А Кот пришёл, мой Кот пришёл назад

— Твоих рук дело?! — Не стоит так горячиться. Ты сам виноват, что подобное произошло, я лишь дал тебе второй шанс, Би-Хан. Моей ошибкой было возлагать на тебя множество своих ожиданий — каким бы сильным и идеальным воином тебя ни сделали, ты всего лишь человек. Заключать союзы со всеми подряд, чтобы насолить мне… Детская обида, глупые попытки обратить моё внимание на тебя. Я сделал для тебя всё, что смог. — Так значит, это и есть твой второй шанс?! Я — кот! Самое низшее животное, которое только ленивый пнуть не захочет! Я знал, что ты мстителен, Лорд Лю Кан, но не думал, что у тебя такое острое желание унизить меня ещё больше. Я хотел свободы! — И ты получил её в прямой пропорции со сформированным колдуну запросом. Ты свободен делать всё, что тебе вздумается, полагаться только на себя, ты всё равно заботишься о Лин Куэй, помогая клану отбиваться от атак своих прошлых союзников. Теперь же право стать человеком тебе придётся заслужить — заклятье возможно снять при условии, что ты будешь обязан совершить столько хороших поступков, сколько сможешь, в первые полгода. Я не смогу повлиять на проклятье, но могу помочь — объяснить, как от него избавиться. Теперь твоя судьба только в твоих руках, но если за полгода ничего не изменится, то остаток своих дней тебе придётся жить в этом теле. Это всё, что я могу сделать для тебя. И ещё… — Какое «ещё»? — Тебя сможет понять только тот, кто полюбит тебя всем сердцем, таким, какой ты есть. Если такой человек вообще найдётся в твоей жизни, конечно… Любовь творит чудеса, даже если надежды совсем не остаётся; думаю, что если ты изменишься, то, может быть, кто-то откроет тебе своё сердце и подарит свободу, о которой ты так давно мечтаешь.

***

Куай Лян почувствовал себя куда лучше, когда первые признаки обращения в не-мёртвого сошли на нет к полудню: исправное питьё посеребрённой воды давало успокоение — все процессы замедлились. Хотя подспудно закрадывалось мерзкое ощущение, что вампирша и не думала так легко отступать от первоначального плана убрать нового Главу. Она могла вернуться… Пусть вампиры были немногочисленны, но узнать их изначальный план было необходимо, чтобы оградить людей клана от опасности, а заодно вновь завоевать их доверие и расположение. Старейшины отделывались слабыми короткими репликами, особенно это было видно в прищуренных глазах династии Южной Звезды, что было для Скорпиона неприятным наблюдением. Три великих династии, шесть кланов, составляющие единую структуру, которая ждала, как поведёт себя их новый глава, явно отдающий предпочтение старым заговорщикам из культа Огня. Куай Лян не был силён в интригах, но интуиция подсказывала ему, что рано или поздно кто-то из Старейшин проявит себя и даст ему необходимые данные по текущим ситуациям в главной крепости Лин Куэй. Атмосфера в некогда родном доме была ощутимо гнетущей, натянутой, как кожа барабана, стоящего для объявления тревоги у одной из дозорных башен. Подчинённые кланялись, держа глаза долу, но на их лицах не было смирения, скорее какое-то муторное смутное ожидание, что Скорпиона скоропостижно разобьёт как минимум инсульт. Значит, все они уже были в курсе его болезни и просто ждали, как грифы, сидящие на скалах, наблюдая последние отчаянные трепыхания жертвы. Куай Ляну всё чаще хотелось плюнуть на всё происходящее и бежать обратно в Японию, домой, туда, где он был настоящим Главой, где воины учтиво понимали его с полуслова. Здесь же он был вынужден, чтобы одним только видом убеждать в своей уверенности и законной власти, ходить с настолько прямой спиной, что между лопатками уже изрядно начинало болеть. И всё же, что такого сделал Би-Хан, чтобы атаки на клан повторялись с завидной периодичностью, и по какой причине маги Лин Куэй, да и весь отдел по внешним вторжениям, прозябали, отвратительно выполняя свои прямые обязанности? Скорпион шёл по знакомым до разлетающихся мушек в глазах коридорам, ощущая себя надкушенным бутербродом, который насильно вынули из зубастой пасти вампирши: вокруг частиц его собственной жизненной энергии «ци» будто витал зловещий зов Ашки, отравляющий мысли, режущий сознание легко воспламенимой яростью. Зов заставлял нервно передёргивать плечами, искать все оттенки красного в привычной картине быта и пялиться на беспомощные открытые шеи конвоя у дверей. И если жар и боль в верхней челюсти отступили, то зрение всё же подводило, яростно реагируя на солнечный свет, заставляя пироманта щуриться больше привычного. Сколько у него есть времени, прежде чем его собственная кровь перейдёт в фазу паразитической чёрной субстанции, что будет побуждать мозг искать себе пищу в виде теплокровных организмов? Если лекарство не прибудет вовремя, то первыми жертвами падёт его самый близкий круг — все его старшие воины и в первую очередь Томаш. Что, если сам Би-Хан и спланировал такое удачное стечение обстоятельств? Это очень похоже на него — стратегическое мышление у брата было развито не по годам. Но даже он не решился бы жертвовать своими воинами так открыто. Какая-то часть загадки выпадала несколькими пазлами из общей картины. Куай Лян слишком хорошо знал умение брата мстить: логически выверенно, изящно, неожиданно. Сомнений на этот счёт возникало мало: нет ничего удачнее, чем собственное исчезновение — этим он смог без труда выманить его и Смоука из Японии, теперь вот эти нападения, заражение клана, столько убитых! Почему Лорд Огня ничего не упомянул об этом? Нет. Би-Хан — безумец, но он любил свой клан так же, как любой командир любит своих подчинённых. И даже более того — он любил свой клан сильнее его, Куай Ляна. Они оба росли среди всех этих людей, они знают всех поимённо! Тем страшнее было осознавать пропасть длительностью в год, по разным сторонам которой они все оказались. Режущие взгляды в спину, едва сдерживаемые ухмылки под масками — наверняка в казармах они обсуждали каждый его шаг, ожидая от нового Главы подвоха куда большего, чем он мог бы им преподнести. К примеру, приезд его личного арьергарда Ширай рю… «Би… Хан…» — ярость подступала к горлу Куай Ляна, и его выдержки хватало только на то, чтобы с силой схватиться за дверной косяк и сжать до хруста арку дверного проёма. Удивившись собственной нечеловеческой силе, пиромант пристально всмотрелся в свои пальцы левой руки, осознавая, что даже при умении пережигать высокими температурами вредоносные клетки ватерианской ДНК обращение происходило по только для него заведомо установленным правилам. Следовало подготовиться и к наихудшему сценарию. Пальцы разжались, и