Нет цены великому

Запах был… свежим. Девин втянул воздух, медленно, глубоко, прикрывая от сосредоточенности глаза: в мешанине человеческих тел, одеколонов и духов, лакированного дерева и металла, горячего масла и жареного мяса, сладости коктейлей, резкости крепкого спиртного и кисловатого душка разлитого пива запах был четкой серебряной ниткой. Немного сладкий, немного — сдержанно, не древесно и не цитрусово — резкий. Озонисто-напряженный. Чистый. Свежий. Девин улыбнулся, покачивая в широком бокале позванивающий льдом джин-тоник. Запах напоминал ему о чем-то глупом — о разлитой в воздухе дождевой свежести и едва ощутимом аромате цветущих яблонь, о первых секундах грозы без ветра и прибито-пыльном тоне мокрой земли, о солоноватом влажном бризе с пролива, бьющем прямо в лицо, и о тихом раннем утре глубоко в лесу, с травой, вымокшей от росы. Запах был всем — и ничем из этого. Просто… свежим. Приятным. Хотелось остановиться и вдохнуть поглубже, как в последний раз. Девин и вдохнул. Как в последний раз. Сегодня никто не торопился заводить с ним знакомств, хотя он выбрал место за барной стойкой, а не за одним из столиков у стены. Паб шумел шестью-семью дюжинами сердец и голосов — к вечеру дождливого июльского понедельника оба этажа оказались набиты до нехватки стульев. Всё-таки готовили для таких цен тут отлично, да и бартендеров нанимали с изюминкой. Девина каждый веселило, как Соболь закатывал глаза в ответ на его всегда одинаковое «что-нибудь попроще». Соболь и не запоминал его. Никто не запоминал. Девин был осторожен. «У Мортона» собирались разные люди — самые разные, просто нужно было знать верное время и день недели. Почти все, на кого Девин охотился за последние полгода, хоть раз, но светились в скромном пабе с деревянными панелями на стенах и коричневыми кожаными диванчиками. Это не говорило о месте никак, ни хорошо, ни плохо. Это был просто паб. Открытый для всех паб — и для тех, кого искала полиция, тоже. Девин услышал смех за спиной и наигранно возмущенное «да дайте мне что-нибудь взять!». Кто-то сбоку, пихнув его под локоть и притираясь к боку, подлез к стойке. Девин повернул голову — и сильный свежий запах окатил его с ног до головы и застрял в глотке. Длинноволосый парень оперся на стойку и, вытягиваясь всем телом, заозирался в поисках бартендера. Мокрые темные волосы тяжело лежали на напряженных плечах, истекая водой на насквозь сырую широкую футболку, — кто-то попал под самый ливень, похоже. Влага на висках и бледной шее собиралась в капли, серая ткань облепила крепкую спину. Из-под рукава выглядывал край размытой синеватой татуировки, мышцы приятно напряглись — не слабый, тренированный, просто худощаво сложён… Молодой ещё, едва ли четверть века. Девин не удержался, откинулся чуть сильнее на спинку стула, скосил взгляд вниз, но свободные джинсы оставляли только гадать. Жаль. От парня тянуло одновременно сыростью и жаром, и дурманной свежестью, и алкоголем со сладкой содовой, и сердце билось… Девин прикинул, отпивая чуть горчащего в послевкусии коктейля: два виски-кола, может. Или три. Оттенок сильный. Почти подходящая кондиция. Интересно, какой он на вкус — такой же жгучий? Или всё же искристо-сладкий? — Блядь, — выдохнул парень с нетрезвым разочарованием и попытался вылезти, но по полу скрипнули ножки, и парня крепче прижало к Девину — и к его стулу. Отвернувшийся сосед с другой стороны, похоже, из мстительности