Dead souls

Утро Минхо началось с отвратительного настроения, боли во всём теле, отсутствия сил и воспоминаний о вчерашнем завершении дня. Он очнулся на диване в комнате охраны, сел, увидел напротив себя клюшку, стоявшую возле стола с мониторами, и устремил глаза в пол. Рядом с диваном засохла лужа крови. Изначально Минхо подумал, что это были следы вчерашнего приступа, после которого он провалился в сон с участием сущности, но заметил более тёмную лужу рядом со стулом. Значит, его накрыло ещё раз, но когда? Ли не помнил ничего, что произошло после закрытия двери на пятнадцатом этаже, а события во время приступа всплывали в памяти максимально размыто. Он положил правую руку на макушку, потрепал волосы и подошёл к зеркалу. Внешний вид был обычным, признаков заражения на лице не оказалось. Минхо решил узнать, что произошло ночью, поэтому несколько раз постучал кулаком по двери, чтобы его услышали. Через несколько секунд раздался звон цепей, и в комнату вошёл Чан. — Опа, живой, — улыбнулся он, оставив дверь открытой. Следом за ним показался Феликс. — А дверь? — спросил Минхо, указав на неё рукой. Феликс, стоявший в проёме, лишь пожал плечами. — Зачем её запирать? Ты ведь ни на кого не нападаешь. — То есть? — Ты не помнишь? — удивился Чан. — Каждый день удивляешь. Ты вчера с чёрными шарами полчаса гонял, если что. — Ничего не понимаю… — вздохнул он, сев на диван. — Я очень смутно всё помню. — Короче, — начал Феликс, переступив через порог, — мы с Чаном вчера от звуков проснулись. Вышли в коридор, а там ты со своим копьём стоишь. Как мы поняли, пробрался через вентиляцию, а потом шлёпнулся с неё. До этого ты чем-то шуршал, видимо, в магазин заходил. — Мы с Феликсом так обосрались, когда тебя увидели, — продолжил Чан. — Думали, что ты нападёшь, а в итоге попросил дверь покараулить и пошёл наверх, чтобы замки запереть. — Ты их, конечно, запер, но там другой парадокс, — Феликс подошёл к дивану, где сидел Минхо, и отодвинул воротник его кофты. Там была красноватая царапина, тянувшаяся от начала ключицы, а заканчивающаяся в районе плеча. — Чан, зырь. Он не убиваемый. — Реально, — усмехнулся тот, посмотрев. — Прям железный. — Что произошло? — пробормотал испуганный Минхо. — Откуда это? — Мы с Чаном дверь караулили и потом услышали рёв. Побежали по лестнице, а там ты на шестом этаже с заражённым пиздился. Он тебе ключицу своими когтями распорол, там уже ты завизжал. Чан его добил, мы повели тебя вниз, и на полпути ты впал в конвульсии. — Конвульсии?.. — Да, — кивнул Бан Чан. — В пролёте между вторым и первым этажами ты стал трястись, кашлять с кровью, дышать через раз и вскрикивать. Мы дотащили тебя до этой комнаты, положили на диван, и ты начал прям дёргаться. Свалился на пол, кровь из носа пошла… Жутко было — пиздец. — А когда я спросил, что с тобой, ты крикнул, что очень больно, — дополнил Феликс. — Тебя так трясло, что мы думали либо связать, либо яму копать. Минхо закрыл глаза, вспомнив, что это были за конвульсии, о которых ему рассказали. Это началось ещё на лестнице, но раскрылось, когда его притащили в комнату. В момент тело затрясло, Минхо потерял контроль над ним, а в голове эхом звучал чей-то голос, убеждающий его принять правильное решение. Видимо, это была сущность. Она пыталась завладеть не только разумом, но и телом, из-за чего начались судороги. — Сколько сейчас времени? — внезапно спросил он. — Почти три часа дня. Минхо широко распахнул глаза, услышав эту цифру. Значит, он не просто спал, а провалялся без сознания, ведь заражённым хватало всего два часа на восстановление сил. — Мы обсудили всё произошедшее, — прокашлялся Феликс. — Там сейчас голосуют. — Насчёт чего? — Что с тобой делать: продолжать держать взаперти или позволить жить со всеми. — Пойдём, — подозвал их Чан. — Посмотрим результаты. Трое вышли в холл, где остальные собрались возле стола для голосований. Некоторые, увидев Минхо, отошли на пару метров, из-за чего тот виновато опустил голову. Именно этого он боялся. Минхо стал монстром в глазах людей. Но так считали далеко не все. Джисон бросил бумажку в коробку, обернулся, заметил Ли и побежал к нему, натянув широкую улыбку. Он поднял взгляд как раз перед тем, как Хан сложил руки на его спине и прижал к себе. Ли и не помнил, когда его в последний раз обнимали так сильно. Наверное, это была мать, но причину он забыл. — Мне тут такое про тебя рассказали, — ухмыльнулся Хан, не убирая руки с его плеч. — Ты у нас теперь заражённых только так ебашишь, да? И как, понравилось? — Я никого не убивал. — Я знаю, но собирался же. Ты ведь говорил, что нельзя забирать чужую жизнь. — Я до сих пор так считаю, — тихо произнёс он. — А вчера я… Это будто не я делал. — Сущность автопилот включила, что ли? — Наверное. — Чуть позже разберёмся. Пошли, там Хёнджин голоса считает. Он складывал листы в две стопки: правая — «за», левая — «против». Множество голосов летело в правую, но и левая не была пуста. Голосовали пятнадцать человек, среди которых главными представителями людей, что были против, являлись Юна и Сону. Они топили за то, чтобы заражённые были изолированы от нормальной части коллектива, и не могло возникнуть никаких исключений. Лиа