Косолапый и Мишка

Со всей территории детского дома собрали снег и свалили в одну большую кучу на игровой площадке. На радость детворе, разумеется. Воспитанники от трёх до тринадцати лет высыпали на улицу и облепили гору, как муравьи. С одной стороны играли в «Царя горы», с другой — в войнушку, с третьей — строили снежные замки, с четвёртой — пытались выровнять часть склона, чтобы кататься. В стороне от общего веселья были только подростки, вошедшие в пубертатный возраст: они курили прямо у забора и хохотали над малышнёй; и один мальчик с костылём, который физически не мог присоединиться к игре, хотя очень бы этого хотел. Виктор сидел на скамейке, подальше от сигаретного дыма, засунув руки в рукава старой тонкой куртки. Так было теплее. Он бы лучше остался в комнате и дочитал о приключениях Питера Пэна, но надзирательница выгнала его, мол, свежий воздух полезен. Конечно, но не когда ты сидишь на месте и отмораживаешь себе и без того больные ноги в прохудившихся ботинках! Распахнулась дверь центрального входа, и с крыльца спустился полноватый мальчишка, заботливо закутанный с ног до головы. На нём были шапка, шарф, варежки — всё новое и подходящее друг к другу по цвету. Не местный. То есть не детдомовский. Чей-то сын. Несколько малышей посмотрели на него с завистью, несколько — с нескрываемой злостью. Виктор — с капелькой жалости, потому что знал, чем закончится знакомство этого толстячка-мишки с местной ребятнёй. Но мальчик уверенной походкой пингвина (из-за объёма тёплых вещей) приблизился к куче снега и с самой обаятельной улыбкой на свете поздоровался с ближайшим к нему сиротой. Не прошло и десяти минут, как вместо ожидаемых тычков, насмешек и шпыняния, этот Мишка передружился со всеми своими одногодками и играл с ними в снежки. Для своего зимнего обмундирования он довольно резво бегал и ловко уворачивался от снарядов, но вот с меткостью у него было плоховато. Виктор сморщил нос от досады. Если бы он мог поучаствовать в игре, то не единожды зарядил бы в лицо снегом противникам. И даже союзникам, если бы среди них были его обидчики. Смотреть на веселье больше не хотелось, так что Виктор отвернулся, решив, что наблюдать за движением машин на дороге гораздо познавательнее. Он задумался о том, как рассчитывают ширину дороги, чтобы её пропускной способности хватало, и не возникали заторы. Хотя в его голове формулировка звучала намного проще в силу возраста, дефицита информации и не очень качественного образования. От не сформировавшихся расчётов его отвлек незнакомый детский голос: — А ты будешь играть с нами? Нам не хватает одного участника, чтобы поровну разделиться на команды. Возле Виктора стоял тот самый Мишка. Раньше его здесь не было видно. Может, не приводили или не пускали играть с местными в силу возраста? Или он сын кого-то из новых работников детского дома? За первый месяц этого года у них сменилась половина персонала: от уборщиц и поваров до штатных мозгоправов. Никто не задерживается в этом отвратительном месте, кроме несчастных детей и наглой директрисы. — Я не играю, — ответил Виктор и показал пальцем на свой деревянный костыль, который успел слегка покрыться инеем от мороза. — Ногу сломал? А где гипс? — поинтересовался Мишка и некультурно стал разглядывать ноги Виктора. — Да он калека! — сплюнул в занесённую снегом клумбу старшак, проходя мимо. — Это злое слово! Нельзя так никого называть! — вдруг гневно заявил Мишка и ткнул в сторону старшака пальцем. Наверное, указательным. Не средним же?! В любом случае в варежке было непонятно. — Как страшно, прям обосрусь сейчас, — закатил глаза парень и ушёл, оставив младших у скамейки. У Мишки от грубого слова покраснели пухлые щёки. Или это от мороза? — Вообще-то, я правда калека. Ну, инвалид, если называть по-другому, — объяснил мальчику Виктор и глянул ему за спину, где стояли его приятели и ждали, когда он вернётся обратно. — Иди играй. Скоро нас разгонят по комнатам, и тебе станет тут скучно одному. Мишка поколебался пару мгновений, но всё же вернулся к снежной куче. И к общему шуму во дворе добавился звонкий смех одного счастливого ребёнка.

