Север

Никто не надеялся на счастливый исход и великодушное прощение, стоит только всем картам раскрыться, но наблюдать за тем, как в глазах Алисы рушится доверие и на его месте тут же взрастает ярость, сродни пытке. Затянувшаяся тишина, которая нерушима даже ветром, душит, и Кей чувствует, как наравне со скрутившейся на шее веревкой из-под ног так некстати уходит земля. Девчонка не движется, Тецуро боится даже моргнуть, и кажется, что весь мир замер в последней секунде спокойствия. Вот-вот наступит конец света. Старые Боги не оставили совета в легендах на такой расчет. — Я знала, что стоило убить вас обоих еще в первую встречу, — наконец размыкаются юные губы злостным шипением, но останавливать их дело провальное. Кей знает, что нужно пережить, нужно перезлиться, высказать, а не заставлять молчать, иначе легко потеряться в той самой ненависти уже глубоко внутри себя. — Никому из прохожих столицы нет дела друг до друга, а вы, как шутники с площади, уверенно сыграли великодушие. — Это было не оно. — А что тогда? Кажется, Куроо стоило держать язык за зубами до тех пор, пока все кипящее не выльется наружу медленно, как едва проснувшийся вулкан, но сейчас их обоих точно затопит небрежной лавой. Алиса цепляется все такими же худыми руками за одежды Тецуро, сжимает ткань до хруста золотых нитей, и будь ее воля, наверняка оставила бы пару глубоких ран ножом, но тот наверняка остался внутри, а сил у нее точно меньше, чем у мужа. Ему самому остается только наблюдать за борьбой любимого и понятного, сильного и едва способного постоять за себя, но не вмешиваться. Это не его битва. Снова. — Мы… Нет, Кей узнал о непроданном кувшине и- — Ты еще смеешь оправдываться? — она уже совсем несдержанно бьет по щеке с громким хлопком, как будто это единственное, на что хватит сил здесь и сейчас, но Цукишима даже на расстоянии нескольких шагов чувствует, какой болью обжигает и кожу, и все такой же некрасивый шрам. — Ты причина, почему мы остались одни! Это ты виноват в том, что все кончилось! Это твоя вина, что у моего брата не осталось семьи, а знаешь сколько таких же, как он, кого ты оставил без шанса на выживание? Хватит населить весь твой чертов Север заново! В воздухе повисает жажда мести, в безумстве чужие ногти становятся когтями, а девичье тело сжимается до размеров разъяренной кошки, что с удовольствием расцарапает до мяса неугодного, но это все еще можно понять. Будь у него самого в свое время возможность выражать боль так открыто, наверняка пострадал бы весь дворец, слуги и первоочередно семья. А Тецуро стоит застывше, принимая очередное наказание: удары по щекам уже сменились кулаками в живот, мешок все так же держит позади и не решается даже взглянуть на секунду в глаза Алисе. На месте мужа сейчас чудится идол, но которому не молятся, а кощунствуют за каждую неблагодать. Это для него честное мучение? — Я ненавижу вас обоих за то, что вы сделали с моим миром! Старик в последнем поселении был прав, они и правда несут на себе бремя целого мира, правда далеко не под своими именами. Цукишима и Куроо это их отцы — короли, имеющие за собой целые страны. Тецуро и Кей — маленькие символы, что обязательно забудутся в послесловии рассказов о подвигах их родов. И даже если спустя время удастся выйти из тени чужих поступков, сейчас приходится расплачиваться сполна. Наконец спустя долгую тираду Алиса наконец отпускает, отходит к двери обратно и наощупь за спиной ищет ручку. Как всякий умелый воин, желает сбежать после мести. — Мне не искупить всех жизней, что отняла война, что я отнял лично, что отнял мой отец, но я хочу сделать так, чтобы никому больше не пришлось страдать, — наконец мешок выставляется вперед, а Кей имеет возможность снова приблизиться и сцепиться с чужим рукавом. Хоть так, незаметно, но чувствовать присутствие и тепло Тецуро, а свое передать по едва ощутимым нитям, тянущимся от груди до груди. — Мы приехали на Юг, чтобы забрать тела погибших северян, и это последнее, почему я ступаю на южные земли. Будь уверена, свою кару я уже нашел, и я буду жить с этим до тех пор, пока мою душу не примут Старые Боги. — Что это значит? — Это последняя встреча, если ты того желаешь, — последнее Тецуро выдыхает с ощутимым сожалением, и Цукишиме хочется в непонятном порыве сжать чужое горло, чтобы ни одно слово больше не делало еще хуже. Наверняка для откровенности сейчас не лучшее время и место, иногда все же стоит скатываться до грани полулжи. — Мы нашли вашего отца. Его тело было совсем недалеко от границы, закопано вместе с телами моих людей. Если ты хочешь- — Врешь, вы не могли найти его, — наконец спустя мучительное время злость на все еще молодом лице