Гости

      На всю маленькую, словно забытую всеми живыми людьми станцию раздался игривый звук жеребца, который скоро намеревался понести карету дальше. Из неё с грохотом на снег полетела последняя сумка, которую толкнул ногой молодой парнишка, что сам вскоре прыгнул с кареты как мешок картошки. Стоит заметить, что это был весьма массивный мешок, который не характерный даже для самых богатых сельских слоёв населения. Он вёл себя очень свободно, забыв о том, что он и без своего мальчишеского характера или грудой мышц привлечёт внимание каждого своими светлыми кудрями.       — Аккуратно, там же записи! — раздражительно крикнул тому другой парень, скорее, его друг.       Вовсе не удивительно, что замечание озвучил тот, кто во множество раз ухоженнее и вальяжнее выглядел за своего беспутного приятеля. Вполне очевидно, что он явно не носил весь этот багаж, кинув дело слуги на других. В тёплом пальто и с несколькими слоями одежды на себе он выглядел куда худее, чем его разодетый до рубашки кудрявый друг. Ровные светлые волосы, что своим цветом издалека могли казаться белоснежными, были спрятаны за любимым французским беретом, причём женским. Мужчина всегда гонялся за элегантностью, которую, по его мнению, наделял исключительно женский фасон. Он так и не признается вслух, что его рубашка — женская блузка с красивым жабо, которую он купил под предлогом «подарить своей невесте».       — Если бы Бог мне даровал третью руку, чтобы поднять нескончаемые записи Иты, то, возможно, я сделал это аккуратно, — сказал тот, попав как раз под сильный дуй холодного ветра.       — Лучше оденься уже, ибо у нас не так много денег на почётные похороны, — сказал другой, кинув в друга тяжёлое пальто.       А третий их путник, что носит имя Иты, сейчас пытается раздобыть у местного картографа атлас местности. Повезло, что тот вовремя оказался на почтовой станции, где часто останавливаются путешественники, чтобы сменить коней. Спорить насчёт суммы пришлось долго, пока «итальяшка», по словам картографа, не довёл мужчину до грешной злобы. Не потеряв своё как всегда приподнятое весёлое настроение, он вернулся к своим приятелям с новым атласом.       — Поль, почему ты без верха в такую пору? — удивился Ита и подошёл к большой, но лёгкой сумке, что хранила в себе другие атласы чуть ли не всей Европы.       — Пеняй на Франца, — ответил тот, наконец накинув на себя пальто.       — Ой-ой, какой-то польский золотоискатель сейчас будет говорить очередные гадости в мою сторону, — дразнился Франц.       — Ох, прошу прощения, вельможная мадемуазель, или, как у вас говорят, excusez-moi, — ответил тем же поляк.       — Так, Европа, прекрати вновь ругаться! — крикнул Ита, взяв в руки две сумки.       — Та мы дурачимся, ничего такого, — сказал Поля и тоже взял две сумки, специально оставив Франца с пустыми руками.       — Кхм… в принципе, мне же лучше, — кинул француз, спрятав замершие руки в карманы.       Вот они, трое путешественников, известные в забытых всеми богами глушей тем, что собирают многие легенды, сказания и традиции. Приходя в каждую деревню, будь это богатое сельское поселение в Бургундии или же далёкое от цивилизации пара-тройка людей в Карпатах, они готовы узнать каждую деталь об их жизни: какие обряды и когда их проводят, что чествуют, как проходят будни, чем они отличаются от своих недалёких соседей и прочее. По правде говоря, увлекательной полевой работе, что может включать так и посиделки в саду со знатью, так и тёплый отвар от одинокой бабули, отдаётся только Ита. Он верит, что скоро такое «хобби» станет настоящей наукой, которая сохранит с каждым днём угасающие разнообразные культуры и их традиции, что корнями достигают дохристианских веков.       