broken

Джисон просыпается в полном одиночестве, всё такой же разбитый и униженный собственным парнем. И если бы ночью ничего не было, Хан написал Гюну и спросил о его местонахождении в восемь утра. Но Джисону хочется содрать с себя кожу и стереть память. Помыться у него не хватило сил. Ночью Джисон отключился – его мозг не выдержал перенапряжения. Джисон проснулся в той же позе, в которой его оставили кинули. И от этого больнее. Джисону понадобились долгие минуты, чтобы взять себя в руки и встать с кровати. Прошло всего лишь десять минут после пробуждения, но для парня они казались ужасно долгими. Джисон достал из комода чистую одежду и пошел в ванную. В зеркало смотреться страшно, но Джисон все равно смотрит на свое отражение. Он так и знал. На шее несколько засосов, оставленных Гюном. Они почти фиолетовые. Если бы тот ещё прикусил кожу, были бы кровоподтеки. Джисон поворачивает голову, чтобы посмотреть на свою задницу. — Ужас… Если с шеей было всё относительно нормально, то на ягодицах остались синяки. Джисону противно. Противно от самого себя, от тупости и отсутствия стержня и характера. Почему он не может просто уйти от Гюна? Потому что Хан живет у него. У самого Джисона не хватило бы денег на квартиру, расположенную неподалеку от университета и работы. Ему едва на рамён хватает, о каком жилье может идти речь?! Почему не может остановить парня? Джисон слабее, а если бьёт Гюн, то бьет по-настоящему. Джисон однажды неделю из дома не выходил, потому что Гюн избил его. Джисон до сих пор не понимает, как можно избить человека за таблетку от головной боли, которую он так и не нашел… Горячие струи воды принимают Джисона в свое царство. Парень сразу же намыливает мочалку и начинает тереть кожу, прикладывая усилия. Гель пенится, заполняя персиковым ароматом легкие, а кожа краснеет от интенсивных движений жестким материалом. Джисон снова начинает плакать. Ему больно, обидно и противно. Он сам какой-то противный. Постоянно набирает килограммы, постоянно лезет под руку и говорит не в попад. Джисон как маленький и надоедливый розовый поросенок. Гюн прав. В университете шумно и многолюдно. Джисон медленно плетется через толпу, позволяя задевать себя плечами. Феликс уже ждет его в аудитории, что-то рассматривая в своем телефоне, абсолютно игнорируя всех вокруг. Хану пришлось отказаться от футболки и оверсайз-рубашки и выбрать водолазку с высоким горлом. Тональный крем отказался замазывать засосы. — Привет, Ликс. Джисон опускается на стул рядом с блондином и ставит рюкзак на колени. Нужно достать тетрадь и ручку, чтобы писать лекцию, но Джисон будто забывает, зачем он вообще пришел сюда. Ему бы поплакать и поспать дома. — Привет, ну что насч… — Феликс обрывается на полуслове. — Сегодня жарко на улице, а ты в водолазке. — Не обращай внимания. — Опять Гюн? — Просто парочка засосов, Феликс. Феликс закатывает глаза, но ничего не отвечает. Он в курсе, что парень Джисона позволяет себе подобные вольности. Как-то Джисон отодвинул поднос с едой, сказав, что наелся. Он и крошки в рот не положил. А вечные засосы на его шее… Феликс не раз говорил, что Гюн его не любит и просто пользуется, а Джисон закрывает руками уши и лалалакает. Джисон не хочет верить в правду, которую до него пытается донести Феликс. А Феликс еще не знает, что Джисона бьют. — Он конченный мудак, Джисон, — единственное, что произносит Феликс, а потом вновь возвращается к своему телефону. — Он не такой. — Ну да. Феликс ненавидит Гюна. Он его презирает, не хочет знать, и если честно, в глубине души хочет убить. Ким Сон Гюн — ублюдок, каких поискать надо. По мнению Феликса, конечно. При первой встрече с ним Ликс сразу же заметил, как Гюна коробит от взаимодействий Джисона и самого Ли. И слова о том, что они просто друзья, ничего для него не значат. Гюн весь вечер держал Джисона возле себя. Присосался