прижал наглеца деревянной плоской спинкой. Парень задергался, перестал, ругнулся ещё раз, тише, обмякая, и Торнтон смотрел сверху, не отрываясь, пока темные, раздраженно прищуренные глаза не глянули в ответ. — Не мешаю? Или у меня что-то в волосах застряло? Девин протянул руку и аккуратно завел влажную гладкую прядь за ухо. Под пальцы попались пирсинги в хряще, три небольших шарика, а потом он заметил угловатую серебристую серьгу в мочке — и остановился. Усмехнулся, не разжимая губ. — Необычно, — произнес он негромко. Парень тоже расплылся в широкой улыбке, чуть едкой, но довольной до морщинок в уголках глаз. — Я встречал кулоны и браслеты, но серьга… — Сам сделал, — легко поделился молодой Охотник и вытер лоб кистью. Обернулся кое-как, высматривая что-то в толпе — ключицы в вырезе смявшейся футболки, напрягшиеся мышцы бледной шеи привлекли взгляд Девина, хоть это и было… неприлично по их меркам. Неуместно. Соображалось с трудом. — Блядь, поверить не могу! Они меня бросили! — Кто? Твои друзья? — спросил Торнтон рассеянно. Он старался не вдыхать лишнего — свежий запах ласкал и ластился, и рукав темно-серого пальто наверняка пропах незнакомцем. Девин, пожалуй, хотел бы, чтобы пропах. Охотник дернул плечом, продолжая оглядываться, бросил отсутствующе: — Не. В прошлом пабе познакомились, — и снова негромко, но с чувством выругался. — Тебе говорили, что у тебя невероятно грязный рот? — позабавленно заметил Девин, подпирая кулаком щеку. Помогать Охотнику выбраться он не собирался, ему нравилось живое тело под боком — даже только что из-под ливня. Жаль, что он так и не снял легкое пальто, сквозь тонкий свитшот ток горячей крови чувствовался бы лучше… Парень фыркнул. — Чаще, чем ты думаешь. Хочешь проверить, на что я ещё способен? — его сердце забилось сильнее, четче, и Девин медленно выдохнул через нос — проклятый свежий запах в сочетании с первыми стрелками возбуждения дурманил похуже жаровен с опиумом. Пробормотал, едва следя за словами: — Сильно будешь удивлен, если я скажу «да»? — Приятно, — поправил его Охотник. Поколебавшись доли секунды, Девин незаметно опустил руку ниже. Сдвинул вбок, сжал ладонь на крепком бедре, разминая мышцы. Джинса под пальцами была прохладной, влажноватой и шершавой, бедро — суматошно горячим и напряженным. То, как у Охотника сбилось дыхание, как он сжал губы, как зарозовело лицо — Девин помял ещё, неторопливо, медленно, наслаждаясь зачастившим пульсом, сдвинул руку дальше и положил поверх паха, нащупывая полутвердый член. Они были прижаты друг к другу тесно, бок к боку, и стойка закрывала их спереди, и только соседи могли бы что-то заметить — но соседи на Девина не смотрели. Он чуть наклонился к застывшему Охотнику, к открытому уху, пробитому короткими стальными штангами, к краснеющей скуле, продолжая чуть мять послушно твердеющий, отдающий в ладонь пульсациями ствол. Обоняние царапнул слабый запах сигаретного дыма. — Поехали ко мне, хм? Распробую тебя… от и до, — Девин коротко, хрипловато рассмеялся. — Если правила тебе, конечно, не запрещают. Охотник не смотрел на него, уставившись вперед, за стойку. Сжал в кулаки ладони, всё ещё лежавшие поверх деревянной столешницы. Быстро, едва заметно облизал тонкие губы. — Запрещают, возможно, — выдохнул он коротко, — но когда мне было не похуй? И покосился на него — мельком. Девин усмехнулся шире, слегка показывая клыки. Такого ответа он и ждал.

