шикана

Победитель — не тот, кто в самой быстрой машине, а тот, кто отказывается проигрывать.

Дэйл Эрнхардт

      — Ещё раз.       Чонгук практически до треска перчаток сжимает руль, когда слышит голос Тэхёна. Его уже выворачивает от чужой чересчур уж спокойной манеры указывать на любые недочёты, которые замечает только сам Тэхён.       Ким Тэхён оказался… Говнюком. И никакие его внешние данные, от которых у Чонгука просыпалось второе дыхание и бабочки порхали где-то в грудной клетке, не перекрывали откровенно дерьмовый характер. Как там говорят? Не суди книгу по обложке? Так оно и есть, потому что Ким Тэхён неотёсан, груб и слишком высокого о себе мнения, смотрит на Чонгука так, будто бы тот ниже него на несколько голов, закатывает глаза и цокает языком, пытаясь, кажется, таким образом утвердить свою позицию главного. Чонгуку на этого человека глубоко плевать — прогибаться под чужие правила он не собирается. Даже если и собирался, то точно не так.       Это была всего-то третья их совместная тренировка, но Тэхён отымел Чонгуку уже весь мозг, потому что он умел находить недочёты и осечки даже там, где их не было.       Не то чтобы Чонгук считал себя профессионалом, которого посмел учить какой-то любитель, но он всё же здраво умел оценивать собственные навыки. И они у него были на высоте. Именно там, откуда его сейчас пытался спустить Тэхён, своим недовольным голосом говоря Чонгуку прямо в ухо о том, что он вновь сделал что-то не так. Где-то оплошал, рано затормозил или поздно вошёл в поворот. Да чёрт этого Тэхёна знает!       Он ведь оказался совершенно не таким, каким предстал перед ним в первую их встречу — горячий мужчина на тринадцать лет старше, позволяющий себе откровенно произносить вслух столь двусмысленные фразы. Чонгук уже ведь думал о том, каково это — каждый день слышать что-то подобное. А оно оказалось иначе, потому что Тэхён, стоило только Чонгуку оставить свою подпись на том самом листе с контрактом, резко снял маску и принял свой настоящий облик — хмурого, серьёзного и чересчур дотошного.       С ума сойти, как он только мог повестись на такое.       — Какого чёрта? — У Чонгука голос сквозит недовольством, он уже битый час наворачивает круги по тренировочной трассе и, признаться честно, не получает никакого удовольствия от постоянных попыток исправить то, что исправлять вовсе и не требовалось. — Это был хороший поворот.       — Я не сказал, что он плохой, — басит в ответ Тэхён, наверняка держа руки скрещенными на груди и прищурив глаза. — Он действительно хороший, но мне нужен идеальный.       Ещё немного — и у Чонгука начнёт дёргаться глаз. Или оба. Это уже зависит от того, насколько сильно Тэхён захочет довести его умения до состояния того самого «идеально». Но выбора у самого Чонгука не было — он вновь разгоняется, пуская машину по уже вызубренному наизусть маршруту, который ему, наверное, скоро будет сниться в кошмарах вместе с низким и пробирающим до самых костей голосом главного инженера.       А Чимин ещё что-то говорил о сексуальном мужчине, который готов его, Чонгука, взять. Под собственное крыло, конечно же. Но пока тот только словно пытался Чонгука из-под этого крыла вытолкнуть и отправить в долгий полёт. Желательно, чтобы он точно закончился встречей с асфальтом.       «BMW» знакомо рычит, набирая скорость и сжигая резину. Чонгук к этой машине уже успел прикипеть и сердцем, и душой. И, чего таить, задницей к сиденью, потому что Ким Тэхён — строгий тренер, не отпускает отдохнуть до тех пор, пока не останется довольным тем, что выходит. А для того, чтобы добиться одобрения Тэхёна, нужно очень сильно постараться. Прыгнуть выше собственной головы, как кажется Чонгуку.       — Мне нужен хороший апекс, Чонгук, понимаешь? А ты близок к раннему.       