тоже нарисовала крестик, поддавшись убеждениям Юны, это же сделала Черён, Сонхун и Сынмин, которые хотели получше изучить болезнь и её проявление, а уже затем делать выводы, и Чонвон. Но он сделал это из понимания, что Минхо сам захочет быть изолирован. — Семь на семь… — вздохнул Хёнджин, пересчитав бумажки. — Кто опять не проголосовал? — Не торопи, — цокнула Йеджи, подойдя ко столу. Она схватила карандаш и листок, наклонилась, закрыв волосами обзор, сложила его и отдала Хёнджину. Он подозревал, что там было нарисовано, поэтому заранее сменил эмоцию на разочарование. Но ошибся. Хёнджин не смог сдержать улыбку, переворачивая бумажку, где была выведена галочка. — Чего?! — возмутился Сону. — Мелочь, ты совсем ахуела?! Решила прогнуться под общественным мнением?! — Не ори, истеричка, — фыркнула она. — Чем он тебе помешает, если ему кровь не нужна? К тому же, Минхо ведь мне не откажет, если я попрошу сгонять наверх за чистой обувью, да? — Везде выгоду ищешь, — сказал Феликс. — Я уже испугался, что в тебе человечность проснулась. — Не дождёшься. — Минхо, ты официально можешь жить со всеми, — объявил Хёнджин, собрав бумажки в одну стопку. — Но Йеджи права. Мы будем отправлять тебя на вылазки. — Я… — он не хотел говорить, чтобы не разочаровывать их, но сделать это пришлось: — Я не думаю, что смогу. — Почему? — Я не хочу никого убивать. — Вчера тебя это не остановило, — пожал плечами Чан. — Ты сам сказал, что если встретишь заражённых, то избавишься от них. — Я так сказал?.. — Да, — подтвердил Феликс. — Походу, это только во время приступов работает. — Так что, Минхо, — обратился к нему Чан. — Что решил? Тот посмотрел на остальных, видя в некоторых призыв остаться, а в других — желание избавиться от него. Сам Ли был не прочь проводить время с парочкой людей из коллектива, но всё равно боялся, что сможет причинить им вред. — Больше половины за тебя, так что не выгонят, — наталкивал его на мысль Хан. — К тому же, тебе нужна еда, — вступила Рюджин. — И опасности ты никакой не представляешь. — Я, наверное, буду сидеть в комнате охраны и стараться выходить как можно реже, — сказал Минхо. — Я вижу, что некоторые боятся. И понимаю их. — Окей, — на выдохе произнесла Черён, — это хотя бы в рамках разумного. — Вот и решили, — заулыбался Джисон, радуясь такому исходу сильнее всех остальных. — Минхо, погнали. — Куда? — Поговорим. Я же тебе тогда про свои интрижки до апокалипсиса не поведал. Хан схватил его за руку и потащил в комнату охраны, а Ли, удивившись, обернулся и заметил широкую улыбку на лице Чана, который тихонько мотал головой.

***

Йеджи бродила по магазину, в наушниках играла музыка, а еда вообще её не привлекала. Она была голодна, но не знала, чего хотела, поэтому таскалась между прилавками по несколько раз, перебирая упаковки. Йеджи решила заглянуть на склад, чтобы проверить его на наличие чего-то, чем можно было похрустеть. Там стояла куча коробок, какие-то из них были опустошены, некоторые просто открыли, а остальные остались запечатанными. Она схватила первую попавшуюся и нашла в ней карамельки, не вызывавшие у неё и каплю интереса. Затем Йеджи наткнулась на батончики, покрутила один из них в руке и бросила обратно. Проходив так около пяти минут, она остановила свой выбор на чипсах. Йеджи схватила небольшую упаковку, вернулась в магазин и взяла с полки виноградный напиток. Она положила всё это на стол, перелила сок из пакетика в стаканчик и собиралась отправиться обратно в холл, но на пороге появилась Рюджин. — Привет, — улыбнулась Йеджи, увидев её впервые за пару часов. — Есть хочешь? Мне одной скучно. — Я по делу. Рюджин была единственным человеком из общежития, с которым Йеджи довольно тесно общалась, а не враждовала. Они познакомились в первые дни, как Йеджи приехала сюда, а Рюджин, проходя по коридору, заинтересовалась, ведь та явно выглядела несовершеннолетней, каковой и являлась. Рюджин довольно часто заходила к Хёнджину, так как они неплохо ладили, и плюсом была старостой потока, а он являлся её помощником. Со временем она начала здороваться с Йеджи, находить темы для разговора, помогать ей и даже показала чёрный ход для выхода из общежития после комендантского часа. Со стороны могло показаться, что у Йеджи не было брата, но зато была старшая сестра, с которой она общалась куда лучше, чем с Хёнджином. — Так, — усмехнулась Йеджи, сев за столик, и сделала несколько глотков сока через трубочку. — Что я уже натворила? — Сегодня тридцатое число. — Допустим… — Почему тампоны не берёшь? У тебя от двадцать седьмого до двадцать восьмого начинаются. — Да у меня цикл сбитый, — сказала она, сделав ещё один глоток. — Шатается туда-сюда, потому что раньше на диетах сидела. — В прошлые два месяца всё по расписанию шло. — Ну там… Короче, забей. — Йеджи. — Что? В моём возрасте — норма, когда цикл не сформирован. — Ясно. Посиди тут, я скоро. Рюджин отправилась на склад, а Йеджи, поставив ноги на стул, провожала её взглядом, попивая сок. Она не понимала, почему сначала мать, а потом Рюджин были так озабочены её месячными. Цикл и вправду не сформировался из-за диет, даже гинеколог это подтвердил, когда мать насильно повела Йеджи к нему после