Гости

      Эта зима выдалась такой снежной, что скоро кони не смогут передвигаться через такие сугробы. Конь Жюльена с трудом передвигался, из-за чего замедлял их нелёгкий путь. Ближе к закату перед глазами Франца, что не мог полноценно уснуть из-за вечных скачек саней, впереди виднелся уже не только белый горизонт, что в уставших синих глазах смешивался с цветом неба. Нечто похожее на… замок? Да, это он и есть. Светлый, но темнее за снег старый замок времён, скорее всего, позднего Средневековья, расположенный на высоком плато. Заострённые синие башни замка придавали построению более элегантный вид, делая его приятным для глаз, нежели зловещим. Это впечатлило Франца, заставив из лежачей позы принять сидячую и присмотреться к замку.       Тем временем Ита, который и не думал о сне, начал делать заметки по поводу здешних окрестностей и замка издалека.       — Меня вводит в ступор то, что замок Тёмного Шпорника не сочетается с настоящим его цветом, — сказал итальянец. — Его следовало бы назвать замком Светлого Чертополоха.       — Это ближе к правде, — согласился Жюльен.       — Он так хорошо сохранился… — подметил Франц, на чьи слова Ита обернулся. — Нам говорили, что в этом замке когда-то жила кельтская аристократия. Мы думали, что он заброшен…       — Франц, ты сам постоянно твердишь, что не стоит верить каждому слуху, — напомнил Ита и посмеялся. — У меня, кстати, есть знакомый художник, который точно был бы рад нарисовать такую красоту.       — Что за знакомый? — спросил француз, узнав теперь об очередном новом знакомом своего друга.       — Художник, я же сказал… хах, имени уже не вспомню, — удивился самому себе тот, почесав затылок.       Как всегда тот не может вспомнить их имена, но внутренний ревнивый собственник в глубине Франца этому ликует. Его следует как можно скорее побороть, чтобы француз не чувствовал себя после этого паршиво. Хоть он воспитан с большим вниманием к свободолюбию, для него продолжают иметь высокую ценность нормы морали обществе, которое ни за что не примет его грешное влечение к другому мужчине. Не зная, что на деле истина и осудит ли его за это Бог, он застрял в бренном круговороте, где он хочет, чтобы Ита признал его своим женихом, но в то же время Франц корит себя за такие постыдные развратные желания.       Разбитое своими же руками сердце продолжает биться после того, когда Ита сказал, что не презирает содомистов. Он сказал это как обыкновенный факт, не отрываясь от успокаивающего шитья после долгих лекций. Думая, что к нему до него нет дела, он решил ответить тем же – не иметь к ним какое-либо отношение, пока сам с ними не заговорит. Только в этом плане Ита не может заметить очевидные вещи, которые режут Поле глаза.       Францу нужно отвлечься, чтобы не вогнать себя в серость перед величественной красотой замка. Если он себя не станет контролировать, то Ита увидит опечаленного его в очень неподходящий момент. Подобное происходит с Францем часто, а точнее — каждый день.       Повозка всё приближалась к плато, а замок всё сильнее пугал француза своими громадными размерами и строгими формами. Перед их глазами видно две сторожевые башни, что охватывают одну часть от огромной стены. Словно сотворённый руками свыше, замок имеет множество уровней, что представляют собой, скорее всего, длинные коридоры, огромные комнаты, специальные помещения. Сверху они украшены то острейшими синими шпилями, то длинной такого же цвета крышей. Всё больше начинает казаться, что этот замок по грациозных размерах действительно подходит для войны, но, судя по его изяществу, он служил статусным лицом для его владельца.       