Вспомни, капитан

Риах открыл глаза от солнечного света, потянулся и недовольно высунулся из-под одеяла, под которым ночью ему было уютно, но сейчас стало невозможно жарко. — Ты рано. Элиас повернул голову. Он отрастил волосы, и за почти что год они уже достигли плеч. Гектор не мог привыкнуть к тому, что он теперь тоже ходил с хвостом. Он вообще теперь много к чему не мог привыкнуть. — Сколько сейчас? — он разомкнул губ после сна. — Одиннадцать дня. — И правда рано, — согласился Риах. Хозисон вздохнул и оторвался от бумажек на столе, пересаживаясь к нему на край кровати. Кровати Элиаса, кстати говоря. Одноместной. Гектор приподнялся на локте. — Что у нас на завтрак? Ему улыбнулись краем губ. Это была одна из самых сильных эмоций, на которую Хозисон был способен. Самая сильная — короткий предоргазменный стон. — Почему ты так поздно встаёшь? Мы же ложимся в одно время… — Хм, ну, даже не знаю, может, мне не хватает четырёх часов сна? — Гектор вскинул бровь. — Обычная вахта. — Ты на земле, Эл. Ты можешь поспать. — Я не хочу. — Ты слишком строг к себе, — Риах искренне пытался гнуть свою линию, но тихо умолк, почувствов движение руки, невесомо скользящей пальцами по тонким волосам. Почему-то Элиас, как и все вокруг, считал, что у него рыжие волосы. Сам он себя считал блондином, но для такого случая можно было и потерпеть. Хозисон завёл ладонь и наклонился ниже. Они поцеловались. Обычный утренний поцелуй, слегка скованный, но достаточно самозабвенный. Гектор пропустил момент, когда такие поцелуи стали для него обычными. — Ты так и не ответил на мой вопрос. — М? — Что у нас на завтрак? — Ты бываешь невыносим, Гек. Он ухмыльнулся. *** Мелисса мелькнула ему в ноги, и он чуть не рухнул сразу после того, как открыл дверь. Бешеная кошка. Своеобразная и не похожая на всех остальных. Риах всегда думал, что все кошки тихие, спокойные, ластятся к рукам и тепло мурлычат на коленях. Мелисса… была другой. Собственно, как и её хозяин. — Ты очень, очень непослушная девушка, Мелисса, — покачал Гектор головой, садясь на корточки. Она наклонила голову набок и приподняла хвост. — Ты понимаешь, что если я споткнусь о тебя, то сломаю себе шею, и твой хозяин не сможет покормить тебя, потому что будет занят моими похоронами? — он провёл пальцами по пушистому месту возле ушей, заставляя кошку довольно прикрыть глаза. Она явно не понимала ни единого слова из сказанного, но, судя по повадкам этого представителя человеческой расы, он был ей явно доволен. — Гектор, хватит разговаривать с моей кошкой! — Что? Я тебя не слышу! — Хватит. Разговаривать. С. Моей. Кошкой! Это вынуждало спуститься на первый этаж. С Мелиссой на плечах. Элиас закатил глаза. — Тебе двадцать пять через месяц. — Ого, Мели, это в месяцах? Хозисон вздохнул и, мастерски сняв кошку с плеч, повернулся обратно к Гектору. — Ты приезжаешь в гости ко мне, а не к моей кошке, — отпустив короткий взгляд в сторону, он развернулся обратно, перекидывая яичницу на тарелки. — Давай ты для приличия заваришь кофе. Мелисса была недовольна нехваткой внимания и тихонько мяукнула. Риах напоследок похлопал её по спинке и потянулся за кофейником. — Я приезжаю к тебе и к твоей кошке, — уточнил он, заливая порошок кипятком. — Тогда будешь спать вместе с ней, — согласился Хозисон. — Ты от этого упустишь только больше, — когда кофе был наконец готов, Гектор присоединился к столу и принялся за еду. Ему нравилось завтракать в двенадцать дня, ему нравился кофе — особенно с коньяком! — нравилось сидеть вот так, в рубашках и штанах, без нужды в чём-то большем. Приятно было осознавать, что вот это темное пятно, торчащее из-под воротника — его рук дело. Ну, точнее не рук… Зима в Шотландии была холодной, но на душе у него было тепло, и в чужих объятьях