***

До квартиры они добрались за двадцать пять минут. Девин выбрал дорогу посвободней, точно без пробок, и притормозил у одного хорошо знакомого сексшопа — так ехать пришлось кругами, но потраченное время вполне компенсировал свежий запах, забивший весь салон, и молодой горячий Охотник в мокрой футболке на соседнем кресле. Девин не знал, что давало в голову сильней: щекочущие грозовые нотки или тихие прерывистые постанывания, когда его ладонь мяла бедра или опускалась поверх твердого члена. Густо раскрасневшийся парень не протестовал против такого — наоборот, прикрыл глаза, спрятал ладони под задницу и шире раздвинул колени, подставляясь прикосновениям без слов, и у Девина на языке крутилось всякое (раскройся сильнее, расстегни джинсы, покажи, насколько меня хочешь…) — но он молчал. Ливень, конечно, разгонял людей с улиц и ограничивал их внимание изнанкой зонта и мокрыми камнями под ногами, но всё равно случайных свидетелей сейчас было слишком много. Но если бы они ехали на пару часов позже… Он бы не стал сдерживаться. Пока парень в коридоре квартиры чуть неловко, прислонившись к стене, путался в шнурках и стягивал мокрые черные кеды, Девин быстро прошелся по комнатам. Приятно, что его требования соблюдались: гостиная выглядела прилично, ванная сияла, нетронутая, постель в спальне была застелена чистым бельем. Недавно застелена: небольшой букет свежих, пронзительно-желтых нарциссов на кухне заставил Торнтона улыбнуться. На голос Охотника он обернулся. — Мило тут. Я воспользуюсь ванной? — парень ткнул пальцем за плечо — уже босой, с мокрыми черными носками в одной руке. Девин кивнул. — Конечно. Все полотенца чистые, бери любое. Кажется, тут была сушилка — не стесняйся использовать. — Не живешь здесь, да? — Охотник осмотрелся чуть рассеянно, опираясь плечом на косяк двери и потирая проколотую мочку — ту, где серьга была попроще. Девин не стал отвечать, вместо этого стягивая с плеч темно-серое пальто, и у парня дернулись уголки губ. — Да, глупый вопрос, согласен. Уже ушел. Девин проводил взглядом удаляющуюся по коридору худую фигуру, на ходу стягивающую влажную футболку — спина у Охотника и правда оказалась приятной взгляду, сухой и рельефной, — и негромко окликнул: — Буду ждать в спальне, это следующая дверь по коридору. И меня не порадует, если ты решишь подрочить в душе. Парень как будто собирался на ходу отбросить футболку прямо на пол, но в последний миг удержался от этого. Демонстративно поднял руки, занятые одеждой. — Ты дразнил меня полчаса, потерплю как-нибудь ещё десять минут! — и Девин проводил его позабавленным взглядом. Он прошелся по квартире ещё раз, уже без спешки, подготовил — привычно — пару бутылок воды, полотенца, купленные презервативы и смазку; он находил интересных, подходящих партнеров так редко, что проще было каждый раз покупать заново. Когда Девин почти закончил раздеваться — бордовый свитшот, черные джинсы и носки лежали, аккуратно сложенные, на полке пустого шкафа — Охотник вошел в спальню. Он даже полотенцем не прикрылся — молодой, бесстыжий, с распушившимися от сушки волосами и торопливо бьющимся сердцем, с расплывшейся плохой татуировкой на плече, гладкой бледной грудью и дорожкой коротко подстриженных черных волос в паху. Вместе с ним пришел и свежий запах, и он забивал всё. — Ты разделишь со мной свою кровь? — спросил Девин по традиции, остановившись на середине движения, но Охотник ткнул в него пальцем. — Сними это, и я отвечу, — нагловато оскалился он. — А ты был скромнее в машине… и в пабе, — не удержался от ответной шпильки Девин, всё-таки стягивая последнее, что на нем осталось — короткие черные боксеры. Охотник, не стесняясь, следил за ним пристально, и ухмыльнулся, поглаживая себя по низу живота и соскальзывая ладонью к