***

Больше всего на свете Виктор не любил ужин. Потому что чаще всего в меню был склеившийся в безвкусную лепешку рис и скользкая кислая рыба. Виктор почти не съедал свою порцию, а потом, засиживаясь над книгами, мучился от голода. Выносить еду из столовой было строго запрещено. «Накрошите везде, а потом придется мышей ловить и тараканов травить. Лучше бы вас всех перетравили!» — ругалась мисс Восс, когда находила у кого-то в заначке хлеб или печенье. Вот и сейчас после ужина, на котором Виктор съел только хлеб с маслом, живот уже обиженно урчал. Мальчик сидел в дальнем конце коридора, у запертой двери в зимний сад. В него никогда не пускали воспитанников, он нужен был только для приёма инвесторов или для съёмок, когда приезжали журналисты. Собственно, поэтому тут никто никогда не ходил, и поэтому же Виктор часто прятался здесь ото всех. Для чтения было темно, но для того, чтобы просто мечтать, свет был не нужен. — Чего делаешь? — спросил Мишка, тихо подкравшись. Виктор вздрогнул и повернул голову. Мишка оказался совсем не мишкой. То есть не толстячком. Лишнего веса ему добавила одежда, а так он был обычным мальчиком лет четырёх или пяти. И если бы не запомнившийся голос и румяные пухлые щёки, Виктор бы его не узнал. — Трещины рассматриваю, — ответил Виктор. — А, я тоже это люблю. Они словно в узор складываются, да? — не-Мишка плюхнулся рядом с Виктором. — Мама говорит, что правильно называются такие рисунки зен-тан-гл, — почти по слогам выговорил мальчик. — Она рисует их на своих занятиях. — Твоя мама художница? — Нет, она врач. Психотерапевт, — не-Мишка скорчил очень серьёзную гримасу, на что Виктор только фыркнул. Ого, какие мы важные! — А рисует, потому что это упражнение такое. Можно много узнать, что человек скрывает. — Я бы не стал выполнять такое задание, — пожал плечами Виктор. — Если кто-то из надзирательниц узнает о моих секретах, то ничем хорошим это не закончится. — А мне расскажешь секрет? — Чтобы ты настучал на меня? — Настучал? Зачем мне по тебе стучать, это же больно, — не понял мальчик. — Придуриваешься?! — Виктор нахмурился, но мальчик отрицательно помотал головой и надулся. — Настучать — это рассказать взрослым о том, о чём нельзя говорить, — раздражённо объяснил Виктор. — Я умею хранить секреты! — Например? — попытался подловить не-Мишку Виктор. — Это секрет, глупый, я не буду его тебе рассказывать, — вдруг засмеялся мальчик и несильно пихнул Виктора локтём под ребра. — А ты чего такой хмурый? — Просто голодный, — вдруг признался Виктор, и в подтверждение его слов у него заурчал живот. — Ой, а у меня только пряник есть, но он, наверное, помялся в кармане, — не-Мишка резво вскочил на ноги, засунул руку в один карман брюк, потом в другой, и достал большой прямоугольный пряник в целлофановой упаковке. — Будешь? Виктор сомневался буквально секунду, а затем кивнул. Рот сразу наполнился слюной при виде лакомства, и он не решился говорить. Не-Мишка со счастливой улыбкой отдал ему пряник и сел обратно. Виктор осторожно открыл упаковку, разломил пряник и протянул мальчику половину. — А… Ты это… Ешь целиком. Я потом ещё возьму у мамы, а тебе передать уже не смогу после отбоя. Мне не разрешают ходить к вам в жилую часть здания. — Кстати, почему ты тут, у нас? Я тебя раньше не видел. Твоя мама здесь теперь работает? — спросил Виктор, откусывая малюсенькие кусочки сладкого счастья и неторопливо жуя. — Ага. Папа сегодня занят, и мама не нашла, с кем меня оставить. Пришлось ей меня с собой на работу брать. Я супер-круто провёл тут день! — не-Мишка сел на колени и развернулся так, чтобы быть лицом к лицу с собеседником. — А ты чего не ешь? Не нравится? Пряники не любишь? Хочешь, я принесу тебе в следующий раз что-нибудь другое? Вопросы посыпались из мальчика, как из рога изобилия, Виктор аж чуть не поперхнулся угощением. — Я ем. Только медленно. Потому что вкусно. Я вообще очень сладкое люблю, — к собственному удивлению Виктор снова разоткровенничался. — Но у нас из сладкого только чай с сахаром дают и манную кашу по утрам. — Тогда я тебе на следующей неделе конфет принесу. Можно? — не-Мишка наклонился к нему и протянул мизинец. — Так делают, когда мирятся, — Виктор снисходительно улыбнулся. — И когда клянутся, — серьёзно сказал мальчик. — Я, Джейс Талис, клянусь, что принесу тебе… Упс… А как тебя зовут? — Виктор. — Я, Джейс Талис, клянусь, что принесу тебе, Виктор, что-нибудь вкусное, когда мама снова возьмёт меня с собой на работу, — Джейс помахал рукой перед лицом Виктора. — Эй, ты тоже должен дать свой мизинец и сцепить с моим. Иначе клятва будет не действительна! Виктору ничего не оставалось делать, кроме как взять пряник в левую руку, облизнуть липкие пальцы правой, после чего схватиться мизинцем за мизинец Джейса. Клятва была дана и была принята. И Виктор всю следующую неделю ждал, когда Джейс снова придёт к ним в детский дом. И не только из-за обещанных сладостей.

