А Кот пришёл, мой Кот пришёл назад

Теперь Би-Хан не сомневался, что его переиграли на его же поле — ловко, цинично, пользуясь его мечтами и жаждой другой жизни, где он смог бы быть собой, настоящим собой, а не выхолощенным болванчиком без права на любовь и некоторые простые человеческие слабости. Экс-глава Лин Куэй не был полным идиотом, чтобы отрицать простые вещи: бренность своего тела, возможные травмы, с коими часто имел дело, незапланированные срывы, несмотря на всю строгость и самоотдачу дисциплине и правилам. Он долгое время презирал эту часть себя, пока не понял: даже магические способности и аристократическое происхождение не есть гарантия полной неуязвимости. В теле кота он принял в себе ещё кое-что, с чем нещадно боролся — он не мог существовать вне зависимости от других людей, быть изолированным от них и вечно стоять на ступеньку выше. Оказавшись в щекотливом положении и не имея возможности объяснить жителям клана свои незатейливые потребности, он вынужден был изобретать, как получить столь необходимые пищу и тепло. И всё же, несмотря на всю свою природную хитрость и умение выкручиваться из тяжёлых ситуаций, он проиграл, польстившись на возможность иметь за своими плечами понимающего союзника. Теперь было слишком очевидным, что Сектор не думал останавливаться в достижении максимального прохождения неживых тел через кибернетизацию. Все эти карательные меры, пустые гробы, весьма поверхностные объяснения исчезновений «предателей клана» — всё это было только ради одной цели. Проект «Текунин». Би-Хан не смог долгое время смотреть сквозь пальцы на ужесточившиеся эксперименты сына династии Южной Звезды, и когда раскрылось его пагубное желание скрещивать виды ради улучшения прохождения через кибернетизацию, Саб-Зиро охватил неподдельный ужас. Сектор так долго подбирался к нему, подталкивая на бунт, отравляя ум сладкими речами и редкими подношениями из цивилизованного мира, постепенно заводя в липкую паутину заблуждений. Это смущало разум, заставляло каждый раз сомневаться в наставлениях отца, особенно после появления мальчика из клана Северной Звезды, которому втюхивались аналогичные истины. Ребёнок, забывший свои корни, потерявший жажду мести и своё истинное «Я», стёртая личность в обмен на жалкие подачки в виде усыновления Грандмастером. А ещё циничное «так надо» или «у меня не было выхода» из уст Бога Огня, который и глазом не моргнул, чтобы забрать самое дорогое. Слова Сектора пролились на благодатную почву бунтарского разума: Би-Хан был в такой фрустрации, что его традиционный уклад жизни со всяческими запретами и предписаниями со временем стал ненавистен ему. Конечно, он не сразу поверил Сектору, скорее изучал его поведение и выгоду, которую представитель Южной Звезды хотел получить от будущего Главы клана, ведь верить было нельзя никому, даже тем, кто мог бы быть полезен в будущем. Но у него не осталось больше никаких сомнений в правдивости слов друга, когда с разрешения Лю Кана представителей Лин Куэй переместили в место, которое мало чем напоминало крепость, замок или храм. Это был дом, весьма глупый и вычурный, с совершенно идиотскими высокими окнами, без укреплений, барьеров, защиты. Би-Хан старался рассмотреть в нём каждую деталь, чтобы понять, почему там было так отчаянно красиво, особенно на закате, когда солнце окутывало всё оранжевым светом, захватывая великолепный пейзаж в свои тёплые оттенки. Криомант старался держаться как обычно — невозмутимый, отстранённый, но сердце его клокотало от несправедливости и стыда за себя. Он смотрел на вещи и не понимал, для чего они, словно пришелец из другого мира, и ладно, если бы это был не его родной мир, в котором он вырос, так же, как и все… Это была всё та же Земля, но совершенно другое её воплощение. Би-Хан знал всё о Внешнем мире и Эдении и ничего об особняках, машинах, телевидении и компьютерах. Так что его лицо, едва сдерживающее раздражение от крикливости и вычурности дома нового Избранного, потускнело, когда их с братом вежливо пропустили внутрь особняка. Джонни Кейдж, как его назвал Лорд Лю Кан, выглядел полным идиотом, простофилей, который мало того что не был в курсе, кто перед ним, так ещё и дурачился, кривлялся, выказывая властителю Земного царства некоторую форму непростительного недоверия. Это заставило Би-Хана метнуть недоуменный взгляд в божественный затылок, завидев молчаливый многоговорящий жест рукой, прерывающий вероятные вопросы со стороны. Только Лин Куэй были в курсе того, кто такой Лю Кан? То есть остальным было необязательно это знать, как и тем крестьянам? Да что за жизни они живут, если тот, перед кем склоняет голову каждый великий воин Лин Куэй, сейчас поясняет очередному болвану прописные истины? Болвану, которому в доме понадобилась купальня, подумалось Саб-Зиро, когда его взгляд прошёлся поперёк по утвари в комнате, вычурным вазам, дурацким украшениям и картинам. Не дом, а хвост павлина, под которым явно скрывается обыкновенная куриная задница, решил для себя Би-Хан. Для Куай Ляна подобная обстановка, казалось, вообще была не сильно интересна, он относился к ней как к декорациям, не больше, не меньше, в то время как сердце старшего снедал стыд с нотками зависти. Он мог бы жить так же, свободно, не таясь и не пряча своих помыслов, но вместо этого каждое утро читал сутры, остращал плоть и бесконечно тренировал своё тело, мечтая о триумфальном моменте познать свои силы и предел возможностей. Какая удобная простая жизнь! Мягкие диваны, глупые ковры, какие-то яркие кричащие аппараты в комнате за стеклом, что мигали и сверкали так, будто кто-то поливал их фейерверками каждую минуту. Би-Хану о стольком хотелось расспросить, выведать, узнать! Но горечь невежества слепила из него один большой комок чистого раздражения, который был готов взорваться гневом. После реплики Кейджа злость сдетонировала, вырвалась на свободу, но пред строгими очами божества причинить какой-либо вред одному из чемпионов Саб-Зиро не мог. Вторым унижением было и его частичное отступление в надежде, что когда-нибудь он сможет сойтись с бахвалистым актёришкой ещё раз. И если не унизить его, так точно покалечить, чтобы показать разницу в их силе и возможностях. По прибытии домой Би-Хан долго сидел в своём кабинете и курил, пытаясь сложить картинки в своей голове. Выходило очень плохо, пока в кабинет не вошёл Сектор, который в некоторых ситуациях имел право входить без предупреждающего в таких случаях стука. От задымлённого кабинета и удручающего вида Грандмастера брови инженера взметнулись вверх, потом сбежались возле переносицы в осуждении. — Ты как? — прозвучало в голосе Сектора с неподдельной тревогой. — Хреново. Я не думал, что различия настолько огромны. Меня словно макнули с головой в дерьмо, — Би-Хан