своими лапищами к его бедру и не выпускал. А они просто друзья! Феликс понял, что с Гюном что-то не так, когда тот забирал Джисона из университета. Вёл себя он как-то странно… Но Ликс так и не понял, что с ним было не так. Спросив у Джисона, он получил ответ, что всё нормально. Гюн нервничает, потому что его уволили с работы из-за сокращения, а Феликс задумался: была ли у него вообще работа? Джисон о его работе ничего не говорил, даже не заикался. Потом Хан все чаще стал ходить с засосами и выглядел уставшим. На все вопросы он отвечал «Всё нормально», а на предложения куда-нибудь сходить вдвоем «Прости, сегодня я с Гюном». Феликс, конечно же, говорил Джисону, что с Гюном что-то не так, но кто бы его слушал. Джисон буквально за несколько месяцев из лучезарного улыбашки превратился в мрачную тучу с синяками под глазами и вечно грустным настроением. Если бы Феликс познакомился с Кимом в первый месяц их отношений, то может быть и поверил бы, что дело в самом Джисоне. Но знакомство прошло на третьем месяце их отношений, когда Джисона уже приложили головой о стену. — Так, значит мы опять никуда не идем? — уже привычно хмыкает Феликс, открывая страницу кинотеатра и собираясь отменить купленные билеты. Они так редко куда-либо вместе ходят, что мог бы уже и не покупать их вовсе. — Нет. Я отработаю смену и пойдем в кино, — отзывается Джисон. Феликса на мгновение клинит. Что он только что сказал? — А Гюн? Он в курсе? — Он работает завтра. И поздно вернется, к тому времени я уже буду дома. На лице Феликса появляется улыбка, а на душе кошки скребут. Он рад, что наконец с Джисоном проведут время вместе, но ему страшно за друга. Быть может Джисон и не понимает, что все плохо, но Феликс это видит. Но ничего не спрашивает. Хотя стоило бы. Конец дня стандартно проходит на работе. Джисон засыпает последнюю партию кофе и садится на барный стул. В кофейне осталось не так много людей, чтобы на все сто отыгрывать жизнерадостного бариста, но Джисон не способен на это сегодня. Он чувствует колющие боли в заднице, поэтому даже сидеть долго не может. Нужно будет помазать синяки, когда он приедет домой. Гюн за весь день ни одного сообщения не отправил, не поинтересовался состоянием Джисона. А в сети был три минуты назад. — Двойной эспрессо со льдом, — прилетает сбоку и Джисон вздрагивает. Снова брюнетка с красной помадой и очками. — Хорошо, — Джисон все же натягивает улыбку на лицо и принимается за работу. Девушка сразу же достает телефон, чтобы снова оставить чаевые, но отвлекается на сообщение, пока Джисон мечтательно делает ей кофе. Хан думает о том, сколько она зарабатывает и работает ли вообще. И куда ему податься, чтобы решить все свои проблемы, которых становится все больше буквально с каждым часом. Джисон сегодня получил извещение из банка. Проценты растут, долг растет, а зарплата — нет. Гюн, кажется совершенно об этом не думает. К моменту, когда Джисон разворачивается, брюнетка уже отправила чаевые на счет Хана. Джисон откровенно пялится на нее, когда тонкие пальцы роются в сумочке в попытках найти карту. Красивая. Красивым везет больше. А Джисону не везет. Он некрасивый. Он жирный и стремный. И он такой никому не нужен. Терминал издает пищащий звук, сообщая об удачной оплате. — Спасибо, — негромко произносит девушка и, взяв кофе, выходит из кофейни. Джисон даже попрощаться не успевает. Он следит за ней взглядом. Сегодня она сама садится за руль. И машина другая. Белая. И Джисон завидует, потому что у него такого не будет никогда. После работы Джисон заходит в аптеку, чтобы купить мазь от синяков, и плетется домой. В квартире никого нет. Это заставляет Хана выдохнуть, но страх, что Гюн может снова приставать ночью, все равно есть. Джисон ужинает остатками вчерашнего риса, идет в душ, а потом ложится спать. Завтра он поработает, а потом пойдет в кино с Феликсом.