Его юношеский огонь в глубине сердца заставляет его идти на самые безумные поступки, всегда причиняя головную боль Францу. Но почему же тогда французский дворянин всюду за ним ходит и ни разу не соизволил выступить против его чертовских идей? Даже он не может объяснить, однако, Поля прекрасно знает истину, причём довольно отвратную для него. Если у Иты юношеское пристрастие к знаниям, то у Франца — влюблённость, которую тот назвал однажды любовью. И сколько бы набожный польский католик не плевался ядом про то, что это непостижимый грех для мужчины, его никто не слушает. В этом числе находится Ита, который, что забавно, не видит всю пылкую страсть Франца к своей персоне.       Итальянец легкомысленный, когда дело касается любви: он никогда её не чувствовал, и из-за этого не может понять её суть. Он привык рассматривать чужую любовь со стороны, постоянно делая заметки для исследований. Франц был полезен тем, что помогал ему объяснить некоторые явления в душе человека от обыденных эмоций до колких чувств, что могут и рёбра переломать. О, и ещё быть оценщиком — Франц блистательный художник, что желает также стать художественным критиком.       Один Поля отличался от них, но всё равно был премного полезен для компании. Настоящий ремесленник и мастер на все руки, умеющий обращаться так и с глиной, так и с драгоценными металлами. Из малейшего кусочка золота он способен сделать красивую безделушку на грудь девицы, а дай ему алмаз — сделает сказочный бриллиант на руку счастливой даме. Правда, малоизвестный мастер не пользуется огромным спросом, из-за чего всё реже держит в руках драгоценности. Из-за непрерывных путешествий он лишён личной кузнечной, потому он выполняет единичные заказы в разных уголках Европы, с каждым разом добиваясь доверия обладателей драгоценностей.       К сожалению, ради выживания приходится идти на самые эгоистичные поступки, а именно на кражу. Переделывая украденные украшения (а если добыча оказалась большой, то Поля находил себе долгое занятие) и благодаря разговорным навыкам Италии, его работа им немало денег на еду и поездки. Да, университет, что якобы «покрывает все расходы» Иты, не способен обеспечить экспедицию, а может, целеустремленно жаждет их смерти от голода.       Однако завораживающая красота Франца, талант переговоров Иты и умение заметать следы Поли позволяют им путешествовать от Севера до Юга, видя красоту жизни и бедных, и богатых. Найдя возчика, который не против лишней монеты на пиво в своём кармане, он отвёз их вместе со своим сеном в село. Одновременно оно было пунктом между двумя разными, но тем интереснее мирами. По одну сторону, на Западе, находилось забытое картографами поселение, разговаривающее на странном языке, из-за чего о них совершенно не были никакой весомой информации. По другую сторону, на Востоке, живут немцы, но даже картограф сказал, что не суётся туда ногой — те земли находятся во владениях «страшных людей», что готовы за французский акцент сразу язык отрезать. Описание территорий заинтересовало Иту, который назначил новые планы своей экспедиции.       Надолго останавливаться в маленькой деревне компания путешественников не собиралась: они должны были посетить оба места, несмотря на непредсказуемость в одной и опасность в другой.       — Я ни за что не пойду к немцам из-за таких слухов, — скрестил руки Франц, поглядывая на карту у Иты на коленях. — Не хватало, чтобы за мой акцент они меня на костре сожгли.       — Франц, прекрати лялякать языком, — закатил глаза Поля, лёжа в повозке и смотря на затянутое серое небо. — Слухи, конечно, не просто так существуют, но кто сказал, что они правдивы? Возможно, этот старик решил одурачить Иту на пару ливров, придумав некую жуткую историю и имея драгоценный атлас местности.       — Да, ему самому показалось гениальным сказать, что немцы готовы всю кровь из тебя выпить, — цокнул француз и откинулся на спинку. — Я за то, чтобы узнать о неведомых землях на Западе.       — Какой смысл, если там ничего толком нет? — возразил поляк. — От нас наверняка что-то скрывают о немцах, создавая из них образ Дьявола. Почему-то мы это узнали от какого-то скупого старика. А на Западе что? В ближайших пять миль ни единого поселения, кроме как теоретического замка, который никто из здешних не видал. Я не собираюсь попросту лазить в степях и тратить своё нажитое продовольствие в пустую, потому что Франц наложил в свои кальсоны.       — Вот доберёмся до странного народа и узнаем, кто больше верит в то, что ехать на Восток – самоубийство! — огрызнулся тот.       — Хах, а я ведь с Востока родом, не забывай, — посмеялся Поля.       Ита не желал вступать в новый спор между двумя приятелями, ибо не первый раз они грызутся как дикие псы. Ему намного важнее отдаться глубоко в свои рассуждения, которые никто не перебьёт. Несомненно, в словах и Поли, и Франца есть своя правда: оба стороны несут в себе какую-то зловещую тайну, которую молодой мозг итальянца хочет непременно разгадать. Очень странно, что на Западе практически ничего не заселено, хоть на карте отмечены пригодные для сельского хозяйства равнины, да и климат здешний вполне пригоден для летней работы. И всё-таки местные подтверждают, что там живут люди — вопрос в том, где именно, ибо эта карта пуста.       Восток имеет о себе большее представление: вполне вероятно, что местные будут свысока относиться к чужакам, потому добиваться насильно от них чего-либо довольно глупо. У Иты уже был неприятный опыт с тем, как его выгоняли факелом один пьяный дед со своего двора — тогда у итальянца загорелся шарф, который зацепил забор и тот весь загорелся.       — Ита, хоть ты скажи ему! — устало сказал француз, глянув на глубоко засевшего в мыслях Иту.       — А вот по моим слухам известно, что немцы те ещё кладоискатели, и шахта у них там есть, — сказал Поля и, присев, указал на одну отметку на карте. — Вот тут шахта. Если там уголь, то мы вполне можем согреть себя в такую погоду, а если другие ископаемые – сможем немного прожить, смотря что найдём.       — Поля-я-я, — раздражённо протянул француз. — Я не буду лезть в шахту.       — Такую бусинку я бы сам не пустил – это дело для настоящих мужчин, — похвастался поляк своими мускулами, на что получил очередной вздох со стороны Франца. — Ита, о чём задумался?       — Да так… — задумчиво ответил тот, не отводя взгляд от карты. — Я задумался об кровожадности и вспомнил албанцев.       — Легенды про вампиров что-ли? — спросил француз.       — Ага, именно их, — махнул головой итальянец. — А ещё я вспомнил хроники, которые были в Зальцбурге, когда мы остановились в баре и познакомились с одним трактирщиком. У него был друг, который дал нам пару книг, которые успели вытащить во время одного из пожаров в библиотеке. Там были записи как раз об этом немецком поселении – я тогда просто не знал, где оно находится. Теперь у меня есть карта…       — И? — перебил интригу Поля.       — Там был пересказ историй о том, что этими землями управляют земные демоны в облике семьи одного богатого маркграфа, а то и курфюрста. Меня смутило, что о них мне неизвестно, ибо титул слишком высок, чтобы человек остался незамеченным. Но тогда ко мне в голове проник новый каверзный вопрос… а человек ли это?       Своим вопросом Ита ввёл своих друзей в ступор. Стало настолько тихо, что, когда колесо повозки ударилось об намертво замёрзшую толстую ветвь на дороге, Франц подпрыгнул. Резко раздавшийся звонкий смех Поли помог ему прийти в себя, чтобы кинуть в славянина одну из сумок.       — И что это значит-то? — пытался быстро вернуться к теме Франц, чтобы все побыстрее забыли его прыжок.       — Это значит… что мы можем иметь дело с земными демонами, что не жалеют крови для себя, — завуалировал итальянец.       — Вампиры? — недоумевал поляк. — Серьёзно?       — Это звучит намного логичнее, хоть и остаётся бредом, — Франц сильнее укутался в собственное пальто. — Ещё одна причина не ехать туда.       — Нет-нет, Франц, тут не всё так просто, — перебил того Ита, поближе показав французу карту. — Вот, замок на Востоке – Caisteal-na-Spògan-Oidhche. Мне объяснили, что «Spògan» – это цветок Дельфиниума, или же Шпорника. Когда приедем, я хочу уточнить, что означает название замка, ибо меня мучают подозрения, что это несомненно связано с одной вампирской историей.       — И там вампиры? — тяжело вздохнул Поля, потирая переносицу. — Уже голова начинает болеть от них.