***

Джейс не пришел ни в пятницу, ни в субботу, хотя его мама работала в эти дни. Его не было и на неделе после той, на которой он обещал принести конфеты. Виктор понимал, что детский дом не место для ребёнка, как бы это глупо ни звучало. По крайней мере, такому ребёнку, как Джейс, тут делать было нечего! Здесь жестокие дети, агрессивные взрослые, невкусная еда, некрасивые сумрачные помещения. Холод, голод и одиночество. А Джейс был воплощением другого образа жизни. Его любили, о нём заботились. Так что Виктору следовало забыть о Мишке, который поделился с ним пряником, виделись-то всего один раз! Вот только почему-то забыть никак не получалось. Виктор вернулся в пятницу после школы последним. Ходить с костылём по скользким заснеженным тротуарам было нелёгким делом. Обычно детдомовские возвращались из школы одной большой недружной компанией, чтобы было не так завидно смотреть на семейных детей, которых забирали родители. Но Виктора никогда не ждали. Благо, хоть повариха оставляла его порцию обеда. Но в этот день он не успел дойти до столовой, когда его в коридоре едва не схватила за шкирку надзирательница. — Тебя ищет психичка, — со злобной ухмылкой сообщила мисс Восс и сделала это специально громко, чтобы другие ребята в общей комнате их услышали. Быть на контроле у психиатра считалось чем-то позорным. В то время как состоять на учёте в полиции — престижным. Виктор не понимал почему, но не хотел себе лишних проблем ни со стороны воспитанников приюта, ни со стороны взрослых. — Мисс Восс, Вы меня ни с кем не перепутали? — как можно вежливее спросил Виктор, крепче цепляясь за свой костыль. — У нас тут один хромоножка с палкой, — выплюнула оскорбление надзирательница, брезгливо взяла Виктора за рукав левой руки и потащила за собой по коридору в сторону административной части детского дома. Мальчик едва успевал за ней идти так, чтобы не навредить ноге. Восс постучала и сразу же открыла дверь в кабинет врача: — Вот, привела. — Проходи, Виктор! — психотерапевт встала из-за стола и вышла к нему навстречу. — Спасибо, мисс Восс. Дальше я сама. Как только дверь за надзирательницей закрылась, миссис Талис едва заметно покачала головой и недовольно поджала губы, но Виктор обратил на это внимание. Если ей не нравится мисс Восс, возможно, они найдут общий язык. Вот только что ей нужно от него? Вроде не псих, не буйный, по развитию и интеллекту от сверстников не отстает. — Ты ещё не успел пообедать, верно? Я попросила принести твою порцию ко мне в кабинет. Сможешь поесть, и поговорим, — миссис Талис подошла к нему, мягко положила ладонь на левое плечо и подвела к креслу у журнального столика. — Будет, наверное, не очень удобно, но за письменным столом у меня столько бумаг. Можешь взять тарелку на колени. — Спасибо, миссис Талис, — сказал Виктор, а потом вспомнил, что к врачам так обращаться не принято, они обижаются, если люди забывают об их образовании. Сколько раздражающих нюансов. И Вик поспешил исправиться: — То есть доктор Талис. — Джейс был прав, когда рассказывал мне, что ты вежливый и приятный мальчик, — миссис Талис села напротив Виктора. — Только он сказал, что ты его одногодка, но тебе семь лет, правильно? — Да, я хожу в первый класс, — уточнил зачем-то Виктор, хотя понимал, что у врача есть все данные о нём. — Наверное, Джейс решил, что ты младше из-за того, что ты невысокий и худенький. — Он больше не придет? — прямо спросил Виктор, вяло ковыряясь в плохо нарезанной квашеной капусте. — Он сказал, что ему тут было весело. Про обещание на мизинчиках Виктор, конечно, говорить не стал. Это только их с Джейсом тайна. — О, придет! Просто сначала он заболел, потому что проводил эксперимент, сколько можно съесть мороженого, пока не заболит горло, — миссис Талис усмехнулась. Видимо, такие опыты в их доме не были редкостью. — А на этой неделе приехала его тётя с двоюродной сестрой, и