трёхмесячной задержки в пятнадцатилетнем возрасте. Рюджин вернулась через несколько минут, вытащила наушник из уха Йеджи и положила перед ней три теста на беременность от разных производителей. Прокладок и тампонов в этом магазине не было, зато тестами снабдили сполна. Видимо, это устроили, чтобы отслеживать, сколько людей в ближайшем будущем планировали съехать из общежития, ведь жить здесь с детьми было запрещено. — Ты угараешь?.. — Ради моего спокойствия. Сделай по одному из каждой коробки, чтоб наверняка. — А тебя не смущает, что меня не тошнит, что я не психую и мороженое с рыбой не ем? — У всех по-разному. У моей мамы тоже токсикоза не было, а тянуло только на солёное. — Если сделаю, то отъебёшься? — Отъебусь, — Рюджин полезла в карман карго штанов и протянула ей баночку для анализов, которую заранее стащила из медпункта. — Вот. Там на коробках инструкция написана. Йеджи распихала всё это по карманам олимпийки, недовольно закатила глаза и отправилась в туалет, до этого прихватив с собой плеер. Рюджин отправилась за ней. Она стояла возле кабинки, ожидая, когда Йеджи выйдет из неё либо с очень плохими, либо с безумно приятными новостями. Рюджин знала, что до расставания со своим парнем, произошедшим за пару дней до начала эпидемии, Йеджи активно вела половую жизнь. Она говорила, что встречалась с ним около полугода, а родители об этом не знали. Йеджи пришлось рассказать о нём Хёнджину после переезда в общежитие, и он прекрасно знал, кем был этот человек. Его звали Бон Кан, всего на год младше Хёнджина, а знакомы они были благодаря школе. Бон Кану недавно исполнилось двадцать лет, их разница с Йеджи составляла четыре года, что Хёнджин считал неприемлемым, но был вынужден молчать, чтобы окончательно не оттолкнуть от себя сестру. Бон Кан хотел только тело Йеджи, но она поняла это слишком поздно, из-за чего встречалась с ним целых полгода, на второй месяц из которого потеряла девственность, поддавшись его уговорам. Йеджи любила его, поэтому доверилась, а Бон Кан выражал свою «любовь» подарками, деньгами и сексом. В коридоре показался Хёнджин. Он вошёл в туалет, обратил внимание на Рюджин, стоявшую возле одной из кабинок, но та не показала своего страха. Главное, чтобы Йеджи додумалась не выходить. — Ты чего тут стоишь? — Да так, — пожала плечами она. — Жду. — Кого? — Йеджи. Ей стрёмно одной ходить. — Раньше она не боялась. Рюджин быстро сориентировалась и придумала, как прогнать его, поэтому сказала: — Протекла она. Жду, когда грязные вещи отдаст. Йеджи, стоявшая за дверью, была готова её убить. — А-а… — протянул Хёнджин. — Принести чистую одежду? — Я сама схожу. Ты в туалет шёл? — Да. — Вот и иди. Хёнджин зашёл в дальнюю кабинку, покинул из неё через полминуты и ещё раз спросил, не нужна ли была помощь. Рюджин чуть не выгнала его пинками. Когда Хёнджин ушёл, она велела Йеджи пока оставаться внутри, быстро сходила за чистыми штанами, вернулась и постучала по двери, а затем сказала ей переодеваться, чтобы не вызвать подозрений. Пока Йеджи переодевалась, Рюджин закрыла туалет изнутри, чтобы никто не услышал их. Даже если тесты окажутся отрицательными, лишние уши им были ни к чему. Йеджи вышла из кабинки, держа тесты в руках, отвела взгляд в сторону и показала Рюджин. На всех трёх появилось по две полоски. — Ахуеть… — протянула та, забрав их из рук Йеджи, и ещё раз посмотрела, чтобы убедиться. — Мелкая, у тебя когда в последний раз месячные были?.. — Где-то четыре месяца назад… — пробормотала она, едва сдерживая плачь. — Рюджин, что мне делать?! Я не знаю, как от этой хуйни избавиться! — Тихо, тихо, — Рюджин спрятала тесты в карман, подошла поближе и обняла Йеджи, уложив одну руку на чужые волосы. Та уткнулась в её плечо, из глаз потекли слёзы. — Всё будет хорошо. Что-нибудь придумаем. — Что? Аборт вешалкой мне сделаешь? — Если четвёртый месяц, то в любом случае нельзя. — Может, не четвёртый? Мог же сбой произойти, о котором я говорила, — с надеждой произнесла она. — Как узнать? Вдруг получится эту хрень достать? — Давай в другое место отойдём и там всё обсудим, — предложила Рюджин. Они решили переместиться в зону душевых кабин, так как в любом случае запирали их во время мытья, а посреди дня никто не заходил туда. Рюджин села на подоконник, Йеджи бродила возле неё, приложив кулак к губам, а слёзы не переставали стекать по щекам. — Как ты спокойно жила, зная, что у тебя задержка четыре месяца? — Первые два думала, что это нормально, а после смерти родителей было не до этого. На третий купила тест, но он отрицательным был! — Кто ж один тест покупает, родная? — усмехнулась Рюджин. — Ладно… Что сделано, то сделано, отчитывать тебя не буду. — Рюджин, я не хочу. Куда мне это потом девать? — она указала на живот, скрытый под олимпийкой. — Кстати, насчёт этого, — Рюджин спрыгнула с подоконника и подошла поближе. — Тебя там вообще ничего не смутило? Или не растёт? — Я думала, что просто набрала. Когда мать с отцом умерли — жрала из-за стресса, как не в себя. — Покажи. Йеджи расстегнула молнию лёгкой куртки, подняла футболку и оголила живот. Она сама по себе была довольно миниатюрной и худой, но явные признаки беременности присутствовали. Живот был далеко