Dead souls

Душевное состояние влияло на заражённых так же, как чувство голода и желание расправиться с жертвой. Со временем они мирились с собственной жестокостью, но в начале пути, когда некоторые не успевали свыкнуться с сущностью или же вообще не приняли её, случались приступы. С Минхо, как не странно, происходило именно это, но в другой форме. Со смерти Чана, что нанесла сильнейший удар по Минхо из-за привязанности и вида наставника в его лице, и Хисына, которая произошла по вине самого Ли, прошло три дня. Три мучительных дня. Минхо накрывало хотя бы один раз каждые четыре часа, но приступы были не такими, как прежде. Его тело адски болело, кости стали намного хрупче, из-за чего он успел сломать за это время два пальца, кисть и даже шейные позвонки. Последнее было самым отвратительным. Организм будто игрался с ним, нанося серьёзные травмы при малейшем повреждении, а затем, когда у Минхо начинался приступ, заживлял их. Процесс зарастания трещины занимал всего две-три минуты, но они казались Ли несколькими часами, на протяжении которых его распиливали и разрывали изнутри, но под конец становилось приятно от нахлынувшего спокойствия. Проблема с переломами была не единственной. Минхо также падал в обмороки, кровотечение из носа стало обильнее, поэтому Чонвон даже принёс в комнату охраны тазик, но во время приступов Ли не виделся с сущностью. Напоминало затишье перед бурей. Сейчас Минхо было не до неё. Он двадцать четыре часа в сутки винил себя в смерти Хисына и параллельно с этим тосковал по Чану. Он бы точно смог его успокоить. Это пытались сделать Джисон, Хёнджин, Рюджин, Джей, Чонвон, даже Чонин пробовал выдавить из себя слова поддержки, но ничего не отложилось в сознании. Минхо считал себя убийцей и поставил на этом точку. Дверь приоткрылась с тихим скрипом, из-за неё показалась макушка и глаза Джисона. Он вошёл внутрь, надавил на ручку спиной, но дальше идти не стал. Ждал, когда Минхо посмотрит на него и хоть как-то отреагирует. Но тот был немного занят — стоял напротив зеркала и вытирал нос салфетками. Рядом, на столе, лежала небольшая гора ало-красных платочков. — Опять накрыло, да? — Да, — шмыгнул он, бросив ещё одну салфетку в кучу. Джисон сел на диван, Минхо услышал шорох от упаковки. Он повернул голову, увидел в руках Хана две порции мороженого и вновь устремил взгляд на отражение. Даже сам Ли не понимал, что хотел в нём увидеть. — Давай поговорим, — предложил Джисон. — Не хочу. — А ты услышал вопрос? — улыбнулся он. — Минхо, ну пожалуйста. Ты уже третий день сам не свой. — Правда, не стоит. Не горю желанием изливать душу. — А я горю. Прям пылаю, — Джисон снова пошумел упаковкой, пытаясь приманить Ли. — Тебе морожку совсем не жалко? Растает ведь. — Сам съешь. — И умри от ангины. Понятно, как ты обо мне заботишься. Развеселить Минхо оказалось куда сложнее, чем Хан предполагал. Пришлось переключиться с режима «клоуна» на «серьёзного собеседника». К его счастью, Ли всё-таки удосужился подойти к дивану, даже сесть на него, но мороженое так и не взял. Плевать, что не ел три дня, сущность ведь не просила. — Говори, — на выдохе произнёс Минхо, повернувшись к Джисону в профиль. — Может, для начала посмотришь на меня? Зрительный контакт, знаешь о такой хрени? — Нет. И знать не желаю. — Как скажешь… Минхо, ты берёшь на себя слишком много ответственности. На твоём месте любой бы поступил так. — Интересно, почему же я беру на себя ответственность за убийство? — Это не убийство. Хисын не был человеком, он же… — Заражён? — перебил Ли. — Тогда ты и меня за человека не считаешь? — У вас абсолютно разные ситуации. Хисын даже не пытался сопротивляться своим желаниям, заманил Чана и сожрал его с нихуя. Ты же себя контролируешь. — Нет. Раз я убил Хисына из своего желания, а не для самозащиты, то это тяжело назвать контролем. — Почему ты не берёшь в учёт обстановку? Если бы Хисын выжил, то наверняка бы напал на кого-то ещё, причём не факт, что один раз. Его устранением ты избавил коллектив от нескольких жертв. Никто не считает тебя убийцей. — Я считаю. — Да ёбаный… — вздохнул он, уже не зная, как достучаться до Ли. — Хорошо, попробуем иначе. Ты считаешь меня убийцей? — Что? — За два месяца в Пусане и за те дни, которые я провёл здесь, моя супер-бита заляпалась кровью шестидесяти семи заражённых. Да, я считаю, и в этом нет ничего странного. Не обессудь. — Сколько?.. — Именно. Я стал в твоих глазах маньяком? Минхо медленно помотал головой. — Тогда почему себя таковым назвал? — Потому, что ты делал это из самозащиты. Хисын не нападал на меня, это сделал я. — Напомнить, как он чуть не прибил тебя в