Тень героя

Парень сидел на краю кровати, его плечи ссутулились, а в руках была гитара, которую он так и не научился держать правильно. Аккуратная, полностью обклееная наклейками и стикерами которые он дарил ей по поводу и без. Пальцы, дрожащие от напряжения, медленно касались струн, издавая глухие, нестройные звуки, которые разрывали тишину комнаты. Сколько бы она не пыталась научить его хоть чему нибудь, все было безуспешно. Сейчас, после посещения пустой квартиры и стычки с Даби он был окончательно разбит. Его взгляд был прикован к грифу гитары, но мысли блуждали где-то далеко. Он пытался вспомнить ту мелодию, которую играла она, вот уже как больше полугода назад. Как её пальцы мягко касались струн, как каждое движение рождало живой поток эмоций. Но сколько бы он ни пробовал, струны звучали фальшиво, вырываясь из-под его неуклюжих рук, словно отказываясь подчиняться. "Нет... не так... Это звучало иначе," — прошептал он, потянувшись к очередной ноте. Очередной резкий, режущий слух аккорд заставил его стиснуть зубы. В груди разрасталось раздражение, которое тут же сменялось отчаянием. Она оставила ему эту гитару. Говорила, что он сможет научиться, если захочет. "Музыка всегда будет связью между сердцами", — звучал её голос в его голове. — Связь? — его голос дрогнул, а взгляд остекленел. — Но где ты теперь, Хисана? Где эта связь? Гитара выскользнула из рук, глухо ударившись о пол. Изуку медленно поднялся, шагнул к столу, где, в небольшом стеклянном флаконе, лежал клочок красных волос. Он подошёл, словно к чему-то священному, и осторожно открыл крышку. Пахло ею. Её аромат всё ещё был здесь, такой же тёплый и живой, каким он запомнил. Его пальцы бережно коснулись волос, он поднёс их ближе, глубоко вдохнув. Возможно, он сходил с ума. — Ты всё ещё со мной... — тихо прошептал он, прижимая волосы к губам. — Я чувствую тебя, Хисана. В его глазах блеснул огонёк, но прежней мягкости в них уже не было. Тонкие трещинки, появившиеся в его сознании после её ухода, всё расширялись. Её отсутствие перестало казаться временным — оно превратилось в неизлечимую рану. Вероятно, даже через тридцать лет он будет искать похожие черты на лицах у девушек с красными волосами. — Я найду тебя... — голос стал твёрже, но в нём сквозила тень безумия. — Даже если мне придётся уничтожить весь мир ради этого. Комната погрузилась в тишину. Лишь слабый аромат её волос наполнял воздух, становясь последним якорем его разума.

***

Хисана стояла перед остальными членами Лиги, её лицо было серьёзным и сосредоточенным. В руках она держала карту тренировочной площадки, которую ей удалось выкрасть из архивов еще во времена учебы в академии, но никто не знал, что карта была только первым шагом. Она намеренно сделала паузу, позволяя всем сосредоточиться. — Этот план — не просто поход по не знакомым маршрутам, — начала она тихим голосом, обращая внимание на каждого. — Это наша возможность выбраться незаметно и быстро, так что внимательно слушайте. Она указала на карту, где красные линии символизировали скрытые ходы. Легкими движениями её пальцев карты стали не просто изображениями, а настоящими маршрутам для каждого из них. — Это проход под землёй. Через него можно добраться в центральную часть комплекса без того, чтобы попасть в основные сектора безопасности. Здесь, — она провела линию, — здесь скорее всего будет закрыто, но я пройду через вентиляцию. На этой стороне склада есть отсек с проходом в канализацию, который стоит использовать, если хотим избежать лишнего внимания. Компресс и Спинер обменялись взглядами, их заинтересованные глаза не могли скрыть уважение. Её знание территории было впечатляющим, и никто не сомневался в её способности выполнить обещание и провести их сквозь тунель без потерь. — Ты уверена, что все эти ходы ещё не охраняются? — тихо спросил Даби. Его голос был глубоким, полным скрытого вызова, но также и интереса. — Мы будем действовать быстро и незаметно, — уверенно ответила Хисана, её взгляд был решительным. — Не забудьте, что этот маршрут только для нас. Если кто-то пойдёт по этому пути без нужды, всё может сорваться. Тога, почувствовав атмосферу напряжённости, нервно улыбнулась, поглаживая лезвие своего ножа. — Так, все запомнили? — спросила она, ещё раз оглядывая членов Лиги. Все молчали, в глазах горела решимость. — Тогда вперёд. Не привлекайте внимания. Наша задача на сегодня исследовать всё, и запомнить все пути. Как только закончите осмотр территории уходите отсюда.