не плоским, но упругим, а Йеджи не замечала характерной формы из-за того, что не особо поглядывала на него последние месяцы, зная, что поправилась. Только причину выяснять не хотела, ей действительно было не до этого. — Я хуею с тебя, честно… Ты давно на себя в зеркало смотрела? — Я в кофте хожу, поэтому не замечаю. — Как ты вообще..?! Ладно, — выдохнула Рюджин. — Понимаю, что у тебя голова была другим забита. Но живот-то уже заметный, почему тебя не смутило? — Говорю же, что жру дохуя. — Иди, хоть сейчас полюбуйся на своё чадо. Йеджи подошла к зеркалу, висевшему напротив одной из кабинок, подняла футболку и посмотрела на живот. Учитывая, что у неё от рождения было довольно хрупкое тело, он выделялся, но при этом не был таким уж и большим, как сказала Рюджин. Скрыть получится. Йеджи не хотела смотреть на него, противясь даже от мысли, что в ней зарождалась новая жизнь, поэтому опустила футболку вниз и задрала голову, чтобы вновь не заплакать. — Я не понимаю… Никаких других признаков не было. — Я уже сказала, что у всех по-разному бывает, — повторила Рюджин. — К тому же, у тебя организм молодой, поэтому… — Вот именно, блять, что молодой! — не выдержала она и повысила голос. — Куда мне эту хуйню девать? Отдать на съедение тварям?! Это в любом случае не выживет, а я подставлю под угрозу не только себя, но ещё и вас всех! — Йеджи, успокойся. Никто тебя не осудит. — Хорошо, а рожать мне как прикажешь?! С тряпкой во рту?! — Может, к тому времени всё образуется. — Ничего не образуется. Просто помру либо до родов, либо во время… Йеджи спустилась на пол, уткнулась лицом в колени и снова зарыдала. Она не хотела верить, что всё это происходило с ней. Даже если ребёнок родится, то от него лишь прибавятся проблемы в виде шума, болячек и его полной несамостоятельности. — Как это вытащить?.. — пробубнила она, не показывая лица. — Что мне сделать, чтобы избавиться от этого? — Почему ты называешь ребёнка «этим»? — Потому, что оно мне не нужно. Если и родится, то я сама убью. — Ты просто боишься, — сказала Рюджин, спустившись перед ней на корточки. — Уже ничего не исправишь. Нужно принять, как должное, и думать, что делать дальше. Йеджи внезапно подняла голову и сверкнула заплаканными глазами, в которых читалось нечто безумное и наверняка аморальное. У неё появилась идея, но Рюджин точно её не одобрит. — Сынмин сможет это вырезать? — Ты головой ёбнулась, что ли?! — как и ожидалось. — Ты ведь… Ты не выживешь, понимаешь?! Это очень опасно! — А ребёнок во время апокалипсиса — это не опасно? — Тебе нужно успокоиться и всё переварить. Не руби сгоряча, ладно? — Чем дольше ждать, тем меньше шансов избавиться от этого. — Хорошо, если не веришь мне, то пошли к Сынмину и Сонхуну, чтобы они всё подтвердили. — А если..? — Они никому ничего не скажут, — уловила мысль Рюджин. — Хёнджину — в первую очередь. Девушки вернулись в холл, Рюджин начала искать Сынмина и Сонхуна, а Йеджи в это время стояла возле медпункта. У неё и раньше были мысли о беременности, но она всячески отталкивала их и не хотела думать об этом, пытаясь сосредоточиться на сохранении своей жизни, а не появлении на свет другой. Сейчас, когда всё стало точно известно, ей хотелось только одного — избавиться от ребёнка. Рюджин привела Сынина и Сонхуна к медпункту, предварительно создав ситуацию, чтобы остальные были чем-то заняты. Она предложила им поговорить с Минхо насчёт вылазки, а также составить список всего необходимого. Йеджи отодвинула навес и зашла первая, за ней отправились Сонхун и Сынмин, а Рюджин была последней. Она встала возле входа, прижав локтем плотный материал, чтобы никто не вошёл. — Зачем звали? — спросил Сонхун. — Вы в гинекологии разбираетесь? — У меня мать им была, — ответил Сынмин. — А что? — Базу знаешь? — Да. Даже поступать на него хотел, поэтому заранее начал учить, но передумал. — Прекрасно. Тут у Йеджи проблемка обнаружилась. Сынмин посмотрел на неё, максимально зажатую, и начал предполагать, но Рюджин опередила его вопрос. Она достала из кармана тесты, выставила руку вперёд, а Йеджи стало ещё более стыдно. — Ебануться… — Ты когда успела?! — спросил Сонхун, пытаясь сдержать эмоции. — Задержка четыре месяца была. — И тебя это вообще не смутило? — У меня и раньше такое было. Потом стрессовала много, ещё куча других проблем… — Так, с этим разобрались, — выдохнул Сынмин. — Вы от меня что хотите? — Ты можешь это вырезать? И у него, и у Сонхуна чуть глаза на лоб не полезли от услышанного. — На таком сроке нельзя. — Твою ж… А если срок меньший? Говорю же, у меня и просто так задержки бывали. — Это можно определить? — спросила Рюджин. — Только с аппаратом узи и должными знаниями, — усмехнулся Сонхун. — А у нас ни того, ни другого. — И что делать? — Ничего. Просто ждать. — У тебя вообще по самочувствию как? — спросил у Йеджи Сынмин. — Я до этого дня не была уверена. — Значит, прекрасно, — ответил на свой же вопрос он. — Так, поступаем следующим образом: ты ничего не предпринимай и лишний раз себя не нагружай, если что-то случится, то бегом ко мне. Точнее, шагом, но не суть. Мы никому не скажем, сама это сделаешь, если захочешь. Но бери в учёт, что очень скоро у людей возникнут