толчке? На том же самом месте, кстати. — Он это не контролировал. Ему нужна была кровь. — Блять, Минхо, включи мозги! Если обычные заражённые убивают здоровых, то ты делаешь то же самое с тварями. Потребности равны. — Я ничего с этого не получаю. — Ты лишил жизни того, кто до этого забрал её у нескольких людей. Хорошо, если тебе станет спокойнее… — Хан полез в карман штанов, достал оттуда небольшой ежедневник и протянул его Минхо. — Вот, посмотри. — Что это? — Список заражённых, которые наткнулись на мою биту. Я всех помню. Ли открыл первую страницу и сразу заметил, что рядом с каждой записанной личностью стояли буквы: «н», «у» и «с». — «Н» — это напавшие на меня, — сразу ответил Джисон, ткнув пальцем на первую строчку, где была приписана эта буква. — «У» — умирающие. Проще говоря, я их добивал. — А «с»? — Эти свои. Из прошлого отряда. Минхо бегал глазам по строчкам с невозмутимым лицом, но внутри его разрывало от двух чувств: шок и восхищение. Человек, за плечами которого были убийства стольких заражённых, всё равно оставался человеком. Хан привык относиться ко всему просто, поэтому перестал винить себя за пролитую кровь ещё после первого десятка стычек. «Список. 04.01: мужчина, возле мастерской — «н» 06.01: Ким Джэ Сан, в коридоре — «с» 09.01: Ён Ки, в строительном — «с»; девушка, внизу — «н» 12.01: Мужчина, в продуктовом — «н»; парень, в продуктовом — «н»; девушка, в продуктовом — «у» 13.01:…» И так далее. Минхо прочёл все четыре страницы, вздохнул и отдал ежедневник владельцу. Самым тяжёлым было читать про детей, так же подверженных заражению, и Хан убивал их. — Ты писал имена. Это твои друзья? — Друзьями сложно назвать. Вместе катались на мотиках, но с некоторыми прям хорошо общался. — Где вы прятались? — В торговом центре, прикинь, — с улыбкой ответил Джисон. — У нас мастерская прям рядышком стояла, мы пошли туда за маслом, а эти твари как повалили внутрь. Спрятались на втором этаже, всей компашкой залетели на какой-то склад, а когда вышли — людей уже не было. Наконец-то он затронул тему, которая интересовала Минхо с первого дня их знакомства. — Ты ведь потерял их, да? Хан прокашлялся, сложил руки в замочек и чуть наклонился вперёд. Если он хотел завоевать полное доверие Минхо, то нужно было ответить честно. Так, как всё было на самом деле. — Да. В один день на центр напала целая толпа тварей. На тот момент нас осталось восемь, четыре из которых были заражены. Пытались отбиться, но нас количеством брали. Наши заражённые убивали себе подобных и защищали здоровых, но один озверел в край. Его только из изолятора выпустили, чтобы убежал, и он убил Сану. Единственная девочка в коллективе, примерно на два года младше всех, но мужества в ней было за троих. Она мне даже жизнь спасла. — Как? — Двоих одним ударном грохнула, когда меня в угол загнали. Тогда ещё ногу повредил, так что был уверен, что ёбнут. Они по трубам залезли, а у меня тогда от голени и названия не осталось — прибежали на запах. — Что было с голенью? — Точно хочешь знать? — Минхо кивнул в ответ. — Там такая красота… — Показывай уже. Джисон загнул штанину, оголив нижнюю часть правой ноги, и закинул её на другое колено. Это напоминало ожог: белая, стянутая, тонкая кожа, местами потрескавшаяся, а посередине тянулся шрам. Она значительно отличалась по размеру от левой, но под штанинами не было заметно. — Вот всю эту белую часть, — он провёл пальцем по контуру, — пришлось срезать, чтобы заражение не пошло. — Я… Я не знаю, что сказать. — И я бы не знал, — вздохнул Хан, выправив штанину. Понял, что Минхо сейчас попросит продолжить рассказ про отряд, поэтому начал без лишних слов: — Из торгового центра смогли выйти только я, Джин Тэ и Ёнсе. Джина убили в тот же день, когда мы искали на заправке продукты и новое оружие. Я и Ёнсе поклялись, что не бросим друг друга, если на нас нападут, но… Я поступил, как последняя гнида. Челюсть сжималась от ненависти к самому себе. Хану тяжело давался разговор на эту тему, но ему хотелось быть искренним с Минхо. Тот, в свою очередь, терпеливо ждал, когда Джисон соберётся с мыслями и продолжит. — Мы ехали на моём мотоцикле в поисках ночлега, — сказал Хан, запрокинув голову, и упёрся макушкой в стену. — Ёнсе предложил проверить небольшой дом, который был единственным в округе. Это оказался детский центр. Мы вошли туда, начали проверять, не было ли в здании заражённых. Когда я изучал первый этаж, Ёнсе закричал на втором. Я рванул туда, к моему приходу он уже убил тварь, но я увидел, что его рука была распорота зубами. Мы смотрели друг на друга минуту, и Ёнсе сказал: «Ты ведь не бросишь меня?» — выдох. — Я