Север

Нужно разойтись. Ненадолго, только чтобы подготовиться к свадебному обряду и наконец найти покой в объединении, но руки Тецуро все так же крепки, а Кей даже под полуденным солнцем жмется к чужому плечу, как будто в попытке согреться. Арна с тихим скулежом устраивается у ног, носом тут же утыкаясь в стопу Кея, тоже ждет, что ее возьмут к себе, разъединятся хотя бы на секунду, но все остальное, кроме мужа, кажется неважным. Свадьба — простая формальность, даже северный обряд лишь условная мера, на словах обеспечивающая мир. Между ними же что-то крепче любых гор и нежнее сладких ягод, то, что не могли навязать или вложить, оно выросло их усилиями и, Кей уверен, не завянет до самого конца их века. — Пообещай мне кое-что, Душа моя, — муж наконец отстраняется, и только сейчас заметны красные глаза, как будто растертые об одежды на плечах. — Пообещай, что будешь счастлив со мной, а если однажды это сменится усталостью, не сбегай. — Ты правда думаешь, что я смогу сбежать от тебя, лисенок? — конечно, он может, крылья могут унести в любой уголок света, но Цукишима знает, что все равно этого не сделает, только вцепится когтями в чужую руку и утянет с собой. Только вместе. — Смотри во время церемонии в мои глаза, обещай. — Это будет тяжело? С игривой ноткой Кей только усмехается и оставляет легкий чмок в чужом уголке губ. После же выпутывается из чужих объятий, приманивает за собой Арну и с предвкушением направляется к шатру его слуг. Он продумал этот день заранее в перерывах между государственными делами, потому его уже ждут, одеяние на свадебную церемонию выложено из сундуков и только и ждет своего часа. Оно невесомое: все то же золото, только настоящее, драгоценное, звеньями струится по всему телу, прикрывая лишь условно грудь и опоясывая талию, штаны расшиты все так же местными мастерами, подчеркивают сияние еще больше, и когда все это оказывается в несколько рук надето на него, вмиг к щекам приливает краска. Кей выглядит соблазнительно, далеко не по-королевски, скорее как уличный танцор, пленяющий изгибами тела и намеками на непристойности, но золотые узоры, продолжающие цепи на его руках, не дают в последний момент отказаться от этой затеи. Это особенно, смело и, что важно, точно понравится Тецуро. Он видел и больше, касался везде, где только могла устроиться чужая ладонь, но не оценить такой жест в день, когда их снова связывает сама судьба, он точно не сможет. — Мы можем добавить легкую ткань поверх вашей кожи, Ваше Величество. — Не нужно, это хороший наряд, — улыбка греет щеки, и наконец обернувшись обратно к слугам, он наконец протягивает руку. — Достаньте последнюю часть. С почти прозрачным шелком, что скрывает часть лица, Кей справляется сам, цепляет концы в отросшие пряди и только в самом конце касается пальцами эфирного масла, оставленного рядом. Апельсиновые ноты тут же находят свое место на его шее. — Передайте другой стороне, что мы закончили. Пускай главы и вожаки собирают народ вокруг поляны в круг. Осталось справиться только с томительным ожиданием, и это, наверное, меньшая цена, которую можно заплатить за это замужество. Цукишима раз за разом нервно поправляет цепи, пьет жадно воду, кувшин которой слуги постоянно уносят до ближайшего источника, но не говорит ни одного лишнего слова, как будто опасаясь упасть в пучину слабости и несдержанности. Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем приходит посланник с северной стороны, шурша пальцами по входу в палатку прежде, чем войти. — Вы должны станцевать в этом, — первое, что говорит Атсуму, как только оказывается внутри. Беличья натура, видимо, всегда просит песен и плясок, но Кею в моменте это кажется высшей степенью почитания. — Мы сыграем, как в предыдущий раз. — И у Юга есть свои музыканты. Если будете играть вместе, я сделаю это лучше, чем было на нашей предыдущей свадьбе. Предыдущей… Куроо бы точно такие слова не понравились, звучит так, будто такое может случиться еще и не раз. На деле же это последний ритуал, третий раз уже будет совсем ни к чему. И Атсуму сбегает из шатра, как только слышит первые ноты музыки. Уд звучит по-родному, щипки пальцев больше похожи на вечное перебирание песчинок в бесконечных пустынях, и внутри все наконец отпускает: и волнение, и предвкушение, остается только желание поскорее оказаться напротив Тецуро. Он напоследок со всем возможным уважением кланяется слугам, выдыхает в тонкую ткань и выходит наконец наружу. Поляну, выбранную для обряда, окутали хороводы, что движутся вместе от самого большого кольца до центрального, самого маленького, но ближайшего к их с Тецуро алтарю. Дальше лишь дело ловкости и ритма уда: все движется в едином темпе, руки что южан, что северян поднимаются на нужных нотах, и Кей змеей проскальзывает между, пробирается все глубже, невзначай цепляя взглядом лица. Все они спокойны, как будто в этом нет ничего особенного, и это самая лучшая награда за долгий путь стараний. Мир еще ближе, чем был даже сутки назад. Наконец, пробираясь внутрь последнего круга, Кей тут же взбирается ловким прыжком на небольшую возвышенность и наконец встречается взглядом с Тецуро, но только на миг, дальше взгляд соскальзывает ниже, ведомый неподдельным интересом и.