Север

Единство. Это слово вертится в голове, въедается все глубже с каждой секундой работы, перебора документов и дыхания в шею мужа, но никак не найдет свой выход из головы. Звучит абсурдно: соединить две веры, две страны, два строя, две части света, что, как солнце и луна, не должны были встретиться, а затмение настолько мимолетно, что в общем времени существования государств не имеет веса. Это не порабощение, не убийство неугодных и наделению властью тех, кто «за», скорее добровольное назидание прошлым правителям с их войнами и жестокостью. Но Цукишима не находит пути решения ни в кабинете, ни в книгах, что теперь хранятся на рабочем столе, а не пылятся в библиотеке, и вряд ли дело просто в его неопытности… Просто мир, большой и слишком разный, не может сложить две противоположности воедино. — Я точно сойду с ума, — шипит от отчаяния несдержанно прямо в письмо от границ с Севером. Королева ждет их, скучает, рассказывает о том, как живет Алиса со Львом, но между строк все еще не может оправиться от потрясения смертью Куроо даже в окружении сирот с поселения Некоматы. Ее жаль больше всех на свете, она определенно заслужила лучшего исхода, а не тот, что есть сейчас, — пережить смерть любимого, после принять убитого сына и лишь чудом вернуть его к жизни… — Почему я не могу найти ответ, чтобы снять с вас груз? Он сидит в кабинете, без преувеличений, с утра до ночи, сжег все благовония, которые сумел найти в глубине полок, устроил порядок в документах и лишился всякого страха перед властью. С ней оказалось сдружиться несложно, если верить, что все к лучшему, но даже так, со стертыми уже не от рукояти меча, а от пера, пальцами, с постоянным голодом, потому что выбраться на ужин равносильно отсутствию целого дня в планах, и болью в спине, ответа нет. Он не сбегает из его рук, не желая поддаваться слабаку, а просто не существует, как будто никто еще не делал то, чего желает его сердце. Кей уже готов сложить руки в молитве и просить у всех возможных богов помощи, наверняка такая картина развеселила бы кого угодно. Стоит написать ей ответное письмо с надежной, что она поймет. Всегда понимала без лишних слов. Первая половина письма как всегда формальна, с простыми словами о погоде, урожае и немного о Тецуро, с которым удается видеться только по ночам. Ему больше нравится ухаживать за садом и собирать фрукты, нежели сидеть до полуночи рядом, то ли помогая, то ли отвлекая одним лишь своим присутствием. «Я хочу вернуться. Больше, чем править и заниматься делами страны. Пускай на Севере я такой же король, но здесь я совсем один. Не могу не думать о том, как мечтаю войти в замок, но не могу оставить дворец без жителя, а страну без правителя. Чувствую, что совсем не создан для этой роли.» Пускай все оставшееся разобрано, пусть в посланиях от глав поселений заметно облегчение и некоторая радость лучшей жизни, но разве это имеет значение, если он не может быть на своем месте? Не существует середины между счастьем народа и своим, эгоистичным, но чертовски важным? «Но будьте уверены, мы найдем выход» Мы. Это лишь сглаживание углов, ни к чему добавлять Королеве поводов для беспокойства, тем более если Тецуро может вернуться в любой момент домой. У него такой возможности просто нет. — Душа моя, — касается самого уха, и Цукишима испуганно дергается, как будто этого не происходило в предыдущие дни. Позади все еще Куроо: еще более загорелый, чем, казалось бы, было раньше, улыбающийся по-детски радостно и не решившийся положить ладони прямо на плечи, позволяет себе только сжимать резное дерево спинки рабочего стула. — Ты снова слишком погрузился в работу? — Извини, слишком много дел и мыслей. И с каждой секундой присутствия мужа надетые заранее, чтобы было проще, доспехи стягиваются, оголяя душу, а усталость накатывает огромной волной — наконец пальцы откладывают перо и торопливо разминаются, пока веки только чудом остаются открыты. Если они оба короли, то почему у северян нет такой усталости от правления? Может стоит перенять хотя бы часть правил племен, чтобы было проще? Заполнить этот кабинет доверенными лицами, поставить над несколькими поселениями общих глав или собрать- — Старые Боги, это невыносимо! — шипит где-то на границе сознания, пока на карте рисуются новые фигуры в пути дел до самого дворца, а после резко лицо оплескивает… — Это вино? — С чего начали, тем и заканчиваем, — даже по тону голоса легко понять, насколько Тецуро зол, и это возвращает заново в реальность. Стоит только проморгаться, нетрудно заметить в чужих руках пиалу, что наверняка принесена с кухни вместе с ужином. Сколько уже времени Цукишима не появляется в обеденном зале? — О чем ты думаешь, что забываешь даже о том, что я здесь? — О работе. О том, что делать дальше. О том, как вернуться домой. Кажется, не он справляется с делами короля, а кабинет поглотил его, используя как и всех предыдущих королей. В воспоминаниях тут же всплывает такое же недовольство, когда совсем маленькие руки едва достали до ручки двери, смогли открыть и пробраться внутрь, но ни единого взгляда от отца это не получало. Нужно что-то менять. Не писать письма и мучить себя нерешаемыми задачами, а просто… жить? — Прости, что снова не пришел. Я постараюсь- — Или ты прямо сейчас идешь со мной в покои и там ужинаешь со мной, или… Не знаю, что может быть весомым словом для тебя. — Уедешь? — Даже не смей думать об этом, — шипит муж еще сильнее и без лишних слов, как будто не оставляя выбора, уходит обратно в коридоры дворца. Кей просто не может не последовать за ним.