на обработанном гладком дереве дверей отпечатались глубокие вдавленные внутрь борозды… «Мадам Бо, вся надежда на вас…» — мысленно взмолился пиромант. Скорпион был очень внимателен к изучению разного рода тварей со всех уголков разных миров, но свитки из огромнейшей клановой библиотеки следовало бы регулярно перечитывать, сверяясь с каждой минимальной особенностью, проявленной той или иной особью. Чаще всего именно это входило в должностные обязанности Главы клана помимо проверки отчётов по каждому бытовому случаю, будь то фураж, управление домом, прислугой или казармами. Отчёты всех Грандмастеров Лин Куэй сшивались в тугие рукописные дневники, после переписывались в учебники, где мастера старались бережно и с максимальными подробностями описать конкретные случаи встречи с существами из других миров. Упомнить такое огромное количество информации было невозможно, вот почему был создан совет Старейшин, где каждый Мастер вёл отдельную линию записей по каждому отдельному виду существ, и если нужны были опыт и знания, то их можно было почерпнуть у кого-то из старших воинов клана, специализация которого подпадала под твою миссию. Однако после разговоров со Смоуком Куай Лян полностью убедился в том, что Старейшины не думают вовлекаться в его видение клана, даже несмотря на то, что своё место Грандмастера он занял по праву крови. Эти недомолвки о главенстве ещё и над Ширай рю абсолютно никого из великих династий не устраивали, более того — некогда провинившиеся и сосланные на Хоккайдо члены японского филиала не имели представительства даже в Совете, так что поддержки было ждать не от кого. Малочисленность и слабость японского клана сами по себе не вызывали никах опасений — ровно до того момента, пока второй сын не стал проявлять интерес к юной бугейся Харуми, а впоследствии и возглавил её клан. Воин Пламени слишком хорошо понимал расклад сил, чтобы не злить рой шершней в их родном улье — ему придётся искать обходные пути и выяснять всё самостоятельно, используя только рассудительность и удачу. На большее надеяться не приходилось. Чудом он считал уже тот факт, что их с Томашем не отравили на вторые сутки после назначения его на пост Главы. На удивление, не подослали в тот же вечер тайных убийц и не задушили в собственных постелях. Значит, если делами управлял Совет, из этого могло следовать, что какую-то, пусть и сомнительную, ценность они со Смоуком представляли собой. Либо боялись Лорда Лю Кана, который оказывал личную протекцию Скорпиону. Кровь или что-то там ещё вроде банальной полезности? Подозрение вызывал и тот факт, что даже после инфицирования ватерианским вирусом его не вызвали на экстренное совещание, не ограничили в передвижении по клану, не посадили в изолированную камеру в карцере. Дают шанс озвереть и поубивать для убедительности всех, кто под руку попадёт? Если уж вопросы состояли только в ценности крови, то его кровь подверглась осквернению, более того — он опасен для всех них, включая глав других династий. Но никто и вида не подал: не попытался совершить переворот, не объявил на него охоту с целью низложить. Значит ли это, что Сайрекс не предоставил весь отчёт по всем заражённым? Стоит допросить его об этом — внезапная лояльность одного из самых преданных друзей Би-Хана была крайне подозрительной. Что ж, новый Грандмастер будет куда внимательнее ко всему, что может повлиять на формирование клана в будущем. Будет нелегко привести Лин Куэй к такому же знаменателю, какой он тяжкими трудами вывел в Ширай рю, да и помощь его немногочисленных сторонников сейчас бы не помешала. «Харуми…» Скорпион не был настолько глуп, чтобы оттягивать основной приток воинов от совсем недавно укрепившегося Ширай рю — ослаблять клан своей будущей невесты Куай не осмелился. В конечном итоге, он и так найдёт все записи в огромной клановой библиотеке, самостоятельно подберёт все, что необходимо, и уверенно разработает план по предотвращению своего обращения в вампира!.. — Сгорела?! — возмущение нового Грандмастера можно было пощупать рукой и с испугом отскочить назад, понимая, насколько острой паузой оно угрожающе нацелилось прямиком в горло. Библиотекарь несколько раз хаотично, виновато кланялся, простирая руки вдоль старческих негнущихся колен, что-то лепетал о том, что новые порядки, что прежний Глава не стал восстанавливать свитки и даже не принял во внимание тот факт, что многим было около двух тысяч лет. Куай же представил лицо брата, с наслаждением комкающего древний пергамент в руке и с не меньшим удовольствием растягивающего уста в привычном выражении со словами: «Хлам!» Этот хлам составлял многовековую историю, традиции — древние трактаты, многие из которых нельзя было трогать без специальных перчаток и щипцов. А теперь по какой-то злой иронии единственное, чем он мог похвастаться в фамильной коллекции, — это горстка двухтысячелетнего пепла. Кощунство! Горе охватило Скорпиона настолько глубоко, что он мысленно проклял свою стихию, пожирающую всё на своём пути без остатка, оставляя миру только разорение и прах. Его с самого детства боялись именно в такие моменты, когда, заигравшись, пиромант легко выходил из себя, разбрасывая мелкие искры озорства от своих проделок, в конечном итоге приводящих к возгораниям в округе. Куай был напорист и гневлив, как и его стихия, упрям и несдержан, и до лет семнадцати не мог бы совладать со своей магией, если бы не его строгий старший брат, который всегда находился рядом, чтобы помочь избежать наказания. Би-Хан был крайне терпелив, где-то даже до чересчур показательной флегматичности, будто понимал, что его антагонист по стихии в лице младшего брата не сможет совладать с собой. Криомант с обречённым вздохом тушил мелкие языки пламени, изморозью покрывал возгорающиеся невпопад руки брата и часто отвешивал младшему несильного тумака за неумение владеть собой. Они часто дрались и ссорились, выясняя, кто сильнее, но никогда не подводили друг друга — братский обычай детства мириться на мизинцах был у них основой взаимодействия. Огонь и Лёд — вечная борьба, как в человеке борются два начала, как два сезона, что живут на противоположных сторонах, промежутками сменяя друг друга. Они искали свой баланс, пока не зашли в своих спорах слишком далеко. Вот и сейчас Куай Лян думал о том, с какой отрешённой ненавистью Би-Хан стал уничтожать всё то, что составляло основу их жизни — наставления отца, реликвии, традиции. Чего не хватило Льду, что он с жадностью осквернил многовековые редкие знания? Скорпион знал ответ. С того момента, как в его окружении