***

Вечером становится прохладнее. Джисон не жалеет, что выбрал худи. Сходив с Феликсом в кино, они прогулялись и зашли в кафе, где Джисон пил только облепиховый чай , даже не смотря в сторону вкусных пирожных. Феликс пытался его накормить. Снова. Но Джисон стойко отмахивался от его рук и отказывался, говоря, что не голоден. Врёт. Джисон хочет кушать, но отодвигает эту мысль подальше и заходит в квартиру. Ком в горле появляется мгновенно. На часах почти девять и он давно должен был быть дома. Гюн его убьет. Джисон закрывает дверь и снимает обувь. Он просчитался. Гюн пришел раньше, а Джисон совершенно об этом не подумал. Джисон преодолевает коридор за несколько тихих шагов и появляется в маленькой гостиной. Гюн что-то увлеченно рассматривает в своем телефоне. — Гюн, я все тебе… — Как погулял с Феликсом? — А… Нормально. — М, хорошо, — хмыкает парень, даже не смотря в сторону Джисона. — Ты не будешь ругаться? — Нет. — И мне не нужно растягивать себя? — дрожащим голосом спрашивает Джисон, чуть ли не выламывая себе пальцы. — Нет. Не хочу сегодня трахаться с тобой. Так что, можешь идти спать, Поросенок. Джисон вздрагивает, но ничего не говорит. Он просто скрывается за дверью комнаты и снимает одежду. Это точно Гюн? И он говорит правду или Джисону снится? Парень щипает себя за тонкую кожу запястья и шипит. Не сон. Это же значит, что все меняется, верно? Утром Джисон просыпается с болью в голове, вызванной роем мыслей, который крутился до поздней ночи, не давая нормально заснуть. Рядом никого нет. Джисон снова один, но не униженный. Хан поднимается с кровати и выходит из комнаты. Света нигде нет, значит Гюн уже ушел. В висках начинает пульсировать, поэтому Джисон отправляется на поиски таблеток. — Да где же они? А, вот. Хан находит последние две, отправляет их в рот и запивает водой. Его взгляд падает на баночку с таким же названием. Джисон откручивает крышку и высыпает на ладонь несколько штук. Наверное, производитель сменил форму таблетки. Эти гораздо больше, но Джисон все равно сжимает их в ладони и идет в комнату, чтобы начать собираться на учебу. Вчерашнее поведение Гюна удивило Джисона. Он будто… Изменился. И Джисон рад этому. Это означает, что все снова будет как раньше. Они снова откроются друг другу и будут любить. Джисона вчера даже не ругали, не кричали на него. У Джисона настроение поднимается, несмотря на головную боль, которая уже не так сильно дает о себе знать, но все еще присутствует. Джисон хочет рассказать Феликсу о своих отношениях с Гюном, рассказать, что он не ругался на него, но вспоминает, что Ликс не в курсе истинных их отношений. Поэтому Джисон лишь глупо улыбается своим мыслям, остонавливается и топает в нужный кабинет. Телефон в кармане вибрирует, оповещая о сообщении. Джисон, игнорируя одногруппников, достает гаджет читает сообщение. Гюн написал. На лице Джисона появляется улыбка, а сердце начинает стучать быстрее. Джисон искренне радуется и ликует где-то внутри, наконец понимая, что его сегодня познакомят с друзьями Гюна. Джисон сразу же отпрашивается на работе и думает, что уйдет с последней пары, чтобы привести себя в порядок. Ведь Джисон так часто интересовался, познакомят ли его с друзьями парня или нет. — У тебя сейчас лицо порвется, бро, — Феликс неотрывно смотрит на друга, не понимая, что такое произошло, что Джисон наконец улыбнулся. Неужели придурок Гюн помер… — Привет, — Джисон садится на свое место. — Сегодня Гюн познакомит меня со своими друзьями! — Вау, — хмыкает Феликс. Ли как-то не до улыбок. Что-то ему подсказывает, что это плохая идея. — Прикольно, а я вот подработку ищу. Денег не хватает. — Можешь посмотреть вакансии в нашей кофейне. Сумин вроде увольняться решила. — Если в мою смену будет приезжать та красотка с каре, то я напрошусь в ее личные бариста! — Зря рассказал тебе о ней, — в шутку дуется Джисон. — Но она правда щедрая. Такое