17

      — Так, все успокоились! — Шура поднимается с места и резко оборачивается к Илье. — Томин, тебя это тоже касается! Сидеть!       — Шурыч, давай-ка полегче. Это всё же моя хата, — напоминает Илья.       — И ты, что же, хочешь, чтобы тебе её сейчас разнесли мистеры полисмены с облавой на наш невинный детский утренник? Я сказал, стой на месте и не рыпайся, говорить буду я!       Романов скрывается за поворотом в прихожую, откуда сразу доносится звук открывающейся входной двери. В гробовой тишине хорошо слышно, как Шура здоровается с доблестными полицейскими и уточняет, что же случилось. А затем выходит к ним за дверь, и снова становится тихо. Все присутствующие в квартире, как по команде, перестают даже дышать.       Руслан — в особенности. Если его примут пьяного и несовершеннолетнего на чужой хате ночью — это по-любому путёвка в отдел полиции. И его в этой ситуации пугает отнюдь не привод. Да пускай хоть на учёт ставят! Их всех в любом случае долго не продержат. Попугают, может, протокол какой составят. А потом вызвонят родителей да передадут с рук на руки. Именно это и было самой большой проблемой. Енисейский имел лишь одного законного представителя, которому обязательно сообщат о том, где находится его сын, и заставят приехать в отделение, чтобы забрать его.       Что ж. Пожалуй, если он сейчас, разбежавшись, прыгнет с десятого этажа, то шансов на выживание будет намного больше, чем в случае, если его всё-таки заберут в ментовку…       Пока Енисейский всерьёз обдумывает, как ему сигануть с балкона так, чтобы не убиться, в прихожей слышится шум. Потом шаги в сторону зала. А затем в дверях появляется Шура с полицейской фуражкой на голове.       — Ну что, — он опирается на косяк и скалится во все тридцать два. — Испугались, обосрались? — и после недолгой драматичной паузы начинает громко смеяться. — Видели бы вы свои рожи сейчас! Ебашим дальше! Илюха, заводи шарманку!       Все, кто был в квартире, взрываются таким восторженным ором, что закладывает уши. Томин так вообще лезет к Шуре целоваться от переизбытка благодарности и по инерции после бутылочки… Всё же удобно, когда в вашей компании есть сынок депутата.       После этого перфоманса все принимаются по очереди мерять фуражку, а Руслан, подхватив недопитую бутылку джин-тоника, под шумок сваливает на перекур. Успокоить нервишки сейчас необходимо, как никогда раньше.       На кухне он находит Уралова, который сидит в наушниках за столом и тупит в телефон. Похоже, он даже и не заметил всего произошедшего кипиша, а уж того, что Енисейский прошёл мимо — подавно. Ну, что ж, Руслан в психологи не нанимался. Да и друзьями они никогда не были.       Енисейский прошмыгивает на балкон, закрывает за собой дверь и поджигает сигарету. Руки после случившегося всё ещё немного трясутся, так что нормально подкурить получается не с первого раза. Вдруг Руслан замечает краем глаза какое-то движение.       Он стоит так, что его и не видно толком. Зато кухня просматривается вполне неплохо. И ему отлично видно, как туда заваливается весёлый Романов. Но, при виде Кости, которому только таблички «ушёл в себя. Вернусь нескоро» не хватает, тут же меняется в лице.       Руслан с интересом наблюдает, что же будет дальше. Шура выглядит довольно… серьёзным? Это вообще сюр. Енисейскому даже на мгновение кажется, что Романов резко протрезвел и снова стал душным занудой. Но потом тот усаживается задницей на стол, и Руслан выдыхает с облегчением.       Шура тянет руку к лицу Кости и аккуратно стаскивает с него наушники. Губы шевелятся — Романов что-то говорит. Звукоизоляция балкона не позволяет услышать разговор, но немое кино выходит тоже весьма занятным. Костя зарывается обеими руками в свои волосы и с силой сжимает. Походу, ему и правда дерьмово. Перепил, что ли? Да, вроде, тоже целый вечер на минералке. ЗОЖник несчастный.       