I / Idol / Doll

Мин Юнги был на вечеринке Ви. Стоит ждать коллаба? [читать далее] > да не Юнги это > он не посещает такие тусовки. вот был бы бар… > СМОТРИТЕ НА ОТРАЖЕНИЕ [увеличенный кадр с отражением стеклянной двери балкона] ЭТО ОН Я КЛЯНУСЬ ОН > допустим похож. допустим Мин Юнги снизошёл до тусовок Ви. допустим… коллаб? > кто сказал коллаб? > боже, ну был и был, развели панику. пока не было официального объявления держите руку на клоунской маске. > там кстати не только Юнги был, но и его продюсер >> а вот это уже интересней >> который? >>> вот этот чел [смазанный кадр с Намджуном] — RM. он продюсирует Юнги чуть ли не с дебюта. его псевдоним есть во всех альбомах. он особо не светится, но на одной премии взял награду продюсера года и прибыл лично, чтобы получить её на сцене [фото Намджуна, когда он брал награду] >>>> ебать расследование >>>> это что реально что ли коллаб??? >>>> пиздец _______________________________________ Одно из неофициальных наставлений молоденьким айдолам: не читать, что в прессе о них пишут, не листать твиттер и инстаграм. Юнги уже не молоденький, так что, когда есть время и настроение, он пролистывает все доступные информационные ленты. Переходит по тэгам, рассматривает арты, даже самые откровенные. Поначалу было странно, но с годами получилось втянуться. А на время армии иногда только это и поддерживало Юнги в хорошем расположении духа. Он как раз читает новость о своём возможном коллабе с Тэхёном — до чего же прыткие и вездесущие фанаты, — когда всплывает уведомление с новым сообщением от Чимина. Наглая мелочь: [фото букета] уже ничо так получается, да? этот поставлю дома не удивляйся если что кстати когда явишься? Юнги слистывает уведомление в сторону, оставляя непрочитанным. Он не избегает Чимина и переписок с ним, просто настроения нет. Вокруг развернулся натуральный детский сад. Чонгук носится одухотворённый и постоянно счастливый, а Намджун повадился сворачивать из бумаги звёздочки, которые просто везде. Куда бы Юнги ни посмотрел, на глаза так или иначе попадаются блестящие бумажные комочки. Даже в его неприкосновенном рабочем месте. Одна вон, валяется рядом с пустым стаканчиком кофе. Он смотрит на часы — третий час ночи — и, собрав столько звёздочек, сколько удаётся, смахивает их в пакет. Можно было бы выбросить, но куда лучше (и самую малость мстительней) разбросать их по студии Намджуна. Чтобы он не мог сделать шаг, не вляпавшись в творение собственных пальцев. В такое время тут мало кто засиживается. Только отбитые трудоголики, как Юнги, и уборщицы. Поэтому шалость должна получиться замечательно. После вечеринки они влились в рабочее расписание, практически не пересекаясь. Юнги всё порывался провести с Чонгуком беседу о необходимости держать язык за зубами, но, кажется, этого не требуется. Малой во всю тренируется: ходит на вокальные занятия, танцевальную практику, японский, английский и даже посещает уроки игры на музыкальных инструментах. Чонгук горит стремлением дебютировать так, чтобы все заметили, и, Юнги не сомневается, главный, кто должен обратить внимание, — это Тэхён. Первая любовь она такая. Очень едкая и окрыляющая. Юнги поднимается на этаж выше, проходит по коридору, прислушиваясь, есть ли кто-то ещё, а потом вводит код от студии Намджуна. Не задумываясь, он щёлкает выключателем и упирается взглядом в выглядывающую из-под тонкого одеяла пятку. — Какого хера? — Что? — Намджун подпрыгивает на месте, от чего одеяло слетает, открывая вид на бесстыдно голую грудь. Юнги ждёт, что сейчас сбоку появится сонная женская голова, но нет. — Ты что тут делаешь? — Это я должен спрашивать, — закатив глаза, Юнги всё же выполняет задуманное, но даже лучше, чем планировалось. Он просто высыпает все собранные им звёздочки на голову Намджуна, наслаждаясь ошарашенным, не до конца проснувшимся видом. — Я понимаю засиживаться в студии, чтобы работать, но спать? И даже не в компании знойной красотки. — Ты тоже иногда спишь у себя, — защищается Намджун. Он отфыркивается, раскидывая звёздочки в разные стороны, и торопливо натягивает футболку. — Так что не тебе меня отчитывать. — Я сплю, да, — причин отпираться от очевидного нет, — только я сплю в перерывах между съёмками, тренировками и расписанием в целом, а не оставаясь на ночь так, словно мне некуда идти. Я вот ещё тогда понял, что у тебя случилась какая-то херня, Намджун. Рассказывай. Юнги смахивает звёздочки