ощущение, что она не думает о деньгах. — Может себе позволить, значит. Нужно пользоваться этим! Джисон так не может. Джисон может только мечтать о подобном и плакать в подушку от безысходности. Занятия проходят даже слишком быстро. Джисон не успевает моргнуть, а уже нужно бежать на остановку, чтобы ехать домой. На работе его отпустили. Сумин согласилась поработать до вечера. Джисон бежит на остановку, а потом бежит с остановки в сторону дома. У него настроение хорошее, даже нет намека на что-то плохое. Хан принимает душ, возится с волосами и стопорится у шкафа с вещами. Ему нечего надеть. Джисон роется в шкафу и наконец достает рубашку и джинсы. Рубашку, конечно же, нужно погладить, чем Хан и занимается ближайшие полчаса. Времени остается так мало, что Джисону не остается ничего, кроме как заказать такси, сквозь зубы прощаясь с деньгами. Ну ничего. Он еще заработает. Такси остановилось у невысокого здания, больше похожее на отель, в котором мало кто останавливается. Но людность вокруг подавала надежду на то, что все не так плохо. Джисон расплатился с водителем и вышел из машины. В холле было не так много людей, но достаточно чисто и светло. Здание оказалось не отелем, а клубом. Цокольный этаж служил танцполом и баром, а остальные три — комнатами отдыха. Странное место для знакомства с друзьями парня, но ладно. — Джисон-и, — Хана обнимают за плечи и целуют в шею. — Я заждался тебя. Гюн выглядит веселым. Наверное, выпил, но алкоголем не пахнет. Ким прижимает Джисона к своему телу, обнимает его и продолжает целовать шею. Хану щекотно, он смущенно улыбается и пытается немного отдалиться от парня. — Мне щекотно! — Правда? Я так скучал, детка, — шепчет Гюн, ведя парня к лифту. Джисон все еще ничего не понимает. Он верит в то, что его парень в самом деле очень изменился. За последние несколько месяцев, прошедших в унижениях и сарказме, Джисон уже позабыл, каково это слышать от Гюна что-то хорошее и ласковое. Поэтому Джисон не может понять в реальности он сейчас или во сне. Брюнет улыбается ему, обнимая за плечи, и целует в висок, нажимая на кнопку «3». Странно, что в таком невысоком здании есть лифт. Но Джисона это не особо волнует. Он ластится к Гюну, сам целует его в щеку, совершенно не сопротивляется, когда его затягивают в поцелуй. Джисон обнимает парня, целует его в ответ также пылко и улыбается в поцелуй. Его сердце отбивает такой сильный ритм сейчас… Джисон чувствует, как от эмоций, накрывших его с головой, в кончиках пальцев начинает покалывать. Двери лифта открываются, и парни выходят в узкий коридор с множеством дверей. В коридоре достаточно темно, он освещается лишь неоновой лентой пущенной по периметру потолка и отдающей фиолетово-синим. Джисон не успевает запомнить номер комнаты, Гюн заталкивает его в номер и закрывает дверь. — Вау, какой милашка! — произносит кто-то из парней, сидящих на диване. Их всего двое, но Джисон смущается и теряется. — Это мой малыш, — лыбится Гюн, подводя Джисона к дивану. — Знакомься, сладкий, Минсон и Бомгю. А это моя детка. Джисон-и, — Гюн сильнее прижимает Хана к себе и оставляет поцелуй на виске. — Привет, — Джисон улыбается так искренне и красиво, что у парней на диване глаза загораются. — Рад с вами познакомиться. — Гюн, ты поэтому так долго не знакомил нас? — спрашивает Минсон. Вроде… — Не хотел показывать нам такого милашку? — Но я же познакомил вас, парни! Садись, сладкий, — парень усаживает Джисона на свободный диван и садится рядом. Джисон улыбается. Ему наливают виски и протягивают стакан. Джисон его брать не хочет. Он пьет редко, можно сказать, что не пьет вовсе, но сказать об этом почему-то боится. — Спасибо, но я не пью, — смущенно произносит он. — Детка, за знакомство нужно выпить, — Гюн шепчет в самое ухо и целует в изгиб шеи. Его друзья смотрят на это. Джисон краснеет, отводит взгляд в сторону, но стакан берет. Блять.

