der schlechteste

      Йост разлепил глаза, уткнувшись лицом в подушку. Солнечный свет через неплотно задернутые шторы полосами пробивался в комнату, раздражая и так не слишком стабильное состояние. Подняться с кровати было задачей сложной.        Йост повернулся на спину и уставился в идеально белый потолок, что обычно лишь глаза мозолил, а сейчас даже и не раздражал толком. Он снова не выспался, но данный факт почему-то не сильно расстраивал. Голова была пустой от мыслей — вот, что хорошо.        Привычная утренняя рутина, попытки вспомнить, над чем работал вчера, чтобы продолжить сегодня, дела, дела, дела…       Так лучше. Так проще. Так Йосту нравится (даже если иногда и накрывает до желания броситься в воду). Работа помогает, музыка — тоже, особенно. Так было всегда, так будет и дальше. А что у него, кроме этого, есть еще? Толком — ничего. Но хорошо даже так.        Ненавязчивые, но почему-то заседающие в памяти упреки Танту, Йоста, конечно, напрягали. Хотя, может, и не упреки это вовсе — он ведь правда не сказал ничего плохого. Отношения с ним портить не хотелось абсолютно, но от этого нежелания никуда не девалась болезненная восприимчивость Йоста к критике; от тех, кто ему важен — особенно.        Йост на Теуна равнялся. Он его ценил и был благодарен за многое, если не за все. Поэтому все замечания с его стороны чуть ли не в блокнот под диктовку записывал, в противоречие с этим постоянно затаивая внутри какую-то детскую обиду, которая капризно на ухо шептала: «Я же и так стараюсь, ну че тебе еще надо?».       Йосту в такие моменты оставалось только язык высунуть и, как школьник в ответ на замечание учительницы, закатить глаза.        Но, несмотря на это, он всегда к Теуну прислушивался, пусть и отрицал это до последнего. Иногда было до слез обидно — тогда вообще позорище. Йост на себя за такую чувствительность злился. Ребенок, что ли? Не ругают же его, в конце концов, а советы нужны всегда и всем — даже самым, казалось бы, умным и опытным. Йост себя таким пока не считал, поэтому ему-то советы точно хуже не делали. Особенно от Теуна. Особенно те, которые заставляли по-настоящему ебашить, даже если сквозь обиду и злость, которая, на самом-то деле, подстегивала лучше, чем что бы то ни было еще. Желание доказать, что Йост может лучше, всегда вгоняло в азарт. Он-то и приносил успехи. Он-то и помогал не бросать все, когда так хотелось.       И старая привычка — слушать Теуна даже тогда, когда хотелось спорить — со временем никуда не девалась. Йост знал: Танту смотрел со стороны, видел куда больше, чем сам Йост мог разглядеть. Он замечал эти мелочи — моменты, когда у Йоста вдруг пропадал блеск в глазах. Моменты, когда он делал вид, будто все так же горит работой, а на самом деле… не горел.       И ведь был бы другим, наверное, просто послал бы куда подальше, не стал бы грузиться. Но Йост не мог. Не хотел. Наученный уважению к тем, кто вытаскивал его из самых темных периодов, он злился только на себя. За свою тупую обидчивость, за то, что все еще слишком сильно реагирует на каждую мелочь.       Смешно, конечно.        Горячий душ, кофе вместо завтрака, прослушивание ночных голосовых от Аппи — привычное дело. Йост бродил по квартире до тех пор, пока от очередной пересказанной другом истории его не отвлекло сообщение от Теуна.        Легок на помине.       Его радушное предложение съездить всей компанией за город заставило Йоста выгнуть бровь и вызвало желание поиздеваться. Сначала Танту говорит Йосту о том, что он, видите ли, «расслабился», а теперь зовет его с собой, чтобы… расслабиться?        Этот человек, видимо, никогда не перестанет его удивлять.

joost

в чем подвох?

      tantu       почему он должен быть? развеемся, а потом работать с новыми силами ;)        Йост даже голову почесал, все еще пытаясь этот самый подвох найти. «Развеемся»? А пилить его за это не будут? Странно. И сомнительно. Но в то же время — очень соблазнительно. Решив действовать быстро, чтобы случайно не проебать снизошедшую на Теуна милость, Йост согласился. От всей этой ситуации сквозило предупреждением не выебываться.

joost

а аггу?

      tantu       а что аггу?

joost

он же с нами?

      Как будто надеялся получить положительный ответ.        tantu       не знаю. мы виделись вчера, но он был не в настроении. может, ему не до нас, поэтому я решил не предлагать. или, думаешь, надо было?

joost

и ты решил его бросить в таком состоянии? он и так тут один

      В каком «таком», Йост, конечно, понятия не имел (хотя предположить мог), но внутри почему-то появилось странное желание сделать лучше хотя бы на немного. Спаситель заблудших душ — не иначе. Йост сам удивился своему внезапному порыву… сделать что? Помочь?       Кто его знает.       Аггу ведь приехал, когда Йосту было ебано, не проигнорировал намек и не сделал вид, что его это не касается. Пусть без попыток поддержать или выпытать, что произошло, но Йосту ведь действительно стало легче.       Лишь от присутствия.       Так, может, Августу тоже просто нужен был кто-то рядом?       tantu       тогда предложи сам. глядишь, тебе не откажет       Мастер убеждений, лидер мнений. Все на Йосте. Как обычно. Но не то чтобы он был против.       Зайдя в чат с Августом, Йост почувствовал уже знакомую нарастающую в груди тревогу и катастрофическую нехватку слов в голове. Пара уже имеющихся сообщений ситуацию не улучшала. Хотелось начать диалог с чего-нибудь нейтрального и ненавязчивого, а потом потихоньку подвести к нужной теме, но в конце концов Йост решил, что от намеков Августу легче будет увильнуть, поэтому решил написать прямо:

joost

танту зовет к нему за город на пару дней. ты со мной?