появился Томаш, Би-Хану банально перестало хватать братского тепла. Вот откуда возникла эта непримиримая ненависть к сироте, вот почему он избегал зачастую встреч и долгих посиделок с ними, прикрываясь занятостью и служением «сыновьего почитания». Ревность, покинутость и полная уверенность, что его бросили ради новой игрушки, младшего наследника — мальчика с волосами цвета звезды. Чувства напрасных чаяний и ожиданий одолели Куай Ляна жгучим стыдом за то, что он не смог ещё тогда в крепости Инь после победы над Би-Ханом сразу же занять его место во главе клана. Не убегать, не прятаться, а переломить ход событий своим напором, заставить Старейшин слушать себя. Но в тот момент он струсил, понимая, что никто за ним, вечно бунтующим по поводу и без, как его бесноватая стихия, пиромантом, не пойдёт. Ему не хватило бы доказательств и убедительности, а им — клановым псам, жадно смотрящим Би-Хану в рот голодными глазами — не хватило бы терпения слушать его аргументы, какими бы весомыми они ни были. Может быть, убить брата ещё тогда, когда не было сомнений, после оставленной им испепеляющей душу отметины на правой щеке, было резонно? А сейчас Куая пожирала зависть к тому тайному похитителю, которому посчастливилось запечатлеть в своей памяти страх и оторопь в глазах Би-Хана, может быть, позорную нотку раскаяния или напраслины череды своих отвратительных предательств. Битва кровных братьев разрезала их отношения так легко, словно это был искусственный шёлк, не стоящий ничего, кроме лоскутов, на который его пустили. Кровь начинала закипать от одних только воспоминаний об этом! Однако где-то в глубине души Скорпион понимал истинную причину отчаянного поступка взбунтовавшегося старшего брата — лицо младшего было точной копией отца, такое же правильное, заставляющее оппонента поумерить пыл и осознать, с кем он разговаривает в данный момент. Лицо отца… Залом между густой линии бровей, обманчивая мягкость черт, волевой подбородок и всепонимающий глубокий взгляд медово-карих глаз, в которых плескалась природная прозорливость и мудрость. Лицо ИХ отца — постоянное напоминание о том человеке, который никогда не был доволен своим замкнутым молчаливым первенцем. Шуан Лонг боялся сблизиться со старшим сыном, оттого допускал в его сторону столько болезненного неприятия и строгости. Отец любил обоих отпрысков, но именно с Би-Ханом вёл себя иначе: использовал старшего как рамку, через которую остальные должны были измерять своё соответствие уставным правилам Лин Куэй. Би-Хан стал идеальным воплощением воина, лидера, наставника и целой эпохи наследия, взращённой поколениями. Его ум и прозорливость боготворили, а навыки превозносили до небес. Кристалл непорочной обработки с незримым изъяном, о котором было стыдно говорить. Куай Ляна на всякий случай стали готовить как замену старшему брату только после того, как отец однажды пришёл в его покои и сказал, что сташий сын, вероятно, не сможет в будущем выполнять свои обязанности как Грандмастер, что он несовершенен в понимании древних канонов. И Куай Лян — нежный, внимательный младший брат — тут же понял, о каком несовершенстве говорил с ним отец. Би-Хану не дадут второго шанса, зная, что он с вожделением и томительной тревогой смотрит в сторону мужчин клана. Побои отца с каждым разом было тяжелее скрыть: когда старший молча, сцепив зубы, прикладывал к растерзанной коже бинты со снадобьями, Куаю становилось жутко. Ненависть к своей неправильности в Би-Хана вбивали кулаками, заставляя проходить через унизительные процедуры вроде осмотра его интимных частей тела с целью удостовериться, что никто не посмел прикоснуться к нему, включая его самого. Боль и унижение закреплялись в мозгу страхом очередной физической расправы, пока душа криоманта не извратилась настолько, что перестала ощущать пагубное нежное томление в отношении хотя бы кого-нибудь. Сердце ледяного воина закрылось от людей и от любви ко всему, что его окружало, и даже для родного брата там практически не оставалось места. Би-Хан превратился в набор автоматических реакций и рефлексий, предсказуемых и ожидаемых, и даже робкие попытки поговорить криомант воспринимал как вторжение в личное пространство. Так со временем они отдалились друг от друга… Убить брата в тот злосчастный миг, когда он потерял сознание и был слаб, означало переступить черту, за которой все заповеди мудрого отца уже не имели бы никакой ценности, превращаясь в обычные притчи во языцех. Не было в такой победе ни достоинства, ни чести: может быть, Би-Хан понимал это слишком хорошо, почему и оставил эту уродливую отметину на самом видном месте. У него тоже был шанс убить Ляна, вонзив ледяной кинжал в смертельную точку под подбородком, но он предпочёл оставить алый росчерк своей ненависти, будто, охваченный накопленной годами яростью, давал отпор строгому отцу. Наверняка заранее знал и предвидел, что с подобным признаком на лице жизнь Куай Ляна уже никогда не сможет войти в привычное русло — Куай, как и желал того сам, будет вынужден всё время сидеть в клане, в системе, в которой вырос и которую боялся сменить на что-то новое. Заклеймённый искалеченный воин с отметиной через правый глаз был слишком приметен, бросался в глаза, вызывая целую вереницу рассуждений у простолюдинов — головорез, убийца, нечистый на руку человек, грешник, преступник. Тем не менее голос разума не мог перечеркнуть традиционную преданность, вбиваемую веками в ДНК всех Лин Куэй — Грандмастер неприкосновенен! Идеология, на которой строились правила храма, была столь же прочна, как порок Би-Хана, происходящий из желания стать великим и властвующим кланом. Куай Лян словил себя на мысли, что отец ничего не мог поделать с этим — его попытки смягчить старшего сына были безуспешно разбиты и раздавлены многовековой историей Лин Куэй, и он ли, величественный потомок криомантов, виноват в том, что верил во всё это с такой же отрешенностью и страстью, с которой желал показать себя и свои навыки в настоящих боях? Нельзя держать идеальный меч всё время в ножнах, а уж если обнажил клинок, то он должен пить кровь… После того страшного дня их раскола ни последние крупицы заботы о безопасности брата после предательства в крепости Инь, ни желание Куай Ляна отдать едва дышащее тело Саб-Зиро дозорным Лин Куэй не изменили бы в расстановке сил клана ровным счетом ничего. Но Скорпион помнил, с каким предвкушением и азартом старший брат готовился к вылазке, с каким усилием ему пришлось подавить свой гнев от желания двух фермеров участвовать в опасной операции — уже тогда Би-Хан вёл себя