с удобного кресла Намджуна и усаживается, сразу же разворачиваясь лицом к другу. Он складывает ладони на животе, сцепляя их в замок, всем своим видом показывая: нужны объяснения. Здесь и сейчас. Без лжи, вранья и увиливаний. — Чёрт, ладно, — Намджун дёргает с ручки дивана штаны и натягивает их. Он двигается резко, порывисто, но быстро сдувается подобно шарику, выпустившему весь воздух. — Да сестра с мужем и матерью приехали. И они хорошие, окей? Но на неделю, максимум две, а тут всплыло, что Хаён беременная, пятый месяц. — Всплыло? — Юнги не в силах молчать, перебивает, выгибая бровь. — Пятый месяц — это не такой и маленький срок. Там только слепой не заметит живота. — Я тебе клянусь, она вообще не выглядит беременной. Вот, смотри, — Намджун торопливо достаёт телефон из дивана и открывает галерею. Пролистав несколько фоток, он показывает одну, где стоит невысокая и действительно стройная девушка. У неё чуть округлившийся животик, но в целом это можно списать и на набирающуюся полноту. — Эту сделал на прошлой неделе как раз. Она снимки УЗИ показывала, анализы там всякие. Намджун поворачивает к себе телефон и несколько долгих мгновений разглядывает сестру. Пролистывает ещё несколько фоток, показывая их Юнги, а потом, тяжело вздохнув, продолжает: — Они же переехали в Кванджу, потому что её муж там работает, ну, и в целом город потише Сеула будет. Но наблюдаться и рожать она хочет тут. Ездить туда-сюда неудобно, да и опасно, поэтому вот. Попросились остановиться у меня. — А снять квартиру не вариант? — «У тебя же такая большая квартира, сынок, разве мы тут не разместимся? Глупо тратить деньги на другое жильё!» — Намджун делает голос выше, передразнивая мать, — спорить просто нереально, Юнги. Да и я люблю сестру, желаю ей всего хорошего… — Поэтому сам спишь в студии, пока они захватывают твою трёхкомнатную квартиру, — Юнги понимающе кивает, а потом резко бьёт Намджуна по макушке, — ты дебил? Сними им хату, пусть выметаются. Или сам поживи в отеле, чего ты бомжуешь так, словно зарабатываешь не миллионы? Намджун устало вздыхает, вяло падая на диван. У него красные глаза — верный признак постоянного недосыпа; так себе запашок от одежды и вид смирившегося котёнка. Вот уж кто точно умеет делать бэйби-фейс, но заставляют почему-то Юнги. — Так, — Юнги дёргает головой сначала в одну, потом в другую сторону до приятного хруста, — на этих выходных, с вечера пятницы, Намджун, слышишь меня? — Слышу. — Поживёшь у меня, — у Юнги где-то был запасной ключ, — выспишься, как человек, помоешься, переоденешься в чистое, в конце-то концов, закажешь себе целый стол вкусной еды, а потом подумаешь ещё раз. Я могу понять нежелание выгонять семью, особенно когда вы в хороших отношениях, но и позволять себя эксплуатировать — это дерьмово. Ты вроде не в кредитах, счета не заморожены, алименты не платишь, значит, можешь пожить несколько месяцев в отеле. Или сними хату. Договорились? — Ладно, — Намджун недовольно бурчит. Он ненавидит, когда его отчитывают, но почему-то, когда вопросы касаются бытовых решений, у него внезапно лапки. — Мне стоило сделать так сразу. Я в целом и хотел… пожить у тебя, на той квартире. — Даже без учёта появившейся там наглой мелочи, это так себе вариант, — Юнги качает головой, — не потому что мне жаль, а потому что там не очень хороший район. Ты не хуже меня знаешь об этом. Хватит впадать в инфантильное состояние, займись собой. Юнги хочет выдать ещё несколько взрослых напутствий, но чувствует, что запас иссяк. Да и того, что прозвучало, должно быть достаточно. Он в последний раз прожигает Намджуна испепеляющим взглядом, а потом поднимается, чтобы пойти домой. Надо подготовить пространство для неожиданного жильца и придумать, как сообщить Чимину, что они проведут несколько дней бок о бок. Вселенная словно видит муки Юнги, подсовывает ему старое напоминание запланированным уведомлением: «Ночной рейв в стиле хип-хопа» Точно. Каждый сезон проводится общая тусовка в ночь с субботы на воскресенье. Как раз то самое место, куда так отчаянно рвался Чимин, чтобы показать себя в дэнс-баттле. Со всеми этими разговорами о коллабе, появлением Чонгука и нарастающим в интенсивности графиком Юнги почти забыл, что тусовка пройдёт в эти выходные. Значит, надо посмотреть на Чимина, послушать, сводить потанцевать, и, может быть, это поможет ему найти дополнительный источник заработка. Долг сам себя не выплатит.