Шура поднимается, подходит к кухонным шкафам и начинает по-хозяйски в них рыться. Вскоре поиски оканчиваются успехом — в руке Романова оказывается бутылка чего-то явно крепче, чем просто пивко — то ли коньяк, то ли виски. Он берёт два стакана и наливает себе и Косте. Но тот лишь отрицательно мотает головой. Однако Шуру переспорить возможность представилась бы только в том случае, если бы он был глухонемым, безруким и безногим инвалидом. И даже в этом случае существовала бы вероятность, что он покажет оппоненту хуй. Поэтому, спустя пару ласковых, Уралов сдаётся и опрокидывает в себя высокоградусное пойло без какой-либо закуски.       Охуеть. Раскодировать Романова, пожалуй, было лучшим решением в жизни Енисейского…       Руслан докуривает сигарету, наблюдая, как Шура утягивает Уралова за собой обратно в зал. Енисейский ждёт ещё некоторое время, и тоже возвращается. А там разворачивается уже новое увеселительное мероприятие.       — Вы серьёзно?! — отчитывает собравшихся Романов. — Вас тут человек тридцать, и у ни кого нет сраных карт! Да вы куда вообще шли-то?!       — У меня есть, — Руслан поднимает колоду вверх. Он и сам без понятия, откуда она взялась в кармане. По непонятным причинам, карты почему-то всегда в нужный момент оказывались с ним.       — Енисейский, да ты ж пиковая дама моего сердца! — Шура счастливо улыбается и салютует ему очередной бутылкой. — Тащи сюда. Надеюсь, краплёная?       — Обижаешь, — Руслан хмыкает и достаёт карты из пачки, показательно начиная тасовать. — Я тебя и без краплёных сделаю.       — Ну, это мы ещё посмотрим. Думаешь, чем «вшивая интеллигенция» раньше развлекалась? Я, считай, потомственный картёжник!       — Пиздун ты потомственный, Романов, — Енисейский садится на пол и деловито интересуется. — На скольких раздаю?       Белоярский сразу открещивается от идеи играть с Русланом и Кириллу не даёт. А вот Шура подсаживается в круг и тащит следом за собой Уралова. Тот явно подрасслабился после коньячка, и уже не выглядел, как ходячий труп. Чуть погодя присоединяются Томин и Татищев.       — А ты, Енисейский, всегда с собой колоду таскаешь? — Юра хмыкает. — Гадалкой в переходе подрабатываешь, что ли?       — Ага, — Руслан мило улыбается. — Будешь много пиздеть — нагадаю тебе проснуться в одной постели с мужиком.       — Иди в жопу! — шикает Татищев.       — Приглашаешь? — Енисейский играет бровями и уточняет у собравшихся. — Алко-дурак?       — Алко-дурак! — Романов с энтузиазмом поддерживает его.       — Что ещё за алко-дурак? — Руслан слышит голос за спиной, и запрокидывает голову, встречаясь глазами с Ангарским. О, явился не запылился! И где его только носило всё это время?       — То же самое, что и обычный дурак, но тот, кто выходит первым — пьёт один шот, — поясняет он. — Тот, кто выходит вторым — два. И так пока тот, кто не умеет играть в карты, не умрёт от передоза этила.       — Это не дурак, а алкоголик какой-то… — заключает Дугар, и Енисейский смеётся, хлопая ладонью рядом с собой и приглашая присесть. — У нас колоды уже не хватит на ещё одного, но можешь приткнуться рядом в качестве активного наблюдателя. Как Татищева сольём — возьмём тебя.       — Э, слыш, — тянет Юра недовольно.       — Татищев, заканчивай ныть уже и погнали! — Романов цокает языком.       Первые два кона Руслан, естественно, опрокидывает только по одному шоту. Но ему быстро наскучивает такое положение дел. Поэтому на третий раз он делает всё, чтобы остаться с выходившим до этого третьим и четвёртым по счёту Юрой один на один. Чисто забавы ради. В конце концов, Енисейскому даже не нужно заканчивать партию — он умеет считать карты, так что и так знает, какие на руках у Татищева.       — На погоны, милый, — Руслан тянется и кладёт хмурому Юре по одной карте на каждое плечо.       А Юрец-то человек азартный — с проигрышем не сумел смириться. Даже после того, как паровозиком выпил пять шотов водки с соком. И плевать Енисейский хотел, что ему для того, чтобы нагнуть Татищева один на один, пришлось выпить четыре таких шота.       — Так, к хуям это ваше бухло! — уже заплетающимся языком выпаливает Татищев, занюхивая чипсиной. — Енисейский, ты и я! Один на один! На желание! Или зассал?       Зрители, которых собралось к тому моменту уже немалое количество, присвистывают и кто-то просит Енисейского зачитать второй раунд. Руслан смеётся, довольный тем, что его тогдашний словесный (а потом и телесный) поединок с Татищевым так полюбился народу.       — Ну и что же ты хочешь, а, Юрочка? — Енисейский тасует карты, хитро улыбаясь.       — Если я выигрываю — ты сбриваешь свои крашенные пидорские патлы под ноль! — объявляет Татищев.       — Серьёзная заявка, — присвистывает Руслан. — Я правильно понял, что для тебя любой парень, который красит волосы — пидор?       — Да, блять, поголовно! — Юра заносчиво фыркает.       — Ну что ж. Хорошо, — Енисейский раздаёт карты, как бы невзначай интересуясь. — Илюша, подскажи, у твоих предков есть дома краска для волос?       — Ну, у мамки там какой-то осталось немного, — Томин задумчиво чешет репу. — А что?       — Отлично. Тогда, Юрочка, если выигрываю я, — Руслан выдерживает паузу, бросает взгляд на Костю, который после алко-дурака уже просто в ничто, и выдаёт свой вердикт. — то я покрашу твоего лучшего друга.       На этом моменте зрителей (из тех, кто ещё мог стоять на ногах или хотя бы прямо сидеть) становится ещё больше. Юра смотрит на Руслана и хватает ртом воздух. Откажись Татищев сейчас — и на весь оставшийся год заимеет славу трусливой бабы.       — Ну что, по рукам? — губы Енисейского растягиваются в ехидной улыбке. — Или зассал?       Юра смотрит на Костю, на Руслана, на собравшихся, снова на Костю… И злобно цыкает.       — Какая же ты сука, Енисейский!       — Спасибо, я стараюсь.       Спустя каких-то пятнадцать минут Юра сидит, схватившись руками за голову, и просит прощения у Кости, а Руслан уже намешивает найденную Ильёй краску в ванночку. Уралов-то, к слову, вообще не имеет ничего против. Сидит себе спокойно с накинутым на плечи пакетом из Пятёрки, глядит осоловело. Впрочем, вряд ли он вообще понимает, что сейчас происходит.       — Итак, добро пожаловать в салон красоты и шатёр фокусника в одном лице! — оповещает собравшихся Енисейский. — Леди и джентльмены, сейчас вы станете свидетелями того, как всего одна капля краски превратит этого гетеросексуального юношу в пидора по мнению его же лучшего друга!       Кто-то на колонке включает «ЛГБТ-секс-инструктора из НАТО».       Краски и правда оказывается маловато — на всю Ураловскую башку не хватает. Поэтому Енисейский красит только одну половину в какой-то молочно-шоколадный, а вторую оставляет родного светло-русого цвета.       — Посиди минут двадцать, и можешь смывать, золотце. Тебе, кстати, реально идёт, — Енисейский хлопает Уралова по плечу и лучезарно улыбается. Переводит взгляд на мрачного, как туча, Татищева, и подмигивает ему. Кажется, тот снова готов его убить, но от праведного гетеросексуального гнева Руслана спасает Кару. Или не совсем спасает. А просто внезапно обрушивает на Енисейского уже свой гнев.       — Руслан, мать твою, Андреевич, что б тебя черти драли, Енисейский! — шипит Белоярский, крепко вцепляясь в его локоть и вытаскивая из толпы.       — У, какие мы злые, — Енисейский пьяно хихикает. — Что такое, мамочка? Я плохо себя вёл?       — Ты нахуй сюда пришёл? Мужиков красить? — Кару же, однако, шутки юмора не оценил и даже не улыбнулся. Какая муха его укусила?       — Видимо, в том числе, — Руслан пожимает плечами. — Ты сам меня сюда притащил, чтобы я развлекался. Как видишь, именно этим я и занимаюсь!       — Я тебя сюда притащил, чтобы ты глаза свои из задницы, наконец-то, вынул! — Белоярский уже откровенно психует. — Так вынь их и посмотри: давно Ангарского видел?       