Nisshoku

Мой крест на груди высечен проклятым именем.

Мой ад на тебе вымещу, ты будешь зрителем.

- polnalyubvi (Дикий райский сад).

  Тело пронзает невольная дрожь, когда небо вспыхивает яркой ветвистой молнией, за которой следует громкий грохот грома. Стук дождя такой громкий: по земле, по забору, по стенам сарая, по крыше. Он напоминает бой барабанов, которому вторит, будто волчий вой, завывание шального ветра, что то и дело врезается в стёкла узких прямоугольных окон, заставляя их дребезжать. Передёрнув плечами, Наруто бросает взгляд на чёрное небо и подбрасывает сырых веток в огонь. Гроза застала их с Саске в пути, и лишь чудом им попался этот старый сарай, замок на двери которого им пришлось сломать. Наруто всё ещё не понимает, какой в нём был смысл, если внутри нет даже гнилого сена, а крыша течёт так, что легче пересчитать сухие пятна на земле, чем дыры в старых досках. Убедившись, что костёр не собирается гаснуть в ближайшее время, что было бы просто ужасно в такую погоду с учётом насквозь промокшей одежды, Наруто подтягивает одно колено к груди и опирается о него подбородком, глядя сквозь прозрачную рябь воздуха над пламенем на стоящего у полураспахнутой створки Саске. Ветер со стороны входа вьётся вдоль стены, поэтому угрозы для костра нет, но зато есть угроза для Саске, в лицо которого невидимые пальцы то и дело швыряют горсти холодной дождевой воды. Однако он не двигается, лишь смотрит потемневшими глазами на то и дело вспыхивающее молниями тяжёлое небо, и его лицо настолько похоже на белую маску, что Наруто пробирает новая волна дрожи, на этот раз совсем не от сырости и холода. - Саске? - прочистив горло, зовёт он. - Иди к огню. Тебе нужно согреться. Сначала кажется, что Саске не услышал: нет никакого движения, никаких изменений в выражении лица. Но через несколько громких напряжённых секунд он медленно поворачивает голову, устремляя на Наруто пустой взгляд сквозь слипшиеся пряди чёлки, и Наруто невольно подбирается, потому что... Одна из атак Саске с кусанаги выглядит так: он делает сильный прыжок при помощи чакры, а после вращается в воздухе вокруг своей оси, резко вытаскивая кусанаги, чтобы сила разворота превратилась в секущую силу удара лезвия. Из-за того, что нужно следить за целью, чтобы не промахнуться, пока тело двигается плавно, голову он поворачивает куда быстрее, под лёгким наклоном параллельно линии движения лезвия, и... Да, что ж, кто-то бы сказал, что Наруто видит странные вещи там, где их нет, но... Гроза делает странные вещи с Саске. Обычный дождь тоже нагоняет на него странное апатичное или меланхоличное состояние, но гроза... За время своего путешествия они застали грозу четыре раза, не считая этот. Первые три раза Саске просто исчезал, коротко бросая что-то вроде «пойду осмотрюсь», вместо того, чтобы остаться в сухости того места, где они пребывали на тот момент. Наруто пытался остановить его, пытался спрашивать, куда Саске идёт и что собирается делать, но тот никогда не отвечал, а когда возвращался... Что ж, «дикий» - лучшее, что подойдёт для описания Саске после. Он выглядел диким, будто раненое животное, загнанное в угол и готовое защищаться до последнего. Каждый раз нужны были минимум сутки, а то и двое, чтобы он снова взял себя в руки и перестал огрызаться на всё подряд. Даже если это было странно, Наруто мог понять: у каждого свои триггеры, и часто так бывает, что нас окружают маяки воспоминаний, из-за которых любой может почувствовать себя перегруженным. Вот только четвёртая гроза перевернула всё с ног на голову, поэтому Наруто в настоящем и ведёт себя так настороженно. В ту ночь гроза началась внезапно. Ничто вроде бы не предвещало: день накануне был жарким и безоблачным, а закат ярким и красочным. Ветра почти не было, и было неясно, откуда вдруг налетели эти тяжёлые чёрные тучи. Не то чтобы Наруто заметил, конечно. Они с Саске весь день проработали в очередном поле, помогая местным жителям, так что он спал очень крепко, зная, что находится в полной безопасности. Тем неожиданнее было проснуться от удушающей хватки на горле; тем острее была мимолётная вспышка пронзившего льдом страха, когда Наруто распахнул глаза, силясь вдохнуть воздух и тут же теряя возможность дышать из-за горящих прямо над ним красного и фиолетового глаз. - Саске?.. - прохрипел он сквозь боль удушья. Саске не ответил. Его лицо было белым во вспышках молний. Глаза смотрели, но не видели: пустые, но с проблесками затаённого безумия. Хватка его пальцев причиняла сильную боль сама по себе, и было только хуже от того, что, компенсируя недостающую вторую руку, Саске навалился на свою ладонь всем весом, который, в свою очередь, сдавил и горло Наруто. - Саске!.. - снова попытался он, вцепляясь в чужое запястье до хруста костей. Но Саске его не слышал. Он напоминал лунатика в тот момент, из-за чего Наруто невольно затормозил, не понимая, какого чёрта происходит, и не желая причинять ему боли, но - когда его чувства вспыхнули ощущением зарождающегося в чужих пальцах разряда молнии, бездействовать он больше не мог. Это было некрасиво. Казалось бы, что проще закалённому войной шиноби скинуть с себя напавшего, да ещё и однорукого, и вырубить его? Но Саске не зря был прославленным нукенином и учеником Орочимару. Он был гибким, быстрым, изворотливым и ужасно подлым. Они катались по всей комнате, пытаясь опрокинуть друг друга на спину, обмениваясь ударами и пинками, громко рыча друг на друга под грохот грома и стрёкот молний. Победителя всё не было и не было, и стало только хуже, когда в какой-то момент оба оказались на ногах, пальцы Саске начали быстро складывать печати, и Наруто... Что ж, возможно, это был не лучший его жизненный выбор, но когда он делал хорошие жизненные выборы, связанные с Саске? На тот момент казалось, что лучше сбить Саске с ног и разнести их телами хлипкую стену, выкатившись на улицу под отрезвляющий ледяной сильный дождь, чем позволить тому завершить печать катона. Однако то лишь казалось, потому что, когда они выкатились на размытую дождём землю, тут же перемазываясь в грязи, всё стало только хуже. Саске был диким. Он рычал и бросался, и шипел, и всё пытался использовать то огонь, то молнию, из-за чего Наруто пришлось несладко. Задним числом он успел не раз восхититься тем, как Саске отделал всех его клонов и его самого без всякого оружия и с всего одной рукой, но тогда ничего восхитительного он не видел. Саске будто сошёл с ума, совсем не слышал его - казалось, даже не видел его - и у Наруто всё никак не получалось схватить и оглушить его, чтобы утихомирить то, чем бы оно ни было.

