газ

мотор ревёт, шины скрипят по трассе. автомобиль с голографической девяткой тормозит у обочины, обдавая дымом из под колёс ликующую толпу. с динамика объявляют победителя и его имя скандируют тысячи голосов. — хан джисон! парень хлопает дверью, обклеенной бесконечным количеством наклеек. с волос капает пот. джисон выдыхает сквозь зубы в улыбку. эйфория разливается по телу, когда мокрую кожу обдаёт прохладный ветер, а заполненные трибуны вразнобой повторяют одно имя. на спину прыгает тело с воплями, почти роняя на асфальт. — ты чуть в барьер не въехал, придурок! я не хочу доставать тебя с тачки в крови! чанбин ерошит волосы, хан ладонью вытирает его щёку от слёз и смеётся. он уворачивается от подзатыльника. — ким сынмин, не бей! сегодня выпивка за мой счёт. — сегодня обязан. когда ты чонина подрезал и уже летел с трассы, я был готов звонить в скорую. — всё в порядке же, успокойся, — ладони поднимаются, обозначая белый флаг. трек с колонок бьёт по ушам, стоит пересечь порог бара. красные и фиолетовые лампы обволакивают стены и лица. черён хлопает по плечам и предупреждает, что пошла к диджею. сегодня за пультом юна, а она включит любую песню, какую черён захочет. — мне что-нибудь вишнёвое! — девушка убегает к сцене, махнув длинными волосами. сынмин вслед кричит быть осторожнее и крутит рукой, напоминая о парных браслетах, вибрирующих при нажатии. — жми если что, черён! джисон протискивается сквозь людей к бару. оглядывается на сцену, пока ледяные бутылки достают с холодильника. черён хозяйничает за диджеевским пультом. взгляд скользит на парня на соседнем стуле. он смакует пахучий виски, его кружевная рубашка отражает цвета диско-шара. рука скользит по длинным волосам, зачёсывая назад, лисьи глаза сверкают в ответ. он выпивает, не отворачиваясь. бармен ставит на стойку несколько бутылок. — повторите, — рука двигает стекло к молодому человеку, тот открывает трёхлетнее виски и подливает в ещё не растаявший лёд. за столом алкоголь встречают с воплями, пока хан оглядывается за спину. бокал опустошается за два глотка и в него наливают ещё. костюм парня сильно контрастирует с этим местом. проблемы этих людей очевидны: работа, усталость, выгорание. они заходят в первое попавшееся место, чтобы обжечь горло и расслабиться хотя бы одним вечером, перед тем, как вновь упасть с головой в рутину. он как-то магически завораживает, и джисон почти пропускает мимо ушей первый тост. — за твою победу и здоровую задницу. ещё хоть раз увижу твои понты, полетаешь у меня, — чан даёт подзатыльник твёрдой ладонью и протягивает свою бутылку вперёд. ещё три стучат о неё. последнее вишнёвое пиво остаётся на столе. музыка глушит уши, заставляет выйти на танцпол. глаза встречаются с тёмными и пьяными прямо напротив. рука протягивает купюру за все выпитые стаканы. парень, шатаясь, сжимая в ладонях пиджак, идёт навстречу, почти падая на людей. джисон ловит за плечи. — хей. паршивый день? — паршивая жизнь, — он тянет губы в улыбке от растекающейся по телу эйфории, медленно моргает, — хван хёнджин. — хан джисон, — они неуклюже пожимают руки. удерживая тело это сделать тяжело. парень хватается за локти и продолжает сверлить взглядом. от него по телу бежит табун мурашек, либо это из-за скользящих по коже пальцев. — знакомое имя. — я гонщик. смотришь? — нет, — хван иронично усмехается, мутными глазами бегает по лицу и груди в лёгкой, почти прозрачной от пота, футболке, — а я, — он делает паузу на вздох, — работаю в офисе. рисую. фотографирую. хожу в музеи, — он приулыбается, — тебе такое, наверное, не интересно? — обычно нет. но я бы сходил с тобой. и посмотрел на твои картины. — да там от картин одно название. хотя мне нравится, — плечи пожимаются. сбоку