убил его на месте. Испугался, что не смогу жить один на один с заражённым, что он нападёт на меня в любой момент, забыв про нашу клятву. В итоге нарушил её я… Джисон взял паузу, чтобы перевести дыхание и взять эмоции под контроль. Перед глазами встала картина: Ёнсе лежал на полу с открытыми глазами, уже не дышал, но Джисон всё равно продолжал колотить его битой не только по груди и шее, а ещё и по лицу, чтобы наверняка покончить с ним. — Это произошло в декабре. Потом я выживал в одиночку месяц, но не было ни дня, когда бы я не вспоминал про команду и то, как предал Ёнсе. И это всё, — он поднял ежедневник с колен, — казалось ничем, если сравнивать с убийствами людей своего коллектива. Я грохнул пятерых парней из отряда, а остальные, которые встречались на пути, совершенно не ощущались. Теперь Минхо понял, почему Хан так легко расправлялся с тварями. Эти убийства не тяготили его, ведь на фоне расправы с товарищами любая смерть казалась чем-то несущественным. — Спасибо, что рассказал, — слабо улыбнулся Минхо. — Я ценю это. — Ясен хуй, что ценишь, — в ответ улыбнулся Джисон, но через мгновение стал серьёзен. — Ты ведь никому не скажешь? — Почему? Боишься, что узнают? — Тогда мне перестанут доверять. Сам подумай: человек бросил последнего из близких, чтобы спасти свою жопу, и выбрал работать в одиночестве. Я б такому кабину снёс и выгнал для полного счастья. — Я бы тебе жизнь доверил. Хан умилённо захлопал глазами и выпятил вперёд нижнюю губу. Даже после таких неприятных откровений отношение Ли никак к нему не изменилось. Он не мог просто проглотить это, выразив чувства какими-то там словами, поэтому придвинулся ближе и положил руки на спину Минхо, а голову уложил на плечо. — Тебя на каком заводе делали? — внезапно спросил Джисон. — Здешнем? — Что?.. — Я в Пусане таких людей не встречал. Уж слишком ты хороший, — он тихонько похлопал его по спине и отстранился, чувствуя, как Минхо едва не трясся от боли. — Так, ты моё нытьё выслушал, теперь за мной должок. Если что-то начнёт тяготить, то беги ко мне, выслушаю и по головке поглажу. Джисон не пояснил за двусмысленность последней фразы, но выражение лица говорило само за себя. — Дурак. — Ух, как грубо… — наигранно прищурился Хан. — Надеюсь, ты услышал мои слова. Не помри тут без меня, ладно? — Ты куда-то собрался? — Да там… Короче, попросили наверх сходить за кое-какими вещами. Тебя дёргать не стали, всё понимают. — Ты издеваешься?.. — холодно произнёс Минхо. — Я же просил тебя никуда не ходить. Первый звоночек. — Сам знаешь, что с тобой во время приступов происходит. Потом опять винить себя будешь. — А если я отпущу тебя к этим тварям, то не буду винить себя? Я же по-человечески сказал, что буду подниматься сам, раз меня грохнуть практически невозможно. Второй звоночек. — Ты только что сидел никакущий, а сейчас решил меня отчитывать? — усмехнулся Джисон. — Вспомнил, что старше? Или сущность наружу лезет? — У меня таких приступов уже три дня не было. — Но сейчас будет. — Будет. Всё, колокол. Минхо поднялся с дивана, схватил Хана за руку, услышал от него короткое: «Опа-на», — открыл дверь и потащил его в холл. Там, рядом с магазином, стояла клюшка, которую буквально две минуты назад Ли даже видеть не хотел. Он отпустил Джисона, подбросил оружие в руках и обернулся назад, сверкнув черными глазами и уверенной улыбкой. Сущность Минхо, наверное, была самой странной и загадочной личностью из всего коллектива — никто не знал, когда она захочет себя проявить. Ли вошёл в магазин, до этого увидев там Хёнджина, Хан плёлся за ним хвостиком. Оба остановились рядом со столом, Хёнджин положил карандаш, как раз закончив составлять список, и удивлённо посмотрел сначала на Минхо, а затем на Джисона. — Что ты опять сделал? — Я?! — переспросил Хан. — У него приступы только рядом с тобой случаются. Ты катализатором подрабатываешь, что ли?.. — Хёнджин взял листок, хотел протянуть ему, но рука Ли перехватила список. Пока он читал каждый пункт, Хёнджин мысленно просверливал в Джисоне дыру, но тот лишь пожал плечами. — Через двадцать минут вернусь. — Минхо, подожди, — притормозил его Хёнджин, через секунду увидев недовольное выражение лица парня. — Ты уверен? — А по мне не видно? — Как бы ты глупостей не наделал… — Это будут проблемы будущего меня, — легко произнёс он, положил список в карман и отправился за рюкзаком. Джисон хотел пойти за ним, но рука Хёнджина, внезапно оказавшаяся на его плече, не дала покинуть магазин. Ему было страшно оборачиваться назад, ведь знал, что ничего хорошего там не увидит. — Что ты ему сказал? — Ничего… — Джисон. — Просто поставил в известность, что собрался наверх идти, и его понесло. — Значит, на его переживания о смерти Чана и чувство вины из-за убийства Хисына у него сущность не реагировала, а как ты собрался в гости к тварям, так сразу? — Судьба у нас такая, — Хёнджин не увидел, но Джисон улыбнулся. — Надеюсь.