Чонгук готов начать возмущаться — у него никогда не было проблем с правильным определением апекса.       Но вот Тэхён считает, что это не так. И у Чонгука всё же дёргается глаз.       Ему нужно просто быть хорошим учеником, нужно впитывать все советы этого мужчины подобно губке, слушать его внимательно и делать так, как он требует. Тогда его жизнь будет проще, потому что Тэхён останется довольным и, кто знает, может разрешит ему заехать на тренировочный пит-стоп до того, как резина начнёт едва ли не отваливаться от шин. Механики, наверное, успели несколько раз разложить карты, пока он здесь проезжает уже седьмой круг, ощущая то, как машина под ним возмущённо вибрирует, уходя в сторону и отказываясь поддаваться из-за всё той же сожженной резины. Чонгук плотнее сжимает челюсти, сильнее налегая на руль и вспоминая причину, по которой он всё же оказался здесь.       Да, от него отказались.       Подло отказались, бросив на больничной койке.       А здесь он был для того, чтобы доказать всем, что он всё ещё отличный пилот, которого нельзя просто взять и выбросить после одной аварии, вины Чонгука в которой совсем не было.       И единственный, кто мог ему в этом помочь, если верить внутренним ощущениям Чонгука, — высокий мужчина в очередной своей тёмной рубашке, указывающий ему на ошибки с такой частотой, что и сам Чонгук уже начал сомневаться в своих навыках вождения. Дело было в том, что они являлись пилотами разных школ? Чонгук же наверняка ещё в садик ходил, пока Тэхён покорял гоночные трассы. В одной из десятка статей он вычитал, что Тэхён начал свою карьеру в шестнадцать — он участвовал в профессиональных автогонках до того, как получил водительские права. Это не было чем-то удивительным, многие юные пилоты получали своё водительское удостоверение, имея за плечами десятки или сотни километров гоночной трассы. И Чонгук не был исключением.       Просто войти в поворот. Просто затормозить в нужное время. Просто найти правильную точку.       Чонгук давит ногой на педаль, с каждой секундой позволяя автомобилю набирать скорость, и поджимает губы, пытаясь расслабиться. Нет ничего сложного, он делал это уже множество раз. Поворот его вовсе не пугает.       Он практически на автомате замедляется и поворачивает руль в нужную сторону, на какое-то мгновение действительно обращаясь к Всевышнему, лишь бы только Тэхён посчитал этот поворот идеальным и позволил ему наконец остановиться. Хотя бы для того, чтобы сменить резину, потому что, он уверен, следующая шикана попросту убьёт её. И Чонгуку придётся добираться до пит-стопа с Божьей помощью.       — Отлично, — его молитвы были услышаны, Тэхён звучит действительно довольным. — Давай на пит-стоп, смени шины, а потом ещё несколько кругов.       — Вы издеваетесь?!       Чонгук едва не теряет управление, но вовремя возвращает то в свои руки, сбавляя скорость.       — Переставай выкать, я чувствую себя стариком, — Тэхён едва ли не мурчит обожравшимся котом ему в наушник, но следом вновь возвращает себе привычный серьёзный тон: — Три круга, Чон, а потом тебя сменит Юнги, разогрей для него резину.       Мог бы — послал его на все четыре стороны, но Хосок слёзно умолял Чонгука вести себя прилично хотя бы первый месяц. Хотя бы немного, а потом уже можно будет показать Тэхёну свой характер.       «BMW» сворачивает на пит-лейн и плавно тормозит возле одного из боксов. Их здесь было всего четыре, что намекало на желание Сокджина когда-то расширить численность своих команд. До невозможности амбициозный мужчина, сразу же взявший быка за рога.       