Подобные строения всегда вызывают восхищение… но этот замок вызывал отвратное чувство, будто из него кто-то наблюдает за ним. Ощущение, что на крепостных стенах спрятанные пушки вот-вот готовы пустить свои снаряды по ним, а в одной из башен кто-то уже целится из лука прямо на повозку. Это неприятно будоражит Франца, что мнимо чувствует на себе чей-то взгляд издалека. Синие глаза бегают по всем окнам, из которых на него готовится вылететь стрела, но страх губит в них след, заставляя мужчину думать, что стрела выскочит из каждого. Юнец вжимается в самого себя, телом падая ближе к своему необычайно спокойному другу, что тоже не отводил взгляд от замка.       — Мне тут уже не нравится, — прошептал француз, еле как опустив взволнованный взгляд.       — Тоже это чувствуешь? — неожиданно спросил Ита, заставив друга поднять на него голову. — Страх?       — Как сказать… скорее беспокойство, — Франц не понимал природу собственных чувств, но хотел быть смелее в глазах итальянца.       — Меня тоже что-то в нём тревожит… но это грязно перемешивается с восхищением картины готической архитектуры. Ты меня в этом понимаешь.       В данном случае Франц совсем не понимал Иту, но молча согласился с его высказыванием. Из-за того, что он совсем недавно мысленно осквернял своё имя из-за порочных чувств, он вновь свалил на себя вину за то, что слишком глупо себя ведёт. Возможно, это из-за того, что он прислонился к своему тайному возлюбленному и не замечает этого, пока его душа гневно бьёт его в грудь.       Жюльен объезжает замок, вероятно, направляясь к главным воротам. Он даёт им одну возможность увидеть замок с ещё одной стороны, хоть большую часть скрывается крепостная стена. Стены бледные, ровные, и зима здорово постаралась очистить их от каждой точечной грязи, причём настолько, словно за чистотой дворца ухаживают.       Когда повозка остановилась около ворот, Франц мог увидеть за ними часть картины внутреннего двора, что тоже был в сугробах. Издалека было заметно, что тот слой значительно меньше, и это удивляло. Франц не хотел поднимать голову вверх, чтобы вновь почувствовать себя маленькой беззащитной букашкой и снова не испытать призрачное давление (обычно оно исходит от Поли). Первым сани покинул Ита, чьи ноги оказались почти что по колена в сугробе.       — Ух, как на подушку прыгнул, — произнёс Ита и, устало потянувшись, полез доставать свой с Францем багаж.       Следом за ним спрыгнул и его друг, который тоже удивился огромному сугробу, что полностью покрыл его небольшие сапоги. Итальянец успел достать все сумки, пока француз успел опомнится после любования чистым и ранее нетронутом снеге. Франц, чтобы не выглядеть совсем никудышно перед Итой (который никогда его таким не посчитает), соизволил сам отдать заслуженную сумму Жюльену за поездку. Шёл он неспеша, так как сейчас выпадает единственный шанс задать кучеру последний вопрос.       — Спасибо, что доставили нас сюда… — говорил Франц, пересчитывая в мешочке монеты. — Мы… можем задать последний вопрос?       — Конечно, — ответил тот, поправляя на себе волнистые русые волосы.       — В этом замке… точно никто не живёт? Он выглядит слишком ухоженного как для заброшенного, но столько людей нам сказали о том, что тут уже не живут…       — Хм… возможно, вы их неправильно поняли.       Этот ответ породил много новых вопросов, от которых Франц застыл на месте с протянутым мешочком. Забрав свою заработанную сумму, Жюльен и сразу же двинулся в дорогу без оглядки на студентов. Парень опешил и с открытым ртом продолжал стоять на месте, наблюдая, как тот поспешно покидает его.       — Какого?.. — Франц не мог напоследок даже поганое слово выговорить.       — Что ж, Франц, идём? — риторически спросил Ита, подняв над сугробом сумки и последовав в сторону ворот.       