… восхищением. Он не знал, в чем будет Куроо, оставил это специально вне своих полномочий, отдал полностью в руки мужа, и его выбор, не иначе, лучший из всех, что только мог сложиться: тонкий южный шелк, совсем непохожий на другие черные ткани, открытые руки, покрытые северными метками, неловко спрятаны за спиной, но скрытая жилетом грудь с узорами Юга. О том, что мужчина перед ним северянин дает знать только мелкий пучок шерсти, висящий на поясе рядом с ножнами меча. Муж не мог разочаровать, только сильнее очаровать и не оставить шансов усомниться в правильности такого исхода. И по обещанию Тецуро старательно держит взгляд на его лице, не позволяя себе даже невзначай зацепиться за всю красоту, что Кей несет на себе. Для этого еще не время. Арна в это время еще совсем молодым воем останавливает хороводы и приковывает все внимание народов к себе, а после и к ним обоим. Счастливую улыбку сдержать не удается, да и ни к чему это, когда все наконец-то хорошо, и Кей делает еще один шаг навстречу, а затем еще и еще, пока наконец не вжимается в чужую грудь. Где-то там под слоем кожи и ребер бьется сердце, повторяющее его собственный ритм, принадлежащее ему и… — Моя клятва будет короткой, Цукишима Кей, — говорит Тецуро нарочито громко, но слышится, как в глубине все обращено только ему одному, и это нежит еще больше. — Будь мы на северных землях или на южных, под разными флагами или в едином правлении, в ночи или в жаркий полдень, я буду рядом и подниму меч против любого, кто решится нарушить твой покой. Он знает. Он, черт возьми, не понаслышке знает это чувство и тает сильнее от чужого настойчивого взгляда, который сам собой вкладывает в ладонь поводок от шеи Куроо. Вся сила Севера готова здесь и сейчас сложиться у его ног, и это окрыляет. — Тогда позволь мне высказать все за нас двоих, Куроо Тецуро. Пускай весь мир, каждая шуба, каждая песчинка, каждое дуновение ветра знает о них и об их истории, пронесет ее дальше, чем способна простая человеческая жизнь, пускай она останется в легендах и рассказах о невозможном чуде и любви, соединяющей солнце и луну. Он не станет сдерживаться в словах. — Мы получились случайно, — наконец вырывается из груди несмело, — но та встреча на пороге северного замка определенно дала мне самую большую награду за всю мою жизнь. До появления тебя я был слаб, беспомощен и почти ничтожен в сравнении с тем, на что рассчитывала моя семья, и только чудо могло мне подарить новую жизнь. Старые Боги послали мне тебя, чтобы стать лучше, показать, как можно быть иначе, и… Наше Северное Сияние потухнет только тогда, когда на небе не останется ни единой звезды. Он видит его уже сейчас в чужом взгляде, пускай вокруг и яркий день, сам складывается вдвое у ног и готов оставить мелкий игривый укус острым клювом прямо на плече — там же, где его метка печет лопатку прямо сейчас от бьющих чувств. У них уже нет шанса сбежать, бороться за лидерство и ждать подвоха. Кей первым цепляет из блюда с холодной водой кольцо, напоследок касается губами крепкого серебра и надевает на палец Куроо. На чужой ладони оно выглядит, не иначе, волшебно, и вряд ли всему виной только смуглая кожа мужа, чуть сгоревшая от местного солнца. Просто они оба знают, что и без них, без мелких знаков внутри их судьба не изменится. Так же, как Тецуро надевает золотое кольцо в ответ, так же как с аккуратностью, все еще не позволяя взгляду опуститься ниже ключиц, отводит в сторону шелк, так же, как и целует, притягивая ближе, Цукишима уверенно, но со всей любовью обвивает руками плечи и ладонь держит на большой метке на чужой спине.

«Старые и Новые Боги… да кто угодно! Больше просить не о чем, Цукишима Кей, король Севера и Юга, уже получил больше, чем мог представить»

И пока вокруг льются радостные крики и поздравления, пока Арна в нетерпении коготками трется о бедро с тихим скулежом, пока Тецуро, едва отстранившись, так по-детски смеется прямо в его плечо, Кей позволяет себе наконец подумать о себе. — Теперь ты мой муж дважды, а значит и обязанностей у тебя в два раза больше. — Для тебя все, что угодно, — муж усмехается напоследок и наконец поднимает на руки собаку, позволяя ей языком пройтись по их лицам. — Она точно рада за тебя. За них всех.