необычно, нервно, будто наконец-то ему предоставили стоящее дело. Лорд Огня сам пожелал отправить туда только троих Лин Куэй, на что Би-Хан резонно отметил безрассудность подобного мероприятия, отправляя всю верхушку клана сразу. Он так хотел впервые в жизни опробовать все свои силы и возможности, проверить потенциал своего мастерства, к которому его готовили всю жизнь! Куай Лян ещё никогда не видел брата в таком бодром расположении духа, на пике его благодушия и веры. Вот откуда вырывалась его нетерпимость, небрежность в словах по отношению к Смоуку, младшему из них — он не хотел ни с кем делиться своим моментом истины и славы! Он так долго томился в ожидании подобных опасностей, что всех главарей, охраняющих замок Инь, взял на себя. Бесстрашный тигр, вступивший в бой с существами, о которых мог только читать в книгах! Скорпион не успевал приходить на помощь, так как брат ревниво отталкивал его от себя, увлекая врагов битвой, наслаждаясь выпущенным льдом, комбинациями, отточенными потом и кровью на протяжении нескольких лет. В бою он светился от счастья, и это словно было видно даже через резную чёрно-серебристую маску. «Посредственность!» — сквозь едва сдерживаемый смех цедил Саб-Зиро, расправившись с грозными охранниками крепости. Он был прекрасен в своём потоке холодной стихии: неудивительно, что люди клана, наблюдавшие хотя бы мельком тренировки старшего сына, искренне восхищались им. В роду династии Драконов ещё никогда не было столь сильного криоманта! На стороне Би-Хана были все старшие воины, куча династий, что вцепились в его умение грамотно управлять кланом, расчётливо и с выгодой, давать не пустые обещания, а истинные решения. Клан Южной Звезды был доволен его успехами, а старший глава Сектор боготворил широкие взгляды воина Льда на будущее развитие Лин Куэй. Би-Хан получил всё, что хотел — власть, признание, славу, но после смерти отца его что-то глодало, пожирало изнутри, отравляя каждый божий день. И Скорпион видел и чувствовал процесс этой гложущей перемены, отмечая, что его размеренный, умиротворённый голос более не успокаивает Би-Хана, как было прежде, не заставляет замедлиться, ослабив контроль за вечно ровной идеальной осанкой. Брат будто пожирал себя изнутри, не в силах даже объяснить, что его снедало. Может быть, предпосылки к предательству сложились куда раньше? Что произошло в ту ночь, когда умер их достопочтенный отец, никто не знал. Отчаянно казалось, что в скоропалительном признании Би-Хана была та самая горечь вины, которую он превратил для себя самого в месть и проклятие. Это считывалось по его скрежещущему болью голосу, взгляду, жестам — он приписал себе вину за смерть старого Грандмастера и вплёл туда желание отыграться за все те воспитательные меры, которые к нему так несправедливо применяли. Но правда была куда прозаичнее… Глава Медицинского отдела подтвердил, что Шуан Лонг умер от ран неизвестного характера, повреждения были созданы магией изнутри и остановить это было невозможно. В какой-то из рейдов в окрестностях отдел по магии просто не сумел вовремя помочь, а Би-Хан, который сопровождал отца на подобные миссии, вдруг возомнил, что это с его лёгкой руки отец получил магическую рану, прикрывая его собой. Нападающих так и не удалось распознать, но судя по силам магии, по тому напору, который показали они воинам Лин Куэй, можно было сказать одно — магия принадлежала одному из кланов династий. «Я позволил ему умереть!» — звучали горечью в те дни слова старшего сына в голове Скорпиона всякий раз, когда он смотрел на своё изувеченное отражение в зеркальной глади. Позволил умереть — или убил сам, искушаясь властью и свободой от нравоучений? Да, позволил умереть, точно так же, как подло занёс ледяной осколок, вспоровший родное лицо, калеча и отнимая всякую надежду на примирение. Кровные узы лопнули, разорвались тугие нити любви и понимания между ними, их тайны и знания слабых мест превратились в оружие для обоих — они навечно стали кровными врагами друг для друга. Кровь Лин Куэй оказалась теперь таким же проклятием, как и укус вампирши. Ватернус… Даже Саб-Зиро никогда не встречался с этими странными существами, чего уж говорить об отце, который всякий раз твердил, что именно на его век выпало так мало ратных дел и походов, что эту эру следовало бы обозначить Золотой для всего клана. Династии же не утихали: они давили, подсылали нужных осведомителей, разжигая в Би-Хане лютую ненависть к другим представителям миров, увлекая рассказами о том, как славны были победы триста лет назад, когда воины занимались своим прямым назначением, а не сидели безвылазно, боясь ослушаться вседержителя Лорда Огня. Би-Хан не хотел отсиживаться на троне, он мечтал о походах, испытаниях, о славе и трофеях, как истинный воин с пламенным сердцем, авантюрист, в котором не утихало желание испытать себя. А его опускали с небес на землю, дёргали за обязанности и долг, как марионетку дёргают за ниточки, и он, положивший жизнь на то, чтобы стать самым сильным и искусным воителем Лин Куэй, злился и проклинал свою участь, пока однажды в клан не пришёл Лорд Лю Кан и не призвал всех их. О радость и упоение! Как светились мальчишеским азартом и счастьем глаза дожившего до воплощения своего призвания Саб-Зиро! От нетерпения и исключительности момента он заставил всех их надеть торжественную походную форму, готовя себя и своих братьев к приключениям, которыми так грезил. Но слова Бога Огня ввергли его в пучину отчаяния, когда вместо славного похода на тварей из Внешнего мира он получил задание проверить парочку фермеров на пригодность к ведению ближнего боя… «Да, он принял это решение именно тогда. Вот она, точка слома, через которую прошёл его алчущий признания дух. Он надеялся, что будет нужным и полезным. Человек, наделённый нечеловеческой силой, так и не реализовавший свой потенциал, предпочёл уйти во тьму своих страстей. И я не могу его простить за это…» Из размышлений Скорпиона вырвал тихий робкий голос старика: — Господин, Грандмастер, простите! Библиотекарь снова поклонился и полушёпотом рассказал, что давно занимает должность смотрителя библиотеки и что содержание книг носит исключительно ознакомительный характер, более пригодный для досужих бесед, но никак не для обучения воинов. Этот непонятный намёк Куай Лян уловил, но связать его с произошедшим случайным воспламенением свитков год назад не мог. Разве позволил бы Би-Хан своим воинам несколько сезонов ничего не делать, а наслаждаться праздностью и бездельем? Да ни при каких обстоятельствах! Иначе это был бы уже не