Север

— Спасибо каждому южанину, что добрался до дворца в этот важный день, я благодарен вам, — начинает намеренно официально, пускай и отходя от привычной речи для коронации. В прошлом, если верить документам и письмам, всегда первым шло обещание работать над благополучием страны, следом мелкое рассуждение о значимости короны в их истории и только потом, если вообще случится, слова благодарности людям, приехавшим из всех поселений Юга на такой значимый праздник. Король меняется раз в жизни, как говорят пословицы, поэтому и упустить такое торжество осмелится не каждый, но хочется верить, что внизу есть и те, кто добрался до столицы не потому, что так принято, а из искреннего желания выразить доверие Кею. Если есть хотя бы один человек, даже самый маленький южанин или глубокий старик, значит у его плана есть шанс на успех. — И спасибо слугам дворца, что приготовили все для этого дня. По главной площади столицы наверняка уже растянуты столы со сладостями и вином, что досталось из погребов дворца, кафтан искусно сшит, а армия собрана, чтобы держать балкон с ним и с короной под защитой… — Сегодня я получаю титул короля, но не для того, чтобы продолжать дело отца, деда и предыдущего моего рода, — голос звучит четко, все волнение остается в пределах головы, а пальцы крепко держатся за каменные ограждения балкона. — Мои цели отличаются от их идей, мои дела тоже будут совсем другими. После глупой войны, развязанной по вине моей семьи, после потери брата в подковерных играх в стенах дворца, я не стану браться за меч, и наша страна больше не будет без нужды доставать мечи и отправлять на смерть воинов. Радостные возгласы снизу, стоит только закончить мысль, дают еще большую уверенность в том, что это правильное решение. Указ о смене воинской повинности уже лежит на рабочем столе кабинета, достаточно отправить его до главных казарм вблизи столицы, и многим юношам не придется покидать семьи, чтобы учиться воевать. В армии место только тем, кто действительно желает защищать свой дом, и их, Кей уверен, будет достаточно, чтобы защитить и границы, и простых жителей. — Пускай для каждого южанина встреча с иноземцами будет наполнена уважением, а не ненавистью! И вот он наконец всего в шаге от самого главного — Куроо. Вернее не он сам, а то, что его любовь сотворила, возродила и приняла. Стоит ли упоминать их личное для всего народа? Не станет ли хуже от рассказов о том, как король имеет слабости? Старые Боги определенно знают ответ, но молчат, не посылая даже мелкой подсказки где-то в паутине рук внизу. Желают, чтобы он сделал так, как считает правильным. — Я могу говорить о других странах, о новой эпохе в истории Юга лишь потому, что судьба, — странное слово для их рассчитанной встречи, притирки самыми острыми углами друг о друга и, только уже в самом конце, предназначения быть началом чего-то большего — не детей, целой страны, — свела меня с моим мужем. Встреча с ним и с Севером дала мне понять, что между нами и иноземцами отличий не так много. Они едят мясо и рыбу, которую выловили племена во времена охоты, мы растим сочных фрукты и собираем взошедшее зерно, они добывают камни, у нас шьют ковры и сушат чай, но все мы схожи в одном — в желании лучшего для нас, наших предков и потомков. Счастье сменилось недоумением, что распространяется, как зараза, по толпе вместе с противным шепотом. Они не принимают, не понимают его слов и чувствуют, что даже в нем самом осталось ужасное деление на «своих» и «чужих». Цукишима позволяет себе только сделать лишний вдох и всадить между каждой новой буквой речи надежду, что ему поверят. Не пойдут за ним глупо, как стадо за пастухом. Решат сами, что люди и правда везде одинаковые, правда сделать это удастся только после свадьбы по южным обычаям. — Как король, как южанин, как человек, нашедший свое счастье там, куда меня