Ромашки и гипсофилы

***

      Ремень спортивной сумки просто отказывался фиксироваться на положенной длине, поэтому она уже в который раз начинала подбираться к бедру, как Минхо ее не поправлял и не перекидывал через другое плечо. Разозлившись, как не иронично, на собственное же раздражение из-за этого, парень уже просто забил хер и, поборов желание выкинуть этот вещмешок куда-нибудь в траву за обочиной, прихватил его за дорожные ручки.       Ли Минхо — студент третьего курса Корейского Национального Университета Искусств, учится на подразделении школы танца, а сейчас тащится с очередной тренировки, где за пару-тройку часов оставил калорий ровно на четыре дневных нормы. Он поступил в этот вуз сразу после двух лет в колледже даже без вступительных. Юное, абсолютно гениальное, дарование с безупречной успеваемостью, нескончаемым энтузиазмом и завидной целеустремленностью. Мать и бабушка очень им гордились.       В свои двадцать три года он не только учился, но уже и сам преподавал хореографию школьникам. Некоторые из них были решительно настроены подавать заявки на стажировку в какое-нибудь известное агентство, и Минхо уже считал своим долгом сделать все, чтоб подготовить их к тернистой дороге в светлое будущее.       Когда-то он и сам мечтал показать миру свой талант, но чем взрослее он становился, тем меньше сил оставалось в хрупком теле его любимой мамы. Парень не мог позволить себе бросить ее, боясь, что может случиться что-то непоправимое, сколько бы она сама не уверяла, что с ней будет все в порядке, вопреки результатам обследования.       Вскоре из-за внезапного инсульта отошла в мир иной бабушка, и Ли, едва справившись с утратой, смог позволить себе только поступление в вуз.       Ездить в Сеул каждый день из соседнего города было накладно, поэтому, скрепя сердце, он все же принял предложение декана поселиться в общежитии, но домой все равно исправно ездил каждые выходные, ведь кроме хворающей матушки в родных стенах его ждали еще трое усатых-хвостатых сыновей. За ними тоже нужен глаз да глаз. Парень неизменно был в ответе за всех своих домочадцев, как единственный мужчина в семье, и абсолютно не жаловался на выпавшую участь, ведь его воспитали заботливым и порядочным юношей, который уважает старших, не пьет, не курит и не матерится.       — Блять. — скользкая брусчатка под ногами едва не становится причиной падения парня, но он хватается за ограждение и остается на ногах.       Ночь давно уже спустилась на город, обжигая незащищенные участки кожи прохладой сумерек. Жизнь в нем будто остановилась, поэтому автобусов можно было не дожидаться. Благо, к общежитию идти не так далеко, но после тренировки, что высосала из тела всю жизнь, дорога казалась мучительно долгой. Обычные пятнадцать минут ходьбы растянулись, по ощущениям, на полчаса, если не на час, а это грозило опозданием к закрытию, хотя надежда на «успеть» все еще теплилась. Но, что поделать, когда ноги, в буквальном смысле, отказывали и не хотели выполнять свою функцию, устроив забастовку мозгу, который несколько часов заставлял их без устали батрачить.       Как бы ни шло, пути отхода, видимо, все равно надо было бы продумать. Если Минхо не успеет к полуночи, на территорию студенческого городка все равно сможет попасть, ведь в заграждении со стороны женского корпуса не было аж трех прутьев, а вот чтоб попасть в само здание, надо было постараться. Парень уже прикидывал в уме, к кому можно кинуть камень в окно, чтоб привлечь внимание, а после взобраться по водосточной трубе. Или лучше позвонить и попросить кого-то отвлечь охранника, чтоб была возможность пробраться через турникеты на вахте..? Или же устроить саботаж, чтоб сторожила сам ушел со своего поста?       За мыслями Хо не заметил, как добрел до ворот, и они, в свою очередь, оказались еще открыты.       — Как так? — сморгнув в удивлении, Минхо залез в карман и достал телефон, дабы свериться с часами.