- Вы так до утра танцевать будете. Шумно. Выруби его и ложись спать.

- Курама! И если бы это было так просто!

Просто или нет, но своего Наруто добился; промокнув до костей, наевшись грязи и измазавшись в ней по самые уши, но добился; спустя почти час этого громового мракобесия, но добился; использовав подлый удар в спину, но добился; а после смотрел на покрытое грязью лицо Саске, на то, как дождевая вода омывала его, скользя ручейками из уголков глаз по линии носа, будто слёзы, и не знал, что ему делать. Что это было? Что произошло? Почему Саске пытался задушить его? Почему он, казалось, не видел и не слышал его? Почему он продолжал атаковать даже тогда, когда его тело начала сотрясать неконтролируемая дрожь? Почему, почему, почему? Вопросы сводили Наруто с ума, пока он затаскивал Саске обратно в пристройку сквозь дыру в стене, где-то на очень далёком заднем плане задаваясь вопросом, как они собираются объяснять её хозяйке; пока устраивал Саске на футоне, морщась из-за воды и грязи; пока осматривал Саске на предмет серьёзных травм; пока вглядывался в его лицо, всё ещё бледное, с наливающимся синяком на левой скуле, но наконец-то не перекошенное от неясной злобы, спокойное и почти безмятежное в той пустоте забвения, в которую отправил его Наруто; пока думал о том, как начать разговор обо всём произошедшем и стоит ли вообще начинать, ведь некоторые темы заставляют Саске запираться за семью барьерами, и эта его непонятная вспышка злобы наверняка окажется именно такой темой, на которую Саске не захочет говорить. И ведь как в воду глядел. Наруто не помнит, как его сморило, но когда он проснулся, за окном светило солнце, дыра в стене была аккуратно заделана, все следы грязи - кроме той, что осталась на нём и его футоне - были уничтожены, а умытый Саске в чистой сухой одежде сидел перед раскрытой раздвижной дверью и смотрел на небо, попивая горячий чай. Он выглядел... В норме. Если бы не синяк на лице, заделанная дыра и огромные лужи на земле, Наруто мог бы подумать, что ему всё это просто приснилось. Реалистичные сны не были для него в новинку. Война на каждом оставила свой след, и он не был исключением, не раз просыпаясь с криками и кунаем в руке, с прокушенным языком и льющимися из глаз слезами, с протянутыми в пустоту руками, пытающимися схватить тех, кто растворился призраками в небытие. - Саске? - позвал он, неловко приподнимаясь на локте и вглядываясь в окутанный тёплым светом тёмный силуэт. - Долго спишь. Уже полдень. Дождь размыл дороги. Нам нужно помочь отвезти товары на рынок. Наруто мог спросить. Он должен был спросить. Но Саске выглядел так... Спокойно. Почти безмятежно. Будто эта злоба кипела в нём долгое время, гноясь, как нарыв, а после лопнула, излилась наружу, и наступила пора заживления после исцеления. Солнце золотило его бледное лицо и вечные тёмные тени недосыпа под глазами тончайшим слоем эфемерной пудры. Глаза были подобны незамутнённой глади воды. Всё тело было расслаблено, согретое солнцем и горячим чаем. Ни следа той звериной напряжённости, жертвой которой стал Наруто. Лишь тихое ожидание реакции с его стороны: тех самых вопросом, недовольства, криков, обвинений; чего угодно. Саске смотрел на него, грея пальцы о чашку, выглядя воином, готовым принять казнь. Наруто не смог выдержать этот взгляд, как не смог и заставить себя открыть рот вместо того, чтобы подняться и, сгорбившись, направиться приводить себя в порядок. Это было ошибкой, и Наруто понимает это сейчас, настороженно