вопросы. — Так заметно? — Можешь руки под грудью сложить? Йеджи выполнила его указание. Чётко виднелось, что живот не был плоским, причём округлая форма просматривалась. — Погоди… Четыре месяца, говоришь? — Да. — Можно посмотреть? Йеджи расстегнула олимпийку, положила её на стул, а затем задрала края футболки. Сынмин попросил её спустить штаны до таза, подошёл сбоку и чутка присел, чтобы смотреть под прямым углом. Пускай Йеджи и была худой, но живот привлекал к себе уж слишком много внимания. — Когда расти начал? — Ну… Месяц назад, может, чуть меньше. Так резко произошло, что я не заметила. — Понятно. Можешь опускать, — Сынмин вернулся на прежнее место, склонил голову вниз и глубоко вдохнул. — У вас в роду двойняшки были? — Нет. — А у твоего бывшего? — Нет, кажется. — Видимо, просто плод большой. Я вот не знаю, поздравлять тебя или соболезновать… — Достать эту хреновину. — Йеджи, послушай, — Сынмин придвинул ей стул, а сам спустился на корточки. — Сейчас уже ничего не исправить. Нужно набраться сил и подготовить себя к трудностям, потому что они будут. Тебя никто не станет отчитывать, а тем более — бросать, мы все будем помогать. Сейчас просто береги себя и не стесняйся просить помощи. — Предлагаешь мне всё рассказать? — Так будет правильнее. Не забывай, что теперь ценность не только в тебе, а ещё и в ребёнке. Вас, девчонок, вообще нужно вдвойне защищать, потому что за вами в будущем продолжение рода, а ты тут всех опередила. Я не настаиваю на том, чтобы ты просто взяла и вывалила это. Но пойми, что если сложится опасная ситуация, где всем придётся участвовать, тебя туда привлекут, ничего не зная. — Я понимаю. — Хорошо. Только есть одно «но»… Кое-кому придётся рассказать прямо сейчас. — Кому? — Минхо. Нужно отправить его в аптеку за фолиевой кислотой. — За чем? — Её принимают ещё до зачатия, а тебе требуется начать в незамедлительном порядке. Это нужно, чтобы у ребёнка патологий не было. — Ты же не хочешь, чтобы Чонин родился, — со смешком выдал Сонхун, и Йеджи улыбнулась. — Но Минхо запрячь реально надо. — Он один пойдёт? — Думаю, стоит приплести ещё кого-то, — вступила Рюджин. — Раз уж собрались в аптеку, то нужно полный список составить. Они решили написать всё сейчас, чтобы потом не тратить на это время. Сынмин записывал, а Сонхун диктовал: фолиевая кислота, обезбол, бинты, спирт, широкие пластыри, йод, зелёнка, шприцы, банки для анализов, витамины, медицинские перчатки, жаропонижающие, крема от ожогов и ссадин, а также спиртовые салфетки. Сынмин и Рюджин отправились в комнату охраны, где встретили не только Минхо, но ещё и Хёнджина, Джисона и Джея. Присутствие второго категорически мешало, и Сынмин быстро придумал, как его устранить. — Хёнджин, можешь дойти до Сонхуна и попросить взять у кого-нибудь кровь? Потом изолятор откроешь. Тот кивнул, рефлекторно нащупал ключ под кофтой и направился к медпункту. Рюджин не хотела тянуть, поэтому сразу перешла к делу: — Минхо, нужно сходить в аптеку. Там довольно много, поэтому советую взять кого-то ещё. — Я хочу! — тут же вызывался Хан, высоко вытянув руку. — Мне интересно на твою заражённую версию посмотреть. — Так уверен, что у него приступ случится? — спросил Сынмин. — Да. Минхо уже жаловался, что есть хочет. — Вот и чудно. Джей, ты можешь… — Рюджин указала взглядом на дверь. — Тут личное. — Без проблем. Джей покинул комнату, закрыл за собой дверь, не задав лишних вопросов, и отправился в холл. Сынмин протянул Минхо листок с медикаментами, которые нужно было принести, и они вместе с Ханом начали читать каждый пункт. Дойдя до строки, где было написано про витамины для беременных, оба задали вопрос своими широченными глазами и приоткрытыми ртами. — У нас парные глюки?.. — выгнул одну бровь Джисон. — Это чё? — Йеджи беременна, — ответила Рюджин и сразу же сомкнула пальцы перед его ошарашенным лицом. — Не орать. Вы об этом не знаете. — Как давно? — спросил более спокойный Минхо. — Четыре месяца, как мы поняли, — ответил Сынмин. — Фолиевая кислота для неё же, поэтому берите всё, что найдёте. Её нужно принимать до окончания грудного вскармливания. — И куда она этого бейбика денет? — продолжил задавать вопросы Хан. — Он ведь мешать будет. — Никакие варианты не обсуждаются, — Рюджин резко понизила тон. — А если что-то ей скажешь — без яиц проснёшься. Всё ясно? — Я и не собирался. — Йеджи сама всё расскажет, когда посчитает нужным. Собирайтесь. Рюджин и Сынмин сообщили остальным, что двое сейчас отправятся на вылазку. Под «сборами» имелась ввиду подготовка оружия, проверка креплений рюкзаков, осмотр улицы, с целью прикинуть примерное количество бродячих там тварей, а также поиск выхода из здания. Джисон предложил вентиляцию, но Минхо настоял на том, чтобы воспользоваться окном, боясь, что конструкция обвалится. Они позвали Чана, чтобы тот закрыл за ними, а по мере возвращения впустил внутрь. Стёкла были завешаны, а ручку вытащили из крепления, как и на всех остальных, но хранили на подоконнике. Бан Чан вставил её в отсек, повернул и потянул на себя, распахнув окно. Первым вылез Джисон, спрыгнул на асфальт и протянул руку Минхо, помогая спуститься. Оба остановились за мусорным баком, что стоял напротив