипеть недоснятой пленкой. — М-да. Не вдохновляет. А если меня, не знаю, ранят в бою? — Пойдешь и получишь первую помощь. И будешь ухаживать за ранами в соответствии с предписаниями, — вампир иногда становился омерзительно зануден. — Понял. Мне не нравятся твои глупые пра-кхм, предложенные правила, — исправился Честер поспешно, — но я понял. И там не будет где-то мелким шрифтом херни вроде «всегда помогать выбраться из Цитадели» или, например, «не убивать эту конкретную нечисть несмотря на контракт»? — Нет. Для твоего спокойствия мы можем составить договор, изменения в который, если потребуются, можно будет внести только дополнительным соглашением с подписями обеих сторон, — ну вот, опять зануда. — И я могу закрепить договор кровью, если хочешь. Честер задумался. Магический договор на крови гарантировал, что вампир никак не сможет нарушить соглашение и, например, убить его или склонить к предательству ордена. Даже каким-то косвенным путем — если, конечно, не захочет быть развоплощенным на месте. Но… — Вполне может случиться, — произнес Честер медленно, — что мне придется допустить вред себе для спасения кого-то другого. Закрыть собой ребенка, например. Магия может… посчитать это нарушением. И я не могу предоставить формулировку, которая покроет все потенциальные ситуации. И не хочу, чтобы договор это запрещал. Лучше обойдемся… без. Вампир кивнул: — Как скажешь. Мне, в общем-то, всё равно, — и в зале опять повисла тишина. Честер отвел взгляд, уставился в белую доску. Кажется, можно было различить следы вверху: м-е-н… Лицу снова становилось тепло. — Ладно, — выдохнул он — и чуть не выругался, такой противно-высокий у него стал голос, выдавая его с головой. — Это моя часть. А твоя? Какую… М-м-м. Что ты будешь делать? Вампир скрестил длинные ноги, и Честер только сейчас обратил внимание, что он не в каких-то щегольских брогах или… или оксфордах, которые точно бы подошли когда-то-давно-аристократу, а в удивительно удобных на вид ботинках — тяжелых, со шнуровкой и на ребристой подошве. — То, что я люблю, очевидно: причинять боль словами и действиями. Всё, что ты готов мне дать, — под темным взглядом Честеру стало неуютно. Вампир смотрел на него так липко, так ощутимо — словно уже неспешно избавлял от одежды. Возможно, и от кожи заодно. — Я настроен на долговременное сотрудничество, поэтому готов обговорить с тобой… границы. Хочешь сделать это сейчас? — Я ещё не согласился! — бросил Честер тут же, отступая на шаг. И покраснел — сам знал, что прозвучало это… не по-охотничьи. — Значит, и тебя можно напугать. Буду знать, — улыбнулся вампир. — Хорошо, я начну. Тебя приятно ставить на место… наказывать за дерзость. Покорять и добиваться покорности. Унижать и стыдить тоже, чтобы ты краснел весь и кусал губы… почти как сейчас, да? Честер не ответил, уставившись на маленькую статуэтку кита. Негромкий, охриплый голос вампира втекал в уши, словно горячий мед: — Обязательно выпорю тебя, и не раз. Разные области, в разных позах, разными девайсами. Твоя реакция на боль восхитительна, я хочу увидеть всю палитру. Секс с тобой мне понравился, можно взять тебя ещё, так же грубо, до скулежа. Или медленно, и не давать кончать. Проверить, сколько ты продержишься, что потребуется, чтобы ты не смог кончить. Ещё… воспользоваться этим наглым ртом, обязательно. Покрыть всего укусами — не только, чтобы выпить крови, но и просто так. Для следов. Какие-нибудь пытки подойдут, возможно… из тех, что полегче. Без переломов, серьезных повреждений и шрамов, я этого не люблю. Никаких иголок под ногти, если не попросишь. Но водные, например, неплохи — если не пугает удушение. Температурные игры, чтобы ты весь поджимался от холода или жара, — вампир замолчал, покачивая носком ботинка и снова уставившись в потолок. — Может, что-нибудь… пригласить на один раз кого-то ещё, мужчину или женщину… Подходящих, конечно. Сказать тебя раздвинуть ноги и отдаться… или же взять. Удовлетворить, так или иначе. Или… ты вроде бы достаточно смазлив для… От одной мысли, о чем мог подумать вампир, Честер вскипел. — Если решил делать из меня девку, то пошел ты… то есть подумай ещё, — процедил он зло. Рыжий посмотрел на него. — Хорошо, с этим ты не справишься. Я вижу, — чуть кивнул он, всё такой же безмятежный. Честеру захотелось взять парня за грудки и приложить к ближайшей стене за такую безыдейную, почти не прикрытую попытку взять его на слабо. — Прямо сейчас у меня закончились идеи. Хочешь предложить что-то ещё? — Кроме «засунь себе в задницу все идеи, где ты наряжаешь меня в женщину»? — не удержался от яда Честер. Вампир чуть улыбнулся, позабавленный, и Фэйрклиффу пришлось вдохнуть и выдохнуть, чтобы перестать накручивать себя — так он только выдавал своё слабое место. И, черт подери, позорился. Он прикрыл глаза. — Окей, блядь. Окей. Ты можешь… Слова шли неохотно. — Ты можешь связывать меня. Или как-то ограничивать мои движения. Я уже делал такое, это… нормально, — это нихуя не было нормально для обычного человека, но всё их возможное соглашение нормальным не было. — Ещё можешь… Использовать лезвия, но неглубоко, до царапин. Что-то вроде скальпелей или… — Нет, — неожиданно сухо отозвался вампир. — Мне не нужны заменители. Клыков и когтей будет достаточно. Это было так глупо — словно бы маленькая жгучая ревность, — что Честеру захотелось рассмеяться. Но под недовольным темным взглядом он каким-то чудом сдержал даже улыбку. — Понял. Тогда… Секс-игрушки, — вместо этого предложил он через силу. — Есть… разные. И про грубость в сексе. Можно немного… через силу. Неожиданно, не… Не спрашивая. Если без травм в итоге. Без… серьезно-долговременного. Вампир медленно кивнул, потирая подбородок — кажется, совсем неосознанным жестом. — И я… — Честер сглотнул. Последнее, что крутилось в мыслях, было самым сложным для произнесения вслух. — Вроде как… Я не против взаимодействия при… при свидетелях, если они не будут… болтать. Или не узнают меня. Или без них, но в… не очень подходящем месте. В п-публичном… месте. Вампир смотрел на него внимательно, чуть наклонив голову, и Честер не стал говорить, что последнее уже пробовал. — Я понял тебя, — произнес рыжий негромко. — Подпишем договор?