наблюдая за тем, как Саске медленно разворачивается к нему всем телом и начинает неторопливо приближаться. В его глазах нет вспышек никаких эмоций, как и на лице, но после того ночного происшествия Наруто не обманывается. Несмотря на давно разразившуюся бурю, аура Саске - затишье, что предшествует ей, и от этого наблюдать за ним только ещё более жутко. Наруто привык к заносчивому Саске, лицемерному Саске, вспыльчивому Саске, жестокому Саске, разъярённому Саске, но к чему он не привык, так это к таким вот «затишьям», когда абсолютно неясно, что творится у Саске в голове, ведь тот не кричит и не рычит об этом, молчит; только смотрит, смотрит, смотрит, и взгляд этот такой, что у Наруто кишки в узел завязываются. - Знаешь, я был искренен всякий раз, когда говорил, что ненавижу тебя, - вдруг едва слышно, хрипло роняет Саске, глядя на него сверху вниз; чуть склоняя голову, будто хищник, не понимающий, что перед ним за добыча. - Ты мешал. Ты всегда был помехой. Ты и твои глупые устремления, и твои глупые речи, и твоя глупая вера. Одного твоего существования было достаточно, чтобы довести меня до белого каления. И чем старше я становился, тем становилось хуже. Нас разделили мили и годы, но твоя тень постоянно была у меня за спиной. Мост Наруто, ха. Какая нелепость. Когда Саске начинает опускаться на корточки, Наруто невольно каменеет всем телом. Змея перед броском - вот что он видит перед собой, когда чужие бледные щёки окрашивают тени всполохов пламени. - Ты начал мне сниться в какой-то момент, - продолжает Саске, всё сверля и сверля его взглядом, будто пытаясь понять, что вообще такое Узумаки Наруто. - Это раздражало. Я приближался к своей цели семимильным шагами, так какая разница, каким я был и каким стал? Но ты был в моих снах и постоянно говорил об этом. Ты говорил, что я падаю. Ты требовал, чтобы я одумался. Ты называл мою душу гнилью, что остаётся после падшей листвы, а сам сиял во тьме обжигающим солнцем. А потом я просыпался, каким-то проклятым образом ты находил меня, и всё повторялось по новой. Только это уже были не сны. Ты стоял передо мной по-настоящему, и я ненавидел это ещё больше, потому что я не хотел видеть тебя и не хотел слышать тебя, и не хотел смотреть в твои глаза и видеть онемение твоей души, которое захватывало тебя каждый раз, когда я отталкивал твои руки и отгораживался от твоих бредней про спасение и дружбу. - Вот как... - неопределённо выдыхает Наруто, так же тихо, так же хрипло; просто чтобы сказать что-то, разбить, разбавить повисшую звенящую тишину. - Вот так, Наруто, - выплёвывает Саске, и собственное имя на его языке будто яд, отрава, полынь. - Почему ты не мог просто остановиться? Я почти добился своего: я погрузился так глубоко во тьму. Мне было нечего терять. Я не сожалел о прошлом тогда и не сожалею о нём сейчас. Это было моей судьбой, навязанной мне проклятым именем моего клана. Раз за разом я вымещал на тебе мою злость, пытаясь заставить тебя понять через боль, но всё, что ты делал в ответ, это смотрел на меня с этой проклятой надеждой и протягивал мне руки, сколько бы раз я их ни ломал. - Через боль, да? - невольно глухо повторяет Наруто; криво улыбается, наблюдая, как искры отражаются в потемневших глазах Саске крошечными бликами. - Что ж, не ты первый, Саске. В моей жизни были и другие люди, которые пытались раскрыть мне все грани боли, и поверь, они были куда более изобретательны, чем ты. Только боль ничего не даёт. Физическая или эмоциональная, она