с силой вдавил окурок в край старой чернильницы, которая временно служила ему пепельницей. — Тот мир словно не для нас. Магия, легенды и пустые мечты — вот чем живёт наш клан. Чтобы повелевать нами, достаточно держать нас в невежестве, как… тупых крестьян, что за миску риса готовы работать без устали. Я думал, что такая стратегия присуща только тирании, но оказывается, даже для богов это весьма удобоваримая тактика. Нас обманывали столько столетий! Пока мы чтили традиции и пытались соответствовать представлениям нашего Лорда, остальной мир развивался и жил в какой-то параллельной реальности! Сектор тяжко пропустил воздух через себя, стараясь мягко вывести друга из мрачных мыслей. — Наша магия и их технологии — это вызов для таких, как Лю Кан, иначе мы бы стали оспаривать его божественность, требуя уважения и свободы для себя. А ему, как ты мог увидеть, важнее люди, у которых и способностей-то никаких нет. Мы всего лишь прирученные псы, которые едят с его рук, пока он бросает им кость фальшивого предназначения. А по факту — наше место управлять всеми этими людьми, которые подвели весь мир под край зловещей пропасти. Войны, голод, колонизация, проблемы с экологией, уничтожение других наций из-за неравенства взглядов, религий, цвета кожи. Для нас, тех, кто может управлять своими демонами, нет места в том мире только лишь потому, что мы куда сильнее людей. И так было и будет. Мы — избранные. Но вынуждены оставаться в тени и проживать свои жизни в пустых мечтах… — Не бывать этому! — гнев и обида прорвались сквозь мощные голосовые связки Би-Хана, и от его резкого движения в сторону Сектора взметнулись мёрзлые крошки льда и снега. Вся его стихия бушевала вместе с ним, демон зимы рычал и рвал когтями душу… А потом случилось то, что разделило жизнь на «до» и «после» — бегство братьев, переворот в Лин Куэй, карательные меры по отношению к сочувствующим, модернизация и задействование всех ресурсов. Глава проводил дни и ночи в учебном центре, учился до чёрных мешков под глазами, впихивая в голову тонны информации. Он был весьма удивлён, что предусмотрительность клана Южной Звезды была крайне полезна и что они сильно рисковали, скрывая подобные вещи от предыдущего Грандмастера. Теперь всё стало на свои места — магия и технологии соединились, образуя внутри клана новый идеальный мир, где всё получило вторую жизнь без сильных нестыковок и протеста. Техногенный мир с магическими способностями, старыми традициями и новым пониманием своего места в Земном царстве. А Куай и Томаш стали символами того, к чему нельзя было возвращаться, даже если на кону было противостояние с богами. Би-Хан верил в идею сильного и могущественного клана, и когда он понял, что у него нет лимитов на завоевание других территорий и расширение границ, он стал прощупывать почву, чтобы выйти на таких же амбициозных людей. Так он познакомился с Чёрным Драконом и его технологиями, конечно же, не без помощи Сектора, чья семья давно и успешно сотрудничала с этой организацией, лелея момент, что рано или поздно их сын Сектор сможет занять грандмастерское кресло. Но учитывая лояльность их прежнего главы, не было никой необходимости ликвидировать Саб-Зиро или поднимать очередной истощающий силы бунт внутри Лин Куэй. Династия Южной Звезды предпочитала политические интриги взамен активных действий и заведомо подготовилась к тому, чтобы будущий глава был на их стороне в случае, если их далеко идущие планы станут известны, например, Лю Кану. Би-Хан прикрыл глаза, провел усталой пятернёй по векам, собрав пальцы у переносицы. Поражение и невозможность повлиять на ситуацию, зависимость от младшего приёмного брата, полное унижение человеческого достоинства — сомнений в том, что его предали, больше не оставалось. Саб-Зиро успел перейти дорогу всем, включая Шанг Тсунга, так что неудивительно, что глумление колдуна над ним выглядело подобным образом. И чёртов Лю Кан, что дал возможность, претерпевая муки и агонию боли от перевоплощения, хотя бы ночью побыть человеком… Ситуация зашла в опасный тупик. Скорпион не станет слушать, просто разметает половину клана, не оставив ничего, уничтожая тонны работы и затраченных средств. Куай был всегда честен в своих порывах, так же, как и его стихия. — Он не примет мои слова всерьёз, Томаш, — тихо и угрюмо процедил сквозь зубы Би-Хан. — Мне хватило эпопеи с посеребрённой водой — он меня чуть не прихлопнул, котофоб чёртов. А в таком виде я к нему не пойду — это нелепо. Если твои дружки не поторопятся, то заражение пройдёт вглубь клана. Конечно, Сектор не полный идиот, чтобы давать вампирам шанс разгуливать по клану, но он также не сможет отказать себе в удовольствии скормить Скорпиону моё ближайшее окружение. В одном я уверен — Сектор не знает, что я жив, не знает, что я наблюдал за ним всё это время, пускай и в такой унизительной оболочке. Но я видел достаточно, чтобы понять, к чему всё идет. Лян… тупоголовый и упрямый, ему нельзя говорить о том, что здесь происходит — он вспылит и пойдёт выкашивать всё и вся без разбору. Вся надежда теперь только на тебя и твоё умение держать язык за зубами. Смоук подошёл к своему брату и положил руку на тёплое плечо: видеть Би-Хана таким растерянным и неуверенным было в новинку, но именно так молодой воин Дыма видел в нём человеческую сторону. А ещё его не мог не порадовать факт того, что криомант всё ещё беспокоился о родном брате. — Ты пытаешься усидеть на двух стульях, Би-Хан. Спасти Куай Ляна и не проболтаться о том, что Лин Куэй теперь — вершина совершенства по последнему слову техники. Не навредить своей репутации, но при этом оставаться во главе и… Продолжать противостояние с Лю Каном? Слова Врбады прозвучали так чётко и серьезно, что Саб-Зиро с неподдельным интересом всмотрелся в его лицо. И когда только щенок успел настолько повзрослеть? Повзрослел, но вот мысли свои скрывать не научился. — Хочешь сказать, что ты в случае моего неповиновения пойдёшь и доложишь всё Лю Кану? — оскал, отчуждение, снова шаг назад, в защитную позицию, в которой Мастер Льда никогда долго не сидел, предпочитая расправляться с инакомыслием мгновенно. — Нет. Я всё ещё пытаюсь найти способ помирить вас, хотя и вижу, насколько это становится невозможным. Перестань думать обо мне как о ребёнке, брат, я давно вырос и даже успел воспитать несколько учеников, — Смоуку очень хотелось, чтобы именно сейчас, вот в этот самый момент между ними произошло хотя бы минимальное взаимопонимание, но Би-Хан убегал, ускользал и отдалялся всякий раз, как только его уличали в неправильности или предвзятости суждений. — Боюсь, это не представляется возможным. Посмотри на ноутбук ещё раз и спроси себя, стал бы Куай Лян разбираться в этом всём с терпением и должным прилежанием? Или просто