Француз слышал, но не сразу последовал за своим другом, всё ещё не принимая такой грубый жест со стороны Жюльена. Его ответ не может считаться как таковым – он лишь сильнее кидает в озадаченное оцепенение. Как по-другому можно понять смысл того, что в этом замке никто не живёт? Где тут метафора? Тут нет и следа какого-либо символизма, который Франц, благодаря Ите, научился находить в каждой завитушке в орнаментах посудины.       — Он даже монеты не пересчитал, — выдал он и кое-как пошёл следом за Итой.       Приближаясь к арочным воротам, что имели свойственную средневековому периоду тяжёлые металлические герсы, сугробы становились всё меньше и меньше. Это было понятно по тому, как из-под снега виднелись сапоги Франца, что успели наполниться мокрым снегом. Тому не хватало ещё заболеть — из внеземного красавца станет скукоженным стариком.       Дождавшись, когда к Ите подойдёт Франц, который вот-вот готов был умакнуться лицом в снег, перед итальянцем настала новая задача: войти во внутрь. Это оказалось очень проблематичным, ибо это были именно герсы: решётка была с квадратным сечением, не дающее даже руку проснуть в эти отверстия. За решёткой было видно одно сломанное фрикционное колесо — шкив, который используют для управления тяжёлыми предметами при помощи каната, который соединяется с этим колесом. Это отличный механизм по управлению воротами…       Загоревшись идеей, Ита начал быстро убирать снег под острыми концами решётки. Франц не понимал, что тот задумал, но решил молча помочь. Добиваться прямого ответа от итальянца, когда он увлечённо чем-то занимается, это дело, что не имеет результата.       Острые концы ворот касались земли под собой, но там явно не хватало горизонтальных балок, оставив лишь вертикальные. Сверкающие карие глаза взглянули на Франца, что тоже расчищал ворота. Если снять с француза пальто, то он точно сможет пролезть между них.       — Снимай пальто, — словно отдал приказ итальянец, убирая снег перед воротами.       — Что? — возмутился его друг. — Зачем? Мне и с ним холодно.       — Если ты снимешь пальто, то сможешь пролезть! — объяснил тот. — Главное, чтобы голова в поперёк пролезла, а остальному телу будет легче.       — Ита, это безумие, я ведь могу застрять!       — Не застрянешь, из-за большого расстояния между балками тебе даже грудь не придавит.       Спорить с Итой было бесполезно. Франц мог бы настоять на своём, будь у него другой план, но они скорее найдут такие же ворота в другой части замка, так как строение окружают многометровые сплошные стены со строгими контрфорсами. Если не тут он снимет с себя пальто, так сделает это перед другими воротами, потеряв при этом солнечное время перед началом сумерек.       Недовольно бурча под себя, Франц снял с себя пальто, из-за чего сквозь лёгкую, но красивую блузку с живописным жабо проник и коснулся светлой кожи колющий холодок. Отдав Ите своё пальто, француз приблизился к острым балкам и пытался пролезть сквозь них. Было туго, но ворота по бокам не такие же острые как на концах. Франц еле как протиснул свою голову, оставив на щеках грязную ржавчину. Повернувшись боком, он пополз вперёд, где рукава блузки встретились с мокрым снегом. Ита помог тому просунуться дальше.       Когда Франц оказался по другую сторону ворот, Ита подал ему пальто, в которое тот быстро укутался.       — Так, я вижу шкив, — сказал итальянец и указал на колесо около стены. — Скорее всего механизм находится над самими воротами, а туда можно попасть через ближайшую башню. В крайнем случае может работать система противовесов, поэтому при необходимости нужно приложить немного усилий. Думаю, ты справишься.       — Ита… а почему ты не хочешь попытаться пролезть? Зачем мучатся? — спросил Франц, поправляя на себе берет.       — Я не такой худой, как ты, поэтому балки могут придавить мою грудь и я попросту задохнусь, — Ита сказал пугающие француза слова с абсолютным спокойствием. — Желаю удачи открыть ворота.       — Спасибо, — обиженно сказал Франц.       Хотелось бы ещё спросить, как Ита себе представляет то, как такой хилый парень в лице Франца, который и две сумки таскать не может, способен справиться с тяжеловесами. В любом случае тот обязательно придумает какую-то бесспорную отговорку, что и всегда делает.       Пройдя немного дальше, Франц оказался в большом по длине дворе. Издалека он не мог понять, что за объект находится посередине двора и напротив ворот, но сейчас он увидел, что это был замерший фонтан. Под небольшим и неравномерным слоем снега оказалась скульптура молодой обнажённой женщины, что держала в руках кувшин, из которого, судя по льдинкам в нём, текла вода из фонтана. Хрустальные льдинки также были на краях постамента, и краем глаза француз случайным образом заметил их около шеи девушки. Обойдя композицию, он увидел хрустальные следы от воды вдоль её спины. Подумав, что статуя была когда-то повреждена, он не стал искать потайной смысл и пошёл дальше. Немаловажным было и то, что Ита за ним наблюдал.       Двор был огромен, имея несколько дверей, ведущие в сердцевину стен, а также колонную террасу и ступени, ведущие вверх в другое здание. Ита говорил, что механизм находится в ближайшей башне, поэтому Франц пошёл в сторону той башни, окинув коротким взглядом остальную красоту двора. Правда, ему хотелось бы пройтись по крыльцу, что ведёт ведёт в середину замка. На лестнице, наверное, будет виден замечательный вид на зимнюю сказку природы вокруг, что откроет вид не просто на бескрайние равнины, но и покажет преодолевший ними путь.       Остановившись возле двери, что вела в башню, Франц вспомнил, что у него нет ни фонаря, ни факела. Как ему в полной темени найти хотя бы лестницу, уже не говоря про механизм? Очень интересно узнать ответ, желательно как можно скорее.       Открыв дверь, француз, как и ожидал, не заметил присутствие факелов, и лишь свет снаружи осветил первые ступени винтовой лестницы.       — Эх, Ита, — изнурённо вздохнул парень и раскрыл дверь на распашку, после чего вошёл в башню.       Если бы не наличие оконных проёмов и бойниц с двух сторон башни, то Франц явно вернулся к воротам и заставлял Иту пролезть сквозь нижние проёмы. Немного света с северо-запада помогло Францу не споткнуться и не полететь вниз на все триста шестьдесят градусов. Когда он дошёл до лестничной площадки, где были по бокам были по одной двери наружу, Франц пошёл в сторону, где была наверху герсовая комната с подъёмным механизмом. Выйдя на платформу стены, защищённую зубцами парапета, он решил выглянуть из-за них. Парень оказался настолько высоко, что около парапета его ноги готовы были бежать подальше от краёв стены. Картина перед глазами стала слишком большой для его головы, что резко закружилась. Перед ним всё плыло, но его глаза на мгновенье запечатлели пленяющий душу зимний закат, где белые цвета снежного одеяла на земле плавно перетекались с лучами выступавшего из-за серых облаков солнца. Здешняя зима полна спокойствия и тишины… слишком мёртвой тишины.       Вместо того, чтобы восхищаться прелестью природы, оно заставляет опустить голову вниз. Синие глаза вновь видят Иту, что радостно машет своему другу и неряшливо падает в сугроб. Франц не сдержал в себе милый смешок и пошёл далее.       Оказавшись внутри герсевой комнаты, он увидел часть механизма, где канаты, закреплённые на двух колесах по бокам, вели к двум проёмам и скрывались за ними внизу. Другая сторона каната вела вверх, где над головой Франца были две тяжёлые бочки с большими крюками под собой. Внизу, паралельно бочкам, стоял траверс в лице горизонтальной балки, к которой прикрепляют при помощи крючков тяжёлый груз. Именно так открываются эти ворота.       — Тут нужно два человека, — устало протянул француз, потирая разболевшуюся переносицу. — Что бы придумал Ита?.. Или даже Поля.       