***

Шрам неприятно стягивает кожу. Давненько Юнги его не рисовал, уже и отвык от ощущения грима на лице. Главное за эти несколько дней не спалиться перед Чимином. Намджун успешно разместился в его квартире, клятвенно пообещав, что ничего не сломает и будет кормить кошку. Запланированное расписание завершено, а следующее начнётся только со вторника, потому что Юнги выторговал себе дополнительный выходной. Конечно, в студии он появится в понедельник, но ближе к ночи, чтобы встретить как можно меньше людей. Осталось последнее. — Ты нуждался в моей компании, ты получил её на целых три дня, — без лишних расшаркиваний начинает Юнги, когда переступает порог второй квартиры. В нос моментально ударяет цветочный аромат, а на глаза попадается наглая, вздёрнутая вверх задница. — Ты что делаешь? — Растяжку, — Чимин пыхтит, двигаясь так, словно он совсем не растяжку делает, а тренируется для конкурса танцев эротического направления. Длинные ноги раздвинуты в стороны, спина выгнута в пояснице, а собранные в пучок волосы совсем не закрывают вид на крепкую шею. — Ты знаешь, что у тебя слишком маленькая квартира для нормальной тренировки? — Тоже мне, сделал открытие, — Юнги хмыкает и, потянув уголок губ вверх, опирается локтем о край стола, занимая более выгодный ракурс для любования изгибами Чимина, — впрочем, ты поместился, значит, для тебя достаточно места. Чимин недовольно фырчит, а потом сдвигает коленки близко друг к другу, но не сводит их и плавно прокручивает таз, делая какое-то порочное движение, близкое к стрип-пластике. Юнги честно пытается удержаться, но свист выскальзывает сам по себе. — Заткнись. — Я молчу, — Юнги поднял бы руки, но, честно говоря, хочется опустить одну на задницу Чимина, а вторую — себе на пах. Не самое правильное решение в условиях их отношений, конечно, пусть в конкретно текущий момент и желанное. Взгляд жадно скользит по чужим напряжённым бёдрам, поднимается к тонкой талии, где из-за задранной футболки видна полоска голой кожи. Чимину бы «растягиваться» в коротких шортиках и топике, чтобы дать возможность полюбоваться тем, как под кожей могут перекатываться мышцы. Юнги невольно облизывается, некстати думая, что всё же стоило трахнуть ту эскортницу, потому что сейчас, когда Чимин перекатывается на спину и раздвигает ноги, делает завершающую волну и невозмутимо поднимается на ноги... У Юнги не стоит, но это лишь вопрос времени. — Я думал, что ты приукрашиваешь, говоря, что умеешь танцевать, — у Чимина дёргается кадык и тяжело вздымается грудь, — но если в итоге я смогу полюбоваться на стриптиз… — Вот ещё, — Чимин морщится, моментально собираясь. Он сжимает ладони в кулаки, но сразу же расслабляется, возвращая на лицо миролюбивое выражение. — Ты не должен был этого видеть. Я просто не смог остановиться… Вообще, какого хера ты не предупредил, что едешь? — Это моя квартира, — Юнги хмыкает, — когда хочу, тогда и приезжаю. А теперь я так буду делать ещё чаще. Чимин краснеет, отворачиваясь. Он крупно вздрагивает не то от холода, не то это просто реакция тела после тренировки. Юнги не особо важно почему — мозг немного плывёт. Усталость смывается будоражащим желанием не заканчивать на начатом, потому что увиденного оказалось недостаточно. — К слову, — Юнги откашливается, чтобы сбить хрипотцу в голосе, — ты хотел на баттл, и я вспомнил, что завтра в ночь как раз будет рейв. Там ты сможешь продемонстрировать свои навыки в битве импровизации. — Завтра? — Чимин растерянно моргает. — Оу, я… не слишком быстро? — А тебе надо несколько месяцев на подготовку? — Юнги язвительно цокает. — В принципе можно, да, такие тусовки проходят раз в сезон. Следующая будет, дай-ка подумать, — он постукивает подушечкой указательного пальца