      Сам не понял, почему написал «со мной», а не «с нами». Объяснять свои действия самому себе не хотелось.       Пусть Йост беззаботным таким кажется, легким, но на деле будоражит его каждый раз, когда Август рядом находится — странный человек, поистине. И Йост ведется, интересно ему с ним находиться рядом, пусть и тревожно было в моменты встреч. Не то чтобы они совсем уж не находили общий язык — просто каждый раз словно приходилось начинать с нуля.        Йост был готов к тому, что Аггу просто откажется. Не видел он в нем этой заинтересованности, открытости, не видел… ровным счетом ничего. И все равно тянулся. Тянулся к этому «ничего», как будто там могло скрываться нечто, что стоило найти. Йосту не было скучно с Августом, хоть тот и казался человеком, которому вообще ничего не интересно. Это сочетание замкнутости и странной, едва заметной ранимости под слоем безразличия заставляло Йоста пытаться еще раз, и еще.       И вот, казалось бы, зачем ему это все? У Йоста была привычка цепляться за людей, за их эмоции, за то, что они могли ему дать — хоть что-то. Август же не давал ничего. А Йост все равно не мог оставить его в покое. Смешно даже — сколько он себя помнил, всегда проще было забивать на тех, кто не шел на контакт. А здесь вот нет.        Йост чуть не отбросил от себя телефон, когда увидел, что Аггу ответил.        Согласился.       Йост замер, пару секунд тупо глядя на экран, будто ожидал, что сообщение вдруг исчезнет или допишется чем-то вроде «шучу». Но нет.        Действительно согласился.        Йост сидел, уставившись на экран, как будто там сейчас должно было появиться еще что-то — пояснение, уточнение, хоть что-нибудь, кроме одного, до нелепости сухого ответа. Но ничего не появлялось. И все же он не смог удержаться от широкой, почти детской улыбки, которая сама по себе казалась нелепой на фоне того, как тихо он радовался.       Смешно, конечно. И одновременно тепло. Как будто мелочь, а важная до трепета какого-то в груди. Йост чувствовал себя идиотом, но идиотом счастливым. Как будто это что-то значило, как будто это — личная победа.       Йост почти никогда не умел останавливаться. Даже если в какой-то момент руки опускались и хотелось все бросить, все равно что-то цеплялось внутри — какая-то упрямая потребность идти дальше. Как и сейчас: одно короткое слово от Августа, а у Йоста уже в голове мелькают сцены предстоящей поездки, разговоры, попытки снова сделать все непринужденным и правильным.       Наверное, ему просто нравился этот вызов.       Или сам Август.