это тепло накапливалось в жар, который, в свою очередь, превращался в маленькую каплю пота над бровью. Элиас был его камином, одеялом, алкоголем — самой чертовски горячей вещью, существовашей на этой планете. Самой милой вещью в том числе. Ему показали Ковенант и его палубу — верхушки мачт вблизи оказались ещё выше, чем на берегу. — И по ним реально надо куда-то залезать? — ужаснулся он тогда. — Это же буквально небезопасно! — Ну да, — пожал плечами Хозисон. — Да если с такой навернуться… — Это очень редкие случаи, — его голос звучал спокойно, но верёвки надежнее казаться не стали. — Я ни разу такого не видел. — Можно было бы для приличия хотя бы держать врача. — Ну, если ты когда-нибудь захочешь, я подвинусь, — Элиас улыбнулся. Гектор вскинул бровь. — В котором смысле? — спросил он нелепо, глубже кутаясь в кафтан. — Если ты когда-нибудь захочешь работать у меня на корабле врачом, я буду рад. Только учитывай, что первое, что я буду учить тебя делать, — лазать по реям. — Уволь, — хмыкнул Риах. Он добавил это в список причин волноваться за своего капитана, пока тот в море. — Я давно хотел спросить, — начал сейчас Гектор, наспех пережевав. — Какого это, спать с мужчиной? — Спроси у себя, — Элиас наклонил голову, и припал к чашке. — Ты не понял вопрос, — он описал круг в воздухе ножом. — Наверное, не спать, а именно… — короткий выдох. — трахать мужчину. Хозисон поперхнулся. Он закашлялся так плотно, что Риах уже начал волноваться, но его помощь не потребовалась. — Ну… кхм… это… почему тебя вообще это интересует? — недовольно закончил он, всё-таки глотая кофе. — Возможно… — Нет. — Не тебя… — Нет, — отрезал Элиас. — Почему? — Гектор разочарованно фыркнул. Он ждал несколько другой реакции после того, как практически напрямую предложил себя. — Я не хочу. — Это неправда, — Хозисон молча отвернулся. — Как тебе угодно. Риах просто обязан с этим разобраться. *** Элиас сбежал — да, именно сбежал под каким-то нелепым предлогом об очень важной сделке, о которой он, конечно же, забыл, — из дома, и Гектор с Мелиссой были предоставлены сами себе до самого вечера. Активности Мелиссы были простыми: она ела, гладилась и спала на любой доступной поверхности, начиная от ковра на кухне и заканчивая хозяйской кроватью. Риах составлял ей компанию в последнем, предпочтя отложить подготовку к зимней сессии до лучших времён. И рассуждая вслух над темой, волновавшей его куда больше. — Ну конечно это неправда. Он не может этого не хотеть, это же приятно! — возмущался он кошке. Та лениво приоткрыла глаза и захлопнула обратно. Неблагодарность слушателя его сейчас не очень волновала. — Я же изучал вопрос — нет, не пойми меня неправильно, киска, с чисто медицинской точки зрения, — и я не понимаю, что именно его так не устраивает! — Гектор уткнулся лицом в его подушку. Она всё ещё пахла волосами Элиаса. Сука. — Хорошо, давай разберём моральный аспект, — бурчал он, заглушаемый тканью. — Чего он боится? Он никогда не пробовал? Нет, не похоже. То есть есть что-то во всём этом… процессе, что его смущает. Интересно. Ну, что же это может быть? Риах задумался. Их с Хозисоном системы ценностей достаточно кардинально отличались — пока один был лишь вольно ограничен законом, другой уже представлял себе, как Пётр далеко и надолго его пошлёт, увидев где-то на горизонте, — и если для Гектора что-то было вполне приемлимым, то Элиас мог считать это как минимум смертным грехом. Но он спал с ним до этого, и не то чтобы сильно скромничал в своих собственных действиях, если говорить откровенно. Проблема была не в этом, проблема была в чём-то другом, в чём-то, на что у Риаха просто не хватало эмпатии и мозгов. — Мели, — резюмировал он наконец, — я чёртово безэмоциональное бревно. Мелисса решила не