не вечна. А что касается твоей ненависти и злобы... Не думаю, что ты злился или ненавидел меня. Скорее, ты был напуган и пытался выместить этот страх на мне, как будто если я начну бояться тебя, это что-то изменит или докажет. - Я? Был напуган? - по губам Саске змеится неприятная усмешка. - Тобой? - Да, - кивает Наруто, склоняя голову к плечу и пристально всматриваясь в его глаза. - Ты боялся моей веры в тебя, в нас. Ты боялся, что поддашься на мои уговоры вернуться. Поэтому я и начал сниться тебе: твой внутренний голос принял мой облик, потому что моя вера и слова посеяли в тебе сомнения. Поэтому ты и дрался со мной так агрессивно. Ты боялся, что я дотянусь до тебя и вырежу из тебя всё это, вырву тебя из той тьмы, в которую ты с таким трудом загнал себя. И разве это не интересно, Саске? Если это был твой и только твой выбор, почему это было так трудно для тебя? Саске какое-то время смотрит на него, а после негромко смеётся. Это невесело. Это полынная горечь и безысходность, и острые грани отчаяния. Это такой смех, что предшествует захлёбыванию в слезах, крикам и ударам кулаками по земле, но - ничего из этого не следует. Вместо этого Саске неторопливо садится на грязный пыльный пол с подобранными под себя ногами и протягивает руки к огню; говорит тихо, гулко, бездумно, глядя куда-то сквозь пламя. - Я не хочу, чтобы наши тела и души использовали однажды после нашей смерти при помощи запретных техник. Что скажешь насчёт погребения на луне? Это было бы символично с учётом Кагуи и всего этого перерождения. - Погребение на луне, - заторможено повторяет Наруто, потерявшийся из-за резкой смены темы. - Да, - кивает Саске, продолжая смотреть сквозь пламя. - Думаю, риннеган позволит мне отправить нас туда, когда придёт время. Высвобождение твоей чакры заставит прорасти дикий сад. Моё пламя аматэрасу сожжёт наши тела, оставив лишь пепел, что развеется в небытие. Мы вернёмся туда, откуда всё началось. - Саске... - Или я могу запечатать наши тела, как когда-то наши предки запечатали Кагую. Две планеты, что... - Саске? - ... станут вечными спутниками луны. Я хотел бы увидеть тех скрежещущих зубами идиотов, пытающихся найти способ добраться дотуда, чтобы использовать нашу ДНК... - Саске. - ... в грязных целях. Налетевший порыв ветра заставляет дверь с грохотом хлопнуть о стену. Сквозняк врезается в пламя, заставляя его взвиться высоко вверх. Дикие тени танцуют на стенах и лице Саске. Его глаза больше не пусты; не безумны, но всё равно пугают лихорадочным блеском. Инстинкт самосохранения Наруто - который у него есть, что бы ни говорили другие - на мгновение взвизгивает, призывая его броситься вон и бежать от этого сарая так далеко, как только можно, но... Это Саске. Это Саске, и Наруто никогда не побежит от него. - Мы всё ещё живы, помнишь? - шепчет он, протягивая руку над огнём; игнорируя жаркий ожог на коже, держа ладонь доверчиво раскрытой. - Ты помнишь, верно? Мы живы и мы не умираем; не умрём в ближайшее время, годы. - Откуда ты знаешь? - криво улыбается ему Саске; так много битых острых граней, снаружи, внутри. - Знаю и всё, - отрезает Наруто, настойчиво протягивая руку чуть дальше. Саске какое-то время смотрит ему в глаза, а после опускает взгляд на его ладонь. Кажется, вечность проходит, прежде чем его ладонь опускается сверху. Крепко сжав её, Наруто какое-то время смотрит на их сцепленные руки, а после шумно выдыхает и нехотя отпускает - пламя костра вновь взвивается и больно жалит. - Не спросишь? - с