он остался провести время с ней. Они с Кейт очень дружны. Виктор кивнул, через силу доел остатки еды на тарелке и аккуратно сложил столовые приборы. Миссис Талис тем временем встала с кресла, прошла к своему столу, открыла ящик и что-то достала оттуда. — Поэтому Джейс просит через меня у тебя прощение за то, что он не смог прийти и предупредить об этом. И передал ещё вот это, — врач протянула Виктору маленькую красно-белую коробочку с шоколадками. Мальчик принял её дрожащими пальцами. — Знаю, что вам нельзя уносить еду в комнаты, но ты можешь заходить ко мне поговорить и выпить чаю со сладким. — Мне нечего подарить Джейсу в ответ, — сказал Виктор, прижав коробку к груди. Вряд ли шоколад так быстро растает, вообще-то у него были холодные руки. — Думаю, он и не ждёт от тебя ничего. Даже в свои пять лет Джейс понимает, что не у всех одинаковая жизненная ситуация. Ему просто нравится заботиться об окружающих, — миссис Талис поставила на журнальный столик две кружки с чаем. — Ну, может, ты мне расскажешь немного о себе? Чем увлекаешься? Как учишься? С кем дружишь? И не стесняйся, открывай свой подарок и пробуй. Джейс у меня вечером спросит, понравился ли тебе шоколад. — Я ни с кем не дружу особо, ну, только с одной девочкой немного общаюсь, — Виктор бережно раскрыл упаковку и разгладил фантик, как только отправил шоколадку в рот. — Я много читаю, потому что больше в комнате делать нечего. — Какие книги тебе нравятся? — Я читаю всё, что есть у нас в приюте. А на следующий год в школьной библиотеке можно будет брать книги домой. Первоклашкам не разрешают. — А чем ещё увлекаешься? — Когда у одноклассников физкультура, классная учительница отводит меня в кружок по декоративно-прикладному искусству. Мне нравится создавать всякое, — Виктор слегка покраснел и опустил взгляд. — Преподаватель говорит, что у меня неплохо выходит. — Я очень рада это слышать, — миссис Талис улыбнулась так естественно и открыто, что Виктор покраснел ещё сильнее. Вообще-то, на его долю приходилось не так много похвалы и добрых слов. — Теперь Вы разрешите Джейсу общаться со мной? — Я и не собиралась запрещать. Джейс сам выбирает себе друзей, я не вмешиваюсь, — серьёзно ответила врач. — Тогда зачем Вам узнавать обо мне? — Ну, может, я тоже хочу подружиться с тобой? — миссис Талис пожала плечами, а потом будто невзначай посмотрела на часы. — Что ж, у нас, к сожалению, закончилось время. Скоро ко мне придёт пациент. Оставь шоколад здесь, чтобы у тебя его не отобрали. А по субботам после обеда приходи ко мне на чай. Договорились? — Договорились, доктор Талис, — кивнул Виктор, отдал коробочку, но один фантик незаметно спрятал в карман штанов. Памятные вещи им хранить не запрещалось! Ради сладостей Виктор был готов рискнуть своей и без того слабой репутацией и ходить к психотерапевту якобы для консультаций и лечения.

***

А в следующую субботу в кабинете врача Виктора ждали не только сладости, но и Джейс. Он был весь, как на шарнирах, не мог усидеть на месте. И когда Виктор зашёл к доктору Талис, мальчик спрыгнул со своего места, пробежал через весь кабинет и порывисто обнял друга. — Я соскучился! — воскликнул Джейс, а Виктор сдавленно охнул, тяжело опираясь на трость, чтобы удержать равновесие. — Джейс Ти Талис! Сколько раз я говорила тебе быть осторожнее! — строго отчитала сына миссис Талис. — Ой, прости, я не сделал тебе больно? — Джейс сразу отстранился, а Виктор запоздало подумал, что нужно было тоже обнять его в ответ. — Нет, я в порядке. — Что ж, не буду вам мешать играть в свои игры и секретничать. Вы можете взять с собой мармелад и драже в комнату для встреч и поиграть там. Сегодня она свободна, — сказала миссис Талис и погрозила сыну пальцем. — Только не сорить, Джейс! — Ла-а-адно, — протянул мальчик, засунул упаковки со сладостями в карманы кофты и, взяв Виктора за левую, свободную руку, вывел его из