***

      После того, как жизнь Августа постепенно начала катиться под откос, он стал думать, что удивить и поразить его по-настоящему не сможет уже ничего.        Но, увидев Йоста в килте — это, блять, отвал всего, — он понял, что глубоко ошибался.       Не девчонка в юбке, да? Все еще не девчонка, но…       Пиздец.       Когда Йост объявился на пороге его квартиры в этом, Август забыл не то что английский — родной немецкий.        Слова застряли где-то в горле, воздух — там же. Август уставился на него так, будто Йост прилетел с другой планеты. И это даже не из-за самой одежды — ну, с его-то склонностью к экспериментам следовало ожидать чего угодно, — а из-за того, как это, Господи Боже, на нем выглядело.       Тогда Аггу с трудом оторвал взгляд от колен — сука! — и сглотнул, чувствуя, как щеки предательски горели. Докатился. Забыл, как дышать, как двигаться, а как, блять, реагировать на такое — вовсе не знал. Просто стоял в дверях, остекленевшим взглядом уставившись на Йоста, и не мог решить: то ли развернуться и закрыть дверь (после этого хорошо приложившись к ней головой), то ли продолжить разглядывать это безобразие.        Августу бы точно стоило возненавидеть сие зрелище, но вместо этого в голову лезли какие-то совершенно неправильные мысли.       Если абстрагироваться от произошедшего, то ехать вместе с Йостом в такси было не настолько невыносимо, как казалось в первые секунды увиденного. Наверное, потому, что они и не разговаривали вовсе — так Августу было легче отвлечься. Конечно, перспектива нахождения Йоста рядом все ближайшее время (тем более в таком виде) теперь не очень уж радовала, но Аггу пообещал себе окончательно не сходить с ума и сохранить хотя бы те малейшие остатки разума, которые все еще в нем были.        Когда ранее вечером Теун рассказывал что-то о домике за городом и о его планах съездить туда с кем-нибудь ради отдыха, Август почти обрадовался тому, что он, кажется, в числе этих «кого-нибудь» не был. Но сообщение от Йоста на следующий день заставило задуматься. Ненадолго, потому что Аггу согласился почти сразу. В очередной раз он успокаивал себя тем, что от своего решения ничего не потеряет, а продолжать киснуть в четырех стенах было не самым лучшим вариантом. Самокопанием и бесконечной рефлексией позаниматься он успеет всегда — поводов навалом. А вот пить в одиночестве пора бы прекращать — так и до запоя не далеко. И до алкоголизма. Только этого Августу еще не хватало.       Йост всю дорогу рубился в какую-то игру на телефоне. Сосредоточен был — жуть. Как уже известно, ему эта черта свойственна во всех сферах. Августу оставалось лишь без зазрения совести иногда бросать на него безнаказанные взгляды. В конце концов, кому от этого было хуже?       Разве что тем самым остаткам разума.       Сегодня не мозолил глаза даже весело улыбающийся Теун, который встретил их по приезде. Уже там, даже не успев толком рассмотреть чужой дом, Август был втянут в очередное знакомство: доброжелательный Мартин и с виду тихий Даан его приняли радушно, против нового человека в компании ничего не имея. Не то чтобы Аггу полностью от данного факта расслабился, но дышать, определенно, стало чуть легче.       Особенно, когда фокус внимания сместился с Йоста на кого-то другого.       Между делом Теун оповестил всех, что Апсон и Аланис, без которых что-либо начинать было уж точно нельзя, приедут позже; Август во всеобщий разговор не вникал, снова пытаясь отвлечь себя рассматриванием окружающего пространства (не Йоста — и слава Богу).        Он отметил, как ловко дом сочетал в себе тепло и простоту, но все же разглядывать обстановку с неподдельным интересом он так и не решился. Лучше не слишком выделяться, не привлекать к себе внимания — ему этого хватило с головой с тех пор, как Йост шагнул в его жизнь.       А Йост в моменте вдруг промелькнул в его периферийном зрении, заставив Августа едва заметно напрячься. Это движение было слишком легким, будто случайным, но сам факт того, что Йост находился где-то поблизости, напомнил о том, что именно этот человек являлся источником большей части его сегодняшнего волнения.       Когда, наконец, запоздавшие Апсон и Аланис все же приехали, компания заметно оживилась, и даже Августу в стороне остаться не удалось: он ведь внимания лишнего к себе действительно не хотел, а, выбиваясь из общей атмосферы, именно его и мог привлечь, поэтому планировал придерживаться нейтралитета, изображать внимательного слушателя и отвечать на вопросы, если они вдруг последуют. Тактика железобетонная и им уже много раз использованная.        Вот только Йост, внезапно чуть ли не под руку потащивший Августа за собой на второй этаж, чтобы сделать ему рум-тур по дому Теуна, был другого мнения. Тут уже не отмолчишься и головой не покиваешь — Йост и мертвого разговорит.       Он действительно говорил много. Даже слишком. Голос у него был бодрый, эмоциональный, срывающийся то на смех, то на какой-то восторженный тон, как у человека, которому срочно нужно поделиться всем, что он видит, думает, чувствует. Йост показывал Августу каждую мелочь, каждый уголок дома, будто тот только что на свет родился и ни разу ничего подобного не видел.       Август шел за ним, иногда кивая, иногда делая вид, что вникает в каждую деталь, но на самом деле больше следил за тем, как Йост сам в этом пространстве выглядел. Легкий, немного хаотичный, он как будто с каждым словом выдыхал свою энергию в воздух. Аггу взглядом то и дело цеплялся за чужие расслабленные плечи, за волосы в легком беспорядке, за татуировки, которые всегда почему-то хотелось рассмотреть ближе. Он чувствовал себя в какой-то невооруженным взглядом не видимой власти.        Он чувствовал себя под прицелом.       — А мы надолго тут? — подал он голос первым спустя, казалось, неисчислимое количество минут бесконечных разговоров Йоста.       — Не знаю. Но, скорее всего, нет, — он пожал плечами, закрывая за собой дверь в одну из комнат. — А что, ты куда-то торопишься?       — Не думаю.       Некуда было торопиться.       — Вот и я не думаю, — улыбнулся Йост. — В любом случае, ты всегда можешь уехать, если захочешь, — успокоил он, а затем как-то заговорщицки добавил: — Но ты же этого не сделаешь.       — Почему ты так уверен?       Как будто это не было очевидно.       — Если бы ты не хотел, то вообще не согласился бы. Логично? — с лица Йоста не сходила улыбка. Он будто радовался, но чему — непонятно.        — Логично.       Августу ничего не оставалось, кроме как согласиться. Куда он поедет? Обратно в душную квартиру, чтобы спиться окончательно или с ума там сойти? Или, может, все вместе? И то, и другое он, конечно, успеет сделать и здесь, вот только в одиночку, как оказалось, страшнее. Никогда Аггу об этом не задумывался, никогда не боялся, — а теперь вот, пожалуйста. Смена обстановки влияет на него кардинально и катастрофически. И не поймешь, к лучшему ли это, не зря ли все.       Когда мини-экскурсия подошла к концу и пора было возвращаться обратно на первый этаж, Йост задержался, ловко вытащив из носка пачку сигарет. Аггу ее и не заметил поначалу — видимо, плохо разглядывал. От данного факта почему-то стало спокойнее, пусть и глупости все это были.       — Я на балкон, покурить. Ты со мной или вниз пойдешь?        Перспектива вернуться в компанию к друзьям Йоста, даже если там поблизости находился Танту, Августа не совсем воодушевила. Внутри почему-то появилась потребность остаться здесь еще ненадолго, помолчать вместе с Йостом (или все-таки поговорить — теперь Аггу был готов даже на это), а потом, с ним же, спуститься вниз и использовать свою «железобетонную» тактику там. Август подумал, что время наедине с Йостом не то чтобы пугало его — скорее, сбивало с привычного ритма. Он все еще не привык к тому, как Йост легко заполняет собой пространство, оставляя в этом всем место и для него самого.       Да и то, что оставаться с кем-то вдвоем стало вдруг чуть комфортнее, чем находиться в шумной компании, было неожиданным открытием.       Август к подобным вещам обычно относился настороженно: это уже почти походило на доверие. Пусть крошечное, незаметное, но оно все равно пробивалось сквозь привычное его отсутствие. Странное чувство. Пугающее, но не такое, от которого хотелось резко отвернуться и спрятаться.       Йост тем временем смотрел на него спокойно, даже чуть рассеянно, будто не особо настаивая на ответе, но и не теряя при этом какой-то внутренней уверенности. Август знал, что мог просто уйти вниз, и Йост бы не стал его останавливать. Это подкупало больше всего.       С Йостом у него всегда был выбор.       И отказывать ему почему-то совсем не хотелось.       — С тобой, — наконец ответил Август с какой-то непривычной ранее легкостью.        Согласиться стоило хотя бы ради очередной улыбки, что показалась на лице Йоста.        Перед глазами мелькали его татуированные пальцы, когда Йост уже на балконе зажигал свою сигарету. Август, привычно пряча глаза под очками, позволял себе смотреть. Сейчас в груди не было привычной тяжести и желания самого себя ударить за такой, казалось бы, невинный жест. Все это сменила легкость, которая от Йоста словно передавалась воздушно-капельным. Йост почему-то молчал, но выглядел умиротворенным, не взвинченным. Словно даже сейчас творил искусство.       Или же искусством был сам.       На горизонте догорал закат. Йост, даже не поднеся сигарету к губам, не затянувшись, засмотрелся, словно завороженный, на разворачивающуюся картину. Казалось, родное что-то там, на этом небе горящем, увидел.       — Ахуенно, да? Красиво, — сказал на одном дыхании и все-таки сделал затяжку.       — Да… Красиво.       Август смотрел на Йоста.       Он в лучах закатного солнца выглядел как-то по-особенному живо. Лучи отливали в его светлых волосах, лице — не грели вовсе, но внутри Аггу тепло какое-то необъяснимое поселялось. Жизнь, может. Его — проебанная — напротив жизни Йоста — в самом расцвете. Он ей умудрялся делиться.       Он ее умудрялся внушать.       — Ты будешь? Или свои есть? — Август не заметил, как Йост протянул ему целую сигарету.       Свои у него, конечно, были — валялись где-то в привезенных сюда вещах. Но идти за ними и искать не хотелось, поэтому Аггу, не задумываясь, принял сигарету от Йоста.       — Спасибо.       И, наверное, благодарил не только за нее.       Йост прикурил ему зажигалкой из своих рук, а затем продолжил лицезреть закат. И вправду красиво. Когда он вот так смотрит.       Внутри поселилось чувство дежа вю — вспомнился момент, когда они вместе вот так же стояли на балконе в квартире Аггу. Момент этот прошел уже, зацепиться за него не удалось тогда, а вот нынешний терять почему-то не хотелось.       Отчаянно.       Август затянулся, чувствуя, как дым наполняет легкие, но не душит, а, напротив, будто становится частью этой странной легкости, что висела в воздухе. Запах табака смешивался с остаточным теплом уходящего дня, с тишиной, которая не давила, а успокаивала.        Небо менялось — угасало, превращаясь в густую смесь огненных оттенков и темнеющей синевы. Августу вдруг показалось, что сейчас они не просто стоят здесь вдвоем. Что-то в этом моменте было почти правильным. Почти интимным.        Йост, казалось, растворялся в окружающем пейзаже. Как будто все в этом закате подстраивалось под него: выцветшее небо, золотистые отблески света, легкая прохлада воздуха. Он не двигался, словно боялся спугнуть этот момент, но, возможно, он просто был слишком глубоко в него погружен.        Йост тихо радовался чужому присутствию. Как будто, момент этот с кем-то разделив, он мог его увеличить. Как будто так было лучше. Он любил это место, этот дом, эту атмосферу. Йост, вообще, много что любил и во многом видел красоту. Во многом и во многих. В таких моментах, как этот, Йост чувствовал себя почти целым. Вот этот закат, этот балкон, эта сигарета между пальцев и — что страннее всего — этот человек рядом с ним. Аггу, молчаливый и напряженный, но все же не уходящий, стоял рядом, и Йосту этого почему-то хватало сполна.       Ему всегда нравилось находить красоту там, где другие видели лишь пустоту. В людях, которые, казалось, делали все, чтобы оттолкнуть, не подпустить. В вещах, которые казались простыми, но стоило к ним присмотреться — они вдруг расцветали всеми оттенками.       И сейчас, ощущая присутствие Августа рядом, он ловил это чувство. Как будто мир вокруг становился ярче, пусть и солнце уже почти спряталось за горизонтом, погружая все в ночную тьму.       Йост украдкой бросил взгляд на Аггу. Тот стоял, чуть склоняя голову вбок, будто защищаясь от слишком яркого света, но в то же время не убегая от него. В этом было что-то противоречивое, странное — и в то же время живое.       Август выглядел так, будто держал в себе тысячи мыслей, но ни одну из них не хотел выпускать наружу. Йосту это нравилось. Не то чтобы он хотел их услышать. Скорее, ему нравился сам факт их наличия.       Он снова затянулся. Дым мягко коснулся легких, а затем исчез в прохладном воздухе.       Август тоже курил — чуть нервно, но по-своему грациозно. Это была часть его образа. Йост мог смотреть на него и задавать мысленнно кучу вопросов. Почему он остался? Что он видит сейчас? О чем думает? Неизвестность, которая обычно тревожила, здесь — успокаивала. Потому что, как ни странно, Йост именно сейчас тишины не боялся. Особенно такую, которую можно было с кем-то разделить.        Сигарета догорела, закат — тоже. Йост, обернувшись на Августа, тепло улыбался, словно солнце не спряталось за горизонт, а где-то в нем поселилось, внутри. Или, может, оно всегда там было. Оттого так тепло было всегда рядом с ним.        Аггу понял, что начал мысленно бросаться в ненужные сантименты. Глупость какая. Пора бы прекращать.        Он потушил окурок в пепельнице, выходя с балкона вслед за Йостом. Момент, определенно, приятный, но необходимо было возвращаться к реальности, чтобы в этой временной романтизации навечно не утонуть.        — Я просто хотел на закат посмотреть, — признался Йост, закрывая дверь, — если честно. Отсюда всегда хорошо видно.       Август усмехнулся.       — Да я уже понял.       — А Теун не ценит… У него тут такие виды, — с восхищением вздохнул Йост. — Я люблю сюда приезжать. Сам бы тут жил.       Аггу пропустил половину заката, если не большую его часть. Не то чтобы он жалел — все равно момент был хороший. Не в закате дело. Точнее, не только в нем.