ощутимым безразличием на грани с апатией бросает Саске, вновь протягивая ладонь к огню; подаваясь к нему всем собой в явной попытке хоть немного согреться. И Наруто спросил бы, но... Ещё после той их драки во время предыдущей грозы в какой-то момент он вспомнил собственный неясный припадок. Это произошло на вторую неделю после окончания войны, и Наруто не знает, как это случилось и почему, но... Он потерял себя. Он был дома, готовился лечь спать, а в следующую секунду вокруг был погром, зеркало было разбито, а он сам был весь в крови. Глубокие царапины покрывали его лицо, горло, грудную клетку, руки и ноги; покрывали пол и стены, и даже потолок, будто запертый в клетке хищник пытался найти выход. Это не был Курама, который на тот момент находился в глубоком самовосстанавливающем сне. Это не был и сам Наруто, потому что произошедшее выпало из его памяти, будто и не существовало. Однако что-то в нём гноилось и болело и в итоге вырвалось наружу, когда ставшие слишком хлипкими заслоны прорвало. Если Наруто будет до конца честным, то признает, что терял так себя не раз. Если он будет до конца честным, то не будет отрицать, что после этих срывов его и начала окутывать и переполнять пустота. - Не буду, - негромко отвечает он, переводя взгляд на огонь. - Но я хочу, чтобы ты помнил, Саске: ты больше не один. Ты никогда не был один. И в будущем я тоже всегда буду рядом. - Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, - глухо отвечает Саске. - Это вызов, ублюдок? - огрызается Наруто, вновь поднимая на него взгляд. Вся агрессия вытекает из него, когда он понимает, что Саске улыбается. Ну, на самом деле у него всё ещё постное бледное жуткое лицо с тёмными тенями под глазами и не менее тёмными тенями от огня на заострившихся из-за полумрака скулах, но Наруто знает Саске и знает все его тысяча-и-одна-одинаковая-маска эмоции. Это улыбка, смиренная, и облегчение, и линия его плеч уже не такая напряжённая. Это появившаяся лёгкая сгорбленность, и наклон головы, и чуть опущенные ресницы. Нет больше угрозы и нет дикости, и нет воняющего кровью и смертью отчаяния. Что бы это ни было - то, что терзает Саске в бурю - оно отступило, на время выпустив его из своих когтей. И это хорошо, да, этого - пока - достаточно. - Непохоже, что дождь закончится в ближайшее время, - замечает Наруто, бросая взгляд на залитое водой окно позади Саске. - Заночуем здесь? - Нет, - отстранённо качает головой Саске. - Мы почти добрались до селения. Всего около часа пути осталось. Не будем задерживаться. Желание добраться до тёплого дома, горячей воды, сытной еды и мягкого футона сильнее желания Наруто препираться или возмущаться тем, что Саске был тем, кто внезапно затормозил их на, как оказалось, финишной прямой. К тому же, он надеется, что всё это поможет Саске оставить за спиной своё крайне упадническое настроение. Вопреки распространённому мнению, Наруто не так глуп, как кажется. Слова Саске о смерти, о ненависти, об отсутствии сожалений... Что ж, это не было ложью, и в то же время страх Саске так очевиден. Это было бы так просто, верно? Умереть. Боль, потери, отчаяние, горе, страдания - это часть жизни. Смерть - это покой, свобода, безмятежность, освобождение от оков мира, законов и правил. И в то же время это страшно: что жить, что умирать. Саске не хочет быть в этом один и не хочет больше бороться и страдать от этой борьбы, но в то же время он не хочет и умирать, встречая свой конец в одиночестве; не теперь; не сейчас.