кабинета. — Веди меня в вашу комнату для встреч, я не знаю, где она. Обычно Виктор не ходил ни с кем за ручку. Даже когда в школе шли из класса в столовую, и всех строили по парам, Виктор шёл позади всех, потому что был медленнее. Да и никто не давал ему руку добровольно, по собственной инициативе. А просить и навязываться Виктор не привык. И из-за новизны приятных ощущений, он решил не выдергивать свою ладонь из теплой руки Джейса. Странно, у них была разница в полтора года, а кисть Джейса была такого же размера, что и кисть Виктора. — А для чего нужна комната для встреч? — Джейс, она называется по своему прямому назначению, — заумно ответил Виктор. Ему нравилось вставлять в свою речь новые выученные слова. — Да я это понял. Я ж спрашиваю, с кем там встречаются? — С… Приёмными родителями чаще всего, — скованно ответил Виктор и нехотя отпустил руку Джейса, когда они вошли в помещение. Тут было несколько столов со стульями, небольшой книжный шкаф, в котором была полка со старыми настольными играми, и контейнер с мягкими игрушками. На подоконниках стояли чахлые растения в горшках. Виктор выбрал стол у окна и сел. — Сыграем во что-нибудь? — спросил Джейс, рассматривая потрёпанные выцветшие коробки. — Тут есть какие-то бродилки и обычные игральные карты. — Ещё должны быть шахматы, — сказал Виктор. Он был в этой комнате последний раз чуть больше года назад, но вряд ли отсюда унесли деревянную коробочку. — Ага, есть, только я в них не умею играть, — Джейс всё-таки взял коробку и сел напротив Виктора. — Давай я тебя научу? — Ну, не знаю… Это будет долго. Давай в шашки? А в шахматы меня папа научит, и я потом сыграю с тобой? — Джейс раскрыл коробку и высыпал фигурки на стол. — Хорошо, — легко согласился Виктор. Ему было не привыкать уступать и соглашаться. «Тут нет ничего вашего. Даже мнения! Будете говорить о своих желаниях, когда выйдете из приюта!» — орала мисс Восс, и Виктор слишком хорошо запомнил её слова. Но играть в шашки с Джейсом Виктору понравилось, хотя мальчишка тараторил без умолку. А Виктор молча и с интересом его слушал. И про то, как Джейс болел, и про то, как его лечили и водили к врачу. И про то, что не разрешают купить собаку, хотя Джейс обещал её выгуливать. И про его кузину Кейт с её пугающей властной матерью. Пока Джейс говорил, Виктор сам не заметил, как съел почти всё угощение в одиночку. — Было бы круто, если бы ты пришёл ко мне в гости! — вдруг заявил Джейс, переворачивая свою фишку в дамки. Он был очень смышлёным для своего возраста. — У меня есть конструктор и… — Меня не пустят в гости, — Виктор пододвинул упаковку с оставшимися мармеладками ближе к Джейсу, но тот вернул её обратно. — Ешь, я не люблю мармелад. А почему тебя не отпустят? Мама рассказывала, что из приюта часто детей берут на гостящий режим, — настаивал Джейс. — Это называют «гостевой режим», а не «гостящий», — исправил друга Виктор, поджав губы. — И детей берут, если хотят потом оформить опеку или усыновить. Типа, попробовать, присмотреться. Как ботинки в магазине примеряют. Джейс на минуту задумался, а потому замолчал. Виктор перевёл дыхание и попытался успокоиться. Он ненавидел разговоры об усыновлении и не хотел портить их общение болезненной темой. Виктор очень надеялся, что Джейс поймет, что ему неприятно говорить об этом, но мальчик был на своей волне. Он щёлкнул пальцами, и губы растянулись в широкую улыбку. — Я придумал! Хочешь, мама с папой тебя усыновят? Мы станем братьями! — восхищённо воскликнул Джейс и попытался схватить руки Виктора, перегнувшись через стол и рассыпав шашки. — Нет. Не хочу, — насупился Виктор и, ничего больше не объясняя, слез со стула, схватил костыль и ушёл в свою комнату. В жилую часть приюта Джейсу было запрещено ходить, поэтому он не мог пойти за Виктором, а тот как раз не хотел его больше сегодня видеть. Виктору не нужны приёмные родители! Джейс — дурак!

