Цветы жизни

В этом месте нет ничего возвышенного, а деревья вовсе не тянутся кроной к небу. Подумав, Минджи приняла всеобщую позицию и упала на колени, поджав ноги под себя. Складки белых штанов припылились сейчас, но пока этого никто не заметил. Она оглянулась по сторонам: когда люди произносят свои молитвенные слова, то складывают ладони лицом друг к другу и в предвкушении закрывают глаза. Минджи сделала то же самое. Ей не стоит выделяться или показывать свою неосведомленность. Она сама постарается догадаться, что здесь надо делать. Взрослая женщина слева выглядит мудрой — что она делает? Минджи осторожно поглядывает, что зрачки метаются из стороны в сторону. Она боится оказаться замеченной. «Наверное, надо попросить чего-то для будущей жизни? Или поблагодарить за дарование этой? — Минджи размышляет, прикрыв глаза. Прыгающие брови выдают её внутренний конфьюз. — Или это конец, где нужно сделать выводы? Что это… что это она делает?» Чуть подсматривая, она заметила, что после всех мантр женщина что-то закопала в рыхлую землю прямо перед собой. Где ей это взять? — Что-то случилось? — с лёгкой насмешкой гордости собственно геройства вдруг спрашивают над ухом. — Я видела шторм на вашем лице, — она посмеивается. Смутившись и постеснявшись «шторма на своем лице», Минджи взялась за свою щеку и осмотрела внезапно появившийся ветер в её море. Девушка в ожидании улыбалась и опиралась на свои колени, чтобы быть чуть ближе к сидящей на земле Минджи. — Я Ханни, кстати. Фам Ханни, — она поправляет себя. — и мне кажется, вам была нужна помощь. Помощь — мягко сказано! Ей нужна предыстория, объяснение, инструкция и время, чтобы все обработать в своей голове. В голове Минджи чистый лист, когда она смотрит на все вокруг. И ей стыдно признаться, будто она должна помнить, что надо делать. Словно ей стерли память и привели сюда в наказание. Она в чем-то провинилась в своей жизни? — Э-эй! — подоспевшая помощница машет рукой перед лицом, ведь замечает тот же ступор и замешательство той. — Да, спасибо. Вы правы. Не подскажите, — её шепот становится очень тихим, — что это за место? И что тут нужно делать? Ханни расплывается в улыбке, что Минджи не стесняясь глазеет на все её зубы. Быть новичком неловко. Она боится стать смешной по глупой причине, поэтому отворачивается от доброго смеха Ханни и поправляет челку. — Помогите, пожалуйста, — просит Минджи, пока та не рассказала всем, что какая-то неосведомленная девушка здесь валяет дурака и не может разобраться что к чему. — Нет-нет, все хорошо. Я помогу. Может, это она так рада видеть новых людей? Ощущать пользу своей помощи тоже случается нечасто. Ханни присаживается рядом и с особой гордостью глядит на Минджи, словно ту ждёт самый лучший урок в её жизни. — Вы перерождение, да? — Не понимаю, о чем вы. — она оглядывается по сторонам и лупится круглыми глазами в Ханни. — Ну, судя по вашей одежде — белая сорочка и брюки — ваша душа приобрела новое тело. Вы ничего не знаете? Минджи снова чувствует тот стыд — она должна что-то помнить. Но вытесняющее чувство не даёт пути к воспоминаниям. Здесь даже ухватиться не за что — все чистое и будто только что сделанные декорации. Небо голубое, почти белое, земля коричневая. Никаких подсказок. — Простите, но нет, — признавая себя виновной, она смиренно покачивает головой. — Не могли бы, госпожа Фам, рассказать об этом месте? Та кивает. — Хорошо. Но перед этим я хочу узнать, какой была ваша смерть? Губы Минджи раскрылись и в лёгкие набралось побольше воздуха для этого рассказа, но она снова не может вспомнить. Слова собираются медленно. И в голове даже кажется, что они не подходят друг другу. — Моя сестра…. Кажется, я ухаживала за ней, — она озвучивает всплывающие воспоминания. — И… да, я вспомнила. Она убила меня ради наследства. Вроде бы так… Глаза Ханни сузились от отвращения. — Какая подлость… мне жаль. Но за свою доброту ты получила шанс перерождения. — Правда? Та закатила глаза, словно она сказала сейчас что-то другое и в обратном порядке. — Ага. И сейчас тебе нужно подумать о жизни, которую тебе даровали в утешение. Минджи наклонила голову и задумалась. — Ну, пообещать быть такой же доброй, составить какое-то планы. Помолиться, в конце концов. Да, она снова чувствует себя маленькой и глупой, когда Ханни приходится говорить вслух очевидные вещи. — И если твои намерения будут искренними, в руках появится косточка дерева, которое ты посадишь. — Какого дерева? — интересуется Минджи. Ей интересны тонкости и она не хочет ничего упустить. — Не знаю, — вздыхает Ханни и посматривает на других людей. — Она сама появится и зависит полностью от тебя. И потом, ты будешь взращивать свое дерево на протяжение всей жизни. — Всей жизни? — повторяет она. — Да. От твоих поступков, решений, мыслей. Это дерево станет твоим сердцем, — она положила руку на грудь Минджи, где как раз оно и располагалось. Минджи опустила глаза на внезапно появившуюся в ее личном пространстве руку Ханни и ее губы чуть дернулись. — Думаю… — она старается скрыть удивление, но намекнуть Ханни убрать руку. — Ой, прости! — она неловко посмеивается. — Просто это был очень поэтично-романтичный момент! Ханни поднимается и в последний раз широко улыбается. — Хехе, мне пора! Найди меня там, если понадобится помощь. И помолись хорошенько! Она ушмыгнула и потерялась среди других людей. Минджи не стала ничего говорить ей вслед. После случившегося недоразумения ей лучше сделать непричастный глупый вид, что у нее хорошо получается. Вздохнув, она сделала все по указаниям. Когда кулак утяжелился косточкой, Минджи узнала в нем абрикос. Закопав её поглубже, она посмотрела на остальных людей: что делать дальше? Присоединившись к группе, Минджи прошла сквозь светящуюся золотым дверь в новую жизнь.