***

Минхо смахнул кровь с лица, которая брызнула из шеи убитого заражённого. Он самодовольно улыбался, смотря на тело, пнул его ногой и отправился к сто третьей комнате. Осталось забрать запас консервов, который хранился там, и найти в ней же три зажигалки. Поправив рюкзак на плече, Минхо схватил клюшку чуть выше, вышел на лестницу, закрыл дверь снаружи и направился вниз. Он спустился на шесть пролётов, прокрутил замок, вошёл на этаж и сразу же встретился с заражённым, пытавшимся выйти на клетку. Разговор с ним выдался коротким. Ли поднял клюшку, вонзил лезвие в сердце твари и начал идти вперёд. Прижав его к стене и слегка прищурившись от пронзительного крика, Минхо вынул нож — заражённый скатился вниз. Он лёгким движением перерезал горло молодого парня, пару секунд простоял над телом, чтобы убедиться в смерти, перешагнул через его ноги и направился в левое крыло, где находилась нужная ему комната. Больше заражённые не встретились, что немного расстроило Минхо. Но в то же время его радовало пополнение копилки в виде пяти убитых тварей за каких-то полчаса. Правда, Ли тоже досталось, поэтому вернуться невредимым не удалось. Одна из тварей, которую пришлось добивать ногами, как самую живучую, боролась до последнего. Она вонзилась в голень Минхо, когда тот направил нож в её грудь, и смогла содрать приличный кусок кожи, но этим только добавила себе мучений. Ли было больно физически, но морально он получал удовольствие, когда заражённая повелась на запах чистой крови. Жжение прошло практически моментально, но заживления раны не было и в помине, о чём Минхо пока что не догадывался, ведь нога скрывалась под штаниной. Он постучал по двери, ведущей в холл, ему открыла Черён. Она не отличалась своей эмоциональностью и заинтересованностью в чужой жизни, поэтому ушла сразу же, как заперла дверь на дополнительный замок. Он был установлен, чтобы особо умные твари не смогли пробраться в холл, разобравшись с системой, установленной со стороны лестницы. Минхо подошёл к столу, где проводились голосования, поставил клюшку к стене, снял с плеч рюкзак и расстегнул молнию. За несколько секунд рядом с ним собралась толпа. — Разбирайте, — гордо произнёс Ли, отойдя назад. Он увидел Хана, который забрал фонарик из кучи, вываленной на стол, и засветился среди скопления людей. — О, Джисон! — радостно крикнул Минхо, подбежав к нему. — Откуда кровь? — было первым, что спросил тот, указав на свою щёку. — Наткнулся на кого-то? — Это они на меня наткнулись. Прикинь, я пятерых замочил, как нехуй делать. Такие тупорылые попались. Ну, кроме одной, она мне ногу… — Что ты сказал?.. — перебил его Хан, широко распахнув глаза. — Пятерых? На тебя пятеро налетели? — Не совсем. Короче, я же на трёх этажах был, и на каждом хотя бы по одной твари встретил. Первая сама напала, я её кое-как добил, а остальных просто насаживал, когда в коридоре видел. — Значит, ты был агрессором? — Каким, нахуй, агрессором?! — возмутился он. — Тебе их так сильно жалко, что ли? Меньше шляться надо, где не ждут. Джисон не знал, как реагировать. Сейчас Минхо совсем не был похож на себя, даже на прежнюю, заражённую версию. Сущность не появлялась три дня, а сейчас, видимо, решила вывалить всё, что накопила за это время. — Ну? Чего молчишь? — Давай отойдём, — предложил Хан. — Поговорить надо. — А сейчас мы что делаем? Говори тут, не вижу проблемы. — Проблема в конфиденциальности. Всё, не рыпайся. Минхо демонстративно закатил глаза, но через секунду превратил своё недовольство в удивление, когда Хан силком потащил его в комнату охраны. Он усадил Ли на диван, тот развалился на нём, положив руки на спинку, а Джисон продолжил стоять. Минхо догадывался, о чём пойдёт разговор, и от этого становилось интереснее. Сейчас ему предъявят за убийства тварей, на которые ему было абсолютно плевать. Точнее, не ему, а сущности, на данный момент контролировавшей разум. — Минхо, ты больной? — А по мне не видно? — усмехнулся он, указав на глаз. — Это из-за нашего разговора? Решил, что на фоне смерти Чана убийства не будут ощущаться? Сам ведь прекрасно знаешь, что случится, когда тебя отпустит. — Знаю, и что дальше? Сейчас же мне насрать. Но с чего ты взял, что тот разговор не отложился в моей голове? — С того, что я тебя изучил до молекул. Знаешь, вот как бы не прозвучало, но я не хочу, чтобы