***

Несмотря на то, что Виктор с рождения рос в детском доме, он был против насилия. Но в этот раз он сильно подрался, ему даже удалось огреть обидчиков пару раз костылём, пока толпа его не повалила, пиная. От Виктора злых парней оттащили взрослые, и они же отвели мальчика в кабинет медсестры. Виктор её не любил. У мисс Гласк была тяжелая рука, она болезненно ставила уколы и прививки, а уж как она лечила порезы и ссадины лучше не рассказывать. А еще она была, по мнению Виктора, жадной. Никогда не давала обезболивающих таблеток, в отличие от школьной медсестры. Но не в этот раз. После драки мисс Гласк сделала Виктору укол анальгетика и велела лечь спать на больничной койке, чтобы, если ему станет хуже, она сразу вызвала скорую помощь. Виктор не спорил, идти до своей комнаты у него не было сил. Поэтому он послушно лег и закрыл глаза. Но сон не шёл, всё тело болело. Через некоторое время за стеной раздались знакомые голоса. Медсестра не закрыла дверь между своим кабинетом и комнатой с койками, так что Виктор всё отчетливо слышал. — Что с ним? Сильно досталось? — взволнованно спросила доктор Талис. И Виктор мысленно улыбнулся: хоть кому-то он не безразличен. Следующая мысль была ещё веселее: теперь ему будет, что рассказать Джейсу при встрече. — Подозреваю легкое сотрясение, но ребра целы, как и руки с ногами, — сказала мисс Гласк и зевнула. — Не пришлось тащиться в травматологию. — Но разве ему можно спать при сотрясении мозга? — ахнула миссис Талис. — Симения, они тут все тупые, успокойся! — насмешливо фыркнула мисс Гласк. — Даже если он потеряет пару пунктов ай-кью, никто и не заметит. Виктор насупился и натянул слишком тонкое, чтобы быть уютным и тёплым, одеяло до подбородка. Вообще-то, он был умным. Его хвалили учителя, а классная руководительница даже давала дополнительные задания и обещала, что со следующего года он сможет участвовать в олимпиадах, где дети соревнуются в знаниях. Виктору нравилась мысль, что, будучи в сломанном теле, его не подвели хотя бы мозги. Виктор знал, что он умный, но слова медсестры всё равно его задели, хотя и были неправдой. Прямо как слова тех парней, что побили его сегодня. — Я могу к нему зайти? — спросила доктор Талис, но ответа мисс Гласк Виктор не услышал. Наверное, она кивнула, потому что через мгновение в маленькую комнату на четыре больничные койки вошла мама Джейса. Она прошептала: — Виктор, ты спишь? — Нет, доктор Талис, — с готовностью отозвался мальчик и медленно сел в постели, помогая себе только здоровой ногой. — Вот и хорошо, дорогой. Как ты себя чувствуешь? Тошнит? Голова кружится? — поинтересовалась миссис Талис, и Виктор удивлённо моргнул: он был уверен, что она станет его отчитывать за случившееся, а не переживать о самочувствии. — Нет, доктор Талис. Только всё болит, но меня же побили, поэтому в этом нет ничего удивительного. — Ну что ты заладил «доктор Талис, доктор Талис»? Мы уже давно с тобой знакомы, я мама твоего друга, ты можешь обращаться ко мне по имени. Договорились? — она пододвинула к кровати Виктора старый табурет и села, одернув пиджак. Она, как всегда, была по-деловому опрятной, в отглаженном костюме, с собранными в пучок волосами. Но Виктор не воспринимал её холодной и отстраненной. Это благодаря тёплому взгляду карих глаз. Таких же, как у Джейса. — Ладно, я попробую. — Расскажи мне, что сегодня произошло? — спросила миссис Талис, и Виктор тяжело вздохнул. Что ж, похоже, интерес к самочувствию оказался только данью вежливости, а вот и наступило время для сложного разговора. — Мне казалось, что ты не из тех, кто затевает драку. — Это личное, — сказал Виктор и отвернулся к окну. Он прочитал эту фразу в одной из книг, которую позаимствовал у старших девчонок. Там тоже герои так отвечали, когда не хотели врать, но и говорить правду было нельзя. — Что ж, понимаю. Но я волнуюсь за тебя и твоё здоровье. Поэтому мне бы хотелось, чтобы ты научился управлять своими эмоциями. Хочешь, я научу тебя упражнениям для самоуспокоения? — предложила доктор Талис. — Я в порядке. Такое больше не повторится, — Виктор помотал головой. Конечно, не повторится! Виктор решил, он ни за что на свете не станет отстаивать своё мнение, если оппонентов больше, они сильнее и опытнее в драках. По итогу, он всё равно им ничего не доказал, только получил тумаков да неделю больничного. — Тогда принесу пару книг по эмоциональному здоровью. Информация не бывает лишней, правда? Доктор Талис погладила Виктора по голове очень осторожно, будто бы он был хрустальным. Затем встала и поставила табурет на место. Но когда она подошла к двери, Виктор её окликнул. — Миссис Симения, а Джейс сможет прийти? Знаю, завтра не суббота, но может быть… — Конечно, дорогой. Сомневаюсь, что смогу его удержать дома, когда он узнает, что с тобой случилось. От этих слов Виктор довольно поёжился и широко улыбнулся. Пусть они и поссорились недавно, но настоящий друг всегда приходит на помощь в трудную минуту. По крайней мере, так пишут в книгах!