сменяется отчаянием, слезы ползут по линиям лица, падают в песок, и чудится, что это просто начинается дождь. По легендам, когда пустыню накрывают ливни, король впадает в вечную грусть, а вместе с ним оплакивают время и все его земли. Пока корона принадлежит отцу, все земли будет мучить только засуха. — Я был уверен, что это именно он, — наконец совсем тихо вступает Цукишима, тут же позволяя себе приблизиться на шаг, а после еще на один. Тело едва находит силы согнуться, после поездок мышцы все еще застыли в невозможности расслабиться, но развязать и сдернуть с уже полуразложившейся шеи медальон из камня все же нужно. Вкладывать его, пропитанного мертвым жиром, в чистую ладонь Алисы ужасное решение, и в секунду вышивка рукава разрывается на части, рушит фамильное уважение и почитание. Золотые нити лопаются, но это кажется такой мелочью в сравнении с тем, что действительно ценно здесь и сейчас. Кей неторопливо стирает куском все лишнее с камня и протягивает, не надеясь на то, что юным рукам хватит сил его взять. — Он похож на вас, имеет при себе камень-пропуск и умер в то же время, что и остальные люди в том поселении. Кажется, стоило бы раскрыть мешок, вывалить все остатки на песок и дать возможность убедиться во всем самой, но это точно слишком. Они не хотят, чтобы все тяжелое навалилось вместе, как это было с ними. Стоит только надеяться, что отсроченная боль со временем утихнет. — Мы здесь не для того, чтобы просить прощения. — Ты тоже виноват в том, что произошло. Твое молчание во дворце стоило такого же количества людей. И она чертовски права, но сейчас не время для раскрытия собственных ран. — Да, и я тоже несу ответственность за это. Я, как принц, как король, делаю то, что сделает лучше людям, кому предстоит жить со мной в одно время. Ты можешь думать, что мы пытаемся купить твое прощение, но это не было целью в первую встречу, не цель и сейчас. Не нужно слов благодарности или проклятий, просто позволь нам помочь. — Зачем вам все это? — повторяется из раза в раз, и Кей как будто сам теряет ответ, руки бессильно валятся на полы и пачкают остатками жира светлую ткань. Был ли ответ вообще хоть когда-либо? — Наверняка совсем скоро вы уедете на свой Север, а мы останемся, как останутся и те, кого вы никогда не увидите, но кому так же тяжело, как и- — Я предлагаю тебе вернуться с нами на Север. Вместе с братом. Чужой голос все еще сдавлен, значительно тише привычного тона, но даже в этом покоренном шепоте Цукишима слышит нотки власти. Наверное, они здесь для того, чтобы показать силу, возможность защитить ничуть не хуже меча. Алиса вряд ли догадывается, какую неописуемую нежность и внимание может дарить Куроо, какое тепло может дарить Север и какими принимающими могут быть Старые Боги. — Бросить жизнь здесь и попробовать начать все сначала под другим флагом? — Скорее отпустить прошлое и дать шанс и себе, и Льву быть счастливыми. На северных землях всем найдется свое место, — Тецуро наконец делает ответные шаги вперед, и между ними остается всего метр, перекрытый тяжелым мешком с мясом, когда-то бывшим человеком наверняка любящим своих детей. Отец их семьи смог бы дать им согласие на эту идею? — У тебя есть время на раздумья, ты легко можешь отказать мне, но… я бы хотел, чтобы у вас все было лучше. Вряд ли муж имеет в виду только нездоровую худобу, она исправима даже жизнью в южном дворце, скорее всему виной внутреннее, глубоко сидящее и колючее, что заставляет каждый раз хвататься за нож при нежданном стуке в дверь. Кей понимает, но склонить к решению не пытается, только напоследок заново вкладывает в едва окрепшие руки кувшин молока и с улыбкой подмигивает глазам, высунувшимся в щели двери. Вряд ли мальчишке стоит знать о том, что переживают они все, когда приходит пора столкнуться с взрослой реальностью. — Думаю, она откажется, — уже в постели, проводя пальцами по лучам утреннего солнца, что гладят плечо Кея, несдержанно выдает Куроо, тут же глядя в глаза. Ничуть не лучше ребенка, расстроенного суровой правдой. Жаль, что его нельзя убедить в обратном, ведь даже собственная вера уже далека от сказок, все они остались дома, на костре легенд поселения, полного такими же одинокими детьми… — Она сможет добраться до нас, Тецу, даже если спустя время, — ласково Кей трется носом о все еще кажущийся свежим шрам на щеке и едва находит силы, чтобы не заснуть здесь и сейчас. Нельзя. Куроо все еще не чувствует покоя. — Мы отправим за ней сани, если это понадобится, веришь? — Почему ты уверен в этом? — Потому что на Юге ты либо навсегда, либо никогда не станешь своим, — тает с обидой в изгибе крепкой шеи, и наконец сон накрывает с головой обоих.