Чонгук наблюдает за тем, как автомеханики бегают вокруг его машины, меняя шины и дозаправляя бак. Что нравилось конкретно Чонгуку — скорость работы команды. Он ещё на первой тренировке с восторгом наблюдал за тем, как Намджун и все его коллеги с молниеносной скоростью производили необходимый машине ремонт. Пятнадцать секунд — время, ушедшее у команды автомехаников на то, чтобы заменить Чонгуку четыре шины. Намджун ладонью хлопает по капоту, наверняка растягивая губы в своей фирменной улыбке с ямочками, и Чонгук едва находит в себе силы, чтобы улыбнуться в ответ, словно под шлемом это было заметно.       Возле бокса он замечает и Юнги — тот пожимает плечами и с явным сочувствием смотрит на пытающегося совладать с бурлящим внутри недовольством Чонгука. Они с Юнги достаточно быстро нашли общий язык, что было удивительно, учитывая тот факт, что ещё при первой встрече Чонгук не горел желанием с кем-либо сближаться. Но уже после первой тренировки они сидели вместе на улице, упав задницами на пыльный асфальт и проклиная всё, на чём только свет стоит. И, конечно же, требовательного Ким Тэхёна, сумевшего вбить им в головы, что они вовсе не всесильные и не являются непобедимыми. Тэхён твердил, что самое главное — тренировки, только так они смогут выработать у себя необходимую выдержку.       Юнги говорил, что Тэхён — индюк, Чонгук с ним охотно соглашался, но когда главный инженер вновь отчитывал их, они оба опускали глаза в пол и покорно кивали. Потому что кому нужны лишние десять кругов? Точно не Юнги, который едва ли не вприпрыжку уносился прочь от машины, стоило только Тэхёну похвалить его и отпустить домой. Чонгук же, чёрт бы побрал его дерьмовый характер, отхватывал сильнее, даже если и старался быть паинькой. Получалось у него откровенно плохо, а советы Юнги совсем не работали — улыбайся и кивай, сделай вид, что всё понял и постараешься исправиться.       Вот только если на все попытки Юнги избежать штрафных Тэхён вёлся, то на улыбки Чонгука вскидывал густые брови и кивал в сторону готовой стартовать «BMW». И чем, спрашивается, он уже успел заслужить это недоверие?       Юнги машет ему рукой, стоит только машине сорваться с места и покинуть пит-лейн.       Три круга.

***

      Он добирается до диванчика на ватных ногах — его с сочувствием во взглядах провожают отдыхающие после тренировок гонщики.       После того, как Чонгук вывалился из машины и помог пристегнуться Юнги, заменившему его, как и полагается, через три круга, Тэхён похлопал его по плечу и сказал, что сегодня их ждёт ещё и спортзал. Такого разочарования в своей жизни Чонгук не испытывал ещё никогда, а потому сейчас, сидя на мягком диване в сменной одежде и ловя заинтересованные им взгляды коллег, он в очередной раз спрашивает себя, не пришло ли время начать брыкаться и не позволять Тэхёну думать, что тот действительно может делать всё, что ему вздумается. Не то чтобы тот переходил какие-либо границы, но у Чонгука настолько болели все мышцы, что ему хотелось выть.       Дело было, скорее всего, в его месячном «отпуске». Он явно набрал, пока лежал в больнице и смотрел всё, что крутили по телевизору. Не так сильно и вряд ли заметно, но всё же. Именно поэтому любые нагрузки, которые ещё пару месяцев назад казались ему чем-то обычным и вполне себе рутинным, сейчас давались с неким трудом. Так ещё и Тэхён устанавливал планку выше на несколько метров, из-за чего Чонгуку приходилось едва ли не скрипеть зубами друг о друга, лишь бы только выполнить всё и убраться домой со спокойной душой и готовыми отвалиться по пути конечностями.       Тэхён был хорошим, но требовательным тренером.       — Он опять выжимал из тебя все соки? — Минхо кидает ему бутылку, и Чонгук с благодарностью её ловит, сразу же открывая и припадая губами к горлышку. — Того и гляди загоняет до смерти.       — Первый пилот — опора команды, нет ничего удивительного в том, что Ким налегает на него.       Конечно же, Субин.       