***

Тем же вечером на базе вся команда была в сборе, план разведки сработал успешно и они ушли незамеченными. До осеннего лагеря оставался месяц, члены Лиги постепенно готовились к выполнянию плана. Благодаря Хисане каждый сейчас четко знал свою роль и свое место, оставалось лишь надеяться что академия не поставит туда охрану. Этот день выдался насыщенным, поэтому Шигараки дал время на отдых для команды. И вот, они снова были как одна большая семья: сидели, общались, отдыхали. Шигараки жестом подозвал Хисану, пока остальные члены Лиги были заняты своими делами. Он вывел её из общей комнаты в коридор, где едва заметный свет уличного фонаря освещал их лица сквозь тусклое окно. Хисана чувствовала напряжение в его жестах и взгляде — он не любил говорить лишнее, но когда говорил, это всегда имело вес. Где-то глубоко внутри себя Хисана надеялась получить отдельную похвалу от него. — Ты хотела узнать о своих родителях, — начал он, опираясь плечом о холодную стену. Его голос был ровным, почти равнодушным. Хисана кивнула, не сводя с него глаз. Не похвала, а даже лучше. Её сердце забилось быстрее, и она незаметно стиснула пальцы. Это была её просьба, но теперь, когда она знала, что ответ близок, страх и сомнения начали подниматься на поверхность. Может лучше бы она и не знала. Ведь что сейчас ей делать с этим? Она знает, что они мертвы, так что же, навестить на кладбище? — Наши люди нашли то, что ты просила, — продолжил Шигараки, его взгляд стал более сосредоточенным. — Твои родители погибли когда тебе не было и двух лет, во время одной из операций героев. Они оказались в зоне столкновения, когда герои пытались спасать заложников. Обычный побочный ущерб, который они даже не считают важным. Хисана молчала, но её руки задрожали. Это не тот ответ, который она хотела бы услышать. — Их тела похоронили на старом кладбище на окраине города. Могилы неухоженные, никто о них не вспоминает. У них даже не было шанса защитить себя. — Ты уверен, что это они? — её голос прозвучал тихо, но в нём была заметна дрожь. Шигараки кивнул. — Мы проверили записи. Имена совпадают. Всё указывает на то, что это они. Держи, это документ о заключении брака, ты хотя бы увидишь их лица. — он протянул лист с двумя фотографиями. Хисана отвела взгляд, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Она знала, знала, что они мертвы, она была готова услышать что-то тяжёлое, но осознание того, что её родители погибли из-за героев, причинило ей больше боли, чем она могла предположить. Они стали лишь заложниками ситуации, они не были ни в чем виновны. Их убили ради высшей цели. — Спасибо, — прошептала она, не зная, что ещё сказать сворачивая бумажку в карман. — не говори никому об этом. Шигараки выпрямился, снова становясь собой — хладнокровным лидером. — Теперь ты знаешь правду. Вопрос в том, что ты собираешься с этим делать. Хисана не ответила. Её мысли были заняты совсем другим — образами, которые она видела лишь на фото, могилами, которые она должна была найти, и тем, как это знание навсегда изменит её жизнь. Что я буду с этим делать? Хисана сама пока не знала, что делать с этим. Ей нужно время чтобы переосмыслить свою чертову жизнь. Кинув очередное спасибо главе Хисана развернулась на пятках и отправилась куда то в глубь дома. Она беззвучно ступала по лестнице, ведущей на крышу. Ее босые ноги касались холодного бетона, как будто она искала опору не только телом, но и душой. Она наконец вышла наружу, и её охватило ощущение пустоты. Летняя ночь сжимала лес в своей душной, липкой тишине. Воздух был густым, будто напитанным гулом чьих-то забытых голосов. Небо над ней было ясным, черным, усыпанным бесчисленными звездами, которые смотрели на неё равнодушно, будто ничего не знали о её боли. Даже они ее не понимают. Хисана замерла на краю крыши, её белые волосы развевались на легком ветру, который обдавал лицо приятной прохладой. Луна светила так ярко, что она казалась почти осязаемой — так хотелось протянуть руку, вырвать