Руслан, немного пошатываясь, осматривает толпу, и действительно не находит там Дугара.       — Он чё домой, что ль, ушёл? Без меня? Блять, говнюк… — тянет Енисейский обижено. Вообще-то, и правда обидно стало.       — На балконе твой Ангарский. Один одинёшенек уже минут двадцать тусит. Ты чё, бля, совсем нахуй?! Ну-ка пшёл к нему быстро!       — Да ты заебал меня уже, Белоярский! — Руслан аж взвыл, резко вырывая руку из хватки Кару. — Тебя что, заело? Дугар-Дугар-Дугар! Сам с ним мути, раз он такой пиздатый! За своими отношениями следи лучше, а я сам разберусь!       Кару отступает на шаг назад.       — Ну, сам так сам. Вот только я не про мутки говорил, вообще-то, — его голос снова становится холодным и серьёзным. Он смотрит на Енисейского отстранëнным, колючим, совершенно трезвым взглядом. — Ты — единственный, с кем Дугар подружился в классе. А ты его одного кинул на весь вечер, как крыса. Ради мимолётного вниманиеблядства.       Руслан за словом в карман не лезет и редко не находит, что ответить. Но это — тот самый редкий момент. Белоярский больше ни слова не говорит. Разворачивается и уходит прочь. А Енисейский ощущает себя последним конченным уёбком. И по отношению к Кару, и по отношению к Дугару. С другой стороны, он Ангарского развлекать не нанимался. Тогда почему от этого на душе не становится менее паршиво?!       — Да твою ж мать, а! — рыкает Руслан и быстро направляется в сторону коридора.       Он уже собирается повернуть на кухню, когда его внимание привлекают какие-то странные звуки, доносящиеся из комнаты сбоку. Дверь туда оказывается приоткрыта, и Руслан слышит через уже не так громко играющую музыку разговор:       — Слушай, я… извини. Мне кажется, я не готов. Давай на этом остановимся?       — Да брось, малыш. Я не кусаюсь, — мурлычет девичий голос в ответ.       Руслан отмечает, что голос у парня совсем юный, ещё будто даже не до конца сломавшийся. А вот голос девушки звучит взрослее и ниже. Любопытство кошку сгубило, но у этой хитрой сучки девять жизней. Поэтому Енисейский аккуратно заглядывает внутрь через приоткрытую дверь и в полумраке видит двоих: какую-то девчонку, примерно его возраста, в кружевной лифчике, сидящую верхом на парне. Она ему не знакома - наверное, из другой школы. А вот парнишку Руслан узнаёт сразу. Это ж тот кашлюн с балкона!       — Ну чего ты так боишься? Неужели ты меня не хочешь? — продолжает она, нависая над ним и чуть ли не утыкаясь тому своими сиськами в нос.       — Нет! В смысле… да! Но я не уверен, что это правильно. Пожалуйста, давай прекратим, — а тот лежит, ни живой, ни мёртвый, белый, как простынка. Любой на его месте был бы рад такому повороту событий, но его происходящее, похоже, совсем не радует.       — Ты такой забавный, — девушка тихо смеётся, запуская руку под чужую футболку. — У тебя в первый раз? Не волнуйся так, я тебя научу…       Руслан встаёт у двери, как вкопанный. От увиденного и услышанного он моментально трезвеет. Подскакивает пульс, во рту становится сухо, а кулаки сжимаются сами собой. Голос девушки искажается. Звучит по-другому. Ниже и грубее. Это и не девчачий голос вовсе. «Да не ломайся. Я же вижу, что ты тоже хочешь. Весь вечер хвостом передо мной крутил, чтобы сейчас продинамить? Так не пойдёт…»       Енисейский мотает головой, сбрасывая оцепенение. Закусив губу, смотрит в сторону кухни. Так, нахуй. Это не его ума дело. Мелочь, вообще-то, не в таком уж безвыходном положении. Сам разберётся. Руслан его вообще знать не знает.       Он делает шаг в сторону, когда из комнаты сдавленно доносится совсем уж жалобное:       — Не надо…       ДА ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!       Свет включается одним щелчком, и девчонка тут же спрыгивает с этого доходяги, прикрывая грудь простынёй. Мальчишка тоже вскакивает и отползает на дальний край кровати, смотря на Руслана такими огромными испуганными глазами, что у того всё сжимается внутри. Он узнаёт этот взгляд слишком хорошо.       — Ты совсем охренел, что ли?! — взвизгивает она. — Не видишь, тут занято?!       — Прошу прощения за то, что так вторгаюсь, — Енисейский медленно проходит в комнату. — Однако, барышня, боюсь, что ваш кавалер сегодня не в состоянии стояния. Советую вернуться в зал и найти себе партнёра в своей весовой и возрастной категории. А лучше — пойти домой и проспаться.       — Чё ты сказал?! — девушка шипит, натурально змея.       — Говорю, не хочет он твою чахлую изюминку. Отъебись, подобру-поздорову, — закатывает глаза Руслан. — Так понятнее?       — Ах ты урод! — она вскакивает и подлетает к Енисейскому. Красная от гнева настолько, что даже через сто слоёв тоналки видно.       — И что ты мне сделаешь, красавица? — интересуется он с лёгкой улыбкой. — Тоже попытаешься насильно трахнуть?       Девушка смотрит на него несколько секунд, раздувая ноздри, как бык на родео. Всматривается в его лицо, а потом как-то нехорошо ухмыляется.       — А. Так ты тот самый, который всей школе сосал?..       — Завидуешь, что у мужиков на меня хотя бы встаёт? — Енисейский едко ухмыляется в ответ. — Могу дать парочку уроков, если всё совсем печально.       Девушка прищуривается. Снова оглядывает его с ног до головы. А затем медленно отступает к кровати и снова усаживается на неё. Руслан немного сбит с толку такой реакцией, но виду не подаёт. Что, неужели всё было так просто?..       — Давай-ка лучше я тебе урок преподам. Что бывает, когда суëшь нос не в своё дело, — она плотоядно скалится. И, пока Енисейский не успевает сообразить, что к чему, меняется в лице и даëт себе смачнейшую пощëчину. А после издаёт такой оглушительный визг, что у Руслана закладывает уши.       На крики сразу сбегаются все оставшиеся в квартире и способные передвигаться люди. Енисейский стоит в ступоре посреди комнаты с рыдающей на кровати полуголой девчонкой, испуганным малолеткой и кучей пьяных подростков. И в голове всего две мысли:       Первая — «Ах ты хитрая сука!»       Вторая — «Я в полном говне…»       — Что тут творится?! — Томин сразу же прекращает выглядеть, как весёлый парнишка с пирсингом. Он почти что лает и враждебно смотрит в упор на Енисейского. — Я спрашиваю: что тут, блять, происходит!       — Илья, что за психа ты позвал?! — рыдает девчонка, держась за стремительно краснеющую от удара щëку. Это ж надо было такой чапалах себе же выписать… И это Руслан-то после этого псих?!       Аня и ещё несколько девчонок тут же подлетают к «пострадавшей» и принимаются её успокаивать. Кто-то бежит за льдом. А эта актриса погорелого театра продолжает свой ебучий спектакль.       — Мы с Колей просто хотели… ну… т-ты понимаешь, — ещё и заикается так натурально! — А тут он… Начал какой-то бред нести про то, что сам с ним хотел, чтобы я отвалила, ну… В общем… Я попыталась его выгнать. А он…       Эта блядь прикладывает принесëнный кем-то из сердобольных зрителей лëд к щеке и снова принимается заливаться слезами, размазывая по лицу тушь. У Руслана от настолько наглого пиздежа аж дыхание перехватывает. Да кто в этот бред вообще поверит?!       Но он, видимо, слишком высокого мнения об умственных способностях собравшихся, потому что слышит, как из толпы начинают доноситься шепотки:       — Он с девчонкой за мужика, что ли, подрался?       — Да какой там мужик. Это ж девятиклассник!       — Охренеть… Я слышала про него всякое, но это уже за гранью.       — А помнишь, что пару лет назад было?       — Неа, а что было?       — Я тебе потом расскажу…       — Да что ты несёшь вообще?! — Енисейский ощетинивается. Он ощущает себя загнанным в угол. Опять. Блять. Да почему каждый сраный раз-то с ним происходит какая-то хрень на этих ебучих вписках?! — Она сама этого мелкого в комнату затащила и пыталась выебать, хотя ей сто раз сказали «нет»! Я вмешался! Даже не пытайся выставить меня виноватым, конченная!       — Из тебя, педика несчастного, последние мозги, что ль, вытрахали?! — на него налетает Татищев и хватает за шиворот. — Как мне врезать, так кишка тонка, спасите-помогите? А как девчонку лупить — заебись?       — Да ещё и из-за парня! — вякает кто-то из собравшихся.       — Никого я не пиздил! — шипит ему в лицо Енисейский. — Она сама себе леща дала!       — Щас я тебе леща дам, ушлëпок! — рычит Татищев, хватая его за грудки.       Так. С него хватит этого блядского цирка.       Енисейский с размаху даëт Юре лбом прямо в нос. Пользуясь тем, что тот от неожиданности и болевого шока ослабил хватку, Руслан со всей силы заряжает ему коленом в живот, заставляя согнуться пополам. И, пока Татищев решает, за что ему хвататься первым — за печень или за только недавно заживший шнобель, Енисейский с силой отпихивает его от себя обратно в толпу.       — Как видишь, я не только баб бить могу. Хотя ты, Юра - та ещё баба, — Руслан презрительно прищуривается, поправляя помятый ворот бомбера.       — Я тебя убью, сучëныш! — Татищев, брызгая кровью из носа, снова бросается на него. Разнимать их никто не торопится. Однако в следующий момент Юра взвизгивает и снова сгибается пополам.       Ангарский с абсолютно спокойным лицом заламывает ему руку ещё сильнее, от чего Татищев начинает уже орать в голос. А Дугар, как ни в чëм не бывало, берёт его за шкирку, как котëнка, и швыряет прямо в руки рыпнувшемуся на помощь Томину.       Томин в ахуе, Татищев в ахуе, Руслан в ахуе, все в ахуе…       — Тому, кто полезет следующим - сломаю ноги, — предупреждает Дугар, становясь между Русланом и толпой. От голоса, которым он это произносит, по всему телу пробегает табун мурашек. И, похоже, не только у Енисейского.       — Ангарский! Ты что, свою сучку на поводке вообще не можешь держать?! — Илья не подходит. Но пиздеть-то ему никто не запрещал. — Так и знал, что звать тебя, Руслан — идея дерьмовая! От тебя вечно одни проблемы!       — Ты сейчас хорошо подумал перед тем, как рот свой дырявый открыть? — интересуется Дугар, сжимая кулаки.       — Так, брейк, — вперёд выступает Кару. Он смотрит на Руслана, и Руслан знает: он ему верит. Но этого мало. Нужно как-то ещё доказать это остальным. — Ты, — он указывает на парнишку, который сидит и таращится на всё происходящее своими шарами по пять рублей. — Рассказывай, как всё было.       Парень — Коля или как его там — молчит, как рыба, комкая в пальцах простыню. Возле него уже тоже образовалась группа поддержки в виде того самого аниме-мальчика с чёрными кудряшками и ещё одного странно крашенного чувака.       Так как Коля молчит, находятся более говорливые.       — Да тут и так всё ясно!       — Две тëлки парня не поделили!       — А я видел, как этот крашеный мелкому на балконе курить давал! Видимо, чтобы потом он ему дал!       — Да заткнитесь вы все нахуй! — рявкает Кузбасов.       — Спасибо, — Белоярский благодарно кивает ему и подходит к кровати, присаживаясь на край недалеко от мальчишки. — Коля, да? Меня Кару зовут. Не бойся, тебя никто не собирается ни в чём обвинять. Просто расскажи, пожалуйста, как всё было. У вас с этой… девушкой. Всё было по обоюдному?       — Да какой пацан в здравом уме откажется от перепихона с девчонкой? — Татищева, походу, контузило знатно, всё никак не унимается. — Только импотент или педик! Эй, ты, — он обращается к парнишке на кровати. — Ты кто: импотент или педик?       — Тебя ж вежливо попросили заткнуться, — даже у Кирилла уже сдаëт терпение, и он делает шаг в сторону Юры.       — Кир, стоп, — Кару хватает его за руку. — Не-не-не-не, не надо. Уведите отсюда нахрен этого дебила.       Не только Белоярский понимает, что один удар Кубасова, и этот бухой задохлик отправится прямиком на стол к патологоанатому, поэтому его и правда берут под белы рученьки и пытаются увести в другую комнату. Но Татищев, отбрыкиваясь и матерясь через зубы, уходит сам.       