- Надеюсь, ты не собираешься прыгать с ним со скалы за компанию, детёныш?

- Я же не идиот, Курама!

- Наличие у тебя мозгового вещества всегда оказывается под вопросом, когда дело касается этого сопляка.

Громко фыркнув и попутно проигнорировав вскинувшего на него взгляд Саске, Наруто сгребает ладонью влажную землю, засыпает костёр, а после поднимается на ноги и от души потягивается. Может, Саске порой и делает его безрассудным, но уж точно не в этом вопросе. Сколько бы боли ни принесла ему жизнь, у Наруто есть вещи, которые он любит и ценит и ради которых верит, что стоит жить. У Саске пока таких вещей нет, но Наруто уверен: их путешествие и годы жизни после обязательно подарят ему якоря, за которые можно будет держаться. А пока Наруто сам побудет этим якорем, раз уж Саске выбрал его. А это очевидно, ведь они ушли из деревни вместе, и Саске, как бы глупо это ни звучало, пытался задушить его, и у него есть целых несколько планов на их могилы (что настолько же тревожно и жутко, насколько отчасти мило). - Ну, чего сидишь-то? - бросает он с ухмылкой, вновь протягивая ладонь. - Вставай давай. Саске привычно закатывает на него глаза, но ладонь принимает и рывком поднимается на ноги. Мгновение спустя они подбирают свои походные сумки и выбегают в пелену дождя. Которая, впрочем, начинает понемногу редеть: облака начало сдувать в противоположную их движению сторону.

|...|