стены соседнего здания, и прислушались. Точнее, не они, а Минхо, у которого в преддверии приступа обострялись все чувства. Хан не сказал ему, что планировал проверить свою теорию, подопытным объектом которой непосредственно являлся Ли. Его интересовало: влиял ли адреналин на приступы? Как заражённые, находившиеся в адекватном состоянии, реагировали на опасность? И чтобы проверить это, Хан предложил как можно скорее направиться в аптеку. Трупный запах, исходящий от жертв тварей, ощущался для них одинаково тошнотворно. Но Минхо было противнее, ведь Джисон успел адоптироваться к нему, как к чему-то обыденному. А если брать в учёт, что сейчас Ли слышал абсолютно все запахи в радиусе ста метров, ему приходилось вдвойне тяжко. Минхо остановился посреди дороги, где в луже грязи, далеко не свежей крови и дождевых капель лежало тело. Предположительно, девочки-подростка, которой было около двенадцати лет. Об этом говорили остатки школьной формы на её обглоданном теле и небольшие ступни, обутые в кеды тёмно-коричневого цвета. Лицо растерзали настолько, что из отличительных черт просматривалась лишь форма челюсти. По телу ползали личинки и прочая живность, выбираясь из-под ногтей, пустых глазных яблок, проеденных губ, щёк и ноздрей. Труп был довольно свежим, если сравнивать его с остальными, лежавшими возле дверей общежития вторую неделю. — Чего остановился? — спросил Хан, обернувшись, и подошёл к нему. Минхо смотрел на тело, а слёзы сами накатывались на глаза, в которых пульсацией расширялись зрачки. — У-у, не повезло ей. Хотя… Джисон указал битой на центр грудной клетки девочки, где сквозь потемневшую ткань просматривалась едва ли не сквозная дыра. — Быстро убили. Практически не мучилась. — Как они могли сделать это с ребёнком?.. — Поверь, им не принципиально. Предлагаю ускориться. Джисон закинул биту на плечо и собирался выдвинуться к аптеке, до которой оставалось всего двадцать метров, но Минхо не тронулся с места. — Мне тебя за ручку вести? — риторически спросил Хан, вновь подойдя к нему. Он положил руку на плечо Ли, чтобы заставить посмотреть на себя, но едва не подпрыгнул от испуга, увидев чёрные глаза и ползущие от них вены тёмно-бордового цвета, напоминающие трещины. — Твою… Чего пугаешь?! Джисон осмотрелся, убедился, что рядом не было тварей, и решил получше рассмотреть Минхо в заражённом облике. Как бы это не прозвучало, но Хан поймал себя на мысли, что сейчас он нравился ему куда сильнее, чем обычно. А заключалось всё во взгляде. Если в моменты спокойствия Ли хотелось затискать и пожалеть, не имея на это причин, то сейчас Джисон не мог налюбоваться харизмой, что появилась из-за показывающей себя сущности. Уголки глаз слегка натянулись, брови поднялись выше, а с лица не сходила жутковатая ухмылка. Хану определённо нравилось. — Не смотри так, или я дрочить начну. — Какие же они мрази… — продолжая улыбаться и смотреть на Джисона в упор, сказал Ли. — В них вообще ничего человеческого не осталось. — В этом и суть болезни. Люди становятся зверьми. — Не все, — замотал головой Минхо, а улыбка стала ещё шире. — Просто нужно пользоваться, а не подчинятся. Прозвучало довольно жутко. — Так, ладно, теперь мне стрёмно… — признался Хан. — Давай быстро в аптеку сгоняем и назад. Тут атмосфера не комфортная, смекаешь? — Давно ли Хан Джисон начал бояться за свою жизнь? — Я не за себя боюсь, дубина. Ты ведь не простишь себе, если убьёшь тварь, а в таком состоянии это вполне реально. — Это проблемы будущего меня. Кстати, ускоримся, они где-то рядом. — Я ничего не слышу. — Тогда поверь на слово. Минхо первым зашагал в сторону аптеки и, пройдя мимо Джисона, сверкнул отблеском в чёрных глазах, а тот просто не мог оторваться и сосредоточиться на вылазке. Минхо и в своём обычном облике казался ему привлекательным, но приятным бонусом к приступам шла харизма и уверенность в себе. Всё-таки эти два фактора решали. Минхо перепроверил список, отправил Джисона за бинтами, пластырями, шприцами, йодом, зелёнкой и кремами, а сам начал собирать оставшуюся, большую часть. Он поставил оружие к стене, чтобы не мешало, скинул с плеч рюкзак и стал искать самое главное — фолиевая кислота. Если здесь её не окажется, то придётся искать другую аптеку. К счастью, на складе обнаружилось несколько упаковок с таблетками, которых должно было хватить примерно на три недели. Затем Ли направился к прозрачным стендам, прекрасно помня расположение обезболивающего раствора, который не отличался какой-нибудь яркой надписью или жирным шрифтом на этикетке. Наверное, поэтому его не разобрали. Нашлось аж восемь бутыльков, которые Минхо положил вглубь рюкзака, а Джисон к этому времени уже собрал свою часть и принялся помогать ему с поисками второй. — Зырь, — со смешком произнёс Хан, взяв в руки упаковку презервативов. — Может, Йеджи подарить? Она ж не знает, как они выглядят. — Ага, целлофановым пакетиком пользовалась, — подхватил Ли, проверяя срок годности жаропонижающих. Несколько упаковок полетели в рюкзак. — Ты спирт нашёл? — Да. — Надо тампоны и прокладки посмотреть, в тот раз мало нашлось. — А какие брать? — Какие найдёшь, блять, — неожиданно огрызнулся он. — Тебя всему учить надо? — Уж