сослали, чтобы «укрепить мир», я могу быть уверен, что стоит отбросить нам все старые убеждения, мы шагнем вперед. Война закончилась, все одинаково зализали раны, и сейчас настало время огласить мир — нерушимый, как этот дворец — для обеих сторон, поэтому я и мой муж, Куроо Тецуро, король Севера, решили провести свадьбу еще раз уже по южным обычаям на границе наших стран. Провести общее для наших стран торжество. Шепотки снизу множатся, превращаются в громкое осуждение, освистывания и неизменный бред про «варваров» и прошлого короля. Отец, должно быть, из подземной темницы тоже слышит его слова вперемешку с недовольством народа и ухмыляется. Попусту думает, что это хоть что-то изменит. Может это его чернота, подцепленная простыми южанами в пути до столицы? Оставленные до лучших времен семена злости и ненависти, что зацвели только сейчас, стоило Кею только дать немного воды иссушенной земле. — Вы можете быть против, считать меня безумцем, — в толпе он точно что-то расслышал про подстилку северного зверя, но такое точно повторять вслух не стоит, — но дайте всего шанс мне убедить вас в обратном. Несколько дней будут объявлены праздничными, все освобождаются от работы, а налоги в этот месяц будут меньше. Это моя плата вам за возможное доверие, а пока… Пускай колесо жизни будет двигаться на благо Юга! Как только уважительная радость снизу начинает стихать, Цукишима практически сбегает в тень коридоров дворца, на ходу стягивая и корону, которую стоит вернуть под стекло, и кафтан, что кажется не крестом, целой горой, которая слишком велика для его едва окрепших плеч. Все хочется вернуть назад, с позором сбежать и перестать пытаться верить в лучшее, но у него точно не осталось такого права. Теперь он и правда король своих родных земель и Севера, он единственный путь к понимаю двух народов, и будет большой глупостью отказаться от такого дара свыше. До покоев дойти удается быстро, спрятаться за ширмой и наконец надеть привычные белые одежды, что не смеют колоться или добавлять и без того большого веса. Наконец Кей выдыхает, но остатки волнения остаются внутри, щекоткой мучают до пути к главному выходу из дворца, и все личное, уязвимое и непринимаемое народом снаружи душится. На лицо натягивается маска собранности и спокойствия. Где Куроо, чтобы с любовью прошептать на ушко, что все будет хорошо? Должно быть, это и есть главный недостаток Северного Сияния — больная зависимость от присутствия друг друга. И все же, медлить некогда, солнце все ближе к горизонту, а ему нужно выразить уважение главам каждого поселения, почтивших визитом столицу. Приходится выйти наружу снова, кивнуть стражникам, давая открыть ворота дворца и напоследок незаметно забрать из ладоней дочери садовницы пару ярко-красных ягод клубники. Такое признание ему точно по душе. Со сладостью и ощущением сока на губах проще добраться до столицы. Парочка воинов позади не напоминает о своем присутствии ничем, кроме лязга доспехов о ножны мечей, а взгляд Кея, стоит только войти в город, цепляется за успевшие ожить с начала его правления дома. Старый путь от дома Алисы до главной площади больше не похож на олицетворение ничтожности и слабости человеческой жизни, в домах наконец появились окна, хлипкие двери сменило хорошее дерево, а дети, все еще снующие туда-сюда по привычке, больше не выглядят опухшими от недоедания, даже имеют силы и знания, чтобы сказать «Ваше Величество», а не просто вытаращиться на него огромными в сравнении с худым лицом глазами. Теперь у них есть будущее, за это точно стоит воевать и нести корону до конца. За столами, ровным рядом уходящими, кажется, до другого конца столицы, уже его ждут, дальше только почти бездушный обмен любезностями с главами поселений, который повторяется из раза в раз, кажется, даже не меняя слов. Душит уже не жара и колючая ткань кафтана, а человеческая