по нижней губе, делая вид, что считает, — как раз месяца через два-три. В конце апреля или середине мая. Я-то думал, что ты не хочешь затягивать, но раз… — Нет, я согласен, — Чимин, как ребёнок, ведётся на лёгкую манипуляцию, — а туда не нужен билет? Или запись? — Я постоянный гость, а ты будешь моим плюс один, любовничек, — Юнги довольно прищуривается, видя раздражение, смешанное с надеждой на лице Чимина, — воспользуемся слухами, которые ты и распустил, на своё усмотрение. Но я всё равно хочу посмотреть на тебя в деле больше чем пару минут. — Тут негде развернуться, — Чимин недовольно встряхивает головой, жестом руки очерчивая комнату, — я сдвигаю диван, как сейчас, ставлю на него столик, но этого всё равно мало. — В чем проблема? — Юнги достаёт связку ключей из кармана. — У меня есть доступ на крышу. Возьмём колонки, включишь любую удобную тебе музыку и покажешь мне свои навыки. Там и петь можно, никто не услышит. Чимин смотрит на него со сложным выражением лица. Думал соскочить? Не с Мин Юнги, который теперь крайне заинтересован полюбоваться на пластичные и гибкие движения. Понятное дело, что Чимин не станцует для него на шесте, не прогнётся в позе кошечки, предварительно натянув стрипы, но и хип-хоп может выглядеть сексуально. Юнги хватило этих нескольких мгновений, чтобы заметить, как Чимин меняется, начиная танцевать. В нём просыпается сдерживаемая и скрытая за агрессивными нападками страсть и природная чувственность. — Испугался? — Не дождёшься, — Чимин гордо вздёргивает подбородок вверх, — хоть сейчас. — Идём, — если Юнги и пытались взять на слабо в ответ, то безуспешно, потому что он правда готов полюбоваться на танцующего в свете луны Пак Чимина. На улице уже давно не минусовая температура, да и порывистые движения на открытом воздухе должны согревать. Пока Чимин стоит посреди комнаты, не зная, куда себя деть, Юнги оперативно забирает беспроводную колонку, проверив, что заряд на сотке; скидывает пакет с продуктами на диван рядом с перевёрнутым столиком. Он не суетится, двигаясь расчётливо и решительно. Ничто не помешает ему сейчас насладиться приватным танцем. — Расскажешь мне побольше об этом рейве? — заводит разговор Чимин, когда они уже двигаются на крышу. Лифта в здании нет, поэтому им придётся пройти три этажа пешком, прежде чем получится добраться до двери на крышу. — Там есть какие-то правила? — Не то чтобы, — Юнги задумчиво жуёт нижнюю губу изнутри, вспоминая, что было в прошлом году, — организация обычно хороша. Нас ни разу не вязали менты, диджеи все проверенные, а на баттл регистрируют прямо там. Для новичков нужна рекомендация, но тут не беспокойся — я её дам. Что ещё… Обычно такие ночные тусовки сопряжены с риском, но Юнги знает, что Джин покрывает большую часть расходов и договаривается с кем надо, чтобы им не мешали. За это у него всегда есть особое вип-место и пропуск для охраны. В летний сезон ещё проводят нелегальные гонки, но зимой точно откажутся от этой части программы. Слишком опасно, как ни посмотри. — Если захочешь выпить, то лучше проси меня, — Юнги припоминает, как несколько ребят слегли с передозом, потому что кто-то подмешал наркоту прямо в пиво, — и не слишком много. Весело бывает не только на пьяную голову. Чимин кивает, выглядя при этом поразительно сосредоточенно. Юнги всё никак не может понять его возраст. Порой он ведёт себя, как самый настоящий подросток, а потом становится серьёзней, сбивая с мыслей. Как сейчас, когда Чимин совершенно не мешается при проникновении на крышу здания — они оба игнорируют табличку «посторонним вход запрещён». Он без мандража смотрит, как Юнги достаёт видавший лучшие годы столик и стул к нему. Устанавливает всё это дело не в самом приметном месте, а потом