***

— Помнишь, какой сегодня день? Луна уже добирается до середины неба, пока в румяные после купелей собственные щеки тычется очередная ложка чечевицы — совсем не королевского блюда, но зато дающего сил и насыщения. Она едва отдает специями, смело позволяет в себе присутствовать хрустящей кукурузе, и это, кажется, хорошая замена постоянному поеданию клубники или еще твердого винограда. Это единственное, что находится в голове. Никаких календарей, догадок или хотя бы намеков на то, чтобы разгадать тайну чужой едкой улыбки. — Не томи, я не догадаюсь. — Сдаешься? — Знаю, что ты все равно мне скажешь, потому что любишь, — слова оседают в прохладной комнате совсем тихо, мешаются с шелестом деревьев снаружи, но они оба знают последствия. Какой бы меч не держал Куроо, какой бы силой, скрытой под кожей, не обладал, Цукишиме хватит лишь пары слов, чтобы склонить его голову к себе. Чертовски приятно ощущать свою власть даже спустя… — Годовщина нашей свадьбы. Несколько месяцев, но каждый день, проведенный с тобой, для меня награда. — Спасибо, что появился в моей жизни, мой северный лис, — Кей едва прожевывает новую ложку еды и тут же падает в поцелуй, нежный и тягучий, как будто пропитанный доверием насквозь… Никакой абсолютной власти у него точно нет, Куроо все так же держит в руках его едва сросшееся от давних ран и страхов сердце, и дело не только в метках, обрядах и этом самом «мы» во всех письмах. — Ты правда считаешь это настолько важным, что отмечаешь каждый проведенный месяц? — Считай, что так, — усмехается муж, — но на три месяца брака у нас устраивают маленький праздник: приезжают племена с обеих сторон, повязывают нить на первом звене цепи на дереве и молятся, чтобы единственное, что могло разрушить Северное Сияние, только, метель и… Ты меня слушаешь? И Кей слушал, честно смотрел на движения чужого рта и справлялся с очередной ложкой, что уже заметно остыла, но в момент все внутри прошибло молнией, а по телу побежали мурашки. Наконец идея соизволила появиться и, какое счастье, сразу же пойматься, стоило только появиться мужу рядом вместе с его обычаями, о которых сам Цукишима никогда бы не догадался. И правда, кабинет слишком узок и сух, пророс одинаковыми решениями и серьезностью, которая никогда не пропустит внутрь что-то новое. — Ты гений, Тецу, — с наступающей радостью Кей снова сокращает расстояние, чмокает все лицо, куда только может дотянуться через поднос с едой и собственные сложенные ноги, и едва ли не светится от счастья. Внутри все горит от желания тут же схватиться за составление плана написание приглашений, а фантазия уже рисует лучший исход. — Праздник для обеих стран, вот что нам нужно! — Что- — Выходи за меня снова, но уже по-южному!