***

      Аланис искренне обрадовалась тому, что Август и сегодня не отказался провести время в их компании. От этой девушки энергия исходила поистине волшебная, приятная какая-то. И тяжести не возникало, когда она обращалась к Аггу ненавязчиво — неловкость лишь привычная. Он слушал ее, отвечал коротко, но не грубо, и чувствовал, как вокруг постепенно устанавливалась какая-то равномерная, легкая динамика.       Когда разговор в очередной раз перетек в обсуждение музыки, вездесущий Теун в стороне не остался:       — Я никак не могу уговорить Йоста и Аггу поработать вместе… Пока Аггу не уехал.       — А ты когда от нас? — поинтересовался Апсон, приобняв за плечо Аланис.       Йост, который был увлеченно чем-то занят в телефоне (возможно, тем же самым, чем и в такси), с интересом поднял взгляд на Аггу.        — Не знаю, — привычно ответил он. — Как получится.       — Тебе лишь бы о работе… — буркнул Йост, посмотрев на Теуна.       — А что, по-твоему, важнее?        — То, что нам есть нечего, — Аланис умело перевела тему, пихнув Танту сзади. — Накупил всего, а готовить это кто будет?        — Я! — заявил Йост, но к его порыву отнеслись скептически:       — Ты мне дом взорвешь.        Йост, впрочем, сдаваться не спешил: еще пару раз он предлагал свою помощь, но Теун и Аланис были непреклонны, поэтому обозвали его «ходячей катастрофой» и не подпустили даже к еде. В конце концов Йост, обидевшись на такое жестокое отношение к его искреннему порыву помочь, решил занять себя чем-то другим.       Пить из горла пиво у него получалось отменно. Август на секунду даже захотел повторить чужой успех, но потом взял себя в руки — пора завязывать. Бросить курить у него так и не получилось, но, может, получится сделать это с алкоголем?       Сомнительно. Но попытаться стоило.        Йост сидел на диване, прижимая к губам бутылку пива. Взгляд его был направлен куда-то в пустоту, до тех пор, пока Аппи не отвлекал иногда, обращаясь к нему периодически. Легкое, почти незаметное беспокойство скрывалось за расслабленной позой Йоста. Это было его пространство, его место, его компания — он чувствовал, как все это течет вокруг него, как легко было управлять атмосферой и становиться ее частью. Вроде бы, все привычно: весело, дружелюбно, все те же шуточки, смех. Но внутри было что-то другое.       Йост, наклонившись немного вперед, пытался словно раствориться в этом уютном хаосе. Он слушал, но не все до конца воспринимал. Неожиданно в голове пронеслась мысль о том, как же сильно он любит этих людей. Сколько лет прошло, а атмосфера оставалась все той же — непринужденной, настоящей, живой. Даже если его мысли иногда уводили куда-то в сторону, даже если за смехом скрывался какой-то момент неуверенности.       Но вот только ощущение нереальности и временности происходящего было с ним постоянно. Не хотелось думать о будущем, не хотелось, чтобы это когда-то заканчивалось. Вспышки мыслей о том, как все может измениться, как они могут уйти, покинуть его, или же он сам решит уйти — Йост быстро гнал их от себя.       Это было бы слишком тяжело. Терять. Но жертвовать чем-то приходилось постоянно. Йост отдавал всегда все только свое: здоровье, энергию, силу, — только чтобы они рядом были. Терять этих людей он был не готов. Лучше уж себя, чем их. Полностью, без остатка отдать. Они заслуживали. Они были достойны, потому что Йоста по частям каждый раз собирали.        И себя он доверял только им.       Йост глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себе привычное спокойствие. Что на него нашло вообще? Еще не пил даже толком, а уже погружался в какую-то меланхолию тягучую раньше времени.        Августу, наверное, было сложнее. С его-то характером и перманентной отстраненностью трудно было вливаться. Йост смотрел на него периодически, улыбался — был уверен, что Август тоже смотрел, даже если глаз его не видел, — бутылку один раз приподнял перед тем, как сделать глоток — мол, за тебя, чувак. Тогда-то Аггу и улыбнулся, кажется, впервые за вечер, пусть и только начинающийся. Йост посчитал это своей маленькой победой — все ведь малейшее делал для того, чтобы Август не чувствовал себя слишком уж одиноко. Чтобы знал, что Йост где-то рядом есть. Пусть и не значило это, наверное, ничего для него.        В моменте Аггу заполучил себе внимание Даана. Причина была абсурднейшая, но действенная — наличие у обоих сережки в ухе. Йост даже удивился — раньше не замечал ее у Августа, внимания должного, видимо, не уделял. А теперь, когда рядом с ним сел (просто больше было некуда!), разглядывал чужой профиль, не скрываясь. И сережку наконец разглядел. Красиво. Внутри как-то от этого будоражить даже стало — казалось бы, ничего особенного, но впечатление произвело. Если бы не внимательный к деталям Даан — не зря художником был, — то так, наверное, и не зацепился бы за это.        К этому времени Аланис и Теун, подпустив к своему занятию разве что Мартина (на что Йост, конечно, снова глубочайше обиделся), уже закончили, обеспечив всех, наконец, нормальной едой.        Йост все так же сидел рядом с Аггу: сжимал бутылку в татуированных пальцах, согнутым коленом касался чужого, на все происходящее реагировал своей живой мимикой и, что Август заметил лучше остального, вовсе не притрагивался к еде. Почему — непонятно. Вообще-то, это было не его дело. Но взгляд скользнул снова: по бутылке, по пальцам, по лицу Йоста, по бледному, сука, колену, что выглядывало из-под клетчатой ткани килта. Протяни руку — и…       …забери у него бутылку и разбей себе об голову.       — Будешь?       Протянутая Йостом бутылка действительно выглядела соблазнительно. Он мысли его читает, что ли?        Август качнул головой отрицательно, не глядя. Молча. Лучше бы вообще не думал об этом. О бутылке, о колене, о том, что Йост вообще-то тут, рядом, слишком близко, с этим своим нахальным взглядом, будто проверяет, а что ты сделаешь? И еще эта его манера вести себя непринужденно, с каким-то едва уловимым вызовом. Привыкший быть в центре внимания, привыкший, что на него смотрят.       