жестом предлагает настроить музыку. — Правда, не жди от меня стрипа, — Чимин подключает свой телефон с треснувшим экраном, листая приличный плейлист, — я не собираюсь работать для тебя шлюшкой по вызову. — Не скажу, что я не расстроен, — Юнги фривольно толкается языком в щёку, но жест остаётся незамеченным, и опускается на скрипнувший стульчик, — просто покажи, что ты умеешь. Я знаю уровень тех, кто там обычно баттлится, и если будет ясно, что ты сильно уступаешь им, то правда лучше подождать пару месяцев. — Я хорош. — Докажи мне, — Юнги склоняет голову набок, чувствуя странное тепло в районе груди. Он не должен заботиться о Чимине, тот ему никто, но всё равно продолжает это делать. Намджун подловил его на интересе, и с каждой новой встречей, где они лучше узнают друг друга, это всё сложнее отрицать. — Чимин, я не знаю о тебе ничего. И ты не стремишься что-то рассказать, поэтому верить на слово не могу. — Ты тоже, — звучит в ответ, — и это нормально, окей? Мы не должны быть друзьями, так что не пытайся пролезть мне в душу. Юнги и не надо. Не надо? Он поднимает руки вверх, признавая поражение, и откидывается на хлипкую спинку. Лишь бы стул не развалился прямо под ним, пока всё внимание будет сосредоточено на танцующем Чимине. Тот как раз нажимает на какой-то трек — динамичный, с яркими битами, совершенно не знакомый Юнги — и двигается на свободное пространство в нескольких метрах от столика. Чимин не начинает танцевать с первыми нотами. Он раскачивается, растягивается, ловит волну. Покачивает головой в такт мелодии, явно зная её наизусть и выжидая особенного момента, а когда тот наступает, двигается. Совсем не так, как во время «растяжки». О, нет. Чимин становится синонимом слова бит. Резкий, чёткий, отрывистый, но это так идеально сочетается со звучанием, что невозможно представить иного. Юнги подбирается, теряя всю расслабленность, подаётся вперёд, опираясь локтями на колени, и смотрит. Отслеживает каждое движение с точки зрения своего профессионализма. Если бы Чимин был айдолом, если бы попытался пойти в трейни… его бы взяли. Не в компанию Юнги — им нужны послушные щенки, но в другие точно. Чимин хорош. Он чувствует музыку. Он сам — музыка. Двигается, не видя ни одного препятствия для своего тела. Изгибается, извивается, прогибается, едва не касаясь лопатками пола, и не падает. У него такие сильные ноги — это восхищает. Юнги с радостью бы продолжал смотреть на Чимина, как на произведение искусства, но невольно проникается большим. Его восхищают люди, которые делают что-то со страстью. Отдаются своему призванию с любовью, что читается в каждом жесте. Чимин прокручивается на месте и всё же делает порочно-развратное движение, твёркая задницей. Это тоже кажется идеально уместным. И для песни, и для Чимина. «Он хорош», — и это всё, что бьётся в голове Юнги с ритмом пульса, помимо второй мысли: «Я хочу его». Не то «хочу», которое ведёт в постель, а куда более глубокое «хочу». Хочу высечь из него нечто идеальное. Хочу написать для его танцев песню. Хочу узнать его лучше. Почему с таким потенциалом Чимин просирает свои годы в помойной яме андеграундной сцены? Он может добиться большего. У него есть для этого всё: от внешности до таланта. Юнги облизывает пересохшие губы, не в силах отвести взгляд от танцующего Чимина. Запоминает каждый изгиб, отпечатывает в памяти каждую существенную деталь — движение кистей, сгибание пальцев в ритм песни, порывисто откинутые волосы в такт мелодии. Он идеален настолько, насколько это возможно для его возраста, а с годами будет становиться только лучше. Музыка затихает, а зашкаливающий пульс Юнги — нет. — Ну что? — Чимин ухмыляется. Высокомерно, откровенно показывая, что он знает эффект, который