отвечать. Хозисон вернулся, когда уже стемнело — довольно расплывчатое понятие по зимним меркам. Его встретил Гектор и два стакана с бренди на столе. Он хмыкнул — всё-таки заставить Риаха отказаться от вина было не настолько непосильной задачей. — Нас нужно поговорить, — заявил он. — О нас с тобой. — Мы не возвращаемся к утренней теме. — Именно этим я и планировал заняться, — Гектор махнул рукой в сторону пустующего стула, поднимая другой бокал. Бренди пальца на два, не больше. Всегда можно подлить, в конце концов. — Я вижу, — нахмурился Элиас, садясь напротив. Они тихо чокнулись и выпили до дна. Первый раунд. — Итак, ты всё-таки ответишь на мой вопрос? — Риах перегибался через весь стол, чтоб наполнить стакан. — У меня есть другие варианты? — Я попробую ответить за тебя, но не факт, что это будет правдой… или что тебе это понравится. — Ты не понимаешь. — Так объясни, — он дёрнул рукой, и коричневая жидкость волной приподнялась и опустилась. — Чего ты боишься? Элиас упорно молчал. В конце концов они почти одновременно потянулись друг к другу и осушили вторые стаканы. — Ты боишься не самого процесса. Потому что в нём нет ничего сильно страшного. Ты боишься последствий. — Гектор. — А какие могут быть последствия? Ну, я даже и не знаю… — Останавливайся. — Я же гость, — пожал он плечами и почти ощутил без глаз как задергался глаз у Хозисона. — У меня свои привилегии. — Наглость не привилегия. — Наглость — второе счастье, — согласился он и, даже не чокаясь, а лишь намекнув на это знаком руки, снова влил в себя бренди. Тепло. Тепло и пусто в голове. Момент, когда все лишние мысли отходят назад, и можно выловать основную мысль. Она была. Она была острой и импульсивной, и он имел все основания полагать, что сейчас ему врежут, но не сказать её он просто не мог. Но было страшно. И тихо. Так начинается гроза — вся природа затихает, а потом с неба падают молнии и гремит гром. — Ты боишься того, что я испугаюсь и уйду, потому что тебе кажется, что это что-то унизительное. Или ты не хочешь переходить черту и делать наши отношения слишком серьёзными. Одно из двух точно правильно, — Риах сузил глаза в напряжении. Он разрезал тишину, но она восстановилась в кратчайшие сроки и теперь давила на него ещё сильнее чем прежде гнетущим молчанием Элиаса. Он не отрывал глаз от стакана на столе, обдумывая лучший ответ. Или все ошибки своей жизни. Тяжело было сказать наверняка. — Оба, — выдохнул Хозисон, поднимая голову. Гектор встретился с его глазами, увидел в них свои маленькие отражение, подёрнутые налетом карего цвета и начинающимся алкогольным помутнением. Он встал и сразу же осознал, что это было слишком решительным действием, потому что дальнейшая картина представлялась ему смутно. — Элиас, — тихо позвал Риах, судорожно постукивая пальцем по стакану в руке. Сделал шаг, и увидел, как расширились чужие глаза. В испуге? Стремительно преодолев оставшееся растояние, он стукнул стеклом о стол, и нерешительно замер. Слова показались бессмысленными, нужно было действовать, но как? Это было будто охотой, только с учетом того, что ни один из них не был охотником. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — разомкнул губы Хозисон, и Гектор вздрогнул. — Знаю. — Тогда почему ты так легко на это соглашаешься? — Я вообще не соглашаюсь. Я сам это предлагаю, — заметил Риах. — Тем более, почему? Это мерзко, грязно, уничижетельно, вставь своё слово; почему ты этого хочешь? Потому что он так хотел его. Быть ближе. Ещё ближе. Связать их вплотную таким узлом, чтоб нельзя было развязать. Мог ли он сказать об этом? Нет, но мог это показать. Гектор уверенно устроился у него между коленей, наблюдая за удивлением в глазах и искренне надеясь, что стул выдержит дополнительной нагрузки. Подхватил