***

Джисон не знает, в какой момент его взгляд начал плыть так сильно, что он не мог элементарно сконцентрироваться на ком-то или чем-то. Джисон сидит рядом со своим парнем безвольной куклой. Его голова лежит на плече Гюна, а тот что-то рассказывает своим друзьям. Джисон, блять, не понимает, что происходит вокруг. Он выпил не так много, чтобы чувствовать себя пьяным и потерять ориентацию в пространстве. Но его сознание начинает плыть вместе со взглядом. Голова начинает идти кругом, ладони потеть, а тело постепенно становится легче. Джисон не понимает, каким образом он оказывается, зажатым между Гюном и кем-то из его друзей, но красная кнопка в черепной коробке не срабатывает даже в этот момент. Что-то в голове начинает кричать, что пора делать ноги, когда на столе оказывается белая дорожка, которую через трубочку снюхивает Гюн. И Джисон пытается встать, но чужая рука крепко держит его за бедро, не позволяя пошевелиться, а губы впиваются в изгиб шеи. Он, блять, не понимает, где он находится. — Детка, от тебя так вкусно пахнет, — мерзкий шепот на ухо заставляет поежиться, а взгляд упасть на чужую кисть, медленно ползущую по бедру к паху. — Н-не надо… — Что? — Не надо… Пожалуйста. Гюн откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза. У Джисона на него последняя надежда. Он должен увести его отсюда, поехать домой и обнять. Но парень ничего этого не делает. — Гюн… — Что такое? — Поехали домой, пожалуйста. — Зачем? Нам же так весело, да? Гюн переводит на него абсолютно неадекватный взгляд, а потом хватает за шею и притягивает к своему лицу. Джисону страшно до чертиков. Он все еще чувствует на своих бедрах чужие руки, пытается их отцепить от себя, но его запястья откидывают вперед, и Гюн их перехватывает. — Такая маленькая тупая шлюшка ничего не понимает, — тихо смеется Гюн, касаясь своими губами губ Джисона и облизывая нижнюю. В стороне слышится грохот и ругань. Со стола сбрасывают абсолютно все. — Ну ничего, сейчас ты все поймешь. — Ч-что… Джисона грубо хватают и швыряют на низкий деревянный столик, что стоял напротив дивана. Гюн нависает над Ханом, сразу же сдавливая его шею и мерзко хихикая, пока кто-то из его дружков стягивает с Джисона джинсы и обувь. До Джисона доходит. — Нет! Нет, пожалуйста! Не надо! — Заткнись, шваль! Обжигающая пощечина прилетает слишком резко и больно. Джисон не сразу понимает, что его ударили, но понимает, что его почти раздели. — Если будешь орать, я тебя убью, понял? — Гюн, твоя дырка такая сасная, можно я выебу его первым? Бедра Джисона грубо разводят в стороны, открывая его на обозрение всем присутствующим. В уголках глаз начинают скапливаться слезы. Они вырываются наружу и текут по щекам, пока Хан предпринимает попытку выпутаться из чужой хватки на бедрах и талии. — Только будь нежным. — Хах, хорошо, — смешок. Джисон крупно дрожит, продолжая вырываться. За это его еще раз бьют по лицу и хватают за волосы. Ему страшно, больно и обидно. Гюн… Совсем не тот, о ком должен думать Джисон. Он над ним издевается. Джисон вообще не должен был думать о чем-то хорошем. — Если будешь себя хорошо вести, то выебем быстро и без ударов по твоему милому личику, — шипит Гюн прямо в лицо Хану, а потом перед лицом Джисона оказывается его член. — Давай, Джисон-и, ты знаешь, что нужно делать. Джисон начинает плакать, брыкаться