производит на других своим телом. — Не будет стыдно поручиться за меня? «Не будет, — думает Юнги, — ой, как не будет стыдно. Скорее опасно, потому что Чимин произведёт фурор». — Ты хорош, — вот что он говорит взамен мыслей, — а теперь покажи, на что способно твоё горло. Двусмысленность фразы не сразу доходит до Юнги, потому что он правда думает лишь о голосе. Если он у Чимина такой, как кажется, то это выигрышная ставка в казино, где роляет удача. Только когда милые щёчки вспыхивают от смущённого румянца, Юнги понимает, что ляпнул, но вместо того, чтобы исправиться, откидывается на спинку стульчика и шире раздвигает ноги. Предлагая и не предлагая одновременно. Чимин сам позволяет этому флирту-на-грани существовать между ними. Юнги откровенно пользуется вседозволенностью, но если раньше он просто шутил, то теперь будет напирать куда серьёзней. — Я, да, я подготовил песню, — не сразу, но Чимин собирается, нервно убирая прядку за красное ушко. Вся его самоуверенность раскалывается подобно орешку в сильных ладонях Юнги и собирается только после выбора минуса песни. — Ты прав, что рэп не мой стиль, так что не жди… не жди, короче. Юнги с любопытством смотрит на то, как тушуется Чимин под внимательным взглядом. Он ждёт распевки или разогрева горла, но видит только несколько упражнений из дыхательной гимнастики, а потом пропадает во второй раз. Песня женская, с откровенно нежным, тягучим вокалом. Чимин берёт высокие ноты, и, надо сказать, голос остаётся поразительно стабильным. Юнги не берётся гарантировать, что во время танца или длительного тура он сохранит это качество, но потенциал… очень и очень высокий. Во второй раз за этот вечер Юнги задумывается, что Пак Чимин создан быть айдолом. Выступать на сцене и примагничивать тысячи глаз к себе, к своей безумной притягательной энергетике. Он способен использовать несколько сложных техник, откровенно хвастаясь тем, как умело может маневрировать внутри своего диапазона. Песня не слишком сложная, но достаточно хорошая, чтобы раскрыть глубину голоса. Под конец Чимин немного дребезжит, что, в общем-то, ожидаемо, поэтому Юнги совсем не испытывает разочарования. Сначала станцевать, потом спеть, и всё это без длительной подготовки… мало кто справится на таком же достойном уровне. Юнги поднимается с места, задумчиво хмурясь. И вот что ему делать с этим знанием? Он смотрит в горящие надеждой глаза Чимина, видит его скрытую потребность в одобрении, но бросает лишь скупое: — У тебя приятный голос. По правде, Юнги почти влюблён в этот голос. Почти, лишь потому что для полного погружения ему необходима студия, качественный микрофон и песня, написанная им. Специально под Чимина, с учётом всех сложностей его голоса. — Вернёмся? — Чимин ёжится, обнимая себя, словно пытаясь спрятаться от холода. — Ты увидел и услышал всё, что хотел, остальное можно обсудить и в квартире. — Да, — Юнги совершенно не знает, что ему рассказать. Открытие, сделанное сегодня, ставит его не в самое удобное положение. — Идём, а то заболеешь ещё. — А сам-то? — Чимин отключает телефон от колонки, забирает всё со стола и первым рвётся в сторону выхода с крыши. Он не оглядывается и не засыпает Юнги вопросами, хотя именно это и ожидалось. Разве не интересно услышать, как тебя хвалят? Или он не верит, что будет сказано нечто ценное? Юнги, как «Мин Юнги» — айдол с хорошей репутацией — действительно имеет право высказываться, но что есть у Агуста? Несколько выступлений на андеграундной сцене и тёмная, гнетущая аура? Не слишком профессионально, что действительно может стать проблемой. Следуя за прытким Чимином, Юнги задумывается: что он может сделать? Предоставить протекцию? В его компании пока что нет набора трейни, а лезть в другие… Разве