Вторник

23:45

Напоминалка: полить Джони

6 непрочитанных сообщений

3 пропущенных вызова

      Он готов был поклясться — когда он выходил из здания своего факультета, было около половины.       — Эй! Лино-я! Давай резче. — откуда-то со стороны жилых корпусов послышался бодренький, но слегка приглушенный, голос. Минхо оторвал взгляд от телефона и поднял голову, старательно смаргивая разноцветные пятна, что отпечатком остались на сетчатке от слишком яркого экрана.       В темноте почти ничего не было видно, — фонари позорно не справлялись со своей задачей,— но глаза вскоре привыкли, окончательно обесценивая старания уличного освещения. На аллее у самого входа в общежитие стояла достаточно внушительная фигура и активно махала вскинутой вверх рукой, настоятельно рекомендуя застывшего у ворот Ли поторопиться.       — Ты чего трубку не берешь?       — Не слышал. — коротко ответил Минхо, взбираясь по ступенькам к парню, ожидающему его у главного входа.       Кристофер Бан, коренастый белобрысый австралиец с азиатскими корнями, учился на последнем курсе, а так же являлся его соседом по комнате и, по совместительству, главной занозой в заднице с обостренным чувством морали и ответственности за младшеньких. Не сказать, чтоб Ли прям очень сильно страдал от его опеки, но иногда хён уж слишком рьяно хватался за роль старшего брата, даже когда никто его об этом не просил.       — Что значит «не слышал»? Тебе нахрена телефон, если ты им не пользуешься? Давай сюда. — поправив на своей голове шапку, что скрывала кучерявый переполох, Чан отобрал у бедолаги сумку, призывающие хлопнул по плечу, мол, «давай, мелкий, шуруй домой» и, осажденный скептическим взглядом Минхо, покорно нырнувшего в мрак холла, последовал за ним.       Сил препираться не было, поэтому Ли даже ничего не ответил, лишь фыркнул что-то неразборчивое, морща нос, как уязвленный придирками родителей подросток, да сунул руки в карманы, направляясь к лифту. Жизнь в теле держалась только за мысль о скором походе в душ и на возможности вытянуть конечности по кровати. Ещё было бы неплохо перекусить, но это уже дело левое. Если сил хватит, может и получится добраться к холодильнику, чтоб своровать чей-то опрометчиво оставленный без присмотра ужин.       Душ, как ожидалось, стал панацеей от навязчивых мыслей, а ещё, к счастью или сожалению, он умудрился взбодрить, что даже идея о позднем перекусе грозилась своим воплощением в жизнь.       Чан больше вопросами не донимал, видимо понял, что из Лино такой себе собеседник, поэтому сначала просто отвалился к Уджину, своему однокурснику, что старательно воевал с сценарием для чего-то там, а по возвращению Ли из душа, вообще уже видел седьмой сон, повернувшись к миру своей широкой голой спиной.       Эта привычка Криса, спать почти в чем мать родила, когда-нибудь доведет Хо, но сейчас он решил просто накрыть тихоокеанский размах плеч соседа пледом под неоднозначный взгляд Кима с верхней полки двухъярусной кровати.       Парни встретились глазами в момент, когда Минхо выпрямлялся, и ответом на его немой вопрос "чего вылупился?" последовала лишь снисходительная улыбка. Ли ее явно не понял, да и не собирался, если честно. Сейчас он планировал угомонить китов в желудке, пока они не перебудили половину общежития, а что на уме у этого молчаливого, но вечно улыбчивого старшего, Хо вообще волновало в самую последнюю очередь. Хмыкнув, он просто вырубил свет в комнате в отместку и пошел на общую кухню разорять соседские запасы продовольствия под недовольный вопросительный гудеж.       Этот мародер потом обязательно докупит то, что взял, но это будет потом, хоть и, скорее всего, не в ближайшем будущем.