лживость, с которой бороться будет труднее, чем с дырявыми окнами или высокими ценами на молоко, но приходится терпеть, раз за разом проговаривая благодарность. Стоит только надеяться, что где-то между слов очередному пухлощекому мужчине с разрастающейся сединой не встала северная ругань, иначе вопросов к новому королю будет больше, чем восхищенных криков. Заканчивает поход по всей длине столов Цукишима уже под свет фонарей и ламп, сливается с тенями и потекшей по переулкам вместе с вином музыкой, и как только находит свободную скамью, стоящую рядом с дорогим домом кого-то из местных торговцев, прикрывает глаза от накатившей усталости. Контраст одиночества в пределах рабочего кабинета и нескольких часов, потраченных только на то, чтобы проговорить нужное, сравним только с жаром Костра Легенд в окружении снега и тяжелых сосен и елей повсюду. — Ваше Величество, — тянут где-то у уха, и желание разорвать на части наглеца, решившего лишить его даже слабого отдыха, разрастается мгновенно до гигантских размеров… А после тут же рассыпается, как только уставшее сознание читает знакомое северное шипение и родной запах смолы. Кей едва находит силы раскрыть глаза, но увидеть мужа важнее отдыха. — Помните, я рассказывал вам про подарок? — Где ты был на коронации? — Помогал этому подарку добраться до нас. Пойдем, тебе стоит это увидеть, — и без лишних разговоров его подхватывают под руку, прижимают ближе за талию, и Цукишима готов тут же отдать всю свою власть, все золото и привилегии, лишь бы только так было всегда — рядом, с теплом и вниманием. Тецуро рядом, и это главное. Он ведет бережно, поглаживает по талии, как будто возвращая жизненные силы в тело, а когда наконец шепчет «посмотри вдаль», все внутри послушно напрягается, пуская по телу мурашки, и… Кей видит у знакомого дома двоих: девчонку лет пятнадцати со светлыми волосами, что прятала в косы мать, и мальчика с все той же невинной пухлостью и зелеными-зелеными глазами, что цепляются за него сразу же. Лев бежит навстречу, кажется, забывая о всяких правилах приличия, и это до глубины души радует, вжимается объятиями в ноги и дышит так загнанно и радостно, как самый верный на свете щенок. — Рад меня видеть? — Я знаете кого видел на Севере? Белок! Они быстро бегают по деревьям и едят орехи, а еще так хорошо поют! А еще воронов, они летели с нами почти до самого дворца! А еще… А еще… "Старые Боги, забудьте все предыдущие просьбы. Лучше сохраните эту детскую непосредственность и на северных землях, и здесь, на Юге. Этой искренности в мире живых так безнадежно мало." Мальчишку хочется обнять покрепче, прижать к груди, отдать застоявшуюся ласку в моменте, но Алиса все же подходит ближе с улыбкой. Она уже не с тем безжизненно худым лицом, что выглядывало из-за двери их дома, ее щеки наконец мягки, глаза сияют не от ненависти, а спокойного счастья, и рука, что тянется вперед, крепка и без всякого ножа. — Ваше Величество, спасибо вам. — За что? Я не сделал ничего- — Вы были правы, мы нашли свое место. Кажется, это лучшее, что может услышать правитель, все еще неуверенный в своих силах, и Кей в секунду расцветает, с особой любовью притягивает Алису ближе и смыкает руки на чужих плечах. Никаких костей, только крепкое девичье тело и тепло. Северное, его он точно ни с каким не спутает: костры, магия и… любовь. — Но это еще не все, Душа моя, — заговорщески шепчет муж и скрывается за углом. Интерес перебивает все, приходится отстраниться и медленно, почти с опаской подойти к углу чужого дома, но Цукишима не успевает даже вдохнуть, как его оглушает радостный лай, а после и тело валится на колени, бессознательно желая утонуть в чужом внимании и счастье. Язык мажет по щекам, носу, глазам, размазывая черные полосы окончательно, но это совсем неважно, все буквально меркнет, кроме них двоих.

Арна здесь. Арна на Юге.