основанию ещё не поднявшегося члена. — Да, конечно, пей, — хмыкнул он. — Я знаю правила. — Те, по которым тебе нельзя? — Девин поманил его, отступая к расстеленной широкой постели, и Охотник послушался. — Можешь наказать меня за это, — фыркнул он, пальцами зачесывая волосы назад — с неожиданно заколотившимся сердцем. Девин остановился у края, приподнял бровь. — Вот как? Маленький Охотник хочет пожестче? — парень, не такой уж «маленький» на деле, подошел почти вплотную к нему, и Девин опустил ладони на пылающие бедра. Он ждал этого момента: от одной мысли, что дразнящий свежий запах теперь останется на его руках, на его коже, на его губах, в паху сладко свело. Охотник снова облизнулся — быстро, едва заметно. — «Маленький Охотник», — передразнил он, — надеется, что старый рыжий вампир не пустословит. Девин хмыкнул, а потом рассмеялся в голос — искренне, запрокидывая голову. «Старый»! Когда его обратили, ему, может, всего на пару лет больше было, чем этому нахалу — если не столько же! — В маленьком Охотнике наглости на десяток больших, — усмехаясь и больше не скрывая клыки, ответил он, а парень только уставился на них завороженно. — Просто хочу, чтобы кто-то раскатал меня по этой постели, — пробормотал он, уже розовея, и трогательно вытянулся, стоило Девину сжать в ладонях крепкие ягодицы. — Это я могу, — выдохнул Девин ему в губы, и блядь — поцелуй с ним ощущался ещё лучше. Свежий запах Охотника, обернутый дурманным ароматом быстрого возбуждения, заменил воздух в легких Девина, и тот не целовал — пил и вгрызался, до прерывистых вздохов, до возбужденного, протяжного мычания. Охотник притерся к нему, обняв за шею, и толкался бедрами, всё уверенней потираясь о него встающим членом, и только сдавленно ахнул в рот, когда Девин отвесил упругой заднице пару легких, вполсилы шлепков. Торнтон отстранился. Охотник жмурился и дышал прерывисто — выдохи грели подбородок и губы. — На постель, — приказал Девин кратко, — лечь на живот, руки за спину, колени развести. Кто-то сегодня слишком много дерзил. Охотник отодвинулся, глянул на него сквозь темные ресницы, даже влажные от поцелуя губы разомкнул, чтобы что-то ответить, но Девин отрубил: — Хоть одно слово от тебя в ближайшее двадцать минут — и мы закончили, — Охотник захлопнул рот, — никакого секса, никаких укусов. На постель. И парень послушался — молча. Девин потянулся к тумбочке, взял с нее флакончик смазки, с легкостью срезал упаковку заострившимся когтем. Усмехнулся: молодой Охотник, забывая иногда дышать, устроился, как ему сказали. Уткнулся щекой в подушку, вцепился в собственные локти, прогнулся — приятно, умело, — и развел широко колени, и сзади открылся отличный вид на гладкую промежность, чуть более темную розетку мышц и мошонку напрягшегося члена. — И как часто ты ходишь по пабам, цепляешь там кого-нибудь и вот так же, пьяным, разводишь перед ними ноги, Охотник? — полюбопытствовал Девин, устраиваясь сзади. Парень отозвался коротким недовольным стоном, бледные ягодицы чуть дернулись, и Девин не отказал себе в удовольствии отвесить пятерку полновесных шлепков, заходя ниже, на бедра. Следы сразу же разгорелись розовым, ровный член дергался каждый раз к напряженному животу, запах стал крепче, резче — горный ветер, несущий туманную влагу, — и Девин вдохнул его глубоко. Ему нравилось, как выглядели его ладони поверх легко розовеющей задницы. — Даже не представляешь, как здорово пахнет твоё возбуждение, — сказал он, щелкая крышечкой, вылил немного меж ягодиц, потер вход, надавил — Охотник инстинктивно сжался поначалу, потом расслабился, и Девин протолкнул средний палец. Пара неспешных, раскрывающих движений, больше скользкого прозрачного лубриканта — и подставленную задницу растягивало уже два пальца. Три. — Хорошо