Франц не сомневался в том, что поляк и без чужой помощи был бы способен опустить два груза одновременно, но сейчас его самодовольной рожи здесь нет. Приходится действовать более творчески, чтобы найти решение данной проблемы. Если невозможно одновременно опускать груз, то можно это делать постепенно, так ещё и держать на месте один, пока опускаешь второй.       Изучив механизм детальнее, Франц ударил себя по лбу, осознав, что это не шкив, а лебёдка — катушка с намотанным канатом и рукояткой. Это немного облегчило жизнь парня на пару секунд, пока он не вспомнил, что две лебёдки тоже нужно одновременно использовать.       Выглядит невозможным, но в голову пришла идея намотать на две рукояти верёвку, которой будет управлять Франц. Если не получится, то он при помощи запыленных досок будет временно контролировать одну лебёдку, пока поднимает вторую.       Найдя лишние метры каната, который лежал на досках, француз туго затянул его на две рукояти. Его хорошая память в деталях напомнила ему о том, как Поля однажды учил своих приятелей завязывать верёвку различными способами, чтобы она не слетела и не развязалась. Хоть что-то оказалось с его уроков полезным в деле.       Когда всё было готово, Франц начал толкать верёвку. Было ожидаемо, что сначала ничего не поддавалось, ибо он имеет дело с несколькими десятками килограммов метала внизу. Придав ещё больше усилий, рукоятки одновременно двинулись, хоть совсем немного. Груз сзади зашевелился, стряхивая с себя скопившуюся грязь и пыль. Этот совсем крохотный результат стоит Францу того, что он чуть не подскользнулся и не перелетел через канат. Его лицу явно не стоит встречаться с каменной плитой.       Франц снова двинулся, тянув канат уже с обеих сторон с желанием услышать над головой долгое эхо скрипа механизма. Он так повторил ещё несколько раз, так и не имея понятия, достаточно ли поднялись ворота, чтобы Ита пролез под ними. Очень трудно удерживать всем телом механизм, но сил ему придавало то, что если он отпустит, то ворота поделят итальянца на две части.       Парень повторил ещё пару раз, делая небольшие перерывы: стоять неподвижно, при этом удерживая своим малым весом лебёдки. Наверняка его руки в перчатках краснее летней малины.       Снова была произведена попытка потянуть рукоятки, и на эту попытку Франц сосредоточил последние соки в теле. Нужно сделать ещё один круг, который не остановился посреди оборота. Его руки дрожали, словно они скорее отсоединяться от тела, нежели заставят рукоять сделать круг.       — Франц! — дверь с грохотом внезапно раскрылась и в проходе появился Ита, в чьих светлых волосах осталось немного снега.       Неожиданное появление оказалось словно прилетевшим ядром из пушки, от чьего удара Франц отлетел на пару метров и ударился прямо головой об твёрдую плиту. Француз не успел понять, что именно послужило такой реакции: взбудораживший тело испуг или же то, что его руки вновь соскользнули с каната, который издал необычный пружинный звук.       — Ох, Франц, прости меня, — виновато глянул на упавшего Ита и поскорее подбежал к тому. — Я не хотел тебя пугать, не подумай лишнего.       От такого удара вообще ни о чём не подумаешь, кроме как о том, чтобы приложить к голове что-то мягкое, потому что холодных вещей тут предостаточно.       — Тогда не пугай меня, — вполголоса прохрипел Франц и, взявшись за голову, приподнялся с пола.       Ите было вправду жаль, что его неожиданный приход так сильно напугал его впечатлительного друга. С другой стороны, итальянец не знал, как по-другому подать ему сигнал о том, что он прополз под воротами. Он проник во двор ещё с первого оборота лебёдок, и за это время оглядел весь дворик и подняться к приятелю, успев ещё и полюбоваться закатом напоследок.