***

— Кто это был?! — не в первый раз за эту неделю больничного спросил у Виктора Джейс. Пятилетний воин-защитник. Он грозился побить обидчиков Виктора, отомстить за него. А один раз даже принёс игрушечный меч, обиженно сопя, что мама не разрешила взять его молот, который он сделал с отцом в его кузнице. — Это были подкроватные монстры, — в который раз отшутился Виктор. На каждый вопрос он придумывал новую байку для друга. Джейс ни разу не повёлся: — Сказки мне не рассказывай! Талис сердился смешно: расставлял ноги на ширине плеч, упирал руки в бока, дул губы и хмурился. Но из-за его пухленьких щёчек весь эффект пропадал. Вот будь он ростом повыше, шире в плечах, тогда, скорее всего, зрелище было бы впечатляющим. — Я знаю, ты думаешь, что я маленький и слабый, и не смогу тебя защитить… — Нет, я думаю, что ты просто маленький, а слабый я сам, — засмеялся Виктор. — Так вот знай, я вырасту большим и сильным, как мой папа, — Джейс упрямо гнул свою линию. — И тогда никто не посмеет тебя обидеть! — Думаешь, мы будем дружить, когда станем взрослыми? — спросил Виктор. Он никогда не планировал свою жизнь так далеко. Прожил день — и ладно. — Конечно будем! Ты же мой лучший друг! — Джейс сел на край больничной койки Виктора со стороны здоровой ноги. — А между лучшими друзьями нет секретов! — Отстань, я не буду говорить, почему подрался, — Виктор протянул руку и попытался взять арахис в шоколаде из кулька, который держал Джейс в руках. Но тот увернулся и отодвинулся. — Не дам, пока не расскажешь! — Ну и жадина! — Виктор обиженно скрестил руки на груди. Ишь, чего удумал, шантажировать его сладостями. — А у тебя жопа слипнется, если съешь это в одиночку! — Не слипнется, не слипнется! — засмеялся Джейс и снова пересел, егоза. Теперь он сел рядом с Виктором, плечом к плечу, отдал кулёк с арахисом, а сам обнял друга за плечи. — Ну правда. Неужели не хочешь рассказать? Мне же интересно! Говорят, ты первый начал. И кого-то костылем по голове ударил так, что кровь пошла! — Не по голове. Одного шлёпнул по ноге, а другого ткнул куда-то в живот. А кровь шла у меня у самого, когда меня по носу ударили, — вяло рассказал Виктор, совершенно не гордясь своим поведением. Это вначале ему казалось, что поделиться с Джейсом будет весело, но теперь он чувствовал только стыд. Особенно из-за причины драки. — Почему ты подрался? — Секрет. — Почему? — Сказал же, секрет! — Я никому не расскажу. — Даже своей маме? — Даже папе не расскажу. Обещаю. Хочешь, снова поклянусь на мизинчике? — Джейс с готовностью протянул руку с оттопыренным пальчиком. — Не надо, я тебе верю, — Виктор опустил голову и вздохнул. — Они называли меня разными мерзкими словами. Сиротой, брошенкой, подкидышем… — А ты разве не?.. — тихо спросил Джейс, не смея повторить оскорбления. — Нет! Я не сирота! У меня есть родители! — закричал Виктор, всплеснул руками, и остатки арахиса рассыпались по полу. — Но почему тогда ты живешь здесь, а не с ними? — Джейс удивленно хлопал глазами. — Потому что родители очень бедные. А я родился нездоровым, — Виктор потёр глаза и шмыгнул носом. — Они не отказывались от меня, их не лишили родительских прав. Только они не могут обо мне заботиться, поэтому отдали в приют. Мама говорит, что тут мне лучше, чем было бы дома. Тут есть еда, одежда, крыша над головой и нет крыс и тараканов. А ещё меня тут бесплатно лечили. — Ты с ними видишься? — Они приходят на мой день рождения. И иногда ещё пару раз в год, когда у них есть возможность. — О, так вот почему ты ходишь в комнату для встреч… — Угу, — буркнул Виктор. — И поэтому тебе не нужны другие родители? У тебя уже есть мама и папа, — догадался Джейс, вспомнив их ссору. Виктор не ответил, но Джейсу этого и не нужно было. Он обнял друга за шею и прижался щекой к его щеке. — Ну ладно. Тогда не будем братьями, будем только друзьями. А конструктор я принесу сюда поиграть. *** Пока на улице были холода, Джейс и Виктор выходили гулять, только если их выгоняли из здания. Тогда Виктор садился на скамейку, а Джейс носился вокруг: строил снежные крепости, убегал играть с другими ребятами в догонялки или войнушку, катался с горки. Виктор не обижался, ему нравилось наблюдать за энергичным, подвижным маленьким другом. Джейс так органично вписывался в любую компанию, что, вообще-то, было преступлением так эгоистично держать его возле себя. К тому же Виктора грели варежки Джейса. В прямом и переносном смысле слова. Они были толстыми, тёплыми и чуточку колючими, потому что были связаны из шерсти, а не сшиты