***

      Приехав на место назначения, компания отыскала местную гостиницу, чтобы подкрепиться перед дорогой. Ещё и полдень не пробило, поэтому у них полный запас зимнего дня на долгую путь. Спор насчёт того, куда им пойти в первую очередь, продолжался.       — Тебе уже двумя видами речи сказали, что не следует суваться на территорию немцев! — стоял на своём Франц.       — Это мы услышали от швеи, который продал им вместо бархата дешёвую ткань – за такое я бы его сам скормил собакам, и это тоже было бы метафорой, — говорил Поля и продолжал пить своё пиво. — Тем более тут все французы, а они, как известно, не ладят с немцами. Ты точно такой же француз, но просто пугливый. Если действовать аккуратно, то всё будет в порядке.       — Да, это говорит мне многоуважаемый Поля, который зарабатывает нам на жизнь… сам знаешь чем, — сказал француз.       — Ты так говоришь, будто я никогда не был в немецких краях, — самодовольно сказал поляк. — Они все на одно лицо. Ита это подтвердит.       — Только с тысячью примечаниями, — сказал Ита, образно представляя в голове план дороги в обе стороны.       — Ита, если ты согласишься поехать к немцам, то это придётся делать без меня, — поставил ультиматум Франц.       — Вот тут я с тобой согласен – уж лучше я сам поеду к немцам, нежели попросту тратить наше время и еду, — сказал в ответ славянин. — Поверь, я даже с голым верхом могу заработать себе на еду, пока у тебя, кроме некого замка с кучей паутины и некими живущими вурдалаками, ничего и не будет.       — Если обойти замок, то там точно будет поселение, — напомнил тот. — Мы и так много знаем о немцах благодаря тебе же, а тут неизвестный народ со странным говором, а то и совсем другим языком! Дивно, что о нём мало кто наслышан в Европе, поэтому это наша задача: рассказать о них всем!       Поля не имел желания дальше продолжать спор с Францем, чьи слова в его понимании были попыткой угодить Ите. Помимо этого отвратным было и само пиво.       — Если опираться на то, что замок Шпорника принадлежит древнему кельтскому роду аристократов, который неожиданно исчез из-под виду, то мы можем попытаться исследовать его, — говорил мысли вслух Ита. — Нам не обязательно нужны люди, чтобы изучить культуру. Мой старый друг, Нид, изучает культуру древнейших людей, от которых одни камушки и остались, а ведь они значат многое! И у нас будет точно такой же огромным интересом изучить старинный заброшенный замок.       — Значит, мы на Запад? — с надеждой в глазах спросил Франц, заключив руки в замок на груди.       — Первым делом! — ответил Ита. — После замка мы можем лёгким путём, обойдя лес, добраться до другого края немецкой деревни.       — Где я вас буду ждать, — перебил Поля. — Раз уж вы оба готовы потратить своё время на бесполезные раскопки, то валяйте. Аристократы не так глупы, чтобы оставить ценные вещи в небытие. Разве что там останутся картины за пару ливров на хлеб, но я заработаю намного больше в шахте.       — Поль, тебе одному тем более опасно туда идти! — Франц произвёл последнюю попытку переубедить поляка. — Хоть на секунду задумайся о том, что жизнь важнее за несколько ливров.       — Учитывая, что именно я всё время спасал вас от диких волков и разъярённых пьянчуг в румынской деревне, то это вам стоит беспокоиться, — сказал Поля и поставил ноги на стол.       — На пути к замку Шпорника только равнины, лес намного ближе к немцам, — уточнил Ита и достал один из своих блокнотов, который кинул на стол в сторону славянина. — Раз уж Поля решился в одиночку пойти к немцам, то пусть накинет пару слов о легенде про маркграфа. На моём опыте часто случалось то, что местные имели совсем другую точку зрения насчёт собственной культуры, нежели вечно всезнающие иные народы.       — Вот видишь, Франц? Ита правду глаголит, — гордо улыбнулся поляк.       