твой приступ заканчивался. — Я тоже. — Что? — Тоже не хочу, — повторил Ли, закинув ногу на ногу. — Так ахуенно себя чувствую. Ничего не болит, из-за смерти Хисына себя не виню. Просто сказка. — Я правильно понял, что ты собрался принять сущность? — Нет. Наслаждаюсь моментом. — Господи, какой же ты… — рявкнул он, запрокинув голову. — Ты чего вообще хочешь? Остаться человеком и медленно умирать, или продолжить «наслаждаться моментами»? — Я не знаю. — Заебись, конечно, ты устроился! Минхо, ты хоть осознаёшь, что с тобой происходит? — Твоя версия? Хан наконец-то сел, перестав маячить перед лицом парня, до этого придвинул себе стул и сложил руки в замок. Он скажет, но эта фраза дастся с трудом. — Ты умираешь. Медленно, но верно. Сначала сущность начала издеваться над твоим телом, сейчас перешла на разум. Она хочет, чтобы ты умер, потому что не принял её. — Ты ведь понимаешь, что сейчас говоришь именно с ней? Хан поднял взгляд на Минхо, который и так сидел с застывшей улыбкой, но сейчас уголки губ едва не трескались от натяжения. Сущность по своей природе скрывалась внутри заражённого, подсказывала ему фразы и игралась с ним, но не говорила прямо от своего лица. В каждом заражённом жило две личности, где вторая временами управляла первой. В случае принятия они сливались в одно целое, у человека целиком менялось мировоззрение, но до этого момента в нём уживались два существа. Чем-то напоминало раздвоение личности, о чём Джисон сказал практически сразу же, как приехал сюда. Если взять в пример Ни-ки, который принял сущность не из-за жажды крови, а из-за личной выгоды, то его можно было отнести к отдельному классу тварей, которые в целом никак не меняли свои взгляды на мир. Ни-ки всегда был хладнокровным и рассудительным, сейчас оставался таким же, но с Минхо всё было иначе. Фраза: «Он и мухи не обидит», — будто была написана по его образу. Не мог такой человек убить пять тварей, пускай те и превратились в бездушные тела. Ли не убивал. Это сделало нечто другое, но воспользовалось чужими руками. — Минхо, прекращай, — прервав минуту молчания, продолжил Джисон. — Тебя слишком долго не отпускает. — Это же прекрасно. Тебе ведь нравится. — В смысле?.. — Дебил бы догадался, что тебе очень уж симпатизируют мои приступы. Характер чувствуется, да? Нет ощущения, что этого немощного можно убить, коснувшись пальцем. — Ты о ком? Или ты, как высший класс, о себе в третьем лице говорить начал? — Что? — вздёрнул головой Ли. — Хватит! Что за пиздец происходит?! В комнату вошёл Сону. Оба повернули головы в сторону двери, парень держал в руках тюбик с каким-то уходовым средством. — Минхо, ты не тот крем взял, — пояснил Сону. — Это от комедонов, а я для увлажнения просил. — И что, сильная разница? — Колоссальная. — Ты обосрёшься без этого крема, что ли?! — спросил Джисон, забыв сменить интонацию. — Это сейчас вообще никакого значения не имеет! — Не, ну нормально… — прыснул Сону, сложив руки на груди. — Так стремитесь остаться людьми, а банальных вещей, которые нас от животных отличают, сделать не можете. Чем ты от тварей отличаешься, имея такой настрой? — Чё сказал, сука?.. — Джисон сделал два шага вперёд. — Уже ссусь от страха. Так что, Минхо, можешь ещё разок сгонять? — Никуда он не пойдёт. В ответ Ли поднялся с дивана и встал между Сону и Джисоном. Взгляд, очевидно, был направлен на второго. — Ещё что прикажешь? — Тебе же потом хуже будет. — А это уже будут мои проблемы. Сону отрыл в телефоне фотографию нужного крема, Минхо сфотографировал изображение глазами и вышел в холл. Джисон успел выбежать из комнаты только в тот момент, когда из-за двери, ведущей на лестницу, показался лишь конец клюшки, а затем она захлопнулась. Джисон рассказал о произошедшем Хёнджину и Сынмину, которых нашёл на чилл зоне. Они внимательно его выслушали, к тому времени подтянулись остальные. Не хватало только Черён, которая сопровождала Ни-ки в туалет. — Убрать его надо, — заявила Юна. — Он уже в психа превращается. Мало ли, какой херни натворит. — Минхо не нападает на здоровых, — возразил Сонхун. — Для тебя он никакой опасности не представляет. — А если он примет эту хуетень, то понимаете, что начнётся? Если Минхо не контролирует себя сейчас, то почему должен начать потом? Больно много шума вокруг этого нетакуси. — Сейчас он как минимум полезен, — сказал Сону. — Или предлагаешь свою кандидатуру на вылазки? — Мечтай. — Зачем вы всё усложняете? — подключился Феликс. — Если примет, то отправим в изолятор. Никаких проблем в этом нет. — Вы не думали над тем, что с принятием ему вообще ничего не будет нужно? Йеджи смогла заинтриговать