её из неба и раздавить в кулаке, как свои чувства, которых в один момент стало слишком много. "Мои родители..." — хрипло начала она, и её голос сорвался на всхлипы. "Мои родители... они умерли ради них?! Ради этих чёртовых героев? Ради тех, кто спасает других, ломая чужие жизни?!" Её слова звенели в тишине, как натянутые струны, готовые разорваться. Она сжала кулаки, ногти впились в ладони до боли. Ей хотелось кричать, но тогда бы все узнали о ее боли. Голубые вены проступили на её коже, будто сами хотели вырваться наружу, умоляя о свободе. "Почему... Почему я узнала это только сейчас?!" — шептала она в пустоту. "Почему никто никогда мне не говорил?! Почему я росла в сиротском приюте, веря, что герои — это добро?! Как я могла быть такой слепой?..." Её дыхание стало рваным, грудь сжимала такая боль, что казалось, ещё немного — и она задохнётся. Она упала на колени прямо на бетон крыши, раскинув руки, как будто молила ночное небо дать ей ответ. "Я ненавижу их!" — проговаривала она, голос срывался, но слова всё равно вырывались наружу. "Я ненавижу всех героев! Ненавижу эту ложь, в которой меня заставляли жить!" Она подняла лицо к небу, её глаза блестели от слёз, но это не делало её слабой. Каждая слеза была огнём, что горел внутри неё, заставляя её вставать и бороться. Она прожила всю жизнь в неведении, училась у тех, кто погубил ее семью, и лишь примкнув ко злу она узнала правду. Хисана медленно поднялась на ноги, её руки дрожали, но взгляд был твёрдым, и шёпотом, полным ярости и боли, произнесла: "Они заплатят за всё. Каждый из них. За то, что украли у меня мою семью. За то, что заставили меня верить. За то, что превратили меня в это. За ложь." Внутри неё наконец-то пробился росток — единственный выживший в пепелище сада, который сгорел, когда её выгнали из академии. На смену аллее из нежных сакур пришёл тёмный, уродливый, но невероятно стойкий цветок. Он рос, напитанный ненавистью, пуская корни так глубоко в её душу, что стал её новой сутью. Немного успокоившись Хисана продолжила сидеть на крыше, давая своим венам остыть, а эмоциям утихнуть. Голова должна была побыть в тишине. Тем более, она уже была здесь не одна. Даби молча наблюдал за Хисаной. Она сидела на крыше их здания, глядя на городские огни вдали. Её белые волосы трепал ветер, а тонкие пальцы небрежно перебирали концы, словно это помогало ей отвлечься от мрака внутри. Он даже и не заметил, как быстро сменился ее цвет волос. И ведь правда у обычного человека это заняло бы около пяти лет, но никак не пол года. Он обязательно спросит ее об этом, ну, когда нибудь. Он не знал, зачем остался и зачем пришел. Он лишь заметил как Шигараки вывел ее, а позже вернулся один, что вызвало неподдельный интерес. Мог бы уйти — бросить её здесь одну, как она того заслуживала. В конце концов, она никогда не будет чем-то большим чем напарником. И всё же он остался. "Она раздражает меня," думал он, пристально разглядывая её профиль. "Со своей показной холодностью, своей молчаливой уверенностью, что знает больше, чем я. С этой маской безразличия. Притворяется, что ей всё равно, хотя внутри горит так же, как и я. Чудачка" Он заметил, как её плечи вздрогнули — то ли от холода, то ли от каких-то мыслей, которые она пыталась заглушить. В ее руках догорала сигарета, про которую она наверняка забыла. "Да, раздражает. Бесит. Но ненависть? Нет. Это не то." Его пальцы машинально поднесли зажигалку к ладони, и огонёк вспыхнул, осветив его шрамы. Он задумчиво смотрел на пламя, пока оно не начало жечь кожу, и резко закрыл крышку предварительно подпаливая сигарету. "Ненависть — это просто. Это привычно. Но с ней..." Её голос вывел его из мыслей: — Что-то случилось? — Нет, просто мимо проходил. Или, может, решил узнать, что у нас тут делает "красный сапфир". — Он отвёл взгляд, возвращаясь к своим мыслям. Она морщится, услышав своё старое геройское имя, но все еще не оборачивается. "Она не доверяет мне. А я ей. Так почему я не могу её ненавидеть? Даже