стараешься, — пробормотал Девин вполголоса, двигая кистью. Парень застонал, не разжимая губ, и застонал громче, стоило Девину обхватить чужой твердый, так и просящийся в руку член. Он размазал скопившуюся на головке липкую влагу, задвигал кистью, но любовник заерзал, толкнулся в кулак порывисто, едва не съезжая на постель, и Девин прекратил. Охотник длинно, недовольно замычал. Ладони вцепились в предплечья до белой кожи, он поерзал, насаживаясь сильнее на пальцы, всё ещё растягивающие его зад, и Девин выдохнул: — Уже хочешь дальше, да? Что-нибудь побольше? — и короткий звук, прозвучавший в ответ, определенно был нетерпеливым согласием. Пришлось прерваться ненадолго: вытереть скользкие пальцы, вскрыть презерватив, раскатать. Добавить смазки — Девин старался не увлечься, глядя на раскрытую для него задницу. Охотник больше даже не ерзал, только шумно дышал и цвел теплым июльским дождем, туманящим голову. Девин придвинулся, поймал его за бедро и приставил член, притираясь меж ягодиц. Направил рукой. Надавил. Охотник застонал в голос, запрокидывая темноволосую голову, и постанывал всё время, пока Девин медленно, с прорывавшимся гортанным ворчанием входил в горячее тело. Парень был узким и тугим — ровно настолько, чтобы у Девина розоватая пелена перед глазами поднялась, — и от первого же размашистого толчка съехал вперед, едва не встретившись макушкой с изголовьем. Девин снова заворчал: Охотник словно пытался незаметно увернуться, сняться с его члена, но мог делать это и без намерения — просто не хватало хорошего упора, чтобы не соскальзывать, потому что парень продолжал по его приказу держать руки за спиной. — Не двигайся, — прорычал Девин, рывком расцепляя деревянные кисти Охотника и толкая их вперед, ему под голову. Парень, кажется, понял приказ — Девин не стал проверять, сжал в ладонях узкие бедра и под короткий гортанный стон толкнулся ещё раз. Теперь — лучше. Охотник громко вскрикивал — и ахал, и всхлипывал, когда Девин иначе сжимал его бедра, и эти стоны, обвивший шею свежий запах и удовольствие от плотно сжавшего его тела были единственным, что осталось для Девина важным. Он трахал парня короткими и сильными движениями, до влажных звуков смазки и шлепков от соприкосновения их тел, и сам вскоре начал задыхаться. Тепло скользило по коже, от бедер и вверх, Девин опустился на локти, накрывая парня сверху, и ускорился ещё немного. Потная кожа пахла солоновато-сладко, они терлись друг о друга, Охотник несдержанно стонал под ним, сжимая кулаки, и Девин почти на инстинктах подхватил его под живот и поймал зубами бледное плечо над ключицей. Клыки выскользнули сами, такая же свежая, пьянящая кровь хлынула в рот, и укус идеально совпал с коротким, прострелившим до самых ребер оргазмом. Кажется, Девин продолжал толкаться в тело под ним, пока удовольствие ещё разлеталось по мышцам последними жаркими вспышками — он не соображал, в его мире остались только тугое тепло, вкус крови и свежий запах. Наконец, он остановился, и последний глоток вышел уже не жадным, а медленным, осознанным. Кровь чуть горчила — Девин чувствовал и чужую бодрящую боль, и сладковатое дымчатое удовольствие, и маслянистую спутанность выпитого алкоголя, и эту непонятную грозовую нотку… Он неохотно вытащил клыки, тут же скользнул языком по ранам, зализывая их, засасывая кожу, чтобы не пролить ни капли на постельное, и Охотник под ним отозвался слабым стоном. — Я уже… м-могу говорить? — пробормотал он заплетающимся языком. Девин отозвался кратким одобрительным мычанием. — А-ах… Оставь… укус… Темная голова клонилась к подушке, парень всё сильнее обмякал в его хватке, давя на руку, соскальзывал ниже, и Девин был вынужден перехватить его раскрытой ладонью с живота под влажную от пота грудь. Мягкий член окончательно