Хотя бы на такой ноте разрешился между ними спор, и как всегда при помощи итальянца. Франц поражён тому, что тот, несмотря на свои навыки переубеждения собеседника, не пытается остановить Полю от безумного решения пойти к немцам в одиночку. Порой Поля сам себе не доверяет, пока его итальянский друг отпускает в вольный полёт, так ещё и задание ему даёт. Горло француза так и просит сделать глоток противного пива, чтобы голова хоть немного отвлеклась от безумства вокруг.       Здешние крайне плохо отзывались о соседнем немецком поселении. Обыкновенная вражда между двумя разными народами, которые не против сделать вид святых за счёт демонизации других. Новомодные термины Иты помогают Францу прекрасно описать отношения между французами и немцами, и за это он всегда благодарит его в своей мечтательной головушке.       Француз не сомневается, что верить каждой истории – не совсем разумное решение, хоть их надо брать во внимание (что он и делает). Он всегда напоминает себе о том, что всё нужно ставить под сомнения, чтобы не прийти к догме вместо истины. Из-за этого ему не нравится изучать культуру через пересказы – Франц не верит, что они остались такими же прежними, как были века назад — что-то по-любому должно было измениться. Такое предвзятое отношение Ита объясняет проблемой доверия, но не готов защищать эту точку зрения.       Ему намного проще выражаться и мыслить, нежели его друзьям, что загнаны в собственные рамки. Это часто Ите помогает добиться своего, ибо своими простыми, но со сложным ответом вопросы заставляют чьё-то укоренившееся мировоззрение немного пошатнуться. Возможно, это похоже на поведение детей, которые задают вроде как обыкновенные вопросы из-за любопытства, но им затыкают рот вместо того, чтобы ответить — незнание ответа на детский вопрос может испортить в их глазах родительский авторитет. Только перед Италией нет никакого авторитета: для него все равны, но по образованию и воспитанию, конечно же, разные, и от того люди становятся всё интереснее. Он будет вести лёгкую беседу с селянином и помещиком, ибо знает тонкости общения с каждым. Естественно, не обходится без помощи коллег, да и не всё ведомо, поэтому он продолжает дальше учиться. По крайней мере он способен запомнить этикет и правила поведения за столом и во дворе, нежели Поля. Так же само он способен стать своим человеком в любой среде, пока Франц не понимает забавы простолюдинов.       Сейчас не имеет значения, кто из какой семьи, хоть знания об этом помогают объяснить поведение каждого. Поля — сын среднего помещика-ремесленика, который любит вольную жизнь без всяких законов и морали, видя тёмные краски реальности намного ближе, нежели высшие сословия. Франц — сын родового дворянина, позволивший дать своему сыну и достойное образование при лушчем университете Парижа, и полную свободу действий. Ита — что-то среднее между ними, но про то, какая у него семья, он не особо заикался. Он любил рассказывать истории из детства и подростковых времён, но деталями о своей семье он поскупился: отец его достаточно обеспечен, чтобы позволить своему сыну обучаться в иностранном университете вдали от родного Рима. Самое главное для итальянца то, что он сумел встретить Франца в университете и Полю в цеху.       — Я сегодня добрый, поэтому позволю вам поехать сегодня на повозке, — вальяжно произнёс поляк, забрав ноги со стола и положив блокнот в карман своего пальто. — Столько вещей даже на низовьях не донесёшь без обморожения. Я как-нибудь сам найду дорогу, и, скорее всего, завтра. Останусь-ка тут на ночь… в компании красивых дам.       — Смотри, чтобы ты не потратился на них столько, сколько и на повозку, — пошутил Ита, складывая обратно свои атласы. — Сегодня двадцатое января, можем встретиться двадцать пятого на северо-восточном краю немецкого села ближе к лесу. Тебя всё устраивает?       — Вполне, я его за три дня обойду раза два, — встал из-за стола Поля. — А вы хоть картину какую-нибудь стоящую отыщите, чтобы мне за вас стыдно не было.