Август снова скользнул взглядом по чужому телу. Проклятье, сколько можно? Идиот. Даже собственные мысли его раздражали. Почему этот человек умудряется влезать в голову так бессовестно, будто ему там и место?       — Не пьешь ничего, — заметил Йост.       — А ты не ешь ничего, — парировал Аггу, даже не задумавшись. — Бастуешь?       — Я мог бы, но нет, — Йост засмеялся. — Не хочу.       — Напьешься быстро, — лишь бы на него не смотреть, Август пялился куда-то в пустоту. — Желудок посадишь.       В Берлине Аггу пил метко (и не редко), поэтому не понаслышке знал последствия подобного образа жизни. Воспоминания обо всем этом казались далекими, будто из другой жизни. Тогда у него были свои оправдания — хорошие, плохие, да кто вообще считал? Но смотреть на Йоста, который лениво прикладывался к бутылке, казалось невыносимо. Как будто у того и оправдания не было — просто пьет, потому что пьется. Потому что хочется. Потому что это весело, легко, не всерьез.       Йост хмыкнул, как будто услышал что-то смешное, но ничего не ответил. Только сделал глоток, словно напоказ, — да, напьется быстро, да, желудок посадит, но кому, блин, какое дело? Август даже краем глаза это отметил. Внутри поднялась волна какого-то раздражения — то ли на себя, то ли на него. Как будто его это действительно волновало. Что он, нянька его, что ли?        Бред.       Но он все равно чувствовал ответственность, которую так ненавидел. Как будто был чем-то обязан, и совесть, которая, оказывается, у Аггу еще имелась, иначе вести себя не позволяла. Он вдруг подумал, что Йост с этой его легкостью может себя разрушить просто-напросто. Его беспорядок — не специально созданный, а органичный, природный. Будто разрушаться для него так же естественно, как улыбаться.        Или пить пиво натощак.       — Все норм.       — И все же, — ненавязчиво сказал Аггу, повернув голову в его сторону.        Йост прищуренно посмотрел в ответ. Подумал, постучал пальцами по стеклу бутылки. Когда он, кажется, хотел уже что-то ответить, подсевший к нему Апсон, оперевшись руками о колени, глянул на Августа.       — А ты чего не пьешь?       — Бросаю.        — Ой, — подал голос Йост, видимо, обрадовавшись, что его больше не пытались накормить. — А я тебе тут пиво предлагаю… Че ж ты сразу не сказал?       — А я только решил.         Вокруг одобрительно засмеялись.       — Ну, это мы уважаем, — Теун закивал, разулыбавшись.       — Ага, — прокомментировал Йост не без сарказма. — Даан вон уже третий месяц бросает.       Он выбрал очень подходящий момент, кивнув на друга — тот уже опрокидывал в себя стопку.        — Да вы кого угодно напоите, — справедливо подметила Аланис.       Апсон, впрочем, с ней не согласился:       — Вообще-то, все добровольно.       Не выдержав и нескольких секунд разговора о выпивке, Август без труда вытянул из рук Йоста бутылку и, переборов желание все-таки разбить ее об свою голову, сделал пару глотков.       — Видела? — воодушевленно обрадовался Аппи. Аланис лишь головой покачала, видимо, уже не удивляясь.       Йост в ответ на такую наглость даже бровью не повел — сам же предложил. Пусть и не хотелось, конечно, быть препятствием на чужом пути к здоровому образу жизни, но каждый все сам для себя решает — быть или не быть, пить или не пить…       — Теперь ты, — сказал Август, всучив Йосту обратно его пиво.       — А что я?       — Поешь, бля.       Йост заулыбался невольно, почувствовав себя странно. Может, от пива потихоньку развозить стало, а, может, это чужая ненавязчивая забота так влияла. Он подумал, что лучше уж второе — первое будет слишком унизительным, реально ведь напьется быстро.       Йост держал бутылку, глядя на Августа. Что-то в этом тоне — не строгое, но и не совсем шутливое — заставило его почувствовать себя как-то… правильно. Будто ничего особенного и не произошло, но внутри что-то щелкнуло. Забавно.        В голове запутанным клубком завязались мысли. Смешанные. Легкие, вроде тех пузырьков, что всплывали в его пиве, и тяжелые, вязкие, как забытые давно эмоции, которые Йост старательно не поднимал на поверхность. Кто вообще сказал, что ему нужно есть? Ему хорошо, тепло, даже уютно. Все свои. У него всегда так — людей рядом много, а голова пустая.         И все-таки странно, что именно Август подметил что-то такое. Не Теун, не Апсон, не даже внимательная ко всем Аланис — не те, кто его знает лучше.       Йост сделал глоток, просто чтобы не показалось, что он совсем уж управляемый, и лениво потянулся к столу. Аггу, наверное, подумает, что победил. Вот, пусть видит — Йост, типа, прислушивается. Но ему, на самом деле, было все равно. Просто в этом чужом внимании, в попытках почти безразлично позаботиться, было что-то… приятное.       Йост чуть наклонился вперед, подцепив со стола первый попавшийся бутерброд. Он смотрел на Августа с какой-то смесью вызова и игры, будто доказывал, что его команду услышали, поняли и исполнили. Молча откусил — демонстративно, неторопливо, уголком губ чуть ухмыльнувшись.       Проглотил. Взгляд не отводил. А потом протянул Августу, словно предлагая, все так же молча.       К удивлению Йоста и своему собственному, Аггу не стал думать, не стал отнекиваться и даже медлить. Наклонился ближе, лениво и будто бы нехотя, и просто откусил тоже. Прямо из рук Йоста.        Он замер, ощущая, как что-то внутри вдруг вспыхнуло. Как будто вовсе не пиво ударило в голову, а этот самый жест, настолько незначительный, но какой-то болезненно личный. Взгляд его будто прилип к Августу: к его профилю, резкому, строгому, с чуть сжатой челюстью. К губам, слегка влажным, кажущимся мягкими.        Йост поплыл.        И теперь ему хотелось верить, что во всем виновато пиво.