С ним-то Чонгук так и не смог установить контакт. Не сказать, что он пытался это сделать, но с остальными он хотя бы мог разговаривать вне тренировок, пока Субин, кажется, вёл с ним своеобразную холодную войну, причина которой Чонгуку была не совсем понятна. Последнего это и не интересовало, все попытки вывести его из себя со стороны Субина никак не задевали, а потому он выбрал единственную тактику — полное игнорирование. Чонгук даже сейчас никак не реагирует на слова Субина, радуясь разве только тому, что тот не является его вторым пилотом. Боги послали ему котоподобного человека, который оказался далеко не противным и избалованным британцем, а хитрым дворовым котярой.       — Я бы не сказал, что он настолько сильно отыгрывается на мне, — Минхо жмёт плечами и разваливается на другом диване, закидывая ногу на ногу. — Может, ты ему что-нибудь сказал? Как-то задел его самолюбие?       Чонгук закатывает глаза. Ну конечно же, только пофлиртовал немного, пока его вербовали в команду таким необычным образом.       — Да ничего я ему не говорил, просто он… — и подбирает подходящее слово, чтобы не сказать что-то, что в итоге может ему самому выйти боком. — В общем, просто ему нравится надо мной издеваться.       — А может, дело в том, что ты попал в аварию недавно? — Чан садится рядом, предлагая ему чипсы, но Чонгук только качает головой, отказываясь, и вопросительно вскидывает бровь. — Ну, он проверяет, не теряешься ли ты на трассе после того, что с тобой случилось. Ты же вылетел с неё на бешеной скорости, так ещё и сколько крутился. Любой бы после этого боялся за руль садиться.       — Я не боюсь садиться за руль, — возражает Чонгук.       Его третий пилот только хмыкает и пожимает плечами.       — С ума сойти, а ведь Барнс в итоге забрал первое место, — в помещение вплывает Сону, вытирая влажные волосы полотенцем. — Разве его не должны были вообще дисквалифицировать после такого?       — Нарушений не было, — Чонгук вытягивает ноги, с наслаждением прикрывая глаза.       — Всего-то чуть не погиб пилот идущей перед ним машины.       На слова Минхо получается только пожать плечами.       — Кто-то постоянно разбивается на трассе, тебе ли не знать, — Субин отвлекается от телефона, вновь возвращаясь к разговору. — Это обычная случайность. Тем более, это был Ле-Ман, они почти сутки гоняли там, после такого случается всякое. Элементарная усталость, Минхо, дёрнулась нога или рука — и вот уже ты или твой соперник летите с трассы.       — На трассе необходимо оставаться собранным, от твоих действий и решений зависит не только твоя жизнь, и плевать, устал ты или у тебя просто дёрнулась нога — ты всегда должен держать себя в руках, — возражает ему в ответ Минхо. — Нельзя оправдывать такие ситуации простой усталостью. Мы не обычные водители на городских дорогах, мы профессиональные автогонщики, на нас лежит большая ответственность.       Чонгук ощущает, как от чужих слов внутри всё словно бы замирает.       Ведь Минхо был в чём-то прав — на гоночных трассах и без того много факторов, которые могут спровоцировать аварию. Обязанность пилотов — минимизировать риски, но никак не возвышать те.       — Тем более, — Чан шуршит упаковкой, забираясь на диван с ногами. — Это был поворот Чонгука. Он вошёл в него раньше, Барнс должен был уступить.       — Нет необходимости обмывать эту ситуацию уже в сотый раз, давайте лучше поменяем тему.       — Она просто нас волнует, Чонгук, такое могло случиться с каждым из нас.       — Но не случилось же, верно? — он выдавливает из себя улыбку. — Главное, что никто не пострадал. Просто будет урок на будущее — не подписывайте контракт с «Driving-F».       