***

      В тот же день Ита вместе с Францем принялись искать возчика, что отвезёт их к замку Тёмного Шпорника. Это было отдельным испытанием для них, так как двое найденных наотрез отказались от этого за малую сумму. Проблема заключалась не в большом расстоянии, а в том, что другие отговаривали таких молодых парней ехать в сам замок. Франца смутило, что мужчина акцентировал внимание на их возрасте, словно те на войну собираются. И, конечно же, никто не мог объяснить, почему этого делать нельзя — сразу уходит от ответа или говорили замолчать, «не задавать глупых вопросов».       Лишь один согласился их отвезти – молодой возчик на имя Жюльен. Ита пошутил насчёт того, что двух предыдущих просил отвезти итальянец, пока Франц смог легко договориться с Жюльеном. Обыкновенная шутка заставило сердце Франца вновь забиться, одарив его тело влажным теплом от горячего лба до самих пяток. Удивительно, как всего лишь несколько слов способны творить невообразимые чудеса глубоко в душе человека. Француз не скрыл своего приятного смущения, которое сочеталась с его красноватым кончиком носа. Холод уже не станет ему помехой, когда по телу бежит трепетная дрожь. Ита даже не подозревает, как Франц сейчас неловко метит взглядом в разные стороны, пока садится в повозку рядом с ним. Воодушевленный итальянец думает о предстоящей поездке, но краем глаза замечает, что Франц не совсем спокоен. Однако, если тот не жалуется, стоит ли беспокоить его? Ита привык отвечать на этот вопрос утвердительное «нет».       — Уважаемый Жюльен, у меня к вам вопрос, если вас не затруднит на него ответить, — итальянец попытался отвлечь своего друга.       — Говорите, впереди долгая дорога, — ответил тот и громко хлестнул поводьями.       — Почему вы согласились нас подвезти? Прошлые отказы и ваше согласие явно связано с тем, что находится в том замке Черного Шпорника.       Теперь Францу есть над чем ненадолго поразмыслить. Если бы он знал, что его любимый друг сделал это ради его комфорта, то об француза можно было греться как у костра.       — Его ещё называют замком Чертополоха, — сказал Жюльен, не отворачивая голову от дороги. — Не вижу ничего такого в том, чтобы подбросить путников до желанного места за приличную сумму.       — Замок Чертополоха… — с любопытством произнёс итальянец. — Когда-то слыхали историю про синий цветок в кровавой чаше?       — Вы про метафору или же про дословный натюрморт? — спросил возчик.       — Название этой истории действительно метафорично, но про натюрморт я впервые слышу, — сказал Ита. — Недалеко отсюда мне удосужилось от маленькой девочки услышать историю, которую та сама недавно узнала от старшей сестры. Она имеет весьма типичный сюжет из сказок, где юная красавица влюбляется в такого же юного красавца, но их разлучает, как всегда, богатый, но ужасно плохой старик, что желает жениться на молодой деве. Всё приправлено сравнениями с цветками синего шпорника, чертополоха, белой лилии и красной розы.       — И вы думаете, что названия этого замка основываются на этой истории? — явно ухмыляясь спросил Жюльен.       — А он догадливый. Верно, Франц? — спросил Ита и слегка ударил друга по плечу.       — Да-да… история с трагичным концом, где дева была суждена остаться с тем тираном, — пробубнил Франц.       — Удивительное совпадение, но я сам впервые слышу такую историю, — продолжил кучер. — Если такой сюжет действительно распространён, то думаю, что дети просто придумали ассоциации, так как не запомнили имена.       — Это было бы возможным, если не то, что шпорник, он же Дельфиниум, неведом для простого люда из-за своей редкости и дорогой стоимости, потому дети не могли его сами придумать. Вероятно, это передалось как сказание, что ею и есть, поэтому мне захотелось узнать, связан ли этот замок с той историей.       — Хм… вы правы, однако, я не могут дать ответ на ваш вопрос, — пожал плечами Жюльен.       И снова Ита показал себя в своей красе, от которой Франц без ума: его голова столько всего держит в себе и понемногу выпускает. Этот лёгкий вздох, коим считает сам итальянец, для многих может стать сравним с выстрелом пушки прямо в грудь. Франц хотел бы стать таким же краснословным и знать момент, когда можно лёгким движением губ заткнуть собеседника. И ведь его друг слишком молод для таких знаний, из-за чего Иту часто не воспринимают всерьёз, пока не услышат.       — О чём задумался, друг мой? — спросил Ита, на которого всё время таращился Франц, но только из-за того, что тот не поворачивался к нему.       «— Как же ты, не глядя, умеешь всё подмечать? — подумал француз и на момент отвернулся от приятеля».       — Самому стало интересно, как они связаны, — с фальшивым задумчивым тоном ответил Франц. — Если эта история касается кого-то из того кельтского рода… может, стоит немного покопаться в них? Удивительно, что несколько людей стали легендой для всей Европы…       — Ну, далеко не для всей Европы, но я понял твою мысль, — сказал Ита и потянулся к своим записям, чтобы занять себя и друга на время.