***

      За неделю до того, как должна была начаться учёба, Джисон сумел-таки выбить себе кровать в какой-то комнате, из которой недавно съехал студент по причине отчисления. Честно, было совершенно наплевать, в каком состоянии его спальное место, адекватные ли у него соседи и не зассан ли там его матрац, ведь единственное, чего сейчас хотелось искренне и больше всего на свете — съехать-таки от Хёнджина, ведь, даже если тот и не говорит, что ему неудобно делить свою маленькую квартирку со своим другом, Хан все равно все понимает, и это напряжение уже ему самому доставляет чуть ли не физический дискомфорт.       Хван человек хороший, даже слишком, и Джисон знает его слишком долго. Обычно люди столько не дружат, но эта сладкая парочка ДваДжи умудрились пронести через года свою нерушимую связь, которая прочно стояла на фундаменте душевной поддержки и обоюдного буллинга, и брала начало еще на школьной скамье младшей школы. Когда-то Хенджин крепко увлекался музыкой, но теперь он планирует стать художником, что ему точно суждено, ведь каждый раз, когда Хан видит его творения, реагирует одинаково — теряет всякую способность воспроизводить что-то, помимо невнятных восторженных звуков.       Джин скромный парень, известен у девушек, да и у парней тоже, как «тот самый с художественного», однако, не особо пользуется этой популярностью, говоря, что глупо это всё. Скромный, тихий и, временами, слишком серьёзный, но даже с этими его качествами Сон уже свыкся, со временем начиная считать чем-то по-своему милым. Ведь если сам Джисон является тайфуном из пробирки, виртуозно находящий неприятности не только на свою задницу, но и на задницу ближнего, то Хёнджин был тем, кто решал все проблемы, после этого даже не читая нотации, а просто смеясь с того, какой его друг неловкий придурок.       Хан окончательно съехал от Хёнджина спустя два дня с начала учебы. В первый же день, когда он явился в свою комнату с коробкой в руках и сумкой на плече, с порога Джисона встретил, несложно догадаться, его сосед: милый парнишка, с пушистыми, словно облака, блондинистыми волосами и россыпью прелестнейших веснушек, переходящих с щёк к ушам. Тот вскочил с кровати, откинул телефон и, ярчайше улыбаясь, протянул руку Сону, что сейчас потеряно осматривал комнату.       — Привет, меня зовут Феликс Ли! Ты мой новый сосед?       — Хан Джисон, — неловко улыбаясь, сказал он и отставил коробку на чью-то тумбочку, чтоб все же пожать вытянутую ему руку. — Получается, что да. Так, моя кровать эта?       Джисон кивком указал в сторону койки, на которой сейчас был лишь белоснежный матрац, а на нём аккуратно сложенное казённое бельё и подушка без наволочки, а в ответ получил активный кивок.       Комната была светлой и чистой, совершенно не такой, какой представлялась в пессимистичном воображении Джисона, но небольшой. С одной стороны находилась кровать Джи, с другой кровать Феликса, а между ними окно и небольшой стол, на котором сейчас был ноутбук, рядом стопка тетрадей, стакан с разноцветными ручками и настольная лампа. Ближе к двери стоял шкаф, на полу пушистый ковёр с яркими узорами, а на стенах различные постеры с группами, наверняка, расклеенные Феликсом. Растений также было очень много: два горшочка на подоконнике, один на столе, два на полке над кроватью Ликса и один большой напольный, в котором жило растение, название которого парень не запомнил бы, даже если бы захотел.       Феликс все сделал для того, чтоб это место было уютным.       В последующие дни Хан помаленьку перевёз оставшиеся вещи, которые всё это время занимали место в комнате Хвана. Кстати, от него он как раз узнал некоторые правила общежития, основные плюсы и минусы, так что уже через неделю Джисон довольно-таки хорошо освоился. Теперь общежитие казалось уже не таким страшным, каким его описывали те, у кого хватало денег на съемное жилье. К тому же из Ликса сосед получился очень хороший. Он всегда приходил вовремя и ровно в двенадцать заканчивал заниматься своими делами для учёбы, чтобы дать поспать Хану. Джисон сразу сообщил, что очень любит это дело. Ликс в этом убедился лично, когда Джи вырубился как только распаковал последнюю принесенную коробку, не удосужившись даже постель расправить, и продрых до следующего дня.       