Би-Хан. Тем не менее дел у Грандмастера было куда больше, чем того требовали обстоятельства — он устроит допрос главе Технического отдела позже и, естественно, потребует полный отчёт по всем переменам. Может быть, в той горе свитков злосчастный манускрипт давно покоился на своём месте, вот только там ничего не было сказано про пожары, а ведь подобные происшествия было необходимо обозначать и докладывать о них в первую очередь! У Скорпиона складывалось ощущение, что весь клан водит его за нос, начиная от сильно трясущихся служек до безупречно разодетых тюнинов, которые будто сглатывали гадкую ухмылку под масками, пытаясь отыграть повиновение и трепет. День начался отвратительно, пока Скорпион не настиг в столовой Томаша. Это было довольно необычно, учитывая, что воин его ранга вполне имел право трапезничать в своих личных покоях. С другой стороны, прежний Грандмастер, видимо, был настолько зол, что сделал из некогда половины покоев третьего сына обычные комнаты для всякого старого хлама, куда сгружали поломанную мебель. Слуги успели очистить только главную комнату, где надлежало квартироваться Смоуку, но остальная роскошная часть восточной башни оставалась нетронутой. Самому Врбаде физически было некогда отдавать распоряжения по уборке и очистке, ведь с момента, как воины Ширай рю оказались в Лин Куэй, обстоятельства не давали им отдыхать ни минуты. Грандмастер поприветствовал названого брата и тут же переключил своё пристальное внимание на уже знакомого чёрного кота, который и не думал принимать пищу, как положено подобной скотине, на полу. О нет! Он, будто важная персона, восседал чёрным холмом подле своего хозяина и деликатно, с небывалой для котов манерностью обгладывал кость куриной ноги, стараясь не запачкать вытянутую мордочку и усы. Томаш выглядел немного уставшим, потрёпанным, с характерными для невыспавшегося человека синяками под глазами, под которыми всё ещё были накрепко наклеены белые пластыри. Скорпион только сочувственно вздохнул и покачал головой — несмотря на всё это, Томаш умудрялся выглядеть счастливым. Что могло послужить причиной для такого счастья, Скорпион мог только догадываться, но видя, как вполне себе миролюбиво сидящий кот изволил трапезничать подле Врбады, понял всё довольно буквально. — Приручил-таки? — тепло улыбнулся Куай, присаживаясь напротив. Кот моментально перестал жевать, замер, будто его поймали с поличным, выпустил изо рта косточку и облизнул по кругу свою вытянутую мордочку. В голубых глазах сквозила та степень пренебрежения к людям, которая присуща всем котам, но почему-то именно у Мао это получалось особенно выразительно. Котодемон в презрительной гримасе обнажил из-под пухлой губы с правой стороны белый клык, наморщил носик и демонстративно отвернулся круглой мохнатой попой к Главе. Видеть брата в облачении Грандмастера со всеми отличительными знаками, как подобает по обычаю, было для Би-Хана отдельным испытанием. Не Куай Лян ли лицемерно отбросил знак Лин Куэй, выказывая тем самым своё неуважение и предательство? И тем не менее Би-Хан не позволил ему умереть… уже дважды — они были квиты в игре по спасательству друг друга. Какими бы ни были сложными их отношения, но Би-Хан любил брата, любил и берёг, понимая, что его огненная стихия порой затмевает разум, омрачая его гневом самого Ада. В детстве они часто дрались и спорили, но всегда шли на примирение. В тот злосчастный день Куай был под властью Лю Кана — не меньше. Он так отчаянно старался угодить божку, что с завидной лёгкостью перечеркнул кровные узы, выбрав то, что было попроще. Подчиняйся, служи, низко кланяйся и подобострастно падай ниц — вот что требовалось от Лин Куэй, псов, регулярно пробовавших человеческую кровь на вкус по чужой указке. — Он очень обидчивый, не обращай внимания. Да и приручать его особо было не нужно — он очень умный, красивый котик, с которым можно договориться, — Смоук приятельски потолкал кота в мягкий чёрный бок указательным пальцем, на что зверь только презрительно фыркнул. Кот стоически стерпел прикосновение к себе… — Да-да, само очарование, мечтающее задушить вас обоих во сне, — бубнил себе под нос Мао, прекрасно понимая, что слышать его может только Врбада. Кот повернул голову и мрачно уставился на своего человека, а затем, заглянув себе за плечо, презрительно снизу вверх смерил убийственным взглядом нового Грандмастера. Скорпиону даже показалось, что животное неодобрительно цокнуло на него языком, завернув верхнюю губу и снова продемонстрировав большой, белый, выступающий чуть ниже верхней челюсти клык. — Посредственность… Смоук мягко улыбнулся, пригладил вздыбившуюся шерсть животного между ушек, и тот, хлестнув по столу пушистым хвостом, будто бы присмирел. Куай смотрел на этих двоих как на зачарованных и не мог понять, каким образом можно было договориться с демонической тварью, всего лишь погладив её по голове. — Ты с ним договор кровью подписал, что ли? — изумленно произнёс Скорпион, поглядывая на то, с каким удовольствием зверь принялся глодать очередное подношение из рук Томаша. — Нет, просто поговорил. Как человек с котом. Он согласился сотрудничать на своих условиях; если дело пойдёт как надо, то вскоре мы узнаем, кто устроил весь этот цирк и ради чего. К тому же мне всегда хотелось, чтобы в моей комнате было живое существо, а этот котик слишком красив, чтобы жить где-то на улице. Ты посмотри, какой он грациозный! Какие у него лапки, голубые глазки, хвостик миленький, — глаза Смоука засияли, оживились, и Куай Ляну показалось, что он ещё никогда не видел такого обожания на лице названого брата. С тех пор, как они ушли из клана, с Томашем стало твориться что-то неладное — воин Дыма замкнулся в себе, редко разговаривал, часто бродил по округе один, будто потерял что-то и никак не мог найти. Он отлучался достаточно часто, пару раз позволив себе прийти в не очень трезвом виде, но никогда не извинялся за это и никак не комментировал. Новый клан — старые правила. Смоук не мог быть счастлив на чужой земле, где свобода душила его ещё больше, чем боль от предательства Би-Хана. — Ну, если даже наш повар разрешил этому коту сидеть задницей на столе, несмотря на антисанитарию и прочие запреты… Кот полоснул Куай Ляна своим фирменным зловещим взглядом, снова цокнул языком и сочно вонзил клыки в нежное куриное мясо на косточке, как бы намекая, чтобы новый Грандмастер был посдержаннее в выражениях. Куай Лян машинально сглотнул слюну от всё ещё ярких воспоминаний о кошачьих когтях в своей спине, и этого стало достаточно, чтобы пиромант тут же добродушно