разнёс бы всё, что не вписывается в его парадигму мира, в щепки, — язвительно выразился криомант, скрещивая руки на груди. Его ушки снова дёрнулись, а длинный чёрный хвост под одеялом стал нервозно постукивать по кровати. Смоук вздохнул, невесомо коснулся подушечками пальцев мягкого кошачьего ушка — тёплое, бархатистое. — Ну что? — фыркнул в ответ Би-Хан, хмурясь. — Ты найдёшь способ. А теперь было бы неплохо немного поспать. Завтра утром мне нужно поехать в Фенцзянь, разобраться самому. Я бы не хотел рисковать своими людьми, зная, что на них по пути может напасть вампир. Тебе тоже стоит отдохнуть, Саб-Зиро, ты стал ворчать больше обычного — плохой признак. Би-Хан хмыкнул, пробормотал что-то неразборчивое, но после болезненно прикрыл глаза, понимая, что его силы были на пределе. Он плохо спал, много бегал, а уровень не спадающей тревожности стал блокировать его пронзительный и неординарный ум. — Ладно. Уговорил. Но завтра в Фенцзянь я поеду с тобой. Мне нужно понять, какие такие толки ходят о Лин Куэй сейчас, особенно когда всё так резко изменилось. И можем ли мы рассчитывать на союзников. — Ты предлагаешь мне переводить с кошачьего на человечий? Ты представляешь, как это будет выглядеть? — уже более весело начал подкалывать старшего брата Томаш. — Мой компаньон сказал: «Мяу, мяу-мяу-мяу, мяу!» — что в переводе гласит: «Сперва куриная ножка — потом вопросы!». — Да чтоб тебя! — Би-Хан внезапно кинул в соклановца подушку, схваченную с кровати. Томаш увернулся, перехватив запущенный снаряд, метнул его владельцу. — Что не так с куриными ножками? Би-Хан сдул с переносицы выбившуюся на лоб прядь, что мешала прицелиться и снова запустить в Смоука подушкой. Это дурачество было для него чем-то новым, но забавным, на губах расцвела такая редкая, но слегка коварная улыбка. — Ничего. У меня фикус в коридоре почти загнулся. Угадай почему? — Томаш зашёл с другой стороны кровати и стянул вторую подушку, чуть побольше первой. — Даже не знаю, с чего бы, — соврал Саб-Зиро, выставляя перед собой свой метательный снаряд как щит. — Зато я знаю. В одном лежат кости от курицы, а во втором одна наглая пушистая морда устроила себе природный туалет. Слуга долго пытался понять, почему пахнет кошачьей мочой — мне пришлось заверить его в том, что я проведу с тобой разьяснительную беседу. Так что если такое будет повторяться, то кто-то получит от меня по своей мохнато-хвостатой заднице! — Хо-хо! Вот это заявление от так себе заместителя! Проявляешь владельческие замашки и даже не боишься, что однажды твоя кровать станет для меня одним большим унитазом? — криомант оскалился, начиная размахивать своей подушкой на манер нунчак. Томаш же впервые созерцал столько мальчишеского задора у вечно строгого и серьёзного Би-Хана, это было очень необычно и не могло не вызвать улыбку. Конечно, они могли бы подраться и обычным способом, но тогда в его комнату на шум сбежались бы все слуги — Саб-Зиро не умел быть тихим в моменты, когда ему очень хотелось показать, кто тут главный. Бой на подушках предполагал куда меньше ущерба и шума. И почему Би-Хан был таким дерзким и весёлым только сейчас? Почему не тогда, в детстве, когда Томаш особенно нуждался в его принятии как брата? Хотелось верить, что часть их общей тайны вызвала это забавное помутнение в голове криоманта. Сейчас он казался по-человечески счастливым, милым и дурашливым, каким мог быть только с Куай Ляном. И вот только теперь — с ним, с Томашем… Они сошлись в битве, уворачиваясь и пригибаясь после каждого замаха подушкой, пока в один прекрасный момент не ударили одновременно один другого по голове, разорвав наволочки и выпуская наружу ворох белых густых хлопьев гусиного пера и пуха. Лицо Би-Хана было мрачным и едва сдерживающим первые приступы предсказуемого гнева, но после его плечи затряслись, а из горла стало разноситься весёлое сдавленное гоготание, переходящее в почти хрюканье от едва сдерживаемого смеха. Смоук стоял перед ним совершенно растерянный, с горкой перьев на голове, плечах и одним самым пушистым пёрышком, приклеившимся к его носу. Би-Хан подошёл ближе, заглянул в серо-зелёные глаза и осторожно снял перо с почти потерявшего дар речи сироты, вызвав у того едва заметный, лёгкий румянец на щеках. Так близко, так трепетно, так… У Смоука предательски защемило сердце, сладко затянуло в животе теплом и чем-то, что можно было сравнить со свободным падением… Забота? От Би-Хана? — Я всегда был лучше тебя, сильнее, быстрее, — самодовольно заключил криомант, смахивая с себя последствия подушечного побоища. — Ничего не изменилось, Би-Хан, — Томаш ласково провел ладонью по левому кошачьему уху, смахивая белый пух. — Ты всегда был таким — за тобой не угнаться. Но я рад, что ты со мной. Правда. Особенно сейчас. Всё тот же бдительный и всевидящий старший брат, готовый прийти на помощь. Куай Лян рассказывал о твоём поступке. Я горжусь тобой. — Пф-ф! — оборотень самодовольно дёрнул хвостом, фыркнул, выдавая тот факт, что похвалу он принимать не умел от слова совсем. Парень с волосами цвета звезды внезапно понял это, сравнил с воспоминаниями об их отце, о тех вещах, которые ему удавалось иногда расслышать в полуприватных беседах старшего брата с Главой клана. Не было там похвалы — только менторство, нравоучения, наставления, критика и ни капли созерцающей безусловной любви. Наверное, Би-Хан никогда не слышал её: из кожи вон лез, чтобы быть опасным, устрашающим, всезнающим и вечно правым, но не любимым за успехи, смекалку и старания. Впервые за всё время их разлуки, жизнь по разные стороны света и фракций, Врбада искренне пожалел его, видя, каким на самом деле может быть человек, у которого забрали груз ответственности за всё и вся. Би-Хан открылся ему с совершенно неожиданной и непредсказуемой стороны. — И как в этом теперь спать? Какое… безобразие, — на лице Би-Хана не было ни тени сожаления, скорее он разворчался по привычке, ощущая некоторую степень ответственности за испорченное жилище. Но глаза его всё ещё сияли озорным блеском вседозволенности нашкодившего мальчишки, которому разрешили хотя бы раз в жизни шалить от души. Томаш вздохнул, спокойно улыбнулся, потом расчистил место на кровати, уступая его Би-Хану. — Давай, я вижу, что тебе это нужнее. Всё равно ты потом превратишься в кота и места будешь занимать куда меньше. Так что вперёд! Саб-Зиро недолго мучился с выбором и лёг на постель, накрываясь с головой одеялом, чтобы лишний раз его не тревожили разглядыванием несовершенного тела. Томаш только помотал головой — неисправим, всё такой же бука. — Доброй ночи, Би-Хан, — тихо произнёс воин Дыма, не думая дожидаться чего-то в ответ. Вместо этого он сел за столик, подтянул к себе ноутбук и одним пальцем ввёл в строку поиска библиотеки