извините, опыта не было. — Я сам возьму. Минхо пошёл на склад, так как за витринами не нашлось ни одной упаковки. Джисон зашагал вслед за ним. Наблюдая, как Ли агрессивно перебирал коробки и осматривал полки, что-то бубня себе под нос, ему стало немного не по себе. Заражённого Минхо он ещё мог представить, а вот злого… Возможно, одно зависело от другого, и это требовалось немедленно выяснить. — Ты злишься, что ли? — Нет, сука, радуюсь. — А что так? Когда я успел обосраться? — С чего ты взял, что дело в тебе? — Минхо достал коробку с верхней полки, заглянул в неё и наконец-то нашёл тампоны. Он снял с плеч рюкзак, поставил его на пол и стал перекладывать упаковки, едва не швыряя их. — Жрать хочу. — Теперь понятно, — с облегчением выдохнул Хан. — Мы всё взяли? Минхо разместил рюкзак на спине и кивнул пару раз, схватив оружие. Только коснувшись дверной ручки, он учуял острый запах, напоминающий либо свежего трупа, либо примесь гноя, крови и грязи. Заражённый. Вены возле глаз приобрели более яркий цвет, а те, что находились на руках и шее, за пару мгновений вздулись и расширились. Минхо, находясь в стадии приступа, испытывал бесчисленную ненависть к себе подобным. Исключением являлся Ни-ки, в силе воли которого Ли был уверен на двести процентов, а вот остальные, включая Хисына, одним лишь своим существованием заставляли его задуматься об убийстве. Такие чувства возникали потому, что Минхо по-большей части оставался человеком, а не тварью. — Стой здесь. Хан не успел ничего спросить, а Минхо уже находился на улице, пытаясь увидеть ту самую тварь. Если верить чутью, то это был озверевший заражённый, который хотел лишь одного — крови. Такие совсем не контролировали себя, окончательно потеряв человеческие качества и остатки сознания. Они жили, подчиняясь инстинктам и сущности, полностью завладевшей ими. Минхо сделал несколько шагов, разбавивших мёртвую тишину, переключил всю концентрацию на слух и закрыл глаза. Справа. Ли схватил рукоять клюшки обеими руками, направился за угол аптеки. Перед его лицом появилось полуживое тело: измазанное сажей, кровью и грязью лицо; порванная одежда; тёмно-красная полоса, охватывающая весь диаметр шеи; срезанные ткани носа; шрам, тянувшийся от отсутствующего левого глаза до линии челюсти; гнойные язвы на всём теле; застывшая в волосах кровь; кожа, свисающая с отрубленной по локоть руки; гнилые зубы и безумный взгляд. Неудивительно, что несло за несколько метров. Минхо, не особо разглядывая его, машинально улыбнулся, отодвинул клюшку назад и резким движением воткнул нож в грудь твари. Тот успел увернуться, обезопасив себя от попадания лезвия в сердце, но оно вонзилось в солнечное сплетение, вызывав этим не только истошный вопль, но и кровь, хлынувшую из рта вместе со слюнями. Ли, имея полный контроль над заражённым, повёл оружием в сторону, прижал полуживое тело к стене, упёрся ногой в его живот и вытащил клюшку. Схватив её по-новой, Минхо прицелился в шею, собираясь порвать ткани настолько, чтобы голова твари отпала назад, но за секунду до нанесения удара перед его лицом мелькнуло что-то железное, намотанное на деревянную основу. Это была бита, а её владелец, появившись из ниоткуда, одним движением покончил с заражённым, вонзив множество шипов в сонную артерию. Тело замертво упало на асфальт, голова наклонилась влево, и из шеи потекла кровь, капая на асфальт с отрубленной руки. Джисон был переполнен гордостью за себя, на радостях хотел похвастаться Минхо, но всерьёз испугался, поймав на себе разъярённый взгляд. На мгновение ему даже показалось, что рядом с телом твари сейчас приляжет ещё одно — его. Минхо перевернул оружие горизонтально, направил его вперёд и прижал Хана к стене, держа основание клюшки возле шеи парня. — Мразь… Я почти убил его! Нахуя ты это сделал?! Услышать такое от любого человека было страшно, а от Минхо — до жути стрёмно. Несмотря на безграничный гнев, он опустил оружие, а Джисон смог вдохнуть полной грудью. — Кто тебя просил?! Я бы сам справился! — Остынь, одержимый, — фыркнул Хан, закинув биту на плечо. — Потом «спасибо» скажешь. — Почему тебе всегда нужно влезть?! Почему нельзя дать шанс другим?! — Потому, что это превратилось бы в ошибку. Пошли, в общаге на меня полаешь. По дороге назад они не встретили заражённых. Видимо, учуяли запах трупа, поэтому решили не соваться в котёл. Там их встретил Бан Чан, терпеливо дожидающийся их возвращения. Первым залез Джисон, соорудив лестницу из обломков соседнего здания, за ним взобрался Минхо. Чан закрыл окно, вынул ручку и положил её на подоконник, а затем обратил внимание на внешний вид Ли. Казалось, что он был готов к нападению, причём на конкретного человека, активно давящего нелепую улыбку. — А-а… — Я не дал ему убить тварь, — сразу ответил Хан. — Если он не сделает то же самое со мной, то потом поблагодарит. Минхо молча бросил клюшку на пол, не собираясь поднимать её в дальнейшем, скинул с плеч рюкзак и агрессивно швырнул в руки Чану. Тот успел поймать ценные медикаменты, посмотрел на спину уходящего к магазину Ли, а потом взглянул на Джисона, не меняя выражение лица. — Я хуею. — Я тоже, — согласился тот, вздохнув. — Но ему так идёт. — Только