***

      Йост не отлипал от Августа на протяжении всего вечера. Словно почувствовал рядом с ним какую-то странную безопасность, успокаивающее ощущение стабильности. Оно было мягким, почти незаметным, и Йост не хотел его отпускать. Он сидел рядом, продолжал пить, прикладывался к бутылке чаще, чем нужно было. Даже когда разговаривал с другими, взгляд так или иначе возвращался к Августу.       Йост думал о том, как неожиданно легко было рядом с ним. Как приятно, что можно просто молчать, пить, думать о чем-то своем, не заполняя паузы.       Йост знал, что такое пьяная сентиментальность. Она накрывала его не раз: когда выпьешь, сидишь, смотришь на людей, которые тебя окружают, и вдруг все кажется важным. Важным до чертиков. Друзья — самые лучшие. Дом — самый уютный. И вообще все, что рядом, — самое необходимое.       Даже просто сидеть с Августом было комфортно. Будто это место — рядом с ним — предназначалось только для Йоста.       Развозило его медленно, но уверенно. С каждым глотком алкоголь становился тяжелее, как будто затягивал в эту вечернюю теплую вязкость. Легкая мутность на краю сознания, какая-то приятная потерянность, но без ощущения тревоги.       Внутри было странно. Не как обычно, когда Йост легко мог раствориться в смехе, шуточках, громких разговорах. На этот раз он будто оказывался немного в стороне от всей этой круговерти, смотрел на нее издалека. Не специально, нет. Просто взгляд возвращался, снова и снова.       К Августу.       Он оставался рядом, не то чтобы слишком вовлеченный в общие разговоры, но и не отстранялся. Эта его нейтральная, почти хладнокровная позиция почему-то еще сильнее тянула Йоста ближе. Ему нравилось чувствовать чужое присутствие. Оно было плотным, ощутимым. В какой-то момент Йост подумал, что даже если закроет глаза, то все равно почувствует, что Аггу рядом.       Август, если честно, почти заснул, слушая голоса, ставшие за короткий промежуток времени не такими уж и чужими, посторонние звуки и — отдельно — неожиданно приятный голос Йоста, который звучал отчетливее остальных. Аггу словно не заметил поначалу, как Йост, допив свое пиво, поднялся с места, бросив привычное «Я курить», а потом поплелся на второй этаж. Теперь проще было бы выйти на улицу и покурить там, но Йост, судя по всему, легких путей не искал.       Его не было долго. Без ощущения под боком чужого тепла Августу стало совсем уж некомфортно. Рассуждать на эту тему он не хотел упорно — ни к чему, кроме бессмысленного бреда в голове, это не приведет.       Трепет, с которым к Йосту относились его друзья, ощущался слишком остро и для Августа непривычно. Они заметили его долгое отсутствие и уже хотели было отправить на проверку Аланис, но Аггу бросил что-то по типу «Зачем гонять девушку?» и вызвался сам. Может, они до конца ему не доверяли, может, относились со скептицизмом, но Августу, если честно, было наплевать. Он хотел — значит, он пошел бы в любом случае.        Если уж и брать эту невидимую и ненавистную ответственность, то до конца.       Аггу слонялся по второму этажу, ожидаемо не найдя Йоста на балконе. Сам вынес себе приговор, решив провести с ним наедине еще хотя бы несколько минут — теперь придется действительно начатое доводить до конца.        Дернув ручку очередной двери, Август мельком оглядел пространство, но было слишком темно, а малейший участок света, выбивающийся из коридора, помогал едва ли. Аггу наощупь потянулся к выключателю, но, услышав знакомый голос, вздрогнул от неожиданности:       — Не включай.       Нашел.       Аггу повернул голову вправо, в полумраке на кровати разглядев смутную фигуру Йоста. Тот, кажется, руками вытирал лицо — предположительно, слезы. Август успел о своем — очередном — спонтанном решении пожалеть.        — Ты че тут?       — Ниче. Сижу, — буркнул Йост. — А ты че?       — Тебя ищу.       Йост шмыгнул носом.       — Понятно.       Он, очевидно, на разговор настроен не был — Август тоже. Как обычно, собственно. Внезапно захотелось просто развернуться и уйти. С балкона Йост не прыгал, не буянил, бывшим, вроде бы, не писал (хотя не то чтобы Августу было не все равно) — значит, не все так ужасно.       Ну, да, плакал, по всей видимости. Поплакать иногда всем надо. Даже самым сильным.       Если бы плакать захотел Август, то делал бы он это исключительно в одиночестве, поэтому, решив чужую идиллию с самим собой не нарушать, он уже собирался выйти.        Но голос Йоста остановил моментально:       — Посиди со мной. Пожалуйста.       Аггу тяжело вздохнул. Совсем уж уебком быть не хотелось, поэтому, взвесив все «за» и «против», он в итоге решил остаться, закрыв дверь и тем самым окончательно погрузив комнату в ночной полумрак.       Йост сидел вдоль кровати, прижавшись спиной к стене. Когда Аггу медленно подошел ближе, он притянул к груди колени, обняв их руками.        — Тебя твои потеряли.       — И послали тебя?       — Нет, — Август качнул головой. — Я сам пришел.       Йост поднял на него взгляд — чистый, легкий. Щеки были слегка влажными от недавних слез. Сжалось что-то внутри. И у одного, и у второго.       Август аккуратно сел на край, прильнув к спинке кровати и повторив позу Йоста. Теперь удобнее было смотреть на его профиль, на татуированные руки и чертовы коленки.       — А я говорил, что развезет, — пробормотал Аггу негромко.       — Развезло, — Йост даже не противился. — Под действием атмосферы, типа…       — Случилось чего?       Август такого вопроса сам от себя не ожидал. Не его дело, да и поддерживать он толком не умеет.       — Нормально, — Йост покачал головой, словно на автомате одернув ткань килта.        Йост в полумраке был каким-то особенно привлекательным. До удушающего и сжирающего изнутри неприличия. Аггу невольно стал рассматривать контуры татуировок на руках, родинки, все те же колени, которые были словно очерчены умелым художником. Просто смотреть на него было приятно.       Йост будто и был создан для того, чтобы на него смотрели.        Август взгляд отвел резко, на себя разозлившись. Йосту, может, помощь какая нужна, а он на коленки его, сука, пялится. Думает о всяком, в голове даже сейчас — одна мерзость.       Ему, видимо, тоже «под действием атмосферы», о которой говорил Йост, крышу перекрывать стало.        — Извини. Ты, если хочешь, можешь идти, — бросил Йост негромко.       — Не хочу.        Йост голову на него повернул как раз в тот момент, когда Аггу снял с себя очки — теперь уже легко, не колеблясь.       — Устал. Они у тебя хорошие, просто…       — Могут быть «у нас», — перебил его Йост.       — М?       — Они тебя примут, — тихо продолжил он. — Уже приняли.        Приняли… Аггу даже усмехнулся. Надолго ли?       — А ты?       — Я? — Йост улыбнулся.        Задумался.       — Давно уже.       Август тоже задумался. Звучало это странно. Может, у Йоста проблемы? Что-то с головой? Он же не видит как будто ничего вокруг, не понимает, с кем рядом находится. Ему, наверное, просто нравится ощущение присутствия кого-то нового. Йост говорил так, словно это все — какая-то решенная данность. Легко, уверенно, будто не было между ними ни стен, ни молчаний, ни попыток сдерживать себя.        Аггу хотел бы сказать, что это ничего не значит. Что Йост просто пьян, а пьяных людей слушать — себе дороже, пусть они и говорят зачастую правду (оттого и хуже). Или что Йост просто такой — говорит всем подряд теплые вещи, потому что... Такой, какой есть. Но Август слишком давно знал, что есть вещи, которые нельзя было объяснить или отмахнуться от них.       И это «давно уже» звучало так спокойно, так мягко. Будто на самом деле ничего особенного в этом не было. Будто Йост не только принял Августа, но и, что еще хуже, не ждал ничего взамен.       Август хотел бы разозлиться на это. Плюнуть на всю эту искренность и сбежать, как делал всегда. Но сейчас… сейчас он просто сидел рядом, не зная, что сказать и как себя вести.       Он чувствовал, как странно тепло вдруг стало в этом темном, тихом пространстве. И тепло это было неправильным. Тепло от человека, который, кажется, не требует ничего, просто дает. Без условий, без вопросов.       И это пугало.       Даже больше, чем собственные мысли и чужие колени.       — Ты меня даже не знаешь, — вырвалось у Августа внезапно. Голос прозвучал резко, будто сам оборвался на середине.       — И что? — Йост снова улыбнулся. — Мне этого хватает.       Август отвернулся. От взгляда, от этих слов, от себя самого. Он чувствовал, как что-то внутри сжимается, как отторжение борется с желанием остаться здесь подольше.       — Тебя что-то смущает? — спросил Йост спокойно.       Август сглотнул.       — Ты.       Йост засмеялся тихо, почти неслышно. Как будто знал, что именно так и должно быть.       Он медленно лег на бок, все так же обнимая колени, но только теперь спрятав их под клетчатой тканью. Август уставился на чужую светлую макушку, которая теперь была так близко. Казалось — просто протяни руку, коснись мягких (он был уверен) волос, погладь, сука, пожалей, — и хорошо станет.       Бутылок рядом больше не было. Теперь только если в окно прыгать.        Август оставался сидеть на краю кровати, словно приклеенный. Йост лежал так близко, что от этого сводило все внутри — слишком много, слишком близко, слишком доступно. Эта светлая макушка перед взором, закрытые глаза Йоста, его расслабленная поза — все это будто бы говорило: давай, бля, сделай хоть что-то.       Август не сделал ничего.       Он только разглядывал его. Тихо, украдкой, как будто это было преступлением.       Аггу ощущал напряжение в собственных пальцах — зудящее желание дотянуться, проверить, какое на ощупь это тепло, которого он избегал всю свою жизнь. Глупая мысль. Ненужная. Слишком личная.       Он сжал кулак, чтобы не поддаваться.       Йост молчал. Его лицо выглядело безмятежным, но Август знал: он не спит. Йост просто лежал, и это тихое молчание было красноречивее любых слов.       Август отвел взгляд.       В голове вспыхивали желания одно за другим, такие неуместные и такие настойчивые. Стать ближе, быть ближе, понять, какого хуя вообще происходит у него внутри. Но каждое желание сгорало на месте от страха и привычной сдержанности.       Август снова был уверен, что этот вечер запомнится. Слишком много хорошего, слишком много неправильного.       Йост вдруг чуть пошевелился, и этого малейшего движения хватило, чтобы у Аггу заколотилось сердце. Он сидел, как дурак, не зная, куда девать руки, куда деться самому.       Это пройдет. Все всегда проходит.       Только внутри что-то настойчиво шептало: это — не пройдет.

***