вопрос: «Как ухаживать за котами?». Библиотека выбросила несколько ссылок, и Смоук не сразу понял, что с ними нужно было делать, пока не прочитал, что на неё нужно просто два раза нажать. Памятуя о том, как волшебный курсор должен перемещаться по экрану, он очень бережно провёл пальцем по тачпаду, пока не увидел закономерность — стрелочка двигалась по мере того, как он водил пальцем. На всю процедуру по переходу по ссылке у него ушла целая минута, это было не так-то просто, как думал Томаш. Он сильно волновался, боясь, что заряд батареи вот-вот закончится, а он так и не узнает, как же ухаживать за своим питомцем. Но, на его удачу, для прочтения статей ему хватило получаса. Он сидел с изумленным лицом, вникая в то, какие капризные бывают коты, что ориенталы, к которым принадлежал Би-Хан, выбирали своего человека только один раз, редко мяукали и больше «разговаривали» странными стрекочущими звуками. Аристократы от кончиков ушей до кисточки хвоста, невыносимые чистюли, охотники и шкодники — вот что за кот ему достался. Проворный, хитрый и шкодливый кошак в сочетании с изобретательностью острого ума образованного азиата, стратега и бывшего Главы клана. Смоук удивился, насколько это теперь подходит его коту, который за короткий промежуток времени поставил весь клан на уши своими необычными проделками с летающими с балконов цветочными горшками. Вычитывая и даже выписывая некоторые моменты себе на листок бумаги, в конечном итоге третий сын понял, что его коту нужна защита и забота даже больше, чем Би-Хан сам того бы хотел. Капли от блох, подстригание когтей, успокоительные травы для снижения гиперактивности, подушечка для сна или лежанка, куча игрушек и, конечно же, высококачественное сбалансированное питание. Так много всего! Больше всего смутила статья про то, как положено измерять температуру тела подобным котикам. От одного воспоминания о кошачьих когтях на лице Смоук автоматически поморщился и прихватил правую щёку ладонью. Нет, ТАКОГО его кошак ему не простит… Утром кот мирно посапывал почти на голове хозяина, грея его своим мохнатым тельцем и успокаиваясь присутствием важного человека в его жизни. Сам кот этого не осознавал, но язык его тела говорил о процессах, которые уже начинали с ним происходить — зверь привык к запаху хозяина и ассоциировал его с безопасностью. Смоук провёл большую часть времени за компьютером, пока тот не разрядился окончательно. В мире, который существовал в этой небольшой коробочке, было столько всего интересного! Особенно реклама! Томаш ничего не трогал и просто смотрел на всякие странные штуки, которые демонстрировали счастливые на вид люди, предлагая купить то пылесос, то какой-то там поддуватель для волос, то диковинные тряпки, после которых пятна испарялись как от волшебства. Ближе к утру, когда глаза слипались и тянуло занять место на законном ложе, Врбада заметил, что под рассветными лучами солнца превращение Би-Хана обратно в кота происходило совершенно безболезненно: кошак даже нагло развалился на всю ширину подушки, разметав длинные лапы по сторонам, а от сладкого посапывания в дрёме умудрился как-то ну совсем потешно прикусить кончик розового языка. Томаш хохотнул в кулак, осторожно подлез под подушку, стараясь не потревожить чуткий сон котика, и сам благородно заснул рядом, тихо вздохнув. Утром он обнаружил зверя на своей голове, который и не думал перетекать с подушки куда-либо в другую от головы Томаша сторону. — Мао, — тихо позвал кота по имени Томаш. — Мао, нам пора. — Вот же ты неугомонный! — недовольно заворчало животное, прикрывая свою мордочку согнутыми двумя передними лапками, будто в варежки носик прятал, чтобы было теплее. — Куда ты меня тащить собрался, узурпатор? — Завтракать и потом в Фенцзянь. — Построение не профукай, заместитель, — фыркнул вредный зверь, приоткрывая один голубой глаз. — Уже всё было, это ты всё проспал, кот, — Смоук мягко устроил животное у себя на руках, стянув его со своей головы. — Протесту-у-ую-у-у-у! — вытянул длинные лапы вперёд кот, потягиваясь всем позвоночником от макушки до хвоста. — Ладно, давай свой завтрак, пока я не передумал. Что там у нас из еды? — Кашка на молочке, — Томаш указательным пальцем приподнял кошачий подбородок, почёсывая его: теперь воин Дыма знал, как управлять этим пушистым негодяем, чтобы тот его слушался. Кот самозабвенно вытянул вверх шею, громко урча от блаженства. — Какая гадость эта ваша кашка, фу. Я хочу мяса! — запротестовал он, нежно покусывая ласкающую руку названого брата. Би-Хан совсем забылся, ему было так тепло и хорошо лежать сверху на Томаше и выражать свою кошачью привязанность подобным покусыванием. Когда он внезапно опомнился, то узрел перед собой расслабленную добрую улыбку Врбады. — А ты можешь быть милым, оказывается, — ехидно сказал Смоук, за что тут же получил щедрый кошачий кусь за большой палец. — Но-но! Возомнил мне тут! Неси меня завтракать, мой котораб. У нас много дел, и не забывай прятать все подобные штуки от слуг и всяких там праздно любопытствующих. Ты же помнишь, что ты дикарь, компуктеров в глаза не видал, и вообще — лучше руками махать да задницей на лошади ездить, чем всякие там блага цивилизации. Правда? — Ха-ха, очень смешно, кот! — невесело отозвался пепельноволосый мужчина, прижимая ушки кота ладошкой плотно к его голове. — Ну до чего же ты пушистик! Такой милый и… — Да-да? Милый и?.. — под давлением ладони внешние уголки глаз кота вытянулись и стали почти как у сиамского. — Жалкий? Глупый? Мелкий? — Нет, — Томаш отпустил его приятные мягкие ушки, и они снова встали торчком, — милый и славный. Вот бы лежать так с тобой и болтать о том мире, который я не видел. О технологиях, шампуне, пылесосе и… что такое казино? — Так. Мне всё с тобой ясно. Не смей больше тыкать по всем ссылкам подряд! Надеюсь, ты не играл в это самое казино и не привязал мой ПэйПал к нему? — Чего? Я никого не привязывал! Кто такой Пэй Пал? Кто-то из нашей псарни? — на полном серьёзе спросил Смоук, не понимая, в чём скрывается подвох. Кот ударил себя лапкой по мордочке в глубоком кошачьем фейспалме. — Боги, да у кого я спрашиваю… Неважно, просто знай, что казино — это самое порочное место после общественного туалета и публичного дома. Просто не трогай то, что носит название «казино». Окей? — Эм-м, хорошо, я усвою это. Никаких казино, публичных домов и общественных туалетов, — поднял правую руку Томаш, словно произносил торжественную клятву. День будет нелёгким — это Томаш понял сразу, как только встал с постели и мягко уложил кота на подушку. Брать Би-Хана с собой в Фензцянь было риском, да и куда ему упихать такого энергичного и любопытного котяру, если предполагается ехать верхом на лошади? Если только Би-Хан не выдаст секрет ближайшего портала, который