Чонгук замечает, как на его словах едва заметно кривится Субин, но следом вновь отворачивается, утыкаясь в телефон. Хочется встать и спросить, в чем дело, но Чонгук себя останавливает — они не были лучшими друзьями. Чего таить, они вообще друзьями не были, учитывая постоянное желание Субина задеть Чонгука или показать, насколько сильно он ему не нравится. Поэтому Чонгук молчит, старается сделать вид, будто он не заметил смену настроения Субина, и переключает своё внимание на улыбающегося Сону, который вновь воевал с автоматом.       Тот сломался позавчера — кажется, Юнги пытался достать из него шоколадный батончик, но автомат решил его не выдавать. А после вполне себе заслуженного удара и вовсе запищал, отказываясь принимать на этот раз даже оплату. И теперь им приходилось ходить на первый этаж, чтобы притащить всё необходимое в комнату отдыха. Оставалась, конечно же, надежда на то, что Намджун всё же выполнит своё обещание и посмотрит, что тут вообще произошло, иначе придётся ещё раз отправлять к нему Юнги, чтобы тот слёзно умолял починить чёртов автомат и не позволить всем пилотам умереть от голода.       — Намджун в боксах? — уточняет он, смотря на ряд пачек с орешками.       — Угу, Юнги ещё тренируется, — отвечает Чонгук, слегка отклоняясь назад для того, чтобы лучше следить за всеми действиями Сону, которые тот предпринимает для починки автомата.       — Печально, я уже умираю от голода, а спускаться на первый этаж не хочу.       — У меня есть чипсы, — предлагает Чан.       — Я не ем их.        Минхо присвистывает:       — На диете?       — Нет, мы с мамой просто поспорили, — он оборачивается, тяжело вздыхая. — Я месяц должен питаться правильно, а потому чипсы, газировки и всё прочее из отдела «вредная еда, от которой, по мнению мамы Сону, умирают люди до тридцати» вылетают из моего рациона на ближайшие тридцать дней. Или больше, если мама захочет продлить спор.       — Жестоко.       — А я бы присоединился, — улыбается Чан, хрустя чипсами. — Но точно не сейчас.       Чонгук поджимает губы, сдерживая смех. Ему всё же стоит взять свои слова назад — у него был хороший коллектив.       И хорошая команда.

***

      — Я же вроде отпустил тебя домой ещё час назад.       Чонгук даже не вздрагивает, когда слышит голос Тэхёна. Он только сбавляет скорость на беговой дорожке до тех пор, пока та полностью не останавливается, а следом оборачивается к стоящему поблизости Киму.       Будь сейчас на Чонгуке наушники, то он даже не заметил бы, как главный инженер вернулся в спортзал, из которого действительно час назад отпустил всех, но бесполезная аппаратура, спасающая его от посторонних звуков, разрядилась ещё тридцать минут тому назад, а потому Чонгуку всё это время приходилось наслаждаться только шумом ленты беговой дорожки.       — Я решил ещё остаться, — у него не с первого раза получается выровнять дыхание, но Тэхён терпеливо ждёт.       — Зачем?       — Нужно сбросить вес, — Тэхён на это только вопросительно вскидывает густую бровь, из-за чего та скрывается под выбившимися за день из укладки тёмными прядками волос. — До Ле-Мана нужно привести себя в форму и удерживать её. Юнги и Чан весят меньше меня, хочу уровнять, чтобы не терять секунды.       — До Ле-Мана чуть больше десяти месяцев, — Тэхён передаёт ему в руки бутылку с водой. — Но я поражен тому, насколько ответственно ты подходишь к этому.       Чонгук не станет врать — от одобрения Тэхёна внутри всё мгновенно теплеет.       Это всё же было странно. У Чонгука, наверное, какой-то определенный пунктик на мужчин постарше, потому что по-другому он не может объяснить то, почему даже после всех изнуряющих тренировок Тэхён кажется ему…       Привлекательным. И сексуальным. Особенно тогда, когда закатывает рукава своих рубашек и едва заметно приподнимает уголок губ, следя за каждым его действием настолько пристально, что непроизвольно начинают дрожать колени.       