***

      — Ты только взгляни, как он прекрасно сохранился! — радовался Ита каждой сохранившейся линии орнамента на стене. И ведь они пока что ходили по крыльцу замка.       — Это ведь кельтские орнаменты? — спросил Франц, прекрасно зная, что это они и есть – он просто хочет поговорить с Итой.       — Да-да, они и есть! Вопрос в том, почему же такая гравировка именно на стене, а не на каких-то символических вещах.       — Кельтские аристократы и их причуды, — посмеялся француз.       — Называть дворян кельтской в наше время некорректно, я уже об этом говорил, — напомнил Ита и отошёл от стены. — Эти кельтские узлы не присущи нашему континенту, а скорее британским островам, поэтому, скорее всего, загадочный аристократический род был родом оттуда. Теория насчёт того, что они считались иностранцами ещё в самом Средневековье, становится наиболее вероятной.       — Кхм, извини за вопрос, но ты не голоден?       — Разве что замок выглядит аппетитным, подобно твоему бисквитному торту, только огромнее, — слова Иты вновь заставили Франца заулыбаться. — Если ты хочешь передохнуть, то можем отложить двор на завтра.       — Нам бы ещё свет… ты взял свечи?       — Хах, без свечей и фонаря в зимнюю пору, когда на каждом пути у нас то один, то другой замок, всё равно, что пойти в лес без ружья!       Зажёгши одну из свечей, Ита поставил её в лампу и вместе с ней пара пошла искать вход в середину замок. Не помешало бы сделать план замка, чтобы потом не заблудиться, ибо пока что он оправдывает свои огромные размеры и высоты. Это был настоящий зимний ансамбль, где каждый камень, положенный в это хорошо сохранившееся строение, был по-своему прекрасен.       В конце крыльца располагалась дверь со стрельчатой аркой как и на окнах. Были подозрения, что громадная дверь из дерева и метала, скорее всего, заперта, и выломать её будет невозможным. Однако её ручка легко поддалась лёгкой хватке Франца, после чего дверь с протяжным долгим скрипом открылась перед ними. Парень готов был поклясться, что почти что не дёргал ручкой, но Ита, не желая слушать его, сразу же вошёл во внутрь.       Солнце уже было на горизонте, из-за чего свет больше не мог проникнуть в замок и хоть немного осветить его. Вся надежда была на свече, что совсем немного освещала коридор, в котором два юнца оказались. Перед ними за поворотом оказалась лестница наверх, по которой они пошли.       Поразительным было отсутствие бардака, который присущ покинутыми людьми замкам. Даже больше – на их пути ни единой паутины не оказалось! Это забеспокоило Франца, который не мог поверить, что даже пауки не пожелали тут обустроить себе жизнь. Иту это просто удивило, но отнюдь не останавливало, нежели его пребывающего в вечных сомнениях друга.       За поворотом их снова ждал коридор, но весьма просторнее, являясь составной частью внутренней красоты интерьера замка. Каблуки сапогов Иты уже стучались не с каменными, а керамическими плитками. Опустив свечу вниз, они не только в этом убедились, но и увидели геометрические узоры. Рядом Франц увидел большие латные рыцарские доспехи. Кирас был большим и сильно выпирал, из-за чего напугал гостя тем, что был слишком близок к его лицу. Француз чуть не упал вместе со своим другом, чтобы тот не ощутил своей головой добротное качество кафеля.       Они продолжили свой путь, стараясь охватить тусклым светом свечи весь интерьер коридора. Рыцарские доспехи, которых тут явно немало, сопровождали и колонны, что между собой хранили навесные картины пейзажей и натюрморты. Парни подолгу останавливались возле них, но их мало чем привлекала обыкновенная природа и набор предметов по типу кувшинов и фруктов, но кельтские узоры на посуде Ита упомянул в заметках. Если тут сохранилась живопись, то, возможно, им удастся найти что-то более детализированное, а то и чей-то портерт. Пока что здешнее искусство говорит о том, что замок долгое время хранил в себе человеческую жизнь как минимум до XVIII века.       