остальных. — Он же раком болеет. Не думаю, что одна болячка сможет вытеснить другую. Уживутся как-нибудь. — Почему так уверена? — Потому, что если бы вирус смог победить рак, то сделал бы это давно, — ответила она Сынмину. — Зачем ей ждать? Поторговаться с ним, чтобы переманить на свою сторону? Вот уж не думаю, что Минхо в восторге от комбо боли и приступов. — Логика есть, но мы можем только предполагать, — на выдохе произнёс Сонхун. — Из-за смертей Чана и Хисына у него сильно пошатнулась психика. Три дня его приступы отличались: Минхо было физически больно и плохо, но сущность никак себя не проявляла. — Зато сейчас ульту накопила, — прыснул Феликс. — Сколько его уже не отпускает? Час? — Если приступ ещё идёт, то да. Чонвон отвёл Рюджин в сторону. — Как думаешь, он выживет? — Я не знаю, — пожала плечами она. — Будем надеяться на лучшее. — Ему можно как-то помочь? У него и так в обычной жизни страданий было за пятерых, а сейчас совсем всё плохо. — Что предлагаешь? — Посоветовать ему принять сущность. Так он хотя бы не будет мучиться от раковой боли. — Сам ведь знаешь, что он откажется. Нужен какой-то безумно весомый аргумент. — Контроль над собой? — Пытались уже. Минхо сказал, что тогда не он будет контролировать себя, а сущность. Они услышали хлопок двери. Ли поставил к стене оружие, с которого едва не стекала чья-то кровь, вошёл на чилл зону и нашёл в толпе Сону. Он молча протянул ему тюбик с кремом. На этот раз взял тот. — Всё, молодец, — улыбнулся тот. — Поблагодарить его не хочешь? — поинтересовался Хёнджин. Сону натянул саркастичную улыбку, посмотрел на Минхо и демонстративно поклонился, согнувшись так, что рукой можно было дотянуться до пола. Сам Ли никак не отреагировал. Он вышел в холл, оставив оружие на том же месте, и зашагал к изолятору. Остальные смотрели на него через прозрачную дверь. По пути он встретился с Черён, шедшей на чилл зону, сказал ей что-то и получил ключ. Минхо снял цепи с изолятора, сумев привлечь внимание Ни-ки, и направился к деревянным поддонам, ничего не объясняя. Он сел, Ни-ки повернулся к нему лицом, сразу почувствовав запах крови. — Что с ногой? — Содрали, — Минхо сел на поддоны, частично оголив повреждённый участок. — Мне начать переживать из-за твоих глаз? Бросаться не думаешь? — Забей. Меня уже долго не отпускает. Я зачем пришёл-то… — почесал затылок он. — Ты когда сущность принял, что изменилось? — Начал легко контролировать себя. — Как это проявляется? — Я же не кидаюсь на тебя из-за ноги, хотя запах манящий. И это не из-за того, что я знаю о последствиях. — Я убил шесть тварей. — Я слышал. — И не чувствую вины. Это из-за приступа? — Скорее всего. Как бы тебе крышу не снесло, когда в себя придёшь. Уже начинаешь, кстати. — Как понял? Ни-ки указал пальцем на область чуть выше губы, Минхо коснулся её и увидел кровь. Её было немного, но потом прорвётся такой клапан, что Минхо сможет легко помыться в этой жидкости. — Ни-ки, с тобой сущность разговаривает? — Нет. Мы с ней теперь одно целое. Что-то такое. — Ты это чувствуешь? — С принятием ты не только сущность, но и её взгляды на себя перенимаешь. Так что… Нет, наверное. — Спасибо. Минхо вышел из изолятора, закрыл дверь на ключ и оставил его в замке, а сам направился к кладбищу. Он сел напротив могилы Чана, которого похоронили рядом с Чанбином, смотрел на крест и чувствовал, как на глаза накатывались слёзы. Смерть Чана была настолько внезапной, что и не верилось в её происшествие. Казалось, что всё это было коллективной галлюцинацией, или что Бан Чан просто уехал, но никак не умер. Он умел слишком много, чтобы быть убитым так просто. — Не кинешь же ты меня, пока всё о себе не расскажешь. — Мне рассказывать-то нечего. — Я пиздёж за три километра чую, так что не пытайся обмануть. Знаю, что ты мне максимум одну десятую поведал. Минхо не успел. Он был одержим мыслями о заражении, о выживании и сохранении своей человечности, но при этом не придерживался одной из главных отличительных черт людей — общение. Ли превратился в нечто, думающее только о будущем, но не о настоящем. Страх и ненависть к самому себе, возникнувшей из-за убийства Хисына, обрели контроль над разумом и не впускали в голову никакие другие мысли. Даже сейчас, зная свою ошибку, Минхо не горел желанием пообщаться с кем-то из живых, предпочёл этому компанию мертвых. Крови стало больше, но она остановилась так же быстро, как начала течь. С глаз сошла темнота, вены скрылись под кожей, а тревога и осознанность содеянного накрыли его огромной волной. Шесть. Он убил шесть тварей по собственному желанию, даже не защищался от них, а ради удовольствия. Параллельно