У Чонгука просто очень давно никого не было, а Тэхён являлся буквально воплощением всего, что ему так нравилось в мужчинах. Если не считать дерьмовый характер, который проявлялся только на тренировках.       — Спасибо, — всё же отвечает он, кое-как закрутив крышку и вернув бутылку мужчине.       — Что у вас происходит с Субином?       Не в бровь, а в глаз.       Впрочем, в стиле Ким Тэхёна.       Чонгук удивлённо хлопает ресницами, радуясь тому, что беговая дорожка сейчас не работает, ведь в противном случае он бы точно свалился с неё из-за такого внезапного вопроса. Тэхён же смотрит внимательно и, вероятно, ждёт. Чонгук, правда, не до конца понимает, чего именно, но старается обработать чужой вопрос в голове, чтобы следом выдать озадаченное:       — В каком плане?       — Мне показалось, что вы не ладите с друг другом.       Чонгук усмехается, наконец спускаясь с беговой дорожки. Ноги в какое-то мгновение его подводят, но Тэхён оказывается рядом вовремя, укладывая руку чуть выше чонгуковой поясницы и помогая сохранить равновесие.       — Тебе не показалось, он просто… Не знаю, мне кажется, что я не нравлюсь ему, — Чонгук жмёт плечами, отходя в сторону и хватая висящее на турнике полотенце; он надеется, что его щеки достаточно красные после тренировки для того, чтобы скрыть реакцию организма на столь незамысловатое прикосновение Тэхёна.       — Почему тебе так кажется? — Тэхён делает к нему несколько шагов, вновь оказываясь рядом и наблюдая за тем, как Чонгук вытирает пот с лица и шеи.       У Чонгука, конечно же, в груди с сумасшедшей скоростью бьётся сердце. То ли из-за долгих физических упражнений, то ли из-за главного инженера, что не отходит от него ни на шаг.       — Да он ещё в первый день ясно дал это понять. Сказал, что меня раскрутили «Driving-F» и всё такое. Я не спрашивал у него, что не так, мне как-то всё равно.       Тэхён не отвечает. Он только задумчиво оглядывает пытающегося уйти от столь внимательного взгляда Чонгука, а потом просто хмыкает.       И что это вообще может значить?       Чонгук вновь закидывает полотенце на его законное место и садится на скамейку. Завтра у него чертовски сильно будут ныть все мышцы и болеть ноги. Возможно до такой степени, что ему не захочется подниматься с кровати. Стоило бы послушать Тэхёна и поехать домой, но Чонгук всегда славился своими необдуманными решениями. И лишний час тренировки вовсе не был худшим из них.       Как-то он решил, что доверить свои волосы Чимину — самое мудрое, что могло только прийти ему в голову. Стоит ли говорить о том, что Чонгуку потом пришлось несколько месяцев ходить с розовыми волосами, которые вместе с его веснушками, дарованными от природы, придавали ему вид героя мультфильма, а вовсе не профессионального автогонщика. Мысль о том, что он мог попросту закрасить столь яркий цвет, появилась у него настолько поздно, что Чонгук едва не разрыдался от досады. Благо, он носит шлем.       — А почему ты всё же не поинтересовался?       Чонгуку приходится немного задрать голову, чтобы посмотреть Тэхёну в глаза. Эта разница в росте окончательно добивала — ещё никогда пара сантиметров не казались ему пропастью, из-за которой человек перед ним казался едва ли не скалой, но Тэхён обладал особым умением казаться внушительнее в любых ситуациях. А широкие плечи, признаться честно, действительно делали Тэхёна похожим на ходячую скалу. И крепкие руки.       Может, он занимается спортом?       — Для чего? Это его тараканы, мне в них копаться как-то не хочется.       — Тебе лучше с ним поговорить, — стоит на своём Тэхён.       Чонгук озадаченно хмурится.       