что попытаться договориться с Ви, пока они будут работать над коллабом. Идея не самая плохая, но она неприятно режет изнутри. Индустрия к-попа не нежная и радужная, как многим кажется со стороны, и приводить туда влипающего в неприятности Чимина подобно неуловимой попытке подставить. — Так… — Чимин неловко суетится, убирая столик с дивана и перенося пакет с продуктами на кухню. Он явно хочет услышать что-то ещё о танце или пении, но явно борется с самим собой. — Для дэнс-баттла я хорош? Они оба избегают разговора о вокале, что, честно говоря, вызывает облегчение. — Очень хорош, — Юнги включается в разбор еды. Достаёт несколько пачек лапши, мясных полуфабрикатов и пиво. — Я не говорил тебе, пока не посмотрел в деле, но там есть денежный приз. За первое, второе и третье место. Никаких командных этапов — каждый сам за себя. Если не растеряешься, то сможешь засветиться. — А что потом? — Там часто набирают в команды, — они в две пары рук довольно оперативно готовят ужин, разогревая необходимое, — для кавер-групп и прочего. Может быть, ты кому-то приглянешься. Юнги рассказывает об этом нехотя, понимая, что не слишком готов отдавать Чимина на всеобщее обозрение. Мысль неприятно удивляет. — Вот как, — а то, что Чимин не выглядит заинтересованным, вселяет ложную надежду, — ну я не буду торопиться. Учитывая обстоятельства, это может мне помешать. Чимин говорит неопределённо, а потом переводит внимание на ужин. Тема меняется не очень ловко, но Юнги поддаётся. Он не готов обсуждать будущее, которое пока не знает, как контролировать. За едой атмосфера перетекает в ещё более напряжённое русло. Не сказать, что им некомфортно друг с другом, скорее… они оба не понимают, как себя вести. Юнги полностью погружается в размышления о танцевальных и вокальных навыках Чимина, жуя мясо и не чувствуя вкуса. Как быть? Подключить к этому делу Намджуна и… и раскрыть себя, как айдола. Дерьмовая идея. Игнорировать потенциал, забрать весь долг и забить? Ещё хуже. Он просто не может игнорировать такой талант. Подобные люди встречаются слишком редко, чтобы пренебрегать ими. Юнги откладывает палочки в сторону и переводит взгляд на Чимина. И вот что делать? — Где ты планируешь спать? — Чимин интерпретирует его взгляд по-своему, продолжая кружить вокруг безопасной темы. Только вот ступает на ещё более шаткую территорию. — Учти, я на диване спать не хочу. — Кровать большая, поместимся оба. — Что? Нет! — Чимин возмущённо хлопает ладонью по столу. — Почему? — Юнги склоняет голову набок. — Ты назвался моим любовником, ты мой должник, это моя квартира. Я могу продолжать, но, думаю, это бессмысленно. Чимин краснеет от смеси злости и раздражения. Очаровательный ребёнок, который способен выбить дух движениями собственного тела, а потом растеряться из-за обычного сна в одной постели. Юнги не видит в этом чего-то страшного. В свой трейни период он, бывало, спал в одной постели и с тремя людьми. Никто не умер и не лишился девственности по случайности. — Расслабься, мелочь, я не собираюсь к тебе приставать, — Юнги бросает взгляд на часы. Опять глубоко за полночь. Однажды он познает прелести нормального графика сна, но явно не сегодня. — Ты способен или откусить мне что-то, или расцарапать и, увы, не в сексуальном контексте. Одеял и подушек хватает, чтобы спать на разных частях кровати. Так что выдохни. Чимин послушно выдыхает. Он всё равно остаётся недовольным, но после того, как они убирают посуду со стола и принимают душ по очереди, спать идёт не на диван. — Только попробуй меня коснуться, — угроза больше напоминает шипение маленького котёнка, так что Юнги стойко её игнорирует. Падает на свою половину постели и отворачивается. Сон забирает его в свои объятья моментально.