за подбородок и медленно, аккуратно приблизился к чужим губам, ощущая выдыхаемый запах бренди. Давал время отстраниться, оттолкнуть. Но Элиас этого не сделал. И они поцеловались. Что это было за странное, подозрительное чувство, колышущееся у него в голове каждый раз, когда он чувствовал руку Хозисона у себя в волосах, его язык у себя на нёбе? Это не было страстью или возбуждением — слишком лёгкое для них обоих, — это было чем-то невесомым, проходящемся ему по спине, как подушечки чужих пальцев, пересчитывающие позвонки. Элиас потянул его за затылок, углубляя поцелуй, и Риах издал неразборчивый звук, поддаваясь. Положение было неустойчивым, и ему приходилось держаться за чужие широкие плечи в попытках не упасть, но он бы не прекратил, даже если бы его заставляли. Хозисон был другого мнения. — Если ты меня сейчас не остановишь, — сказал он тихо, отстраняясь и быстро облизывая верхнюю губу, — то потом пожалеешь. — Не люблю обдумывать свои поступки, — прошептал Гектор. А потом почувствовал, как его с лёгкостью приподняли со стула, подхватили за руку и потянули за собой в известном направлении. — Что, даже не понесёшь меня на руках? — наигранно вздохнул он. — Мне показалось, что ты как минимум обидешься. — Тебе не показалось. Они не могли просто спокойно дойти, не поцеловавшись ещё пару раз по дороге и, финальный, в спальне, перед тем, как Хозисон буквально кинул Риаха на кровать, нависая сверху. Зеленая радужка начала уверенно уменьшаться, уступая место заинтересованному зрачку. Элиас впился ему в губы, прижался плотнее, теснее, вгоняя в краску. Остранившись, плавно по скуле перешёл губами к мочке уха и аккуратно прикусил. Слишком интимно. Гектор выдохнул и попытался приподняться, но его уверенно прижали обратно широкой ладонью, лёгшей на грудь. — Лежи спокойно. — Ого, и что же, мне надо лежать и просто млеть под тобой? Хозисон оторвался от своего занятия и перевёл на него взгляд. Это было просто невозможно выдерживать в те моменты, когда возбуждение делало его глаза такими тёмными, что больно смотреть. — Сейчас моя главная цель — доставить удовольствие тебе, — начал он с хрипотцой, — и если ты будешь мне мешать, я свяжу тебе руки так, чтоб потом неделю ты ходил со следами. Риах завороженно сглотнул, промолчав в ответ. Элиас продолжил. Он поцелуями спустился вниз, к шее, зацепил тонкую кожу возле кадыка зубами и впитал в себя ещё один сжатый вздох. Пальцы взялись за пуговицы и застежки рубашки, снимая её легко и непринуждённо и откидываю в сторону за абсолютнейшей ненадобьюстью. Двумя пальцами он обвёл линию ключиц, а потом провернул весь маршрут ещё раз, но языком, спускаясь ниже, к груди, добираясь до одного из сосков. С ухмылкой Хозисон лизнул его, прежде чем полностью накрыть ртом, проводя свободными руками по чужим плечам, легонько, едва касаясь фалангами кожи. Щёки Гектора были красными, и сам он горел под ним. Лента в волосах растрепалась окончательно, и он ненадолго отвёл руку, чтоб её снять, ощутив через секунду, как Риах снимает его. Ладони опустились вниз, прижимая чужие запястья к кровати, а чужой язык продолжил свой путь, переходя на живот через солнечное сплетерие. Через пелену наслаждения Гектор вспомнил, что это именно те мышцы, которые должны быть на зимней сессии. Наружная косая мышца. Прямая. Чуть поглубже — поперечная. Внутренняя косая. Вторая наружная косая… — Расслабься, — услышал он насмешливо снизу. Чужие черные волосы спадали растрепавшимися прядями по смуглому лицу. — Разденься, — прохрипел Риах, и Элиас, пожав плечами, действительно скинул жилетку и рубашку. Он был слишком красивым. Слишком. В таких точёных, рубленых линиях, будто идеальный макет человеческого тела, а не реальное создание. Хозисон хмыкнул, почувствовав