Кару провожает его напряжённым взглядом, утвердительно кивает и снова поворачивается к мальчишке.        — Коля, тебе слово.       Коля сидит, уставившись в поджатые к груди коленки. Поднимает затравленный взгляд на Руслана. Тот кивает ему, мол, всё будет хорошо. Говори.       — Н-ну… мы с Юлей выпили немного, потом пошли сюда. А потом зашёл он.       Гул опять нарастает. И Руслан чувствует, как кто-то касается его спины своей. Он оборачивается через плечо и видит Ангарского, глядящего в упор на толпу. И взгляд этот явно даёт понять: Дугар тут не шутки шутить встал.       — Да помолчите вы, как бабы на базаре, ну честное слово! — тут Кару справляется уже даже без Кирилла. И снова меняет тон на ласковый. — Коля, скажи мне честно: Юля тебя к чему-то принуждала?       Парнишка смотрит на эту Юлю блядоватую, на всех собравшихся, на Руслана. А затем опускает глаза и тихо мямлит:       — Нет…       Ну, вот и всё. Пиздец. Руслан оглядывает собравшихся. Но ему не страшно. Ему уже давно нечего терять. Он не собирается ничего говорить. А вот Дугар предупредительно рявкает.       — Отошли, блять!       — Но и Руслан тебя ни к чему не принуждал, не так ли?.. — Белоярский отчаянно пытается выкрутить всё в нужное русло. Он не прогадал, решив поступать в юридический. Адвокат из него выйдет прекрасный.       А Руслан стоит и не чувствует ничего, кроме смертельной усталости от всего этого. Какая разница, что сейчас скажет Коля. Самое главное уже было сказано. Выводы, как говорится, сделаны.       — Да всё, Кару, забей, — Енисейский кладёт ему руку на плечо и слегка улыбается. Выходит бледновато, но он правда благодарен за то, что тот пытался.       Руслан поворачивается к собравшимся, расправляет плечи и вздëргивает подбородок.       — В понедельник жду ваших сочинений и охуительных пересказов тем, кто не смог присутствовать на этом празднике жизни. Расскажите со всеми подробностями, как я эту суку отпиздил, а пацана трахнул во все пихательно-дыхательные прямо у вас на глазах. Советую попросить закрасить старые надписи в туалете, а то места для новых не хватит, — он одаривает этих людей-ублюдей взглядом, в котором нет ничего, кроме презрения и отвращения. А затем разворачивается и направляется к выходу. — Пошли, Дугар.       Ангарский молча кивает ему, бросает последний убийственный взгляд на эту толпу дегенератов, и направляется следом.       Они выходят из подъезда и молча идут домой по ночным безлюдным улицам, пока Руслан курит одну за одной. Енисейский чувствует себя просто полнейшим идиотом. И дело не в том, что он снова оказался втянут в чужую ложь. К этому он, как раз, уже даже как-то привык.       Но как он вообще мог кинуть Дугара? А тот всё равно ему поверил. И был готов ноги переломать любому, кто подышит в сторону Енисейского. А чего ради он его кинул? Ради того, чтобы повеселиться в компании кучки придурков, которые на слово поверили какой-то бляди? Просто пиздец…       — Извини меня, — сипит Руслан, опуская глаза. Ему искренне жаль, ему пиздецки стыдно.       — За что? — Ангарский непонимающе вскидывает бровь.       — Я вёл себя, как придурок. Кинул тебя одного, а сам развлекался.       — Ты что, серьёзно из-за этого загнался так? — Дугар даже шаг сбавляет, а потом и вовсе останавливается. Руслан останавливается рядом.        Енисейский молча кивает, всё ещё не поднимая глаз.       — Совсем придурок, что ли? — Ангарский тихо смеётся. — Ты не мой аниматор, чтобы меня развлекать, окей? Мне просто не вкатило, так бывает. Да и, к тому же, я никого из этой тусовки почти не знаю. А после сегодняшнего — и узнавать не хочу.       Руслан понимает, что ещё чуть-чуть, и он позорно разревётся. Он, нахуй, даже резинки не заслуживает, которой Дугар свой хвостик собирает. Не то, что такого хорошего к себе отношения.       — Почему ты за меня впрягся? — голос у Енисейского предательски дрожит.       — Потому что я знаю, что ты не такой, как о тебе говорят, — и ведь уверен же в своих словах на все двести! Руслану бы такую уверенность…       — А если я как раз такой? — всё же поднимает взгляд, смотрит пронзительно в глаза Дугару. — Если всё то, что про меня пишут и говорят — правда? А с тобой я просто охуительно хорошо притворяюсь, потому что мне что-нибудь от тебя надо, как и положено меркантильной шлюхе?       — Если бы ты обладал таким актёрским талантом, то и роль шлюхи отыгрывал бы получше, — на губах Ангарского появляется ироничная ухмылка. Он медлит немного, а затем невесомо касается пальцев Руслана своими. — Руки у тебя, как ледышки, пиздец…       — Ну так согрей, — с вызовом бросает Енисейский.       Дугар хмыкает и подходит ближе, у Руслана в голове просто истошные крики и обезьянка в тарелочки бьёт.       «Охуеть, охуеть, охуеть!»       В момент становится насрать и на тупых одноклассников, и на всю ту грязь, что на него вылили и — Руслан уверен — выльют ещё не раз, и вообще на весь белый свет!       Чёрт, он был готов к любому развитию событий в этот момент, но только не к… звукам полицейской сигналки. Второй раз за ночь?! Вы прикалываетесь?!       — Доброй ночи, молодые люди, — дядя-Стёпа на переднем сидении опускает стекло. — Чего по ночам гуляем?       — Да вот, вышли свежим угарным газом подышать, — Руслан одёргивает свою руку и нервно улыбается.       — Замечательно, — напарник, сидящий за рулём, внимательно осматривает их. — А восемнадцать есть?       — Разумеется! Мы законопослушные совершеннолетние граждане! — заверяет Енисейский, хотя больше всего на свете ему сейчас хочется сесть. За убийство. Двух сраных ментов.       — Документы, пожалуйста.       — Да, конечно, одну минуту… — Енисейский начинает разводить вид бурной деятельности, рыться по карманам в поисках паспорта. А потом виновато улыбается. — Уважаемые хранители правопорядка, дело в том, что…       — Валим! — Дугар всё же хватает его за руку и резко срывается с места.       Есть такое выражение: «нестись, сломя голову». Что ж. Если воспринимать эти слова буквально, то Руслан бы оценил их спринт на тройной перелом черепа. Они срезают дворами, пока мигалка орёт на всю округу. Ангарский несётся так, что Руслан еле поспевает за ним и всерьёз боится, что тот ему сейчас нахрен руку оторвёт. Вот уж кто физ-ру не прогуливал!       Они вваливаются в подъезд и несутся к лифту. Начинают лихорадочно жать на кнопку вызова. Как будто он от этого быстрее приедет! И, только когда Руслан с Дугаром вваливаются в кабину, а двери закрываются, они приваливаются к стене, часто дыша.       Дугар-то ещё ничего, бодрячком. А вот Руслан чуть ли не по стеночке стекать начинает. Этажей восемь они едут, тупо хватая ртом воздух. Пока Енисейский, к которому постепенно начинает возвращаться возможность говорить, не издаёт нечто похожее на:       — Курить… пора… бросать…       Они молча смотрят друг на друга секунду. И начинают неистово ржать. От всё ещё сбитого дыхания смех у обоих звучит, как крик помирающей чайки, и от этого им становится ещё смешнее.       Енисейский утыкается Дугару лбом куда-то в плечо, трясясь в истеричном припадке внезапного веселья. А, когда собирается вытереть выступившие слёзы, понимает, что его всё ещё держат за руку. Смех постепенно сходит на нет. Руслан поднимает блестящие от алкоголя, адреналина и слёз глаза на Ангарского. Тот уже тоже не смеётся и просто молча смотрит на него с лёгкой улыбкой на губах. Дыхание после бега в норму почему-то никак не приходит. А, может, дело не в беге. 12 этаж       Руслан опускает взгляд на губы Дугара и неосознанно облизывает собственные. 13 этаж       Руслан крепче сжимает руку Дугара в своей, переплетая их пальцы. 14 этаж       Дугар несильно, но вполне настойчиво тянет ближе к себе. Руслан касается кончика его носа своим и чувствует чужое горячее дыхание на своих губах. 15 этаж       Руслан прикрывает глаза.