Феликс тихий, не шумит и не буянит, только если за компанию, всегда помогает, если это вдруг нужно и даже взамен ничего не попросит, сам разговорами не донимает, а бывают и такие дни, когда его и вовсе в комнате не бывает. Ли не скрывает, что пропадает у своего "партнера", коим в последствии оказался никто иной, как его лучший друг, и никогда никого не приводит в комнату без ведома. Словом — идеальный сосед, и как Хану только могло так подфартить в очередной раз? Если не считать того, что этот парень стал теми самыми "сиськами" на которые его лучший друг променял "братву", но Сон был не из обидчивых.       Джисону нравилось все, но где-то в глубине души он все равно боялся, что его однажды исключат. Никто не застрахован от провала, из-за чего жизнь в общежитии очень шаткое решение, однако достаточно хороший толчок для того, чтобы продолжить так же хорошо учиться, как и раньше. Обратно домой к родителям он не вернётся. Уж лучше будет спать на коврике у двери или на улице, чем вновь окажется в тех условиях, в которых прожил добрые девятнадцать лет. Однако, той пары сотен долларов, которые ему отправляет мама в тайне от отца раз в месяц, наверняка прекрасно понимая, что без этого Джисон точно умрёт где-нибудь в тёмном переулке от голода, точно не хватит, чтобы снять хорошую квартиру рядом с универом. Так что остаётся лишь учиться, не совершая никаких глупых ошибок, а там уже, может, получится попытаться найти работу и снять какую-никакую квартиру. Но это в будущем. Хан еще обязательно подумает над этим.       Первые две недели обучения прошли быстро и даже без прогулов. Джи очень хотелось признаться себе, что за лето он соскучился по этим стенам и по людям, ведь каждый, независимо от факультета, так или иначе выделялся из толпы. Ему нравились яркие краски. А на здешних девушек Джисон вовсе смотрел с сердечками в глазах, причём на каждую из них, ведь девушки прекрасны априори, а когда они увлекаются чем-то, что связано с творчеством, то их привлекательность, по его мнению, увеличивается в геометрической прогрессии.       Одна такая запомнилась ему особенно хорошо и была она, вроде как, с факультета связанного с танцами. Тогда Сон просто проходил рядом с танцевальным залом, направляясь в свою аудиторию, где должна была проходить групповая репетиция, однако задержался, хотя Ликс и Хенджин буквально пытались утянуть его за собой чуть ли не за трусы.       Внимание Джисона слишком бесстыдно примагнитилось к девушке с прелестной улыбкой и грацией в движениях, от чего двое его друзей решили тактично уйти, чтоб не отхватить за подглядывание вместе с Ханом, который, в свою очередь, потерял связь с миром окончательно.       Его восхищенный взгляд встретился с ее застенчивым, но внимательным, когда она заметила, что за ней следят, и парень не смог так просто отпустить эти глаза, пока его не стали гнать прочь другие участницы репетиции.       Этот взгляд не выходил из головы. Ни сразу после, ни время спустя. В сознании Джисона точно печатным теснением отпечатались эти длинные ресницы и янтарные глаза. С того момента ему хотелось узнать о ней побольше, но кто она, из какой группы и вся остальная базовая информация ему просто была неизвестна, пока ему в голову не пришла идея познакомиться с кем-то из ее потока.       — Знаю я одного пацана, который учится с ней. — вдумчиво проговорил Хенджин, покручивая в руках бумажный стаканчик с кофе, пока они сидели в кафетерии и ожидали окончания пары, на которую, очевидно, никто из них не пошел.       — Серьезно? — Джисон даже вдохновился и сел ровнее, вытаращившись на Джина.       — Ага... — но Хван был не здесь. Он взглядом скользил по людям, что заглядывали в кафетерий, и явно ждал кого-то. Не трудно догадаться, кого, но Хану нужно было больше информации.       — Познакомишь?       — А мне что за это будет?       — А что ты хочешь?       Но Хенджин тогда так и не ответил, потому что уже в следующую секунду к ним бежал радостный Ли Феликс, торопясь рассказать, как он полчаса назад уломал преподавателя по философии закрыть его хвост с прошлого семестра, да и самому Джисону стало жуть как интересно, какими способами окучивания Ликс воспользовался на этот раз.

***