в прошлый раз неплохо помог сократить путь до клана. Пока Смоук принимал душ и надевал свои привычные доспехи, кошак успел сбегать на балкон, удостовериться, что воины не прогуливают занятия, а после бодрой опрометью зверь вернулся на место, завидев вдалеке чинно вышагивающую парочку в лице Сектора и Сайрекса. Почему-то Глава Медицинского отдела выглядел подавленным, печальным и очень уязвимым, словно боялся обмолвиться лишним словом. Би-Хан сощурил голубые кошачьи глаза и с задором шпиона побежал назад в комнату своего человека. — Ты где был, кот? — изумлённо спросил Смоук, затягивая последний шнурок на левом предлечье наруча. — На разведке, — серьёзно доложил кошак. — Так, тебе придётся каким-то образом договориться с моим братцем, чтобы он был предельно внимательным. Если Сектор ждёт того самого момента, когда клыки Скорпиона вонзятся в чью-нибудь шею, то это даст ему повод перед всем кланом заявить о недееспособности Грандмастера. — Но как же Лорд Лю Кан? — возразил пепельноволосый воин. — Ему не до нас. Его внимание сейчас полностью переключено на его дрессированных пуделей. Вот бы я от души посмеялся, если бы Тсунг превратил их в шавок! Лю Кан и раньше появлялся раз в двадцать лет в клане, сейчас кто-то внушил ему, что со сменой власти здесь что-то поменяется. Ага, как же… Но сейчас не об этом. Нам нужен кто-то, кому бы мы могли довериться, хотя бы временно. И мне кажется, что у нас есть неплохой вариант для этого, — зловеще заключил кот, потирая передние лапки на манер какого-нибудь киношного злодея. — Кто же? — Томаш взял питомца на руки, заглядывая ему в глаза, пальцы прошлись по пушистой шёрстке, и кот, несмотря на своё оскорбительное положение в роли плюшевой игрушки, повисшей на груди, обречённо вздохнул. — Сайрекс. Нам нужно каким-то образом выловить его и сделать так, чтобы он перешёл на нашу сторону. Видимо, он сомневается в правильности действий Сектора — даже если он и доложил о состоянии Скорпиона, то явно не согласен с теми далеко идущими планами, которые есть на его счёт у предателя. Сайрекс — это наш шанс, он и раньше призывал меня опомниться и не давать Сектору волю творить что ему заблагорассудится. Но нам нужны какие-то более весомые аргументы, чтобы склонить его к сотрудничеству. — Хорошо, Би-Хан, я сделаю как ты говоришь. Только прошу, обещай мне, что Куай не пострадает, что это не очередная интрига. Иначе я буду вынужден… — Смоуку было тяжело впервые пойти открыто против Би-Хана, но решимость, подкреплённая преданностью, не позволяла ему больше сомневаться в своём выборе. Кот молчал, потом пропустил тяжкий многозначительный вздох. В их перепутанных отношениях с Куай Ляном всё было не так. Какой образ родного младшего брата нарисовал в своей голове Томаш за всё время совместной жизни с ним бок о бок, Би-Хан знать не мог, но понимал, что эти двое были слишком связаны. Когда-то криомант и сам был в близких и доверительных отношениях со своим братом, гасил его приступы гнева и случайных воспламенений, укрывал от опасностей и слишком уж вспыльчивого характера — он будто был его личным ингибитором, сдерживающим силы. Пиромант часто перегревался, но стоило старшему его осторожно обнять или прислониться спиной к его спине, как Скорпион угасал, обмякая в заботливых руках. — Хорошо. Обещаю, — тихо пробормотал Мао, цокая себе в усы от раздражения. Брат не понял его тогда — не поймёт и сейчас. Куаю нравилось играть в причастность к защите Земного царства под присмотром такого огненного и взбалмошного бога; что ж, их пути пересекались только на основе стихии, как очень хотелось надеяться самому Би-Хану. — Мы всё объясним ему потом, когда раздобудем лекарство. А пока я предлагаю спуститься вниз и позавтракать. Путь будет нелёгкий и долгий. Смоук придумал, как безопасно переносить кота для общего блага — он выложил его вокруг шеи, как воротник, и попросил, чтобы тот не крутил своей толстой попой при шагах. Кот, конечно же, на замечание про толстую попу оскорбился, но когда понял, что она действительно свисает, не давая нормально вытянуться вокруг шеи хозяина, то даже недовольно зарычал. Можно же было просто идти рядышком, весело задрав хвост трубой, но после стычки с Сектором в Северной башне рисковать своими кошачьими жизнями не очень-то и хотелось. Так что пришлось унизительно обернуться вокруг мощной шеи названого брата, свесив передние лапы побольше книзу, чтобы найти отличный баланс на широких плечах Смоука. Как только необычная парочка спустилась по лестнице вниз в сторону общих залов, за спиной послышался торопливый бег, разносившийся по коридору. — Мастер! — за Томашем бежал один из воинов его личного отряда, новенький, которого перевели к нему сразу после того, как стало ясно, что Смоук станет заместителем нового Грандмастера. — Мастер! Вам холодно? Зачем вы надели зимний воротник? Ой! Новичок вгляделся в необычный силуэт того самого воротника, который умудрялся двигаться самостоятельно, неудобно умащиваясь на плече воина Дыма. Врбада круто развернулся на пятках, заставив кота смешно вильнуть пушистым задом и чуть не свалиться с плеча. — Поаккуратнее нельзя, что ли? — заворчал зверь, борясь с желанием впустить когти сквозь серую ритуальную форму, чтобы Томашу стало понятно, что больше он такого не потерпит. Умные голубые кошачьи глаза с любопытством уставились на молодого воина, меряя его презрительным взглядом. Что-то в этом новобранце было не так, и Би-Хану это жутко не нравилось. — Кот! Так это правда! Вы его приручили? — удивлённо воскликнул новичок, пытаясь дотянуться до манящей пушистой шёрстки зверя. Томаш и кот моментально переглянулись и в унисон обреченно вздохнули… — Что-то вроде того, — уклончиво ответил мастер Дыма. — У нас с ним временное перемирие. Только не вздумай его гладить, Инь — предупредил Смоук, как только неопытный в общении с котами воин решил протянуть к животному руку. — А то он укусит. — В рожу вцеплюсь, мелкий! — на своём угрожающем языке произнёс кот, обнажив белые, выступающие как кинжалы клыки. — Моя шерсть не для тебя такая пушистая! — Надо же, — Инь смущённо и послушно отдёрнул руку, а затем виновато поклонился неизвестно кому — то ли коту, то ли Смоуку. — Простите мне мою несдержанность! Просто у вас очень красивый кот, про которого давно слухи ходят. Господин Мао, примите мою благодарность за то, что всё это время, несмотря на наше не очень почтительное отношение, вы берегли нас. Мой брат обязан вам жизнью. Кот самодовольно улыбнулся в усы, горделиво приподняв голову, расправляя ушки торчком, как какая-нибудь коронованная персона. — Так-то лучше, — уже более благосклонно мурлыкнул он в ответ. — Инь, где Грандмастер? — мягко спросил Смоук, положив свою руку на плечо юноши. — Он принял построение, но