когда она раздражает. Даже когда заставляет меня сомневаться в собственных решениях. Он вздохнул, прислонившись к холодной стене. "Потому что я вижу себя в ней." — Не называй меня так. — Почему нет? Ты ведь хотела, чтобы все знали это имя. Чтобы оно значило что-то для мира, да? Для великого плана? "красный сапфир"... такая чистая, такая правильная, такая... фальшивая. Её руки оставили в покое волосы, и она снова замерла, глядя на город. Её тишина больше не раздражала его. Она была… привычной. Её присутствие не вызывало желание оттолкнуть, наоборот, что-то внутри него будто притягивало к ней. — Это было не фальшиво. Тогда я верила. Даби пожал плечами. — Верила? Или просто играла роль, которую от тебя ждали? Сапфир — это ведь не ты. Это просто красивая маска. Дорогая, блестящая, но хрупкая. — Я пыталась быть тем, кем должна была быть. Делать то, что правильно. — Правильно для кого? Для людей, которые даже не заметили, как ты исчезла? Для тех, кто радовался, пока ты улыбалась, но отвернулся, как только ты нарушила выдуманные правила? — А я смотрю ты внимательно вчитывался в моё досье. Но ты ничего обо мне не знаешь. Даже я сама не уверена, что знаю себя. —Зато я знаю одно: Сапфир — это не ты. Это образ, который ты придумала, чтобы тебя любили, просто кличка. Но вот проблема — ты не камень, ты человек. А люди ломаются, если их слишком долго пытаются огранить. Её плечи опускаются. Его слова, какими бы жестокими они ни были, задевают что-то глубоко внутри. — Тебе не нужно быть красным Сапфиром Ни для нас, ни для меня, ни для кого. Здесь тебе не нужно ничего доказывать. Просто будь собой. Хисана смотрит на него. Впервые она чувствует, что может отпустить этот образ, это имя, которое когда-то значило для неё всё. Последнее, что держало её прошлое. Даби прищурился, позволив своим мыслям тоже задержаться в голове. Не ненависть. Не симпатия. Но что-то… другое. — Ты собираешься молчать или скажешь еще что-то полезное? — снова заговорила она, повернув к нему голову. Он только пожал плечами и отвернулся, чтобы она не увидела его взгляд. — Ты и так слишком много слышишь. Подумав про себя: "И слишком много значишь, хотя я этого не хотел." — Как у тебя так быстро отросли волосы? — быстро сменил тему разговора он. — Из-за того что у меня развита регенерация, она влияет и на рост волос. Ну, я так думаю. — он затянулся и сделал лицо, мол "логично". Потушив сигарету он продолжил стоять опираясь на стену. — Долго ещё будешь тут сидеть? — голос Даби был таким же хриплым и резким, как всегда, но на этот раз в нём звучало нечто, отдаленно напоминающее заботу. Хисана молчала, глядя на звёзды, будто искала ответы где-то там, за горизонтом. Даби вздохнул и подошёл ближе, присел рядом, оставляя между ними приличное расстояние. На его руках был свёрток. — Знаешь, — начал он, крутя в руках этот свёрток, — не думал, что извиняться — моё дело. Но, похоже, мне придётся. Хисана наконец посмотрела на него, удивлённо приподняв бровь. — Это что-то новое. — Не привыкай. — Он хмыкнул, но без злобы. Затем протянул ей свёрток. — Это для тебя. Она нахмурилась, подозрительно разглядывая свёрток. — Что это? — Одежда, — сказал он, будто это было очевидно. — Взамен того, что я испортил. Тога говорила, что тебе не подходит никакая из ее гардероба. Хисана не развернула свёрток. Она примерит ее, обязательно, но позже. — Ты... купил это? — спросила она, не скрывая удивления. — Не льсти себе. Украл. — Он усмехнулся, и Хисана невольно хмыкнула в ответ. — Удивлена, — честно ответила она. Даби поднялся и потрепав её по голове как младшую сестру начал уходить. — Не обольщайся. Просто не хочу чтобы ты ходила с кислой миной. Хисана вновь посмотрела на сверток, затем на его уходящую фигуру. — Даби, — позвала она тихо. Он остановился, обернулся через плечо. — Спасибо, — её голос был едва слышен, но в ночной тишине этого было достаточно. Даби не ответил, только кивнул, скрывая лицо в тени своего плаща. Он знал, что слова уже не нужны.