выскользнул из теплоты чужого тела. Овальный след его зубов на плече, уже покрытый тонкой красноватой кожицей, с полупрозрачными алыми разводами вокруг, остался недолеченным — ярким и цепляющим взгляд. — Эй, ты тут в обморок решил грохнуться, что ли? — спросил Торнтон у бледной спины, опускаясь на локоть вместе с тяжелеющим телом. Он уложил Охотника на постель, и тот отозвался едва слышным смешком. — М-может… может быть… — и Девин, с трудом подавив ругательство, коротко коснулся его разума. Сытым использовать талант было просто, и наводить ужас вместо нюхательных солей или нашатыря ему уже приходилось, но это не значило, что он любил на секунду появлявшийся на языке пыльно-каменный привкус. Охотник дернулся всем телом, напрягаясь с шумным вздохом и хватаясь за сбитую простыню, но понемногу расслабился. Девин сел на колени, на автомате придержав наполненный презерватив, стащил его и завязал. Выбросил в урну у стены, продолжая следить за чужим сердцебиением — и почти автоматически перебирать в голове, что могло пойти не так. Охотник вряд ли боялся вида крови, вряд ли был в первый раз укушен, совершенно точно не боялся боли — скорее, наоборот… Девин заметил свежие царапины на бледных бедрах — неглубокие, но кровящие, по следам его пальцев. Дьявол, кажется, всё-таки дошло до кровавых пятен на простынях. А ведь он и не запомнил, в какой момент показались когти. Недопустимо. Похоже, стоит почаще спускать пар. Вариант, достаточно логичный, вырисовывался один. — Как давно ты что-то ел? — спросил Девин ровно, тянясь за бутылкой с водой, оставленной на полу у постели. Ладонь уже чесалась добавить ещё розового на беззащитно обнаженные ягодицы, и молчание Охотника подзуживало только сильнее. — Эй, Охотник, как тебя там. Я серьезно спрашиваю. — Честер, — буркнул парень в ответ. — Днем, может, перехватил пару сэндвичей с кофе… не помню точно. Девин, отпивая из бутылки, покачал головой. Понятно, почему парень такой поплывший был с пары коктейлей. — Идиот, — произнес он с усталым вздохом. — Лежи, я закажу какой-нибудь плотной еды. Поспишь потом полчаса — и иди на все стороны. — Эй, ты не мой папаша, чтобы… — Охотник попытался приподняться на локтях, но Девин потянулся и надавил ему на поясницу, прижимая обратно к постели. — Заткнись. Я не хочу проблем с твоим орденом. Ты сейчас и до ванной не дойдешь без помощи, — он не стал говорить, что выпил бы меньше, если бы кое-кто додумался предупредить его — не хотел лгать. Он и должен был выпить меньше, не оголодал, в конце концов, но Охотник был такой манящий, и этот его запах… Ну и что, что молодой и легко восстановится. Девин обычно лучше себя контролировал. Намного, намного лучше. Видимо, возраст начинал давать о себе знать. — Да какие ещё проблемы? Плевать бы остальные хотели на то, что кого-то кто-то покусал, — пробормотал Охотник… Честер. Вставать, тем не менее, он больше не пытался, даже на локти — видимо, головокружение снова напомнило о себе, и парень просто ершился из последних сил. Придурок. — Ну да, конечно, — не удержался Девин от сарказма, закручивая крышку. — Попал бы ты под машину из-за внезапного головокружения или вывалился бы из автобуса, а потом ко мне бы пришел отряд Охотников, требуя мою голову. — Я бы не стал… жаловаться… — пробормотал Честер едва слышно. Девин хмыкнул — да, конечно, так он и поверил. Да и за ним бы, может, пришел не отряд, а всего одна, но молодому Охотнику это знать не положено. — Лежи и не дергайся. Я принесу пластыри, — он легонько ткнул в бедро рядом со свежей бордовой царапиной. Странно, но запах парня всё ещё был приятнее даже его свежей крови. — Пластыри? А как же зализать, а? — с неожиданно оживелой дерзостью отозвался Честер — и громко, высоко ахнул от тяжелого шлепка по голой ягодице.