Пока Франц подмечал высокую цену осмотренных картин, будучи художником натуры, Ита сосредоточился на более важных вещах. Его смущало, что замок слишком чистый, из-за чего недавние замечания со стороны друга казались не такими уж и простыми. Хватит и пару месяцев, чтобы многие углы оказались окутаны тонкой паутиной, а тумбам – накрыться слоями пыли. Тут же мебель чуть ли заново не отполирована, да и запах здешний далёк от заброшенных домов. Тут всё слишком свежо, как для замка со столькими легендами.       — Такое тонкое искусство… — шептал Франц, уже держа Иту за руку, чтобы тот не прятал свет от картин. — Оно всё лежит здесь и забыто…       — Прихоти аристократии, да и я не сам не особо волновался бы за… «Осень вблизи Инвернесса», этот замок меньше за мой мизинец, — сказал Ита, ощущая себя люстрой над головой Франца, который, что иронично, выше него.       — Я бы точно нашёл этому пейзажу укромное место… «Замок вблизи Инвернесса»… — кое-что смутило француза. — Разве я не видел такую картину на аукционе три года назад?       — Возможно, — было заметно, что Ите не особо интересна живопись, поэтому он утащил за собой свет дальше в коридор, заставив Франца пойти за ним.       — Его какой-то мужчина купил в единственном экземпляре. Его звали… чёрт, имя крутится на кончике языка, но не могу вспомнить. У него такое странное имя было…       Видимо, Франц слишком занят тем, чтобы вспомнить имя неизвестного никому человека, которое вряд ли будет для Иты нести хоть какую-то значимость. Его друг не будет пытаться его отвлечь – француза отвлечёт то, что Ита нашёл ещё одну дверь.       Дверь вновь оказалась открытой, но внутри, что изумило путников, было светло. В комнатку проникал оранжевые лучи прячущегося солнца, но помещение было освещено изнутри более ярким светом. Ита переступил порог первым, увидев теперь кучу порубленных дров и инструменты вроде топора и рубанки, что лежали на столе возле оконного проёма,. Вошедший за ним Франц тоже обратил внимание в сторону окна, разглядывая использованные инструменты — на них оставались маленькие стружки дерева.       — Ни единой пылинки… при том, что я чувствую её в воздухе, — сказал француз, потирая нос.       — Очень любопытно, — сказал Ита, ощущающий нечто подозрительное за своей спиной, из-за чего решил повернуться.       И как мимо его глаз могла обойти тень молодой девушки, что была чуть ли не в самом углу комнаты. Явно напуганная приходом незнакомцев, она не могла и с места шевельнуться. Видимо, она в это время грелась около небольшой печки, как тут в замок проникли двое незнакомых мужчин.       — О, мадемуазель! — поклонился Ита, заставив девушку лишний раз дёрнуться.       Словно кошка девица, быстро обойдя незнакомцев, примчалась к двери и намертво закрыла её. Она оказалась настолько шустрой, что успела достать из кармана юбки ключ и запереть дверь, пока на неё не налетел Франц. Пока мужчина пытался открыть её, та закрыла её на остальные замки, после чего за дверью раздались отделяющиеся быстрые шаги.       Парни оказались взаперти.       — Разве я настолько страшный? — ошарашенно глядел Ита на запертую дверь, которую вот-вот намеревается разнести Франц своим хрустальным телом.       — Чёрт, я же говорил, что чистота замка слишком подозрительна! — гневался француз, пытаясь сломать дверной замок.       — Вообще-то нет, но твои мысли были очевидны, — поправил тот и поставил лампу на стол. — Солнце скоро сядет…       — Ита… знаешь, что я вспомнил?       — И что же?       — Того мужчину звали Уэллс.       — Я очень рад за тебя.