и отрицательно мотать головой. Он не хочет быть изнасилованным. — Гюн, ты походу мало ему в стакан насыпал. Сучка брыкается. — Сейчас перестанет, — звучит со стороны ног Джисона. Он чувствует что-то холодное и вязкое у своей дырочки, а потом в него толкаются сразу двумя пальцами, принося дискомфорт. — Мать твою, какой он узкий! Дружок Гюна присвистывает, шлепает второй рукой по внутренней стороне бедра. Джисона заставляют открыть рот, и только он хочет возразить, как Гюн толкается во всю длину и упирается в глотку соленой головкой. Из глаз текут слезы, стекая на шею и грудь. Джисону хочется откусить член этому уёбку, но ему не дают даже подумать об этом. Гюн начинает двигаться, срываясь на быстрый ритм и трахая глотку Джисона, а движения пальцев внутри становятся хаотичнее, а потом исчезают. — Охуеть! — звучит восторженный взвизг, а потом Хана шлепают по животу. — Он такой красивый. Его большие щёки так круто принимают член! Джисон заставляет себя посмотреть в сторону. Второй дружок смеется, ходя вокруг стола и держа в руке телефон. Джисона передергивает. Хватка в волосах усиливается, заставляя держать голову в одном положении. — Ох, блять, как ты хорошо меня принимаешь! — Гюн опускает вторую руку на шею и сжимает ее, перекрывая кислород, которого и так мало. — Твои огромные щёки так хороши! Джисон дергает ногами и вырывает руки, пытаясь оттолкнуть парня и вздохнуть, но его снова бьют по лицу, вытаскивая член изо рта. — Грязная сука! — плюет Гюн, хватая Хана за горло и насаживая на свой член. — Твое развлечение и правда интересное, бро! — веселится снимающий на видео парень, попутно расстегивая свои штаны и освобождая член. Джисона снимают с члена, дают отдышаться. Но все, что может он сейчас делать, — плакать и пытаться хоть как-то отбиваться. — Нет, нет… Не над… А! В Джисона толкаются сразу на всю длину, насаживая на член, так и не растянув как следует. Джисон кричит, бьется головой о стол и начинает рыдать с новой силой. Он такой глупый! Такой глупый и наивный, раз поверил, что Гюн изменился. Его сейчас используют как ненужную игрушку, трахают и бьют, заливая в глотку алкоголь прямо из бутылки. Им весело. Весело смотреть, как корчится Хан. Как ему больно, как он рассыпается на атомы от боли и предательства. Джисон хочет просто умереть. Просто исчезнуть прямо сейчас, чтобы не чувствовать ничего. Его поплывшее сознание, разбавленное алкоголем и наркотиками, которые подмешал Гюн, медленно его покидает, когда его пускают по кругу в третий раз… Джисон не знает, сколько продлилось издевательство над ним и когда он остался один. Лежа на столе, с висящей вниз головой, в чужой сперме, слюне и каком-то порошке, который снюхивали в его груди. Как он мог поверить в счастливое будущее? Джисона буквально на землю опустили, использовав и бросив. Он даже плакать не может. В его стеклянных глазах замер страх, а уши заложены. Все, что сейчас может слышать Джисон — эхо шагов, которое раздается где-то внутри черепной коробки. А потом прикосновение чего-то теплого к его лицу. Джисон вздрагивает, но пошевелиться не может. Тело ломит, а голова не соображает. Теплые пальцы сменяются прохладной мокрой салфеткой, стирают чужую сперму с лица и век, а потом голова Джисона приподнимается. Джисон ничего не видит перед собой. Он думает, что умирает. Нет, он этого хочет.