на себе пристальный взгляд, наклонился вниз, уже почти взялся руками за талию штанов… И отпустил, отправившись поцелуями вверх. — Так нечестно! — возмутился Гектор. — Нечестно что? — Элиасу пришлось оторваться от чужого тела. — Ну, тебе не кажется, что это занимает… слишком много времени? — В этом и смысл. Прежде, чем Риах успел возмутиться, Хозисон уверенно разместил колено между чужих бёдер, и все слова потонули в коротком стоне. — Научись чувствовать. Есть очень много чего выше линии пояса, что приносит удовольствие, — шептал он, слегка сжимая чужие бока руками. — Ты просто никогда не пробовал. Никогда не чувствовал. Не было никого, кто заставил бы тебя чувствовать, — пальцы коротко перебежали вверх, скользнули по плечами, вернулись на грудь. — Для всего когда-то должен быть первый раз, не так ли? — Элиас… — его голос дрожал, то ли от возбуждения, то ли от иных эмоций, и вообще это имя прозвучало как причудливая смесь всхлипа и стона. Элиас улыбнулся — в темноте этого не было заметно, — наклонился и поцеловал его, сразу же глубоко, проводя по острой линии верхних зубов и нёбу, хватая чужой язык. Риах мог просто напросто расствориться в нём, забыться на долгие, долгие секунды, если бы поцелуй не закончился. Между ними протянулась тонкая нитка слюны, разорвавшаяся лишь несколько секунд спустя, пока они смотрели друг другу в глаза, просто осознавая, что происходит. Осознание Хозисона, видимо, оказалось быстрее, и он, слегка перегнувшись через тело под ним, ухитрился открыть прикроватную тумбочку, нашарить в ней вслепую и вытащить бутылек с маслом, и всё это не разрывая взгляд. — Еще одна попытка обдумать своё положение? — Эй, ты уже давал мне последнюю. — Это капитуляция? — Хозисон вскинул бровь, но покорно стянул чужие штаны, раздвигая Гектору ноги и устраиваясь между. Риах, избавляя себя от зрелища — слишком постыдного даже по его меркам, — откинулся на подушку. Это действительно происходило, он наконец-то добился своего, и это не могло не радовать, но именно в этот момент за его каменной маской безразличия начал пробиваться тонкий луч страха. «В этом нет ничего опасного, даже с медицинской точки зрения,» — уверял он себя. Работало плоховато. Элиас смазывал пальцы маслом, и в воздухе разлился приторно-сладковатый аромат. От этого на секунду стало смешно, а не страшно. Но времени задуматься ему не дали — он почувствовал в себе сразу два пальца. Ощущения были… странными, может, чуть-чуть неприятными, но не болезненными. И вообще, все эти движения были вполне приемлимы, — пальцы, аккуратно раздвигаемые в «ножницы» в разные направления, попытки залезть чуть глубже и… И Гектор прогнул поясницу, не в состоянии сдержать предательски громкий, протяжный стон. — Что это было? — ошарашенно спросил он, приподнимая голову. — Я попал, — самодовольно ответил Элиас, и Риах даже не успел придумать ничего язвительного в ответ, когда снова почувствовал это удовольствие и снова простонал. Растяжка продолжалась, только теперь вместо напрягающей, хлюпающей тишины можно было услышать короткие, напряжённые стоны. Это было слишком. Да, они спали — не раз, не два и даже, о Боже, не три, — но ни разу это не доходило до того, чтобы Гектор скулил, как портовая шлюха, потряхивая бёдрами. Может, ему всё-таки не стоило всё это затевать? Хотя… — Элиас, — позвал Риах в очередной раз. — М? — Ну ты же сам понимаешь, — сказал он на выдохе и зацепился ступней за одеяло, насаживаясь глубже на длинные пальцы. Раздался невозможно похабный звук хлюпающего внутри масла. Гектор просто обязан был его остановить. Прямо сейчас. Ни секундой раньше, ни секундой позже. Все его остатки моральных норм твердили об этом. Но он не мог пересилить это всепоглощающее удовольствие. А ещё ему было самую