из клочков ткани и старых рваных свитеров. Джейс отдавал свои варежки Виктору, а сам забирал его тонкие. Говорил, что в них лепить снежки удобнее. Виктор делал вид, что верит. Хотя на самом деле обмен стал происходить после того, как вернувшись с прогулки, Джейс, как всегда, схватил Виктора за руку и тут же отдёрнул её обратно. — Ты ледяной! — Ну, я быстро замерзаю. Врачи говорят, что у меня недостаток железа в крови и слабые сосуды, вот поэтому руки и ноги всегда холодные, — коряво объяснил Виктор, который не смог вспомнить слово «анемия», а так хотел похвастать своими медицинскими знаниями перед Джейсом. Но Джейс не особо слушал друга. Он стянул свои варежки и схватил обе руки Виктора, поднес к лицу и стал дышать на пальцы и ладони, чтобы их согреть. Виктору пришлось стоять, по сути, на одной ноге, не опираясь на костыль, который болтался где-то подмышкой бесполезной палкой. Но ощущение от заботы и чужого тепла стоили таких неудобств. Когда пришла весна, Джейсу уже не нужно было согревать Виктора, из-за чего тот немного расстраивался. Ему нравилось, когда Джейс его обнимал или держал за руку. Но сам Виктор почему-то не мог первым инициировать контакт, он считал, что навязывается. Джейса же такие условности никогда не беспокоили. Зато весной Виктор и Джейс больше бывали наедине, без других ребят. Они уходили на задний двор приюта, где из луж в грязи собирались ручьи и заводи, в которых можно было запускать маленькие бумажные кораблики. — Вообще-то, я больше люблю поезда, — признался Джейс, подталкивая палочкой застрявший «крейсер». — Но для них нужно строить железную дорогу… На улице в такое не поиграть. — А мне больше нравятся самолеты. Но они гораздо сложнее, чем кораблики. У меня не получается их делать из бумаги так, чтобы они далеко и высоко летали, — вздохнул Виктор, запрокинув голову и глядя на синее безоблачное небо. — Ты никогда не летал на самолёте? — Нет, а ты? — Пару раз. Там очень шумно. — Ну, если ты говоришь, что там шумно… То это ужасно! Потому что ты самый громкий человек из тех, кого я знаю! — Виктор улыбнулся другу. — Это ты ещё не слышал, как я умею визжать! — Джейс набрал полные легкие воздуха и заорал. Ох, ну и влетело же Виктору от надзирательницы мисс Восс в этот день. А доктор Талис только посмеялась, когда к ней привели сына, чтобы она его отчитала. Виктор думал, что будет ревновать и завидовать Джейсу, потому что у него есть то, о чём мечтает каждый мальчишка в приюте — любящая семья. Но к его собственному удивлению, он был искренне рад за друга. Он и сам любил миссис Симению, пожалуй, больше, чем собственную мать. Уж виделся он с ней точно чаще. Для Виктора этот год был самым счастливым в жизни. У него впервые появился друг. И не какой-нибудь зануда, брюзга или задавака, а лучший в мире человек — Джейс Т. Талис! И только Виктор позволил себе порадоваться, как в конце весны Джейс огорошил его ужасной новостью: он уедет на всё лето к бабушке с дедушкой в другой город. — Ты обиделся? — спросил Джейс после пятиминутного молчания Виктора. Они сидели на любимой скамейке Виктора и наблюдали за проезжающими машинами. — Нет. — Расстроился? — Нет. — Врёшь мне?! — Джейс слегка пихнул Виктора плечом. Осторожно. Даже скорее приластился, как кот, чем толкнул. — Ага… — Виктор поёрзал и отсел от Джейса. — Это же всего на три месяца! Я приеду осенью! И сразу приду к тебе. — Три месяца — это долго, — Виктор грустно вздохнул. — За лето много чего может произойти. — Например? — У тебя будет море новых впечатлений. Новые друзья. Тебе исполнится шесть. Короче, ты вернёшься совсем другим человеком! — Виктор попытался перевести всё в шутку, но получилось очень серьёзно. — И что? — Джейс взял друга за руку и крепко сжал. — А то, что ты про меня забудешь, — Виктор выдернул ладонь из хватки Джейса и скрестил руки на груди. — Ага, забудешь тебя, как же, — Джейс встал на скамейке на колени, развернувшись лицом к Виктору. — Не надейся от меня так легко избавиться. Ты мой лучший друг, и я о тебе никогда не забуду! А если вдруг осенью мы оба окажемся другими людьми, нам просто придется познакомиться и подружиться заново. Понятно?! — Понятно, — эхом откликнулся Виктор. Джейс обнял его за шею, но вместо того, чтобы как обычно прижаться щекой к щеке, он наклонился и звонко чмокнул мальчика в щёку. — А это ещё к чему? — Виктор удивленно отстранился и приложил кончики пальцев к месту поцелуя. — Новый вид обещания! — выпалил Джейс, покраснев, как рак. — Мы же уже не малыши, чтобы клясться на мизинчиках!