наваливается тело. джисон пошатывается. — черён ищет тебя, — сынмин рассматривает хёнджина с секунду, наклоняясь ухом, чтобы услышать что кричит хан. музыка становится громче на новой песне. — оторвалась от пульта? — он скалится в улыбке и хлопает кима по плечу, — сейчас подойду. сынмин скрывается в толпе. пальцы сжимаются на руках и джисон придвигается ближе, пытаясь расслышать тихий голос сквозь биты. — девушка? — подруга. — ты не в отношениях? джисон, ухмыляясь, крутит головой. он кивает, когда хван просит номер и тянется за телефоном. за руку ведёт тело к выходу. свежий холодный ветер дует за шиворот. — диктуй адрес. — уже едем ко мне? — он держится за плечи, а голова ложится на макушку. — нет, сегодня ты едешь домой один, — он вызывает такси и вписывает свой номер в чужую телефонную книгу, кидая дозвон себе. — жаль. хочу увидеть твоё тату, — пальцы лезут под футболку и кожа покрывается очередными мурашками, на этот раз крупными, потому что холодно. рядом останавливается машина, — а чего сам не отвезёшь? твоя? — он кивает на неоновый автомобиль за углом. — моя. я выпил. не сажусь за руль не трезвым. — или не пускаешь в свою машину кого попало? — езжай давай, такси ждёт, — джисон посмеивается, открывая пассажирскую дверь, — кому попало свой номер не даю. волны шумно бьются о песок, рассыпаясь в нём на белую пену и шипя. щелчок фотокамеры. с полароида с механическим звуком выезжает квадратная фотография. хёнджин встряхивает её. фото проявляется и губы трогает улыбка. это занятие всегда доставляет удовольствие. сегодня воскресенье, и каждое его раннее утро хван отправляется к берегу реки: послушать воду, ветер и звук кнопки на камере. фотография лежит в кармане длинной кофты, которая колышется от лёгкого потока воздуха со стороны горизонта. ветер обдувает каре, заставляя пряди путаться о лицо, но они только приятно щекочут. хёнджин прикрывает глаза, наслаждаясь солёным воздухом. в темноте век рисуются черты лица. тёмные карие зрачки-бусины раздевают, заглядывая туда, куда нельзя никому кроме них. и изучают, с головы до пят. хвана не интересует секс. он никогда не стоял рядом с искусством. никогда кроме сейчас не стоит. эти глаза о сексе и искусстве вместе. низ живота крутит, а уголки глаз и нос щиплет. ледяной поток воздуха обдувает, будто окатило холодной водой. мысли обрываются и хван открывает глаза на яркое белое небо. вдохновение накрывает с головой, хван подрывается и бежит в сторону своей квартиры. телефон, камера и мягкая кофта откидываются на полку, краски смешиваются на холсте. в комнате сначала становится очень светло, а потом окутывает темень, приходится включить лампу, и это единственное на что он отрывается от портрета. пальцы полностью испачканы в акриле. указательным он мажет по написанной на холсте скуле. и это последняя деталь, прежде чем он кидает кисти в стакан и уходит в ванну. тело тяжело падает в воду, а сверху на голову поливает душ горячей водой. комната заполняется паром. в прихожей звонит телефон. хван проверяет его только когда идёт на кухню за поздним обедом и поздним ужином. — хей! — на фоне голоса шумная музыка и чьи-то разговоры. — привет. — ты занят? может потусим вместе? — завтра работа, — он вздыхает и смотрит на часы. стрелка ползёт к десятке. — тогда в какой день ты свободен? приглушённо слышно, как джисона куда-то зовут. там громко смеются и звенят бокалами. его окружает хаос, шум и веселье. и скорость — гонки. о таком увлечении задумываешься редко. — не хочешь приехать? я нарисовал тебя. — нарисовал? хочу. — адрес помнишь? — он ухмыляется, в трубке становится тише, джисон наверняка ушёл в другую комнату. он хлопает дверью и прокашливается. — помню. прямо сейчас? — он громко