был вынужден покинуть его в середине тренировки. Сказал, что неважно себя чувствует. Быть может, осенью слишком холодно для пиромантов, мы так и не поняли, но как только на его сторону перешёл солнечный свет, он вдруг стал совсем… странным, — юный воин приложил палец к виску, сосредоточенно припоминая детали, на которые успел обратить внимание. — Мне даже на миг показалось, что зрачки его глаз просто исчезли. Как жаль, что в Лин Куэй больше нет пиромантов, как наш новый Глава, мне было бы любопытно узнать все их особенности. — Боюсь, друг мой, что тебе лучше не быть столь любопытным, если не хочешь попасть под подозрение. Кто знает, к чему приведёт твоя тяга проявлять повышенный интерес к Мастеру Скорпиону, — наставительным тоном произнёс Томаш, понимая, что всего, что они успели прочитать вчера из старых свитков, было недостаточно, чтобы воспрепятствовать дальнейшему превращению Куай Ляна в вампира. — Я понял вас, мастер. Прошу, простите меня за это! — в ритуальном поклоне склонился Инь. — Доложи Ван Юну, что я буду отсутствовать в клане по важным делам. Пусть примет командование отрядом и… утренним построением тоже. Грандмастеру нужно установить дружеское соглашение с Храмом Огня, и мне придется принять участие в переговорах. — А кот с вами поедет или можно побыть его нянькой? — с улыбкой на лице спросил новичок. — Вот ещё! — фыркнул кошак, отвернув мордочку. — Мне не нужны котоняньки! Я как-то всегда справлялся везде сам. Пфы! — Мы с ним навестим Лорда Лю Кана; думаю, боевой кот вполне себе выдержит поездку верхом, вот только посадить его особо некуда. — Ну почему же? У нас есть очень удобные вещмешки для переноски сменного комплекта в горах. Господину Мао будет очень уютно там — мешок изолирован от влаги и отлично держит тепло, — с радостью прощебетал юноша. Ему было всего шестнадцать, но душой он был чист, как любое дитя. — А парень не так-то плох, — склонил голову на бок Би-Хан, понимая, что не нравился ему этот парень не просто так — они с ним были чем-то похожи. Инь был худым, если не сказать тощим, руки его — перебинтованы от частых и слишком жестоких тренировок, волосы коротко стрижены, а одна бровь почти совсем выбрита. Это дурацкое мужское обещание — достичь совершенства в своём виде искусства, пока не отрастут брови… Когда-то и Би-Хан поступал подобным образом, чтобы заверить отца в серьёзности своих намерений. Отец же придерживался конфуцианских взглядов и уповал не на воинскую доблесть, а на умение подчиняться ходу вещей, тех самых, которые любил объяснять Лю Кан на встречах с ним. Отцу всегда не хватало видения, он был слишком одержим традициями и церемониями… Смоук приветливо улыбнулся новобранцу, согласно кивнув. — Хорошо, оставь один такой мешок у конюшни. Мне нужно навестить нашего Грандмастера напоследок.

***

Куай Лян не мог понять, что с ним происходит, почему так резко и быстро заражение прошло вглубь него, вызывая неконтролируемую ярость и раздражение. Он пил посеребрённую воду, но она, как оказалось, только оттягивала болезненные процессы перевоплощения — всё тело умоляло, чтобы он отказался от всего человеческого во имя собственной эволюции и перемен, поддаваясь искушению стать чем-то большим, чем уязвимая плоть. Ночь прошла спокойно, за исключением снившихся удушающих кошмаров, из-за которых постель сбивалась в кокон, путалась в ногах, будто связывая. Куай постанывал, постоянно ворочался с боку на бок, не осознавая этого — ему снилось, что он обезумевшим зверем рыскал среди поселений, наблюдая за тем, что делают члены семей соклановцев. Его зрение будто залило багровым толстым стеклом, не пропускающим даже лунный свет, и он смотрел сквозь него, ничего не слыша, ориентируясь только на яркие вспышки алых всполохов под кожей женщин и детей. Пленительно будоражащее свечение проглядывало сплетением, подобным ветвям деревьев, карминовым отливом через широкую вену на шеях людей. Особенно прекрасно и притягательно светились изящные линии веток аорты и самого величайшего органа на свете — сердца. Куай ощутил пульсирующий зуд в верхней челюсти, пересохшее долгой мукой жажды горло; до зубовного скрежета хотелось вонзить клыки в нежный карамельный бархат загорелой азиатской кожи и пить, пить, пить, наслаждаясь солёным привкусом, глотая и слизывая, оставляя всё больше новых прокусов, чтобы алый сок жизни стекал как древесная смола, насыщая, даря удовлетворение и радость. Он понимал, что подобное желание может быть только у новообращённого, кто не так осторожен и любит терзать свою жертву, насыщая себя коктейлем из криков отчаяния жертвы и крови, что вызывала ещё большее отчаяние, когда дух медленно покидал ещё недавно пышущее жизнью тело. Скорпион всматривался в тускнеющие глаза убитого им существа — в застывшей льдистой мгле вечности, куда уносило жизнь безразличное ко всему живому время, отпечатались страх и непонимание. Существо, ушедшее не в свой срок, обречённо взирало в ночное небо, где безучастно и высокомерно в чёрных омутах суженных зрачков отражались звёзды. Всё кончено! И жизнь наполнила его вены, разошлась красным восторгом по конечностям, и превращение пошло куда лучше, быстрее! Уже легко и спокойно переносились вездесущие рассветные лучи, кожа сияла наподобие растолчённой алмазной крошки, а прилив сил был настолько велик, что Скорпион без особого труда смог приподнять одну из смотровых башен, едва сдвинув под основанием пару камней. Он взмыл в небо, расправив тугие, наполненные силой и свободой крылья, и выпрямился навстречу неполной луне, почти касаясь её скрюченными когтистыми пальцами — будто жемчужину поймал на небесном своде. Он кружился, парил, лавировал, пока не понял — достаточно, нужно прикопить силы, чтобы выйти в следующий раз на новую охоту и снова пить вечность, стучащую колоколами живых сердец, рубиновым набатом. Он и взмыл в небо в последнем отчаянном восторге, понимая, как хорошо, как легко, как чýдно не ощущать голода и жажды, что сводили с ума, и юркнул в оттенённый провал каменного балкона в стене одной из башен. Сон был такой реалистичный, что Скорпиона выбросило из него падением с кровати. Тяжело дыша, он ощутил жгучую боль, будто его лёгкие совсем забыли, как принимать в себя кислород. Пришлось долго мотать головой, со стоном переползать в переворошённое ложе, тереть разболевшиеся виски и осмыслять неизвестно откуда взявшееся раздражение. Душу давило виной и стыдом, но их природу Куай Лян так и не смог понять, уже не надеясь заснуть во второй раз. Он взял в руки рукописи отца и стал медленно водить по ним пальцем, чтобы снова и снова погрузиться в воспоминания и свои обязанности. Рассвет. Причина внезапной головной боли и ужасного настроения таилась в солнце, которое раньше было его самым надёжным