добавил: — … то всё в порядке! Никакого декрета давно нет, пусть ходит где захочет, только подальше от моей комнаты, пожалуйста. Я твой должник, Мао, но к котам, признаться честно, я не испытываю никакой особой тяги. — Ага, как же, — хмыкнул кот, на что Смоук только виновато улыбнулся. — Занял моё место и думает, что я спущу ему это с рук. Раззявил варежку! Не хватало, чтобы ты ещё тягу к котам испытывал, зоофил хренов. Если бы не я, давно бы сосал кровь из шеи своего постового в западной башне! — Кот, не ворчи, — воин Дыма снова тыкнул пальцем в пушистое пузико, и Би-Хан мгновенно мягкой лапкой без когтей ударил его по пальцу. — Руки убрал, я сказал! Сколько раз можно говорить, не трогай мой живот! Убью! — раздалось угрожающее рычание из недр кошачьего тельца. — Ух, свирепый какой! Кажется, ему не очень нравится, когда ты так делаешь, Томаш. Смотри, какой враждебный! Можно? — Куай зашёл с другой стороны, подсел на скамью ближе, всматриваясь в кошачью морду. — Знаешь, он мне кого-то напоминает. Такое странное чувство внутри… Рука Грандмастера потянулась к кошачьей спинке, на что кот тревожно переглянулся с Врбадой. — Ну ты чего?! Ты чего! Руки мыл? Смоук, что он удумал?! Руки убрал, говорю, ублюдок! Засранец, мать твою… Кот максимально прижал гибкое тело к столу, уворачиваясь, перетекая и прячась от чужой руки, словно был сделан из жидкой ртути, он продолжал угрожающе, недовольно мяукать, словно готовился напасть. Тонкие волоски вздыбленной шерсти начали стрекотать искрами, а само животное зашипело на Скорпиона с таким бесстрашием, что Куай Лян передумал его трогать. Ситуацию спас Томаш, резко перехватив запястье друга. — Он к тебе ещё не привык. Ты его не обижал? — Ну, сапогом в него один раз пытался запустить, — виновато пробормотал Скорпион, убирая руку и давая зверю возможность восстановить нормальную позу. Кот, как ему показалось, облегчённо выдохнул, когда от него отстали, а Томашу пришлось отдать ему и свою порцию мяса, чтобы как-то загладить вину. — Пф-ф-ф! Узурпаторы! — расфыркался демонический зверь, пока не вцепился в новую добычу с огромным аппетитом. — Я вам… мрям-мрям-мр-р-рям! Вкуснота-то какая… мр-р-рням-ням-ням-ням! — Чего это он? — кивнул головой в сторону хищника Скорпион. — Благодарит за еду, ворчит за то, что я ему не обустроил место в комнате. Понятия не имею, что нужно котам, тем более таким огромным. Восприняв это как личное оскорбление, Мао скорчил моську куриной жопкой, которую только Томаш смог разглядеть за скрывавшим от людских глаз заклинанием. — Какие-нибудь новости из Фенцзяня? — Пока нет. Куай, я думаю, нам нужно немного подумать о том, чтобы осовременить клан. Помнишь, Джонни показывал нам такие штуки карманные? — Это смартфон, дебилы… — тихо муркнул кот, и Смоук скосил взгляд на своего питомца, мягко и неловко улыбаясь. — Кажется, смартфоны, — кашлянул себе в кулак Врбада. — Так вот, было бы неплохо заиметь нечто подобное для связи с ребятами из Фенцзяня, плюс с Джонни и Кенши. Может, хватит жить как дикари и пора перейти в новую эру? — размышлял Томаш, медленно доедая палочками омлет. — Никаких технологий. И точка, — наотрез припечатал Куай, грозно сводя брови. — Традиции важнее технологий, мы можем отправить кого-нибудь из твоих ребят, чтобы они доставили послание. Они ведь до сих пор тебе преданы? — На удивление, да, — задумчиво изрек пепельноволосый, понимая, что его личный отряд всё ещё поддерживал его, но не стремился уходить в другой клан, где с таким позором оказался их командир. Держало их только обожание мягкого и рассудительного Врбады, который давал им вволю и отдохнуть, и поесть, никогда не был слишком предвзят и строг, в отличие от Би-Хана. А ещё двое из его отряда пару раз разделяли с ним любовное ложе, сохраняя тайну Смоука до конца. Даже неделя допросов после ухода их командира на территорию врага не сломала их преданности, что сильно удивило и порадовало воина Дыма. — Хорошо. Значит, отправь туда Ши Мина, он всегда был очень исполнительным и ни разу не потерпел неудачи. Мне пора на совещание, а ты позаботься об остальном. Утреннее построение я принял, но нам стоит держаться вместе, чтобы никто не подумал, что мы что-то замышляем. Удачи, брат! — Скорпион крепко пожал руку Смоука и поспешил в палаты центральной башни, где должен был начаться очередной заседательный процесс среди старших воинов и нескольких глав династий. После завтрака, который следовало бы назвать полноценным обедом, Смоуку пришлось нести переевшего и умирающего от обжорства кошака на руках, так как тот наотрез отказался идти сам, нагло пользуясь своим человеком как личным транспортом. — Ой, плохо мне, плохо, — сетовал кот, икая от перебора с мясом. — Никогда не видел тебя таким жадным до еды, Би-Хан. Что только на тебя нашло? Как же умеренность и скромность в принятии пищи? — Да что ты вообще в этом понимаешь, Смоук? Я всю жизнь ел ровно столько, сколько мне было положено в тарелку. Даже тогда, когда всем и так было понятно, что я недоедаю. Сказать тебе, как Куай обжирался? Ему скармливали в юношестве полкухни! Бросали еду как в печку, которой топят дрова. У него, мол, метаболизм такой, а ты, Би-Хан — образец скромности и сдержанности, ни грамма лишнего! А ещё у меня был всегда один и тот же остопиздевший набор продуктов, словно я не Грандмастер, а манекенщица! — Кто? — удивился Смоук. — Дикарь, — фыркнул кот, мягкой лапкой тыкнув воина Дыма в подбородок. — Это такая модель женщины, которая демонстрирует одежду в цивилизованном мире, ест так мало, что может упасть в обморок, но упорно делает вид, что она вообще не заинтересована в еде. А я вот, может, торт хотел попробовать! И попробовал! Плакал, как вкусно было! Клубничный со сливками, жирный такой. Правда, мне потом было плохо… но не суть! Ты так и не понял, что от нас скрывали всё это время совершенно другой мир, который там, за стенами. Я был там, когда надо было разговаривать с Кейджем, и так удивился… — Торт? И… ты плакал? — Томаш каждый раз поражался, как плохо он знает своего названого брата теперь, настолько шокировала каждая произнесённая им фраза. Би-Хан казался уже не злюкой, желавшим только власти, а просто мальчишкой, которому дали свободу делать что он хочет. Надо же! Из всех самых необычных и странных вещей в цивилизованном мире он выбрал клубничный торт… Допустим, про торт Томаш слышал, пытался представить его себе, может быть, даже видел, когда Ханзо исполнилось пятнадцать, но этот самый торт ничего, кроме функции задуть свечку на нём, больше не представлял. По крайней мере, Куай