сглатывает. — да. звонок обрывается. хёнджин ужинает, а в голове совершенно пусто и спокойно. недавний эмоциональный всплеск выжал все силы и лишние мысли. он ополаскивает посуду и садится на диван. проверяет телефон, на котором ни сообщения, ни очередного звонка. и через секунды под окнами ревёт мотор. хван выглядывает сквозь шторы: ярко-розовый автомобиль обклеен маленькими наклейками, которые с седьмого этажа не разглядеть. — привет, — джисон, запыхавшись, поправляет чёлку. — ты по лестнице поднимался? — нет, просто торопился. — зачем? — хёнджин закрывает входную дверь и ведёт за собой, держа за запястье. — к тебе, — джисон оглядывает тело, хван в одних только домашних штанах. они подходят к холсту и теперь всё внимание хана на нём. он завороженно разглядывает каждую деталь, начиная с горящих глаз и опускаясь на голые плечи. на месте тату стоит подпись хёнджина. — вау. и это ты называешь так себе? — он тянется коснуться. — краска не высохла, — хёнджин облокачивается о столешницу, склоняет голову на бок. — у тебя, — хан касается пальцами подбородка, поворачивает голову и вытирает большим пальцем засохшую краску с челюсти, — испачкано здесь. ты оденься что-ли. — зачем? может лучше разденешь меня полностью? джисон сглатывает и ведёт ладонью с челюсти к животу. хвана на удивление волнение не трогает ни на секунду, за-то пальцы хана потрясывает и шею обжигает его неуверенное частое дыхание. хёнджин обнимает ладонями затылок, зарываясь пальцами в волосы и утягивает в поцелуй. руки скользят ниже, джисон поднимает хёнджинову ногу на столешницу, на неё приходится залезть. он сжимает кожу на бёдрах короткими ногтями. — ты хочешь? — он шепчет в губы, смотря прямо в глаза. — а ты нет? — хочу, но... — не привык к сексу на одну ночь? — хёнджин смотрит вопросительно, почёсывая пальцами кожу головы джисона, ступня опускается на ширинку штанов. — не привык к людям на одну ночь. — можешь приезжать когда хочешь. — ради секса? — от мокрых волос хёнджина пахнет алоэ вера, а горячая кожа плавится под пальцами. — ради секса и ради меня. хочу сходить на твои гонки, и сводить тебя в мой любимый музей. — это вяжется в твоим стилем жизни? — что именно? — я, — джисон опускается ниже, сцеловывая грудь. — выбирая тебя я выбираю жизнь, а не пустое существование. мне не хватает хаоса. — меня? — он усмехается и ловит вдохи губами. хёнджин положительно мычит, поглаживает пах, — хорошо, потому что мне не хватает спокойствия. между поцелуями джисон успевает кидать взгляды на свежую картину и каждый раз улыбаться с неё. он спрашивает когда хёнджин успел её написать, пока хван тяжело дышит под его пальцами. — весь день писал её. джисон замирает и смотрит в глаза. волнение постепенно накатывает к низу живота, руки, подрагивая, держат за поясницу, а сам хан не двигается, только моргает глаза в глаза. — что такое? — мне ещё так не делали... — не рисовали тебя? — весь день, — он глубоко прерывисто выдыхает. хёнджин расстёгивает молнию на ширинке и лезет под неё ладонью, не прерывая зрительный контакт. — мы продолжим? — он усмехается, свободная рука мажет грудь поверх футболки. — подаришь мне картину? — нет, — он показывает язык, джисон ловит его поцелуем, крепко держа лицо, — это моя память о тебе, если ты вдруг пропадёшь завтра. — я тоже хочу память о тебе, если вдруг пропаду. — а ты собираешься пропасть? — нет. — скажи как соберёшься. я напишу тебе что-нибудь. хёнджин сильно толкает в плечо, слезает со стола и, обняв, ведёт на диван. он садится поверх, стягивает с джисона футболку и мажет пальцами по тату. — красиво, — губы выдыхают на горячую кожу, она кажется медовой под жёлтым тусклым освещением, — но она будет на другой картине. напишу её в следующие выходные.