не кончи. — Постараюсь. Так, нужно отдать вещи нашим горе-докторам. Минхо разнёс звон от входного колокольчика по всему этажу, войдя в магазин, и сразу же направился к дальнему стеллажу. Он был безумно зол на Джисона, а голос в голове, появившийся там после убийства твари, лишь подливал масло в огонь. Там, будто на заевшей пластинке, проносились фразы: «Ты должен был убить», «Почему позволил ему сделать это?», «Почему не отомстил ему?» От последней, пускай и находясь в тумане, Минхо становилось немного стрёмно. Он схватил рамён, не собираясь заваривать его, пускай для этого имелось всё необходимое, разломал лапшу на несколько больших кусков и открыл упаковку. Минхо обернулся на звук — сзади упала бутылка. Он наладил зрительный контакт с Чонином, который застыл в ужасе, боясь даже моргнуть. Ли глубоко вдохнул, выдохнул, на время вернул упаковку на прилавок и сделал несколько шагов в сторону Чонина. Тот отдалился на полметра, и Минхо остановился. — Я тебя не трону, — прозвучало с угрозой, хотя такового контекста не было. — Не бойся. Чонин сглотнул ком горле, опасаясь Ли только из-за внешнего вида. Он опирался на факты, а чёрные глаза и красные вены указывали на заражение, что, в свою очередь, представляли из себя смертельную опасность. Чонину пришлось пойти против установок своего разума, чтобы вновь вернуться к мысли, что Ли не желал ему зла. Человеку с таким диагнозом, как аутизм, тяжело давалось игнорировать симптомы и верить в исключения, ведь в них не было достоверности. Но сделать это всё-таки можно, если иметь сильное желание, которое засело в нём из-за доверия и личной приязни к Минхо. — Ну? — отрезал Ли. — Чего стоишь? Чонин не торопясь подошёл к нему, опустил голову и протянул упаковку бисквитных пирожных, найденных на складе, что поразили его своим длительным сроком годности. Минхо сначала не понял, будучи полностью заключённым во власть агрессии, но через пару секунд забрал упаковку из его рук и благодарно кивнул. Чонин посмотрел на него, имея возможность чётко рассмотреть своё отражение в чёрных глазах, и внезапно притянулся с объятиями. Минхо будто отпустило, но не физически, а морально. Он уже смирился, что в заражённом виде казался угрозой, пускай и не имел потребности в крови, но Чонин всеми силами пытался доказать обратное. И у него получалось. — Всё, хватит, — отстранился Минхо, когда чувство голода стало невыносимым. — Спасибо. — Ты опять потеряешь сознание? — Что? С чего ты взял? — Интуиция. Твой организм измотан, — он взял пирожные, которые Минхо положил на полку, и вручил ему в руки. — Поешь. Не хочу, чтобы тебе было плохо. Чонин вышел из магазина, а Ли, уже практически сойдя с ума от боли в желудке, переместился на пол, схватил упаковку с одним пирожным и едва не разорвал её зубами. Есть хотелось зверски. Пускай приступы влекли за собой ужасный дискомфорт в виде желания утолить голод, хватало всего-ничего еды, чтобы устранить его. Суть заключалась в скорости: чем быстрее съешь, тем легче будешь отходить. Но Минхо, находясь в стадии приступа уже около получаса, даже не надеялся на помилование собственного организма. Ли вышел в холл, где встретился взглядами с Йеджи. Она ещё ни разу не видела его таким, поэтому поддалась секундному страху, но сразу же избавила себя от этого чувства. Йеджи уж наверняка была уверена в Минхо. Кишка у него тонка, чтобы поднять руку на здорового человека. — Ты живой?.. — спросила она, сосредоточившись на состоянии парня. Кожа побледнела, на лице сияли капли пота, а трясущиеся ноги кое-как удерживали его. — Позвать докторят? — Не надо, всё… — в глазах потемнело. Минхо попытался дотянутся рукой до стены, но окончательно потерялся в пространстве. Любой поворот головой будто происходил в замедленной съёмке, зрение внезапно ухудшилось, а вслед за ногами затерялись и руки. В носу завоняло железом, глаза самовольно закрылись, и Минхо рухнул на пол без сознания. — Твою… — Йеджи начала смотреть по сторонам, пытаясь найти кого-то. Из медпункта вышли Чан и Джисон. — Эй! Помогите ему! Они подбежали к Минхо, окружив с обеих сторон. Никто не знал, почему кровь лилась в огромных количествах, когда он лежал без сознания, но главное, что Хан запомнил, как нужно было приводить Ли в чувства. Он повернул его голову на бок, достал из кармана небольшой ножик, сделал надрез на чужом запястье, но ничего не произошло. Кровь всё так же хлестала из покрасневшего носа, а глаза не открывались. Проделав то же самое с другой рукой, Джисон не добился никакого результата. Его охватила паника. К этому времени подбежали остальные, Сынмин и Сонхун вышли вперёд. Сонхун прощупал пульс Минхо, который стремительно падал, а дыхание становилось всё менее частым. В голову пришла мысль. — Сынмин, надрежь ему горло. — Чего?! — Это самое слабое место! — воскликнул Джисон. — Он не выживет! — У него сейчас пульс пропадёт, если не создать для организма смертельную опасность. Сынмин взглянул на Хана, в глазах которого читалась мольба не делать этого, а потом решил прощупать пульс самостоятельно. Он кое-как смог насчитать пару ударов, что подтолкнуло Сынмина к тому, чтобы забрать нож у Джисона и приложить лезвие к нижней части шеи Минхо.