Лян ревностно следил за тем, чтобы никто к нему не прикасался, словно торт мог быть отравлен. — Это фигуральное выражение, Томаш, — устало произнёс Мао, уютно устроившись на руках своего хозяина. — Я думал, что когда вы оказались по ту сторону океана, то первым делом пошли проверять новые возможности этого мира. Но, как я вижу по твоим глазам, дух отца снова вселился в брата и терроризировал всех, кто пытался соприкоснуться с цивилизацией, — размахивал лапкой в такт своим словам кот. Было странно вот так быть обвитым сильными руками Томаша, смотреть в его наполненное раздумьями озадаченное лицо, видеть шрамы вокруг брови, нелепый пластырь, закрывающий царапины — его, кстати, Мао, работа. Голубые глаза внимательно подметили, что у Смоука отросли волосы, что он больше не стригся так, как надлежало ему по наставлениям Старейшин. Младший брат возмужал, окреп, но не изменил себе, а был всё таким же мягким и покладистым. Его не сломили ни вдолбленные кланом истины, ни инстинкт охотника и убийцы, ни даже запечатанная память того страшного дня, когда он потерял своих родителей и сестру. Экс-криомант словил себя на мысли, за которую ему потом стало очень и очень стыдно — он открыто любовался Томашем. Би-Хан вдруг почувствовал себя под такой сильной защитой, что невольно устроил свою мохнатую щёчку у названого брата на груди, сонно прикрывая глаза. Тепло. А там, за грудной клеткой, билось живое пылкое сердце, смелое и доброе. Смоук его не выдал, не растерзал, не выпотрошил керамбитом — хотя ой как мог. Из мести, из желания отыграться, может быть, даже из чисто охотничьих инстинктов. Но всё же не причинил вреда. Как же тепло… как спокойно… — Кот, мы пришли, — возвестил Томаш, вырывая демонического зверя из его раздумий и легкой дрёмы. Дверь покоев прежнего Грандмастера казалась неприступной, тяжёлой и загадочной. Казалось, что дерево на ней было всего лишь прикрытием, в то время как сама дверь давно была заменена на нечто более прочное. — Боюсь, что моё мяуканье не позволит замку снять блокировку, так что как только ты туда войдёшь, отпрыгни влево, а то получишь электрический разряд. Нужно, чтобы ты сразу, как только активируется защитная система, крикнул: «Скорпион — козёл, ублюдок, мразь!» — это отключит все ловушки. И запомни — я помогаю тебе только ради того, чтобы вернуть себе прежний вид и разобраться, кто нападает на клан и зачем, — строго нахмурился котик. — Э-э-э… так и говорить? А можно не кричать, а просто… спокойно сказать? — неуверенно провернул ключ в замке Томаш, не решаясь распахнуть дверь, как это наверняка сделал Куай в первый раз. — Нет. Говорить нужно громко, — мягкой чёрной каплей соскользнул с тёплых рук на пол Мао, сделав несколько шагов назад. — Я был зол, когда подбирал пароль. Неудивительно, что потом я получал некоторое удовлетворение каждый раз, заходя к себе в кабинет. — Ладно, — нервно сглотнул Томаш, мягко скользнув внутрь. Он не сильно верил в то, что Би-Хан так легко и без лишних подлогов позволит ему войти. Скорее по привычке подставит в желании избавиться от него. Но после прыжка влево, как говорил кот, и громкого крика странное шевеление комнаты не успело даже начаться. — Блокировка отлючена, — мягко произнёс где-то под потолком голосовой помощник. Только после этого Мао деловито скользнул внутрь, бодро засеменив к рабочему столу. — Хватай мой ноутбук, зарядку к нему, телефон мой не трогай — там наверняка стоит датчик слежения, — раздавал команды Би-Хан, пока Смоук разглядывал совершенно футуристический антураж комнаты. — Что… что здесь произошло? Откуда эти… штуки? — на лице Смоука явно проявлялась священная оторопь дикаря, который попал в будущее. — Блага цивилизации. Не обращай внимания, бестолочь, нам важно, чтобы ты забрал мой ноутбук и как можно быстрее вернулся к себе, — кот сел на какое-то круглое чёрное устройство возле стола, больше похожее на небольшую платформу, лапой нажал на кнопку, и оно зашевелилось, мягко работая забавными щётками внизу. — Фу, сколько пыли! — ехал верхом на этой диковинной платформе кот, чинно подобрав кольцом вокруг себя хвостик. — Чего уставился? Это робот-пылесос. Давай, на выход из моей комнаты, брысь! Кот доехал на роботе до двери, мягко сошёл с него и тенью скользнул за дверь. Томаш схватил со стола бывшего Грандмастера тонкую продолговатую серебристую коробочку и какие-то странные шнурки к ней, на одном из которых тоже крепилась какая-то коробочка. Чтобы не быть уличённым в разграблении чужих покоев, добычу пришлось сунуть с обратной стороны пояса за спину и тщательно замаскировать за складками формы. — Какая мерзость! — послышался громкий возглас недалеко от двери, ближе к лестничному пролету. И Томаш вылетел из комнаты как ошпаренный, ведь этот голос принадлежал не кому иному, как Главе Технического отдела. Томаш едва успел перехватить чужое предплечье, успевшее занести меч над головой опешившего от внезапного нападения кота. — Не стоит, — мягко сквозь губу процедил Смоук. — Запрет на котов снят. Этот кот мой, и следует это запомнить, Сектор. Глава Технического отдела раздражённо дернул плечом и направил меч обратно в ножны. Колючие азиатские глаза с презрением скользнули по форме Смоука снизу вверх. — Чтобы я его здесь, в этом крыле, больше не видел. Ты думаешь, раз стоишь по правую руку от нового Главы, так это тебе будет всё с рук сходить, Смоук? Берегись. Не стой у меня на пути. Ты и твой ублюдский кот! А-а… а-а-а-а… А-а-апчхи! Убирайтесь! — ярился он, чихая всё больше и больше. — Очаровательно. Вот откуда появился этот запрет на котов изначально! У него на меня аллергия. А я-то думал, что мы друзья, — нервно хлестал себя хвостом по бокам Мао, воинственно выгибая спину и угрожающе рыча. — Всенепременно, Сектор, позволь нам покинуть Северное крыло, — Томаш резко рванул на себя кота прямо с пола, и тот с жалобным мявком быстро оказался у Смоука на плече. — Уходите. Воин Дыма спокойно прошествовал к лестнице, а кот вытянул лапку и как умел показал очень неприличный интернациональный жест Сектору. Тот подумал, что у него на почве аллергии галлюцинации, и, помотав головой, мгновенно ретировался восвояси. — Фух! Чуть не попались! — Би-Хан повис на плече Томаша чёрной тряпочкой, ощущая, как отвратительно кружится в голове. — Ты в порядке? Он тебя не обидел? — Смоук мягко снял кота с себя и усадил на диван, как только они оказались в безопасности в своей комнате. — Вроде цел. Я не успел понять, что произошло. Похоже, не только мы охотились за моим ноутбуком. Скорее всего, Сектор не прекратил попытки