наставником и учителем. Сколько раз он пользовался силой солнечного света, чтобы восстановить огненную магию ранее? А сколько раз его спасали нежные румяные лучи нового дня, когда сил после ночной вылазки почти не оставалось? Теперь же он был готов отдать всё, что угодно, за желание засеять позднее октябрьское небо тёмными кучевыми облаками, переделывающими мир в серое, однотипно-депрессивное и тревожное месиво вместо чёткой картины. Да, определённо нужно приказать аквамантам, чтобы поступили именно так — нет мочи терпеть это яркое пронзительное небо, жёлтые и красные листья, весь этот кричащий цветами пейзаж на фоне молчаливых высоких гор! Раздражение ударяло под грудную клетку, выбивая остатки самообладания, и Куай Лян то и дело повышал температуру тела, чтобы пережечь тлетворное влияние ватерианского вируса. Нет, вампиром он не станет! Этому не бывать! После общего построения, которое он едва вытерпел, солнце ополчилось на него всей своей мощью: казалось, кожа была готова вспузыриться, как при ожоге, но ничего подобного не было, только нестерпимая и характерная для такого типа ранений зудящая боль. Он, отступая в тень, пытался бороться с ползущей к нему ласковой полоской света, пока та не перекинулась слишком сильно на место, где он стоял. Пришлось заменить себя ближайшим старшим воином и позорно, быстрым шагом, отступать вглубь восточной башни, но даже там горемычный пиромант не нашёл покоя, так как вездесущее светило до полудня обещало дарить своё щедрое тепло всем обитателям восточного корпуса. Скорпион опрометью перебрался в западный холл — там было куда холоднее, темнее, и проживающие в этой стороне замкового корпуса воины казались Куай Ляну спокойными и даже более медлительными, чем остальные жильцы Лин Куэй. Неудивительно, что и Би-Хана когда-то тянуло сюда посидеть с книгой на каменной скамье за колонной, иногда послеживая за неспешными движениями слуг и воинов, что весьма расторопно и чинно несли свою службу. Может быть, недаром всех переводили в те части замка, что более всего соответствовали их стихиям. Западные башни были вотчиной их покойного отца, и хотя он был криомантом, большая часть магов Тверди обитала именно здесь. Терраманты вели себя сдержанно и невозмутимо, учтиво кланялись Главе и расступались перед ним, сделав едва заметный шаг в сторону, но сами они, словно скалы, которые пытались изрезать морские волны, были безучастны к заполошенному виду своего Грандмастера. Скорпион внезапно ярко ощутил приступ жгучего голода — явный признак того, что, пережигая вирус, с поддержанием своей огненной магии он явно перестарался: теперь сахар в крови заметно упал, давая место головокружению и слабости в конечностях. Пиромант даже не заметил, что повязка на его некогда раненной руке давно сползла, а на предплечье не осталось даже намёка на недавнюю схватку с вампиршей. Голод гнал его к клановой кухне — это заставило сделать большой круг и выйти в сторону общей столовой, где Глава занял отдельный офицерский стол и, пока воины не успели вернуться с тренировки, приказал накрыть себе завтрак. Повар пожал плечами, про себя отметив, что новый Глава имеет свои привычки в приёме пищи в полном одиночестве, и без лишних вопросов приготовил то, что обычно ели люди клана в это время суток. Еда, пышущая жаром и источающая ароматы, способные усладить даже самые привередливые обонятельные рецепторы, стояла перед Грандмастером в особой фарфоровой посуде согласно статусу Главы и старому этикету. Это не могло не радовать глаз, и до того, как принять первый кусочек, Куай с наслаждением отпил пиалу жасминового чая. Ощутив некую форму облегчения оттого, что его голод наконец-то будет утолён, он с явным аппетитом поместил палочки с кусочками курицы в рот. Задумчиво пережёвывая, он не смог понять вкуса и решил, что к этому блюду нужен имбирь; когда же слуга принёс ему тонкие слайсы вымоченного имбиря, то Куай Лян был сильно удивлён, что его собственный язык отказался распознавать даже такое пряное лакомство. Это было отвратительно! Скорпион постарался не подать вида, что смущён и удивлён происходящим, но после того, как обычный, привычный по всем признакам рис тоже не дал никакого вкусового оттенка, в голове начали пробегать не самые приятные мысли. Грандмастер усиленно жевал, причмокивал, пробовал промыть рот чаем незаметно от слуги, но после отодвинул поднос с едой от себя. Ничего. Нет вкуса. Совсем! Всё, что он мог чувствовать, — только воду, коей служил в данный момент чай. Единственный вкус, доступный ему… — Что-то не так, Грандмастер? Прикажете сменить блюдо? — слуга с опаской посмотрел на пресное и небывало задумчивое лицо своего господина. — Нет, всё было великолепно, — соврал Скорпион, учтиво кивая слуге, дабы тот не спешил расстраивать их мастера готовки. — Мне пора заняться делами. Обед принесите мне в кабинет. — Слушаюсь, Грандмастер! Скорпион не успел дойти до своего кабинета, как перед ним выросла фигура в жёлто-серой форме. Глава Медицинского отдела выглядел встревоженно, особенно в тот момент, когда Куай Лян приветственно склонил голову в ответ на торопливый, скомканный поклон. — Есть разговор. Пожалуйста, только как можно быстрее, — Сайрекс буквально запихал пироманта в его же кабинет, а затем, жёстко хлопнув дверью, закрыл её на замок. Жестом указательного пальца, прижатого к губам, он попросил не издавать ни звука. — Вот мой отчёт по состоянию здоровья пострадавших и медзаключения по осмотренным телам. Угрозы заражения нет, всё в порядке, клан может работать в привычном режиме, — учёный положил стопку отчётов на стол, нарочито задев её, чтобы та рассыпалась, выпуская на середину лист с личными данными Куай Ляна после того, как Сайрекс проверил его кровь. — Благодарю. Вы… — пиромант одними только приподнятыми бровями выспрашивал, всё ли это на сегодня, и когда чернокожий воин медленно мигнул с лёгким кивком головы, то тут же добавил: — …можете идти. Если у меня возникнут вопросы, то я вас вызову. — Во славу Лин Куэй, — прижал сомкнутый правый кулак к сердцу Сайрекс и тревожно нахмурился, понимая, что тот риск, на который он себя обрекал сейчас, может не оправдаться, если Куай Лян погибнет по плану Сектора. Когда дверь за Главой медчасти захлопнулась, Скорпион плюхнулся в мягкое кресло у стола, бегло просмотрел папки и записи, пока его глаза не упали на подсунутую страницу, где говорилось, что он стремительно идёт в сторону обращения и что его клетки крови уже приняли некоторые виды деформации, вероятнее всего, необратимые для него. Вот и всё. Время упущено… Куай Лян мучительно прикрыл веки, откидываясь спиной на кресло. Как бы там ни было, он всё же проиграл этот бой, и остаётся только вопросом времени, когда его самообладание переступит опасную черту.