с этим заболели кости, голова и повреждённая нога, а грудь будто придавили булыжником — не получалось сделать вдох. Минхо ещё никогда не был пропитан такой ненавистью к себе. Он считал, что жизнь любого существа была лишь в руках этого самого существа, но сегодня несколько раз переступил через принцип. Чонин нашёл его через пять минут, проведённых на кладбище. Кофта и дрожащие руки Минхо были в крови, глаза покраснели от нескольких слёз, светившихся по щекам. Чонин подошёл к нему со спины, помог подняться и потащил в сторону медпункта. Ни-ки сказал им про его ногу. Ли не понимал, да и не хотел понимать, что с ним делали. Чонин обработал рану, нанёс мазь и замотал голень бинтом. Пытался что-то сказать Минхо, но он не слушал. Перед глазами проносилось каждое убийство твари, потом всё повторялось по-новой. В один момент Ли просто поднялся со стула, зашагал к комнате охраны и по дороге захватил с собой оружие, ничего не сказав Чонину. Он заперся изнутри, доковылял до зеркала и посмотрел на отражение. Было противно видеть человека, унёсшего своими руками несколько жизней. Минхо много думал об их с Чаном встрече на крыше, ещё вчера сделал вывод, что она была ошибочной, и вынашивал в голове мысль о выполнении несодеянного. В комнату кто-то стучал, но он не обращал на это внимания. Минхо держал в руке маленький ножик, который стащил из комнаты на третьем этаже, и думал, как нужно было поступить, чтобы уж наверняка. Перерезать горло — зарастёт, вскрыть вены — тоже, и оставалось лишь одно уязвимое место. Минхо, не отходя от зеркала, выставил нож перед собой, покрепче схватил его и закрыл глаза. Больше он их не открыл. Тело свалилось на пол, по всей комнате разнёсся грохот из-за столкновения со столом, который услышал Хёнджин, пытающийся войти внутрь. Из груди торчала рукоять ножа, но Минхо вонзил остриё с такой силой, что смог вбить в плоть часть деревянной ручки. Минхо не знал, распахнуты ли были его веки, и мог ли он сделать это вообще. Не было никакого света в конце туннеля, пения или ворот, но и чувства забвения — тоже. Ли ещё не умирал, но много раз находился на пороге смерти, и в те моменты его окунало блаженное спокойствие. Сейчас же ему было тревожно. Он увидел вдалеке фигуру, сидящую на полу. Опять. — Нет, пожалуйста… — взмолился он. — А можно как-то побыстрее? Или сам приду. Выбора ему не предоставили. Минхо стоял напротив потрескавшегося зеркала, но отражение сущности не пострадало. Где было оно — там пропадали трещины. Минхо безумно устал от неё, чувствовал себя в оковах, которые схватывали его во время приступов. — Тут нужен евроремонт, — сказала сущность, опрокинув голову вверх. — Точнее, мне он не нужен, а вот ты наверняка хочешь. — Почему я опять здесь? — голос внезапно стал звонче. — Почему?! Что я не так сделал?! — Родился идиотом. Ты не можешь себя убить. — Но… — Ты в принципе умереть не можешь, — перебило отражение. — Поблагодари свою болячку. Или прокляни, но это уже твоё дело. — Я не понимаю… — Как бы попроще объяснить? — задумалась она. — В общем, у тебя организм в постоянной регенерации. Раковые клетки размножаются, я их притупляю, но убрать не могу. Пока ты от меня отказываешься, дебил, я с твоим раком уже лучшими друзьями стали. Радуйся, тебя настигнет только естественная смерть. — Почему я должен тебе верить? — У тебя на данный момент в сердце нож воткнут. Другие заражённые сразу умирают. Ну, которые нормальные. Вместо радости Минхо охватила паника. Он не мог умереть, но при этом получал раны, которые перестали заживать. Если всё продолжится тем же образом, то через время Ли превратится в заживо гниющее тело. — Уж лучше смерть, чем такая жизнь, да? — ухмыльнулась сущность. — Все говорят, что жизнь — это подарок, но при этом обесценивают её окончание. Я могу улучшить твое существование, условия остались теми же. Примешь — раны будут заживать, снова откажешься — станешь телом, покрытым гнойниками, язвами и открытыми ранами. Оно тебе надо? — Я тебя ненавижу… — еле сдерживая эмоции, произнёс Минхо. — Тварь, ты мне даже умереть не даёшь! — Кто ж знал, что ты такой принципиальный? Значит, будем ломать по кусочкам. И, кстати, советую сделать правильный выбор как можно скорее. У тебя с ногой полный пиздец. — Из-за тебя я убил шесть людей! Ты предлагаешь мне мириться с этим?! — Ну, во-первых, не людей, а тварей. Между ними всё-таки есть разница. — Для меня — нет. — Ну и дебил. Ты хочешь сохранить жизнь тем, кто лишает её других. Мне начать аплодировать? — отражение два раза хлопнуло в ладоши. — Да-да, про «жизнь существа только в его руках» я знаю, не напрягайся. Но тебе