малость поебать на моральные нормы, если он собрался трахаться с Элиасом Хозисоном. — Я ничего не пойму, пока ты не скажешь нормально, — Элиас красноречиво положил вторую ладонь ему на живот, на что тот инстиктивно сжал мышцы и легонько простонал от ощущения того, как пальцы внутри ощутились ещё ярче. Издевается, ублюдок. Всё он понимает. Если ему так это надо… — Да вставь ты мне уже, — выдал он наконец. Если бы пару лет назад ему сказали, что он будет просить, чтоб его трахнул мужчина, он бы ни за что не поверил. Сейчас он уже не то что верил — он даже не был удивлён. Увидев ухмылку на красивом, родном лице, он почувствовал, как чужие пальцы фаланга за фалангой выходят из него. Масло стекало по ним вниз, поблескивая в лунном свете как речная вода. Пошло. Слишком пошло. Так же пошло, как взгляд чужих тёмных, тёмных глаз, смотрящих на него так плотоядно, что Риах неловко вздрогнул. — Боишься? — Хозисон вскинул бровь, снимая штаны в рекордно короткие сроки. — Сейчас? — короткий смешок вырвался из его горла. — Я всё ещё могу остановиться, — услужливо добавил Элиас, смазывая собственный член. — Я тебя задушу. Он сверкнул глазами, и Гектор сглотнул, опять отводя взгляд. Сейчас, уже почти сейчас… Он почувствовал, как в него входят, сантиметр за сантиметром, постепенно, на всю длину. На удивление, это не было больно, — все его страшные опасения оказались ложными. Элиас выдохнул через сжатые зубы. — Всё нормально? — зачем-то уточнил Риах. Хозисон только кивнул и на пробу двинулся. Они простонали в один голос. Гектор почувствовал, как чужие ладони крепко взялись за его бёдра, насаживая свой темп, и это было что-то за гранью, когда это странное ощущерие — иметь что-то внутри себя — сочеталось с приятным чувством, которое порождало. Элиас наклонился и поцеловал его, и Риах долго, протяжно простонал в поцелуй, обхватывая его за плечи и ощущая, как изменился угол и темп. Слишком много всего сразу, слишком много, чтоб обращать внимание на всё по отдельности. Короткое прикосновение губ Хозисона к его шее, рука, переместившаяся ему в волосы и нежно ласкающая их, да даже то, как он сам слегка цеплялся ногтями за чужую спину — всё сливалось в одну единую картину, разделять которую было бессмысленно, потому что тогда каждый отдельный элемент уже лишен своего назначения. Глубоко. Быстро. Влажно. Резко. Ещё, ещё, ещё… Риах простонал на выдох, кончая себе на живот, и увидел то, во что вообще не верил до этого момента — звёзды в глазах, нет, какие звёзды, это было чёртово небо, тёмное и оглушающее. Он откинулся на спину, не отдавая себе отчёт о том, как именно свою развязку встретит Элиас — а он точно найдёт способ, — и повернул голову набок, упираясь взглядом в дверной проём, сияющий незакрытой пустотой. На его пороге сидела Мелисса. Прибив уши к макушке, она сверкала глазами в темноте, недоумевая, как можно не обращать на неё внимание. — Элиас, тут Мелисса… Хозисон сгрёб его в охапку, и Гектор уткнулся носом в стык плеча и шеи. Чужая рука забралась ему в волосы. Они просто молча лежали несколько минут, восстанавливая дыхание и осознавая происходящее. — Итак, — прокашлявшись, слегка неловко начал Элиас, — как ты себя чувствуешь? — Как будто ты содрал с меня кожу, залез внутрь и отымел мою душу, — высказался Риах. Хозисон недоумевающе поморгал. — Это… хорошо? — Это прекрасно, — заверил он его, тоже запуская руку в чёрные волосы. — Знаешь, говорят, во Франции есть вино с пузырьками. — Серьёзно? — Ага. — И почему ты сейчас это вспомнил? — Ну, оно вроде как сладкое, и я когда впервые о нём услышал, подумал, что оно будет пахнуть как-то так, как сейчас. — Цветочным маслом? — Наверное, — Гектор пожал плечами, и Элиас хмыкнул, прижимая его сильнее. Мелисса озадаченно мяукнула.