Ему не хотелось разбираться в том, по какой причине он не нравится Субину. И его ещё сильнее удивляло то, что Тэхён интересовался этим и пытался разобраться во всей ситуации, будто та как-то влияла на работоспособность его подопечных. Чонгуку было всё равно на Субина, было всё равно на то, что он смотрел на него так, словно Чонгук являлся его главным врагом, а не членом команды. Он просто старался абстрагироваться от этого, уйти в себя и переключить внимание на остальных парней, которые относились к нему более дружелюбно и явно не испытывали тех трудностей, которые едва ли не мешали дышать Субину, стоило Чонгуку появиться где-то рядом.       — Я не понимаю, — честно признаётся Чонгук. — Зачем?       — Потому что вы — команда. И мне не хочется, чтобы ваша неприязнь друг к другу как-то отражалась на других.       — У меня нет неприязни к нему, поговори об этом с ним, — Чонгук подхватывает со скамьи свой телефон и поднимается на ноги. — Это у него какие-то проблемы, а не у меня, так почему ты высказываешь всё это мне?       — Чонгук, — мурашками по телу. — Я тебя ни в чём не обвиняю, я просто подумал, что могу с тобой это обсудить. Я твой тренер, но было бы неплохо, если бы ты воспринимал меня и как хорошего друга.       Чонгук усмехается:       — Это не так-то просто после твоих двусмысленных фраз, — он замечает проскользнувшее в глазах напротив удивление и сразу же меняет тему, ощутив незнакомое ему волнение. — Я не знаю, как мне поговорить с ним об этом, хорошо?       — Ртом? — предлагает Тэхён, улыбнувшись, и Чонгук сперва теряется. То ли от самого ответа, то ли от улыбки.       — Да как ты себе это представляешь? Мне просто подойти к нему и спросить, в чём его проблема?       — Не так агрессивно.       Тэхён над ним, вероятно, забавляется. И Чонгука это, откровенно говоря, выводит из себя.       — Пусть сам поднимет свою вредную задницу, подойдет ко мне и скажет, что я сделал не так, — говорит он уже более серьезно. — Я не буду разбираться в причинах его необоснованного отношения ко мне, потому что мне глубоко плевать.       Тэхён тяжело вздыхает и зачёсывает тёмные пряди волос назад.       — Хорошо, я тебя понял.       Чонгук вновь удивлённо распахивает глаза. Серьезно? А он-то думал, что Ким Тэхён — упёртый баран, который ни за что не сдвинется с места, пока не получит то, что требует. А оно оказалось иначе — это Чонгук здесь главный баран, против которого бессилен даже Тэхён. Возможно, что от усталости у того скоро начнётся мигрень, а из-за тяжелого характера Чонгука и вовсе поседеют все волосы. Наверное, так и будет. И Чонгуку придётся до конца своих дней покупать тренеру краску для волос, лишь бы скрыть следы своего упрямства и невыносимого характера.       Чонгук с едва ощутимым недоверием хмурится, когда Тэхён указывает ему на дверь, кивнув в сторону той головой.       — Ты серьезно? — спрашивает он, но Тэхён его вопрос, конечно же, игнорирует.       — Пора домой, Чонгук, я не хочу, чтобы ты свалился такими темпами, мне нужен пилот в форме.       Чонгук кивает и направляется к выходу из спортзала следом за Тэхёном.       — Мне правда не нужно говорить с Субином? — уточняет он, когда они подходят к раздевалке.       — А ты хочешь с ним обсудить это?       Тэхён оборачивается к нему, скрещивая руки на груди. Он смотрит внимательно, будто чего-то ждёт, и у Чонгука внутри сталкиваются две грани противоположного: с одной стороны — нежелание начинать с Субином какой-либо разговор и разбираться в причинах чужого поведения; с другой — необходимость всё же понять, что с этим парнем не так, раз он с первого же взгляда записал Чонгука в тетрадь своих врагов и причислил того к не самым приятным людям.       Чонгук топчется на месте, пока Тэхён стоит рядом, терпеливо ожидая, когда он соберется с мыслями.       — Наверное, да.       — Тогда поговори, — мягко улыбается ему Тэхён. — До завтра, Чонгук.       — До завтра, — отвечает Чонгук, провожая взглядом чужую широкую спину.