мало смерти Чана? Ждёшь, когда сожрут Хёнджина, Джисона, Чонина, может, Йеджи? Про Джейка не заикаюсь, ты его почти не знал. Минхо молча смотрел в зеркало и слушал. Почему-то не хотелось перебивать. — Хисын убил два человека, ты убил его, избавив остальных от этого паразита. И тебе ведь понравилось. — Нет. — Ты самому себе-то не ври. Забыл, что у нас одно сознание? — Одно?.. — Именно. Я знаю всё, что происходило с тобой в детстве, в школе, до заражения, что происходит сейчас, храню те же воспоминания. Нас отличает одно: я хочу помочь тебе, а ты себе — нет. — Не надо мне помогать. — Фу, мазохист, — прыснула сущность. — Сколько можно себя насиловать, Минхо? Ты уже превратился в того, кем боялся стать. Со временем такое происходит со всеми, не нужно воспринимать это, как что-то страшное. Ты, главное, пойми, что избавиться от живой угрозы — не убийство. — Я всё равно не приму тебя. — Тогда всю жизнь проведёшь в муках. Ещё не понял, что у тебя нет выбора? — И плевать. Я останусь человеком. — Господи, какие мы упёртые… И тупые. Пройдёт неделя, месяц, год, несколько лет, я прожду сколько угодно. Просто знай, что я никуда не денусь. — Могут изобрести лекарство. — Вот и страдай с этой мыслью. Но учти, что если выпьешь растворчик, который сможет устранить меня, то умрёшь через несколько секунд. У тебя уже четвёртая стадия рака, а я великодушно продлеваю агонию. — Четвёртая?.. — Конечности от банальной ходьбы не ломаются, а это произошло с тобой пару дней назад несколько раз. Понял, что без моей помощи тяжко? Приступы будут всегда, если не примешь, а за ними переломы, боль, гниение ран… Как тебе такие перспективы? — Когда ты отпустишь меня отсюда? — не желая слушать её упрёки, спросил Минхо. — Да кто тебя держит? — улыбнулась сущность. — Но ты правда хочешь вернуться? Там тебя ждёт такое нравоучение, что захочется обратно ко мне. — Это я сам решу. — Перед тем, как ты уйдёшь… — она провела пальцем по самой широкой и глубокой трещине. — Твоя нога не собирается заживать. Думаю, через недельку появятся язвы. Это тебе так, для размышления. И чувствую, что сейчас тебе будет очень больно. Точно не хочешь сделать правильный выбор? Минхо помотал головой. — Хоть что-то в черепушке отложилось? Мы сегодня прям пофилософствовали. — Отложилось. — Делаешь успехи. Добираемся до цели маленькими шажочками… — протянуло отражение, чутка надавив на зеркало. Поползла новая трещина. — Что-то весомое осознал. — Но принимать тебя я не собираюсь. — Тогда скоро увидимся. Подобралась тошнота, голова закружилась, ноги перестали удерживать тело. Минхо свалился в бездну, а очнулся уже в комнате охраны. Глаза ослепила лампа, ногу пробрало жжение, будто по ней водили тёркой, и только сейчас Ли понял, в каком ужасном положении оказался. Он не мог умереть и продолжать отказываться от сущности, ведь в таком случае был обречён на гниение заживо. Вирус забрал у него право на смерть, тогда почему он не мог лишить кого-то права на жизнь? Если бы тех заражённых убил не Минхо, то это сделали бы военные или другие люди. Сущность правильно сказала, что в сложившейся ситуации устранять тварей было необходимо. Убивая их, Минхо спасал здоровых людей, у которых было будущее, в отличии от одичавших заражённых. — Я тебя сейчас убью. Ли медленно повернул голову на бок и увидел напротив себя Хана, сидевшего на стуле. — Не получится. — Ты совсем конченый?! Почему мне..? — он проверил, закрыта ли была дверь. Ключ от комнаты теперь лежал в его кармане. — Почему мне пришлось доставать нож из твоей сиськи, блять?! Ты бы хоть предупредил, что сдохнуть планируешь! Ещё и три часа без сознания провалялся, ушлёпок… Минхо приподнялся на руках, сев, спустил ноги на пол, одну из которых пришлось придержать, и повернулся к Хану лицом. Настрой у обоих был не из лучших. — Сущность сказала, что я не могу умереть неестественным путём. Но если не приму её, то раны вообще перестанут заживать. — В смысле?.. — У меня половина ноги содрана, там даже намёка на регенерацию нет. Тело ломит, голова гудит, тошнит. И мне придётся жить в таком состоянии до конца своих дней. Джисон спустился на корточки перед диваном, аккуратно закатал его штанину и отогнал бинт. Кожи просто не было. Красно-розовая часть ноги покрылась прозрачной жидкостью, которая приклеивалась к бинту, на краях оставались белые ворсинки, местами скапливались кровь. По периметру были видны ошмётки тонкой кожи, державшиеся на божьем слове, они отрывались от плоти и свисали вниз. — Минхо… — сглотнул ком в горле Джисон, не в силах отвести взгляд. — Тебе нужно принять эту хрень… — Я знаю. Но делать этого не собираюсь.