***

Кот настойчиво тянул Смоука в сторону конюшен, вцепившись зубами в завязку на голенище высокого сапога. — Шрочна идём! Быштра! — командовал пушистый нахал, как только Смоук отдал распоряжения слугам по части дел. — Да что за спешка, кот? Ты чего? — Томаш присел на корточки рядом с ним и погладил между ушек, на что Мао выразительно фыркнул. — Я вспомнил этого мальца! Его перевели к нам сразу, как только вы с Куаем покинули родные пенаты. Это человек Сектора. И не стоит покупаться на его юность и театральную игру в милого наивного подростка. Он один из самых отчаянных головорезов Южной Звезды. И я понял, почему меня так напрягло его появление — запах! От него пахнет машинным маслом и бензином. Скорее всего, этот выродок будет следить за нами, так что давай, поехали, иначе нам не успеть. — А как же Куай? — Смоук взял кота на руки. — Справится. Не маленький. Тем более, если он вампир, то лучше, чтобы ни меня, ни тебя в клане не было. Ты же помнишь, что мы выяснили в прошлый раз в библиотеке? «Плотью ненасытные, ищущие во тьме родную кровь», — ближе тебя и меня у него никого нет, а я бы не хотел быть высосанным собственным братом, как какой-нибудь пакетик сока с трубочкой… — Такой сок разве бывает? — снова удивился Врбада, пытаясь представить, как это выглядит. — Много чего бывает на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Но нам придётся оставить всё как есть. Насколько ты заметил, поймать вампира живым — та ещё задачка, а если учесть, что не-мёртвые ещё и очень сильны, то заварушка здесь затянется. Всё теперь зависит только от нас с тобой — чем быстрее мы привезём лекарство, тем лучше для всех нас. И ещё — пока я буду выбирать лошадь, не забудь забрать из своих покоев мой ноутбук и зарядное устройство к нему. Только быстро, — лизнул своего человека в кончик носа кот. Это получилось спонтанно, на эмоциях, на что Би-Хан тут же отвёл глаза к потолку, будто над его головой что-то висело и угрожало, но Томаша такой кошачий «лизь» порадовал. Би-Хана качнуло на чувства — хотя бы так, хотя бы в такой милой форме. — Не переживай, всё будет хорошо, кот, — Смоук мягко коснулся губами мохнатой кошачьей головы, и зверь прикрыл глазки, принимая ласку с тихим расслабленным вздохом. Быть чьим-то котом было тяжёлой ношей, но даже в этом были свои плюсы — экс-криомант начинал что-то чувствовать, что-то похожее на тонкие струйки невыразимо сказочного тепла вокруг сердца. — Всё, иди. Развёл тут мне сюси-пуси! — кот настоятельно закрыл мягкими лапками губы мастера Дыма, и тот улыбнулся, видя смущение и неумелое желание Би-Хана скрыть свою привязанность к нему. Как только кот был выпущен из тёплых рук Смоука, зверь опрометью побежал по теневой стороне коридора, запрыгнул на штору возле старинного гобелена и, ловко вскарабкавшись по ней под самый потолок, прыгнул на деревянное перекрытие. Пройдя пыльными тропами и пару раз яростно чихнув, он вышел на крышу, откуда было куда сподручнее добежать до конюшни. Конечно же, здесь уже не было ретивых скакунов — их давно убрали, а всё, что осталось — два-три жеребца, коих старик Суйро держал лично для Би-Хана, чтобы тот не растерял навыков верховой езды. Преданный вороной конь Тайфун широко распахнул ноздри, почуяв знакомый запах, но, крутя головой, так и не понял, с какой стороны к нему должен был подойти хозяин. И только когда кот прыгнул в сторону загона на хлипкую дверь денника, конь отчаянно забил копытом. — Здравствуй, Тайфун. Прости, что долго не навещал тебя, приятель. Наш друг Суйро погиб, — печально проговорил кот, на что услышал грустное ржание своего любимца. — Я так и понял, хозяин, — внезапно ответил ему конь, из-за чего кот от неожиданности чуть не свалился с двери денника. Шерсть на теле кота поднялась дыбом. — Ты ГОВОРИШЬ! — заорал Би-Хан. — Ты тоже, хотя я вижу перед собой кота, а не строгого, вечно недовольного собой воина, — наклонил голову Тайфун, мягко бодая чёрного зверя головой. — Вот только коня-психотерапевта мне для очередной психической травмы не хватало. Нам со Смоуком нужна твоя помощь — срочно нужно, чтобы ты отвлёк внимание воинов от места, куда мы направимся. Это вопрос жизни и смерти, Тайфун. Я готов на любые условия. — Опасно поднимать бунт, зная, что меня никто не будет досматривать так же хорошо, как почтенный старец Суйро. Моё условие будет — моя свобода. Я знаю, что уже никому здесь не нужен. Мне редко стали приносить сено, возможно, что забьют через пару дней или заставят сгнить здесь. Я не хочу умирать как раб! Я боевой конь, достойный почестей и смерти в битве! Хорошо, я помогу тебе, хозяин. Что нужно сделать? Кот дотянулся до уха жеребца и зашептал в него, мерзко хихикая, потом потёр лапки и замахал от удовольствия и коварства гибким хвостом. — Вот по этой причине ты мой хозяин! — громко и весело заржал конь, помахивая чёрной гривой. — Будет исполнено, хозяин! — Я давно не твой хозяин, — виновато опустил перед ним голову кот. — Лучше я буду просто твоим другом, если позволишь, мой прекрасный Тайфун. Конь благородно выставил вперед свою изящную тонкую ногу и поклонился Би-Хану со всей степенью уважения. — Это большая честь для меня, Би-Хан.