вторгаться в мои покои. Вот только пароля он не знает, а взломать бронированную комнату без шума и привлечения нежелательного внимания невозможно, — Би-Хан откатился на спинку и протянул лапы вдоль тела. — Тоже мне! Цаца аллергическая! Томаш достал из-за пояса ноутбук и выставил его на чайный столик. — Что мы будем делать дальше, Мао? — Молиться, чтобы тебе хватило заряда батарейки, чтобы подтянуть твои знания о цивилизованном мире. К тому же придётся ждать заката, чтобы я смог объяснить тебе, как этим пользоваться. А дальше… — кот осмотрелся по сторонам, словно выискивал что-то среди стен и утвари. — А дальше тебе нужно будет где-то искать электричество. Ближайшее только в Фенцзяне, если не хочешь подставить себя. Итак, Смоук, — кот встал, потоптался на месте, наминая себе мягкую подушку, затем царственно сел и начал свой рассказ. — Я переделал Лин Куэй так, как считал нужным. Всё, кроме этой башни, обладает искусственным интеллектом, всё утыкано компьютерами, датчиками и прочей ерундой. Конечно, Сектору пришлось маскировать весь клан по старому образцу, потому как с потерей меня у ворот клана тут же оказался проклятый Лю Кан. Он предупредил всех, что Лин Куэй снова вернётся к служению на прежней основе и что новым главой он выбрал Куай Ляна. Я всё это наблюдал, видел, с какой скоростью парни работали, чтобы замаскировать провода, электростанции, компьютеры и прочее от глаз всевидящего Бога Огня. Лин Куэй сегодня — это самый современный клан, оснащённый по последнему слову техники. Мне пришлось не поскупиться, чтобы добрать и догнать знания современных людей. Как я уже и говорил — после посещения особняка Кейджа мне стало стыдно за своё невежество, за то, как мы жили и в чём. И идея переформировать клан пришла мне не просто так, ведь наука для невежд выглядит как настоящая магия. Да и как вообще можно жить отдельно от цивилизованного мира и считать себя сильным кланом, не понимая простейших вещей? Мне пришлось снова сесть за парту и прилежно учиться и приспосабливаться. Комедию, которую перед вами двумя разыгрывают ребята, они задумали задолго до вашего появления — никто и не надеялся, что младший сын станет поддерживать подобные новаторские идеи. Я оцифровал всю имеющуюся у нас библиотеку и все свитки, чтобы ни одно ценное знание не пришло в негодность — всё, что есть в этом ноутбуке, и есть библиотека. Мы можем посмотреть, как лучше всего справляться с последствиями заражения. А ещё было бы неплохо, чтобы ты отменил сделку с Чёрным Драконом. Иначе всех нас, включая Скорпиона, ждёт беда. Смоук слушал внимательно и не перебивал. Было так странно, что Би-Хан открыто рассказывает ему истинное положение вещей и более того, готов сотрудничать без лишних увещеваний. Но в голосе Мао было столько строгости и тревоги, что Томаш невольно передёрнул плечами. — Я не совсем понял, что ты сделал с целой библиотекой, но меня удивляет, как она залезла в эту коробочку. И о какой беде ты говоришь? Кот неуверенно стал переминаться с лапки на лапку, будто танцевал, потом мотнул головой, словно боролся с желанием всё рассказать сразу и тем фактом, что подобные секреты нельзя было доверять предателям из Ширай Рю. — Кот? — тихо произнес Томаш, мягко погладив его по голове. — Пожалуйста. Я не хочу никого из вас потерять. Вы моя единственная семья, какая бы… чёрная кошка между вами ни пробежала. Ближе тебя и Куая у меня никого нет, так что я готов жизнь отдать за вас обоих. Би-Хан прикрыл глаза, несколько секунд наслаждаясь тем, как тепло руки успокаивающе прокатывалось по голове и шее. До чего же было приятно! Но оставлять человека без ответа было крайне невежливо. Кот вздохнул. — Проект «Тэкунин». Я боюсь, что нападения вампиров связаны с тем, что в последних наших с Сектором испытаниях я отказался проводить скрещивание видов. После того, что я видел в лаборатории Шан Тсунга в Сундо, мне претит одна только мысль, что кровь Лин Куэй будет смешиваться с чем-то настолько мерзким! Я искал другой вариант, но… — Но тебя превратили в кота, — заключил Томаш, не совсем понимая, что это за проект и чем он так опасен. Но если даже Би-Хана это вынудило раскрыть все карты, то во всей этой запутанной истории происходили не очень выгодные для бывшего Грандмастера перемены. Порадовал только тот факт, что, несмотря на желание поквитаться с Лю Каном, сделка с Шан Тсунгом так и не состоялась. — Возможно, — уклончиво ответил Мао, снова погружаясь в некую дремоту под воздействием ласкающей руки. — Вамприры устойчивы к внедрению кибернетизированных элементов, протезированию и прочей ерунде, так как у них завышенный порог регенерации. Я надеялся, что Сектор поймёт меня, что не предаст, но, видимо, просчитался. — Мао? Ты какой-то горячий… что с тобой? — Смоук подхватил мохнатое чёрное тельце на руки. Голова кота безвольно запрокидывалась на бок, он начал очень мерно и громко сопеть, полностью погружаясь в сон. — Скоро… закат… — сквозь сон пробормотал кот, обхватывая руку Смоука лапками, словно не хотел, чтобы тот его покидал. Томаш сидел с ним на руках и не смел шевелиться; через час его левая рука полностью затекла и онемела, но мужчина ждал, тревожно озираясь куда-то в сторону окна, где кромку леса и цепи величавых гор начинали захватывать просторные оранжевые мягкие лучи. В конце октября небо было особенно прозрачным, тонким, невесомая хмарь, что собралась за горной грядой, в последнее время редко нависала над крепостью и особняком Лин Куэй. Воин Дыма сидел на своем узком диванчике, не смея пошевелиться и потревожить сон своего питомца, и всё размышлял над словами Би-Хана. Проект «Тэкунин». Вампиры. Сектор. Ширай рю несколько раз в попытке выследить Би-Хана натыкались на следы его присутствия, но они были такие же хаотичные, как и его пребывание на других частях континента. Он что-то отчаянно искал, собирал, ускользая от него, Смоука, от серьёзного и опытного констебля Ли Мей, от тайной стражи Милины, агентов нескольких орденов монахов. Кто только ни искал мятежного Грандмастера, чтобы отомстить за помощь в освобождении мерзавца Шао Кана! У него было много врагов, а он, несмотря на это, смог переформировать Лин Куэй, не изменяя своей мечте и вере в неё. И именно тогда, когда всё было почти под его полным контролем, его превратили в кота. Томаш сам слегка задремал, пока не ощутил, что тело кота вибрирует, мечется, извивается, как ведьма, которую привязали к столбу, разжигая под ней костёр. — Мама! Мама! — заскулило животное, претерпевая неимоверную боль от первой фазы трансформации в человека. — Как больно… мама…